«Храбрый, но глупый»

      Ноябрь 1943 года, Австрия. Оружейный завод ГИДРЫ              Сидя в карцере, больше похожем на клетку для циркового медведя – уж больно размер подходил, сержант Тимоти Алоизий Кэдваллэдер Дуган, чье имя в родном шестьдесят девятом пехотном полку сократили до «Дум-Дум», думал о том, как выбраться из плена. Он всего месяц здесь, как и остальные, кого захватили вместе с ним в Аззано, а кажется, будто прошёл уже год. Тогда всех потрепало, многие до сих пор не оправились, ведь условия, в которых оказываются военнопленные, мало напоминают реабилитационные курорты. Еще и тот мальчишка, сержант Джеймс Барнс, которого тоже когда-то по молодости разжаловали до простого «Баки»… Этот глупец умудрился подхватить где-то на фронте воспаление лёгких, а выяснилось это только здесь, в плену, когда состояние парня стало настолько плачевным, что он уже не мог нормально выполнять работу на заводе, а две с половиной недели назад его за какую-то мелкую оплошность и вовсе избил нацистский ублюдок полковник Ломер, который был у них кем-то вроде главного надзирателя.       Какие бы склоки и распри на почве национальности и мировоззрения не разделяли пленных до этого случая, после, когда они увидели окровавленное и покрытое синяками, но не ставшее от этого менее холёным лицо Баки, союз по отмщению сплотился сам собой. Все из разных отрядов, а некоторые даже из других стран – один был французом, а другой англичанином, но каждый не собирался спускать с рук такой животный поступок, тем более фрицу.       Сам Дум-Дум вместе с Гейбом Джонсом, а также присоединившиеся к ним Джим Морита, Джеймс Монтгомери Фэлсворт и Жак Дернир буквально на следующий день подстроили несчастный случай, который раз и навсегда избавил весь завод от жестокого надзирателя в лице Ломера, благодаря чему удалось выиграть для Баки не только справедливость, но и один день без работ, чтобы парень хоть немного пришел в себя.       Но болезнь доконала его и без Ломера, чуть не отправив на тот свет через неделю после инцидента. Состояние здоровья не позволяло ему выполнять работу, это заметили солдаты ГИДРЫ, и как бы остальные ни пытались заступиться за Баки, его всё равно увели – точнее потащили по полу – в изолятор, где начинались владения доктора Арнима Золы. И нет, его не на лечение туда отправили. Для солдат ГИДРЫ горящий в жуткой лихорадке Барнс уже был нежилец, а значит расходный материал – именно то, что нужно доктору Золе для проведения своих экспериментов.              Потому что доктор был ученым, а не медиком.              Откинув голову на прутья решетки, Дуган поджимает губы, чтобы не выматериться. Все прекрасно знают, что из изолятора не возвращаются, а Барнса увели туда неделю назад. Его либо уже препарировали, либо окончательно добила пневмония, и не поймешь, что из этого хуже.              Надо было выбираться. Нужно было придумать план.              Дум-Дум не сомневался, что именно эта мысль билась в голове каждого пленника, и он понимал причину угрюмого выражения на лицах и тающей надежды во взгляде.       Но чего он не понимал, так это безмятежной морды сержанта Макса Гая из сто второго пехотного, что вальяжно сидел на полу в метре от него, откинув голову назад и прикрыв глаза, и, судя по всему, медитировал! Казалось, еще немного, и этот мужик начнет насвистывать себе под нос веселую песенку. Он вообще был странным: временами пялился так, будто пытался в твою шкуру залезть, причем не только на самого Дугана, но и на остальных – как пленных, так и солдат ГИДРЫ; от работы не отлынивал, выполняя её с таким интересом, будто его привели на выставку в оружейный магазин, а еще он ни разу никогда за целый месяц не получил ни одного выговора, даже крохотного, тогда как охранники иногда сыпали ими во все стороны в зависимости от настроения. Да то ли еще будет! Однажды, когда Барнсу было совсем плохо – его начало по-настоящему колотить на фоне лихорадки – и было ощущение, что парень не дотянет до утра, Гай, проникшись снисходительной жалостью, какими-то одному богу известными уловками смог выманить у солдата ГИДРЫ жаропонижающее и стакан теплой воды для Баки.              Медикаменты. У вражеского солдата. За просто так. Находясь в военном плену.              Макса тогда чуть толпой не убили, подумав, что он «крот», засланный друзьями-фрицами, но стоило тому произнести пару слащаво-убедительных фраз, как общая злость тут же схлынула, будто по мановению волшебной палочки, и все моментально поверили в его невиновность, словно заросший бородой проныра подверг всех гипнозу или внушению.              Этот мужик странный. Он чертовски странный и совершенно не нравится Дугану. Да и остальные не питают к нему симпатии, вон, даже в клетке держатся в стороне, кучкуясь друг с другом, избегая сержанта Макса Гая – единственного, кто остался в живых из всего сто второго пехотного полка. Совпадение?              - Ты во мне дыру протрешь, Дум-Дум, - не открывая глаз, с легкой улыбкой тянет Макс, давая понять, что он прекрасно чувствует чужой взгляд. – Или я способствую усилению мыслительного процесса в твоей голове?              - У меня он хотя бы происходит, - огрызается сержант.              - Как грубо, Тимоти, - еще томнее, чем до этого говорит Гай, раздражая одним только звучанием своего голоса, который лился словно патока. – Что не даёт тебе покоя?              - Может то, что я, да и все остальные в плену? – уже не на шутку заводится Дуган, которого разозлило столь фамильярное обращение не пойми от кого, невольно привлекая повышенным тоном внимание своих друзей, что сначала с недоумением смотрят на своего усатого сержанта, затем переводят взгляд на бессовестно расслабленного Гая, понимающе кивают и деликатно отворачиваются, при этом уши каждого были настроены на прием всех слов, что прозвучат в дальнейшем. – Или то, что ты, похоже, не разделяешь всеобщего недовольства данным фактом?              - М-м? – вопросительно тянет он, соизволив открыть глаза и с легким удивлением посмотреть на Дугана. – А-а-а, ты первый раз что ли в плену? – спрашивает Макс с видом святой непосредственности. – Это всё объясняет. Не переживай ты так, скоро выберемся, - легкомысленно махнул он рукой, словно советовал старому приятелю расслабиться.              - Ч-чего? – не на шутку растерялся Тимоти, и даже сам не знал из-за чего: что Макс Гай, похоже, не первый раз в военном плену, или что у него, кажется, был план побега. – Ты… Ты что-то придумал? – уточняет Дуган, понизив голос, чтобы об их планах случайно не услышали охранники.              - Еще три дня назад послал сигнал бедствия старому знакомому, - хитро произнёс Гай, постучав пальцем по своему виску, вероятно говоря таким образом, что шестерёнки у него хорошо работают, раз он смог из плена отправить сообщение. – Осталось только ждать.              - Он тебе ответил? Через сколько будет? – нетерпеливо спрашивает Гейб Джонс, также понижая голос и придвигаясь ближе к Гаю и Дугану.              - Нет, он… - мнется Макс. – Он не самый общительный человек, - с тонким намеком на толстые обстоятельства говорит он.              - Но он ведь придёт? Не проигнорирует твой сигнал? – не терял остатки и без того хлипкой надежды Жак Дернир, в чьём голосе очень явно прослеживался французский акцент.              - Конечно же придёт! – уверенно заявляет Макс, для пущего подтверждения кивая головой. – Как минимум, чтобы прикончить меня самолично.              Пару секунд многозначительного молчания прерывает недовольное цоканье Дугана.              - Надеюсь, он приведет за собой целую армию, а не притащится в одиночку, – угрюмо бросает сержант, не воодушевленный грядущей перспективой. – Очередной сосед по камере нам даром не сдался.              - Поверь, Дум-Дум, он сам как целая армия, - с хитрой ухмылкой говорит Макс Гай, на что остальные лишь недоверчиво фыркают, сделав для себя неутешительный вывод, что этот из сто второго пехотного еще и отъявленный псих.              Сможет один человек устроить диверсию среди нацистов и спасти военнопленных, как же… Может и сигнал бедствия приснился этому чудику, а не действительно был отправлен. Если он не в первый раз в военном плену, то нет ничего удивительного в том, что его контузило. Это объясняет все его странности.              Кроме истории с жаропонижающим для Барнса.       

***

      Пробираясь по оружейному заводу, Рита осматривала ангары и прочие помещения, которые были битком забиты оружием и техникой, работающими на неизвестном источнике энергии, что светился ярким голубым светом. Она даже не уверена, что эти технологии сделаны людьми. И что за источник энергии? Она стащила один из маленьких энергетических блоков неизвестного назначения, чтобы рассмотреть поближе, но так и не поняла, какой природы та сила, что содержалась внутри. Увы, она не была ученым, но зато теперь понимает, что именно сподвигло Эссекса вступить в союз с организацией ГИДРА, какую выгоду он хотел извлечь из этого сотрудничества.       А еще понимает, почему именно здесь оказался Голод. Опять жадность заставила его совершить очередной идиотский поступок. Тоже захотел узнать больше о неизвестных технологиях, которые потом мог бы перевести в денежный эквивалент, а удочку наверняка закинул Мистер Синистер.              То есть именно эти светящиеся голубым светом «безделушки» стали ценой тех секретов, которые Голод растрепал Злыдню в обмен на информацию, которую генетик в свою очередь получил от сделки с ГИДРОЙ.              Чем не круговорот дерьма в природе?              А этому гаду еще хватило наглости посылать ей сигнал о помощи, чтобы она вытащила его отсюда! Значит, сам подстраивает всё так, чтобы попасть на этот завод под видом военнопленного, где он сможет «изнутри» разузнать всё, что его интересует, а спасать его будет она? Сам ведь прекрасно может выбраться, оставив за собой лишь руины, но он выдавать себя и свои способности, видите ли, не хочет, а её подставить – благое дело.       Бессовестный мерзавец.       Она пришла сюда только для того, чтобы свернуть ему шею, а не спасти. Давно пора было это сделать. Сколько лет знакомы – всегда он вот так заставляет других делать грязную работу, сам оставаясь будто бы не при делах.              Бесшумно передвигаясь по территории черной тенью, маневрируя между пролётами и поворотами, ловко вырубая встречавшихся солдат… Ну как «вырубая»? Убивая. Она понимала, что каждый убитый или, если кому-то повезет, то просто выведенный из строя солдат, которого рано или поздно найдут другие, это минус одна минута времени, которое у неё есть, чтобы найти, где держат Голода, и добраться до него незамеченной, пока завод не подняла на уши воющая сирена.       И через «цепочку» попадавшихся солдат ГИДРЫ, ей всё же удалось добраться до охранной комнаты, где находился массивный пульт управления с множеством экранов, отображающих съёмку с камер видеонаблюдения. Просматривая записи, она находит, где именно на огромной территории завода содержат военнопленных, и через какие коридоры туда добраться.       Уже собирается уходить, как взгляд цепляется за один из экранов, где не очень четко, но достаточно разборчиво был зафиксирован неожиданный гость.              Вот так сюрприз… Это же сам Капитан-полосатый-подштанник! Она читала о нём в газетах и едва сдерживала смех, когда узнала, что суперсолдата, созданного Абрахамом Эрскином, человека, многократно превосходящего других в силе и выносливости, сделали цирковым посмешищем, выступающим на сцене вместе с подтанцовкой в пестрых костюмах. Обидно, наверное.       Она практически не знала этого парня, но по тому, что успела выяснить во время эксперимента Эрскина, он… идейный. Вряд ли добровольно променял военную службу на сцену с фанфарами и съёмки в фильмах, про которые Рита также слышала, но не смотрела. Кино вообще не входит в сферу её интересов, да и времени не было. Зато сейчас этот парень здесь, сражается с вражескими солдатами по-настоящему, а не для камеры постановочного шоу.              Интересно, сам сорвался с поводка, или хозяин наконец-то отпустил на волю? В этом они с Ритой отчасти похожи, только её, грубо говоря, пнули под зад и выкинули на улицу. Она поняла это, когда даже после заварушки с Эссексом в течение целых четырёх месяцев Апокалипсис не дал о себе знать – ни похвалой, ни наказанием.       Словно её и того же Натаниэля не существовало. Пустое место. Позабытый расходный материал, выброшенный в свободное плаванье за ненадобностью, как и говорил Мистер Синистер. И что теперь делать со своей жизнью, в которой больше нет главной цели, являвшейся единственной, а именно – служение господину, она не знала. Возможно, она требует слишком многого, претендуя на звание хоть кого-нибудь в глазах Апокалипсиса, но быть совсем никем тоже не собирается. Побывала уже по молодости, хватит с неё.              Проследив с помощью трёх камер за направлением Капитана Америки, коим его называли в прессе, женщина поняла, что он идёт по направлению к камерам заключённых.       Нажав на пару кнопок на пульте управления, она останавливает запись на всех камерах, после чего принимается за стирание из базы данных уже отснятых материалов, в том числе тех, где засветился её силуэт.       Сделав нехитрое дело, она покидает помещение, по пути похлопав по плечу будто бы благодаря за содействие, которого конечно же никто не оказывал, привязанного толстыми проводами к своему креслу бессознательного офицера ГИДРЫ, по лицу которого стекала кровь из несмертельной раны на голове в отличие от пулевых ранений в грудь.              Её скорости хватит, чтобы обогнать Капитана Америку, но она пропустит его вперед, чтобы он взял на себя фокус внимания не только охраны, но и пленных. Она же тихо доберется до того, кого ищет. Возможно даже тыл прикроет суперсолдату, если к охране прибежит подмога.              Добравшись до карцеров, затаившись, женщина оглядывала помещение, и даже специализированные темные очки на лице и темнота вокруг не мешали ей следить за происходящим.              Пожалуй, она приврала тому слащавому американцу с красивым именем, когда сказала, что её глаза ничем не выделяются, кроме цвета. Зрение у неё острее, чем у обычных людей, в темноте видит достаточно хорошо, чтобы не чувствовать себя слепым щенком, цвета различает лучше, и в целом… Она просто лучше, чем люди. Такой её создала природа. Её рефлексы, органы чувств, естественные способности организма к регенерации – может, они не на запредельном, но так или иначе превосходят человеческий уровень. Потому что она сверхчеловек. Homo superior. Следующая ступень эволюции. Мутант. Что тут еще объяснять? Из всех не-мутантов, кого ей довелось встретить, наверное, только Капитан Америка может попытаться соперничать с ней и ей подобными. Без учета сверхспособностей, естественно, потому что с ними – даже говорить не о чем.              Голод любил причитать, что влияние их господина плохо на ней сказалось, сделав непомерно самоуверенной и горделивой, что она впитала его принципы словно морская губка воду, из-за чего непонятно, действительно ли всё это близко ей самой, или она просто подражает тому, с кого решила брать пример, повторяя словно дитя за родителем. Она же считает, что Апокалипсис, хоть и поступил с ними несправедливо, но когда-то именно он помог им осознать своё место в пищевой цепочке и прекратить бояться тех, кто сам боится – и должен бояться! – таких как они. Именно из-за страха, вызванного какими-то собственными предрассудками, люди и пытаются испокон веков уничтожить непохожих на них мутантов, лишь бы обезопасить себя. Апокалипсис просто научил своих Всадников отвечать тем же и не бояться собственной власти, что дана каждому из них с рождения.       Этот урок уже сам по себе не имеет цены. Поэтому пусть Голод не мнит себя слишком умным и не пытается учить жизни её. Когда-то он сам внимал их господину, с открытым ртом ловя каждое его слово и принимая на веру. Потом, когда господин их покинул, вдруг решил стать самостоятельным и начать читать нотации ей. Это и есть причина, по которой их пути разошлись на многие-многие годы. Пускай никто из них не «сжигал мосты», всегда оставляя возможность для связи на случай какого-нибудь непредвиденного происшествия, например, если Смерть вновь потеряет над собой контроль или тому подобное, но нервирующие причитания и нравоучения Голода она уже не могла выносить – боялась, что однажды со злости просто пробьет ему череп кулаком. Потому и ушла, решив в одиночку искать их господина, идя по следу других мутантов, которых могла найти, кто в теории смог бы привлечь внимание Апокалипсиса. Думала, найдёт их – найдёт и его.       Доигралась, когда её «подарили» в услужение Мистеру Синистеру.              Тряхнув головой, сетуя на то, что опять мысли заполонили собой всё, отвлекая, женщина вернулась к наблюдению. Она не любит говорить вслух, зато в голове у неё постоянно чуть ли не Великие Дионисии творятся.              Камеры состояли из толстых железных прутьев, дверь запиралась на массивный замок, отпирающийся одним ключом, а внутри сидело от пяти до двенадцати пленников в зависимости от вместимости – какие-то камеры были поменьше, какие-то побольше. И таких «консервных банок» чуть больше сорока, получается, здесь находится плюс-минус четыреста пленных, среди которых нужно найти лишь одного человека. Можно было бы подать этому проныре-телепату мысленный сигнал по типу того, что он послал ей, когда она была в Альбино – провинциальном итальянском городишке в регионе Ломбардия, который по счастливой случайности находился примерно в пятистах километрах от австрийского завода ГИДРЫ, располагавшегося между Кицбюэлем и Клагенфуртом.       Можно было, но она не хотела. Пусть не думает, что Война примчится по первому зову старого напарника. Она и так пришла через три дня, так как хотела извести Голод ожиданием, ну и осторожничала, всё-таки на дворе война, практически каждый квадратный километр земли так или иначе под чьим-то наблюдением, ни к чему лишний раз светиться.              Услышав звук падающего тела, Рита поворачивается в ту сторону, видя, как бравый Капитан Америка в лучших традициях спецагентов бесшумно разбирается с охранниками, сторожившими карцеры, всё ближе и ближе подбираясь к пленникам.       Добравшись до того, кто дежурил на верхнем пролёте и хранил связку ключей, Стив Роджерс одним мощным ударом в челюсть выводит его из строя, забирая у него ключи от камер.              - Ничего себе, - проносится громкий шепот среди пленников, заметивших суперсолдата.              - Гай, черт бородатый, не соврал, - одобрительно хмыкает Дуган, поднимаясь на ноги.              - Я не знаю его, - сразу же расставляет все точки над «i» Макс, с неменьшим чем у остальных интересом смотря на неизвестного спасителя.              - Ты кто будешь, парень? – бросает Гейб Джонс, с подозрением смотря на чудо с разукрашенным в цвет американского флага щитом в руках.              - Я… - начинает Стив, но после секундной неловкой заминки, уверенно продолжает: – Капитан Америка.              - Э-э… кто, простите? – недоуменно тянет Гейб, уже приготовившись ловить одну из связок ключей, которые ему собирался бросить Роджерс, но вовремя замечает опасность. – Сзади! – кричит Джонс.              Но Стив успевает лишь обернуться, а не прикрыться щитом от выстрела, который собирался сделать фриц из высокотехнологичной пушки, что массово производились на этом заводе. Но тот промахивается, когда прилетевший в область шеи стилет заставляет тело дернуться и сбить прицел, промахнувшись своим последним в жизни выстрелом синей энергии, которая угодила в стену, мгновенно пробив в ней дыру.       В ответ из неё тут же появился дополнительный отряд солдат, которые дежурили с другой стороны и моментально среагировали на то, что в бетонной стене появилась пробоина.              - Вот черт… - обреченно застонал Джим Морита, первым сообразив, что их план побега только что накрылся всем, чем только можно.              - Этого в плане не было, - раздосадовано тянет Роджерс, удобнее перехватывая щит, просчитывая тактику, и примеряясь, хватит ли его сил, чтобы отбиться, потому что парочка сомнений волей-неволей просачиваются сквозь его железобетонную храбрость.              Но битва не требуется.              Один за другим солдаты замертво падают, не поспевая за скоростью и ловкостью человека в черной одежде, что метал острейшие стилеты, прорезавшие защитную экипировку ГИДРЫ словно податливое желе, не менее метко, чем стрелял из пистолета, или наносил атаки в рукопашном бою, с первого же удара ломая кости или нанося травмы, несовместимые с жизнью, отбрасывая от себя людей на несколько метров.       Потому что не может простой человек остаться жив, когда получает удар кулаком или ногой, способными оставлять покрытые трещинами вмятины в бетонном полу.              - Узнаю это агрессивное поведение, - довольно тянет Макс Гай, когда с последним солдатом было покончено. Приложив два пальца к губам, сержант издаёт громкий свист, привлекая внимание человека в черном. – Двигай сюда, я здесь! – выдаёт он своё точное местоположение.              - Снова он, - едва слышно шепчет Стив Роджерс, узнав в неизвестном похитителя сыворотки Эрскина.              Макс Гай бросает быстрый взгляд на Капитана Америку, а секунду спустя многозначительно хмыкает, вдоволь покопавшись в его памяти, после чего переводит взгляд на идущую прямиком к нему Войну. Кажется, кое-кто прячет в своем кармашке кое-что очень интересное… Узнать бы наверняка, да только проклятые силовые поля псионической природы, которые Война контролирует в совершенстве, защищают её сознание ничуть не хуже, чем кожу и всё остальное, не позволяя телепатам вроде него ни мысли прочитать, ни иллюзиям или внушению подвергнуть, не говоря уже про контроль сознания и манипуляции с памятью, а значит и к другим псионическим трюкам она устойчива.       Он знает. Количество раз, что он пробовал использовать на ней свои способности, не поддается исчислению. Даже Смерть хоть как-то был уязвим к его способностям, а тут… Абсолютная защита. И это без учета её огромной физической силы, которую она может дополнять теми же полями, усиливая и без того сокрушительные удары или увеличивая подъемную силу.       Пожалуй, с ударно-защитными возможностями её силовых полей может посоперничать только телекинез самого Макса. Апокалипсис хорошо обучил их, но и сами они не были лишены фантазии во время спаррингов и реальных сражений. Сколько лет они тайком копировали трюки друг друга, подстраивая каждый под свою способность… До сих пор так и не выяснили, кто же из них сильнейший. Но даже если вдруг окажется, что она всё-таки сильнее, Макс тешил себя тем, что он многократно и неоспоримо выигрывает у Войны в интеллекте. Она не мастак во всяких интригах, манипуляциях или провокациях, прямая как рельса, вся такая послушная и исполнительная тихоня, но в обиду себя не даст.       Хорошо, она оставляет хотя бы возможность телепатически себя обнаруживать и общаться, иначе пришлось бы самому выбираться. Не то, чтобы он не смог, но с Войной и её непомерной физической силой он может стащить с этого завода на несколько тонн больше всяких разработок, чем в одиночку.              К моменту, когда Война приблизилась к его карцеру, на этот же ярус спрыгнул Капитан Америка, держа в руках ключи, но не спеша открывать двери, а неотрывно глядя на вора в черном.              - У нас с тобой есть незаконченное дело, - с абсолютно серьезным лицом и тоном говорит Стив Роджерс, перемещаясь так, чтобы оказаться перед неизвестным, становясь преградой между ним и карцером. – Кому ты отдал сыворотку?              Человек в черном на это ничего не отвечает, лишь спокойным шагом подходит к Капитану вплотную, и тот уже готов защищаться, но ошарашено замирает статуей самому себе, когда чужие руки подхватывают его – его весом почти двести сорок фунтов! – подмышками, поднимают вверх словно пушинку, заставляя ноги оторваться от пола, и отставляют в сторону, словно надоедливое дитя, которое уже достало путаться под ногами, после чего проходит дальше.              И всё это сделал тот, кто даже в своей экипировке ниже него на две головы, раза в три уже в плечах, да и в целом в два раза меньше по телосложению.       Роджерс, не веря собственным глазам, растеряно прикасается ладонью к своему бицепсу, чтобы убедиться, что он всё тот же атлетичный здоровяк и не трансформировался обратно в тощего задохлика, страдающего от букета заболеваний.       Вроде всё на месте, тогда как???              - Я знал, что могу положиться на тебя как в старые-добрые времена, - приветственно говорит Макс Гай, словно не знал, что она пришла сюда голову ему оторвать за то, что выболтал всё Злыдню. А он знал. Она специально послала ему тогда, три дня назад во время их связи, мысленные образы, где разговаривает с Натаниэлем Эссексом, узнает от него всё, а потом убивает. – Послушай, ты злишься на меня, но может устроим «семейный скандал» после того, как выберемся? – миролюбиво предлагает Гай, но это было бесполезно.              Он понимает это, когда металл замка карцера жалобно скрежещет, сминаясь под хваткой сильных пальцев в черной перчатке, которые просто выдирают его из конструкции и отшвыривают в сторону, словно это была фигурка из оригами, а не железный, мать его, замок шириной в четыре пальца.              Пленные, находившиеся внутри, резко отшатываются, прижимаясь к прутьям, уступая дорогу зверю в человеческой шкуре.              - Хорошо, верю… - растерянно шепчет Дум-Дум Дуган. – Он вправду человек-армия.              Рита в несколько стремительных шагов пробирается внутрь карцера к Гаю, хватает его за шею и поднимает над полом, прижимая дергающегося мужчину спиной к решетке.              - Ладно… ладно, был неправ, признаю, - сдавленно говорит Макс, вцепившись рукой в чужое запястье. – Клянусь, чем хочешь, что больше не буду про тебя болтать, какую бы плату ни предложили взамен, - чуть ли не на последнем издыхании выдавливает из себя сержант. – Я… жадная… сволочь… – еле слышно сипит он именно то, что она хотела услышать.              Хватка на горле резко исчезает, из-за чего Макс падает на пол, хрипя, пытаясь отдышаться.              Не успевает он прийти в себя, как его грубо хватают за шкирку и дёргают вверх, поднимая на ноги, и сразу же толкают в спину, из-за чего мужчина едва ли не вылетел из карцера, чудом сумев устоять на ногах, по инерции пробежав вперед пару шагов.              - Постой-постой! – тормозит направившегося прочь друга Макс. – Мы что, бросим их тут? – кивает он на остальных пленных, которых принялся освобождать Капитан Америка, решив, что спасение жизней людей важнее разборок с каким-то мерзавцем в маске.              Рита слегка наклоняет голову в бок, как бы говоря, что вообще не понимает тех глупостей, которые слетают с губ Голода.       С каких пор он заделался добрым самаритянином? Или на фронте, который был для Голода чем-то вроде летнего лагеря или веселого аттракциона, сдружился с обычными людьми? Еще и солдафонами.              Она позволяет ему прочитать эти её мысли, слегка ослабив ментальную защиту – ровно настолько, чтобы он услышал только то, о чем она думает сейчас в эту секунду. И полученный в ответ серьезный взгляд темно-карих глаз, в которых не было ни намека на шутку, заставляет её иронично усмехнуться под маской.              «Ты серьезно?» - мысленно спрашивает она у него, не скрывая насмешки в голосе. Но в ответ получает лишь уверенный кивок, что вводит её в недоумение.              С каких это пор у Голода пробилось человеколюбие? Он, конечно, всегда был своеобразным, но…              Всё еще не понимая мотивы давнего знакомого, Война ждёт хоть каких-то объяснений, краем глаза наблюдая за тем, как открывается камера за камерой, а освобожденные солдаты собираются в повстанческую группу, на ходу накидывая дальнейший план действий.       Но ход мыслей прерывают образы, которые Голод мысленно ей послал: как он всё больше и больше находил в обычных людях без сверхспособностей что-то хорошее, доброе, бесценное; как он из столетия в столетие убеждался в том, что был неправ и категоричен все эти годы, веря в идеалы Апокалипсиса; как даже в обычном деревенском мальчишке может быть больше храбрости и мужества, чем в сильнейших мутантах; как они, будучи Всадниками Апокалипсиса, с каждым прожитым годом всё больше лишались своей человечности, лелея собственную силу. А отнять её, и кто они? Что они? Бездумные головорезы с комплексом бога. Обиженные в своё время изгои, не простившие человечеству былых лишений.       Да они все по сей день бояться снять с лиц собственные маски и взглянуть в зеркало. А в случае Войны эта фраза и вовсе имеет прямой смысл. Потому что и Война, и Голод, и Смерть до сих пор не излечили раны на своих сердцах, просто закрывали глаза все эти столетия, словно ничего и не было, отвлекаясь на что угодно, в том числе на служение Апокалипсису, лишь бы не остаться с самим собой наедине и не пришлось заглянуть в собственную душу.       Ведь та же непомерная жадность Голода, которую он не всегда способен контролировать, идя у неё на поводу вопреки здравому смыслу, не врожденное качество, а приобретенное, от которого он не может избавиться, потому что слишком далеко уходят корни этого.       И Максу Гаю потребовалось очень много времени, чтобы посмотреть на мир иным взглядом. Суметь допустить хотя бы мысль, что он может быть неправ, что человечество – не игрушка, созданная для его персонального развлечения, не питомец, судьба которого всецело в его руках. Тогда как почти целое столетие он был убежден в обратном: что его слово, его воля, его желания – и есть истинный непреложный закон. В былые времена слышал это со стороны от всех, доказывал это по праву сильнейшего, и лишь сильнее убеждался в своей правоте, в своей исключительности и привилегированности, упивался этим.       Такое очень сложно вытравить из себя, тем более в одиночку. Да он до сих пор находится в процессе, продвинувшись лишь на чуть-чуть, но это уже хоть что-то. Даже на фронт он пошел, чтобы научиться большему среди обычных людей, вернуть себе хотя бы частично утраченную человечность.              И Макс Гай гордился собой, когда с помощью телекинеза защитил их всех в Аззано и спас от выстрела из танка, заряженного энергией неизвестной природы. Потому что он смог поступить правильно, вместо того чтобы плюнуть на всех и вразвалочку нагло покинуть поле боя, которое его вообще не касалось и не интересовало. В далёком прошлом он так и делал: просто уходил, когда ему что-то наскучивало или надоедало, не считаясь ни с кем и ни с чем, не взирая на то, в каких обстоятельствах всё происходило и кого он в этих обстоятельствах оставлял.       С того момента в Аззано он и почувствовал какое-то необъяснимое, но приятное чувство, хотя скорее даже его отголосок, словно тем своим поступком он взял этих людей под свою ответственность и теперь должен позаботиться об их благополучном возвращении домой. Он может это сделать в первую очередь для самого себя.              Ну и параллельно с этим хотел украсть пару интересных разработок ГИДРЫ, к которым его загребущие ручонки так и тянулись. Но это не больше, чем приятный бонус.              Рита неслышно выдыхает, после чего мысленно бросает Максу пропитанные ядом слова о том, что он – самая лживая свинья на её памяти, которая с фантастической наглостью смеет выставлять себя страдальцем, якобы осознавшим прошлые грехи и ищущим искупления, хотя на деле просто пытается выкрутить ситуацию в свою пользу, обелить себя и подбить женщину на какую-то сомнительную авантюру, детали которой даже озвучить не сподобился.              Как и всегда.              Не знай она его – поверила бы в это слезливое покаяние, но она знает бессовестного плута Голода слишком долго и слишком хорошо, еще задолго до личного знакомства слышала о его репутации в их родном городе, выходцами из которого оба по чистой случайности являются.       А еще они – Всадники Апокалипсиса, они не ищут искупления и ни в чем не раскаиваются, даже оставшись за бортом. Сожалеют лишь слабаки, а это уж точно не про них.              Поэтому…              Схватив его за шею и надавив на болевую точку, из-за чего мужчина вскрикнул и согнулся едва ли не на пополам, она, по-прежнему не отпуская мутанта, тараторящего всякую жалобную хрень и мольбы отпустить, потащила его в сторону выхода прямо в таком скрюченном положении.              - Еще камеры есть? – раздается за спиной голос Стива Роджерса, обращавшегося к освобожденным солдатам. – Я ищу сержанта Джеймса Барнса.              Риту словно обухом по голове ударили, из-за чего она замирает на месте, по-прежнему не выпуская из хватки Макса.       Она ослышалась или..? Но так не бывает. Это уже не может быть просто случайностью или совпадением.       Именно в эту секунду вспомнилась поговорка: первый раз – случайность, второй – совпадение, третий – закономерность.              - Может, он до сих пор в изоляторе, но оттуда не возвращаются, - даёт неутешительный ответ Джеймс Фэлсворт – англичанин из третьей парашютной бригады в звании майора.              - Ясно… - задумчиво тянет Роджерс, в голове которого уже был взят курс в сторону изоляторов, и никаких сомнений в помине не было.              А Рита стояла каменным изваянием, вслушиваясь в каждое слово.       Джеймс Барнс… А если всё-таки он?       Да и плевать! Что ей этот парень? На нём свет клином не сошелся. Если это вообще он, а не тёзка. Ну подумаешь, личико смазливое, и что? Таких как он, она может пачками себе набирать веселья ради, было бы желание. Таких как он – сотни тысяч в любой стране. Хоть собственный гарем из таких набирай. Ведь таких как он…              «Потанцуешь со мной?»              «У тебя самые красивые глаза»              «…зато хоть не забудешь меня, пока я буду на войне»              Такого наглеца забудешь…              «Всё-таки приревновала»              - Идите на запад от ворот метров семьдесят, - даёт Роджерс указания освобожденным. – Уходя, задайте им жару, - напутствует он, приободряя солдат. – Я поищу оставшихся и у просеки догоню вас, - добавляет, хотя по голосу все понимали, что сержант, за которым он пришел, единственный приоритет для него, и он готов перерыть весь завод в его поисках хоть десять раз, если есть даже мизерный шанс того, что друг всё еще жив.              - Постой, - останавливает его Гейб Джонс. – Один справишься?              - Да, - уверенно и в то же время взволнованно отзывается Роджерс. – Я уже раз двести Адольфа Гитлера вырубал, - с абсолютно серьезным лицом говорит он и решительно идёт дальше, оставляя освобожденных стоять в недоумении, так как они не были в курсе театральных выступлений Капитана Америки на сцене, где он и «вырубал раз двести» раннее упомянутого.              Рита бросила короткий взгляд в спину суперсолдата.              «А если всё-таки встретимся? Случайно, как и всегда. Не стыдно будет смотреть мне в глаза после того, как не дождалась?»              На какую-то жалкую долю секунды хотелось по-звериному зарычать. На себя, свою внезапную капризность и на Голода, чья жадность, кажется, заразна. Это единственное объяснение, почему она не может выкинуть из головы какого-то слащавого мальчишку-сержанта.       Слащавого… От слова «сладкий». Потому что губы у него иначе как сладкими не назовешь.              - Ну отпусти ты уже меня, - жалобно тянет Макс Гай. – Я же к тебе со всей душой, со всей любовью… А любовь, как известно, побеждает войну, - со смешком говорит он, найдя невероятно остроумной игру слов.              А вот Риту снова будто по голове чем-то ударили, из-за чего она непроизвольно дернулась, отпуская мужчину. Схватив его за ворот изношенной военной рубашки, потащила обратно к освобожденным недоумевающего Гая, легонько толкнув в общую кучу, где его чисто по инерции подхватили Дуган и Фэлсворт.              - Не понял… - удивлённо тянет Макс.              Рита указывает на него пальцем, после чего обводит руками всех остальных и скрепляет ладони вместе, имитируя братское рукопожатие, а потом слегка топает ногой, как делают солдаты, выпрямляясь по стойке смирно, и указывает пальцем уже на себя. Потом снова указывает на Гая, показывает двумя пальцами убегающего человечка и потом эту же руку резко сжимает в кулак, словно угрожала раздавить, вытягивает большой палец и рубящим движением проводит им поперек шеи.       Послание проще некуда: «Ты вступаешь в дружный союз и помогаешь им сбежать, прямо как хотел сам, а потом ждешь вместе с ними меня, и если попытаешься по-тихому «сделать ноги» – я тебя прикончу без права на последнее слово».              Гай послушно закивал как китайский болванчик.              - А ты куда..? – растеряно начинает мужчина, но Рита уже побежала следом за Капитаном Америкой, надеясь нагнать его.              С неё не убудет, если она расщедрится на один хороший поступок. Тем более мальчишка-сержант останется в должниках перед ней, а эта мысль греет её самолюбие.              Если это действительно тот самый Баки, а не какой-то другой Джеймс Барнс.              Роджерс замечает хвост, не собирающийся его ни догонять, ни отставать, на полпути к изолятору. Оборачивается, видит уже знакомого незнакомца, но не останавливается, а продолжает путь. Больше не обманывается тем, что сможет вытянуть из него хоть слово, только ввязаться в драку, а сил ему, как уже выяснилось, не занимать. Но всё это можно сделать и потом, сначала – Баки и только он.              Он видит в другом конце коридора выбежавшего из помещения коротышку с кожаным саквояжем и пальто в руке – видимо, собирался бежать с базы. Но человек маленького роста с круглыми очками на лице, всем своим видом кричащий о том, что он деятель науки, испугано замирает на месте, когда видит вражеского солдата.              Доктор Арним Зола испугано замирает, быстро поняв, что с этим здоровяком ему не потягаться.              Чего ждал также замерший Роджерс неизвестно, но это мгновенье общего забвения разрушает выстрел из пистолета, сделанный Ритой. Золу спасла только небывалая удача, когда он вздрогнул и в страхе пригнулся, благодаря чем пуля просвистела над его головой, задев лишь несколько и без того редких волосков на голове ученого.              Видя, как этот пухленький мужичок убегает, напоминая перепуганного суриката, вслепую метнувшегося к своей маленькой норке, Рита усмехается под маской, находя эту сцену забавной. Пусть бежит, это ему награда за то, что повеселил её своим видом.       Игнорирует направленный исключительно на неё осуждающий взгляд Капитана Америка и молча следует туда, откуда до этого выбежал смешной человечек.              Роджерс вырывается вперед, прибавляя шаг, и первым заходит в лабораторию.              Рита проходит следом, но медленно, вслушиваясь в бессвязный бред, произнесенный знакомым голосом…              - …сержант три два пять семь… Барнс…              - Баки! – взволнованно зовёт Стив, подбегая к лежащему на одной из кушеток солдату и видя лицо лучшего друга. – О, боже… - выдыхает он, когда бросает взгляд на ремни, которыми Джеймс был привязан к кушетке. Голыми руками разрывая путы из кожи, он зовёт его, помогая подняться: – Это я, Баки, Стив.              - Сти-и-ив… - блаженно тянет сержант.              - Вставай, - похлопав друга по плечу, чтобы взбодрить, коротко улыбается Роджерс.              - Стив, - словно не мог поверить в реальность происходящего, вновь повторяет Барнс, с помощью друга принимая сидячее положение, а после и вовсе спрыгивая на пол, вставая на ноги.              - Я знал, что ты жив, - потрепав друга по лохматой голове, выдыхает Капитан Америка.              - А я – что ты меньше, - ошарашено выдаёт Джеймс, разглядев старого друга в полный совершенно немалый рост, превышающий его собственный.              Раздавшиеся за стеной взрывы подсказали, что самое время убираться с завода ГИДРЫ.              - Идём, - говорит Стив, закинув руку друга себе на плечо, помогая устоять на ногах.              - Что с тобой случилось? – явственно чувствуя под униформой друга гору мышц, спрашивает Барнс, волочась следом, все еще не придя в себя после операционной кушетки и всей той дряни, которой его обкалывали доктора ГИДРЫ. Но за вылеченную пневмонию он всё же благодарен. Правда, как и с помощью чего они это сделали – непонятно, явно не на добрых началах действовали.              - Вступил в армию, - шутливо отзывается Роджерс, придерживая друга.              - А это кто? – спрашивает Баки, кивнув в сторону.              Роджерс бросает мимолетный взгляд в нужном направлении, замечая человека в черном, застывшего напротив географической карты, на которую суперсолдат также переводит взгляд.       Это была карта Европы, и на ней отмечены несколько флажков с уже известным знаком черепа с щупальцами. Расположение других оружейных баз ГИДРЫ наподобие этой – вот, что это было.              - Вор, убийца и просто плохой человек, - коротко отвечает на вопрос друга Стив, потащив его к выходу, в лучших традициях неизвестного в черном проигнорировав его же возмущенный – а Роджерс не сомневался, что именно возмущенный – взгляд, резко брошенный в адрес Капитана Америка.              Но не изменила себе – промолчала, тихо отправившись следом за двумя парнями.              - Было больно? – на ходу закатывая рукава поношенной и местами разорванной кофты, сыпет вопросами Барнс, наконец-то вернув себе контроль над телом.              - Немного, - легкомысленно отвечает Роджерс, на что Рита под маской ухмыляется, прекрасно помня, как он кричал, срывая голос, когда находился в камере аппарата Говарда Старка.              - Это навсегда? – не отстает Баки.              - Да вроде…              Рита шумно вздыхает, слушая эти детские глупости, привлекая к себе мимолётное внимание двух друзей.              - А ты не очень разговорчивый, да? – с легкой насмешкой бросает Барнс, явно провоцируя на ответную реакцию, желательно словесную, но не добивается её. – Знаю я одну такую же молчунью. Не удивлюсь, если вы родственники, - небрежно бросает подколку сержант, следуя за Роджерсом, показывая, что больше не удостоит своим вниманием не пойми кого, кто был охарактеризован его лучшим другом не лучшими словами.              Женщина уже хотела было многозначительно хмыкнуть, выражая этим всё, что думает о чужом остроумии, но сюрпризы для неё посыпались раньше, чем она успела издать звук…              - Ты всё про свою Риту? – с легкой усмешкой бросает Стив, осторожно выглядывая из-за каждого угла, чтобы не наткнуться на врагов, по глупости выбежав им навстречу. – Сильно же она тебя зацепила, раз до сих пор о ней не забыл, тем более после отказа. На тебя это не похоже.              Женщина едва не дернулась, услышав слова Роджерса.              «Свою Риту»???              - Стивен, Стивен… - с улыбкой на лице качает головой Баки. – Ты просто не слышал, как она произносит моё имя, - мечтательно тянет он. – Таких не забывают. К тому же я обещал ей свою фамилию, а сержант Джеймс Барнс своё слово держит.              - Ты сделал что? – в удивлении замирает Роджерс, но очередная череда выстрелов с улицы напоминают ему о том, что можно двигаться и разговаривать одновременно. – Баки, ты серьезно? Ты ведь даже имени её не знаешь, – говорит он, поднимаясь по железной лестнице, ведущей наверх.              - В девушке должна быть загадка, – с наглой улыбкой, из-за которой он стал похож на хулиганистого мальчишку, отвечает Джеймс, ничуть не смутившись от аргумента своего друга. – И война по-своему учит быстрее принимать решения. Поэтому, если мне удастся найти её еще хотя бы один раз, то я поверю в судьбу и женюсь на ней уже просто из принципа. Будешь моим шафером?              Ответ Роджерса потонул в звуке падающего тела – неизвестный в черном обо что-то споткнулся, не заметив, и молниеносно рухнул на пол, создав шум. И также резво вскочил на ноги, продолжив путь, словно ничего и не было, игнорируя взгляды своих временных спутников.              Рита благодарила бога за то, что на её лице маска. Потому что то, что на нём отражалось во время дружеского диалога двух парней, было не описать словами.       У этого сержанта точно ветер в голове свистит…              Раздавшаяся череда взрывов, следовавших друг за другом, сотрясших пол под ногами, говорила о том, что завод вот-вот охватит огонь. Они уже видели, когда поднимались всё выше по лестницам, как пламя разгорается.       Рита про себя чертыхнулась. Похоже, руководители этого места решили действовать по принципу «так не доставайся ж ты никому», заминировав все склады.              Бросив взгляд вверх, чтобы понять, сколько им еще идти, она замечает на верхних ярусах солдата ГИДРЫ с автоматом в руках, который, судя по всему, бездумно бежал вниз прямо к ним, думая, что здесь есть выход.       Незаметно для двух бравых друзей, она отстает от них, пока они и вовсе не теряют её из виду, не заметив этого в спешке. Она же, используя свою физическую силу, в пару сильных метких прыжка оказывается наверху, настигая солдата, и расправляется с ним, забирая из его рук автомат – лишним точно не будет.              Выйдя на помост, собираясь взобраться на очередную лестницу, Барнс лишь сейчас замечают пропажу.              - Постой, а где..? – начинает Баки, растеряно указывая себе за спину, за которой никого больше нет.              Стив недоуменно оглядывается, надеясь найти человека в черном, но того не было на горизонте.              - Опять испарился, - раздосадовано цокает он, не поняв, когда тот успел вновь сбежать. Да и зачем вообще пошел за ним следом?              - Капитан Америка! – раздается с противоположного помоста громкий мужской голос, пропитанный насмешкой. – Как волнительно! Я большой поклонник Ваших фильмов, - торжественно говорит неизвестный мужчина в черном кожаном плаще с символикой ГИДРЫ, что стоял рядом с уже знакомым коротышкой в очках, передавая ему в руки прямоугольный контейнер с неизвестным содержимым.              Освободив руки, мужчина направился к небольшому мостику, соединявшим два параллельных помоста.              - Так значит, доктору Эрскину удалось добиться своего, - делает этот мужчина логичный вывод, направляясь в их сторону, на что Роджерс в ответ также решительно пошел навстречу. – Вперед он, конечно, не продвинулся, но всё же… впечатляет, - справедливо подмечает мужчина.              Рита, наблюдая за всем сверху, лишь догадывается, но кажется это и есть Иоганн Шмидт собственной персоной. Обмундирование, достойное главнокомандующего, говорит так, словно знал Эрскина лично, а значит вероятнее всего виделся с ним до побега Абрахама в США. А еще такой спеси у обычного солдата или офицера точно не будет, так говорит лишь тот, у кого в руках власть.              Стив Роджерс на ответные комплименты не разменивается, когда встает прямо напротив Шмидта, и сходу прописывает ему смачный удар кулаком по лицу, мстя за убийство человека редкой доброты, коим был для него Абрахам Эрскин, выбравший именно его из десятков претендентов.              - Не Вам судить, - цедит сквозь зубы Стив.              - Не мне? – угрожающе тянет Шмидт, после чего наносит ответный удар кулаком, пробивая в щите, которым прикрылся Роджерс, глубокую вмятину.              Едва Стив выхватил из кобуры пистолет, ему наносят второй удар, сбивая с ног такого крепыша как суперсолдат. Из-за падения Роджерс выронил пистолет, и тот скатился с помоста прямо в объятия пожирающего всё этажами ниже огня.       Капитан Америка не остается должником – прямо из положения лежа бьёт двумя ногами в грудь близко подошедшего Шмидта, ответно отбрасывая его на пару метров.              Видя, к чему всё идёт, Арним Зола резко дёргает рубильник, находившийся рядом с ним, из-за чего запускается механизм, раздвигающий половины мостика, отдаляя Роджерса и Шмидта друг от друга.              - Что бы этот Эрскин не наплёл Вам… - зло кричит мужчина, тыча себе пальцем в грудь. – Это я его величайшее творение!              И после этих слов Иоганн Шмидт грубо обхватывает собственное лицо, сминая кожу в стальной хватке, и тянет её наверх, в прямом смысле слова сдирая с себя «лицо», оказавшееся очень качественной маской, под которой прятался чудовищного вида череп, обтянутый будто тонкой пленкой красного цвета, а не нормальной кожей.       И именно в этот момент Рита вспомнила слова Эрскина о нём, когда тот называл его чудовищем, пытающимся претворятся человеком. Она бы даже подумала, что Шмидт мутант, если бы до этого не слышала его собственных слов о том, что он «величайшее творение Эрскина», то есть результат какого-то научного эксперимента. Неудачного, надо заметить, раз остались такие последствия.              - Ты не в маске, надеюсь, - обращается к Роджерсу Барнс, не в силах оторвать удивлённый взгляд от Красного Черепа.              - Вы обманываете себя, капитан, - бросает Роджерсу Шмидт. – Притворяетесь, что Вы – обычный солдат, но в действительности просто боитесь признать, что Вы оставили человечество далеко позади. В отличие от Вас, я принял это с гордостью! Без страха! – пафосно заявляет он, собираясь вместе с Золой зайти в открывшиеся двери лифта, а Рита, слыша всю эту бредятину, решительно дергает затвор, собираясь застрелить зазнавшегося червяка, «принявшего это с гордостью».              Сейчас и выясним, насколько он сверхчеловек…              - Тогда почему убегаете?! – бросает ухмыляющемуся Шмидту Капитан Америка.              Но ухмылка исчезает с его лица после первой же пули, попавшей в плечо. Не видя, откуда палят, Шмидт пригибается, стараясь избегать следующих выстрелов, градом посыпавшихся с верхнего яруса вместе с пулями, яркими искрами отскакивавших от железа, которым был выстлан весь завод, и быстрее забирается вместе с доктором Золой в лифт.       Рита успела подстрелить Шмидта еще в бедро и кисть, а одна из пуль оцарапала предплечье Арнима Золы, заставив того взвизгнуть больше от испуга, нежели от боли, прежде чем двери лифта закрылись.       Она бы допрыгнула до лифта и попыталась голыми руками вскрыть двери, если бы в этом был хоть какой-то смысл – они уже уехали, и неизвестно вверх или вниз. Была еще идея прыгнуть в шахту и продолжить преследование, но внизу опять взорвалось что-то, из-за чего покачнулись все конструкции, и помост, на котором она стояла, в том числе.       Знака явнее, что нужно убираться, не придумать.              Бросив взгляд вниз, и тут же сталкиваясь с ответными от Роджерса и Барнса, Рита вытягивает руку и указательным пальцем показывает им на двери аварийного выхода на самом верхнем ярусе, ведущие на крышу завода, и лишь одна пока еще не обрушившаяся балка соединяла два края завода, словно последний мост в рушащемся подземелье.       Альтернативных выходов нет – все остальные уже завалило из-за взрывов. Поэтому им нужно двигаться в том направлении.              - Это же самоубийство! – кричит ей Баки, стараясь говорить громче, чтобы его услышали с такого расстояния и на фоне такого шума.              Рита медлит буквально две секунды, после чего вновь перехватывает автомат и выпускает целую очередь выстрелов прямо им под ноги, чтобы они пошевеливались. И Баки со Стивом, едва ли не подпрыгивая, сиюминутно выполняют указание, взбираясь вверх лестница за лестницей, тогда как «неизвестный в черном», как его окрестил для себя Роджерс, стремительно прокладывал себе собственный путь в направлении тех же дверей.              Капитан Америка и сержант Барнс добираются до самого верхнего яруса в рекордные сроки, остается только пройти по держащейся на последних соплях балке на другую сторону, после чего до дверей будет буквально рукой подать.       Рита тоже старается не отставать, с ловкостью сурка преодолевая пролет за пролётом, не используя прыжки, так как видела, что два друга время от времени посматривают в её сторону, надеясь на фоне суматохи тайком узнать, на что еще способен незнакомый им наёмник.              Возможно, наёмник. Роджерс лишь предполагает.              - Идём, по одному! – поторапливает Стив друга, пропуская его вперед, чтобы он прошел первым.              Баки послушно перелезает через ограничительные поручни, делая первый осторожный шаг по балке, проверяя её устойчивость и стараясь не потерять равновесие, потому что под ногами всё ходило ходуном из-за того, что завод рушился.       Второй шаг, третий, четвертый… И когда Барнс добирается до середины, внизу вновь что-то взрывается, сотрясая стены завода, и массивные болты, которыми была прикручена балка, не выдерживают, ломаясь.       Балка вот-вот обрушилась бы, если бы на другой стороне на помост не спрыгнула Рита, быстрой тенью метнувшись вперёд, на бегу ловко падая на железное плетение помоста, проскользив немного по инерции, и всем корпусом свешивается с края вниз головой, ногами зацепившись за поручни, удерживая себя, а руками успев схватить край балки, пока та не успела упасть, и подтянуть чуть вверх, удерживая её в ровном положении, давая Барнсу, чудом не потерявшему равновесие, дополнительные бесценные секунды, чтобы преодолеть оставшееся расстояние.              Баки объяснять очевидное не нужно, поэтому он несколькими быстрыми, насколько это было возможно, небрежными шагами пересекает оставшиеся два метра и прыгает, хватаясь руками за поручни, подтягивая себя и перелезая на помост.              Поручни, за которые Рита держалась, ощутимо гнулись под ногами из-за веса не столько самой женщины, сколько балки, который также приходился на них.              Рита могла подержать балку, давая Капитану Америка возможность перейти, но слишком резко и неожиданно ломаются болты и со стороны Роджерса, из-за чего женщине приходилось удерживать весь вес балки в руках, а не частичный. Но если ей хватало на это сил, пускай и приходилось сильнее сжать зубы и по-настоящему поднапрячься, то уже погнутым поручням, за которые она держалась ногами, было не по силам выдержать многократно возросший вес, из-за чего некоторые из них просто сломались.       Рита сама едва не сорвалась вниз, рефлекторно выпустив из рук балку, чтобы успеть зацепиться за что-нибудь и спасти себя, но на выручку приходит Джеймс, вовремя обхвативший обеими руками женщину за колено и потянув на себя, вытаскивая её на помост, после чего отпускает.              - Я думал, ты тяжелее будешь, - мимоходом бросает Барнс, тут же вернув всё внимание и взволнованный взгляд к Стиву, оставшемуся на другой стороне без возможности перебраться. – Надо веревку поискать! - судорожно думая, как спасти друга, озвучивает первую же идею Баки, чей голос дрогнул, потому что сержант понимал, насколько идея глупа, а ситуация безвыходна.              - Уходи отсюда! Скорее! – отдаёт ему команду Стив, беспокоясь за друга больше, чем за себя.              - Нет, без тебя не уйду!!! – яростно кричит Баки, на эмоциях ударив рукой по поручню.              - Черт… - выдыхает Роджерс, понимая, что спорить нет ни времени, ни смысла.              Обхватив руками отломанный поручен, торчавший словно кол, Стив налегает на него всем весом, заставляя металл гнуться, и отводит его в сторону, дабы не мешал.       Делает несколько шагов назад, чтобы взять разгон, неуверенный до конца, что всё сработает как задумано.       Баки понимает, что тот собрался сделать и невольно подается вперед в неконтролируемом желании остановить самоуверенного глупца, но и идеи лучше у них сейчас всё равно нет.              Капитан Америка срывается с места и бежит к краю, вкладывая в последовавший прыжок всю имевшуюся силу. И когда пламя, вырвавшееся снизу оранжевым облаком, поглощает его, Джеймс задерживает дыхание, но выдыхает в следующую секунду, когда видит силуэт друга, прорвавшийся к ним сквозь огонь.              Роджерсу не хватает всего пары дюймов, чтобы успеть зацепиться за край помоста, на котором его ожидал друг, но упасть вниз не позволяет рука в черной перчатке, стальной хваткой обхватившая его предплечье, словно спасительная ниточка, не позволившая упасть в пучину огненной Геены, что разверзлась внизу.              - Господи… - еле слышно выдыхает Джеймс, схватившись за затылок, но в голосе его было лишь невероятное облегчение. – Сейчас помогу, только не отпускай его, - тут же подлетает он к Рите, опускаясь на колени, чтобы помочь ей вытянуть Стива наверх. – Подтянись, сопляк! – кричит он другу, используя глупое прозвище-подначку, которыми они бросались друг в друга с самого детства.              Но неизвестный в черной маске легонько толкает Баки в грудь свободной рукой, говоря таким образом, чтобы он не мешался. Раскачав Стива сначала в одну сторону, затем в другую, словно маятник, на третий раз он значительно увеличивает амплитуду, подкидывая Роджерса как пушинку на достаточную высоту, чтобы его забросило на помост словно мяч в корзину. Только «мяч» приземлился пузом на пол как рулет, вывалившийся из кондитерской формы на стол со звучным шлепком.              - Это фокусы какие-то или… или что? – запинаясь, растеряно выдыхает Баки, помогая Стиву подняться на ноги.              - Подумал бы, что ты тоже суперсолдат, но даже с сывороткой такой силы не достичь, - вторит Роджерс, опираясь на плечо друга.              Человек в черном ничего на это не отвечает. Поднимается на ноги, выпрямляясь, разворачивается к ним спиной и взбирается на последнюю лестницу, отделявшую их от дверей.       Закрыты ли они? Естественно. Поэтому Рита, уже не видя смысла скрывать свою физическую силу, которую успели увидеть, берется руками за дверную раму, сжимая пальцы на металле, с громким скрежетом разом выдирая из стены всю конструкцию из двух дверей и многострадальной рамы, отбрасывая их в сторону словно мусор под грязное ругательство, сорвавшееся с губ ошарашенных увиденным молодых мужчин.       Барнс нечасто позволял себе подобные высказывания, Роджерс и вовсе был противником некультурной речи, но увиденное просто не оставляло выбора. Это та самая ситуация, когда одним или двумя нецензурными словами можно описать нереальных размеров букет впечатлений.              Идя по проходу, напоминавшему тоннель, они выбираются на крышу завода, которая тоже, не ровен час, раскрошится под их ногами. Отсюда было очень хорошо видно, что пленникам удалось сбежать, угнав два танка и раздобыв оружие. Они как раз шли в том направлении, которое указал им Роджерс, перед тем как пошел за Баки. Та самая просека примерно в семидесяти метрах к западу – как бы и их троице добраться туда? До земли метров шесть, а искать аварийные лестницы некогда.              - Попробуем прыгнуть, - принимает решение Стив. – Баки, пойдешь со мной, думаю, моих возможностей хватит на нас обоих.              - Думаешь? – с сарказмом передразнивает его Джеймс. – Ну предположим. А с ним что? – многозначительно кивает он на человека в черном, напоминая, что их трое «в лодке» и без собаки.              - Сам выберется, - небрежно пожимает плечом Роджерс. – Он не так прост и беззащитен, как может показаться.              - Он нам обоим жизнь спас, - справедливо замечает Баки. – Даже я не бросил бы его после такого, что уж говорить про совестливого тебя, который не в первый раз пытается по-детски задеть этого парня словами, - с усмешкой говорит Баки, прекрасно зная, что Стив, даже если болтает всякое, никогда бы не оставил своих, даже если они временно и вынуждено свои.              Рита закатывает глаза, наблюдая за этой пьесой о чести и благородстве, после чего решительно подходит к Роджерсу вплотную, вставая между парнями, и поворачивается к нему спиной.              Стив недоумевает на протяжении всего времени, пока неизвестный в черном берет его за руки и сцепляет их вокруг своей шеи, словно в объятии, потом наклоняется вперед, заставляя Роджерса навалиться на его спину, и подхватывает под коленями, из-за чего ему пришлось повиснуть на нем подобно мартышке на дереве, настойчивым движением рук заставляя Капитана крепче обхватить его и ногами тоже.              Издевательский смешок слетает с губ Баки, когда он видит уморительную картину того, как высокий здоровяк повис на тощем коротышке подобно коале.       Смеялся бы еще дольше, если бы его не схватили за руку, грубо дернув на себя, и не подняли на руки как девицу.              - Какого..? – начинает Барнс, недовольный своим положением, но замолкает, когда его сильнее прижимают к чужому телу. Ей богу, чьей-то невестой себя чувствует! Это чертовски унизительно.              - Тебе совсем что ли не тяжело? – наивно спрашивает Роджерс, совершенно растерянный и непонимающий происходящего, но послушно выполняющий всё.              Неизвестный в черном едва заметно качает головой, говоря «нет», а потом слегка сгибает ноги в коленях и отталкивается от крыши, стремительно взмывая в небо в мощном прыжке под аккомпанемент мужских воплей, чьи голоса в считанные секунды разогнались до фальцета.       

***

      Ожидая вместе с остальными в назначенном месте своего освободителя, Дум-Дум Дуган поправляет на голове свою любимую шляпу-котелок и приглаживает пальцем усы, нервничая из-за того, что время идёт, а некоего Капитана Америки всё нет. Не помер ли герой, переоценив себя?              - Дум-Дум, ты так напряженно думаешь, что у меня не получается абстрагироваться от этого, - говорит Макс Гай, сидя на одном из угнанных у ГИДРЫ танков.              И лишь для самого сержанта его слова звучали двусмысленно, тогда как остальные приняли их за беззлобную издевку или обычную подначку.              - Не цепляйся к нему, видишь ведь, что он и без того на взводе, - призывает к миру Гейб Джонс.              - А ты сам вообще не переживаешь за своего старого друга, который чуть тебя не придушил на радостях от встречи? – колко спрашивает Макса Джим Морита.              Но тот лишь легкомысленно пожимает плечами и откидывается спиной на танк, закидывая руки за голову, находя что-то забавное в том, что все, кто успел увидеть Войну, считают её парнем. Впрочем, ничего нового. Ей бы спецодежду подобрать получше, чтобы все сразу понимали, с какой красотой придется иметь дело в случае сражения. Хотя то, что на ней сейчас, и то лучше тех громоздких железных доспехов, которые на ней были в пятнадцатом веке – там вообще было непонятно, находится ли внутри хотя бы человек, не то, что его половая принадлежность.              - Нет, не переживаю. Хотя до сих пор не могу понять, куда его потянуло и зачем… – честно отвечает Макс, задумчиво глядя в небо, словно оно могло дать ему все ответы.              - Я один не могу выбросить из головы то, как он смял голыми пальцами железный замок словно бумагу и выдрал его? – как ни в чем не бывало спрашивает Джеймс Монтгомери Фэлсворт, словно ни к кому не обращался, да и не он вообще это сказал.              Макс тихо хмыкает. Нужно было сделать ставку, что они не забудут произошедшее, денег хоть подзаработал бы.              - Да-а-а… - с хитринкой тянет сержант Гай, собираясь озвучить заранее заготовленную историю. – Знаете же, что в цирках иногда бывают силачи, которые вроде люди как люди, а могут поднять двести фунтов над головой? Вот мой друг примерно такой же.              - Такие силачи – все как один крупные здоровенные мужики, а твой – тощий как тростинка, - резонно подмечает Дум-Дум.              - Во-первых, не тощий, а стройный. А во-вторых, он довольно жилистый, - не соглашается Гай.              - По-твоему, жилистый парень не может быть тощим? Да это практически синонимы, - смеется Дуган, к которому немного, но все же вернулось хорошее расположение духа.              Дальнейшую перепалку прерывает упавший откуда-то сверху с громким ударом об землю «камень» из скрюченных в единый клубок тел и стоящий на стройных ногах в черных ботинках.              Почувствовав, что гравитация вновь властвует в мире, Роджерс и Барнс шумно выдыхают, обдав уши Риты своим судорожным дыханием, после чего несмело ослабляют объятия, которыми вцепились в неё подобно крабам с их клешнями, не выпускающими жертву до последнего.       Стив едва ли не стёк с неё, вставая на дрожащие ноги и зажимая одной рукой рот, а другой – обхватив живот, чувствуя, как его до сих пор немного мутит после «нестандартной транспортировки».       Барнс слезать не торопился, постепенно приходя в себя, но направленный исключительно на него взгляд, которому даже темные очки не мешали быть очень выразительным, явно говорил ему о том, что природа наградила его ногами не для красоты.              Какое-то дурацкое мальчишеское желание побесить «силача» заставило Баки внаглую развалиться на его руках как на комфортном диване.              - Отлично сработано, рядовой, - насмешливо бросает Джеймс, издевательски похлопав парня ладонью по щеке, скрытой под маской.              Макс Гай взрывается полуисторическим смехом, слыша, как саму Войну разжаловали до рядового.              Рита всеобщего веселья не разделила, но не стала вступать в словесную перепалку. Просто расслабила руки и опустила их вниз, уронив коротко охнувшего Джеймса на землю подобно мешку картошки и демонстративно перешагнув через него, направляясь к веселящемуся Максу.              - Эй, Капитан! – зовет Роджерса Джим Морита. – Раз уж ты у нас вроде негласного лидера этого восстания – что будем делать дальше? У тебя есть план?              - План прост: вернуться на военную базу, раненых отправить к медикам, а командованию доложить о произошедшем здесь, - отрапортовал Стив. – Будем идти на юго-запад в сторону Италии, полковник Филлипс разбил там лагерь, и я знаю, как до него добраться. При среднем темпе шага и четырехчасовом сне сможем добраться до нужной точки чуть меньше, чем за неделю.              - А перестрелки с фрицами, которых пошлют следом за нами, как только они узнают, что стало с этим заводом, ты посчитал? – с невесёлой усмешкой говорит Дуган.              Роджерс молчит пару секунд, обдумывая услышанное.              - Неделя, - уверенно говорит он, прикинув в уме маршрут и любые непредвиденные случаи. – Готовы идти дальше? – обращается он ко всем, не желая терять время впустую и задерживаться вблизи бывшей вражеской базы.              - Да-а!!! Готовы! – с энтузиазмом отвечает за всех Макс Гай, заработав непонимание, граничащее с шоком от Риты.              «Мне нужно попасть в их военный лагерь» - мысленно добавляет он, частично раскрывая карты перед женщиной.              «Зачем тебе это? Что ты ищешь?» - спрашивает она.              «А ты зачем побежала за клоуном со звездно-полосатым щитом? Правду взамен на правду» - стоит на своём Гай.              Рита молчит. Но потом всё же показывает Голоду кое-что из своих воспоминаний, связанное со Шмидтом, словами Абрахама Эрскина про ГИДРУ и её цели, а также про странный контейнер – единственную вещь, которую Красный Череп забрал с собой с оружейного завода, напичканного многими другими технологиями.       Это должно немного утолить жадность Голода.              «Так-так-так… Неплохо. Моя очередь: мне нужна довольно специфичная информация для одного будущего дела, а ею вполне может владеть упомянутый клоуном полковник Филлипс – человек в таком звании точно знает многие государственные секреты. Я просто немного покопаюсь в его мозгах. Что до тебя: тебя здесь явно что-то удерживает, иначе бы ты давно кинула меня и остальных на произвол судьбы. Не знаю, что это, лишь надеюсь, что ты не положила глаз на американского клоуна с широкими плечами, а то моё хрупкое эго не вынесет такого удара, но с удовольствием использую выпавшую возможность. Поэтому, моя дорогая Война, нам предстоит увлекательное путешествие длиной в неделю в компании четырехсот грязных вонючих мужиков, проведших больше месяца в плену на каторге, любящих грубые и похабные шутки, а среди всего этого мракобесия ты будешь единственной женщиной, о чем никто не знает, а значит и сдерживаться не будут. Что это, если не истинное веселье?»              От удара головой о поверхность танка появился не только шум, привлекший всеобщее внимание, но и небольшая вмятина на металле.              - Да брось, будет здорово, - хохочет Голод, панибратски хлопнув Войну по плечу.              - Что с ним? – спрашивает Капитан Америка, кивнув в сторону Неизвестного в черном, что так и не поднял головы.              - Вспомнил, что на время остановок для сна придется кучковаться всем вместе как шпротам в банке и прижиматься, чтобы сохранить тепло и не подхватить болезнь, - невинно улыбается сержант Макс Гай, подливая масла в огонь.              - О-о, так среди нас, оказывается, есть недотрога, - с усмешкой на лице жалобно тянет Барнс, чью колкость поддерживают веселым улюлюканьем несколько солдат. – Что же с этой неженкой будет, когда доберемся до ближайшей реки и появиться возможность помыться?              Рита слегка приподняла голову, а после вновь с громким стуком опустила её, делая вмятину еще глубже, чувствуя, как всё лицо, шея и уши горят из-за нахлынувшего смущения.              А потом еще спрашивают, почему она почти никогда не снимает маску? Вот поэтому.