Я тоже так могу

Странно, что Баки не вышел встретить его после работы. Обычно тот всегда выглядывал в коридор и приветствовал Стива какой-нибудь ничего не значащей фразой. Да, они немного повздорили вчера вечером, когда обсуждали фильм («Чужой» Стиву не понравился), но утром Баки никак не показывал, что обижен. Боже, а вдруг ему стало плохо? Или опять кошмары? Обругав себя за излишнюю нервозность, Стив быстро разулся и на ходу снимая куртку прошел через пустую гостиную сразу к спальне, откуда и доносились шумные вздохи. Не решаясь заходить без разрешения, поскольку после Гидры Баки трепетно относился к личному пространству, Стив громко произнес: — Баки, всё в порядке? — Ты пришел, значит да-а-а, — последнее слово сорвалось на стон. — Этот садист перестанет меня мучить и даст, наконец, кончить. — Что? Могу я войти? — Черт, да я только этого и жду! Картина, представшая перед взором, разом вымела все мысли из головы Стива. Он замер, жадно, но в то же время стыдливо, вбирая взглядом всё, что можно было разглядеть в полутемной комнате. Баки лежал на постели, одна его нога была согнута в колене, вторая спущена вниз, так что кончиками пальцев он упирался в пол. Живая рука вцепилась подушку рядом с головой, лопатки крепко прижаты к матрацу, грудь выгнута колесом. Ярко-красная, местами уже намокшая от пота, а потому просвечивающая, ткань обтягивала широкую грудь, обрисовывала кубики пресса, совсем не оставляя простора фантазии. Стив помнил, какими чувствительными становились соски Баки от возбуждения, и мог в красках представить, насколько живое болезненное удовольствие тот получал сейчас от трения их об ткань. Она ласково струилась вниз по бедрам и своими складками прикрывала самое интересное, происходящее между разведенных ног. Там, под подолом платья, двигалась металлическая рука, неживое запястье изворачивалось как-то по-хитрому и ходило туда-сюда, заставляя Баки запрокидывать голову и открывать рот в беззвучных стонах и хриплых вздохах. — Б-баки? — голос подводил. — Сти-и-ив, помоги мне, — Баки прикрыл глаза, вытянул шею, отчего вены на ней проступили отчетливее, напрягся всем телом и разочарованно застонал, когда металлическая рука остановилась. — Пожалуйста. Стив тут же оказался рядом с постелью, застыл, не решаясь коснуться разгоряченной кожи. Он еле сдерживался, соблазн наброситься на такого податливого, готового и распаленного Баки был почти непреодолим. Во рту пересохло, член ныл, неприятно сдавленный бельем и штанами, но Стив терпел. — Что такое, Бак? — Я хочу кончить. Я не смогу, он не позволит просто так. — Он? Ты о Зимнем? — Да-а. — Что… Что ты хочешь? — Трахни меня. Пожалуйста, Стив. Как в сорок третьем. В той палатке. — Ты помнишь? — Я помню каждый чертов раз, когда мы были вместе. Помню первый раз, когда ты впервые напился и полез ко мне целоваться, а я потом всё утро боялся, что ты возненавидишь меня. Помню, как мы потратили весь вазелин из аптечки миссис Роджерс, и она странно на меня косилась еще несколько недель. Помню тот грязный секс в туалете бара, где мы с Ревущими гуляли в твою честь. Я блять всё помню, Стив! — Зимний, покажи мне, — от возбуждения во рту пересохло и фраза вышла довольно резкой, больше похожей на приказ, а не просьбу, как планировал Стив. — Что? — Баки не понял, а вот до Солдата дошло сразу. Металлические пальцы откинули подол платья наверх, открывая взору тут же покрывшиеся мурашками молочные бедра и не особо длинный, но толстый член с выпуклыми венами и крупной трогательно-розовой головкой. Рука, вся перемазанная в смазке, несколько раз прошлась по члену, предупреждающе сжала яйца, а затем опустилась ниже. Стив опустился на колени, завороженно следя за представлением. Да, пол был довольно твердым, но три пальца, прямо перед его лицом входящие в тело Баки, компенсировали все неудобства. Зимний как-то по-особенному повернул руку, и Баки подкинуло на постели, отчего головка на долю секунды коснулась щеки слишком близко наклонившегося Стива и оставила на ней влажный след. Он воспринял это как призыв к действию.