Белый с прожилками красного

Нет, что вы, Арсений вовсе не нервничает. Ничуть. И уличная одежда оказалась на нём сама по себе, и старый как этот мир, барахлящий фонарь тоже неизвестным для врача образом лёг в его руку. Хоть он ещё достаточно молод, - по меркам медицины, - но пациентов уже встречал всяких, поэтому Антон не стал кем-то из ряда вон, разве что... В любом случае, было понятно, что одним утренним побегом дело не кончится. Не желая себе судьбы, которую ему сулил Павел Алексеевич, Арсений сегодня не спешил домой, расхаживая по корпусу и заглядывая в палаты по сто раз. Лучше пару раз пожертвовать сном, чем пол-жизни бесплатно работать в этой больнице. Странное дело, мальчишка не вызывал у него сильных отрицательных эмоций. Только раздражение и...сочувствие? Последнее, скорее всего, было связано с его болезнью. Альбинос... Альбинос... Арсу становилось не по себе, когда он произносил это вязкое слово а, тем более, представлял себе человека с этим заболеванием. И нет, Антон не был ему противен, но из-за взгляда тёмно-красных глаз в горле вставал слишком знакомый ком, и ощущение учащённого сердцебиения не покидало ни на минуту. От каждого движения, каждой фразы, произнесённой Антоном, память врача будто просыпалась и отчаянно пыталась подкинуть в его голову какое-то событие, но никак не могла. Точнее, Арс прекрасно понимал, отлично помнил, но всеми силами пытался убедить себя, что это просто какой-то навязчивый сон, проскользнувший в его сознании много лет назад и над смыслом которого он до сих пор гадает. Арсений осторожно, чтобы не разбудить Павла Алексеевича, подкрался к его столу и, выдвинув никогда не запираемый ящик, выудил из него жёлтую папку, подписанную аккуратным почерком: «Антон Шастун». Воровато озираясь по сторонам, словно он совершил ужасное преступление, врач юркнул в соседнюю дверь и, убедившись, что остался в одиночестве, приземлился на стул, распахивая папку и пропуская первые два листа. «Причина госпитализации: резкое ухудшение общего состояния, подозрения на сердечную недостаточность второго класса, необходимо подробное обследование». «По этому юнцу и не скажешь, что у него проблемы с сердцем, - начал размышлять Арс, переворачивая лист. - Да и подобные дефекты для альбиносов абсолютно нетипичны. Обычно они обращаются с проблемами со зрением или подозрением на рак кожи». Впрочем, на другой стороне листа как раз располагалась информация о том, что зрение у нашего героя минус три с половиной, но при этом чувствительность глаз обычная, поэтому он может носить линзы, а так же, что пару лет назад были подозрения на рак кожи, но они не подтвердились. Ещё пару минут поизучав тексты, наполненные различными диагнозами и сглотнув вновь появившийся ком в горле при упоминании слова «альбинизм» на странице ещё раз, Арсений закрыл папку и отнёс её на место, возвращаясь в пустой кабинет, чтобы привести мысли в порядок. Ну, обследование, значит, обследование. Как бы Арсу не хотелось, а свою работу выполнять он должен, поэтому завтра ему предстоит расспросить мальчишку поподробнее и после обследования назначить лечение. Было около одиннадцати, когда большинство его коллег разъехались по домам, за исключением тех, кто жил прямо на работе. Почти везде свет был выключен, и даже главный врач задремал прямо за рабочим столом, когда из второй палаты - действительно, откуда же ещё - начали доноситься весьма неоднозначные звуки. Скрип кроватей, если Арсений правильно услышал. Врач не спешил заходить внутрь, бог с ними, лишь бы из палаты не выходили, но когда звуки уже почти доползли до уровня непристойных, Арс больше терпеть не мог. Раздражённо сорвавшись с места и распахнув со всей силы дверь, он уже готов был выдать что-то вроде «Вас по разным палатам расселить?!» или лучше «Вы совсем совесть потеряли?!», но перед его глазами открылась пустая палата: кровати заправлены, - странно, они даже не попытались как-то скрыть то, что сбежали, - так и не разобранные вещи закинуты куда-то на шкаф, да так, что заметить их было бы достаточно тяжело, окно открыто, ставни ещё не перестали покачиваться после попытки закрыть их снаружи. — Вот же два недоноска... - вся обстановка в палате говорила о том, что парни сбежали не меньше минуты назад, а может даже в тот момент, когда Арс распахнул дверь. Значит, догнать их будет очень просто. Но Арсений ошибся. Сильно ошибся. Врач понимал примерно, куда они могли пойти. Но найти двух подростков в лесу ночью... Что ж, ему можно посочувствовать. В тот момент, когда фонарик начал разряжаться, а тело неприятно ныло от постоянных манёвров между деревьями и кустами, врач смог разглядеть три фигуры, одна из которых была ужасно высокой. Это тот случай, когда Арсений благодарил богов за то, что его подопечный - шпала. Разумеется, подростки тоже не дураки, и как только они заметили Арса, то тут же деранули куда-то в чащу. Губы врача тронула довольная ухмылка. В той части леса был забор, через который этим троим - кто был третьим, его, в целом, не особо волновало - точно не перелезть. Теперь Арс мог, неспеша прогуливаясь и наслаждаясь природой вокруг, следовать за подростками, пока те сами себя не загонят в тупик. *** Сорвавшись с места, три парня пулей понеслись, перепрыгивая на ходу через пни, корни, кусты и поваленные трухлявые деревья. Когда адреналин растекается по жилам, то уже никакие полосы препятствий не являются для юных организмов проблемой. — И какой план? - проорал Поз, бегущий самым последним. — Мы не сможем бегать так до утра. Либо разворачиваемся и пытаемся пробраться обратно в палату, либо отдаёмся на растерзание Арсению Сергеевичу, - ветки хлестали щёки, камни, попадающиеся под ногами, казалось, ещё пару секунд и начнут дымиться от столь быстрого бега. — Сейчас наша главная задача, - Серёжа нырнул под сильно накренившийся ствол дерева. — Это увести его подальше от тайника. Хоть на первый взгляд и не скажешь, но там действительно очень много ценного. Другие нам этого не простят. Бежать по палатам смысла особого нет, так как я уверен, нас уже давно узнали. Да и не получится так резко сменить направление, - парень выставил левую руку вперёд, чтобы каждую секунду не бояться за сохранность своих глаз. — То есть, просто бежим и всё? - уточнил Дима, ловя чуть не свалившиеся с него очки. — Ну, попробуйте ещё проникнуться атмосферой, будем считать это вашим посвящением, - Серёжа изобразил пальцами кавычки в воздухе и тут же врезался во что-то очень твёрдое и холодное. — В пациенты, - всё же завершил фразу он, хватаясь за ушибленный висок и делая пару шагов назад. Следом, ему в спину врезался Антон, а вот Дима уже успел притормозить, благоразумно обойдя двух друзей и всё равно врезаясь в... стену? — Тут тупик?! - тут же озвучил свои мысли Поз. Как загнанные в ловушку звери, парни обернулись и с ужасом обнаружили, что Арсений Сергеевич даже не сильно отстал от них, но при этом не было слышно отдышки, как от этих троих. Он просто шёл за ними следом, очевидно зная, что мальчишки никуда не денутся, если будут двигаться по этому маршруту. Крайне довольный, врач осветил фонариком каждого по очереди, задержав мерцающий луч на альбиносе, будто издеваясь над его светобоязнью. Только сейчас Антон ощутил, как долго они бежали и как тяжело ему стоять на ногах. Рваное дыхание стало более глубоким, но отнюдь не спокойным, скорее нервным. Парень пошатнулся, но вовремя схватился за так услужливо поставленный тут забор. Честно, альбинос был даже немного рад, что их поймали, ещё хоть минуту такого забега его проблемное сердце могло не выдержать. Подметив вялость в движениях мальчишки, Арсений решил не нападать сразу на троих друзей. — Ладно, ладно, отдышитесь, - протянул врач, словно абсолютно не хотел этого говорить. — Бедняги, так старались, бежали, а тут ба-бах, такая неудача. Забор поставили, ироды, - не без иронии продолжил Арс. — Могли бы хоть на разведку кого-то отправить. Неопытные вы какие-то. Я был о вас лучшего мнения, - рассуждал врач, вертя в руках включённый фонарь и раздражая уже привыкшие к темноте глаза ребят мелькающим жёлтым светом. Антон раздражённо фыркнул и тут же закашлялся, дышать становилось всё сложнее. От Димы тоже это не укрылось, осторожно переступая через коряги и опираясь правой рукой о забор, ведь его ноги так же еле передвигались от долгой физической нагрузки, Поз добрался до друга, хватая его за локоть. Вторую руку он предусмотрительно положил Антону на плечо. Пытаясь в темноте разглядеть эмоции друга, Дима смог понять только то, что темно и не видно нихера, тем более, с его зрением. Вообще альбиносам очень тяжело даются нагрузки, а Антон был ещё и абсолютно нетренированным, так что такая реакция организма вполне объяснима, но всё же что-то мальчишке покоя не давало. Что-то всё-таки отличало это состояние от обычной усталости, но он пока совсем не понимал, что именно. Конечности слегка дрожали, в голове стоял шум и, кажется, помимо ночного отсутствия света, у него потемнело в глазах, так как свет фонаря Арсения Сергеевича мальчишка различить тоже не мог. Парень почти сложился пополам от кашля и желания распластаться прямо тут, на сырой земле, привалившись к не менее влажному и холодному забору, как вдруг почувствовал ещё одну руку, но уже между лопаток. Дёрнувшись от неожиданности и ещё сильнее начав задыхаться, он поднял голову и больше ощутил, нежели увидел в паре сантиметров от своего лица лицо Арсения Сергеевича. Рука врача на спине Антона начала аккуратно массировать мышцы вдоль позвоночника. Первые секунды казалось, что он делает только хуже, но постепенно приступ утих, дыхание выровнялось, а взгляд более-менее прояснился. Убедившись, что альбинос больше не загибается, врач пришёл в ярость. То, что состояние Антона - да и остальных ребят тоже - крайне нестабильно, но он продолжает шляться по сомнительным местам, вывело его из себя. — Вы... в своём уме? - произнёс Арсений угрожающе медленно. —Вы не в детском лагере и, к сожалению, не в детском доме, чтобы совершать такие глупые и опрометчивые вылазки. У всех вас проблемы со здоровьем, но вы всё равно прётесь в холод, сырость и грязь! И всё это находится под ответственностью нас, врачей! Себя не жалеете, так хоть нас пожалейте! - голос Арса периодически срывался на полный злости крик. — А с чего это мы должны вас жалеть? - к Антону вернулся его обычный стиль общения. —Это ваша работа, вы обязаны это делать. Тем более, что вам за это неплохо платят, - мальчишка уже полностью выпрямился, но продолжал предусмотрительно опираться о плечо друга. — Ты, Шастун, вообще заткнись! - рявкнул врач, затем, резко выдохнув, добавил. —Быстро все в палату. Там разберёмся. Матвиенко, с тобой отдельный разговор, но, слава богу, не я буду его проводить, - Антону показалось, или Арсений реально перекрестился, хватая двоих подростков за руки и начиная движение в сторону главного корпуса? — То есть, меня вы бросите, да, Арсений Сергеевич? - раздался за спиной голос Серёжи. — Матвиенко, у тебя должно хватить мозгов следовать за мной самостоятельно. — А у этих двоих, что ли, нет функции привязки к объекту? - тыкнул он пальцем в Антона и Диму. — От них всё, что угодно можно ожидать, - пробубнил врач, продолжая движение и отказываясь отвечать на все дальнейшие вопросы. *** Грязные, все в листьях и глине подростки завалились в палату. Последним зашёл Арсений Сергеевич, контролируя путь этих двоих, чтобы ещё куда-нибудь не сбежали. Серёжу он в буквальном смысле закинул в соседнюю комнату, дожидаться своей утренней участи. Ну, а разбор полётов со своими подопечными врач решил не откладывать на потом. — Ну что, мои даши-путешественницы, причину побега скажете, или я даже не буду знать, за что вы оба будете наказаны? - парни переглянулись и молча продолжили пялиться на Арсения. — Понятно... Ну, тогда слушайте, - врач скинул с себя ветровку, бросив её на свободную кровать, закрыл дверь и окна, отрезая пути к отступлению, и продолжил. — Я вам двоим не отец, не брат и, тем более, не друг. Я - врач... — Это мы поняли с первого раза, можете не колебать воздух напоминаниями о своей профессии так часто, - пробубнил Антон, перебивая Арса. — Ты сейчас у меня договоришься, Шастун, так вот, - Арсений решил не распыляться, дополнительных пиздюлей он всегда успеет отвесить. — Я не собираюсь возиться с вами как с трёхлетними, но поскольку осознанностью и наличием мозга вы похвастаться не можете, то будьте готовы к постоянной слежке. Уж поверьте, от меня мало что может укрыться, если я того захочу. Особенно это касается нашего белобрысого друга, - Арсений бросил граничащий с презрением взгляд на Антона. — Я уверен на все сто, что ты инициатор всего, что вы вытворяете, хоть лидерство совсем не вяжется с твоим внешним видом... — Почему вас так волнует мой внешний вид?! Я такой же, как и все! Если не можете нормально отзываться о таких, как я, то лучше просто заткнитесь! - моментально взвился альбинос. — Знаете, у меня нет никакого желания слушать сейчас ваши бессмысленные нотации, потому что вы очень недооцениваете меня! Если я этого захочу, не то, что меня, вы моих следов не найдёте!! - на последней фразе глаза врача расширились, но отнюдь не от злобы. В голове резко стало пусто, виски стянуло пульсирующей болью. Арсений осторожно присел на край ближайшей кровати и на секунду прикрыл глаза. «Если я захочу, вы и моих следов не найдёте!» - как на заевшей пластинке крутилась в мыслях одна и та же фраза. Арс уже слышал её. Арс её помнил. «Ну правда, Арсений Сергеевич, жалко девочку, не будьте таким букой», - память врача начала услужливо подкидывать всё новые и новые реплики, постепенно складывающиеся в диалоги и эпизоды, впрочем, давно уже прошедшие, но не отпускающие его до сих пор. «Арсений Сергеевич, это вам. Можете дать ему имя. Я его по ночам шила, правда хорошенький?» «Мне что-то нехорошо...» «Её состояние ухудшается почти ежечасно, ты о чём вообще думаешь?!» «Простите меня, Арсений Сергеевич, мне не стоило докучать вам». «Странно, что ты себя не винишь. Я бы уже с ума сошёл, хотя по-моему ты просто ужасно чёрствый. Для врача это хорошее качество, но не для человека, Арс. Тебя как будто из камня родители вырезали. Эдакий Буратино 2.0». Врач прикрыл глаза всего на секунду, а ощущение, что на целую вечность. Медленно приоткрыв веки, будто боясь снова оказаться в том времени, о котором вырывались периодически острые как бритва воспоминания, Арсений размял плечи и молча окинул двух друзей нечитаемым взглядом. Видя столь резкую перемену в настроении врача, - он даже никак не отреагировал на это грубое «заткнитесь», - Антон, кажется, даже немного пожалел о сказанном. С другой стороны, альбинос дал понять, что о подобных вещах разговаривать не намерен, какой бы подтекст не подразумевался. — Что ж... - Арсений замялся на пару мгновений, жмурясь будто от сильной боли и поворачивая голову к окну, словно ночной пейзаж его очень сильно заинтересовал. Всё-таки врач нашёл в себе силы закончить столь неприятный для обеих сторон диалог. - Завтра с вами ещё поговорит Павел Алексеевич, могу вас уверить, что без наказания вы не останетесь, - Арсений, будто ожидая, когда это всё кончится, тут же вылетел в коридор, забыв закрыть за собой дверь. Дыхание врача немного сбилось, а глаза начало подозрительно пощипывать. Не должен человек так на обычные подростковые закидоны реагировать... Не должен. *** — Серьёзно? Оттирать стены? - брови альбиноса взлетели вверх, когда в его руки упала старая уже влажная тряпка, а у ног появилось немного кривое железное ведро, наполовину наполненное водой. — Давайте, мальчики, за работу, - скомандовал Павел Алексеевич и поспешил скорее ретироваться из детского корпуса, будто в нём была заложена бомба. В целом, если вечно орущий, бегающий, стучащий и кидающийся чем под руку попадётся клубок детей можно назвать бомбой, то она действительно здесь была. При всём желании скорейшей эвакуации, нашим героям предстоит провести здесь примерно часа три, оттирая от белых стен первые попытки в жизни детей создавать прекрасное. Хотелось бы надеяться, что для своих творений они хотя бы использовали материалы для рисования, а не то, о чём обычно в первую очередь все думают, когда речь заходит о детских садах и способах развлечения там. Переглянувшись и тяжело вздохнув, друзья начали этот долгий и абсолютно безрадостный процесс, периодически обсуждая несчастного Матвиенко. Так как это была далеко не первая его выходка, он был отправлен в столовую собирать в общую кучу объедки. То ещё удовольствие. Масла в огонь подливали маленькие «цветы жизни», считавшие своим долгом подбегать каждые три минуты и закидывать в частности Антона вопросами о том, почему у него такой цвет глаз, почему волосы белые, кожа почему такая тонкая - как они это определили - не особо понятно, - и ещё много разных «почему», от которых хотелось повеситься. И если Дима ещё пытался терпеливо всё разъяснить каждому желающему, то альбинос не скрывал своего недовольства, разрастающегося ещё и из-за адского недосыпа, но меньше докучать ему даже после угроз скормить бабайке почему-то не стали. Переходя уже на третий рисунок, впрочем, не сильно заморачиваясь над качеством своей работы, Антон с лицом мученика окунул тряпку в быстро ставшей грязной воду. Парень уже собирался разогнуться, когда заметил боковым зрением быстро приближающуюся к нему фигуру. Незнакомка остановилась в метре от него и, сложив руки на груди, стала разглядывать уже отмытый кусок стены. — Разводов слишком много осталось. Ты как моешь вообще? Будто за тобой кто-то доделывать будет! Не ожидав такого наезда, альбинос застыл на пару секунд и только после этого перевёл взгляд на девушку. Перед ним стояла девчушка лет шестнадцати в явно очень старой, но тщательно выглаженной одежде: ни одной складки не было на её кофточке. Антон продолжал непонимающе разглядывать девушку, и следующее, что бросилось в глаза, после весьма странного стиля одежды - страшная худоба: впалые щёки, острые коленки и локти. Вероятно, она выглядела младше, чем была на самом деле. Ну, и завершал слегка нелепый образ полный презрения и раздражения взгляд. Поняв, что пора уже что-то ответить, альбинос выпрямился. — А ты чё доебалась? Если такая эстетка, то сама оттирай. — Фу, как грубо! - незнакомка сморщила носик. — Может я и правда ценитель прекрасного, и прямо сейчас ты оскорбляешь моё эстетическое чувство и своей работой, и своей внешностью! — Чего-о-о? - усмехнулся Шастун, подходя ближе к девчонке. — Мой мизинец толще твоих ног. У тебя чувство прекрасного вытеснило инстинкт самосохранения? — Ты не ударишь девочку, - ухмыльнулась та, всё же делая пару шагов назад. —Тем более, насколько мне хватает знаний, у людей с альбинизмом очень плохое зрение, так что побег от тебя у меня не вызовет никаких затруднений, - выдала девушка, рассматривая свой маникюр, будто впервые его видит. — Тебя надо с моим другом познакомить. Он такой же душнила, как ты, - закатил глаза Антон, на этот раз стараясь не обращать внимание на ужасно раздражающую его тему, затронутую в разговоре. — Я всё слышу, - моментально отозвался Позов, выныривая из гурьбы детей, в которой он из-за невысокого роста мог вполне потеряться. —М, ну я рад, что с твоим слухом всё в порядке, - пробубнил Антон, несильно пихая девочку в плечо и вновь приступая к работе. Но, видимо, из-за недовеса даже такой слабый толчок сильно пошатнул её, девушка на секунду потеряла равновесие и в попытке не упасть выронила что-то мягкое из руки. Альбинос внимательно проследил за падением этой вещи взглядом и довольно ухмыльнулся: это была тряпка. Девушка здесь тоже отбывает наказание. — Ну, что... я могу, как истинный джентльмен, предоставить тебе оттирание разводов, которые так раздражают твоё эстетическое чувство, - засмеялся Антон, подталкивая в её сторону ведро с водой. Явно не планируя сегодня работать, лицо девушки скривилось, словно она увидела что-то очень неприятное. — Вот же белобрысый хер, - еле слышно произнесла она, но Антон смог различить её фразу. Сначала все эти обмены резкими фразами были для альбиноса не больше, чем развлечением, но теперь...теперь уже хотелось наплевать на бытующее мнение «девочек не бьют» и размазать эту анорексичку по ещё не отмытой стене. Подростковое сознание крайне вспыльчивое, тем более, когда слова его не на шутку задевают. — Мисс скелет 2022, - не остался в долгу альбинос, зло зыркнув на девушку. *** — Я правильно понимаю, что вместо того, чтобы сделать детское отделение чище, вы испачкали его ещё больше? - прогремел голос Павла Алексеевича. Перед главным врачом стояло трое подростков, измазанных в краске и облитых мутной водой, но двое из них были явно довольны и не чувствовали никаких угрызений совести. Тряпки, изорванные в клочья, валялись где-то в углу, а перепуганные дети забились все в самую дальнюю палату. За последние двадцать минут в ход шло всё, что попадалось под руку: гуашь и акварель лились рекой, грязная вода зачёрпывалась голыми руками и направлялась прямо в лицо противнику, бумага, предназначенная для рисования, комкалась в шары, обмакивалась в краску и тоже становилась оружием массового поражения. В общем, творческих ресурсов было потрачено на год вперёд, а новых слов дети узнали на пару десятков лет раньше, чем должны были. Ни одна поверхность не осталась чистой: пол вместе с ковром, столы, сиденья стульев, стены и даже потолок - всё это превратилось в яркие полотна абстракционизма. — Катя, ну, ты-то куда... - Павел Алексеевич осмотрел девушку и разочарованно вздохнул. Катя же в свою очередь уже готова была расплакаться. В этой битве красок она проиграла. Бросив на парней полный обиды и злости взгляд, она вылетела на улицу, не отзываясь, когда главный врач пытался окликнуть её. — Сама к нам полезла, а теперь истерит, - раздражённо фыркнул Антон, пытаясь хоть как-то оттереть руки от краски. Во время этого цветастого столкновения было сказано очень много, люди их возраста склонны говорить прежде, чем думать. Если бы кто-то из старших слышал всю ссору от начала и до конца, то вряд ли смог точно определить виноватого, ведь каждая едкая фраза была вызвана предыдущей, не менее неприятной. Теперь друзья, второй раз за день получившие выговор от главного врача и готовые закатать в асфальт Катю вместе с её «я говорю всё, что захочу и в итоге выставлю себя жертвой» позицией, топают в главный корпус, оставляя за собой разноцветные следы. Образ девушки и её колкие, местами даже неприемлемые высказывания, не выходили у альбиноса из головы. — Тош, давай согласимся, что она просто глупая. Не стоит воспринимать её слова всерьёз, - будто зная, о какой именно фразе говорит Дима, Антон тут же вспомнил: «У таких, как вы, мозгов не хватает даже признать свою вину», - и кулаки сжались сами собой. — Просто глупая, просто мерзкая, просто... Просто... - нет, альбинос не собирался плакать, но ком в горле появился совсем не вовремя. — Но она далеко не первая, кто так говорит. — Шаст, послушай меня... — Ну, что, слушаю я тебя, и что?! Что ты мне скажешь? Слишком много в мире людей, которым я противен! Ты сейчас скажешь, что я ошибаюсь, но другая позиция лишь у тебя! — Тош, подожди, не говори так! Ты не противен людям, они просто не знают, как реагировать... — Не знают, как реагировать, потому что я от них отличаюсь, а люди не любят тех, кто не похож на них! - предательская слеза обиды всё же заскользила по фарфоровой щеке, но была остервенело размазана кулаком. Не желая больше слушать никаких доводов друга, Антон резко изменил направление и уже через пару секунд бежал по тропинке, ведущей к озеру. Мальчишка полностью игнорировал Диму, пытавшегося успеть за несущимся альбиносом и, конечно же, не заметил фигуру врача, стоявшую на балконе второго этажа главного здания и слышавшего всё от начала до конца.