Белый с прожилками красного

— Поз, давай как-то оперативнее, что ли, — возмущался Антон уже минут десять. — Я хочу к завтраку успеть, а не к ужину. А Дима всё рылся в вещах, так и не разобранных со вчерашнего дня, в попытке найти свои очки. Устройство больницы было таковым, что столовая находилась близко, но всё же в отдельном здании, поэтому, чтобы до неё дойти, в любом случае придётся одеться, ведь запах осени с каждым днём становится всё более настойчивым. С горем пополам, частенько переругиваясь по мелочам, парни всё же вышли на улицу. Вчера, кроме неприглядного заднего двора, они толком ничего и не видели: помимо столовой и главного здания, в которое в любом случае сначала попадали все пациенты, из-за крон пока ещё не полностью облетевших старых деревьев виднелось ещё несколько отделений. Антон знал только то, что одно из них хирургическое, про которое, как и во всех детских больницах, ходит куча глупых и наивно устрашающих историй. Помимо того, что утро у ребят началось в шесть часов, так ещё и вместо лучиков солнца, пения птиц за окном и прохладного воздуха, они наслаждались казавшимся с утра отвратительно громким и режущим слух голосом Арсения Сергеевича, проводившего утренний обход и, конечно же, считавшего своим долгом заглянуть первым делом именно к этим двоим. Вслушиваясь в хруст гравия под ногами, Антон с Димой шли, уже даже перестав о чём-то препираться. В какой-то момент альбинос начал различать, помимо звука своих и Диминых шагов, ещё чьи-то. Парень уже хотел было обернуться, как его кто-то обогнал, при чём на неплохой такой скорости. Теперь перед ними в бодром темпе вышагивал парнишка лет семнадцати на вид с дурацким хвостиком на голове. По крайней мере, Антона эта причёска начала раздражать как только она попала в его поле зрения. Через какое-то время от других корпусов к этому парню начали подтягиваться ещё подростки и уже у самой столовой перед нашими героями образовалась целая компания, постоянно что-то обсуждающая и не замолкающая ни на минуту. И, кажется, внимание паренька с хвостиком каждый из компании пытался перетянуть на себя. В какой-то момент Антону даже стало забавно наблюдать за тем, как к нему обращаются несколько людей одновременно и зло косятся друг на друга, мол, «я хочу с ним поговорить, исчезни». Безучастно пройдя мимо, Антон с Димой наконец зашли в столовую, но переобуться не успели: вся та толпа, что стояла по неизвестной причине на улице, резко повалила внутрь. Альбинос честно думал, что его либо задавят насмерть, либо он останется без ног. Когда Антон наконец справился со сменной обувью и уже хотел распрямиться, его затылок пребольно врезался в чей-то подбородок. С громким «какого хуя, Поз» мальчишка поднял голову. Дима непонимающе смотрел на друга из другого конца гардероба, куда его оттеснила галдящая толпа только вошедших детей, перед самым его носом стоял, потирая ушибленный подбородок, тот парень с дурацким хвостиком. Серьёзно, Антона этот видок начинает подбешивать. Парень напротив изогнул бровь, по всей видимости, показывая крайнюю степень недоумения. — Ты припадочный? Чё орёшь? — через пару секунд, словно только сейчас разглядев Антона, он еле слышно хмыкнул. —Альбинос? — Нет, в детстве в побелку упал, мать вытащить не успела, ещё и в глаза попало. Видишь, красные, — тут же отозвался мальчишка, потирая всё ещё немного болевший затылок. После этой реплики парень с пучком, кажется, остыл. Расслабленная улыбка появилась на его лице, и он засмеялся, протянув руку для знакомства. — Серёжа, — первым представился он. — Антон, — мальчишка ответил на рукопожатие. — У вас тут типа… компания большая? — он всё же решил удовлетворить своё любопытство. — Да так, кучка вечно скучающих с букетами самых разных заболеваний, — Серёжа окинул взглядом уже начинающую разбредаться по залам компанию, — но ты, безусловно, будешь самым уникальным, — продолжил он, не заметив, как лицо Антона на секунду скривилось. — Ага, букетом чахлых ромашек он будет, — встрял Поз, наконец разобравшийся со шнуровкой обуви и подошедший к этим двоим. — Ой, ой, блять, главная гипсофила заговорила, смотрите, — Антон тут же начал жестами и мимикой изображать обиженно зафыркавшего друга. — Извините пожалуйста, я что, задел ваш стебель самолюбия, когда подумал, что столкнулся башкой с вами, или, не дай бог, оторвал листик самооценки, когда использовал в ваш адрес нецензурную лексику?! — не унимался Шаст, больше ради шутки, но и позлить Диму тоже хотелось, а Серёжа молча наблюдал, иногда посмеиваясь над двумя друзьями. — Только благодаря мне ты вообще знаешь, что такое гипсофила!..- дальше слушать эту недо-перепалку не было никакого смысла, ведь перекидываться бредовыми репликами эти двое могли очень долго, и никогда не угадаешь, чем это всё кончится на этот раз… *** После завтрака, проведённого в компании Серёжи и ещё нескольких его знакомых, парни разошлись по корпусам. Поскольку Дима во время принятия пищи откровенно поимел мозг Шасту о том, что ему крайне интересно посмотреть на озеро, «познакомиться с местной флорой» и изучить кустарники, посаженные здесь на каждом углу и, по его словам, все совершенно разного вида, а изучить нужно непременно каждый, — на самом деле, Дима говорил ещё много научных терминов и просто умных слов, но естественно, альбинос понял одну треть от услышанного, — то как только друзья вышли за порог столовой, тут же понеслись на поиски озера. Поскольку булочки в больнице были просто отменные, Антон даже не сильно протестовал. Будучи сытым и довольным как кот, он молча следовал за другом, у которого, помимо горящих от предвкушения глаз, кажется, дымилось ещё одно место, так ему не терпелось уткнуться в «местную фауну». Лес, который сентябрь ещё почти не тронул, встретил ребят шорохом и скрипом покачивающихся веток и пением птиц. В какой-то момент тропинка перестала прослеживаться, поэтому Диме с Антоном пришлось буквально продираться сквозь заросли непонятно чего к озеру, вид которого не заставил себя долго ждать. Альбинос накинул капюшон ветровки, как только парни вышли из кустов на небольшую опушку, с которой было очень хорошо видно водоём, но не было ни одного места, на которое не падал бы свет. Не желая расстраивать друга, Антон спрятал кисти рук в рукавах, а лицо вновь стали украшать тёмные очки. Выраженная светобоязнь очень утомляет. Конечно же, это не укрылось от глаз Позова, да и за столько лет дружбы он об альбинизме знал даже больше, чем сам владелец этого заболевания. Немного подумав, Дима заговорил. — Постой пока тут, я быстро, — Антон кивнул, пробурчав что-то вроде «я мог бы и потерпеть», но всерьёз возражать не стал. Он прекрасно знает, как пагубны солнечные лучи для его кожи, как и темперамент своего лучшего друга. Так что если Альбинос выйдет под солнце, неизвестно, от чего будет больнее: от моментально сгоревшей кожи или пиздюлей Поза. Друг быстро ретировался к озеру, а оставшийся в одиночестве парень от нечего делать уселся прямо на ещё не промёрзшую землю, на которой даже осталось немного живой травы. Обняв одной рукой колени, другой Антон начал выцарапывать палкой на мхе какие-то узоры. Если не шевелиться и не издавать лишних звуков, то за спиной можно было бы различить расплывчатые звуки проснувшейся больницы. Иногда чётко слышались целые фразы, выкрикиваемые бойкими медсёстрами, только-только приступившими к работе. Однако вдруг к этому многообразию звуков примешался ещё один. Это были частые мелкие шаги. Создавалось впечатление, что человек уже давно бежит, так что его силы на исходе и ему уже очень тяжело перебирать ногами. Антон обернулся. Чуть поодаль от него в самую гущу леса бежал Даня. Только сейчас альбинос заметил, насколько этот мальчонка бледен и худ. Сейчас он казался ещё ниже ростом. Парень запомнил его несколько иным вчера в палате. По мере приближения отчётливо стало слышно рваное детское дыхание и всхлипы. Взвесив все за и против, Антон юркнул под ближайший куст и продолжил наблюдать сквозь решётку переплетённых веток. В руках у Дани была какая-то коробочка, на ней было что-то написано, но альбинос не мог похвастаться орлиным зрением, поэтому ему осталось довольствоваться общими очертаниями. Мальчишка проскочил мимо и скрылся меж близко растущих друг к другу елей. Антон вылез из своего временного убежища, но садиться обратно на траву уже как-то не хотелось. Так не вовремя альбиноса начало одолевать любопытство. Теперь, кажется, он понял Диму, так стремящемуся к исследованию озера. Когда тебе что-то хочется узнать, время начинает тянуться до невозможности медленно. Конечно, Антону ужасно хотелось, не теряя ни минуты, броситься вслед за Даней, но парень не знал местности. Вдруг лес бы резко кончился? Как ему бежать под солнцем? Да и Дима вряд ли будет рад, что его не посвятили в какие-то загадочные события. Всё, что мальчишке оставалось делать, — это ждать друга, пиная попадающиеся под ноги камни. *** Дима вернулся нескоро. Антон не имел привычки носить часы, поэтому не знал, сколько точно времени провёл в одиночестве, но его любопытство за эти минуты разгорелось до неимоверных размеров. Наконец, почему-то с противоположной стороны стала виднеться макушка друга. Горе-исследователь был весь покрыт глиной, кусочками мха и какими-то листьями. С довольной улыбкой протирая очки, Дима заключил: — Местность действительно очень богатая и насыщенная, там есть на что посмотреть, — кажется, он хотел сказать что-то ещё, но его прервали: — Да, есть на что посмотреть, — повторил за другом последнее предложение альбинос. Вкратце описав то, что он видел, пока друга не было, Антон уже готов был рвануть в те самые ели и наконец узнать, что же скрывается за ними, но был остановлен строгим «Даже не думай, Шаст». Конечно же, мальчишка и сам понимал, что днём скитаться по неизвестной местности для него, — крайне плохая идея. Дима лишь озвучивал мысли альбиноса и держал под контролем эти хотелки, случающиеся с завидной периодичностью. — Мы же вернёмся сюда ночью? — чуть ли не проскулил Антон, направляя на друга умоляющий взгляд. — Куда ж мы денемся, — тяжело вздохнул тот. Дима и сам ужасно хотел узнать, что же там такое, за этими деревьями, но всеми силами делал вид, что равнодушен к этой внезапной загадке, чтобы не будоражить сознание Антона ещё больше. Кстати, альбинос не видел, чтобы Даня возвращался, так что либо там имеется какая-то другая тропинка, либо мальчик всё ещё находится где-то за елями, но друзьям нужно было продержаться до захода солнца. В данный момент перед ними стояла непростая задача: проскользнуть в палату, оставшись незамеченными. Их лечащему врачу совсем необязательно знать, где они были и что делали. На самом деле, прогулки по территории не возбранялись, но почему-то у обоих мальчишек закралось подозрение, что по голове их за это путешествие не погладят. До нужной палаты оставалось буквально пару метров, как вдруг из какого-то кабинета, прямо перед парнями, выбежала меленькая девочка в жёлтом платьице. Малышка размазывала не перестающие литься ручьём слёзы на щеках и сжимала в руке небольшого плюшевого медведя. Вслед за ней в коридоре появилась медсестра. Не желая оправдывать свой внешний вид, друзья свернули за ближайший угол, поскользнулись, чуть не упав на неприятно отполированную плитку, которой был выложен пол, и максимально прижались к белой — после них уже не очень белой — стене: — Ну послушай же ты меня, бусинка. Мы никак не можем его оставить. Странно, что твоих родителей не предупредили об этом. Мягкие игрушки могут носить на себе различные инфекции, а дезинфицировать каждую очень неудобно и дорого. В любом случае, правила больницы нужно уважать и соблюдать, — но девочка не хотела слушать доводы медсестры, она плакала навзрыд. — Он не принесёт проблем, тётя медсестра, обещаю! Я буду за ним присматривать! — работница больницы была непреклонна, её тон стал жёстче, а из речи пропали ласковые обращения. — Чтобы вечером в больнице его не было, — и ушла, оставив маленькую пациентку одну, наедине со своим, очевидно, очень страшным горем. Парни переглянулись и, осторожно выйдя из-за угла, продолжили движение к палате. Девочка, немного успокоившись, вошла обратно в кабинет, откуда Антон смог расслышать ещё пару фраз вроде: «Твой плюшевый мишка будет дожидаться тебя дома», а затем всё заново — детский плач и отчаянные просьбы оставить игрушку. Наконец, заветная палата открыла перед друзьями свою дверь, и они юркнули в неё. *** Остаток дня наши герои провели за бесцельным брожением из палаты в палату и игрой в карты вместе с Серёжей, хотя толком погружаться в процесс не получалось, ведь почти каждые десять минут нового знакомого дёргали дети из других палат из-за каких-то, как казалось альбиносу, несусветных глупостей. — А ты, что, типа местный кумир? — всё-таки решил озвучить свою мысль Антон после очередного стука в дверь и «А можно Серёжу?». — Да я и сам не понял, если честно, — хмыкнул парень, выбрасывая очередную карту, —Они ко мне все липнут, словно я им денег должен. Я ещё понимаю, девчонки, но все остальные-то куда… — Мне бы такую самооценку, — вздохнул Поз, окончательно проигрывая. — Не, поистине невероятная самооценка у Арсения Сергеевича, — хохотнул Серёжа. — Вот у кого стоит поучиться любить себя. — Я бы даже сказал, боготворить, — закатил глаза альбинос. — Вы видели вообще, сколько времени он у зеркала стоит? Что можно на своём лице разглядывать столько времени, я не понимаю… — В отличие от тебя, Шастун, я слежу за своим внешним видом. И, к тому же, я — врач, а значит обязан выглядеть в соответствие с требованиями больницы, — раздался голос над головой мальчишки да так громко, что тот пошатнулся и выронил карты. Удивлённый Антон поднял взгляд на врача, наклонившегося к нему и что-то выуживающего из белоснежных волос. Через секунду Арсений держал в руках маленькую веточку. Видимо, от того самого куста, под которым Антон прятался от Дани. Дело в том, что, будучи уверенным в том, что выглядит как обычно, мальчишка решил не ходить в душ, но не учёл того, что может случайно принести немного лесной атмосферы в палату. Зло зыркнув на притихшего Поза, показывающего всем видом, что он честно не видел этой проклятой веточки, Антон вернул свой взгляд к Арсению Сергеевичу, ожидая его слов. — Бедненький… Столовую найти никак не мог, в лесу искал? — врач на секунду сощурился, уставившись уже на Диму. — А друга с собой взял, чтобы нескучно было? — на кроссовках второго парня было много глины, а местами даже кусочки мха. — Почему вы сразу думаете, что это была моя идея?! — тут же взвился альбинос. — Да потому что больше никто на такое не способен! Все вы, альбиносы, такие, — последнее предложение врач практически пробурчал, наклонив на секунду голову в бок, но уже через пару мгновений снова смотрел прямо на мальчишку. — Я слежу за вами двумя. Дверь в палату с глухим стуком закрылась, и, наконец, воцарилась тишина. — Может, ему ромашку подарить? Говорят, успокаивает, — предположил альбинос, собирая все карты в одну колоду и раздавая по-новой. *** Закат уже давно кончился. Облака больше не раскрашены в различные оттенки розового и бордового, не подсвечены с разных сторон. Птиц тоже давно не слышно. Слышен только хруст веток под ногами и отборные матюки Димы. Друзья, не взяв с собой фонарики, в огромной спешке сразу после вечернего обхода рванули со всех ног в лес. При этом они наделали такого шума, что остаётся только гадать, как их не поймали. Единственным, кто попался им на пути, был Серёжа, настойчиво зарекомендовавший себя как хорошего проводника в царство природы. Вот только проводник этот предоставлял больше боли, чем удобств. Постоянно после него то ветка в лицо прилетит, то древесный корень под ногой попадётся, о котором Серёжа конечно же не предупредит. — Серый, блять, ты может хотя бы звуки будешь издавать, когда там повернуть надо или наклониться. У нас с Антоном эхолокации нет. Мы так быстрее сломаем себе что-нибудь, чем дойдём. Кстати, об этом ты сказал, что знаешь, о каком месте мы говорим, что там всё-таки такое? Весь день жопы от любопытства сгорали, — поделился своими переживаниями Поз и замолчал в ожидании ответа, но Серёжа лишь улыбнулся, или не улыбнулся, темно же, не видно нихера. — Серый? Если ты общаешься с нами на языке жестов, то думаю, настал момент тебе сообщить, что мы этого не видим, а даже если и видели бы, то не поняли, — подал голос замыкающий цепочку из трёх человек альбинос. Но всего, чего они смогли добиться — это тихого. — Сейчас сами увидите. Наконец, спустя боль, еловые ветки, корни и внезапные пни, парни вышли на небольшую поляну, а может и большую — темно же, не видно нихера. По крайней мере, Антон перестал каждые три секунды биться лбом о ветки, а, значит, хоть какие-то просторы перед ними всё же имеются. По звуку парни поняли, что Серёжа отошёл куда-то в бок, а через секунду их ослепил яркий жёлтый свет, как от старых советских ламп. Потребовалось несколько минут, чтобы привыкнуть к новому освещению. Альбинос открыл глаза, которые тут же расширились: перед ним стояло низкое каменное прямоугольное изваяние, похожее на сцену и обросшее в некоторых местах травой и мхом. Свет исходил из-под этой непонятной постройки, или того, что когда-то ею было. Парни обошли её и залезли под каменную плиту. Мальчишки увидели кучу всякой всячины, распиханной по всем углам, а в самом центре стоял… торшер? Он-то здесь откуда? А электричество почему сюда проведено? Не заходя внутрь, справа при входе было видно металлический каркас, выпирающий наружу. Между железными прутьями красовалось углубление, которое вело прямиком под фундамент. Всё это отдалённо напоминало подземную парковку в торговом центре. Альбинос пришёл к выводу, что можно считать подобные руины полноценным укрытием, ведь с определённых ракурсов их вовсе не было видно. Тут можно найти всё: от непонятных старых настольных игр до не менее «древних» музыкальных инструментов. Видимо, насладившись реакцией новых знакомых, Серёжа произнёс. — Это местное убежище. Сюда мы приносим всё, что запрещено иметь при себе пациенту по правилам больницы, — пока он рассказывал, мальчишки подошли к куче, трогая некоторые предметы, рассматривая их поближе. — Тут даже стол есть, — удивился Дима. — Ну, стол мы просто спёрли из столовой, чтобы можно было хранить что-то, что боится влаги. Например… — на секунду Серёжа замолчал, выуживая картонные коробочки из самого низа этой невероятных размеров кучи. — Сигареты. Тут на любой вкус, но в каждой упаковке по чуть-чуть. Кто-то оставлял их тут на время, чтобы в палате случайно медсёстры не нашли, а кто-то бросал, не желая везти домой две сигареты. Есть и штуки, которые своих владельцев не дождались… Ну, вы понимаете, о чём я. Да тут, в целом, со всеми вещами такая история. Почувствовав что-то мягкое под ногой, Антон тут же с тихим вскриком отскочил, но с облегчением выдохнул, когда увидел того самого плюшевого медведя, с которым так отчаянно не хотела расставаться маленькая девочка. — Этот совсем новый, только сегодня притащили, — протянул Серёжа, поднимая игрушку с земли, отряхивая и отправляя на стол, чтобы не намок. Поскольку потолок был достаточно низким, находиться долго здесь было попросту некомфортно, так что ещё немного порывшись в вещах, наши герои выкарабкались наружу. Замыкал цепочку ребят Серёжа, он выключил свет и закрыл проход куском какой-то старой фанеры, чтоб уж наверняка. И вот парни снова остались в темноте, но не надолго. Со стороны больницы сначала стал слышен хруст веток, чуть позже можно было разглядеть приближающееся мелькание фонарика. Через пару минут перед друзьями, вырисовывалась мужская фигура, по очертаниям очень сильно похожая на Арсения Сергеевича. Не дожидаясь, когда они попадут в освещаемую врачом зону, все трое понеслись, не разбирая дороги, кажется, в самую чащу леса.