Принц Дурмстранга.

***

      Дурмстранг был суровым местом. Здесь не терпели слабых, не давали поблажек, не прощали ошибок. В этом холодном, мрачном замке уважение приходилось заслуживать, а власть завоёвывать. Магия здесь преподавалась иначе, чем в Хогвартсе — без сентиментальности, без показной добродетели, без пустых нравоучений. Здесь учили быть сильными.       В четырнадцать лет Вацлав Каркаров уже понимал, что сила — это не только физическая подготовка и стратегическое мышление, но и то, что скрывалось глубже. Истинная власть заключалась в знании. Владеешь знаниями — владеешь ситуацией.       Он учился быстро. Слишком быстро.       Профессора говорили, что он гениален. В его руках даже сложные проклятия слушались его так, будто сама магия стремилась подчиниться. Он знал, как плести чары, как усиливать их намерением, как разрушать заклинания, не произнося слов. Его тонкие, длинные пальцы чертили в воздухе рунные знаки с такой лёгкостью, что некоторые преподаватели задумывались — не изучал ли он магию задолго до поступления в Дурмстранг.       Но вместе с признанием приходила зависть: Каспер ненавидел его.       Они учились в одном классе, и если Вацлав добивался всего без видимых усилий, то Касперу приходилось работать втрое усерднее, чтобы хоть как-то удерживать свою репутацию. Но он всё равно оставался в тени Каркарова.       Он видел, как преподаватели с восхищением следят за каждым движением Вацлава. Как другие ученики говорят о нём с уважением, иногда с опаской. Как даже старшекурсники начинают смотреть на него иначе.       Зависть Каспера росла с каждым днём. Но Вацлаву было всё равно. Это и выводила Каспера из себя еще сильнее.       Левин был другим. Он не завидовал — он понимал. Он знал, что Вацлав — это не просто талант, не просто удача, а нечто большее. Возможно, даже предначертанное. Он был рядом, не соревнуясь, не подстраиваясь, просто наблюдая и поддерживая.       — Когда-нибудь ты станешь великим, — сказал он однажды, наблюдая, как Вацлав легко усваивает сложнейшую технику заклинаний, над которой другие бились неделями.       Каркаров только усмехнулся.       — Когда-нибудь, — эхом повторил он, но в его голосе не было сомнений.       Быть гением было не только тяжело, но и утомительно.       Девушки преследовали его повсюду. Чистокровные семьи всегда искали выгодные союзы, а Вацлав Каркаров, молодой, перспективный, гениальный маг, был лакомым кусочком.       Особенно раздражала одна: Ванесса Вайс. Наследница древнего рода, девушка с высокомерным взглядом и приторной улыбкой, окружавшая его так, будто он уже принадлежал ей. Она искала любую возможность быть рядом — говорила, что хочет учиться у него, что восхищается его мастерством, но Вацлав чувствовал — ей нужно было не знание, а имя, которое она могла бы связать со своим.       Она липла к нему так навязчиво, что даже преподаватели замечали это. Вацлаву было противно. Он не любил, когда его рассматривали как приз.             И он совершенно точно не собирался принадлежать никому.

***

      Зима в Дурмстранге всегда была суровой, пронизывающий ветер гулял по замку, пробираясь сквозь массивные стены, а лёд сковывал ступени так, что даже опытные старшекурсники иногда соскальзывали, не успев наложить защитное заклинание. В такие вечера студенты чаще задерживались в гостиных, грея руки у огня и попивая горячие напитки, которые старосты приносили из кухни.       Вацлав не любил толпу. Он предпочитал уединение, тишину, книги и собственные мысли, но стоило ему только выйти из библиотеки, как ему снова преградили путь. Она. Снова она. Наследница древнего рода Вайсов, слишком уверенная в своём положении, слишком настойчиво считающая, что может повлиять на его жизнь. В руках она держала два серебряных кубка, из которых поднимался лёгкий пар, наполняя воздух ароматом пряностей.       — На улице холодно, — её голос был плавным, приглушённым, с той мягкостью, что предназначалась исключительно для него. — Выпей глинтвейн, тебе будет теплее.       Она сделала шаг ближе, протягивая ему кубок, и он взял его, но не сделал ни глотка. Запах ударил в нос мгновенно.       Это был не только запах горячего вина с корицей и гвоздикой. Он уловил нечто иное, приторное, цветочное, слишком сильное, чтобы быть естественным. Запах, который нельзя было спутать ни с чем.       Амортенция.       Он замер на мгновение, затем глубоко вдохнул, позволяя запаху заполнить лёгкие, и в этот момент мир перед глазами поплыл, растворяясь в вихре образов.       Ему не четырнадцать.       Он взрослый.       Он стоит в зале, освещённом мягким светом свечей, вокруг мелькают отражения в зеркалах, раздаются звуки плавной музыки. На нём бордовая парадная мантия, обитая мехом и идеально сидящая на плечах, а его рука твёрдо держит талию девушки, что танцует с ним в такт.       Её лицо скрыто, он не может его разглядеть, но он ощущает её тепло, чувствует, как её пальцы скользят по его запястью, как лёгкий аромат её цветочных духов смешивается с чем-то более глубоким, более личным. Она кажется ему знакомой и родной.Он знает её и она важна.       Они двигаются в танце, будто повторяя ритуал, который исполняли уже сотни раз, но прежде чем он успевает разглядеть её лицо, сквозь её темно русые локоны длинных волос — всё исчезает, оставляя после себя глухую, настойчивую пустоту.       Он резко моргнул, возвращаясь в реальность.       Глинтвейн всё ещё был в его руке.       Ванесса стояла напротив, наблюдая за ним, её губы дрогнули, словно она хотела что-то сказать, но он не дал ей времени.       Он медленно наклонил кубок, выливая тёмную жидкость на холодный каменный пол.       Она ахнула.       — Ты… — в её голосе дрожала нотка потрясения, граничащая с паникой.       Вацлав взглянул на неё с неприкрытым презрением.       — Ты правда думала, что я не замечу?       В её глазах мелькнул страх, но она быстро скрыла его за маской негодования.       — О чём ты? Это просто глинтвейн!       — Да? — он ухмыльнулся, кидая кубок ей в руки. — Ну так выпей.       Она побледнела. Он не стал дожидаться ответа, ему он был совершенно неинтересен.       Развернувшись, Вацлав ушёл, но теперь в голове его пульсировал новый вопрос: Кто она? Девушка из его видения.