Сквозь тьму и звезды

Его переполнял восторг от понимания абсурдности этой идеи. Что могло быть еще более безумным? Слендер не смог ответить на этот вопрос. Пожалуй, если бы он хотел описать свою суть одним единственным словом, то это бы было слово «контроль». Слендер искренне любил это чувство, когда всё идет именно так, как он и задумал, когда мир подчиняется твоим желаниям, и ты в нём — главная фигура. Он ловко распределял все подвластные ему энергии и успешно подавлял излишние их всплески. Он контролировал состояние жертвы, замечая каждую, даже самую незначительную деталь ее жизни. И, в довершение всего этого, он постоянно держал под контролем самого себя. О, какими яркими красками наполнился его мир, когда он впервые познал это невероятное чувство! Никогда раньше он не был так близок к идеалу, никогда прежде не знал, что может быть так силен. Да, когда всё зависит исключительно от тебя и нет никого, кто бы осуждал тебя и торопил, можно стать по-настоящему счастливым. И он был…некоторое время. «Все меняются со временем», — подумал Слендер, выращивая очередной мир. Это были неясные очертания, не напоминающие ни один из известных ландшафтов. Странная гармония медленно изменяющейся материи завораживала его, и мир разрастался, захватывая всё больше пространства. Всё было так, как должно было быть, и ничто не могло свернуть с пути, проигнорировав его желания. Однако было в этом медленном танце что-то тревожащее Слендера — предсказуемость. Контроль хорош до тех пор, пока ты к нему не привык. Сейчас он понимал это ясно как никогда. Он успел забыть какого это — встретить неожиданность, и теперь потеря контроля была если не главным его страхом, то уж точно не последним в списке. Какая нелепая идея… Он не мог гарантировать себе успех. Всё, что у него было — доверие, доверие к человеку с изуродованным лицом, который решил стать его другом. И Слендер решил, что этого более, чем достаточно. *** — Какого чёрта он не отвечает?! — рявкнул Джефф, в очередной раз набирая выученный наизусть номер. С каждым тревожным гудком, тянущимся слишком долго, что-то внутри у него обрывалось, заставляя переживать всё сильнее. «Он упоминал, что были какие-то проблемы с полицией», — с ужасом вспомнил Джефф. Могло случиться что угодно, и требовалось больше информации. Перед глазами плыли тревожные образы и картинки, и хотя Джефф где-то в дальних уголках сознания понимал, что это не имеет обоснования, остановить эти переживания он не мог. «Я был слишком далеко, чтобы помочь, — он схватился за голову, — зачем я вообще тратил время на…это место?..» Мгновенно все его опасения за брата стали реальны, а вина за свое бездействие просто разрывала изнутри. Его отпуск скорее можно расценивать как предательство их целей, нелепое бегство в никуда… Гудки прекратились, и Джефф молниеносно прижал телефон к уху: — Лью?! Лью! — он замер, не в силах хоть как-то выразить своё облегчение, когда услышал голос брата. — Ты наконец перезво- Экран померк. У телефона сел аккумулятор. Джефф взвыл от досады, это было последним, чего он ожидал. Теперь его терзала неизвестность еще больше, слишком он далеко зашёл, чтобы всё окончилось так. Так… Как?! В темном экране отразилось его лицо, и Джефф сам испугался этого отражения. Лохматый, вымотанный от тотального недосыпа человек с безумными глазами. Он швырнул телефон в ворох сена и сам вскочил на ноги. Проблема требовала немедленного решения. *** Он со злостью пнул попавшийся под ноги камень и, спотыкаясь, пошел дальше. Тело не слушалось, ведь алкоголь всё еще кружил голову и путал мысли. Он хотел выйти на главную улицу — оттуда до дома рукой подать, но в какой-то момент свернул не туда и оказался в тихом переулке. «Куда тебя занесло, Джон? — спросил он у самого себя. — Думаешь, наш дом тут?» Эта шутка рассмешила его, поэтому Джон оперся об стену и хихикнул. Хихикать без поддержки твердо стоящих предметов было чревато встречей с землей. Он был не настолько пьян, чтобы забыть это.  — Вы не могли бы одолжить мне телефон? Всего один звонок, — Джон испуганно икнул, но тут же успокоился: обращались не к нему. Хамовато выглядящая женщина уставилась на… Джон протер глаза, но эта физиономия никуда не исчезла. «Такое лицо только в кошмарах приснится, — подумал он. — Не повезло же этому парню.» Джон не мог назвать себя жестоким или хотя бы отчасти злорадным, и поэтому мог лишь посочувствовать. А вот женщина, скривилась, не скрывая свое отвращение: — Шел бы ты отсюда, уродец. Если ты думаешь, что мне есть дело до тебя и твоих проблем, то очень ошибаешься, — прищурив глаза, она шумно затянулась сигаретой. Джон мог только удивиться ее храбрости, сам он точно не стал бы так разговаривать с подозрительно выглядящим незнакомцем в переулке. Если человек со шрамами на лице и рассердился, то виду не подал, но Джон всё же чувствовал звенящее напряжение в вечернем воздухе. Возможно, он просто перебрал с алкоголем в этот раз. — О, это очень важный звонок, — продолжил человек вкрадчиво, — Вы бы не хотели, чтобы из-за вашего поведения случилось что-то плохое, верно? Теперь Джон мог с уверенностью сказать, что в голосе слышна угроза и незаметная, спрятавшаяся между строк нервозность, которую нельзя было игнорировать. — Да пошёл ты, ублюдок, как будто у меня нет других дел, — женщина фыркнула, потушила сигарету и, резко развернувшись, быстрым шагом двинулась прочь, почуяв, что обстановка накаляется. Джон слышал стук ее каблуков и тяжелое дыхание человека поблизости. Тот замер в какой-то нелепой позе, будто ему было трудно устоять на ногах, и смотрел ей вслед. Джон уже облегченно выдохнул: всё обошлось, но внезапно человек сорвался с места и в несколько рывков настиг женщину. Словно во сне Джон видел его уверенные, резкие движения. Сверкнул металл, а потом женщина истошно заорала, и она кричала всё время, пока человек наносил ей глубокие раны, вытаскивая и снова загоняя нож глубже в шею. Джон скорчился, съехав по стене спиной, его тошнило. Перед глазами плыли разноцветные полосы, и лишь иногда ему удавалось вынырнуть в реальный мир и заметить новый ужасный кадр. Миг - человек безумно улыбается. Миг - луна мягко освещает его окровавленные руки. Миг - он выпустил обмякшее тело из хватки, и женщина грузно рухнула на землю. Она устремила задумчивый взгляд в небо, такая бледная и отстраненная. А рядом в темной луже лежит небольшой телефон, выпавший из ее кожаной сумочки. — Спасибо, — человек, всё еще улыбаясь, поднял окровавленный предмет. — Вы очень любезны. Джон застонал, едва удерживаясь от очередного приступа тошноты. Медленно и неуверенно, хватаясь за стену, он пополз из переулка. Сердце бешено колотилось, и всё, о чем он мог думать — улица, выход из этого закоулка. Его шатало, и Джон сломал ногти, пытаясь удержаться за поросшую плесенью стену. Казалось, что он никогда не выберется из этого кошмара. Но вот он достиг угла и, запинаясь, попытался побежать. Его взгляд лихорадочно носился из стороны в сторону, и Джон почти заплакал от счастья, когда заметил полицейскую машину в нескольких метрах впереди. — Пожалуйста, — он всхлипнул и дернул дверь. — Убийство! Там убийство… *** Кровь этой женщины еще не остыла у него на руках, когда Джефф, задыхаясь от волнения, набирал брата. Он не сразу смог попасть пальцем по цифрам, но слишком торопился даже для того, чтобы выругаться. Его разум вопил о том, что всё катится к чертям, но Джефф до последнего цеплялся за маленькую надежду, что брат скрылся от копов. За спиной бешено взвыли сирены, и Джефф краем глаза заметил сине-красные всполохи на мокром асфальте. Тут из динамика послышался такой родной голос, и убийца чуть не выронил телефон. — Алло? — Лью… Лью! Что происходит?! Так много звонков, ты жив? Полиция…что произошло?! Г-где, где ты сейчас?! — он выпалил это так быстро, как мог. Одна мысль слишком быстро сменяла другую, поэтому Джефф запнулся и не смог продолжить, задыхаясь от волнения. — Я звонил… — Лью звучал спокойно, но Джефф ужаснулся, услышав за этим спокойствием тревогу. — Я звонил потому, что беспокоился о тебе. Он так и замер посреди улицы, ошарашенный этими словами. — Ты точно в порядке, Джефф? Луна, появившаяся из-за пушистого ночного облака, освещала его темную фигуру. — Ты был очень странный во время наших прошлых разговоров. Думаешь, ты способен решить проблемы…какие бы они там у тебя не были…один? В этот момент всем, что Джефф чувствовал, был ужасный, растворяющий внутренности страх. До какой степени он не контролировал свои эмоции и мысли, если сделал настолько неверные выводы о происходящем?.. Как после этого вообще можно себе доверять? Мертвая женщина с ненавистью смотрела на него. — Возвращайся, ты слишком давно не был дома. Как он вообще заслужил привязанность и заботу со стороны Лью? Жалкий, безынициативный человек, забывший свои прежние цели… — Джефф! Джефф, я слышу полицейские машины?! — Я должен бежать, Лью, — он нервно облизнул губы. Приближались черные, неприятные мысли, и Джефф просто не мог сказать что-то еще. Только не в таком состоянии. Дома мелькали у него перед глазами, уродливые строения с массивными балконами и мусором возле дверей. Какой-то ночной гуляка испуганно шарахнулся в сторону, когда убийца шмыгнул за угол, почти оттолкнув прохожего. Джефф лихорадочно соображал о наилучшем маршруте, и уже смутно понимал, что опасный район оставлен позади, сейчас главное — свернуть на верную улицу. Он немного успокоился, и с нетерпением ожидал следующего поворота. Дальше — путь по запутанным переулкам, куда не сможет пролезть машина. Его потрепанные ботинки гулко стучали по мокрому асфальту, отсчитывая шаги. Еще немного… Поле. Он выбежал на поле. Джефф затрясся от смеха, когда понял, что совершенно запутался. Он пытался замести следы, а пришел домой. В блядское, мать его, поле! Ночную тишину прервали завывания сирен. Люди повыскакивали из двух полицейских машин, и, окрикивая друг друга, двинулись к застывшему посреди невысокой травы человеку. В нескольких ближайших домах зажегся свет, и была слышна негромкая ругань уже успевших уснуть жителей. И только лес безмолвно наблюдал за этой суетой маленьких существ, покачивая ветвями на ночном ветерке. Он видал и большее. Джефф слышал крики полиции словно сквозь стекло. В какой-то момент он просто заблудился в этих событиях и теперь видел себя будто издалека. Испуганно застывший посреди поля человек, которого медленно окружают темные фигуры. Он с любопытством следил за происходящим, ожидая чего-то интересного, но человек не сдвигался с места. Лишь когда Джефф почувствовал рядом знакомое присутствие, он вспомнил, что человек посреди поля — он сам. Полицейские не успели добраться до цели. Более того, они не смогли даже навести на него пистолеты. Потому что умерли. Затаив дыхание, Джефф смотрел, как их тела притягивает к земле. Один из них, немолодой мужчина с суровым лицом, посмотрел ему в глаза, и Джефф ужаснулся, увидев, как искажается это лицо от страха. Четверо тел скорчились от неконтролируемых судорог. Эти люди не кричали и не плакали, но убийца всё равно слышал их боль у себя в голове, и это было куда красноречивее любых воплей. А затем их плоть начала растворяться. Нет, не было ни крови, ни мяса, просто в какой-то момент их тела исчезли, расплылись в бесформенные куски материи неизвестного ему цвета. Потом испарились и они, теряя цвет, растворяясь в воздухе. Пустота. Джефф много раз видел, как жизнь покидает своё вместилище, как что-то невидимое ускользает из напряженного тела, из темных от страха глаз. Секунда — и живой, борющийся за свою жизнь человек становится обмякшим куском плоти. Пустота. Никогда это чувство не было так сильно, как сейчас. Это была настоящая смерть — примятые дорожки в поле, у которых не будет конца. Безвозвратность, неизбежность. Он вдруг захотел снова увидеть хмурое лицо того копа. Джефф медленно оглянулся, словно тот еще мог быть тут, словно мог скрыться в траве. Когда рядом не оказалось никого, он ощутил это как ужасную потерю. Все эти люди умерли, и мир потерял свою малую часть. С каких пор чужие судьбы стали его волновать? Когда он понял, что обагрил свои руки кровью слишком многих? Две пустые машины стояли неподалеку, освещая траву сине-красными всполохами. «Не люблю упускать ценности, но в этот раз ты вынудил.» Долгое, тягостное молчание. Слендер терпеливо ждал реакции, но человек не выглядел заинтересованным в диалоге. Луна мягко освещала его, касаясь спутанных волос и старой куртки, но лицо оставалось в тени. Слендер с упоением впитывал эти секунды. Каждой частицей своего разума он чувствовал, что сейчас происходит что-то важное, и быть может, это будет прекрасным моментом, который нельзя забыть. «Что ты собираешься делать теперь? — полюбопытствовал он. — Эта группа людей была не очень к тебе дружелюбна. Могу я-» — Что ты к чёрту можешь?! — когда Джефф бросил на него полный ненависти взгляд, Слендер не поверил этому всплеску эмоций. — Зачем ты меня преследуешь?! Я мог бы… Человек запнулся и замер, уставившись на землю. Глаза его снова потухли, скрывшись в тени, и он устало пробормотал: — Я мог бы давно вернуться домой. Он так хотел убедить в этом самого себя. Но самовнушение всегда давалось Джеффу трудно, и он достаточно ясно видел, что проблема не может крыться лишь в одном неудачном знакомстве, которого не должно было быть. Но эту мысль он с яростью отшвырнул как можно дальше, и с безуспешно подавляемым отчаянием в голосе спросил: — Почему ты не дашь мне просто уйти?.. «Но ведь я тебя не удерживаю, — казалось, Слендер был удивлен. — Ты можешь вернуться домой в любой момент. Если хочешь.» Он пытался говорить мягко, но эти слова оказали странное влияние на Джеффа. Человек посмотрел на него мутными от непонятного отчаяния глазами и сделал несколько шагов в его сторону, ужасных, нестерпимо медленных шагов. Слендер не смог продолжить разговор. В этот момент напряжение достигло своей вершины, и он мог лишь гадать, во что это перерастет. Он слышал пульсацию человеческого сердца, которое тревожно отсчитывало время. И когда призрачная надежда на благоприятный исход начала наконец исчезать, Джефф вдруг холодно спросил его: — Почему ты не любишь упускать ценности? «Ну, — Слендер смутился, — никто не любит терять возможности…» Такой вопрос озадачил его, но, кажется, человек перестал на него злиться. Это не могло не радовать. — Нет, скажи прямо. Эти люди умерли у меня на глазах, — Джефф пристально за ним наблюдал. — Разве ты упустил их? «Ах, это, — он нервно рассмеялся и сам этому удивился. — Это была очень небрежная работа, я поторопился. Да, упустил всех четверых, ведь прежде всего хотел их обезвредить, а не…забрать.» И тогда Джефф сорвался. — Ты, блять, их убил! Нельзя ничего сделать и ничего забрать, — он задыхался то ли от боли, то ли от злости, трудно было разобрать, — они сдохли, и это конец! Всё, что ты мог с ними сделать, уже невыполнимо, придурок! — Но, - Джефф злобно сверкнул глазами и медленно продолжил со всей саркастичностью, что смог из себя выдавить, - да, ты был чертовски крут, когда отнял их жизни. Ведь убийства - это настоящее искусство! Последнее он произнес с непонятной горечью и понял, что эта гневная тирада стоила ему последних сил. А всё ради чего? "Ясно, - Слендер был на удивление спокоен. - Тебе не понравились мои действия. Но разве это не то, чем ты занимаешься — убийства?" Человек молчал. Он молчал очень долго, еще немного и еще. Слендер позволил этой тишине длиться дольше, чем следует. Еще несколько тягостных минут. Но в какой-то момент даже его охватила тревога. Джеффу не интересен разговор? Самому ему всегда было очень любопытно, любопытно всё: от забавных жестов и мимики, выдающих настроение, до каждого произнесенного слова, каждой маленькой детали. В последнее время это общение было главной частью его жизни. Но что, если Джеффу нет до него дела?.. Он почувствовал себя обманутым. Человек молчал, и Слендер вдруг понял, что не может это больше терпеть. Так трудно было понять чужие чувства. Джефф стоял напротив — так близко и в то же время невообразимо далеко; захватывающая загадка, уравнение, в котором так много переменных. И ему нужно найти решение. «Я не хочу, чтобы тебе было плохо, — такое знакомое ощущение. Маленькое вторжение на чужую территорию, в чужой разум. — Лишь хочу узнать…» Он сидел на земле, и легкий ветерок играл с его волосами. «Я спокоен, — сказал Джефф себе. — Абсолютно спокоен.» Но когда что-то инородное коснулось его мыслей, вся тщетно подавляемая паника переросла во нечто большее. Он чувствовал бездонную пропасть позади, и, пошатнувшись, упал туда, теряя последнее своё спокойствие. Мертвая женщина невозмутимо смотрела на него, а несколько полицейских скорчились на земле, пытаясь скрыться от терзавшей их боли. Но самым ужасным была та сила, что находилась так к нему близко. Джефф похолодел, от одного ее присутствия и судорожно дернулся, пытаясь вдохнуть воздух, которого стало нестерпимо мало. Страх накрыл его тяжелой, темной волной и прижал к земле. Страх. Это было последним, чего Слендер ожидал. Мерзкое чувство, пропитавшее каждую мысль, каждое желание, сковавшее его друга. Человек дернулся и отвел взгляд. Он тяжело дышал. «Какое забавное недоразумение! Почему ты меня опасаешься?» Джефф почувствовал себя беззащитным, когда чужой взгляд упал на его недавние мысли. Он понимал, что сейчас Слендер гораздо более аккуратен, чем когда-либо, но присутствие в голове постороннего так пугало. Заметив эту мысль, существо сразу оставило его, и Джефф не смог сдержать потрясенный вздох. — Что за нафиг, Слендер? — он затрясся от приступа кашля. — Не надо…так… «У меня есть отличная идея, Джефф, — задумчиво ответило существо и сделало паузу. Джеффу показалось, что прошло несколько часов, прежде чем Слендер нарушил тягостную тишину. — Сейчас ты потерян больше, чем когда-либо. Но я покажу тебе то, что может помочь.» Человек не выглядел ни радостным, ни удивленным. Он пытался что-то ответить, но каждый раз замолкал из-за ужасного кашля. «О, ты всегда хотел этого, хотя и не знал, — Слендер остановился, будто желая немного продлить это сладостное предвкушение. Он был взволнован, но старался подавить это: предстоящий процесс требовал ясного рассудка и аккуратности. — Ты…не будешь больше несчастен.» Триумф. Высшая степень удовлетворенности. Когда Слендер вырвал из тела чужое сознание, он точно знал, что счастлив лишь из-за того, что всё же смог открыться. *** Джеффу показалось, что его затягивает водоворот красок и неясных образов. Какое-то время было слишком ярко, чтобы он мог хоть что-то разобрать, но вскоре его глаза разглядели тьму. И это было прекрасно. Никогда он не был так спокоен и счастлив. Было странное умиротворение и чувство абсолютной безопасности — к нему был дружелюбен весь мир. Весь мир? «Ого, похоже, люди не привыкли расставаться со своими оболочками даже в таких случаях, — тихо пробормотал знакомый голос. — Ты в порядке? Хах, да зачем я спрашиваю…» Теперь Джефф вдруг тоже понял, что слова не нужны. Рядом был чужой поток мыслей — стремительный и бесконечно доброжелательный. Человек уже не понимал, видит ли это или чувствует, но точно знал, чей этот мир. Стоило потянуться к чужому сознанию — и они стали одним целым. Его захлестнуло волной радости и симпатии — чистые, глубокие чувства в абсолютно темном месте. Они размышляли вместе, помогая завершать друг другу едва начатые предложения, нет, предложения — слово слишком грубое для столь тонких, размытых размышлений. Джефф вдруг усмехнулся: никогда он не встречал людей настолько чувствительных и одиноких. Всё, чего он хотел, уже было здесь — чужая привязанность и абсолютное доверие. В очередном вихре собственных и чужих мыслей он потерял самого себя и совсем об этом не пожалел. Он знал силу, знал этот опьяняющий поток энергии, который можно подчинить и преобразовать. Джефф хотел это рассказать это, но понял, что сделал это только что одним своим желанием. И его поняли — ещё не сформированные мысли были мгновенно прочитаны. О, никогда он не был так близок с другим человеком, никогда не думал, что чужое присутствие может быть настолько прекрасным. Казалось, на место вернулась давно потерянная его часть. Темнота исчезала, и он не сразу это заметил. Рассвет. Глупое сравнение, посетившее его, когда тьма растворилась, уступая место невиданным цветам. Зарево застилало всё пространство, и Джефф отдался этим цветам, этим чувствам. Тысячи миров проплывали мимо, рождаясь и умирая, и это было невероятно. Он не мог вообразить такое разнообразие форм и цветов ранее, это бесчисленное множество посещавших его образов просто не могло поместиться в известных плоскостях. Его переполняли радость и уверенность в своих силах, которые, быть может он позаимствовал у него. Теперь это не имело значения, ведь эта смесь чувств и мыслей принадлежала им обоим. Слендер был счастлив. Его оставили и сомнения, и осторожность. Теперь он знал человека настолько хорошо, что мог бы заново его воссоздать. Но этого не требовалось, они могут доверять друг другу, они знали друг о друге всё… Всё. Человек подхватил это слово, повторяя снова и снова. Всё. Они замолчали, лишь чтобы в следующий момент лихорадочно ускорить поток размышлений. Джеффа медленно наполняло жгучее любопытство и нетерпение. Некоторые из мыслей болезненно его задевали, и это настораживало. Но невзирая на собственную боль, он копнул глубже. «Нет!» Он с удивлением обнаружил, что больно не ему. Да, что-то в этих мыслей не нравилось другому существу. «Нет, ты не должен!..» *** — Нет! Я не пойду туда! — Почему ты так переживаешь? — ласковое прикосновение, вызвавшее шок, заставившее пошатнуться. — Дедушка говорит, в лесу появилось много грибов. Тяжелые слезы, стекающие по лицу. *** знал, что там. Тьма и чужое влияние, беспомощность. Он. Яркие куски овощей кружились в тарелке, и вдруг он увидел в супе своё отражение. *** Что-то новое. Он хотел знать больше, но существо противилось его желанию. Это были смазанные образы, пропитанные ужасом, скрытые максимально далеко от поверхности. И Джефф нетерпеливо потянулся туда, игнорируя чужое сопротивление. Почему? Он не знал ответа на этот вопрос, но не так уж это было и важно. *** - Да, он в порядке. Да, прямо расцарапал себе лицо. Не знаю, что на него нашло, это так странно! Голоса доносились откуда-то издалека, поэтому на них не стоило обращать внимание. Самый главный голос звучал в голове. "Не думал, что человек может так ненавидеть себя... Тебе понравились мои картинки? - он замолчал, притворяясь, что ждет ответа. - Нет, тебе понравилось чувство контроля, маленькое ничтожество. Тебе понравилось быть богом." *** *** не помнил, как долго он его преследует. Дни слились воедино, и ничего нельзя было разобрать в этом комке бессвязных воспоминаний. В кастрюле бурлила вода, и *** попытался открыть упаковку риса. Пленка немного растягивалась, но снова и снова отказывалась поддаться. Он вздохнул и попытался использовать все силы, что имел. Конечно, можно было бы найти ножницы, но... Пакет порвался, и мелкие крупицы разлетелись по всей кухне. Он не мог больше тут находиться. Не тогда, когда чужие взгляды приносили лишь страх. Не тогда, когда он видел что-то настолько масштабное. Нет, не теперь, когда в доме было так душно. *** Дождь громко стучал по стеклу, оставляя на нем мокрые дорожки, когда он вышел на улицу. - Куда ты, ***? - высунулась из окна мать. Минуту она сердито смотрела на него, ожидая ответа, но, не дождавшись, захлопнула окно. *** бросил последний взгляд на дом и неспешно зашагал прочь. Дорога к полю была долгой. Сначала он пытался обходить темнеющие на ней лужи, но скоро это надоело. И *** пошел по прямой. Кроссовки быстро промокли, но это только заставило его замедлиться. Он зачарованно смотрел на пузырящиеся от дождя лужи и на то, как его ноги периодически нарушали узор из десятков кругов, в которые превращались капли. *** давно не был на улице. Он и не обратил внимание на то, что уже вышел в поле. Но когда *** всё же это заметил, его пробрала дрожь. Как много ему осталось? "Ого. ОГО. Вот это гости." *** попытался проигнорировать чужой голос. "Так любопытно, что двигает людьми, когда они добровольно отдают свои жизни? - он звучал насмешливо, но *** подумал, что, возможно, его действительно это интересует. - Так... Если что, у меня нет никого из твоей семьи в заложниках." *** упрямо шагал вперед, и трава шуршала у него под ногами. "Хотя я и не думаю, что ты мог бы пожертвовать собой ради кого-то. Такие, как ты...они эгоисты. Да, они могут сочинять песни во славу любви, могут думать, что действительно ценят кого-то... - существо драматично вздохнуло. - Но они не могут любить никого, кроме себя." Он много говорил. Что-то о том, насколько всё предсказуемо, о том, что отчасти он разочарован в том, что создал. Сначала в этих словах был смысл, но с каждым шагом предложения становились всё более разрозненными. *** тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться. Нет, дело не в его слабости. Он волновался тоже. "Так вот, чем занимаются такие, как ты? Лузеры, я имею в виду. Лузеры... Разве не прекрасное слово? Черт возьми, в чем люди полезны, так это в создании ёмких и нужных слов." У него немного кружилась голова, и *** замедлил шаг. "А еще люди готовы воспользоваться любой возможностью, чтобы выделиться. Знаешь, ты просто идиот. Как же скучно." Теперь он уже не мог идти, как раньше. Ноги подкашивались, и всё его тело кричало о том, что надо бежать в противоположном направлении. Быстрее, быстрее и как можно дальше. *** прижало к земле. Каждый вдох давался с огромной тяжестью, словно воздух вдруг обрел небывалую плотность. "Ну ты и упертый. Но не так, как я." И тогда *** увидел пруд. Но это нельзя было назвать водой, нет. Темная жидкость, в которой растворялось окружение. Вместилище чего-то могучего и...родного. Он понял, что может подняться на ноги. "Ах, теперь я понимаю. Ты хочешь почувствовать это снова, - голос в голове стал громче, - да, это можно понять. Но я не люблю незваных гостей. Что ты будешь делать, если я сделаю...так?" Он ожидал боли, но она не пришла. *** стоял возле чернильно-черной бездны и ждал. Чего угодно. Чудище, вылезшее из пруда? Молния с неба? Огромная рука, готовая раздавить ничтожного человечка? Но ничего не появилось, и ***, усмехнувшись, шагнул в темную воду. Шаг. Еще один. Как только ледяная жидкость укрыла *** с головой, стало ясно, что у него больше нет тела. Но это было неважно, потому что битва только начиналась, и для нее никакие конечности не требовались. *** Он был разбит и уничтожен. В несколько мгновений триумф сменился ужасом от осознания собственной ничтожности. Крах. Он попытался успокоиться, собственные чувства — единственное, что у него осталось. Я — это мир. Ты так мал и ограничен, что не можешь быть даже островом. Это было нелепой ошибкой, я просто не рассчитал… Действуешь, опираясь на чувства, а не логику. Только из-за того, что не мог его понять! Ты доверился монстру. Так мог поступить лишь наивный идеалист. Что насчет своих целей? Это ты тоже променял на призрачную надежду на понимание? Мне не нужен никто! Даже сейчас ты попытался найти того, кто поймет тебя. Люди не так независимы, как им нравится думать. Я не человек… Ты не можешь отказаться от своей сути. Даже когда ты прячешься в темноте своего мирка, ты точно знаешь, кто и что ты. Поэтому прежде чем заявлять о своей силе и независимости, попробуй вспомнить других людей. Кто угодно может видеть тебя и твои эмоции. Ведь ты никогда не был в безопасности, верно?.. Пожалуйста… Я хочу умереть. … Давно пора.