Будь со мной

Люди начинают чувствовать эмоции своего соулмейта примерно в шестнадцать лет. У некоторых это проявляется чуть раньше, у некоторых чуть позже. Казалось бы, Сынмину повезло, он почувствовал эмоции своего предназначенного в свое шестнадцатилетние. Но на самом деле едва ли можно было назвать это везением. С тех пор прошло два года, а альфа практически не чувствовал ничего, кроме чужой боли. Особенно тяжело было по вечерам и можно было предположить, что у его соулмейта проблемы в семье. Именно поэтому он старался расстраиваться как можно меньше. Чтобы его омега не испытывала еще больше стресса. Сынмин закончил домашнее задание и собирался заслужено отдохнуть, но его сердце пронзила такая острая боль, что невозможно было сделать даже вдох. Он испугался так сильно, что это лишь усугубило ситуацию. И судя по всему, его мама каким-то образом это почувствовала, потому что именно в этот момент она зашла в комнату. Женщина взволнованно охнула и убежала на кухню. Не прошло и тридцати секунд, как она вернулась и заставила Сынмина выпить какую-то таблетку. Через минуту Сынмин не чувствовал абсолютно ничего. — Что ты сделала? — Эти таблетки разрывают связь с соулмейтом. — Что? — Сынмин подрывается со стула, но женщина его удерживает. — Тише, это лишь на несколько часов. Потом все вернётся. Сынмин вздыхает от облегчения и опускает голову на стол. Мама кладет руки ему на плечи и начинает осторожно массировать. — Я ничем не могу ему помочь. А вдруг что-то случится? Вдруг я не успею? — Мне очень жаль, милый. Сынмин просит маму оставить его в одиночестве и та уходит напоследок поцеловав в макушку. Альфа ложится на кровать и устремляет свой взгляд в потолок. На нем красуется несколько нарисованных хёнджином звездочек. Это вызывает невольную улыбку. И стоит Сынмину подумать об омеге, как тот ему пишет. Джинни Открой подъезд Сынмин тут же выглядывает в окно и видит Хёнджина. Хёнджина который одет лишь в легкий свитер. Глаза сынмина моментально округляются и он срывается с места уже через несколько секунд вылетая на улицу. — Что случилось? Хёнджин смотрит на Сынмина заплаканными глазами и альфа безумно пугается за друга. Он хватает его под руку, заводит в подъезд и после в квартиру. Мама альфы смотрит на них взволнованно, но ничего не говорит. Сынмин пускает Хёнджина в свою комнату и повторяет свой вопрос. Вот только омега ничего не может ответить и лишь продолжает плакать. — Солнце, кто тебя так обидел? Хёнджин жмётся к альфе и тот накрывает его одеялом. Между их домами пятнадцать минут ходьбы. И это не было бы так страшно, если бы не двадцатиградусный мороз на улице. Сынмин гладит омегу по спине и инстинктивно целует в макушку, чтобы хоть как-то его успокоить. Он даже не представляет что такого должно было произойти, чтобы хёнджин оказался в таком состоянии. За три года дружбы он ни разу не видел, чтобы тот плакал. — Солнце мое, ты в безопасности. Тебя никто не тронет. Но что бы Сынмин не говорил Хёнджин никак не мог успокоиться и альфе пришлось ненадолго покинуть комнату и налить в стакан воду с успокоительным. Старший даже стакан в руке не мог удержать от того, насколько сильно его трясло. Сынмину пришлось держать стакан самому. И только после этого минут через пятнадцать Хёнджин перестал плакать, но все еще всхлипывал. — Расскажешь, что случилось? Хёнджин не отвечает и прячет лицо в шее альфы. Они сидят так еще некоторое время, а потом Сынмин повторяет попытку. — Я не заставляю тебя рассказывать, просто может быть я смогу тебе помочь? Я не хочу чтобы ты проходил через это один, что бы не случилось. Я всегда буду на твоей стороне. И Хёнджин рассказывает. Рассказывает, как устал жить в маленькой комнатушке с родителями. Что отец давно не работает, а лишь пьет целыми днями и орет на них с мамой. Говорит, Как устал от того, что родители ссорятся каждый божий день, но мама ничего не делает, хотя её не должно ничего останавливать. Он рассказывает о еще куче проблем о который Сынмин даже не подозревал. Альфа вообще не был в курсе всего этого. Хёнджин всегда улыбался и Сынмин даже подумать не мог. Казалось, не было ничего, что могло бы выдать положение омеги. Вот только немного подумав он понял, что было. Хёнджин всегда возвращался домой поздно и старался как можно больше времени проводить с Сынмином. Он практически никогда не говорил о своей семье. И он никогда не звал сынмина в себе. Никакими словами не описать, насколько сильную вину почувствовал альфа. Что же он был за другом? А хёнджин плакал так отчаянно и надрывно, что Сынмину казалось еще немного и его сердце разорвётся. Как омега мог скрывать такую боль ото всех было непонятно совершенно. Сынмин настолько был сосредоточен на чувствах хёнджина, что даже не заметил, как вернулись эмоции его соулмейта. А когда заметил, то все понял. Его соулмейт все это время был рядом. Это был хёнджин. И стало наконец понятно почему сынмина так к нему тянуло. Вот только было непонятно, знал ли об этом хёнджин. В любом случае сейчас было не время это выяснять. — Почему же ты мне ничего не сказал… Сынмин и сам начинает плакать потому что ему тоже безумно больно. Он ведь мог хёнджина уберечь, но не сделал этого. Так они и сидят, каждый с дополнительной порцией боли из-за друг друга. И лишь гигантским усилием воли альфа буквально заставляет себя успокоить. Он допивает воду с успокоительным и несколько раз щипает себя. — Солнце, сейчас все хорошо. Я обещаю, что ты туда не вернёшься, слышиш? Я поговорю с мамой, ты сможешь остаться у нас. Со стороны Сынмина глупо обещать такое, но он точно не позволит Хёнджину вернуться домой, даже если его собственные мамы будут против. Потому что родители не должны заставлять страдать своих детей. Они не должны бездействовать и заставлять детей идти работать и съезжать, если их что то не устраивает. Не тогда, когда те даже школу не закончили. — Маленький мой, не плачь, пожалуйста. Я всегда буду рядом. Мы же соулмейты, ты ведь знаешь это, правда? Хёнджин кивает и Сынмин снова целует его в макушку. Ему обидно, что Хёнджин ничего не рассказывал, но об этом он ему не скажет. Потому что страшно представить в каком стрессе находился омега и если сюда добавить выяснение отношений, то тот точно не выдержит. — Хочешь я принесу тебе чай? Сначала хёнджин отказывается, но потом осипшим голосом просит все же принести. Мамы караулили его на кухне, но он не стал ничего объяснять, сказа лишь что теперь уже все хорошо и позже он объяснит. Альфа захватывает на всякий случай коробку с печеньем, но хёнджин отказывается. Он пьет чай маленькими глоточками и прячет взгляд. — Хочешь переодеться? Возьми мою одежду, тебе наверное неудобно в этом? Хёнджин заламывает пальцы на руке, но все же кивает. Пока омега переодевается, Сынмин стоит в коридоре, а после возвращается. — Если хочешь, можешь лечь спать. Я лягу на диване. Или мы можем еще поговорить. На самом деле они множество раз спали вместе, но сейчас альфа не был уверен, нужно ли это Хёнджину. — Не уходи. Хёнджин ложится к стенке и умоляюще смотрит на сынмина. Сынмин конечно же ему не отказывает и ложится рядом. Омега тут же жмётся к нему и утыкается в грудь. — Я так устал. — Отдыхай, солнце, хорошо? А я все время буду рядом. Теперь все хорошо. Хёнджин не отвечает, и вскоре его дыхание выравнивается. Омега наконец-то заснул и Сынмин ощутил облегчение. Он прикусил губу, чтобы снова не разрыдаться и не потревожить этим омегу. Завтра они обязательно обо всем поговорят, ну а пока что их будет ждать долгая ночь. Потому что после всего этого Хёнджин не сможет спать спокойно. И все же, все закончится хорошо.