Принц Дурмстранга.

***

      И вот, Вацлав вновь был здесь.       Тёмный зал Хогвартса был наполнен шёпотом, приглушённым напряжением, от которого воздух казался густым, как зелье. Огни свечей дрожали в холодном воздухе, отбрасывая зыбкие тени на каменные стены. Глазами, полными предвкушения, ученики всех трёх школ смотрели на Кубок Огня, мерцающий в центре зала, сияющий синим пламенем, как живое существо, готовое принять судьбоносное решение.       Вацлав стоял в стороне, скрестив руки на груди, наблюдая за этим спектаклем с безразличием. Вся эта церемония, ожидание, напряжение — всё это казалось ему показным. Он знал, что его выберут. Это было неизбежно. Он это предвидел.       И вот оно.       Синее пламя взметнулось вверх, раздался шелест бумаги, и в гробовой тишине Дамблдор раскрыл губы, читая имя.       — Вацлав Каркаров!       Он не пошевелился.Только выдохнул медленно, с ленивым удовлетворением, как будто это не было решением древнего артефакта, а просто логичным итогом событий.       Он прошёл вперёд сквозь ряды учеников, под взглядами, полными зависти, ожидания, недовольства. Вся эта смесь эмоций стекала по нему, как вода, но не оставляла следов.       Дурмстранг ждал от него победы. Он не мог подвести их.

***

      Запретный лес был таким же древним, как сама магия. В его глубинах таились тени, что существовали задолго до того, как сюда ступила нога человека, и, возможно, останутся здесь даже после того, как маги покинут этот мир. Здесь не действовали привычные законы, здесь даже воздух был другим — глухим, влажным, вязким, словно сотканным из паутины тысячелетий. В этом месте не было места случайности, не было места слабости.       Вацлав знал, что второе испытание Турнира Трёх Волшебников станет ловушкой, но не ожидал, что окажется на грани гибели. Он чувствовал, что не один в этом лесу, но когда увидел движение в темноте, понял, что слишком поздно.       Шелест был низким, тягучим, похожим на шорох сухих листьев, но гораздо тяжелее, плотнее. Воздух потянуло затхлой сыростью, отдалённым запахом разложения и сырой земли. Он обернулся — и успел заметить только силуэт, прежде чем тварь рванула вперёд.       Акромантул был огромен. Его массивное тело двигалось быстро, неестественно плавно, лапы скользили по земле, оставляя тонкие борозды на влажном грунте. Паутина свисала с ветвей, цепляясь за рукава его мантии, липкая и прочная, как стальные нити. Вацлав знал, что бежать бессмысленно — паук настигнет его в два прыжка, а любое заклинание, которое пришло ему в голову, казалось недостаточно быстрым, недостаточно сильным.       Когда хелицеры раскрылись, а капли яда застыли на их кончиках, он понял, что смерть уже рядом. И тогда воздух вспыхнул зелёным.       Яркая вспышка осветила лес, выбив из теней чудовищную тварь. Паук вздрогнул, дикий, пронзительный визг ударил по ушам, и через секунду массивное тело рухнуло в сторону, обрушив землю под собой. Запах гари, палёных хитиновых пластин, боли и смерти на мгновение заполнил пространство, прежде чем всё вновь стало тёмным и тихим.       Когда он обернулся, Игорь Каркаров стоял чуть поодаль, держась в полумраке, но его фигура была чётко различима.       Он даже не подошёл ближе.Просто смотрел на него, слегка наклонив голову. В его взгляде не было ни страха, ни гнева. В нём не было эмоций вовсе.       — Ты серьёзно? — его голос прозвучал ровно, но в этом спокойствии было что-то тяжёлое, почти давящее.       Вацлав сидел на земле, тяжело дыша, чувствуя, как кровь пульсирует в висках. Всё ещё ошеломлённый, он молчал.       — Ты хоть осознаёшь, насколько ты был близок? — продолжил Каркаров, делая шаг вперёд, но останавливаясь в нескольких метрах, словно не желая сокращать дистанцию.       Вацлав провёл рукой по лицу, чувствуя, как липкий пот смешивается с грязью. Он смотрел на мёртвого паука, на разорванные паутиной деревья, на обугленные листья, но в груди не было страха.       — Я почти справился, — возразил он, медленно поднимая голову.       Игорь Каркаров посмотрел на него с выражением, которое невозможно было разобрать — оно балансировало где-то между разочарованием и усталостью, но в то же время явно не содержало ни единого намёка на похвалу или радость, что сын жив.        — Ты чуть не сдох, Вацлав.        Он развернулся и ушёл, оставив его одного среди теней, истекающего кровью.

***

      Позже, когда Турнир уже закончился, а его тело пришло в себя после травм, он понял кое-что ещё: малявки в Хогвартсе больше не было.        Той самой, что однажды показала ему язык, прежде чем исчезнуть в коридорах замка. Он не видел её среди толпы. Он не видел её среди наблюдателей. Она исчезла, растворилась, будто никогда не существовала.       И рыжий ловец — тот, кто мог бы дать ответы, — тоже покинул Хогвартс. Вацлав даже не знал её имени. Не знал, была ли она просто случайной фигурой или как-то связанной с тем, что он видел в своих снах.        Иногда, стоя в сумерках возле Чёрного озера, он смотрел на отражение звёзд в воде, и ему казалось, что где-то там, в этой тёмной глади, скрыт ответ.       Но он не знал, как его найти.