Венец Зла

      Тусклый свет от магических камней проникал через тюремную решётку, мягко ложась на каменный пол. Некогда белёные стены были покрыты грибком, и побелка местами слезла, обнажая тёмный холодный камень. На некоторых стенах виднелись какие–то рисунки и слова, нацарапанные предыдущими жильцами камеры. Даже жалкое подобие окон здесь отсутствовало. Единственное, что могло осветить камеру – это магические камни, что были инкрустированы в стены коридоров тюрьмы. В углу камеры стояло прохудившееся ведро, от которого несло испражнениями так, что глаза слезились, а содержимое желудка просилось наружу. Тонкая струйка зловонной жижи вытекала из прохудившегося ведра, попадая на пол. Затем, когда лужица стала больше, из–за неровного пола она начала медленно течь в сторону единственного места «отдыха» для заключённого. Рассыпанное плесневелое сено так прилипло к каменному полу, что казалось единым целым. Но сено было единственным, что можно было здесь использовать, как лежанку, хотя, по большому счёту, таковой не являлось.       В самом углу, собрав вокруг себя всё возможное сено, лежал человек. Грязная роба, состоявшая из прохудившихся тонких штанов из грубой ткани непонятного грязного цвета и рубахи, не давала даже минимального тепла человеку. Он трясся от холода, сжавшись в комок. Волосы, всклокоченные и нечёсаные, едва заметно отсвечивали рыжеватым цветом из–за тусклого освещения.       В какой–то момент помимо писка мышей, стонов других заключённых и тихих капель воды капающих с потолка стали слышны чьи–то шаги. С каждой секундой звук шагов приближался, заставляя заключенного затаить дыхание. С трудом подавив дрожь, он повернул голову к выходу из камеры.       Чем ближе шаги были, тем отчётливее можно было понять, что шёл не один человек. Слух не обманул его, спустя время перед его камерой оказалось трое рыцарей, облачённых в форму золотых грифонов. У каждого из них на поясе висел меч, и через плечо была перекинута тонкая синяя лента.       Один из рыцарей достал большую связку ключей и, вставив ключ в скважину, произнёс:       – Заключённый 17020 поднимитесь. Упритесь лбом в стену, руки заведите за спину, ноги расставьте шире плеч. – Заметив, что он не шевелится, прикрикнул. – Заключённый 17020, за невыполнение приказа вы будете наказаны! Немедленно поднимитесь и выполняйте!       Человек, сжавшийся в углу камеры, неловко вздрогнул от приказного тона рыцаря и медленно двинулся, приводя свои затёкшие и окоченевшие конечности в движение. Он неуклюже опёрся на стену и стал подниматься. Его ноги дрожали, словно у новорождённого оленёнка. Только когда условия рыцаря были выполнены, до ушей заключенного долетел щелчок открывшегося замка.       Двое рыцарей зашли в камеру, третий, который открывал дверь, остался на месте. Его рука не отпускала решётку, а ключ не был вынут из скважины. Словно в любой момент он был готов закрыть дверь и быстро провернуть ключ.       Двое рыцарей встали по обе стороны заключённого и синхронно застегнули на его руках и ногах кандалы. Кандалы на руках имели намного меньшую длину цепи, чем те, что на ногах. Тяжёлые наручники полностью охватили запястья и голени заключённого, охлаждая и без того ледяные конечности.       Заключённого за цепь на кандалах потянули назад. Второй рыцарь сильным и властным движением опустил его голову на уровень пояса. Так что теперь было похоже на то, что узник тянулся руками к потолку, при этом находясь в поклоне.       В таком положении его вывели из камеры. Двое надзирателей повели дальше по коридору узника, периодически поднимая его руки вверх, и опуская голову ниже. Третий, вскоре после того как закрыл камеру, присоединился к ним.       Заключённый практически не видел ничего, кроме пола. Изредка периферическим зрением он мог заметить движение в соседних камерах, но не более. Так его вели несколько минут, пока они не зашли в какую–то комнату. Она была намного теплей чем его камера, да и света здесь было больше. Стены, окрашенные в светло–бежевый цвет, не имели даже намёка на плесень или влажность. На полу тёмный дорогой паркет, на котором присутствовали какие–то бурые пятна.       Мужчину посадили на стул. Цепь, соединяющая кандалы на руках, жалобно звякнула, когда к ней подцепили замок от другой цепи, закреплённой на полу. Так что теперь он не мог даже поднять рук и изменить их положение. Прямо перед ним был стол, на котором лежали какие–то бумаги. Едва конвоиры закончили с ним, дверь снова скрипнула и в помещение зашло несколько человек. Яркий свет от потолочной лампы слепил пленника, так что ему приходилось жмуриться. Но красный цвет волос одного из вошедших он безошибочно смог разглядеть.       С жалобным скрипом отодвинув стул, прямо напротив него сел кронпринц империи Мартелио, справа от него, облокотившись спиной на стену и сложив руки на груди, стоял Максимилиан Эзенбаум. Каллен раскрыл папку с какими–то бумагами, что принёс с собой и, подняв голову, произнёс:       – Как вы себя чувствуете, виконт?       Вопрос был настолько абсурдный и неуместный, что с губ Лаймона сорвался едва слышный смешок.       – А вы не видите, Ваше Высочество? – он дёрнул руками, из–за чего цепи, сковывающие его, зазвенели. – Я закован неизвестно за что, вы не пускаете ко мне адвоката и моего отца! Вы думаете, что аристократия это всё так просто оставит?!       Его голос практически перешёл на крик. Но несмотря на это Каллен даже не двинул бровью. Со скучающим выражением перевернул пару листов и, подняв вновь голову, взглянул на Лаймона, но ответить не успел. В этот момент дверь снова открылась и раздались шаги. Мале повернул голову и увидел того, кого хотел бы увидеть меньше всего. Русые волосы мужчины, перевязанные тёмно–синей лентой, были перекинуты на его правое плечо. Чёрный костюм с аккуратной вышивкой серебряного льва на груди буквально кричал о его принадлежности к прокурорам империи. Под правой подмышкой у него была зажата папка с бумагами. Сайрус Стера́но опустил взгляд светло–голубых глаз на пленника и произнёс:       – Я вижу, Ваше Высочество и сэр Эзенбаум уже здесь. Прошу прощения за задержку.       – Всё в порядке, сэр Стерано, присаживайтесь.       Долговязый мужчина, сделав всего полтора шага, оказался за столом и грациозно сел по правую руку от кронпринца. Его тёмная короткая борода вновь пришла в движение когда граф произнёс:       – Боюсь вести до вас ещё не дошли. – Сайрус достал из кармана перьевую ручку и, легко крутанув колпачок, снял его. На кончике ручки засветился маленький магический камень, словно сигнализирующий о том, что готов к работе. Граф что–то черканул на одной из бумаг. Перевернув лист, он поднял голову и встретился со взглядом Лаймона. – Ваш отец, Амель Мале, два дня назад покончил с собой в своем кабинете. Повесился на галстуке.       Стерано из–под густых ресниц наблюдал за тем, как быстро менялось выражение лица виконта. Глаза Лаймона широко распахнулись, губы и подбородок мелко задрожали. Он стиснул зубы сильнее. Разжав их, он бросил:       – Вы лжёте!       – Нет, да и зачем нам это? – Кронпринц, достав один из листов своей папки, аккуратно положил его перед Лаймоном. – Он написал предсмертное письмо. Ознакомьтесь.       Почерк и впрямь походил на отцовский. Мале–младший жадно пробежал глазами по тексту. И чем больше читал, тем больше его глаза округлялись. В своём предсмертном письме его отец просил прощения, что не смог достойно воспитать сына. Он просил милости и снисхождения для Лаймона, говоря что смоет свои грехи перед императорской семьёй.       – Это… Этого не может быть! Мой отец никогда бы не совершил чего–то подобного! Он верующий! – Мале практически заорал во все горло. Он стал дёргаться, сидя на стуле, будто рыбёшка в пасти медведя. – Он часто ходил молиться в храм Эстемисто, а там порицают самоубийц!       – Именно это и странно, виконт. – Граф достал ещё несколько документов и положил их рядом с письмом. – Помимо смерти вашего отца, приключилось ещё кое–что интересное. Ваши имения близь Ростернау, Висьенто, Лагуэгро были сожжены. И там, что любопытно, мы нашли следы лабораторий.       – Лаб…Лабораторий? – голос Лаймона резко просел. Он округлил глаза и перевёл взгляд поочерёдно на кронпринца и графа, – что вы… в каком смысле, «лаборатории»?       – Лаборатории по производству Цветов Сна, виконт.       – Нет! Это невозможно! Отец ненавидел наркотики! Он был честным торговцем, он бы никогда бы с этим не связался с этим, зная, что я…       – Что вы употребляете? – тихий голос прокурора заставил Лаймона сжаться и медленно кивнуть. – Мы тоже так решили, если бы не то, что все корабли Виконта Мале пропали без вести, нам известно, что по крайней мере один из них был затоплен к северу от границы Лотеринга.       Лаймон округлил глаза и распахнул потрескавшиеся губы. Осознание обрушилось на него, словно ушат ледяной воды. Каллен же внимательно наблюдал за тем, как заржавевшие шестерёнки в голове виконта начали медленно вращаться.       – Нет, мой отец не был с этим связан! Его кто–то подставил! – он снова дёрнулся на стуле так, что цепи тоскливо зазвенели.       – Или кто–то крайне близкий к нему мог воспользоваться его именем, да Ваше Высочество? – граф повернул голову к кронпринцу и его губы сложились в едва заметную улыбку. Вначале они решили разыграть перед Лаймоном этот спектакль в надежде вытянуть как можно больше информации о наркоторговле. Не ведя протокол, разумеется. А уже позднее, перейти к самому простому из их дел – похищению Меллисы.       – Всё так, сэр Стерано. Кто–то очень близкий к вашему отцу, виконт, мог воспользоваться его именем, как торговца, его поместьями, дабы разместить там подземные лаборатории на миллионы золотых. Обеспечить их оборудованием, людьми и наладить торговые пути. У вас нет предположений, кто бы это мог быть?       Лаймон сжал ладони в кулак и опустил голову так низко, что едва ли не касался лбом столешницы:       – Я… я не могу сказать, – голос был хриплым и тихим. – Отец никогда не посвящал меня в свои дела.       – И у вас даже нет предположений? – Граф саркастически улыбнулся и устремил взгляд на поникшего Лаймона.       – Не знаю. Он вёл дела со многими. Но близко… – он тихо пробубнил, – он вёл лишь с ним.       – С ним? – Граф, словно ищейка прекрасно расслышал его слова и чуть наклонился вперёд, – с кем это с «ним»?       – Я… я не могу. Если я скажу…       – Вам и так уже нечего терять, виконт. Вы обвиняетесь в похищении, угрозе жизни и здоровью кронпринцессе империи. Это деяние карается конфискацией всего имущества и казнью семьи. Только из всей семьи остались лишь вы…       Каллен, видя как колеблется Мале, прищурился и медленно произнёс:       – Но если вы что–то знаете, мы можем пересмотреть как минимум условия вашего содержания. А как максимум, кто знает… Если бы вы нам помогли, виконт, возможно вы бы отправились на каторжные работы, а не на плаху. –Макс, который до этого стоял молча, внезапно выпрямился и распахнул глаза. Он открыл было рот, но Каллен сделал упреждающий жест рукой, чтобы он не влезал, продолжив при этом: – Ведь если вы поможете нам выяснить всю правду о смерти вашего отца, мы так же можем пойти вам навстречу. Император Фергус не тиран, он с пониманием должен относиться к своим подданным.       – То есть… – Мале медленно проговорил, не поднимая головы, – вы готовы забыть мне мою ошибку с этой девкой, только ради информации о том, с кем отец вёл дела?       – Не с этой девкой, а с её Высочеством кронпринцессой. – Почти прорычал сквозь сомкнутые зубы Максимилиан. Он с такой силой вцепился пальцами в свои плечи, что казалось, ещё немного и ткань его формы начнет трещать по швам. Поймав взгляд кронпринца, Макс прикусил внутреннюю сторону щёк до крови и опустил голову. Граф же, словно не обратив внимание на то что прорычал вице–капитан, продолжил:       – Так вы знаете, кто скрывался за именем вашего отца?       – Даже если я и знаю, доказательств этому нет. А если я скажу, то смерть от плахи будет самым безболезненным для меня уходом из жизни.       – Вы боитесь его, виконт?       – Я? Боюсь? Хах…Этот человек… – Мале поднял голову и встретился со взглядом Каллена. – Его стоит опасаться многим. Как он любит говорить, он думает не на день вперёд, как все мы, а на многие годы.       – То есть вы знаете, чего он хочет добиться в итоге?       – Нет. – Мале качнул головой – Мне… мне дали задание влюбить в себя Меллису. Но когда я её увидел, то понял, что и без его указания желаю сделать её своей. Вы же видели её глаза, да ваше высочество? Я так хотел, чтоб она смотрела на меня с умоляющим выражением лица! Хотел, чтобы она ползала у меня в ногах, но эта сука более горделива, чем о ней рассказывала эта идиотка Персиваль! Она была другой, не такой, как её описывала сучка Энн! Но мне это даже понравилось, поначалу. Знаете, то чувство, когда ломаешь строптивых лошадей? Ни с чем не сравнимое удовольствие.       Макс поднял голову и стиснул зубы до скрежета. Он так хотел подойти и со всего размаху ударить этого ублюдка головой об стол, а после, вырезая по куску его кожи заставлять, рассказать всё что необходимо. Но он снова столкнулся со взглядом алых глаз и, лишь поморщившись, отвернулся.       – В чём именно состояло ваше задание? Неужели лишь в том, чтобы влюбить её в себя? – допытывался граф, понимая, что именно сейчас стоит раскручивать его дальше, пока он снова не закрылся в себе.       – Нет, – Лаймон качнул головой и взглянул из–под грязной чёлки, упавшей на глаза. – Мы должны были как минимум обручиться, как максимум пожениться. Но она всякий раз меня отбривала. И даже афродизиак не помог. Хотя… кому–то всё же помог, вы ведь поэтому с ней сошлись, да, Ваше Высочество?       – Афродизиак? – это одновременно произнесли граф и Макс. Но если граф уставился на Лаймона, то Макс упёр взгляд своих потемневших от гнева глаз на кронпринца. Каллен же, словно не заметив, как его затылок буравят разъярённые фиолетовые глаза, холодно и подчёркнуто вежливо спросил:       – Вы опоили её для того чтобы обесчестить? – Он сказал это таким голосом, будто речь шла не о его невесте, а о какой–то совершенно незнакомой ему женщине. Макс снова стиснул зубы с такой силой, что ощутил, как его челюсть заболела.       – Да, она пришла после того, как я слезно умолял её встретиться… Тогда, на охотничьих соревнованиях. Я даже не ждал этого, но всё же она пришла, представляете? Наверное, и правда на что–то надеялась, наивная дура. Выпила вина и уже поплыла, но эта сучка успела сбежать до того, как её разум полностью затуманился, – он до отвращения мерзко ухмыльнулся и взглянул на кронпринца. – Ну так что вы её уже попробовали, а Ваше Высочество?       Кронпринц закатил глаза и с едва скрываемым пренебрежением бросил:       – Не сравнивайте меня с собой. Лишь полностью лишенный чести и достоинства мусор воспользовался бы женщиной в таком положении.       – Конечно, изображайте и дальше человека с высокой моралью. Но я–то думаю вы хорошо с ней развлеклись в тот день, раз теперь она ваша невеста. Должно быть и ублюдка с императорской кровью под сердцем носит. И раз вы юлите, то вероятно она была хороша. Скажите честно, её щелка такая узкая, что невозможно оторваться, да?       В этот момент терпение Макса, которое и без того было на минусовой отметке, окончательно иссякло, он в одно движение пересёк комнату и наконец сделал то, что желал с самого начала. Он схватил Мале за затылок, и что есть мочи впечатал его лицо в стол. Раздался хруст и крик. В следующее мгновение двое стражников держали Макса за руки, а Стерано за плечо, пытаясь сдержать беснующегося вице–капитана.       – Я собственноручно шею тебе сверну, ублюдок!       Мале сплюнул на пол вместе с кровью передний зуб и огрызнулся:       – Ты же рыцарь, ты не должен себя так вести! Еще подумают, что ты действительно хочешь меня убить. Но ты же понимаешь, что тогда на твою и императорскую семью ляжет…       Макс дернулся ещё раз и приблизился на шаг ближе к Лаймону, перебив его:       – А разве я говорил, что хочу тебя убить, как рыцарь? Я хочу тебя убить, потому что ты потянул руки к моей сестре! Моей сестре! – на последней фразе его голос превратился в громкий рык, от которого похолодела кровь в жилах. В воздухе чувствовалась аура, которую источал Макс. Всполохи его силы клубились вокруг него, словно огонь. Сам же Макс в этот момент был подобен разъярённому дьяволу, который способен в одно мгновение разорвать на части сидящего напротив него человека. Но так же мог и мучить его месяцами, растягивая свое садистское удовольствие, превращая жизнь пленника в пытку. – И это не смыть ничем иным, кроме твоей крови и растерзанной плоти!       Каллен, который и сам был в шаге от того, чтобы воткнуть в шею Лаймона ручку и прекратить этот поток мерзких слов, быстро пришёл в себя и рявкнул:              – Выведите его. Сейчас же! – Кронпринц махнул стражникам и Стерано, которые с горем пополам буквально выволокли упирающегося, изрыгающего отборную нецензурную брань и проклятия Макса за дверь. Каллен и Лаймон остались наедине. Выдохнув, кронпринц прошелся рукой по своему лицу:       – Вы можете просто сказать, кто именно был вашим кукловодом и тогда…       – И тогда я не доживу даже до утра, Ваше Высочество. – Он растянул свои окровавленные губы в ухмылку. Дрожь стала очевиднее, видимо из–за удара Макса ему стало сложнее контролировать тело и боль от ломки. – Хотя я и так не жилец. Так что не просите меня свидетельствовать, я не скажу и слова насчёт него.       – Не скажете и слова. Да? – Каллен прошёлся взглядом по камере. Скорее всего, он боялся, что кто–то из стражников так или иначе донесёт весть до герцога. Либо передаст это другим способом.       Каллен цокнул языком и, перевернув один из листов, размашисто написал «Деон Солсбери». Кронпринц протянул бумагу и взглянул на Лаймона. Тот же, увидев имя, поднял голову и взглянул на кронпринца:       – Вы ведёте протокол?       Каллен прикоснулся к магическому камню, что находился на углу стола. Камень едва заметно засветился, словно показывая своему хозяину, что он работает.       – Да.       – Хорошо. Я… – он прочистил горло и снова заговорил: – Я организовал похищение кронпринцессы. Она была слишком красивой, и я возжелал её. Я шантажировал и угрожал ей, добиваясь её подписи на магическом контракте. Признаю свою вину и молю о снисхождении. На этом всё.       Он опустил взгляд вниз, снова взглянув на имя, написанное на бумаге, и, встретившись с глазами Каллена, едва заметно кивнул.       Затем вернулся Стерано и они начали долгую и кропотливую работу с документами. Лишь когда Лаймона повели обратно, граф бросил:       – Вы зачем взяли с собой Максимилиана, Ваше Высочество? Всем ведь известно о том, какой буйный нрав у него, особенно когда дело касается его сестры.       Каллен, сложив бумагу с именем герцога пополам, чуть улыбнулся:       – Говорят же, что бешеные собаки лучше всего подходят для охоты на сумасшедших.       – Эта бешеная собака чуть не убила заключённого. – Недовольство в бурчащем голосе прокурора было таким открытым и легко считываемым, что кронпринц едва заметно улыбнулся.       – Не убила же.       – Ваше Высочество! – возмущённый возглас заставил кронпринца повернуть голову.       – Ну что?       – Кхм… – прочистив горло, граф произнёс, – позднее я проведу ещё одну беседу с ним, возможно, нам удастся ещё что–то…       – Не стоит. Он больше ничего не скажет. Его он боится намного больше, чем нас или смерти. Так что сосредоточься на суде.       Стерано прямо посмотрел на кронпринца. Дело Мале было странным от начала и до конца. И чем больше они раскапывали грязного белья Мале–старшего, тем больше казалось, что это не принадлежало именно ему. А уж после того как герцог Солсберийский отправил письмо самому императору, где рассказал о своих «подозрениях», так тем более. В письме, как позднее рассказал кронпринц, герцог говорил о том, что его брат может быть связан с незаконной деятельностью. И именно герцог просил императора разобраться по всей строгости закона со своим родственником. Он не просил снисхождения, а действовал так, как действовал бы самый законопослушный гражданин в стране. И это было слишком неестественно. Аккурат после этого письма Мале–старший был найден мёртвым, а всё его производство сгорело в пожаре, либо покоилось на дне морском. Не нужно быть гением чтобы понять, что герцог этим письмом обрубил возможность начать официальное расследование. Ведь в глазах аристократии он был тем, кто рассказал о преступлении брата. Героем, но никак не преступником.       – Как прикажете, Ваше Высочество. – Тихо произнёс прокурор, склонив голову в поклоне. Душу Стерано царапало то, что хоть они и закончили расследование и наказание Мале–младшего будет самым суровым, исходя из доказательств, но до истинного виновника даже кронпринц не смог дотянуться.

***

      Огромный зал суда освещался тремя золотыми люстрами с переливающимися магическими камнями. Меллиса также находилась в зале суда, сидя практически в последнем ряду. Светлое голубое платье с V–образным декольте не слишком выделялось на фоне людей, что решили посетить этот суд. Тут были как аристократы новой волны, так и старая аристократия, мелкие торговцы и просто зеваки, слуги и люди, скрывающие свою личность. Чёрные волосы девушки, убранные в высокую причёску, частично перекрывались небольшой шляпкой в цвет платья. От неё спускалась плотная вуаль того же цвета, полностью скрывавшая лицо девушки. Белый платок на шее скрывал уже начавшие светлеть следы от удушения. На плечах лежало белое манто, то самое, что являлось подарком Макса на её 17 день рождения.       – Госпожа, может мы поднимемся выше? – Голос Теодора прозвучал прямо над её ухом, опаляя нежную кожу его дыханием. Он так же был под личиной служанки, единственное что переоделся в более подходящий наряд.       – Нет необходимости. На нас тут никто не обратит внимание.       Она покосилась на девушек, что утирая слёзы и тихо переговариваясь между всхлипами и грустными вздохами, занимали несколько рядов. Бывшие любовницы и тайные обожательницы Лаймона пришли сюда, дабы увидеть, как их идол падет. На их фоне Меллиса не выделялась, скорее, даже сливалась. Одной больше, одной меньше. Напротив рядов публики, за небольшим ограждением находились два стола друг напротив друга: место обвинителя и место защиты. А чуть дальше, на небольшом возвышении, размещалось место для судьи. Сегодня судил сам император. Всё же дело казалось не абы кого, а императорской семьи и аристократии. Обычно там размещалось два места – для императора и императрицы. Но из–за здоровья императрицы она никогда не участвовала в таких делах. Слишком был высок риск стресса и ухудшения состояния императрицы.       – Я уже говорила вам, что вы выглядите слишком соблазнительно? – до неё снова долетел шёпот слуги. Девушка чуть улыбнулась и едва заметно повернула голову к Теодору.       – Говорил, прямо в тот момент, когда затягивал мой корсет.       – Вам нравится мучить меня, не так ли?       – Кто знает, может мне просто нравится твоя реакция на меня.       – И мучить меня. – Его шёпот стал едва различим. Брюнетка, не поворачивая голову к своему слуге, положила ладонь на его колено. До уха Меллисы долетел сдавленный вздох. Слуга прикусил губу и сглотнул.       – Если бы я хотела помучить тебя, то попросила бы прийти в своём настоящем облике и прикоснулась бы намного выше.       Она не увидела, скорее, почувствовала, как губы слуги растянулись и сложились в хитрую улыбку.       – И что бы вы сделали?       – Кто знает, кто знает. – Девушка ухмыльнулась. Легонько похлопав по его колену она, наконец, убрала руку. – О, кажется, скоро всё начнется, так что держи себя в руках.       С вздохом сожаления Теодор выпрямился, но спустя пару минут он вновь скосил глаза. Под вуалью можно было различить её профиль: аккуратный носик, пухлые губки, длинные подкрученные ресницы. С каждым днем ему становилось всё тяжелей сдерживать себя и свои желания. Будто то, что он открыл ей свою настоящую личность, буквально сняло цепи с его тёмных желаний. При этом хоть его желания царапали грудь изнутри, выворачивая его больную душу, одно её слово, и он готов был встать перед ней на колени и покорно ждать словно верный пёс. Словно её «нет» – это тот отказ, который могли оспорить лишь боги. Он сглотнул. Терпение было одной из основных его черт. И он сможет вынести эти каждодневные муки. Ведь сможет же? Её тело в поле зрения, бархатная кожа, запах парфюма, мягкость волос. Он сможет. Выбора у него нет. Он будет терпелив.       Вышли несколько участников процесса. За столом по левую сторону от Меллисы прошёл высокий мужчина со светлыми волосами, завязанными в хвост. Девушка прищурилась:       – Я его где–то видела.       – Он был на охотничьих соревнованиях, – до неё долетел тихий шёпот Теодора – Граф Стерано, предыдущий победитель и прокурор в этом деле.       Девушка приподняла брови и задумчиво кивнула в ответ на реплику слуги:       – А, так вот почему его имя показалось мне знакомым. – Она перевела взгляд на человека в строгом сером костюме, занявшем стол по правую сторону от Меллисы. – Это, видимо, представитель Лаймона.       – Да, не очень повезло графу Синклеру. Это дело проигрышное, так что даже удивлён что он здесь.       – Ты его знаешь? – она с интересом посмотрела на своего слугу. Его знания могли бы пригодиться ей в дальнейшем. «Я не прогадала, приблизив его к себе… Интересно, что ему ещё известно.»       – Слышал кое–что. – Он неопределённо пожал плечами. – Синклер неплохой юрист, но не понимаю, что его заставило быть представителем Лаймона…       Секретарь суда поднялся на ноги и следом после этого зазвучал громкий голос:       – Единый властитель империи Мартелио, Солнце и Луна империи, его императорское величество Фергус Этан Тенлейни I…       Затем началось довольно долгое приветствие. После этого обвинитель и сторона защиты по очереди зачитывали списки своих свидетелей, что будут представлены суду и многое другое. Лишь после этого начали вызывать первых свидетелей. И начали они с каких–то низших работников дома Мале.       – А когда же вас будут опрашивать, госпожа?       – В письме было указано, что через неделю.       Слуга приподнял брови:       – Тогда почему вы сейчас пришли?       – Ты не понимаешь? Ради этого. – Она приподняла подбородок, указывая на второй этаж, что предназначался для аристократии, который шёл над их головами. С левой стороны от Меллисы, в первом ряду сидел никто иной, как Деон Солсбери.       Он держал в правой руке трость и с абсолютно отстраненным выражением на лице наблюдал с высоты своего места, как кто–то рассказывает о тёмных делишках его родственников.       Его тёмная короткая борода была аккуратно подстрижена, тёмно–русые волосы зачёсаны назад. Твидовое пальто светло–коричневого цвета было расстёгнуто, из–под него выглядывал костюм цвета горького шоколада. Слуга перевел взгляд туда, куда она указывала.       – То есть это он всему виной?       – Так скажем, удержать своего родственника от фатальной ошибки не смог.       – Я не об этом. – Он перевёл взгляд назад на Меллису. – Из–за него Лаймон пытался крутиться рядом с вами?       – Если я скажу «да», это что–то изменит?       Их взгляды встретились. Даже несмотря на плотную вуаль, он мог легко увидеть блеск её фиолетовых глаз и едва уловимую улыбку. Он тихо проговорил, не боясь что их услышат из–за шума вокруг:       – Если вы скажете «да» сейчас, завтра утром прочитаете в газете, что он умер от остановки сердца.       – Вот как. – Она смотрела прямо на него, затем в какой–то момент прищурив глаза, подобно кошке, хмыкнула. Переведя взгляд на Деона, она улыбнулась шире. – Знаешь, это довольно заманчиво. И я понимаю, что упрощу жизнь всем, лишь согласившись на это. Но это мне напоминает времена моего раннего детства, когда мы с Максом играли в шахматы. Он всегда, когда был близок к поражению, бесился и начинал орать. Переворачивал доску, сваливая все фигуры со стола. Топал ногами и краснел от гнева. Это выглядело довольно смешно. Так вот ты, – она повернула голову к слуге, – предлагаешь мне просто скинуть все фигуры со стола и убрать его? Подарить ему лёгкую смерть? Вот так просто? Нет–нет–нет.       Она наклонилась к нему. Левая рука Меллисы легла на его плечо и пальцы в белой перчатке сжали тёмное пальто Теодора. Их дыхание практически начало перемешиваться, и по его телу прошли лёгкая дрожь и истома.       – Я хочу уничтожить его. Лишить власти, влияния, поддержки, союзников, имени, и разума. Я желаю, чтобы он остался один на этом мире. И когда он будет сломан, подарить ему надежду на хорошее будущее. А после… Отобрать её, разрушить его окончательно. Лишь это сможет усмирить мою ненависть. Просто смерть этого «человека» не утолит мой гнев. Я хочу большего, понимаешь? И этот суд лишь первая ступень в ад, в который я собственноручно отправлю его.       Каждое её слово эхом отдавалось у него в голове. И на мгновение Теодору показалось, что они одни в этом шумном и наполненном помещении. Трепет от её слов передался ему, вызывая дрожь и странную немного безумную улыбку. Его чёрные глаза широко распахнулись, и он смотрел лишь на неё. Слуга сглотнул.       – Прошу простить, моя госпожа, я был не прав. Я предложил нечто посредственное и простое…       – Всё хорошо, Тео. Просто будь со мной рядом и сдержи свое обещание.       Она отстранилась и снова села прямо. Её внимание за один взмах ресниц перешёл со слуги на свидетеля обвинения – служанку из дома Мале. Взгляд Теодора был всё так же прикован к ней, его сердце бешено билось, а ладони вспотели. Он хотел увидеть ту месть, которой она грезила. Безумно хотел.

***

      Меллиса перелистнула страницу одной из книг, что ей посоветовала наставница – графиня Райкорн. Графиня быстро ответила на письмо десницы императора согласием, но из–за того что её резиденция размещалась на севере, она просила время, чтобы добраться до столицы. К письму был приложен список литературы, который необходимо было Меллисе прочитать до того, как она прибудет. Так что всё свободное время девушка занималась тем, что изучала теорию дворцового этикета, экономику, политологию, книги по военной стратегии, историю империи и многое–многое другое. Но хоть многие в особняке смотрели на неё с жалостью и пытались как–то развлечь, Меллисе на самом деле нравилось так проводить время. Читая книгу за книгой в полной тишине и покое. Никто не отвлекает и остаётся время, чтобы продумать какие–то детали её следующих действий.       Она прочитала очередную страницу и что–то выписала себе в блокнот. Отстранившись от стола, брюнетка потянулась. За окном уже темнело, и всего через пару дней её мирная жизнь в поместье закончится. Дом, в котором она выросла, сменится императорским дворцом и из старого окружения останутся лишь единицы. Она кончиком когтя медленно отчеканила по столешнице туалетного столика известный лишь ей ритм. Затем взяв колокольчик, позвонила в него. Буквально спустя мгновение дверь открылась и в комнату заглянул Теодор.       – Вы звали, госпожа?       – Помоги мне раздеться. Волосы я сама расчешу.       Теодор прошёл в комнату и закрыл за собой дверь. В это время Меллиса поднялась на ноги и повернулась к нему спиной.       Слуга, приблизившись к ней, стал быстро и ловко расстегивать потайные крючки и пуговицы. Светлое домашнее платье с тихим шуршанием упало к ногам девушки. Прохладные пальцы Теодора скользнули по талии Меллисы и, найдя нужные атласные концы верёвочек, стали ослаблять корсет. Его пальцы прикоснулись к её теплой коже, вызвав шквал мурашек. Тонкие светлые волоски девушки на позвоночнике поднялись дыбом.       – Мне что–то ещё для вас сделать?       – Да, позови Аякса. После этого можешь быть свободен.       Руки Теодора замерли и он чуть сдвинул брови к переносице.       – Хорошо, моя госпожа. Но могу я узнать зачем?       – Надо его научить как правильно исполнять приказы. Ведь если он и дальше так себя будет вести, то в будущем мой авторитет, как кронпринцессы, будет под угрозой.       – Вот как. – Задумчиво произнес слуга.       Корсет упал на пол и девушка, перешагнув через него, подошла к заранее приготовленной ночной сорочке из белого шёлка. Пока она её надевала, Теодор уже успел повесить платье в шкаф, а корсет положить на место.       Его сердце, словно чувствуя угрозу своему положению, билось быстрее, но он только склонил голову в поклоне:       – Тогда я пойду?       – Да, утром разбуди меня пораньше. Хочу еще пару абзацев прочитать перед завтраком.       – Будет исполнено, моя госпожа.       Дверь за ним закрылась. И Меллиса снова осталась одна. Шёлковая сорочка на тонких бретельках приятно холодила горячую кожу девушки, она подняла её и стянула с себя нижнее белье, положила его на стул. Присев на пуф у туалетного столика, она взяла расчёску и медленно провела по своим длинным волнистым волосам. К тому моменту как она закончила с ними, в дверь раздался тихий стук.       – Проходи.       Дверь открылась, на пороге стоял немного нервный Аякс. Он переминался с ноги на ногу, в руках держал при этом толстую папку с какими–то бумагами. Девушка поднялась на ноги и, отложив расчёску, приподняла бровь.       – Закрой дверь. У нас с тобой будет разговор, который не должны слышать другие.       Дворецкий впервые за всё это время поднял свой взгляд и устремил его на девушку из–под стёкол своих круглых очков в золотой оправе. Но она не смотрела на него. Его госпожа закрывала книги и убирала их на угол стола, будто мгновенно потеряв интерес к мужчине.       Неловко двинувшись, он повиновался. Раздался щелчок, обозначивший для них двоих – дверь заперта. Сглотнув, Аякс развернулся и остался стоять на том же месте, переступая с ноги на ногу, будто под ним вот–вот должен разверзнуться ад. По крайней мере именно так он себя и ощущал. По телу прокатилась дрожь, когда он почувствовал цепкий взгляд фиолетовых глаз. Он именно почувствовал его, ему не хватало мужества поднять взгляд на неё.       – Подойди.       Расслабленный голос долетел до его ушей и его тело двинулось само по себе. Шаг за шагом, пока он не встал в нескольких метрах от неё.       – Ближе.       Он сделал ещё пару шагов и теперь их отделало менее метра. Девушка прищурилась:       – Помнишь, о чём я тебя просила? – от её вопроса он вздрогнул и почувствовал, как ладони начали потеть. Но, сглотнув, кивнул, так же не поднимая взгляда глухо проговорив:       – Вы навести справки об «одноглазом вороне»       – И как, выполнил? – девушка с едва заметной улыбкой смотрела на него. Её взгляд скользил от носков чёрных лакированных туфлей, выше по идеально отглаженным брюкам, насыщенного чёрного цвета. Затем к кожаному чёрному ремню, белой рубашке, чёрной жилетке. Золотой цепочке, что шла от левого кармана жилетки и скрывала в правом круглые часы. По его белым перчаткам, что плотно обхватывали его большие ладони. Взгляд поднялся выше к широким плечам и галстуку тёмно–фиолетового цвета, близкого к чёрному. Меллиса отчетливо видела, как его кадык двигался вверх вниз, когда он сглатывал. Узкие губы дрогнули, и он произнёс единственное слово:       – Да. – Не поднимая взгляд, он протянул папку, держа её двумя руками. Меллиса, чуть помедлив, взяла её и, открыв, пролистнула пару страниц. Затем подняв глаза, произнесла:       – Хорошая работа. Только ты опоздал.       – Прошу простить, госпожа. – Он снова сглотнул. Карие глаза дворецкого метались по светлому ковру с коротким ворсом под его ногами. Желудок скрутило и у него складывалось ощущение, что ещё немного и его начнет тошнить от волнения.       – Когда я просила предоставить этот отчёт?       – К полудню. – Ответ из его собственных губ звучит как приговор.       – А ты принёс лишь сейчас и то, после того как я за тобой послала. Согласись, ты виноват.       Во рту дворецкого мгновенно пересохло и язык прилип к нёбу. Он смог лишь кивнуть. Отчёт был готов намного быстрее чем она просила, но отчего он задержал его? Он же мог явиться с ним утром к ней или вовсе положить его на стол и уйти, даже не встретившись с ней. Так почему он специально задержал его? Сидел весь вечер, как на иголках, ожидая, что госпожа вызовет его? Он не мог дать внятный ответ себе. Вернее, он не мог признаться даже себе.       – Виноват. – Тихий голос, похожий на звук ветра. Он увидел, как её босые ноги сделали шаг к нему, затем ещё один. Медленно девушка подошла к нему ближе, чем было дозволено приличиями, и аккуратно прикоснулась к его галстуку. Начав его развязывать, Меллиса произнесла, растягивая слова:       – Ты должен быть наказан за то, что заставил меня ждать, не так ли?       – Да… – он судорожно вдохнул аромат, идущий от неё. Сладкий и легкий парфюм девушки окутывал его, кружа голову и заставляя сердце биться быстрее. У него возникло странное ощущение в животе, словно в нём копошились змеи. Волнение накрывало его с головой, не давая ясно мыслить. Медленно стянув галстук с его шеи, она чуть качнулась и обошла Аякса с правой стороны.       – Заведи руки за спину.       Он чуть повернул голову и открыл было рот, но так же бесшумно закрыл его. Выполнив её условие, он почувствовал, как на его запястьях завязывается галстук, туго пережимая его кожу. Девушка положила ладонь меж его лопаток, вызвав в его теле дрожь. Её рука поднялась выше и легла на его левое плечо. Она не говорила ему, но он и без слов всё понял. Дворецкий медленно опустился на колени. Его сердце бешено билось, отдаваясь шумом в ушах. Щёки пылали словно из-за лихорадки. Он с трудом сглотнул. Не поднимая голову и взгляда, Аякс проследил за тем, как её босые ноги медленно обошли его с правой стороны. Меллиса подошла к тому же месту, остановившись рядом с туалетным столиком.       – Аякс, ты обязан выполнять то что я скажу, только так мы с тобой придём к хорошим отношениям, ты понимаешь? – она вновь приблизилась к нему и, резко схватив его за волосы, подняла его голову. Их взгляды наконец встретились. Её был спокойный изучающий, его же – встревоженный. Но за этой тревогой таилось и иное чувство.       Жаркое, обжигающее. Вожделение в его блестящих карих глазах было вязким и тягучим. Боль из–за её действий заставила его немного прищуриться, но он даже не заикнулся о том, чтобы она ослабила свою хватку.       – Д–да. – голос тихий и хриплый, он снова сглотнул. – Я виноват, госпожа. Накажите меня за это.       – Хорошо, если таково твое желание. – Свободной рукой девушка аккуратно стянула с его носа очки и надела их на себя. Наклонив голову к левому плечу, она медленно отпустила его волосы. Её пальцы опустились ниже, затем она резко ударила его по щеке. Он вздрогнул от сильной оплеухи, пришедшейся на правую сторону лица. Его голова дёрнулась. Следом она ударила тыльной стороной ладони, но уже по левой стороне. В ушах зашумело, и он хрипло выдохнул. Дыхание стало глубже, а ресницы затрепетали. Обе щеки горели от ударов, кровь бурлила в его теле вместе с адреналином. Он поднял взгляд, когда заметил, что она снова отошла дальше от него.       – Это за твое опоздание. Но… Хоть ты и не выполнил все в срок, сделал своё дело, верно?       – Да, моя госпожа. – Кадык дворецкого снова двинулся вверх и затем вниз. Без очков он видел её немного размазано и нечётко, но ощущал улыбку, которая растянулась на этих чертовски притягательных губах. Он увидел, как Меллиса прикоснулась к своей ночной рубашке и стала медленно поднимать её выше. И чем выше она её поднимала, тем быстрее и сильнее бился пульс в его висках. Его дыхание перехватило, когда она подняла сорочку до середины бедра. Аякс с тихим шумом выдохнул через рот. По его позвоночнику пробежались мурашки и на секунду ему показалось что это не реально, что это всё сон, что этого не может быть. Но это было реальностью. Твердая плоть в его штанах болезненно дрогнула, а ткань натянулась сильнее. Он поочерёдно сжал ладони в кулак и с тихим хриплым звуком вдохнул.       – Ближе. – Одно тихое слово, которое звучало для него как приказ. Аякс, аккуратно передвигая коленями по мягкому ковру, приблизился к ней. Он видел теперь отчётливо бедра девушки и от этого вида по его телу прошлась волна возбуждения. Он наконец поднял свой взгляд на Меллису.       – Я… Всё равно виноват, моя госпожа. Я подвёл вас. – Заискивающий взгляд и почти мольба в карих глазах вызывали у Меллисы приятное покалывание внизу живота. Ей нравилось видеть его таким.       – И? – она всё ещё придерживала пальцами края ночной рубашки не давая ей подняться выше. Бровь изогнулась, а зрачки расширились сильней.       – Я хочу… – Он облизал свои губы, – я хочу загладить свою вину перед вами, госпожа.       – И как же ты собираешься это сделать?       Она почти издевалась над ним. Она видела, что он дрожит, отчётливо понимала почему, но вела к тому, чтобы он сам сказал и сделал то, что она хотела. Взгляд фиолетовых глаз поверх очков был устремлён лишь на него.       – Позвольте мне…       – Позволить что?       Их голоса опустились до едва различимого шёпота. Блондин приоткрыл рот и произнёс практически одними губами:       – Позвольте мне… Вкусить вас, моя госпожа. – Она распахнула глаза шире, и ответом на его слова послужило то, что сорочка поползла вверх. Оголяя её лобок с короткими тёмными волосками. Мужчина приблизился к ней ещё немного ближе, и его горячее дыхание коснулось кожи Меллисы, вызывая волну мурашек и приятное тепло. Он чуть ссутулился и его рот накрыл влажные половые губы девушки, вызывая у неё тихий вздох. Она откинула голову немного назад, ощущая, как его гладкий горячий язык, скользил меж её складочек, слизывая её влагу, возвращаясь к клитору. По телу прошлась приятная волна, заставившая её немного прикрыть глаза и едва заметно улыбнуться. Девичьи пальцы сжали атласную ткань ночной рубашки сильнее. Аякс двигал языком, всё так же стоя на коленях со связанными руками за спиной, а девушка прогнулась немного в талии и неосознанно раздвинула ноги чуть шире, давая ему проникать языком дальше. Он посасывал её клитор, заставляя ноги дрожать, а тихие вздохи превращаться в едва различимые стоны. Не отрываясь от неё, он поднял взгляд. Его язык ласкал подрагивающий клитор, вызывая новые звуки. Она была такая влажная и горячая, что его самого немного потряхивало. Сладко–солоноватый привкус её выделений на языке кружил ему голову и, он прикрыв глаза, ещё сильнее стал упиваться ею. Вылизывая каждую складочку и заставляя её немного попятиться и упереться ягодицами в край туалетного столика. Теперь её ноги были разведены еще шире, и стоны стали громче и отчётливее. Его же горячее дыхание обжигало и без того горячую плоть девушки. Она опустила ладонь на голову мужчины пропуская его платиновые пряди волос меж пальцами. Он становился более жадным и напористым, а ей не хватало ещё чего–то.       – Освободи руки и прикоснись ко мне. – Голос слабый томный долетел до его ушей и в эту же секунду галстук упал на пол. Он мог сорвать его в любой момент, ведь он учился на рыцаря и там первое, что они учили – как освобождать себя. Так что какой–то галстук не был ему препятствием. Единственное, почему он не сделал этого раньше – её слово.       Он оторвался от своей госпожи и, не отводя от её лица взгляда, зубами стянул белую перчатку с правой руки. Перчатка тихо упала на пол, и едва она достигла ковра, раздался скрип. Теперь Меллиса сидела на холодной деревянной столешнице своего же туалетного столика, оперевшись руками на него. Левая рука мужчины обхватила её правое бедро. Пальцы Аякса сжали её светлую кожу до красных отметин. Ноги были разведены чуть шире, в полумраке комнаты по её покрасневшим половым губам стекали её вязкие прозрачные выделения. Он снова сглотнул и поднял взгляд на неё. Девушка почти требовательно прижала его обратно меж своих ног, на что он едва заметно улыбнулся. Губы и язык мужчины снова завладели клитором, в то время как пальцы правой руки стали ласкать скользкие от естественной смазки горячие половые губы девушки. Он не делал ничего выше того, что она просила, просто не смел. Хотя плоть Аякса болезненно отзывалась на каждый звук, исходивший от девушки. Член тёрся о грубую ткань штанов, причиняя дискомфорт. Как же ему хотелось ощутить её. Почувствовать, как она сжимается вокруг него, дрожит под ним, стонет на ушко, прижимается и называет его имя из–за того, что он в ней.       – Вставь в меня пальцы. – Эта хриплая фраза, смешавшаяся с шумным дыханием и тихими стонами, словно была ироничным ответом на его желания. Он медленно ввёл в неё указательный палец. Её горячие стенки влагалища плотно обхватили его, и она снова прогнулась в талии. Он начал им двигать внутри неё, отмечая в голове, какая она нежная и как засасывает его. Это заставляет желать её еще больше. Его палец скользит в ней, ощущая, как она подрагивает от каждого его движения, и его дыхание перехватывает.       Он хочет больше. Желает больше, чем может позволить. Вскоре он ввел в неё уже и второй палец. Двигая ими, он словно пытался показать то, как бы имел её. Резкие движения, на границе грубости таранили её влажную киску, добавляя новую порцию звуков в эту комнату. На этот раз влажных, хлюпающих и чертовски развратных. Тонкие длинные пальцы дворецкого заставляли её доходить до исступления, а бёдра двигаться еще активнее, словно она сама желала насадиться на них. По его ладони стекали её вязкие выделения, останавливающие на краю рукава, впитываясь в белую ткань. Она дрожала под его ласками, бёдра и спина покрылись испариной пота, а мужчина лишь стал более ненасытным. Его мышцы пекло, а горло сжалось, но он действовал так, словно единственным желанием в его жизни было лишь заставить её кончать снова и снова. Заставляя оргазм горячей волной омывать её тело. Стонать громче, сжимать его волосы сильнее. Прогибаться, дрожать, течь. Меллиса содрогалась из–за него, стонала из–за него. То, что она кончила не успокоило мужчину, скорее, наоборот. Аякс стал более напористым, более жадным в своей похоти. Его пальцы в белой перчатке сжались на коже сильнее, в то время как пальцы на другой руке входили в неё. Но в какой–то момент девушка потянула его за волосы, оторвав от посасывания своего клитора.       Мужчина перевёл взгляд вверх. Щёки девушки покраснели, его очки сидели на кончике её носа, едва не соскальзывая из–за пота. Она наклонилась к нему, в то время как он вытянулся к ней навстречу. Его губы и подбородок в слабоосвещенной комнате немного блестели от её смазки. Девушка приблизилась к нему так близко, что их хриплое глубокое дыхание стало перемешиваться. Она приоткрыла рот и языком прошлась по его подбородку и губам, слизывая влагу. Свободной рукой она аккуратно стянула очки и вернула их владельцу, поправив его растрепавшиеся волосы проговорила:       – Отнеси меня в кровать. – С лёгким сожалением он вынул пальцы из неё, поднимаясь на ноги. Мужчина навис над девушкой и ловко, словно она ничего не весила, поднял её на руки. Жар её тела заставил его с шумом выдохнуть. Этими действиями она будто проверяла его самоконтроль и выдержку. Заставляя находиться между раем и адом.       Аякс немного склонился над кроватью и мягко опустил Меллису на неё. Он замер над ней, нависая и смотря прямо на неё.       – Хочешь меня? – это не было приглашением, это было вопросом, на который они оба знали ответ, который он практически сразу озвучил:       – Д–да. – хриплый, надтреснутый голос, полный больного желания и страсти заставил Меллису, улыбнуться шире. Она приподнялась на локтях и приблизилась к его лицу:       – Но сегодня ты был плохим мальчиком, а вот если бы был хорошим и выполнил всё, как надо... – она прошлась взглядом по его лицу, задержавшись не пару секунд на его губах, и вновь вернулась к широко распахнутым карим глазам, – кто знает, как бы я тебя похвалила.       – Я... Понял, моя госпожа.       Она жестом дала понять, что он должен уйти, так что дворецкий не противясь её воле, захватив перчатку у туалетного столика, вышел из комнаты.       Давно перевалило за полночь. Слуг уже не было видно, весь дом мирно спал. Он сглотнул и провёл ладонью по лицу. На кончике языка Аякс чувствовал её вкус, и это отдавалось пульсацией в его члене, который был таким твёрдым, что казалось может кончить лишь от одного прикосновения.       Внезапно его взгляд наткнулся на то, чего тут быть не должно. Прямо напротив дверей сидела на корточках личная служанка Меллисы. Торри приподняла голову и её безумно пугающий взгляд обсидиановых глаз впился в Аякса. «Она всё слышала? Как долго она тут? Она же не была всё время, когда я...» вопросы метались в его голове, перебивая друг друга.       Торри медленно поднялась на ноги и сделала пару шагов к Аяксу. Но дворецкий, будто всем нутром ощущая угрозу, исходящую от служанки, неловко шаркнув ботинком, немного отступил. Служанка приблизилась и с шумом втянула воздух рядом с Аяксом.       – Ты пахнешь ею.       От этих слов блондин распахнул свои карие глаза и сжал руку в кулак.       – Что ты такое...       – Молчи и слушай, – Торри приблизилась к Аяксу. Хоть она и была ниже ростом, но почему–то Аякс почувствовал себя каким–то ничтожным рядом с ней. Поэтому даже не смог пойти против буквально приказа служанки. – Госпожа любит это. Играться, дразнить. Но не думай, что её интерес к тебе серьёзен. Одно её слово, один твой проступок, и я отрежу твой язык, которым ты сегодня вылизывал её.       Аякс не в силах что–то сказать просто молчал. А служанка отступила и мотнула головой, будто говоря ему "проваливай". Едва Аякс скрылся за поворотом, дверь спальни открылась и выглянула Меллиса. Она чуть прищурилась:       – Ну и зачем ты его спугнул?       – А зачем вы... – Он замолк на полуслове, прикусив себе язык, наткнувшись на взгляд Меллисы. Она знает, что он ревнует. Прекрасно это осознаёт и пользуется этим. Теодор сдавленно хохотнул. Эта женщина пробуждает в нём новый спектр эмоций, доселе незнакомых ему, заставляя его кровь кипеть. И он сам того не понимая пристрастился к этому, как к наркотику. Меллиса едва слышно хмыкнула и произнесла, раскрыв дверь спальни шире:       – Я не могу уснуть, побудешь со мной?       Его обсидиановые глаза опасно блеснули в полумраке коридора. Слуга приблизился и тихо проговорил:       – С удовольствием.