Когда взойдёт солнце

— Фу-х, да чего ж тут так жарко, — недовольно выдыхает Зак, смахивая со лба капли пота. Он действительно не понимал, почему в его подземном царстве стояла такая жара, хотя вся вентиляция и системы охлаждения были исправны. — Надо будет снова залезть в системник и перепроверить. Механик часто грешил тем, что подолгу, в тишине огромного пространства, разговаривал сам с собой. Для других это могло показаться признаком развивающихся психологических заболеваний, но Заквиелю было глубоко наплевать на подобные мысли. Для него наоборот, было бы очень логично, если после стольких лет изоляции проявился целый букет «побочек». Впрочем, не ему с ними разбираться — сам Зак никаких неудобств не испытывал, а его единственный постоянный гость, казалось, будет разговаривать с ним даже тогда, когда механик оглохнет. Кстати о нём — Заквиель уже целую неделю жил в относительной тишине мерно работающих механизмов. Поначалу он был только рад подобной возможности отдохнуть от достаточно болтливого друга, но уже через пару дней парень стал ощущать неприятное беспокойство. Всё же, Неадаптер никогда не покидал его на длительное время, перед этим не предупредив и в деталях не описав куда он собирается. Так что такое продолжительное молчание вызывало множество сомнений и вопросов. — Чёрт, вот ведь как всегда — придёт и сделает вид, будто ничего не было, — раздражённо шипит себе под нос Зак, откладывая паяльник на ближайшую устойчивую горизонтальную поверхность и грузно падая на жалобно скрипнувший стул. Парень сложил руки на груди и несколько минут буравил взглядом противоположную стену, будто надеясь прожечь её насквозь. Зак не любил, когда в его размеренной и спокойной жизни происходили какие-то яркие и дестабилизирующие события. Конечно, с Неадаптером по-другому не получалось, однако и к этом он успел привыкнуть. Сейчас же Заквиелю вновь досталось участь «переживающего товарища», ведь прошла уже неделя с того дня, когда самодовольный придурок покинул его базу, ссылаясь на какие-то важные дела. Тогда Зак был занят программированием новой заказной системы, поэтому крупно оплошал, не уточняя детали того самого задания. — Чёрт, — выдыхает парень, откидываясь на ненадёжную спинку своего стула. Он прикрывает глаза и лёгким нажатием пальца на висок включает свой личный коммуникатор. Дисплей яркой картинкой загорается перед лицом, и Заку приходится вновь недовольно взглянуть на этот мир. — Не дай Бог ты не возьмёшь трубку. Механик нажимает на единственный контакт, который находился на этой карте памяти. Малоприятные звуковые сигналы режут слух, и Зак предпочёл, чтобы они как можно скорее прекратились, однако… проходит минута и на том конце всё такая же тишина. Вызов завершается коротким оповещением о том, что абонент не отвечает. Заквиель хмуро смотрит на коридор, ведущий к выходу, и стучит по подлокотнику указательным пальцем. На самом деле именно Неадаптер позволял себе слишком многое в их отношениях. Поначалу Зак считал, что это вызвано его положением в обществе, но, увидев то, как тот общается даже с высокопоставленными людьми, он быстро в этом разубедился. Тогда механик предположил, что Неадаптер просто слишком привык к одному типу общения, поэтому не мог переключать его в зависимости от ситуации. Однако и тут всё мимо — Заквиель отчётливо видел, как друг ведёт себя с нужными людьми, раздражающими или своими подчинёнными. Оказалось, что для самого Зака тоже существовала отдельная тактика общения. В общем, Неадаптер редко был покладистым и приятным на протяжении всего диалога — чаще всего их встречи больше походили на взаимное перебрасывание колкостями. Впрочем, Заквиеля это вполне себе устраивало — его работа предполагала ограниченное, но подробное общение с клиентами, а они в свою очередь были настолько душными и дотошными, что уже спустя пятнадцать минут парень боролся с желанием отключить звонок. Так что их разговоры с Недаптером были подобны приятному охлаждающему душу с утра пораньше. Конечно, иногда они заходили слишком далеко, переходя на открытый спор, но, что самое удивительное, его всегда быстро завершал сам Неадаптер. Да-да, тот самый язвительный и самодовольный мужчина, что, наверное, засыпал с грёзами о том, как бы с кем-то поцапаться. Зак поначалу считал это своей личной победой или даже превосходством, но, со временем, он осознал, что Неадаптер просто предотвращает их разлад, который вместе со сложными характерами обоих спорящих мог перерасти в полноценную ссору. В общем, и тут он оказался умнее и расчётливее. Заквиель настолько ушёл в свои мысли, что слишком поздно услышал отчётливые шаги возле единственного небольшого окна в коридоре. Парень мигом напрягся, поднимаясь с насиженного места и направляясь в сторону главного выхода. Ранее он бы даже не шелохнулся от подобных звуков — Неадаптер будто ангел-хранитель всегда знал, когда к нему наведаются неприятели, и точечно от них избавлялся. Чего стоило только последнее происшествие с Якудзами, когда к нему наведался сам глава группировки, — после этого Заку ещё пришлось менять свою дверь. Сейчас же всё было немного иначе — Неадаптер на задании, да ещё и не отвечает на звонки, а значит, вряд ли так тщательно следит за безопасностью своего друга. Это могли быть, как вполне обычные наглые клиенты, которые решили показать свою «силу» с помощью проникновения в чужой дом, так и люди, имеющие с ним несведённые счёты. Заквиель ненавидел первых и опасался вторых — так что в любом случае встреча будет не из приятных. Зак тихо подкрался по коридору к прихожей и замер в паре шагов от тяжёлой бронированной двери. Если визитёры решат её прожечь, то это займёт по меньшей мере пять минут, за которые Зак успеет собрать всё самое необходимое и улизнуть через чёрный ход. Если же они предпримут более взрывоопасные методы, но механику нужно сматываться немедленно — тут можно получить случайным осколком, да и оказаться пойманным прямо на месте. Внезапно, его коммуникатор противно пиликает, и перед глазами всплывает пришедшее сообщение: «Спрячься в комнате». Рассматривать отправителя Зак не стал, так как услышал отчётливый звук сорванных взрывных механизмов. Механик молниеносно ныряет в первую попавшуюся дверь и закрывает её. Проходит пара мучительно долгих секунд, и Заквиель было думает, что это какой-то странный розыгрыш, но оглушительный взрыв, от которого затряслись стены, заставляет вновь уверовать в серьёзность чужих намерений. — Какого чёрта?.. — поражённо выдыхает Зак, выглядывая из комнаты и рассматривая разорванную бронированную дверь, что валяется в зияющем проёме. Вокруг пыль и части обрушенной стены — Заквиель даже думать не хочет, сколько ему придётся терпеть рабочих, что будут это всё восстанавливать. — Заки-и-и! — на распев слышится до боли знакомый голос. Зак не сдерживает тяжёлого вздоха. — Давненько мы не виделись, а? Ну как тебе моё взрывное возвращение? — гаденько хихикает Неадаптер, переступая через обломки двери, которую самостоятельно подорвал минутой назад. В его руке небольшой букет со странными чёрными цветами, которые явно стоят немаленьких денег, однако самого мужчину это мало волнует, ведь на нежных лепестках уже скопились не осевшая пыль и соринки от стен. — Какого чёрта ты творишь? — недовольной змеёй шипит Заквиель, складывая руки на груди и глядя на это безобразие. Неадаптер, конечно, был своеобразной личностью, но иногда его выходки поражали до немого шока. Этот раз был ярчайшим примером его «оригинальности». — Ну как что? Приехал увидеться со своим дорогим Заки, — ухмыляется Неадаптер, без капли страха или сомнения подходя к закипающему другу. Он довольно улыбается и буквально впихивает букетик в чужие руки. — А ещё я принёс краску, так что, сегодня будем с тобой снова подниматься на вершину нашего мира, — мужчина показательно шуршит чёрным пакетиком, добытом на чёрном рынке. — А дверь-то мою зачем было взрывать? — мигом теряя всякое желание начинать скандал, выдыхает Заквиель. Букет в его руках выглядит весьма мило и эстетично — чёрные цветы с алыми сердцевинами были чем-то новеньким. Возможно, он даже не выбросит этот веник при первой возможности — остальные подобные подарки ждала именно такая неприглядная участь. Заквиель не смотрел ни на элитарность, ни на ценник этих предметов — иной раз его мусорное ведро стоило как целый автомобиль. — Она мне не понравилась, — пожимает плечами Неадаптер, проходя в сторону рабочего помещения. Он наизусть знал всю квартиру Заквиеля и иной раз ориентировался в ней лучше самого владельца. — Я уже заказал получше, так что к вечеру приедут ремонтники. Можешь на время переехать на другую точку. — Только этого мне не хватало, — закатывает глаза Зак, следуя за своим незваным гостем. Вот, хотел — получи, распишись. Неадаптер, видимо, не испытывал ни единого приступа неудобства в чужом доме, ловко заворачивая в просторный зал, который был заставлен множеством разнообразных вещей. Мужчина фривольно откинул пакет на ближайший диван, а сам приземлился рядом, закидывая руки за голову. Эта поза была оплотом спокойствия и расслабленности, однако Зак явно видел, как напряжены некоторые мышцы лица и тела. — Что-то случилось? — механик с лёгкостью мог узнать, когда его старый друг был в смятении. Неадаптер, конечно, пытался скрывать подобное за тёмным стеклом извечных очков, или натянутой идеальной улыбкой, но делал это из привычки. — А должно? — привычная усмешка, скрывающая гораздо больше, чем могло показаться. — Даже не знаю, — «задумчиво» тянет Зак, на автомате выдвигая на середину комнаты стул и направляясь к шкафу, где держал все необходимые для покраски приспособления. Да уж, нагрянь к нему законники на обыск, то они бы обогатились, разбирая его вещи. — Не так давно был сожжён целый лагерь альбиносов, который оказался буквально в шаге от самого защищённого района. Неделю назад сообщили, что прошлый глава Якудз погиб в автокатастрофе. Буквально на днях молодая леди Виверна подала заявление о пропаже своего супруга. И всё это время ты пропадал неизвестно где. Действительно, что могло случиться? — Уф, как всегда подмечаешь нужное и находишь истину, — улыбка на мгновение дрогнула, но Неадаптер не изменяет своему стилю общения. — Хорошо, так и быть, я соглашусь, что что-то случилось. Однако, в общих чертах, это не так страшно, как тебе могло показаться. — Твой план ведь рухнул, да? — хмыкает Зак, устав слушать эти хвалебные отговорки. Он точно видел то, как нервно подёргивалась нога Неадаптера. — Какого же ты низкого мнения о моих планах, — с наигранной обидой тянет мужчина, будто ему только-только исполнилось шестнадцать. Иногда механик поражался с его манеры общения, которая совсем не сходилась со статусом и возрастом. — На самом деле твои планы одни из самых запутанных, что я встречал в своей работе, — закатывает глаза Зак, наконец, находя всё необходимое в шкафу. Он выносит небольшую коробочку на стол, открывая её и неспешно доставая кисточки, миски и перчатки. — Однако, даже они могут провалиться, если ты начинаешь играть с непосильным противником, — закончив с подготовкой, Зак подошёл к сидящему на диване Неадаптеру и посмотрел прямо в его глаза, которые он упорно скрывал под непроглядными тёмными стёклами. — Диктатура такой же мастер планирования, не так ли? — Нет, он конечно хорош в этом, но не настолько, как я, — ухмыляется Неадаптер, но взгляд отводит. Врёт, увиливает — Зак видит его насквозь. — Тем более, что мои планы намного более разветвлённые и многоуровневые, нежели обычно делает наш уважаемый глава инквизиции. — Именно поэтому ты сейчас мечешься, будто загнанный в силки зверь? — хмурится Зак, подхватывая чёрный пакет и доставая две упаковки запрещённой тёмной краски. Достать такую вот чёрную коробочку без опознавательных знаков было огромной проблемой, да и многие использовали их только для временного прикрытия. Так что Заквиель каждый раз невольно засматривался на то, что многим стоило жизни, а он получал просто так. Удивительная удача. — Неужели в твоих глазах я выгляжу так жалко? — видимо, не желая так быстро и просто терять своей напускной уверенности, продолжает эту странную игру Неадаптер. И всё же, Заквиель не понаслышке знал, как мужчина опасается своего главного соперника — главу инквизиции. Диктатура с самого своего установления на высокой должности быстро изменил перевес сил и поддержки в обществе. Ранее правительство заручалась одобрением элиты, пренебрегая простым народом и тем более теми, кто живёт за стенами. Диктатура же почти сразу дал элитарной прослойке населения то, чего она так долго ожидала от власти — признание их исключительности. Проповедуя возвышение одних, он унижал тех, на кого и так всем было всё равно. В тот момент правительство пошатнулось. Ныне Неадаптер и многие его товарищи больше внимания уделяют менее богатой и привилегированной прослойке населения — элита давно перестала им доверять. Однако это происходит очень неспешно и с большими условностями, ведь государственный строй мешал делать это увереннее. Было сложно помогать тем, кого считают изгоями и вторым сортом, особенно, когда вы также должны пропагандировать это, дабы не терять последние крупицы поддержки от элиты. Хотя, всем и так было понятно, что в случае чего во всём мире установится власть религии. В общем и целом, Диктатура был самым властным человеком современности. Он собрал вокруг себя столько людей, готовых поддержать его не только словом, но и деньгами, что нынешней власти только и остаётся, что плясать под его дудку. Именно поэтому Неадаптер старается избегать открытой конфронтации с этим человеком. Да и Зак не раз видел, как иногда нервно подёргивается та или иная часть тела мужчины, стоит ему услышать имя своего главного врага. Диктатура действительно наводил ужас на оппонентов, заставляя даже такого человека как Неадаптер испытывать неуверенность. Заквиель-то знает, насколько его друг не любит чувствовать себя слабым и отстающим, но даже так он не пытается активно это исправить, всегда озираясь на главу инквизиции в ожидании ответной атаки. — Нет, но и достаточно сильным, чтобы тягаться с Диктатурой — тоже, — качает головой Зак, приглашающе похлопывая по спинке стула. Первым, как и всегда, будет краситься Неадаптер — странная «традиция», которая стала неотъемлемой частью этих встреч. — Недавно, поговаривают, он заключил новый договор с Демонами. — Скорее заставил заключить, — наконец, маска легкомыслия трескается, и Неадаптер устало вздыхает, прогоняя расслабленную улыбку со своего лица. Он послушно садиться на стул и снимает свои очки, стараясь не встречаться взглядом с собеседником. Этот странный момент всегда вызывал много вопросов у Заквиеля, но спустя столько лет он осознал эту простую истину — в глазах Неадаптера можно найти ответы на все вопросы. Механик не раз использовал этот приём. Стоит только поймать взгляд мужчины и того будто сывороткой правды укололи — будет, пусть и нехотя, отвечать на всё честно и коротко. Именно поэтому Неадаптер и избегает моментов, когда на нём нет его любимых очков. — Так как один из них попал в руки инквизиции, то это может подкосить их авторитет, — Неадаптер чувствует, как на него накидывают шуршащую ткань и некрепко закрепляют, — ведь подобные новости быстро разносятся по элитным кругам. — Хотел бы я сравнить их с крысами, но даже эти животные более человечны, нежели Демоны, — хмыкает Зак, проводя ладонью по мягким немного вьющимся волосам и замечая проглядывающиеся каштановые корни. Видимо, Неадаптер тянул до последнего — в таком состоянии подобные «прорехи» тёмной шевелюры уже можно было заметить с расстояния обычного разговора. — С этим я не могу поспорить, — Неадаптер прикрывает глаза, позволяя себе расслабиться во власти аккуратных прикосновений и приятных движений. Увидели бы его сейчас подчинённые — обязательно позвонили бы в скорую помощь. — Впрочем, не только они решили обновить свои отношения с церковью и инквизицией в частности. Поговаривают, что даже новый глава Якудз направил прошение об аудиенции. — Я бы сказал, что это выглядит как предательство, но, зная всю историю, я не могу не похвалить прошлого главу за сообразительность, — Зак неспешно открывает одну коробочку и достаёт два небольших тюбика, из которых и получится такая редкая ныне краска. — Хотя, вспоминая нашу прошлую встречу, о подобном и не подумаешь. — Да ладно тебе, просто он человек дела, а не слова, — легко улыбается Неадаптер. — Всё же, он не нарушил своего обещания. — Ага, только вот дверь мне всё равно пришлось менять, — фыркает Заквиель, вспоминая то «жаркое» утро, когда от его железного занавеса посыпались искры. И всё же, Якудза оказались намного деликатнее его «взрывоопасного» друга. — Но сейчас, видимо, придётся делать это вновь, — Зак ощутимо потянул отросшие пряди на себя. — Да ладно тебе, всего денёк на другой точке, зато твои двери перестанут отпугивать даже Демонов, — еле заметно морщится Неадаптер, отклоняясь назад. — Ай-ай, ты решил проверить мою гибкость? — Я решил вытянуть наружу умные мысли в твоей голове, — закатывает глаза механик, отпуская свою жертву и возвращаясь к разложенным неподалёку принадлежностям. Он ловко замешивает краску и по помещению сразу же разносится привычный едкий запах химических веществ. — Зачем же так грубо, ведь они всегда на самой поверхности, — ухмыляется мужчина, расслабляясь и готовясь к не быстрой покраске. Обычно это занимало около двадцати минут — в их деле была очень важна тщательность и дотошность, поэтому Зак работал вдумчиво и не торопясь. — Иной раз я очень в этом сомневаюсь, — вздыхает Заквиель, мигом вспоминая как минимум три подобных случая. Неадаптер, будто чувствуя, не стал отвечать на это изречение. Дальше процесс прошёл в относительной тишине, прерываемый разве что небольшими шуточками со стороны мужчины и односложными ответами со стороны механика. Докрасив Неадаптера, Зак и сам оказался на месте того, кому обновляют его «элитный цвет». В такие моменты парень невольно задумывался о том, как же легко обмануть этот мир, если ты обладаешь достаточной властью. Ведь обычным, законопослушным гражданам никогда не заполучить столь редкий товар и не изменить генетическую запись в их личном деле. Только те, кто взобрались на вершину благодаря таким же лжецам, могут воспользоваться произведением чёрного рынка. Этот мир будто прекрасный театр, у сцены которого собрались миллионы зрителей. Они обычные люди, которые только и могут, что наблюдать и смотреть то, что им разрешается, что показывается на возвышении. Эти зрители никогда не взберутся на сцену, не пройдут за кулисы и не увидят того ужаса, что скрывают от них актёры. — Уф, не представляю, что бы я делал, если бы у меня были длинные волосы, подобно женским, — усмехнулся Неадаптер, заканчивая сушить свои волосы. Теперь они вновь блестели поистине впечатляющим чёрным, будто крыло ворона, цветом. У Зака были чуть светлее и не такие яркие, но так смотрелось гораздо лучше. — Тогда ты бы и вовсе разорился, — хмыкает Зак, успев остыть после резкого появления своего неожиданного гостя. Все улики были убраны, и теперь парень мог расслабленно рассесться на своём любимом диване. — Так, что там у нас по времени, — внезапно дёрнулся мужчина, будто вспоминая что-то важное. Механик виду не подал, но неотрывно проследил за тем, как Неадаптер достал небольшой прибор из кармана своей извечной клетчатой рубашки и включил его. — Извини, мне тут просто необходимо переговорить с парочкой своих новых пешек. — Да хоть с самим Диктатурой, — хмыкнул Заквиель, будто его действительно не волновало то, что мужчина отчего-то вновь прибегнул к его секретному внешнему коммуникатору. Если парень не ошибался, то эта модель была как-то изменена, ведь он точно помнил, что корпус не был таким большим. — Ну уж нет, с ним я точно лясы точить не буду, — будто от лимона скривился Неадаптер, но резко оборвал свой поток эмоциональности, видимо, получив ответ. — Хэ-э-эй, мой славный мёртвый товарищ, как тебе жизнь по ту сторону изгороди? — и снова этот елейный тон, который мужчина использовал для переговоров с посторонними. — Кажется, ваша невероятная команда вновь в сборе? Заквиель в пол уха слушал этот разговор, уже понимая, кто находится на другом конце связи. Всё же, только одного человека Неадаптер ныне не раз называл «мёртвым товарищем» — Хайди, по совместительству прошлый глава Якудз. Что ж, механик тоже считает это прозвище очень подходящим. — Хм, ну, я бы хотел надеяться, что вам понадобиться не более трёх дней, — на самом деле это прямой приказ. Неадаптер никогда не говорил о своих желаниях просто так. Все подчинённые точно знали — что произнесено мужчиной должно быть выполнено в установленные сроки. Судя по довольной ухмылке самого Неадаптера, его собеседник намёк понял. Оставшуюся часть диалога Заквиель благополучно пропустил мимо ушей. Всё равно он никакого участия в этом принимать не будет, а получит лишь финальный аккуратненький краткий отчёт от Неадаптера. Так что ему просто незачем забивать голову лишними подробностям — лишь посеет в мыслях ненужный раздор. — Кстати, чуть не забыл, — уже собираясь заканчивать разговор, встрепенулся Неадаптер, — после отключения устройство автоматически самоуничтожится, так что постарайся не подорвать ваше пристанище, — после этих слов он быстро оборвал связь. Зак на это даже бровью не повёл — мужчине как всегда было глубоко плевать на безопасность простых пешек. Конечно, здоровье и благополучие своих подчинённых он ценил больше собственных, но вот временные зависимые фигуры ему были безразличны. — Жестоко ты с ними — сейчас им бы схорониться так, чтобы их ни одна живая душа не услышала, — вздыхает Заквиель, всё же не очень поддерживая такое отношение к людям. Конечно, ему самому также были безразличны чужие судьбы, но он бы не стал ломать их своими руками. — Думаешь? Если хочешь, я могу потом оставить им какой-нибудь презент в качестве извинений, — ухмыляется Неадаптер, включая свой внутренний коммуникатор и, кажется, проверяя все места, где к нему могли обратиться. — Новую руку? — фыркает механик, прикрывая глаза и думая о том, что сегодня, видимо, передохнуть не получится. Всё же, ему предстоит осуществить кратковременный переезд на вторую точку, которая находилась чуть ли не на другом конце района. Конечно, она была обустроена гораздо лучше и не являлась его мастерской, а оттого и больше походила на приличное жильё. — Почему бы и нет? Сейчас делают замечательные протезы, которые почти не отличить от настоящих конечностей, — натянуто улыбается Неадаптер, и в его голосе на мгновение проскальзывает нечто странное. Зак реагирует будто полицейский пёс, взявший след — глаза прищурены, а тело напряжено. — Что-то случилось? — привычный вопрос с необычной интонацией. Механик использовал её лишь тогда, когда хотел получить самый честный и искренний ответ от своего друга. — Да так, проблема на одной из точек слежки — нужно заехать и глянуть, — Неадаптер же научился игнорировать подобные вопросы. Мужчина врёт и ни единый мускул на его лице не дёргается — ложь стала привычной спутницей в его жизни. — Так что давай, собирайся, а я уже ближе к ночи заеду — посидим, посмотрит чего-нибудь, — натянутая улыбка, которой Зак не верит. — Хорошо, — такое же притворство, однако, оба понимаю, что так надо. У них будто негласное соглашение — один врёт, а другой верит его лжи. Не сказать, чтобы Заку это сильно нравилось, но в данной ситуации он понимал, что допытывание и напористость не помогут. — Всё, жди меня дома, моя любимая жёнушка, — напоследок отшучивается Неадаптер и это единственная фраза, в которой не слышится звенящей лжи. Заквиель многое бы отдал, лишь бы избавиться от обмана, подобно яду пропитавшему их дружбу. Он действительно устал. — Да уж, у меня озноб лишь при взгляде на это место, — тихо бурчит себе под нос Неадаптер, выходя из машины и смотря на мрачное белокаменное здание, что будто навсегда застыло в другой эпохе. Среди современных и упрощённых форм других домов оно смотрелось причудливой вырезкой из старого журнала. Казалось, что время попросту побаивается трогать эту обитель зла. Как и всегда — его никто не встречает и не пытается как-то препятствовать проникновению на частную территорию. Впрочем, Неадаптер точно знает, что охрана здесь на высшем уровне — главный инквизитор денно и нощно выращивал своих цепных псов, которые готовы разорвать врага по мановению его руки. Сейчас же он здесь в качестве желанного гостя, именно поэтому был отдан совершенно иной приказ — не попадаться на глаза и ни в коем случае не мешать. Мужчина точно знал, что мог свободно пройти в любой уголок величественной постройки и даже в тот, куда никому кроме главы церкви заходить не разрешалось. Как он это узнал? Всё очень просто — в первый раз его тоже никто не сопровождал, именно поэтому Неадаптеру пришлось пройти «увлекательный» квест — «найди Диктатуру в его огромной замке и не заблудись сам». Пару раз он зашёл в какие-то странные комнаты, пропахшие кровью и благовониями, а под конец, как рассказали ему позже, проник в личные покои главы церкви. В общем, после нескольких посещений белокаменной церкви он уже наизусть выучил путь до кабинета, где его и ожидал прославленный глава инквизиции. Конечно, иногда Неадаптер позволял себе походить по извилистым коридорам этого старинного здания, дабы оттянуть время и позлить оппонента, но сегодня он был решительно настроен на быстрое завершение малоприятной встречи. Всё же, он пришёл не ради праздного разговора, а для кое-чего более важного. Тёмные коридоры встречают его привычной тишиной — казалось, будто замок действительно заброшен. Мужчина не переставал удивляться тому, как чётко исполняют приказы своего главы работники церкви. Даже военные и служители закона не отличались такой преданностью и дотошностью. Да что уж тут говорить о легальных структурах — подчинённые самого Неадаптера не раз позволяли себе вольности и отступления от планов. «Надо будет их как-нибудь направить сюда для повышения квалификации» — мысленно хмыкает он, точно зная, что никогда не подвергнет своих людей такой пытке. Первый поворот, второй, лестница на второй этаж и длинный коридор к огромной двери — таков был путь до нужного кабинета. Неадаптер не раз задумывался о том, как же в первый раз он не наткнулся на это впечатляющее место. Путь-то был буквально самым банальным — пара «перекрёстков» в верном направлении, единственная лестница и он уже на месте. Иной раз казалось, что эти церковники действительно обладают какой-то сверхъестественной силой, способной искривлять пространство. — Сегодня Вы обрадовали меня столь быстрым приездом, — разливающийся алым вином голос Диктатуры нельзя спутать ни с чем другим. Мужчина величественно восседает во главе своего убранного стола из древесины благородного дерева. В кабинете стоит приятная полутьма, но на гостя она давит, подобно зловещему предостережению. — Как я мог проигнорировать прошение Великого главы церкви? — тянет улыбку Неадаптер, подмечая, что на глазах его собеседника сегодня виднеется чёрная повязка. Ранее мужчина не использовал столь экстравагантную часть гардероба. — Я буквально сгорал от нетерпения, дабы узнать, зачем Вам понадобилась моя скромная персона. — О, не стоит таких витиеватых фраз уважения, ведь я и так знаю, насколько дорогими моментами являются наши встречи, — ответная улыбка на бледных губах не заставляет себя ждать. Водопады алых волос сияют и переливаются, на мгновение заставляя поверить, будто это реки крови стекают по чужим плечам. — Всё же, именно Вы мой желанный гость в этот вечер. — Тогда, приму это за честь, — Неадаптер следует чёткому распорядку их встреч. Покончив с первоначальными любезностями, он в пару шагов приближается к мягкому креслу напротив стола и присаживается. Он точно знает, что это место отведено для него. — Позвольте узнать, как идут дела у Вашей Великой церкви? — Прекрасно, — улыбка так и не сходит с лица Диктатуры, будто намертво закреплённая на нём. — Верно, Вы слышали, что недавно нам удалось очистить этот мир от новой, только зарождающейся, но уже безумно опасной скверны? — улыбка становится шире, хотя, казалось бы, куда больше. — Конечно, все новости только и пестрят этими радостными вестями, — Неадаптер еле сдерживает позорную дрожь, прошедшую по его телу. Даже лишённый прямого зрительного контакта, Диктатура ловко орудует своим телом и голосом, навевая на оппонента страх. Мужчина никогда не забудет, как, будучи ещё молодым и порывистым парнем, впервые увидел только-только взошедшего на должность Главы церкви Диктатуру. Одного взгляда хватило, чтобы его обуял животный ужас, смешанный с бесконечным чувством собственного бессилия. Тогда перед ним оказался тот самый дракон из мифологии — опасный и смертоносный, который может убить свою жертву одним лишь взмахом громоздкой лапы. Диктатура тогда действительно мог в лёгкую расправиться с неоперившимся птенцом Хранителя мира, но отчего-то не стал, давая вырасти и окрепнуть. Неадаптер надеялся показать весь ужас последствий данного решения. — А как поживает Ваш уважаемый батюшка? Говорят, в последнее время ему нездоровится, — тихий, вкрадчивый тон, в котором смысла больше, нежели во всех ныне известных произведениях. — Мой отец действительно стал слаб здоровьем, оттого и не показывается на публике, — не отводит взгляда Неадаптер, переживая эту своеобразную атаку. Диктатура всё ещё играется, разогревается перед настоящим сражением. — Думаю, если уважаемый Глава церкви помолится за его благополучие, то это очень нам поможет. — Тогда, я сегодня же зажгу свечу и возведу молитвы в его честь, — коротко кивает мужчина, заставляя алые пряди зашелестеть, касаясь грубой ткани одежды. — Благодарю, — натянуто улыбается Неадаптер, будто его собеседник сможет увидеть его плохо скрываемую ложь. — И всё же, мне бы хотелось узнать — зачем Вы вызвали меня в столь позднее время? Неужели что-то стряслось в церковных рядах? — Нет-нет, ничего подобного, — легко качает головой Диктатура, опираясь локтями о стол и кладя подбородок на сцепленные ладони. — Просто недавно мне в руки попала весьма интересная информация, и я решил передать её правительству. Всё же, не престало церкви разбираться с преступниками. — И какого рода эта информация? — Неадаптер старательно держит голос — единственное оружие, что отточено до пугающей остроты. На душе неспокойно — ещё никогда Диктатура не находил столь странных тем для их не менее странных разговоров. — Ничего глобального — лишь сводка моих людей, поставленных на работу в отдалённых местах района Б, — тянет мужчина. Даже через чёрную ткань можно было легко понять, что его взгляд прожигает фигуру напротив. — Уже не раз с тех мест поступала информация, что там поселился весьма интересный человек. Не слышали об этом? — Нет, но мне очень интересно узнать об этом поподробней. — Неадаптер напрягся. Немного, даже как-то преждевременно, но напрягся. Район Б был вторым по значимости, оттого инквизиция имела полный доступ ко всей его территории. Однако не это волновало мужчину — именно там располагалось множество важных для его плана мест. И не только плана… — Конечно, это немного, но всё же, — кивает Диктатура. — Скажите, Вам знакомо имя, — мужчина понижает голос, заставляя собеседника невольно вслушиваться, — Заквиель? Неадаптер еле удерживает поражённый вздох — его нашли. Страх мигом наполняет каждую клеточку его тела. Как же так? Почему у Диктатуры вдруг появилась информация, которую уже несколько лет не могли вывести даже на чёрный рынок? Неужели крысы? Тогда кто? — Нет, не думаю, что я мог где-то слышать это имя, — голос предаёт его, становясь более тихим и глубоким. Неадаптер действительно нервничает и оттого теряет первоначальную позицию равенства. — Вот как? — наигранно удивляется Диктатура. — Тогда почему же этот человек сейчас находится в апартаментах на краю района Б, что зарегистрированы на Ваше имя? Неадаптер, наконец, понимает истинную причину столь неожиданной встречи — открытие новых путей давления. Диктатура точно знал, кто такой Заквиель и что его связывает с сыном Хранителя мира. Он просто давал время, чтобы у его жертвы набрался градус беспокойства. Подобно хищнику, что уже поймал зверька, но продолжает гонять её от лапы к лапе, не давая улизнуть или умереть быстрой смертью. — Кажется, Ваше молчание гораздо правдивее слов, — усмехается Диктатура, верно понимая возникшую тишину. — И что же Вы хотите от меня услышать? — гулко сглатывает Неадаптер, сжимая руки в кулаки. Прямо сейчас ему хотелось подорваться с места и опрометью броситься обратно, прямо в ту квартиру, где Зака держат на прицеле. — Даже не знаю, — елейно тянет мужчина, приподнимаясь и прикладывая указательный палец к скуле, — возможно, заключить небольшой договор? — Договор? — неуверенно переспрашивает Неадаптер. Он до последнего думал, что прямо сейчас Диктатура пойдёт на более решительные шаги и возьмёт всё из этой ситуации. — Разве договоры не заключаются между равными сторонами? — А разве мы с Вами не равны? — усмехается Диктатура, кажется, теряя последнюю наигранную сдержанность. — Глава церкви и сын Хранителя мира — мы с вами находимся на разных сторонах мира, но при этом в равных условиях. Забавная история, не так ли? — Нисколько, — несдержанно выдавливает из себя Неадаптер, более не желая продолжать этот фарс. Если речь зашла про его людей, то стоит немедленно завершить это дело. — Допустим, я поверю Вашим речам, но чего Вы хотите от меня и что готовы предложить взамен? — О, всё очень прозаично и просто, — хмыкает Диктатура, поправляя свою повязку. — Я готов полностью передать Вам эту информацию, как и обещал ранее, но теперь, когда понятна её настоящая цена, я бы хотел получить нечто соответствующее взамен. — Тогда, я бы также хотел добавить в наш договор новую переменную, — хмурится Неадаптер, но решает забрать из этой встречи максимум. Информация о Заквиеле является безусловной частью их договора, но изначально мужчина согласился на встречу по совершенно иной причине. — Конечно, я с радостью выслушаю Ваши пожелания и подберу к ним подходящую расплату, — Диктатура будто знает, что вторая переменная будет несравненно меньше первой, которую он предложил сам. — Я хочу забрать Вашего недавнего заключённого, которого Вы забрали на праве «очищения от грехов», — чеканит Неадаптер. Да, в его плане всё ещё не хватало одной ключевой фигуры, и он намеревался её вернуть. — М? Кажется, вы никогда ранее не интересовались падшими людьми. — Кажется, мужчина даже не удивлён такой просьбе. — Однако, я готов удовлетворить Вашу просьбу и отдать любого, кто проходит обряд очищения в моих чертогах. — Тогда, я бы хотел услышать Ваши требования, — Неадаптер на секунду расслабляется, понимая, что нужный ему человек всё ещё жив, однако, позже вновь возвращается в своё прежнее состояние. Главный вопрос всё ещё не решён. — Вы как всегда нетерпеливы, — улыбается Диктатура и плавно поднимается со своего места. Неадаптер лишь на секунду напрягается, готовый отбить возможную атаку, но мужчина лишь отходит к широкому окну, сквозь которое пробивается яркий лунный свет. — То, что я хочу от Вас, лежит гораздо дальше телесных желаний привычных для человека, — голос мужчины вновь становится неспешным и вдумчивым. — Скажите, Вы верите в бога? — Мне, как важному мировому лицу, не положено отвечать на такие вопросы, — довольно резко обрывает чужой расспрос Неадаптер. Ему не нравилось, как Глава церкви затягивал этот разговор. Начинало казаться, будто он пытается отобрать у него как можно больше времени. Вопрос «зачем?» оставался открытым. — О, конечно-конечно, как я мог забыть, — лёгкая ухмылка вновь касается бледных губ. — Что ж, а ведь многие люди действительно верят в Бога, — быстрая усмешка, — или считают, что верят в него. — Всем нужно во что-то верить, — отводит взгляд в сторону Неадаптер. Он не очень любил все эти разговоры о религии. — Да, действительно, всем нужно, — Диктатура будто останавливается на середине, не желая договаривать фразу целиком. — Знаете, я не раз становился свидетелем того, какие молитвы люди возносят Богу: «пожалуйста, помоги», «подай», «спаси», «благослови», — перечисляет мужчина клишированные фразы, которые, видимо, уже въелись в подкорку его разума. — Не находите некой закономерности? — Люди обращают свои мысли Богу, разве не в этом смысл молитв? — пожимает плечами Неадаптер, разрываясь от желания поторопить собеседника и прекратить этот пустой разговор. — Мысли… да, в этом и смысл, — туманно тянет Диктатура, смотря в пустоту. — Однако, в этих примерах нет обращения мыслей. Лишь простое людское желание получить что-то от более могущественного и, как они считают, добродетельного. — Именно за эти люди и обращаются в веру, разве нет? — вздыхает Неадаптер, теряя нить чужого рассуждения, казалось, будто они ходят по кругу. — Но ведь вера это не просто желание получить пользу от своих действий, — голос Диктатуры становится глубже и теряет всякую лёгкость. — Люди глупы и слабы — они как мотыльки тянутся к чужому яркому свету, желая ухватить то, чем априори не могут обладать. Разве это вера? Скорее уж рабство по собственной воле. — Хотите сказать, что все верующие люди находятся в рабстве у Бога? Не слишком ли богохульно для служителя церкви? — фыркает Неадаптер, впервые проявляя интерес к этому разговору. Такого Диктатуру он ещё никогда не видел. — Нисколько, ведь я преследую истинную форму веры, — пожимает плечами мужчина. — Эти же люди, если выражаться правильнее, сами сковали себя в рабские кандалы, надеясь, что придёт всемогущий хозяин и одарит их за такое смирение. Я же не жду его благосклонности от моей покорности — я несу его мысли в мир, где никто их не может услышать. — Считаете себя новым пророком? — вздёргивает бровь Неадаптер. — Пророки, апостолы — всё это выдумки людей, дабы оправдать своё неведение, — обрывает чужие рассуждения Диктатура. — На самом деле, Вы же тоже «верите в Бога», не так ли? — О чём Вы? — мужчина вновь напрягается. — Ведь Вы, как и многие другие, в сложные жизненные моменты взываете в пустоту вселенной, надеясь получить неизвестную помощь, — ухмыляется Диктатура, вновь поворачиваясь к своему собеседнику. — Вы зовёте и молите, будто действительно можете получить ответ. Однако, Бог не слуга народа и даже не его верный помощник — он Великая идея, он всеобъемлющая власть, которая вас никогда не услышит. — Значит, верить в Бога бесполезно? — Почему же? Своей верой люди могут создавать крепкие связи, созданные на своих грешных и корыстных желаниях, — ухмыляется Диктатура, вызывая дрожь в теле своего собеседника. — Это позволяет действительно страждущим власти и величия комфортно ими управлять, однако, важно понимать, что не все могут занимать это место. — И Вы считаете себя достойным? — кривится в усмешке Неадаптер. Именно поэтому он не любит этих помешанных на вере людей. — Конечно, ведь я слышу глас Господа и по мере возможностей исполняю его указы, — как само собой разумеющееся, выдаёт Диктатура. — Бог не получает никакой выгоды от веры, он лишь желает, чтобы этот мир остался целым и его создания продолжали жить. Все божьи законы были созданы для того, чтобы поддерживать нашу жизнь, лишь со временем они изменились под властью людских пороков. — Но Вы же и сами нарушаете эти законы. Как же так — верный сподвижник Господа пренебрегает его указами? — Неадаптер чувствует, как проникается этим разговором. Он действительно желает услышать ответ на свой вопрос. — Как я и сказал — основная цель Бога — это поддержка жизни в мире. Законы идут отдельной мерой, которая ныне не способно обеспечить полноценное выполнение своей задачи. Требуется нечто более радикальное, — Диктатура на секунду останавливается, будто задумываясь над следующими словами. — В мире всегда должны существовать низшие, средние и высшие — такой устрой, позволяющий нам жить. Низшие живут в вечных ограничениях и лишениях, а потому и не могут восстать против сил превосходящих их. Средние трудятся и боятся оказаться на месте низших, а иногда и заглядываются на места высших. А высшие следят, чтобы все остальные не переступали чёткие границы своих ролей. Именно это и позволяет миру жить. — Значит Вы, как «высший», следите за порядком и божьи законы Вам не писаны? — неожиданно усмехается Неадаптер. Он было поверил, что нечто светлое промелькнуло в мыслях этого страшного человека, но нет, там всё такая же тьма предрассудков и собственного величия. — Я лишь выполняю задачу, которую не могут выполнить законы, — качает головой Диктатура. — Неужто вы считаете, что все люди церкви настолько глупы и считают альбиносов «демонами»? — странная усмешка искажает бледное лицо. — На деле они лишь жертва, что мы, прозревшие, приносим во благо нашего мира. Пока существуют те, кто представляют для него угрозу — остальные будут им противостоять. Мы уничтожаем альбиносов ради человечества, а не ради нашей веры. После этого в кабинете воцаряется долгожданная тишина. Теперь Неадаптер окончательно запутался в своих мыслях. С одной стороны они оставались такими же чёткими и направленными — церковь является опасным пережитком прошлого, который мешает всеобщему счастью. С другой же стороны мужчина не может отрицать и того, что их мир столько времени живёт без войн и глобальных конфликтов — с конца той кровавой бойни прошлого века они установили истинный порядок. — И всё же, моя связь с Богом не идеальна, — неожиданно продолжает Диктатура, хотя Неадаптер на мгновение даже забыл первоначальную цель этого странного диалога. — Я могу его слышать в минуты всеобъемлющего покоя и концентрации, но моё тело не способно дать обратную связь. Греховная оболочка никогда не являлась лучшим проводником, — усмехается мужчина, касаясь чёрной повязки. — Однако, проводником может стать и сторонний объект, пусть и подверженный греховной эрозии. — О чём Вы? — напрягается Неадаптер. Он будто действительно чувствует тяжесть чужого взгляда. — Знаете, Ваше тело поистине можно назвать божественным сосудом, — Диктатура делает неспешный шаг в сторону своего гостя. — Считайте это моим личным интересом, но я бы хотел увидеть, что произойдёт, если он наполнится истинной духовной энергией, — мужчина оказывается в критической близости к своему напряжённому собеседнику. Его ладонь с лёгкостью касается застывшего в изумлении лица, будто он способен видеть через плотную ткань. — И это Ваше требование в договоре? — Неадаптер не шевелится, пытаясь осознать чужие слова. Да, пусть всё и произнесено под флёром религиозности и духовности, но суть понятна. — Да, станьте моим божественным сосудом, и я исполню Ваши желания, — кивает Диктатура, не отнимая ладони от чужого лица. — А разве это не противоречит Вашей задаче по сохранению мира? — щурится мужчина, пусть и понимая, что уже поздно избегать возложенных самолично обязательств. Безопасность и покой Заквиеля всё ещё находились во власти этого человека. — Пока Ваши действия не накреняют порядок также сильно, как существование альбиносов, я не буду обращать на них внимания, — легко улыбается Диктатура, подцепляя подбородок своего собеседника двумя пальцами. — Однако, стоит только равновесию измениться, и Вам вновь придётся положить на алтарь мирового порядка своё тело. — Это угроза от Великого главы церкви? — нахально фыркает Неадаптер, понимая, что уже попал в эти хитро сплетённые сети. — Это моё и божье предупреждение, — холодно отвечает Диктатура, отпуская собеседника и вновь отходя к окну. — Мы проведём ритуал слияния сегодня же. «Награду» Вы, соответственно, получите также в этот день. — Хорошо, — кивает Неадаптер, чувствуя, как в груди неспешно разгорается беспокойство. Одно дело мимолётно подписать контракт, а совсем другое исполнять его условия. — Можете ступать — за дверями Вас ждёт мой верный товарищ, который поможет подготовиться, — взмахивает ладонью по направлению к выходу Диктатура. Кажется, он также устал от этих длинных разговоров. Неадаптер ничего не ответил, лишь тихо поднялся, направляясь к двери. Там, как и обещал Глава церкви, его ждал юноша в белых с синей каймой одеяниях. Мужчина вмиг почувствовал себя отвратительно грязным — тот явно знал, куда и зачем направится их «гость». Оставалось лишь надеяться, что «помощь» не зайдёт дальше привычных рамок приличия. Величественный и холодный, подобно сияющему скипетру, церковный зал поражал своими просторами. Неадаптер аккуратно ступал босыми ногами на каменный пол и старался не вздрагивать от каждого случайного прохладного ветерка, что гулял по помещению. Церемониальные одежды казались лишь ненужным набором тряпья — пусть шёлковая ткань и закрывала почти всё тело, но её тонкость позволяла разглядеть каждый уголок загорелой кожи. Неадаптер чувствовал себя подобно элитной куртизанке, что сегодня устраивает целое шоу для своего дорогого во всех смыслах клиента. — Что ж, я действительно не ошибся — Ваше тело идеальный сосуд для духовной божественности, — на глазах Диктатуры ныне нет повязки, и инородный фиолетовый свет касается продрогшего тела. — Давайте же начнём этот прекрасный ритуал слияния. Неадаптер медлит лишь пару секунд, но, вобрав воздуха в лёгкие, делает первый, но не последний шаг в сторону алтаря. Именно сегодня, ради блага дорогого человека, он продаст своё тело этому демону. — На этом всё, — бесстрастно заявляет Диктатура, поднимаясь на ноги и отходя от безвольно лежащего на холодной каменной плите Неадаптера. — Должен признать, что я ожидал гораздо меньшего от столь испорченного эрозией души тела, но Вы вновь превзошли мои ожидания. Неадаптер же даже не смотрит в сторону своего собеседника, пытаясь медленно собрать себя по частям. Его душа разбита на сотни осколков, которые режут и ранят его изнутри. Он чувствует, что готов отключиться от этой душевной боли. Пусть Диктатура и заявляет что-то о великолепных ощущениях воссоединения двух великих начал, но сам мужчина ощущает лишь бескрайнюю пустоту и отвращение. Да, ему действительно противно, что он опустился до подобного. — Я буду ждать Вас за дверьми — необходимо и мне выполнить свою часть уговора, — собрав алые водопады в пышный хвост, Диктатура даже взгляда не кидает на собеседника. Он тихой и неспешной походной покидает церковный зал с алтарём. Стоит двери захлопнуться, Неадаптер неспешно двигается, пытаясь изменить положение собственного тела. Выходит плохо — ноги ватные, а руки дрожат от переполняющих эмоций. Да и сидячее положение приносит лишь острую боль, заставляющую слишком поспешно опуститься на пол. Конечности не выдерживают такого взрыва нагрузки, и мужчина падает на каменный пол. Горло сдавливает спазмами, и Неадаптеру кажется, что его стошнит. В голове и мыслях столько эмоций и чувств, что они мешают здраво мыслить. Собственное тело предаёт его, будто вечное напоминание, посылая сигналы о фантомных прикосновениях. Ему хочется содрать с себя кожу, лишь бы перестать чувствовать последствия совершённого им поступка. Дыхание сбивается, пот градом стекает по вискам — его бьёт крупная дрожь. Перед глазами снова и снова возникают ненавистные картины. Неадаптер вцепляется в свои волосы и тихо скулит, утыкаясь лбом в пол. Он бы хотел помолиться Богу о спасении, но теперь не может выдавить из себя и слова, ведь именно такой участи тот пожелал для него. Ему мерещится, что ещё немного, и он потеряет сознание — воздуха становится меньше, а новый никак не хочет наполнять зажатые в спазме лёгкие. Он тщетно пытается вдохнуть, но из горла вырывается лишь сипение. На мгновение ему действительно кажется, что он умрёт. Прямо здесь, в ритуальном зале, так и не достигнув своих великих целей. Однако, спустя минуту всё идёт на спад — лёгкие раскрываются, позволяя глотнуть свежего воздуха. Неадаптер упорно восстанавливает дыхание, всё ещё сотрясаясь от остаточного адреналина. Вместе с восстановлением притока кислорода его тело покидают последние силы. Мужчина ощущает иррациональную сонливость, но упорно с ней борется, ведь восстановившееся сознание подсказывает — у него ещё остались дела. Выходя из церковного зала, Неадаптер старается и краем взгляда не задеть чужую фигуру. Он лишь покорно следует за Диктатурой, пока он ведёт его в неизвестном направлении. Хотя, нет, он-то знает, что этот коридор прерывается единственной дверью, за которой скрываются бесчисленные камеры с «грешниками». Однажды мужчине удалось туда поспасть, но больше он и не желал бы там оказываться — слишком уж сильный запах смерти и отчаяния в этих сырых подвалах. — Его камера находится в самом конце, — безэмоционально кивает в сторону темнеющего коридора Диктатура. Неадаптер даже не пытается как-то ответить, лишь обхватывает себя руками, пытаясь сохранить остатки тепла. Здесь поистине холодно — изо рта то и дело вырывается хорошо видимое облачко пара, а босые ноги жжёт каменный пол. Впрочем, после пережитого эта боль кажется мелочью, она почти что лечебная — помогает телу забыть то, что оно отчего-то хорошо запомнило. Последняя камера выглядит ещё более зловеще, нежели другие — она тёмная, лишь небольшая лампочка освещает одинокую сгорбленную фигуру, прикованную к железному стулу. Неадаптер на секунду думает, что парень давно мёртв — слишком уж плохо выглядит его тело, однако вовремя замечает еле видимые колебания грудной клетки. Дверца поддаётся одному лёгкому нажатию — всё подготовили для его прихода. Даже пленник уже и не связан вовсе — путы бесполезным грузом лежат на его конечностях. Будь он в сознании и не так измотан, то, возможно, попытался бы сбежать. Хотя, Диктатура никогда бы не позволил этому случиться — не в его церкви уж точно. Неадаптер с трудом поднимает безвольное тело, стараясь держать его в вертикальном положении. Весь парень измазан кровью и грязью — даже белые пряди, что теперь занимают половину вьющихся волос, окрашены в коричнево-багряный цвет. И всё же, даже так, мужчине кажется, что из них двоих именно он самый отвратительно-грязный. Благо, его не заставили тащить долговязого юношу на себе весь путь — подоспел тот самый юноша, который «помогал» ему. Он ловко закинул на руки безвольное тело и быстрым, почти армейским шагом направился в неизвестном направлении. Самому же Неадаптеру дали возможность вернуться в выделенную на время комнату и переодеться в свои вещи. Только к тому моменту, когда мужчина отвозит свою ношу к другим подчинённым, а сам без дальнейших объяснений уезжает к себе, он может надрывисто выдохнуть. Неадаптер находится в своей квартире, но всё ещё не может отделаться от ощущения, будто из каждого угла за ним наблюдает внимательный взгляд фиолетовых глаз. Ему требуется около часа, чтобы собраться с силами и включить свой коммуникатор. — Привет Заки, прости, что так поздно, я знаю, что ты уже спишь, — как скороговорку выдыхает Неадаптер, когда автоответчик сообщает, что абонент не отвечает. — Да, я обещал тебе, что этот вечер мы проведём вместе, но знаешь — дела они такие, — нервный смешок вырывается из груди, обрываясь хриплым покашливанием. — Обещаю, что когда-нибудь мы с тобой обязательно восполним этот день. На этот раз честно, — мужчина криво улыбается, будто наяву слыша чужие претензии. — Знаешь, а я действительно хотел к тебе приехать, — настроение резко меняется, будто кто-то резко отрубил экстренное питание организма. Неадаптер вдруг понимает, что просто не может позволить Заквиелю услышать такой свой голос. Тот с первых нот поймёт, что произошло что-то непоправимое, и обязательно будет расспрашивать. Оказавшись в такой ситуации впервые, мужчина не уверен, что справится под шквалом чужих вопросов. — Я бы правда хотел провести это время с тобой, — порывисто выдыхает Неадаптер. — Мы бы посмотрели какой-нибудь очередной глупый фильм, ты бы обязательно был им недоволен, но знаешь… — горло пересыхает, — я люблю, когда ты так эмоционально описываешь их минусы. Я люблю просто проводить с тобой вечера, — Неадаптер присаживается на диван и будто под невидимым грузом скрючивается, почти касаясь лбом коленей. — Я бы всё отдал, лишь бы провести этот вечер с тобой, а не в этой церкви, — от воспоминаний его пробивает невольная дрожь. — Я совершил большую ошибку, когда понадеялся, что смогу выйти сухим из воды. Зак… — снова горло подводит его. — Зак, ты был прав. Ты всегда прав, — сокрушённо сипит Неадаптер. — Я такой идиот. Я… Я запутался, Зак. Я так устал. Я всего лишь хочу, чтобы ты и ребята жили спокойной жизнью, но каждый раз втягиваю вас в большие проблемы, — он набирает полные лёгкие воздуха. — Я так тебя люблю, Зак, что готов отдать свою жизнь за твоё счастье. После этого он удаляет записанное сообщение, которое не услышит ни одна живая душа, а тем более тот, кому оно и предназначалось.