Дана из племени рубинидов

      «Колбочка… взорвалась…»       Это прозвучало так неуверенно и с таким испугом, что Порко не сразу поверил. Да и следом шум поднялся оглушающий, словно ни много ни мало конец света наступил. Понадеялись не расслышать все: кто-то закричал, кто-то шумно засопел, а кто-то попытался призвать к успокоению.       Магат сидел тише воды, ниже травы, а, когда гам вокруг все-таки умолк, невозмутимым басом спросил:       — Повторную экспертизу проводили?       — Да… — проблеяла женщина из лаборатории, дрожащими руками перебирая бумаги. — Сначала подумали, что аппаратура не стерильна. Потом, что напутали… Н-но итог один.       Порко в лабораторных технологиях разбирался плохо, но, как и положено воину, основы знал. Под влиянием особых катализаторов и при использовании определенных индикаторов распознать элдийскую кровь проще простого: происходят специфические реакции. Очень старый метод, который разработали много-много лет назад и сейчас использовали практически везде. Для людей, занимающихся медицинским освидетельствованием, подобный анализ — сама простота. А уж с тем оборудованием, которым оснащен главный штаб…       Если пациентом был марлиец или человек другой нации, с кровью ничего не происходило. Лабораторные "мыши" давно выверили способ, когда результат будет самым наглядным. Чтобы перепроверять не пришлось.       Но никогда — черт возьми, никогда — колбы не бились. Это не отрицательный результат, это — безоговорочный прецедент! Что-то, что не было известно передовой марлийской науке. Загадка, ставившая в тупик светлейшие умы страны.       — Ясно, — промолвил Магат, закрывая глаза. — Значит, не соврала.       И вот после этих слов точно случился конец света.       Странное дело: вот у них самый крупный военный конфликт за последние две тысячи лет назревает, а последние, кто способен хоть как-то подготовить мир к нему, бьются в истерики из-за анализов неизвестной девчонки. Порко осматривал совещательную комнату как будто бы не сам, а через кого-то. Таким отстраненным в этой ситуации настоящий он быть не мог. Наверняка, первый бы подался бить кулаком по столу и взывать к остаткам разума.       Но Галлиард даже не желал учинять подобные представления. Потому что снова думал о Дане.       После ее внезапного заявления, которое вызвала однозначно неоднозначную реакцию, Магат и заставил лабораторию поработать с взрывающимися колбами. Со стороны все происходящее наверняка казалось сущим абсурдом: зачем? Почему? Как? Для чего нужно было тратить на это драгоценное время? Из-за чего Дана сказала о своем происхождении именно тогда?       Ответ на последний вопрос знала, конечно же, только Ритвельд. На остальные получалось придумать только другой, риторический ответ: а что, можно такое проигнорировать? Можно промолчать, когда на элдийку — гипотетическую — не действует спинномозговая жидкость? Когда элдийка — снова гипотетическая — из армии врага выкидывает невиданный доселе фокус? Элдийка — опять же гипотетическая — вспоминает о старой детской сказке?       Привычный мир постепенно крошился, как хлеб на корм диким птицам. Поэтому, когда в моменте между генеральскими спорами и бумажной работой Дана попросила у Магата об аудиенции, никто почти не удивился. Порко — тем более.       Вернее будет сказать, что он в каком-то смысле этого ожидал.       За неполные сутки, которые они не виделись, Дана преобразилась: видимо, Магат позволил ей немного побыть человеком. В первую очередь Порко обратил внимание на руки — полностью, до самых кончиков пальцев, перемотанные кипенно-белыми бинтами. Дане выдали одежду: рубашку (явно не по размеру) и бесконечно длинную юбку. Галлиард смотрел на ее складки, и чувство внутреннего диссонанса у него в груди усиливалось.       Какая-то Дана не Дана в этой юбке. Не про нее, не привык он.       Когда она неосознанно качала ногой, подол юбки задирался, и Порко видел край фиксирующей повязки на щиколотке. Значит, правда ногу повредили, поэтому и хромала тогда.       Вообще, сидя здесь, в тихом чистом кабинете, воспоминания об «островной пленнице» отступали. Как страшный сон, кошмар, который отступал вместе с рассветом. Она устроилась в большом бордовом кресле, по правую руку от нее на низком столике стоял чайный сервис. Словно дорогая гостья, приглашенная на деловую беседу. Но следы пыток оставались бледными тенями на лице Даны в виде едва зажившей губы, горбинки перелома на носу, заострившихся скул на прежде круглом лице.       — Ну-с, слушаю вас, госпожа Ротшильд, — сказал Магат, падая во второе кресло.       Дана, которая показательно игнорировала все происходившее в комнате до того момента, медленно подняла на него взгляд. Чистые рассыпчатые волосы были заколоты у нее на затылке, и свет из окна падал на глаза, заставляя карие радужки чуть светиться.       «Красивая», — подумал Порко, чуть переминаясь с одной ноги на другую.       Измученная и уставшая, но все еще очень красивая.       — Моя фамилия Ритвельд, — хрипло сказала Дана. — Я просила разговор с глаза на глаз.       Она кивнула головой, точно указывая куда-то за Магата. В сторону, где за спинкой командирского кресла стояли Порко и Райнер. Галлиард осторожно скосил глаза в сторону Брауна, который цветом лица сравнялся со скучными серыми стенами. Райнер, кстати, смотрел куда угодно, но не вперед.       Не на Дану.       — Это — гарантия моей безопасности, — просто ответил Магат. — Не кажется, что тебе и так сильно пошли навстречу? А, госпожа Ротшильд?       Как к «госпоже Ротшильд» он обращался к ней, конечно, намеренно. Порко напрягся, стараясь вспомнить побольше из воинского курса истории.       Порко не зря обозвал «рубинидов» детской сказкой. Последние упоминания о маленьком племени на севере Элдийской Империи датируется столетиями назад. Когда-то рубиниды были теми же варварами, что элдийцы, и два племени жили соседями. Особенность племени рубинидов заключалась в их стойкой оседлости: несмотря на кровавые войны за территорию, по каким-то причинам люди не пытались бежать, а напротив с особой жестокостью отстаивали свой жалкий клочок земли.       На страницах общей истории рубиниды запомнились одним словом — упоминанием о народе, который в процессе разрастания подмяла под себя Элдия. Конечно, были более компетентные исследователи, которые нашли отголоски рубинидов и после возвышения Элдийской Империи, но большой информацией они не располагали.       Во всяком случае, сейчас рубиниды считаются вымершим народом. Как и многих других, их приводят в пример о кровавой мясорубке, учиненной элдийцами.       Фамилия «Ротшильд» тоже мелькала в параграфах учебников и неизменно в теме генетической чистки. Ротшильдом называли то ли главу племени, то ли главного генерала рубинидов. Порко точно не знал, да и не думал, что во времена, когда история была явью, дикари четко разграничивали эти понятия.       Зато в выборе определенных слов непоколебимую позицию занимала Дана.       — Ритвельд, — снова поправила она генерала. — Вы согласились меня выслушать после того, как искалечили, опозорили и попытались убить. Это называется «сильно пошли навстречу»?       Сначала Порко восхитился: пока Дана говорила, ее тело не выдало ни грамма напряжения. Спокойное лицо, почти расслабленная поза, даже голос не повысился и не понизился. Смотрела при этом она словно бы сквозь Магата, не проявляя банального роптания перед тем, кто мог свободно распоряжаться ее жизнью.       Затем Порко ужаснулся: какая же дура, так честно грубить генералу Марли! Совсем инстинкт самосохранения потеряла?       «Она почти что умерла, — подсказал Галлиарду голос здравого смысла. — Вряд ли ее теперь даже расстрел у стены напугает».       Магат тем временем невесело усмехнулся:       — Видимо, разговор у нас не получится. Для чего звала, Ритвельд?       Его, Порко, и Райнера действительно призвали сопроводить командующего, чтобы в случае чего защитить. Что именно стоило ожидать от Даны, было неизвестно — рубиниды в принципе изучены только на пять процентов. Но Магат решил подстраховаться, а на стреме оставить Пик.       Все имевшиеся под рукой ресурсы оказались рассредоточены по делу одной Даны Ритвельд. Невероятно.       — Предложить сделку.       — О как. И что же ты можешь предложить?       — Силу.       Магат слегка подался вперед — верный знак, что заинтересовался. Но мощные брови взлетели на лоб с дерганной истерикой — словно рассмешили.       — Откуда сила у девчонки, которая еще вчера едва не померла от отравления элдийской вакциной?       — Мне было интересно, как мой организм отреагирует на инъекцию, — с той же непроницаемостью парировала Дана. — Дома проверить возможности не было.       Порко почему-то заострил внимание на слове «дом». Ему показалось необъяснимо жутким то, что Парадис, остров настоящих дьяволов, кто-то называет домом. Для Галлиарда дом — это что-то теплое, уютное и комфортное. Парадис — холодный, угрюмый и неотесанный.       Полная противоположность.       Дана ведь тоже такая: теплая, уютная, комфортная. Порко снова посмотрел на нее украдкой, как настоящий вор. Чистые рассыпчатые волосы она заколола на затылке так, что можно было легко рассмотреть ее лицо. Особенно — карие глаза, которые из-за падающего из окна света чуть ли не мерцали.       Он не первый раз видел это. Чудные глаза у нее все-таки.       — У Марли осталось три титана, правда ведь? — спросила Дана и совсем немного улыбнулась.       Первая эмоция, которую она позволила себе за этот день. Магат не ответил, и Ритвельд продолжила:       — У Парадиса три. И Эрен.       — Считать ты явно умеешь.       — Грядет бойня. При таком раскладе Марли не выстоять, — тут Дана отвернулась. — Я предлагаю вам себя, чтобы уравнять шансы.       Эту часть разговора не понял никто. И первым высказать недоумение поспешил Райнер:       — Себя?       За ним поспешил Магат:       — Уравнять?       Последним абсурд осознал Порко. Но он удивился мысленно, опустив взгляд в пол: «Да какого хрена вообще?!»       — Вы ничего не знаете о рубинидах, — усмехнулась Дана, продолжая смотреть в окно.       Вторая эмоция. В этот раз — почти полноценная, не прерванная и вырванная впопыхах.       — Сложно знать о тех, кто вымер, — здраво заметил Магат.       — Я все еще очень жива.       — Хватит терять время! Либо рассказываешь, как есть, либо тебя сегодня же вздернут на главной площади.       «Да ей вообще все равно», — снова подумал Порко, глядя, как Дана принялась теребить в пальцах болтавшееся на шее кольцо. Солнечные лучи упали на крупный красный камень, и нежно-алые блики заплясали в безумном танце на полу.       — Рубинидов раньше называли заклинателями. Они верили в могущество природы, поэтому жили в лесах и учились подносить дары высшим силам. Рубинидская кровь была неприятна элдийцам, — Дана выпустила перстень из рук. — Потому что рубиниды умели подчинять титанов.       Последнюю фразу она сказала так таинственно, что Галлиард впервые за несколько дней задумался: он ли один здесь свихнулся? Дана вдруг напомнила ему тех фанатиков, которые закрывались в подвалах и проводили свои тайные вечерни. Почти что реставраторы Элдии, почти что революционный кружок…       Почти что почитатели Прародительницы Имир, которых Порко видел в воспоминаниях ее нерадивой тезки.       — Подчинять титанов? — осторожно переспросил Магат. — Ты, видимо, как-никак Координатой себя возомнила?       — Способности титанов здесь не причем, — холодно отозвалась ему Дана. — Это — закон равновесия. Природа рубинидов уравновешивает природу элдийцев. Естественный рычаг воздействия…       — Брешешь.       Генерал тут же встал, сделав широкий шаг в сторону. Порко дрогнул и почти что кожей ощутил, что Браун тоже встрепенулся. Магат с каким-то нервозом подошел к дальнему окну, не зная, куда пристроить руки — то опускал их вдоль брюк, то наоборот скрещивал на груди.       — Тронулась девка, — наконец резюмировал он. — Сказочки напридумывала. Титанами управлять может. Надо будет сказать Виртсу, что перестарался…       Едва это имя вырвалось в воздух, как Дана сразу переменилась в лице. Галлиард испугался — так неожиданно Ритвельд помрачнела. Как будто бы даже оттенок ее кожи стал темнее, хотя солнце не скрылось за облаками и не наступил внезапный закат. Вся она как-то резко сжалась, как будто несколько костей, державших плечи и спину, надломились.       Эдуард Виртс был ключевой фигурой отряда дознавателей. Как и любой практикующий врач, он отлично знал человеческую анатомию, а еще обладал исключительной «сговорчивостью»: Виртс раскалывал даже самых отъявленных молчунов. Вот что Порко о нем знал.       Но Дана знала явно больше.       — Я могу вам показать, — тихо сказала она. И Галлиарду совсем не понравилась эта смена громкости: затишье перед бурей, ни дать ни взять.       — У меня нет времени на э… — попытался возразить Магат, но был бесцеремонно прерван.       Не поднимая глаз, Дана взяла одну из чашек, поданную вместе с заваренным чайником. Ее, нетронутую и чистую, как слезу младенца, Ритвельд обхватила за ободок и со всей силы ударила о столешницу.       Раздался звон битого фарфора. Порко, как завороженный, смотрел на крупные осколки, еще минуту назад бывшие посудиной, и на то, с каким отчаянием Дана сжимает их в кулаке.       Она совсем немного поморщилась, напрягая мышцы шеи. А потом раскрыла ладонь, бросив куски чашки на пол. Галлиард увидел, что пара сколов окрасилась в красный, и ему — элитному, черт возьми, воину! — стало дурно.       Но это была необычная дурнота. Не тошнота и не удушье, а какое-то чувство нарастающего подзуживания во всем теле. Дана подняла кисть ко лбу, так, чтобы Порко мог увидеть расплывающееся на бинтах пятно крови, и в ушах поднялся по-настоящему нехороший шум.       — Райнер, — гулко обратилась она к Брауну, немигающе глядя на того, — сядь.       Тут произошло то, что нельзя было назвать не иначе как чудом.       Райнер, на лбу которого выступила обильная испарина, вдруг дрогнул и медленно осел на пол. Порко сначала подумал, что Браун теряет сознание. Но стоило только его коленям коснуться пола, как вице-командир воинов тяжело задышал, словно после пробега внушительного кросса.       — Какого… — воздухом подавился Магат.       — Ложись, — продолжила Дана. Пятно крови на ее ладони стало больше.       И Райнер действительно лег. Так же плавно, в такт речи Даны, откинулся на пол и положил затылок на край пыльного ковра.       Магат совсем опешил.       — Браун, ты чего разлегся?! — он моментально подлетел к подчиненному. — Быстро встань, что за розыгрыши?!       — Я… Я не могу!.. — воскликнул Райнер, продолжая лежать неподвижно, как тысячелетняя горная гряда.       Лицо Магата исказилось подлинным ужасом. Командующий еще немного посмотрел на валявшегося у его ног Райнера, потом на мешкавшего Порко и в самом конце — на Дану. Ритвельд спокойно встала, наверное, чтобы лучше видеть Брауна.       — Голос, — мрачно повелела она.       Браун закричал так, словно его начало перекручивать в мясорубке. Порко знал Райнера много лет, и хоть этот олух всегда был слабохарактерным слюнтяем, даже у Брауна была какая-никакая выдержка. А тут — сплошной крик истошной боли.       — Молчать.       И Бронированный титан умолк.       — Как ты… Это делаешь?.. — в ужасе прошептал Магат.       — Не я, — поправила Дана. — Природа.       Тут она резко дернулась и взглянула на Порко.       — Галлиард, да?       Кожу прошибло морозом. Когда Дана говорила, глаза у нее буквально сверкали. То, что раньше можно было списать на игру бликов или, черт возьми, флюоресценцию, пугало до чертиков.       Порко согласно кивнул — мол, да, Галлиард. Она вытянула руку и подманила к себе, как щенка.       — Подойди сюда.       Телу вдруг стало жарко. Порко показалось, что кровь в жилах забурлила, как при кипении. Словно сознание отсоединилось от тела, оставив организм работать самостоятельно. Нога сама сделала шаг вперед, а за ней — вторая. Галлиард двигался навстречу к Дане, как маленький железный болтик, притягиваемый силой магнита.       — Га… Галлиард! — воскликнул за его спиной Магат. — Отставить! Что за представление?!       — Я не могу, генерал, — выпалил Порко, подходя к Ритвельд так близко, что носами ботинок задел осколки роковой чашки. — Я это не контролирую!       Потому что контролировала все Дана.       — Остановись.       Порко подчинился, и Дана наконец опустила раненную руку. Слегка наклонилась в сторону, оглядываясь на застывшего в изумлении Магата.       — Ваша защита обернулась пороховой бочкой. Я могу заставить их перевоплотиться, если вы все еще сомневаетесь.       — Чего ты хочешь? Давай обговорим твои условия.       Дана рухнула обратно в кресло, словно кто-то сверху перерезал невидимые ниточки, державшие ее в вертикальном состоянии. В контраст ей Райнер наконец-то соизволил подняться с пола, руки его бились в крупном треморе.       — Когда я узнала, на что способна, на острове уже не осталось неразумных титанов. Поэтому мне пришлось оттачивать этот навык на тех, кто обладал силой разумных, — тихо пояснила Дана. — У вас не хватает шифтеров, товарищ главнокомандующий, но их могу заменить я. На Эрене Йегере мне тоже доводилось… практиковаться.       — Ты готова пойти против своих же собратьев-демонов?       — В обмен на особую услугу.       Голова в очередной раз пошла кругом. Дана, которую молившуюся за упокой островитян приволокли из морга и которую пытали несколько дней, но не вытянули ничего толкового, только что согласилась предать Парадис. И опять какая-то Дана не Дана, да что же это такое?..       — Услугу? Деньги, защита?       — Защита. Но не для меня.       Вот это уже больше походило на правду.       — Островом сейчас правит королева… Хистория, — она пожевала губу, словно обдумывая дальнейшие слова. — Гарантируйте ей помилование. Сделайте так, чтобы с ее головы ни волоска не упало — и я в полном вашем распоряжении.       Имя «Хистория» кольнуло затылок Порко комариным укусом. Он попытался в состоянии остаточной паники — навязчивое ощущение подвластности не покидало тело — быстро вспомнить, откуда знал, как зовут дьявольскую королеву, но не смог.       — И какое тебе дело до королевы, если ты решила предать весь народ? — предвосхитил его вопрос Магат.       — Вас это волновать не должно.       — Как это? Должен же я понимать, с кем заключаю союз.       Дана опустила взгляд на свои раскрытые ладони. Она ощутимо медлила с ответом, как будто боялась сказать неправильное слово. Скажет — подорвется, как на ручной гранате.       — Я не согласна с политикой Эрена Йегера, но все еще желаю благополучия элдийскому народу, с которым прожила всю жизнь. За Хисторией останется будущее.       — Сколько таких, как ты, на острове?       — К сегодняшнему дню было известно о двоих. Одна — прямо сейчас перед вами. Второго вы убили во время битвы в Либерио.       — И как вам удалось выжить?       — Чудом.       Уровень напряжения в помещении стал постепенно снижаться, и Дана даже вернулась к своим немногословным ответам. Порко переглянулся с Магатом, и по тяжелой усталости в глазах начальства понял, что выпытывать подробности у Ритвельд было медвежьей услугой. Они и так слишком много узнали за эти двадцать минут, стоило взять время на размышления.       — Я обдумаю твое предложение, госпожа Ротшильд.       — Мне бы хотелось получить ответ сейчас.       — А мне бы хотелось пристрелить тебя к чертовой матери.       Дана невозмутимо дернула плечом.       — Пристрелите. И живите дальше с мыслью, что лишились единственного шанса сравняться силой с островом.       Острая шпилька вошла под кожу даже Галлиарду, хотя укол предназначался даже не ему. Хоть некоторые действия Даны вызывали вопросы, стоило отдать должное: мыслила она очень разумно. И понимала, в какие места давить, чтобы выкрутить из ситуации все самое выгодное для себя.       Поражение в гетто уже разбило настрой Марли, а чисто гипотетическая неудача на шахматной доске военного конфликта могла разбить Магата как командующего. Дана тонко чувствовала эту слабину и не стеснялась указать вражескому начальнику слабое место.       — Еще одно твое слово, и ты прямиком отсюда отправишься на плаху.       — Мне бояться нечего, товарищ главнокомандующий. На моей спине уже вырезан знак, к которому я не имею никакого отношения.       Ворот ее рубашки топорщился, выдавая несколько слоев бинтов под тканью одежды. От Даны, прошедшей огонь и воду, позорное шествие и казнь, ожидать действительно можно было что угодно. И это, честно, внушало почти что животный трепет.       — Думайте, товарищ главнокомандующий, сколько потребуется. Но на это время я тоже попрошу гарантию безопасности.       Она подняла голову, и посмотрела на Порко расфокусировано, почти без цельного интереса. Как на препятствие, которое следует как-нибудь обойти.       — Ты ведь составишь мне компанию, Галлиард?       «Твою мать, — подумал Порко, чувствуя, как по телу вновь разливается жар от голоса заклинательницы. — Да она же взяла меня в плен».       Как-то так они поменялись ролями.

***

      Выходили из комнаты по очереди. Первым Магат — широким летящим шагом, точно стремясь исчезнуть из опостылевшего кабинета поскорее. За ним Райнер и Порко, так и не обмолвившись ни словечком. Последней, конечно, волоклась Дана со своей хромой ногой.       — Слышала, твоя сестра пробралась на наш дирижабль, — сказала Ритвельд Брауну, пока Галлиард по поручению замыкал дверь.       Райнер ей ожидаемо не ответил. А что сказать? Да, малышня решила поиграться в героев. И теперь — очередная промашка, очередной удар — кандидатов в воины они тоже лишились.       А Браун, к тому же, потерял сестру. Наверное, Порко четырехлетней давности должен был позлорадствовать. Но Порко нынешний, боровшийся с заедающим дверным замком, чувствовал только подкатывающую к горлу тошноту.       — Это даже хорошо, — добавила сама Дана. — Люди с острова детей не убивают. Чего не скажешь о вас.       Снова точно в цель. Как снайпер, тренировавшийся на мишенях для новичков.       — Заткнись, — сквозь зубы промычал Райнер.       Дана и не подумала.       — Неприятно, наверное. Когда что-то дорогое отнимаешь не ты, а у тебя.       Не выдержав, Браун развернулся и так же быстро, как Магат, удалился вдоль коридора прочь. Порко сунул ключ в карман, прикидывая, когда вообще сможет в таком дурдоме сдать его на вахту. Дана проводила исчезнувшего Райнера долгим взглядом и сама сдвинулась с места.       Магат дал ей право свободного передвижения по штабу. Разумеется, с присутствием Галлиарда. Но нельзя сказать, что это распоряжение марлийской верхушки.       Этот приказ отдала Дана.       Она ясно показала, что не отпустит Галлиарда от себя, пока главнокомандующий не даст четкого ответа. Зачем именно ей нужен «заложник», до конца ясно так и не стало — возможно, чтобы обеспечить путь отступления для крайних мер. Как ни крути, а Ритвельд уже добилась небывалого блага. Оказалась на воле.       Даже если Магат откажется от ее предложения, у Даны останется немного времени, чтобы попытаться сбежать. Хотя Порко отчего-то был уверен, что старик согласится. Слишком выгодные условия, даже если Ритвельд внезапно даст заднюю.       Человек, способный управлять титанами… Уму не постижимо.       Никуда не торопясь, Порко преодолел первый лестничный пролет. Оглянулся через плечо — Дана сползала к нему со скоростью улитку, опираясь о стену. Галлиард как-то отстраненно подумал, насколько же удивительные случаются парадоксы: вот как человек, обладающий подобным могуществом, в бытовой ситуации может быть настолько беспомощным?       Порко немного помялся на месте, а потом ругнулся в мыслях и взмыл обратно вверх.       — Хватайся за руку.       Дана отшатнулась от него, как от чумного, и чуть не упала вперед, чтобы пересчитать ступеньки лбом. Галлиард остался стоять с подставленным локтем, соображая, что это такое произошло.       — Я сказала просто идти за мной, а не трогать, — неожиданно рыкнула Ритвельд.       Подождите-ка… Она что, его боялась?       Девчонка, которая одним словом могла перерубить волю марлийского воина, боялась, что этот самый марлийский воин ее коснется? Ну и бред.       — Куда ты собралась идти?       — Куда-нибудь подальше, — раздраженно бросила Дана. — Ваш командир выделил мне угол.       От стены она так и не отлипла. Порко оглядел ее всю еще раз: со светлой макушки до подошвы ботинок. Что-то в его голове со скрипом начало складываться в целую картину.       Правдоподобно бравируя перед Магатом, Ритвельд едва ли имела устойчивый план за душой. Дана выставляла себя опасным и серьезным врагом, устрашала своей силой, но по факту просто плыла по течению. А еще она была очень напугана, и страх против воли прорывался сквозь каменную маску невозмутимости через дрожащие руки и непереносимость чужих прикосновений.       — Ты совсем не поменялась за эти четыре года.       Лицо Даны вытянулось, как при сильном удивлении, но потом быстро расслабилось.       — А, точно, — вспомнила, — Имир. Много видел?       «Больше, чем хотелось бы».       — Достаточно. Длинные волосы, вши, пятое-деся… Десятое место Кристе.       Взгляд у нее сменился со сосредоточенного на нервный — ресницы хлопали часто-часто, как будто надеясь смахнуть панику. Галлиард знал: девчонки делали так часто, когда старались не разрыдаться. Рыдающая Дана в его мировосприятие вписывалась с трудом, и не зря — вместо ожидаемых слез Ритвельд рассмеялась.       Низким клокочущим смехом, каким обычно смеются над шуткой.       — Только не говори, что тебе тоже снилась я.       Порко не знал, что на такое отвечать, но вид повеселевшей Даны заставил что-то сдвинуться у него внутри. Грешным делом подумал: наверное, не так плох тот факт, что теперь Дана по эту сторону баррикад. Что теперь, в теории, они стоят бок о бок.       С этими мыслями они спустился на две ступени ниже, так, чтобы Дана могла смотреть на него сверху вниз.       — Каждую ночь.       Дана прекратила смеяться.       — И теперь ты привязан ко мне.       — Согласен, нелепое совпадение.       — Это не совпадение. Все случайности — воля Владычицы.       — Владычицы?       «Рубинидов раньше называли заклинателями. Они верили в могущество природы, поэтому жили в лесах и учились подносить дары высшим силам», — говорила она Магату. У Порко в голове каруселью пронеслись воспоминания о старой Дане из кадетского корпуса: волосы стричь нельзя, непонятный молитвенный жест перед приемами пищи. Его же Дана повторяла уже перед Порко, когда ей хотели вколоть инъекцию.       Галлиард не знал, что еще говорить. Информация сворачивалась в мозгу, превращаясь в липкую кашу, которую было не отковырять от тарелки. Даже если тарелку перевернуть и потрясти.       Поэтому он попытался снова подать ей руку.       — Пошли в медблок. Пусть посмотрят твою ногу…       Порко не надеялся, что она согласится быстро, поэтому добавил:       — Если подумаешь, что я делаю что-то не так, можешь просто приказать мне спрыгнуть с лестницы.       К его удивлению, Дана подчинилась и протянула ему ладонь. Порко опустил взгляд на расползшееся по бинтам пятно, и его собственная кровь гулко застучала в ушах. Он не думал, что Ритвельд в этот момент как-то его заклинала.       Это его собственное чувство. Пора бы уже признать.       — Руку, наверное, тоже стоит перевязать, — едва волоча языком, выдавил Порко из себя, и помог спутнице спуститься на нижний этаж.       

852 год

      На морозе руки околели, и Дана не чувствовала свои пальцы. Долго растирала ладони о шерстяные полы пальто, пытаясь вернуть им чувствительность. На это ушло полчаса — пальцы закололо от постоянного трения как раз тогда, когда ее пригласили войти.       Ритвельд до этого была в тронном зале Митраса лишь однажды. Когда остров — тогда еще скромное королевство за стенами — праздновало коронацию королевы Хистории.       А вот, собственно, и она.       — Ваше величество, прибыла капитан Дана Ритвельд из Разведкорпуса. Утверждает, что было назначено…       — Все хорошо, Пауль, — Хистория остановила его изящным жестом руки.       Раньше Дана за ней такого не замечала. Ритвельд казалось, чтобы править — нужно родиться в правильной семье. Сколько они знали друг друга, королева Парадиса не давала поводов называть себя невеждой, но особых манер у нее никогда не было. А тут такие изменения, всего за три года. Словно всю жизнь провела во дворце.       — Оставь нас.       Церемониймейстер Поль, важного вида мужичок, которому на глаз было лет сорок, без ропота замолк и поклонился. Когда за ним закрылись двери, Хистория поднялась с трона.       Когда королева сошла с пьедестала, Дана согнулась в почтительном поклоне.       — Ваше величество, для меня честь…       — Не майся дурью.       Ритвельд выпрямилась и сразу угодила в ловушку из объятий Хистории. Сначала она стояла неподвижно, как скала, а потом расчувствовалась и осторожно положила руки королеве на узкую спину.       — Я так скучала по тебе, — призналась Хистория.       — Да. И я по тебе.       Они не виделись без малого полгода, а в неформальной обстановке последний раз встречались, дай Владычица, год назад. Дана получила официальное приглашение из дворца на прошлой неделе и тут же выпросила у Ханджи отгул. Хотя Зоэ и без этого ее отпустила.       Королева ведь зовет, а не кто-нибудь еще.       — Как ты? Как доехала? — тут же засуетилась Хистория, обхватив пальцы подруги своими. — Я как услышала, что вас с Жаном до капитанов повысили, так сразу подумала, что стоит приехать. Но, сама понимаешь, мне нельзя надолго отлучаться…       — Да, — согласилась с ней Дана. — Знаю.       — Ты еще обижаешься на меня?       Ритвельд вскинула брови и посмотрела на давнюю подругу с искренним удивлением. Вот дурочка, а… Но про королев так нельзя, поэтому вслух мысль не повторила.       После несчастного — трижды — Утгарда отношения между ними впервые испортились. Дана никогда не считала, что безосновательно: не каждый день узнаешь, что твой самый близкий человек — внебрачная дочь короля. На самом деле после Утгарда случилось много всего, из-за чего они на время потеряли друг с другом связь. Но все наладилось.       В конце концов Хистория — та же зареванная Криста, которой Дана когда-то давно заплетала волосы в лагере для беженцев.       — Нет. Давно нет, — прочистив горло, ответила Ритвельд. — Забудь уже…       — Ну давай, рассказывай! — быстро сменила тему Райсс. — Что нового, что интересного? Господи, как же давно я тебя не видела!..       — Да что нового?.. Все по старому…       На самом деле Разведкорпус уплотнялся. После раскрытия правды о внешнем мире новички потянулись в разведчики, как мухи на мед. С каждым набором все больше и больше. Дана, которая когда-то выбрала легион с истерикой, потому что туда побежала Криста, недоумевала: в какой момент самое унылое подразделение государственной армии превратилось в военную элиту?       Приходили выпускники кадетского корпуса, переводились «ветераны» из Гарнизона и Военной Полиции. Ханджи тонула в бюрократической работе, капитан Леви ругался на отсутствие дисциплины. Вдвоем они таким объемом людей управлять не могли, поэтому и было решено повысить кого-то еще до офицерских чинов.       Кого-нибудь спокойного и «не титана». По методу исключения оставались как раз Жан и Дана. Так что пока их гении вели переговоры со внешним миром, капитаны Ритвельд и Кирштейн пытались совладать с дедовщиной и армейским произволом. Получалось не всегда.       Долго не общавшиеся подружки проболтали несколько часов к ряду. Даже опомниться не успели, как наступило время ужина. И там, за гостеприимным королевским столом, Дана встретилась с человеком, о присутствии во дворце которого к стыду своему совсем забыла.       — Здравствуй, Дана.       — Привет, Армин.       Колоссального титана Парадиса и вовсе раздирало последние месяцы во все стороны. Его присутствие было необходимо в работе с антимарлийской коалицией, ему же следовало находиться на всех военных совещаниях. Но была у него вместе с Ханджи еще одна забота, которую они с четырнадцатым командором с особенной любовью в сердце разделяли.       В прошлом году Хистория объявила, что Полиция Центра под руководством Дариуса Закклая начала разбор тайной канцелярии — особого уровня документация о грязных делишках прошлого правительства. Любителей покопаться в древностях такая новость не могла обойти стороной, и Армин на правах уполномоченного от юрисдикции Разведкорпуса лица отправился в своего рода экспедицию.       Документов о теневой деятельности короля Райсса-Фрица скопилось не мало. По словам столичных экспертов, им не хватит и десяти лет, чтобы все проверить и рассортировать. А дела там описывались страшные: расхищение казны, межродовые соглашения, репрессии…       Словом, именно такое увлечение подобрал себе Арлерт.       Дана в это честно не лезла, потому что прекрасно понимала, что необходимыми мозгами для столь кропотливой работы не обладала. Ее удел — громко гаркать на солдат, призывая к дисциплине. И то, даже в этом непыльном деле сыскались свои проблемы: мало кто из взрослых вояк всерьез воспринимал низкорослую двадцатилетнюю девицу в качестве начальника.       Потому какого же было удивление Ритвельд, когда после ужина Армин подошел к ней и сказал:       — Ты не могла бы спуститься со мной в архив? Хочу показать кое-что интересное.       — Я? — не сообразила Дана. — А заче… Для чего?       Армин посмотрел ей на шею — туда, где под старым шрамом от затянувшейся петли виднелся шнурок с кольцом.       — Увидишь. Мне кажется, это тебя заинтересует.       В сыром темном архиве, где причудливо во имя света и безопасности были расставлены свечи, Арлерт повел ее к дальнему шкафу и принялся перебирать стопку дряхлых бумажных папок.       — Ты ведь не с рождения жила в Шиганшине? — спросил он ее, чтобы занять образовавшуюся тишину.       — Нет. Мне было года четыре, когда родители купили там дом.       — Мой дедушка как-то говорил, что помнил тот день, — в Шиганшине они с Армином по насмешке судьбы жили на соседних улицах. — Но я не помню, говорил ли… Ты знаешь, откуда вы приехали?       Дана пожала плечами.       — Как-то не интересовалась. А с чего интерес?       — А про отца своего ты что-то помнишь? — продолжал атаковать вопросами Арлерт. — Про других родственников?       — Вроде бы он говорил, что у него был брат… Слушай, Армин, я правда не понимаю…       — Сейчас объясню, — вздохнул юноша, соизволив повернуться к Ритвельд лицом. — Мы недавно, когда разбирали документы, наткнулись на одну папку. Я сначала не придал значения, а потом знаешь… На перерыве как-то случайно врезался в стол, а с него папка упала и раскрылась. Вот, смотри.       Он поднес к ней несколько исписанных черными чернилами листов, и Дана, прищурившись, прочитала несколько строчек:       «…ое число были убиты все: мать, отец, двое детей. Первого зарезали в гостиной, на глазах матери. Около девяти лет, младший. Старшего нашли на втором этаже, подрезали сухожилия и забили до смерти. Отца вывезли за город и сбросили в реку. Он пытался звать на помощь, пришлось убить троих свидетелей…»       У Даны волосы на затылке от прочитанного встали дыбом.       — Что это?       — Отчет об устранении одной семьи.       — Это я поняла… А при чем тут я?       — Ох, черт возьми… Подожди, наверное, я не с того начал.       Армин снова зашелестел бумагами.       — Смотри, это семья Ротшильдов… Они имели небольшой участок земли за спиной около тридцати лет назад. В этой папке на нашлось пояснений к их устранению, но есть несколько документов об их деятельности… Вот, смотри, например, это завещание их главы…       — Армин, я все еще не понимаю, как это касается меня.       — Мой дедушка часто говорил, что нет в Шиганшине столяра лучше, чем Киран Ритвельд. И твой отец тоже носил на шее золотое кольцо, верно?       Он сунул Дане в руку завещание, о котором говорил ранее.       — Читай.       «Своему старшему сыну, Брехту, я завещаю родовой дом семьи Ротшильд и принадлежащие ему землю. Помимо этого, золотой перстень с красным камнем — фамильную реликвию, которую наказываю передать его будущим детям.              Своему среднему сыну, Кирану, я завещаю состояние в столичном банке. Если Владычица будет благосклонна, ему хватит мозгов распорядиться накопленным во благо своей будущей жизни…»       Дана не знала, от какого слова она опешила больше: от имени своего отца или от упоминания Владычицы. Ритвельд сжала завещание во взмокших пальцах и в растерянности посмотрела на Арлерта.       — В отчете написано, что карательный отряд убил отца, мать и двоих детей. Но у господина Ротшильда было трое сыновей. Какова вероятность, что один из них спасся? И впоследствии стал твоим отцом?..

854 год

      Личная жизнь у Даны Ритвельд по традиции складывалась хуже некуда.       Первой любовью у нее был офицер Стейнбек — молодой полицейский, приходивший читать в кадетском корпусе курс огневой подготовки. Стейнбека обожали все девочки их набора, постоянно прихорашивались перед занятиями с ним и излишне много улыбались.       Конечно же, со Стейнбеком у нее ничего не получилось. Для Даны он остался той же недостижимой вершиной, что и Криста Ленц для доброй части парней во взводе.       Главное — переболеть.       Второй любовью всей ее жизни оказался Бронированный Титан, который лишил Дану дома и желания жить. Ритвельд старалась не вспоминать о Райнере Брауне, чтобы сердце лишний раз не болело. Однако каждый взгляд в зеркало, открывавший глазам уродливый шрам от веревки, напоминал ей о том нелегком жизненном периоде. Дана не врала себе и не оправдывалась. Владычица да осветит путь Стейнбека, Ритвельд на него уже давно все равно. А вот Брауна она до сих пор не смогла ни простить, ни отпустить.       Когда Армин получил силу Колоссального, он жаловался, что Дана снится ему каждую ночь. Друзья подтрунивали над Арлертом — что, влюбился внезапно? Поэтому спать и не дает. Признаться честно, Ритвельд тоже относилась к признанию Армина в том же ключе.       И смущала ее возможная влюбленность друга до скрипа зубов.       Но после обнаружения «дела о Ротшильдах» все постепенно начало становиться на свои места. Рубиниды — настоящий магический компас для всех, кто связан с силой титана. Даже Эрен Йегер как-то признался, что чуть не сошел с ума, когда Дана на давней тренировке разбила себе костяшки в кровь.       Эрен Йегер.       Эрен Йегер…       — Хистория — это Криста, да?       Дана дернулась, выныривая из размышлений. Порко подошел к ней так неожиданно, что она умудрилась не заметить. Тоже мне, капитан…       Его близость и полусумрак выделенного Магатом помещения заставил Дану вспомнить о Виртсе. После того, как ее измучили в лаборатории, Ритвельд вообще все в этом мире стало напоминать о Виртсе. Его голос, его прикосновения, его слюни…       Зажмурившись, Дана мотнула головой и отпугнула наваждение. Отодвинулась подальше, чтобы между ней и Галлиардом оставалось расстояние вытянутой руки. Она ненавидела себя за эту слабость, которую взрастил в ее душе дознавательный отряд. Дана Ритвельд — капитан Разведкорпуса, ветеран Шиганшины, девушка, которая почти убила Бронированного Титана… Теперь боялась подходить к мужчинам. Даже тех, кого еще месяц назад могла в легкую заткнуть за пояс.       — С чего ты решил?       — Откопал в воспоминаниях Имир. Сильно она дорожила той девчонкой. Как и ты, впрочем.              — Я не буду это комментировать.       Она не хотела, чтобы кто-то из марлийского штаба знал, почему именно королева острова была Дане дорога. Конечно, больше всего головную боль вызывал Райнер, но Дана до последнего надеялась, что Брауну совесть не позволит поставить ей подобную палку в колесо.       Хотя бы не в этот раз.       Словно настроившись на ее волну мыслей, Галлиард задал новый вопрос:       — За что ты так с Райнером? В плане, он придурок и редкостный идиот, но…       Дана в накатившем бешенстве злобно усмехнулась:       — За что? Ты серьезно?       Вмиг перестало быть важным то, что он вражеский солдат и не должен знать информации о ней больше, чем положено. Ритвельд много нервничала в этот день. Нет, последние дни. Огромных усилий ей стоило держать себя в руках.       А иной раз казалось, что все это бессмысленно. И ее все равно убьют.       — Бронированный Титан разрушил мой дом. Справедливая цена, разве нет? Сколько моих товарищей лежит там, в вашей мертвецкой?       Эзра, Эзра, Эзра… Что же она скажет его матери, если в конечном итоге сама сможет остаться жива?..       — Они погибли не только из-за Райнера. Но ты решила пройтись именно по нему.       Дана почти что задохнулась. Откуда только такая тяга к разговорам?       Тогда, на переговорах с Магатом, у нее впрочем-то и не было выбора. Нужно было схватить того, с кем придется долго контактировать. А находиться в обществе Райнера ей не прельщало.       Сердце все еще болело.       По какой-то непонятной причине ей не хотелось ругаться с Порко Галлиардом. Может быть, потому что тот их разговор на лестнице так и не смог забыться в ее разгоряченной голове.       Даже не потому что он, оказывается, видел ее во снах с той же обреченностью, что когда-то и бедный Армин.       «Если подумаешь, что я делаю что-то не так, можешь просто приказать мне спрыгнуть с лестницы». Какой нормальный человек скажет такое потенциальному врагу?       Неосознанно нащупав кольцо под тканью рубашки, Дана подумала, что была бы не против, чтобы ее тоже кто-нибудь столкнул с лестницы и прекратил эти невозможные страдания. Но рано.       Ей пока еще рано.       — Раз ты так любишь копаться в памяти Имир… Вспомни Утгард. Вдруг что-то да поймешь.