Из бездны — домой

— Вы знаете, командир, что всё в этом мире состоит из частиц? — стоя около капитанского кресла, пыталась завязать философскую беседу Люба-голограмма явно находящемуся не в настроении мсье Орешкину. — Всё, от бокала вина — до межпланетной станции, а также слова из нашей речи — это лишь выстроенная в определённом порядке куча атомов. Вся штука в том, чтобы знать последовательность построения и алгоритм их соединения в одно целое. Достаточно только вычислить нужную фразу. Вспомните древних колдунов да ведьм с их проклятьями и заговорами. Они веками подбирали действенные наборы слов, которые ваш покорный слуга определит за секунду. Это, пожалуй, главное отличие между оборванной, воняющей экскрементами, скрюченной ведуньей, и одетым в выглаженный, с иголочки пошитый костюм, пахнущий французским одеколоном, подтянутым пилотом космофлота. Так что учтите на будущее, шеф. Ваше желание, причём совершенно любое, — старательно уточнила Люба, — будет исполнено моментально, — и, сексуально стрельнув глазами в задумавшегося Валентина, вроде бы невзначай коснулась бюстом его левого уха, — эх, жаль, нельзя вам нейрочип в глазное яблоко вживить, тогда бы мы могли и вовсе без слов общаться. — Ещё чего не хватало, — хмуро ответил Орешкин. — Прямо по курсу планета класса «М»*. Жизнь присутствует в виде нескольких разновидностей травоядных и мелких хищников. Есть птицы и насекомые. Ландшафт отчасти напоминает земной: леса, реки, озёра. Ни одного действующего вулкана. Температура на всей планете варьируется от восемнадцати до двадцати семи градусов по Цельсию. Радиационный фон в пределах нормы. Разумных существ сенсоры не фиксируют. Не угодно ли прогуляться, фельдмаршал? Может, развеетесь хоть, аппетит нагуляете. Эротический в том числе, — медленно облизала губы секс-бомба, — так как долгое воздержание в вашем… нежном возрасте может привести к нежелательным перебоям в работе некоторых… гм… пикантных частей организма. Опасности никакой, да и я буду под боком. — Под боком, как же. — Пустяки. С корабля достану. И не на такое способна, — надула щёки Любаша. — Ладно. Так и быть. Готовь телепорт… От свежего ветра у двадцатилетнего Валентина кружилась голова. Ласковое солнце светило с ясного голубого неба, где заливисто пела какая-то местная пичужка. Обширные зелёные луга простирались до виднеющейся на горизонте синей кромки леса, а в чистейшем и прозрачном ручье плескалась крупная серебристая рыба. Не выдержав искушения, Орешкин скинул с себя одежду и с полчаса, громко отфыркиваясь словно мальчишка, нырял и плавал в прохладной воде, а затем обсыхал на горячем песке, гоняя травинкой по собственной груди многолапую, разноцветную сикарашку. Попав в это райское место, Валя впервые понял, как ему всего этого не хватало. Конечно, и на корабле можно было искусственно создать эрзац-имитацию любой природы, но ничто не сравнится с настоящим, невыдуманным миром. Это, если брать для примера кулинарию, как купленная в магазине замороженная пачка равиоли и слепленная всей семьёй, с душой, за приятным разговором, да из настоящей говядины с кусочком верчёной свинины, с луком и чесночком сотня — другая пельмешков… Прогуливаясь по лугу и сплетая из каких-то похожих на ромашки цветков красивый венок, Валентин заметил неподалеку странное животное, всем видом похожее на вставшее на четвереньки кенгуру. Занималось же оно довольно-таки неприглядным делом. Зажимая передними лапами чью-то окровавленную тушу, зубастою пастью отрывало большие куски и, жадно глотая, удовлетворённо взрыкивало. Всё это так не сочеталось с окружающей обстановкой, что Орешкин зажмурил глаза, а когда открыл — картина оказалась ещё хуже. Хищник бросил свою добычу и длинными прыжками быстро приближался к человеку. Мысленно пожалев, что не взял с собой оружие, Валя включил форсаж и в последнюю минуту успел нырнуть в какую-то яму, которая, к счастью, тут же обвалилась у него за спиной. Поколупавшись в рюкзаке, пилот нащупал небольшой фонарик и с помощью несильного света, словно глист по кишке, стал пробираться вперёд, куда бы этот ход его не привёл. Свет нарастал постепенно и в конце концов появился довольно обширный зал с высоким, метров двадцать, куполообразным потолком с примерно метровым отверстием посередине, откуда внутрь и пробивались солнечные лучи. Прямо посредине зала имелся обширный бассейн с бьющим из центра невысоким фонтаном, а также парой отводных отверстий, которые, как очень надеялся Орешкин, вели на поверхность. Трикодер в этом месте на связь не работал, видимо, мешала горная порода, и пребывающий в мрачном настроении Валя, мысленно обматерив отправивший его в «увеселительную» поездку компьютер, присел на какой-то уступок и под мерное журчание воды (хоть от жажды не сдохну), принялся выкладывать на землю продукты, как вскользь уловил чей-то заинтересованный взгляд. По виду котёнок ничем не отличался от полугодовалого отпрыска какой-нибудь сибирской рыси и при малейшей попытке приблизиться к нему шипел и скалил пасть, так что Орешкин на время оставил попытки наладить контакт с аборигеном, а занялся одним из ходов, который, к несчастью, окончился тупиком. Его, видимо, недавно завалило и можно было попробовать раскопать, но судя по тому, как он сюда попал, рыть придётся метров пятьдесят, если не больше. Оставался запасной вариант, окончившийся завалом уже через пять метров. Плюнув на безуспешные попытки покинуть этот гостеприимный бункер, Валя расстелил между камней найденное в рюкзаке одеяло и быстро и глубоко заснул. Проснулся Орешкин от тихого жалобного поскуливания. Открыв глаза, он увидел, что кошка голодным взглядом умоляюще смотрит на него. Первая попытка накормить окончилась разорванной курткой и парой шрамов на левой руке. Остановив кровь с помощью трикодера, Валентин повторил процесс, подкинув кусок жареной свинины к самой морде зверюги. В этот раз киса понюхала мясо и жадно и быстро его сжевала. На третий день «Барсик», как мысленно окрестил его Орешкин, уже лопал у Валентина с руки. Отношения между ними наладились. И всё бы ничего, если бы не рваная рана на брюхе у кошки, явно оставленная чьим-то нехилым когтём. Трикодер почему-то на животное не действовал и как это обычно бывает, помог господин случай, когда Валя, идя с набранной водой от бассейна, запнулся и вылил её на Барсика. Рана на пузе у кошака зашипела и через минуту затянулась, как её и не было, и в последующие пару дней котёнок прыгал и резвился вокруг пилота, как будто навёрстывая упущенное за время вынужденного бездействия. Спали они теперь в обнимку вдвоём, и только человек ночами мучился от кошмаров, думая о том, что продукты подходят к концу, а вести раскоп — дело насквозь бесперспективное. Валю спас Барсик, который и так-то спал чутко, а тут зарычал, шерсть встала дыбом и в полной темноте, так как на поверхности была ночь, прыгнул на какой-то уж совсем чёрный, бесформенный объект. Драка продолжалась около часа и, судя по рёву и скрежету когтей неизвестного, с перевесом Валькиного друга. Наконец, ближе к рассвету, когда первый солнечный луч проник сквозь дыру в куполе внутрь, всё стихло и Валя с ужасом увидел поле боя. Страхолюдный, похожий на саблезубого тигра хищник валялся с разодранным горлом в луже крови и собственных кишках без движения. Барсик лежал с открытыми глазами, тихонько поскуливая. Весь правый бок был располосован, правая передняя лапа болталась на клочке кожи. Единственное, что могло сделать покалеченное животное — это лизнуть человеку руку и, как ни крути, именно ему Валентин сегодня был обязан своею жизнью. Поливать из бассейна Орешкин кошку не стал, а встав на карачки, полностью, не считая морды, погрузил его в воду минут на пять. Затем вытащил здорового Барсика и возблагодарил всех живущих на этой планете богов, сотворивших сей чудодейственный бассейн. Что делать дальше, парень не знал, но также не знал он как сюда попала эта саблезубая образина. — «Хорошо хоть можно её сожрать», — вслух подумал Орешкин, — «При известной экономии на неделю хватит, а вот потом…» — А потом придётся подъедать собственные экскременты, — весело улыбнулась материализовавшаяся из ниоткуда Любаша. — Я, наверно, на корабле забью досками все туалеты, а вместо гальюна буду использовать твою глотку или что там у тебя, железяка безмозглая. Почему так долго, мать твою? — Причём тут моя мать? — делано изумился компьютер. — У меня её и не было то никогда, хотя вопрос, конечно, интересный, — мечтательно закатила глаза псевдо-дама, — а по поводу того, что долго… На этой странной планете отчего-то не действует большинство из того, что я умею, и мне стоило немалых усилий и кучу времени, чтобы подстроится под этот необычный мир. Так что на звездолёте жду заслуженной благодарности и безумную ночь любви. Оревуар!