Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Мир уже не тот, что был раньше. Он изменился, стал диким, жестоким, и куда более опасным. И тем, кто хочет здесь выжить, придется измениться самим. Вероника, Кристина и Саша – всего лишь восемнадцатилетние девушки, и они не были готовы к тому, что затеряются в лесах чужой и далекой страны, вдали от семьи и от родины. Им придется посмотреть в Бездну человеческих пороков и надеяться, что та не взглянет в ответ. В новом мире больше нет света, тепла, тихой радости мирных дней. Есть только выживание.
Глава 10
02 января 2025, 11:00
Холод напал на Святилище внезапно, словно один из мертвецов. Конец ноября выдался особенно суровым — ледяной ветер завывал в щелях старого завода, заставляя даже самых стойких Спасителей кутаться в куртки и жаться к обогревателям.
Николь стояла у окна, рассеянно наблюдая, как редкие снежинки кружатся в сером небе. Её пальцы раздражённо теребили подол короткого платья — очередного «подарка» от Нигана. Ткань едва прикрывала колени, и от этого её знобило даже больше, чем от холода.
Бет суетилась по комнате, как встревоженная птица, расставляя вещи по местам и тараторя без умолку. Что-то про новую группу выживших, которых привели вчера, про запасы на зиму, про слухи о волнениях в Королевстве. Обычные сплетни — единственная валюта, которая всё ещё имела вес в этом мире.
«Заткнись,» — мысленно взмолилась Николь, чувствуя, как внутри закипает привычная ледяная ярость. За последние недели она зачистила для Спасителей три здания. Каждый раз — в одиночку. Каждый раз — как послушная собачка, выполняющая трюки для своего хозяина. О, она не могла отрицать, что эти «разминки» приносили ей извращённое удовольствие. Кровь на руках, адреналин в венах, власть над жизнью и смертью — пусть даже этих ходячих мертвецов. Но что-то внутри неё восставало против этого рабства, против необходимости прислуживать тем, кого она мечтала увидеть мёртвыми.
Не выдержав очередного взволнованного восклицания Бет, Николь резко поднялась и рванула к двери. Позади раздались встревоженные крики подруги, но она не обернулась. В её голове зрела идея — безумная, как и всё, что она делала в последнее время.
Николь вылетела из комнаты, чувствуя, как злость клокочет внутри подобно кипящей лаве. Её шаги гулко отдавались в пустом коридоре, а люди, завидев её лицо, торопливо прижимались к стенам. Она усмехнулась — даже здесь, в этом царстве жестокости, они боялись её. Боялись того безумия, что плескалось в её глазах.
У дверей Нигана переминался с ноги на ногу новенький охранник — совсем зелёный пацан, явно из недавно присоединившихся. Он выставил руку, пытаясь преградить ей путь.
— Стой! Босс не… — начал он, но Николь молниеносным движением схватила его за горло и впечатала в стену. Её пальцы до побеления костяшек сжались на его шее.
— Слушай сюда, сладкий, — прошипела она, приблизив своё лицо к его. — Если ты сейчас же не уберешь свои грабли с моего пути, я вырву твой поганый язык. А потом, — она опустила взгляд ниже и улыбнулась так, что парня передёрнуло, — я займусь твоими яйцами.
Охранник побледнел и отступил, судорожно хватая воздух. Девушка толкнула дверь с такой силой, что та ударилась о стену.
Ниган сидел в своём кресле, положив Люсиль на колени. При виде ворвавшейся Николь его губы растянулись в привычной ухмылке — той самой, от которой у неё чесались руки от желания вцепиться ему в глотку.
— А вот и моя любимая бешеная сучка, — протянул он, откидываясь на спинку кресла. — Чем обязан такому эффектному появлению?
— Я больше не буду этим заниматься, — процедила Николь сквозь зубы. — Хватит. Я тебе не цепной пёс.
Ниган поднялся с кресла, сжимая Люсиль. Его улыбка стала шире, но глаза оставались холодными.
— А мне казалось, тебе нравится. Все эти… кровавые развлечения, — он сделал шаг к ней. — Разве не ты возвращаешься каждый раз такой счастливой? Словно с чёртового свидания?
— О да, — её смех прозвучал как карканье вороны. — Лучшие свидания в моей жизни. Особенно когда Усатик встречает меня ударом по лицу. Такая романтика!
— Следи за языком, дорогая.
— Или что? — Она шагнула ближе, глядя ему в глаза. — Убьёшь меня? Давай! Это было бы охренительным облегчением!
Её крик эхом отразился от стен. На секунду повисла тишина.
— Знаешь, почему я дал тебе эту работу? — Ниган опустил Люсиль, но его голос стал жестче. — Потому что ты не поддаешься дрессировке. Я думал, ты сдохнешь в первом же здании. Но ты… — он покачал головой. — Ты просто продолжала возвращаться. Снова и снова. Это начинает действовать на нервы.
— Так убей меня, — её голос внезапно стал тихим, почти умоляющим. — Прямо сейчас. Одним ударом.
— Не могу, — он снова улыбнулся. — Ты слишком… интересный экземпляр. Редкая порода, я бы сказал.
— Тогда отпусти, — Николь сжала кулаки. — Просто дай мне уйти.
— Чтобы ты вернулась с армией? — Ниган рассмеялся. — Я похож на идиота?
— Я не могу здесь больше, — её голос дрожал. — Это место… оно душит меня. Я схожу с ума. Знаешь, о чём я думаю прямо сейчас? — Она облизнула губы. — Как было бы приятно вцепиться тебе в глотку. Разорвать её. Почувствовать вкус крови…
Дверь открылась, и на пороге появился Дуайт. Его взгляд метнулся между ними, оценивая ситуацию.
— А, Дуайт, — Ниган не сводил глаз с Николь. — Будь добр, забери нашу маленькую психопатку. Кажется, ей нужно остыть.
Николь не сопротивлялась, когда Дуайт взял её за локоть. Но её взгляд, прикованный к Нигану, был полон такой чистой, незамутненной ненависти, что даже он на мгновение отвёл глаза.
Лампы мерцали под потолком, отбрасывая жуткие тени на стены. Дуайт крепко держал Николь за плечо, ведя её через лабиринт коридоров. Её кожа была горячей. Он чувствовал, как она вся дрожит — не от страха, нет. От ярости, которая клокотала внутри, грозя в любой момент вырваться наружу.
Он искоса взглянул на её лицо — осунувшееся, с заострившимися скулами и тёмными кругами под глазами. Это место меняло их всех, но Николь… она менялась слишком быстро. Иногда в её взгляде мелькало что-то дикое, неконтролируемое. Как у загнанного зверя, готового броситься на своих мучителей.
Дуайт втолкнул её в свою комнату, тихо прикрыв за собой дверь. Николь рухнула на его кровать, запрокинув голову к потолку. В тусклом свете её кожа выглядела почти серой.
— Помнишь, я обещал помочь тебе сбежать? — Его голос был едва слышен.
Она усмехнулась, обнажив зубы в волчьей ухмылке:
— Давно это было.
Дуайт достал помятую пачку сигарет и бросил ей. Её пальцы, все в царапинах и ссадинах, поймали пачку на лету. Щёлкнула зажигалка, и в воздухе поплыл сизый дым.
— Я договорился с Эйданом, — коротко произнёс он, наблюдая за её реакцией.
Николь замерла, сигарета застыла в пальцах. А потом её лицо озарилось той самой улыбкой — яркой, почти детской, которую он не видел так давно. Она вскочила на ноги, начав кружиться по комнате, как маленькая девочка.
— Правда? Ты не врёшь? — Её глаза лихорадочно блестели.
Не успел он кивнуть, как она оказалась рядом, обхватила его лицо ладонями и поцеловала. Поцелуй вышел неожиданным, неловким, почти отчаянным. Сигарета выпала из её пальцев, оставив на полу маленький чёрный след.
Дуайт застыл на мгновение, а потом ответил — мягко, осторожно, словно боясь спугнуть момент. Время растянулось, замедлилось, превратившись в густой мёд.
Когда они наконец отстранились друг от друга, в глазах Николь промелькнуло удивление, смешанное со смущением. Дуайт провёл рукой по лицу, пытаясь собраться с мыслями.
— Шерри, — произнёс он наконец. — Я должен найти её.
Николь отступила на шаг, её глаза снова стали жёсткими и холодными, словно матовый лёд.
— Твоя жена. Конечно, — она подняла с пола обгоревшую сигарету. — Она ведь сбежала?
Дуайт кивнул, глядя в окно, за которым сгущались сумерки. Мысли путались. Он думал о Шерри. О том, как же чертовски устал притворяться, играть свою роль. Каждый день носить эту маску верного солдата Нигана.
— Мы все выберемся отсюда, — произнёс он твёрдо. — Все, кто остался человеком. Я обещаю.
Николь смотрела на него долгим взглядом. В нём читалась и нежность, и горечь, и что-то ещё — то, о чём они оба предпочли бы не думать. По крайней мере, сейчас.
— Знаю, — она затушила сигарету о подоконник. — Ты всегда держишь свои обещания, Дуайт.
***
Середина ноября накрыла мир серой пеленой. Почти полмесяца пути остались позади, каждый день которого давался тяжелее предыдущего. По утрам трава искрилась инеем, хрустела под ногами, словно битое стекло. Жёлтые листья, устилавшие землю, промёрзли и стали ломкими, как старая бумага. Воздух обжигал лёгкие свежестью, и каждый выдох превращался в облачко пара. Холодный ветер забирался под одежду, вызывая дрожь и заставляя теснее жаться друг к другу во время ночёвок. Небо висело низко и тяжело — со дня на день должен был выпасть первый снег. Темнело теперь рано, превращая каждый переход в игру со временем. Встречи с людьми участились — возможно, холод гнал их с насиженных мест, и каждый раз приходилось делать крюк, уходя с намеченного пути. Переправы через реки становились настоящим испытанием: вода обжигала холодом, а после кто-нибудь обязательно валился с простудой, заставляя делать вынужденные остановки. Лошади, их верные спутники, заметно ослабели. Крис видела, как выпирают их рёбра под потускневшей шерстью — корма катастрофически не хватало. Алекс часто отдавала свою порцию найденного овса своей кобыле, хотя сама едва держалась в седле от усталости. И вот теперь они стояли на возвышенности, глядя на раскинувшееся внизу ранчо. Форрест присвистнул, увидев добротный дом с широкой верандой, крепкие амбары и старые вишнёвые деревья, чьи голые ветви тянулись к небу, словно пальцы. — Видите озеро? — Хуан указал на поблёскивающую вдали водную гладь. — Там столько рыбы, что сетью черпать можно. Его глаза загорелись, как всегда, когда он рассказывал об этом месте. Все эти недели его истории о ранчо были как путеводная звезда, не дающая сбиться с пути, когда силы были на исходе. Двадцать миль леса вокруг. Двадцать миль относительной безопасности. Калитка скрипнула, когда они вошли — её стоило починить, как и многое другое здесь. Но это были уже приятные заботы. Они переглянулись — усталые, грязные, но живые. Они добрались. — Весной здесь всё белое от цветов, — тихо сказал Хуан, глядя на голые вишнёвые деревья. — Будто снег. Крис посмотрела на безжизненные ветви и впервые за долгое время позволила себе помечтать о будущем. Может быть, они действительно увидят эти цветущие вишни. Может быть, у них наконец появился дом. Хуан и Форрест сразу направились к амбарам — лошади нуждались в отдыхе не меньше людей. Алекс и Крис взяли на себя обследование дома, как делали уже десятки раз до этого. Вокруг царила непривычная тишина — ни шороха ходячих, ни звуков человеческого присутствия. Только птицы перекликались в лесу, будто здесь, на этом клочке земли, апокалипсис так и не наступил. Крис осталась внизу, а Алекс поднялась по скрипучей лестнице на второй этаж. Половицы тихо стонали под ногами, когда она шла по коридору. Последняя дверь была приоткрыта, словно приглашая войти. Спальня оказалась просторной, с массивной кроватью посередине. Старое сено на матрасе — верный признак того, что здесь кто-то готовился к зиме. «Умно,» — подумала Алекс, — «сено держит тепло лучше любых одеял.» Тяжёлые зелёные шторы на окнах по обе стороны от кровати не пропускали свет, создавая полумрак. Слева темнел зев камина — находка, которая могла спасти их в холодные ночи. Её взгляд остановился на пыльном комоде с круглым зеркалом. Методично проверяя ящики — старая привычка выживальщика — она заметила белый уголок, выглядывающий из-за зеркала. Сердце пропустило удар, когда на фотографии она узнала Хуана — другого, молодого, с короткими волосами и чистым от морщин лицом. На его шее, сияя улыбкой, висела маленькая девочка, гордо демонстрируя какой-то кубок. Алекс медленно перевернула снимок. Надпись на обороте, сделанная детской рукой, словно ударила под дых: «Когда-нибудь я тоже получу кубок. Не отставай. Твоя Мария.» Девушка почувствовала, как защипало в глазах. — Алекс, с первым этажом покончено! — Голос Крис заставил её подпрыгнуть. Как всегда, подруга появилась бесшумно, словно призрак. Алекс торопливо сунула фото в карман джинсов — некоторые находки лучше оставить при себе, по крайней мере, пока не найдёшь правильных слов. — Обалдеть, тут тоже камин! — Крис плюхнулась на кровать, раскидывая сено во все стороны. — Мне тут уже нравится. — Она потянулась, как довольная кошка. — Как же я устала… Алекс молча собрала рассыпанное сено и бросила его в камин, чувствуя тяжесть фотографии в кармане. — Давай сначала подготовим комнату к ночлегу? — Алекс попыталась убрать непослушные пряди, лезущие в глаза. За последний час её волосы превратились в настоящее воронье гнездо. Крис ответила усталым вздохом. — Ты права. Пойду посмотрю, что там в подвале и кладовке. Может, что-то полезное найдётся. — Она ухмыльнулась и исчезла за дверью так же бесшумно, как появилась. Вечер растворился в простых, почти домашних заботах. Алекс методично вычищала спальню, пока снизу доносился смех и топот — Крис и Форрест устроили соревнование, кто быстрее натаскает наверх дрова, которые колол Хуан. Его размеренные удары топора звучали как метроном, отсчитывающий время до наступления темноты. В кладовой обнаружилось сокровище — пара старых, но чистых подушек. Они расстелили спальники на кровати, и когда в камине затрещал огонь, комната начала казаться почти уютной. Последние консервы из той заброшенной хижины, что встретилась им по пути, стали настоящим пиром. Запасы, которыми их снабдили в Королевстве, закончились давно, и голод стал их постоянным спутником, замедляя продвижение вперёд. — Завтра можем прогуляться до озера, наловить рыбы, — Хуан устроился у камина, соскребая остатки кукурузы со стенок банки, которую ему великодушно уступила Крис. — Могу научить вас делать удочки из говна и палок. Буквально. — Он усмехнулся, и Форрест поддержал шутку негромким смехом. В свете огня их тени плясали на стенах, а усталость последних недель понемногу отступала. Фотография в кармане Алекс казалась тяжёлой, как камень, но она решила, что это может подождать до завтра. Сегодня им всем нужен был просто момент покоя. — Нет необходимости, — отмахнулась Крис, греясь у огня так близко, что казалось, ещё немного — и её джинсы начнут дымиться. Она посматривала на Алекс, которая без особого энтузиазма ковырялась вилкой в банке с горошком, механически кивая на предложение Хуана. После недель на консервах один их вид вызывал тошноту. — Я в кладовке нашла пару удочек, снасти всякие. Думаю, бывший жилец очень любил рыбалку. Хуан покосился на Крис, мысленно прикидывая, не придётся ли тушить загоревшуюся одежду. — Похоже, Гарольд оставил. Он у нас заядлым рыбаком был, — его взгляд стал отсутствующим. — Всё мечтал в Канаду или Россию съездить. Говорил, хочу, мол, настоящей зимней рыбалки попробовать. На льду посидеть. Крис поморщилась, и в её глазах промелькнуло что-то, похожее на ностальгическую боль — память о русских морозах, от которых стыла кровь в жилах. — Не дай боже, — пробормотала она себе под нос. — Как же я чертовски хочу на море, — Алекс мечтательно прикрыла глаза, и на её лице появилась редкая безмятежная улыбка. — Может, потом рванём в какую-нибудь Флориду? Говорят, там хорошие пляжи. Тепло, песочек, солнышко… Её голос стал тише, когда девушка представила себе эту картину — загорать под пальмой, потягивая сок из свежевыжатых лимонов. В этот момент она казалась совсем юной, будто не было этих страшных лет. Отблески огня играли на их лицах, делая этот момент почти нереальным — четверо выживших, делящихся мечтами в старом доме посреди апокалипсиса. Как будто само время ненадолго остановилось, давая им передышку. — Погнали в Мексику к моим родным, чё мелочиться уж тут, — хмыкнул Хуан, и в его голосе промелькнула горечь — слишком очевидно было, что его родные, скорее всего, уже не ждут никого. — Я хочу в Голливуд, — уныло проворчал Форрест, и комната наполнилась искренним смехом. Все знали о его детской мечте сыграть супергероя в каком-нибудь фантастическом блокбастере. Жизнь, конечно, написала совсем другой сценарий. — В Королевстве есть кинотеатр, — Алекс поспешила развеять набежавшую тень грусти. — Морган говорил, что по воскресеньям люди собираются там. По пути в Мексику, ну или Флориду, можно глянуть у них парочку голливудских фильмов. Только надо кассеты и диски поискать. — Она развела руками, пытаясь подбодрить паренька. — Я запомнил, — Форрест прищурился и шутливо ткнул её в плечо. Девушки переглянулись, в который раз отмечая, как меняется их юный спутник. Перемены были неуловимы день ото дня, но заметны в общей картине: ломающийся голос, первый пушок на щеках, даже манера речи стала другой. Хотя детское всё ещё проглядывало — в капризах во время пути, в обиженных взглядах. Но даже эти капризы стали реже, и Крис уже не закатывала глаза так часто, как раньше. Тревога за него тоже отступила, особенно после того, как Хуан взял на себя роль наставника. Во время привалов он учил мальчишку метать ножи — простые, не свои боевые, с которыми у Форреста пока не складывалось совершенно. Девушки с облегчением наблюдали за этими уроками — наконец появился кто-то, кто мог научить Форреста тому, чему они сами научить не могли. — Кстати, Алекс, я там на первом этаже гитару нашла. Только вот пару струн оборвано, — Крис кивнула в сторону угла, где в тени притаилась старенькая акустическая гитара. Алекс невольно коснулась медиатора на шее — подарок Иисуса, который она превратила в талисман, нанизав на найденную в каком-то разграбленном магазине цепочку. Маленький клевер на пластике поблёскивал в свете огня. С тех пор она не снимала его ни разу, хотя гитара не попадалась ей в руки так давно, что половина аккордов, наверное, уже стёрлась из памяти. — Ты умеешь играть на гитаре? — В голосе Хуана прозвучало искреннее удивление. Алекс заметно смутилась под его внимательным взглядом. — Можно и так сказать. — Что я ещё о тебе не знаю? — Хуан улыбнулся, потянувшись за гитарой. Его пальцы пробежались по расстроенным струнам, извлекая какую-то несуразную мелодию. — Я открытая книга, — Алекс упала на кровать, пытаясь уйти от неловкого разговора. На её губах появилась горькая усмешка. — Все мои секреты люди узнают раньше меня. В этих словах было что-то такое, от чего комната на мгновение затихла. Даже огонь в камине, казалось, примолк, будто прислушиваясь к невысказанному. Медиатор на шее Алекс поймал отблеск пламени, напоминая о тех временах, когда музыка ещё имела значение, когда можно было позволить себе роскошь учить аккорды и петь у костра. Когда подарки были просто подарками, а не талисманами против смерти. Ночь опустилась на ранчо, укрыв его тишиной. Ребята один за другим погрузились в сон, только Хуан остался на страже. Алекс ворочалась, не в силах уснуть, хотя впервые за долгое время у них была настоящая крыша над головой. Может, именно поэтому — непривычно было чувствовать себя в безопасности после стольких ночей под открытым небом. Прошлая неделя выдалась особенно тяжёлой: холод пробирал до костей, от постоянной сырости одежда не успевала просыхать, а когда Форрест свалился с жаром, они по очереди дежурили у его постели, боясь даже на минуту сомкнуть глаза. И вот теперь, когда наконец можно было позволить себе нормальный сон он не шёл. Всё казалось каким-то хрупким миражом, который рассеется, стоит только закрыть глаза, и они снова окажутся под проливным дождём в промёрзшем лесу. Подбросив дров в камин, Алекс спустилась на первый этаж. В гостиной, у большого окна, откуда открывался вид на всю ферму, сидел Хуан. В мерцающем свете свечи он склонился над потрёпанным томиком Сильвии Плат, и это зрелище было таким неожиданно мирным, что защемило сердце. Она опустилась на диван рядом с ним, окидывая взглядом книжные шкафы, выстроившиеся вдоль стены справа от входа. Три шкафа, набитые книгами — настоящее сокровище. Взгляд зацепился за четыре увесистых тома «Войны и мира» в английском переводе, и память услужливо подкинула воспоминание: одиннадцатый класс, первая страница, которая стала и последней. «Наталья Андреевна бы оценила моё рвение к чтению,» — промелькнула ироничная мысль. Может быть, теперь, во время ночных дежурств, когда время тянется особенно медленно, она наконец осилит хотя бы первые два тома. В тишине ночи шелест переворачиваемых страниц звучал особенно отчётливо, напоминая о том, что даже сейчас всё ещё есть место для поэзии Сильвии Плат и эпопей Толстого. Может быть, именно это и помогало им оставаться людьми — способность читать книги при свечах, пока за окном бродит смерть. — Интересно? — Алекс склонилась ближе, разглядывая потрёпанную книгу в руках Хуана. Она краем глаза наблюдала за ним последние полтора часа — за тем, как его пальцы осторожно перелистывают пожелтевшие страницы, как он иногда останавливается, перечитывая отдельные отрывки. Хуан поднял взгляд, усталая улыбка скользнула по его лицу, когда он загнул уголок страницы — привычка, от которой библиотекари в старом мире пришли бы в ужас. — Представь себе, да. Никогда не думал, что буду читать поэзию в конце света. — Он отложил книгу. — Не спится? — Странно всё это, — Алекс подтянула колени к груди, всматриваясь в своё искажённое отражение в окне. Тьма снаружи будто давила на стекло, как живое существо. — Слишком долго мы были без крыши над головой. Теперь кажется, что стены вот-вот… Она замолчала, не договорив. В кармане джинсов всё ещё лежала фотография, и её присутствие ощущалось почти физически, как маленький груз вины. Алекс достала снимок. — Думаю, это твоё, — она протянула выцветшую фотографию Хуану. Его пальцы дрогнули, принимая кусочек прошлого. — Это… это твоя сестра? — Осторожно спросила она, указывая на девочку с сияющей улыбкой. Хуан долго молчал, его взгляд застыл на фотографии. Когда он заговорил, его голос звучал хрипло, будто слова царапали гортань: — Мария. Это был мой выпускной турнир. Она… она всегда говорила, что однажды превзойдёт меня. — Ты был спортсменом? — Мягко спросила Алекс, пытаясь увести разговор от болезненных воспоминаний. В тусклом свете свечи она видела, как его пальцы машинально поглаживают край фотографии. Хуан издал короткий смешок, и тень улыбки тронула его губы. — Футбол. Капитан школьной команды. Удивлена? — Честно? Я думала, ты был баскетболистом, — Алекс шутливо толкнула его в плечо. — Ты знаешь, из-за… — она неопределённо махнула рукой в его сторону. — Роста? — Он усмехнулся, и на секунду в его глазах мелькнул отблеск того парня с фотографии. — А ты? Какой спорт был твоим? Алекс откинулась на спинку дивана, подтягивая ноги под себя. — Никакого. Немного баскетбола с Крис и… — она запнулась на имени Николь, но затем продолжила: — Волейбол был больше по мне. Просто для удовольствия, знаешь? Никаких турниров. — Могу представить тебя волейболисткой, — Хуан бережно положил фотографию на столик, его взгляд задержался на ней ещё на мгновение. — Высокая, быстрая… Наверное, была неплохим блокирующим. — Эй, я всё ещё неплохой блокирующий, — возразила Алекс, пытаясь поддержать эту хрупкую нить нормальности между ними. — Вот найдём однажды мяч и сетку… Она не закончила фразу. В мире мертвецов мечты о волейбольных матчах казались почти кощунственными. Но Хуан, казалось, понял. — Знаешь, — сказал он тихо, глядя на пламя свечи, — Мария тоже любила волейбол. Может быть… — он замолчал, и Алекс увидела, как его пальцы сжались в кулак. — Может быть, стоит попробовать. Когда-нибудь. В тишине ночи эти слова прозвучали как обещание — не только спортивных игр, но и будущего, в котором снова будет место для таких простых радостей. Алекс молча кивнула, чувствуя, как что-то тёплое разливается в груди — может быть, надежда. Пламя свечи отбрасывало причудливые тени на стены, когда Хуан неожиданно усмехнулся каким-то своим мыслям. — Знаешь, кем я был до всего этого? — Он покачал головой, словно сам не верил в то, что собирался сказать. — Визажистом. — Ты шутишь, — Алекс выпрямилась, недоверчиво глядя на него. Его руки, огрубевшие от оружия и тяжёлой работы, казались такими далёкими от деликатной работы с кистями и тенями. — Нет, правда, — он провёл рукой по щетине. — Хотя это не было мечтой всей моей жизни. После школы стоял выбор — местный колледж или медицинский в Штатах. Денег на медицину не было, так что… — он развел руками. — Бросил монетку. Судьба решила за меня. — И как, нравилось? — Алекс подалась вперёд, пытаясь представить его за работой в салоне красоты. — Знаешь, со временем даже втянулся. Хотя потом всё-таки сбежал в Штаты учиться на врача, — его улыбка померкла. — Не успел закончить. А ты? Училась где-то? Алекс откинулась назад, её взгляд стал отсутствующим. — Поступила в университет. А в августе… — она запнулась, вспоминая тот последний беззаботный месяц. — Мы с девчонками решили устроить себе каникулы в Америке. Думали, будет весело. — Она горько усмехнулась. — Как же мы ошибались. Тишина, повисшая после её слов, была наполнена призраками несбывшихся планов и разрушенных надежд. Где-то наверху скрипнула половица — должно быть, кто-то из ребят ворочался во сне. — Забавно, — наконец произнёс Хуан, его голос звучал непривычно мягко. — Мы все куда-то стремились, чего-то хотели… А теперь главное достижение — дожить до следующего утра. — И найти достаточно еды, чтобы не умереть с голоду, — добавила Алекс, вспоминая их тощие запасы. — Эй, — Хуан легонько толкнул её плечом. — По крайней мере, если нам когда-нибудь понадобится сделать праздничный макияж, у нас есть профессионал. Алекс фыркнула, но улыбнулась — впервые за вечер искренне. В этом была какая-то абсурдная надежда — шутить о макияже посреди апокалипсиса.***
— Сильнее зажимай, чёрт возьми! — Голос Хуана дрожал от напряжения, пока его пальцы, скользкие от крови, пытались удержать края рваной раны на ноге Форреста. Мальчишка скулил сквозь стиснутые зубы, его лицо побелело как мел. Крис рванула свой ремень с такой силой, что петли на джинсах затрещали. Её руки дрожали, когда она обматывала ремень вокруг ноги Форреста чуть выше раны, стараясь не смотреть на месиво из крови и разорванной плоти. — Давай, малыш, держись, — пробормотала она, затягивая импровизированный жгут. Всё пошло не по плану. Их «простая» вылазка на базу Спасителей превратилась в кошмар. База кишела солдатами — их было втрое больше обычного, все на взводе, будто готовились к войне. Что-то назревало, что-то большое, и они влезли прямо в осиное гнездо. «Трус! Предатель!» — Крик того ублюдка с дробовиком всё ещё звенел в ушах. Он целился в Хуана, и все знали почему — бывшим членам Святилища платили особой «любовью». Форрест, чёртов герой, просто не мог остаться в стороне. Весь толк от его героизма — дробь, разорвавшая ногу. Где-то наверху оврага раздались выстрелы — короткие, методичные. Алекс. Она уводила преследователей, играя в кошки-мышки со Спасителями, которые слишком хорошо знали эту местность. От каждого выстрела Форрест вздрагивал, его пальцы до побелевших костяшек вцепились в руку Хуана. — Тише, тише, — Хуан старался говорить спокойно, хотя его собственное сердце колотилось как безумное. — Она справится. Алекс всегда справляется. Крис тем временем лихорадочно рылась в рюкзаке, разыскивая их скудные медикаменты. — Чёртовы ублюдки, — шипела она сквозь зубы. — Насторожились, суки. Будто знали… Выстрелы стали отдаляться. Форрест закашлялся, и на его губах показалась кровь — должно быть, прокусил щёку от боли. — П-простите, — выдавил он. — Я не хотел… я думал… — Заткнись, — оборвала его Крис, но в её голосе слышался страх, а не злость. — Просто… просто дыши, ладно? Хруст веток заставил их замереть. Крис молниеносно выхватила пистолет, целясь в темноту наверху оврага. Но это была Алекс — запыхавшаяся, с ободранной щекой, но живая. Она скользнула вниз по склону, сразу же падая на колени рядом с Форрестом. — Увела их на север, — выдохнула она, быстро оценивая ситуацию. — Но они вернутся. Нужно уходить, пока не начали прочёсывать местность. — Он не может идти, — процедил Хуан, его руки всё ещё прижимали рану. — Значит, понесём, — в голосе Алекс не было места сомнениям. Она встретилась взглядом с Крис, и та кивнула, уже прикидывая, как лучше организовать переноску. Первые снежинки падали беззвучно, словно издеваясь над их отчаянным положением. Алекс подняла голову к небу, чувствуя, как холодные хлопья тают на лице. Их следы будут отчётливо видны на белом покрове — идеальные маяки для преследователей. Руки, измазанные кровью Форреста, дрожали от холода и адреналина. Винтовка казалась неподъёмной, а глушитель на пистолете — жалкой попыткой сохранить скрытность в операции, которая пошла под откос с самого начала. Они хотели сделать всё тихо, без жертв — наивный план, который теперь мог стоить им жизни в этой богом забытой канаве. Шорох осыпающейся земли заставил их вскинуть оружие. Фигура скользнула в овраг, подняв руки в универсальном жесте капитуляции. — Не стреляйте, — голос был хриплым, знакомым. Алекс прищурилась, держа незнакомца на прицеле, пока её мозг пытался соединить изуродованное лицо с воспоминаниями. — Тихо, — он нервно оглянулся наверх. — У нас мало времени. — С какого хрена мы должны тебе верить? — Прошипела Крис, не выпуская из рук нож. Её пальцы, красные от крови Форреста, продолжали механически наматывать самодельный бинт из разорванных штанов. Вместо ответа Дуайт достал помятую пачку красных сигарет и бросил её Алекс. Та поймала её свободной рукой, всё ещё держа палец на спусковом крючке. — Открой, — в его голосе слышалось что-то, похожее на отчаяние. Алекс развернула пачку, и клочок бумаги выпал ей в ладонь. Её сердце пропустило удар, когда она узнала почерк. «Вероника З.» — два слова, написанных русскими буквами знакомым размашистым почерком Николь. — Что там? — Крис подалась вперёд, оставляя кровавые отпечатки на рукаве Алекс. — Что за херня происходит? Дуайт снова бросил встревоженный взгляд наверх. — Николь жива. Она в Святилище, но жива. — Что? — Голос Крис дрогнул, словно она не могла — не хотела — поверить. Столько месяцев они считали её мёртвой, оплакивали её, винили себя… — На базе такой переполох из-за Александрии и Хиллтопа, — Дуайт говорил быстро, почти шёпотом. — Ниган в бешенстве. Форрест застонал, пытаясь приподняться. — Она… она правда?.. — Жива, да, — Дуайт нервно облизнул губы. — И если вы хотите остаться в том же состоянии, нам нужно выбираться отсюда. Сейчас. В воздухе повис немой вопрос — можно ли ему верить? Алекс посмотрела на записку в своей руке. Николь всегда подписывалась этим дурацким псевдонимом в их старых онлайн-играх. Об этом знали только они. Где-то вдалеке залаяли собаки, и решение пришлось принимать быстро. — Где ваше укрытие? — Дуайт спросил тихо, но в его голосе слышалась настойчивость. Крис резко выдохнула, её пальцы крепче сжали рукоять ножа. Мужчина заметил её реакцию и поднял руки в примирительном жесте: — Мне не нужно знать точное место. Просто направление. Если хотите спасти мальчишку, придётся немного довериться. — Нам на запад, — Алекс ответила прежде, чем Крис успела возразить, за что получила от подруги острый взгляд. Дуайт быстро прикинул что-то в голове. — Тогда обойдём справа. Там патрулирует меньшая группа. Он привстал, готовый вести их, но Крис рванулась вперёд, схватив его за куртку. — Если это ловушка, — прошипела она ему в лицо, — я лично перережу тебе глотку. Дуайт только устало нахмурился. В его взгляде читалось раздражение — он рисковал всем, чтобы помочь им, а в ответ получал только угрозы. — А что с патрулём? — Алекс передала пистолет Крис и наклонилась, помогая Хуану поднять Форреста. Мальчишка был бледным как полотно, его кожа покрылась испариной несмотря на холод. — Отвлеку их, — Дуайт проверил свой пистолет. — А если не выйдет… что ж, значит, придётся их убрать. Крис кивнула, впервые выказав что-то, похожее на одобрение. — Зачем ты это делаешь? — Спросила Алекс, пока они пробирались вдоль оврага. Вопрос, который мучил их всех — почему человек из Святилища рискует всем ради группы незнакомцев? — Николь сказала, что вы хорошие люди. Крис фыркнула, и в этом звуке было столько горечи. Хорошие люди. В мире, где каждый второй — убийца, где руки всех по локоть в крови, такие слова звучали как насмешка. — Друзья Николь — мои друзья, — добавил Дуайт просто, и в его голосе прозвучало нечто настолько искреннее, что Алекс невольно улыбнулась, несмотря на ситуацию. Она смотрела на его изуродованный шрамом профиль и думала — может быть, иногда стоит рискнуть и довериться. Форрест застонал у неё на плече, возвращая к реальности. Доверие они могли себе позволить только потому, что других вариантов просто не осталось. — Ты Дуайт, верно? — Хуан процедил сквозь зубы, перехватывая обмякшее тело Форреста. Пот градом катился по его лицу, смешиваясь с грязью и кровью. Алекс тихо выругалась, когда очередной толчок отдался острой болью в повреждённом плече. Дуайт обернулся, его обожжённое лицо казалось призрачно-белым в сумерках. — А ты — номер 84, — он произнёс это почти шёпотом, будто само упоминание номеров из Святилища могло привлечь их преследователей. — Помню, как ты сбежал. Многие… многие тогда поплатились. Хуан дёрнулся, как от удара. Воспоминания о сестре, умирающей у него на руках после «урока» Нигана, всё ещё преследовали его по ночам. Треск веток и приглушённые голоса заставили всех замереть. Дуайт поднял руку, призывая к тишине, и жестом приказал всем прижаться к земле. Запах гнили и сырой листвы ударил в ноздри — типичный «аромат». Форрест едва слышно застонал, его лицо покрылось мертвенной бледностью. Крис зажала ему рот ладонью, другой рукой крепче сжимая окровавленный нож. Дуайт беззвучно двинулся в сторону голосов, но внезапно замер. Из-за деревьев появилась фигура, двигающаяся слишком быстро и целеустремлённо для ходячего. — Стоять! Бросить оружие! — Резкий окрик разорвал тишину. Крис молниеносно вскинула пистолет, но Дуайт перехватил её руку. — Эйдан, стой! — В его голосе звучала такая властность, что молодой Спаситель невольно опустил ствол. — Какого хрена, Дуайт? — Эйдан переводил растерянный взгляд с окровавленного Форреста на напряжённые лица беглецов. — Это же… — Они с 188-й, — оборвал его Дуайт. Мужчина схватил парня за грудки, притягивая ближе. — Что нужно делать? — Спросил он хрипло. Дуайт выхватил его пистолет, быстро разряжая магазин. — Уведи патрули на север. Скажи, что видел следы в той стороне. А потом… — он понизил голос до шёпота, — помоги ей выбраться. Форрест закашлялся, и все вздрогнули от этого звука. Время утекало сквозь пальцы как кровь из его раны. — Давайте, — Дуайт подтолкнул их к тропе, где были спрятаны лошади. — Эйдан справится. Когда они добрались до животных, Хуан практически взвалил Форреста в седло, запрыгивая следом. Мальчишка был лёгким — слишком лёгким для своего возраста, как большинство детей, выросших в этом кошмаре. — На ферму, — прошептала Алекс, и Хуан кивнул, пришпоривая лошадь. Крис проводила их взглядом, её пальцы всё ещё подрагивали на рукояти пистолета. «Николь жива,» — эта мысль пульсировала в голове как открытая рана. Жива, чёртова сумасшедшая, всё это время… — Стойте, — Дуайт дёрнулся вперёд, его пальцы судорожно расстёгивали потрёпанный рюкзак. — Возьмите это. — Он практически впихнул сумку в руки Крис. — Антибиотики, обезболивающие… всё, что смог достать. Может спасти мальчишке ногу. Крис приняла рюкзак, и на мгновение их взгляды встретились. В её глазах читалось понимание — она знала цену таких лекарств в их мире. Знала, чем он рисковал, чтобы их достать. — Ты ведь не пойдёшь с нами? — Алекс подалась вперёд в седле, её голос дрогнул. Внутренняя борьба развернула ещё один фронт — довериться человеку из Святилища или нет? Но сейчас важнее было другое — Форрест, чья жизнь висела на волоске, и Николь, которая всё это время… Дуайт покачал головой, его изуродованное лицо исказилось от чего-то, похожего на сожаление. — Ниган должен ответить. За всё, — его голос стал жёстче. — За каждую жизнь, которую он сломал. За каждого, кто… Он не договорил, вместо этого хлопнув лошадь по крупу. Животное всхрапнуло, и Алекс натянула поводья, направляя его прочь от этого места смерти и боли. Ферма встретила их тишиной, нарушаемой только стонами Форреста, доносящимися из дома. Хуан уже перенёс мальчишку внутрь — следы крови на крыльце вели к двери как зловещие указатели. Крис соскочила с лошади прежде, чем та полностью остановилась. Рюкзак с лекарствами, их единственная надежда, бился о спину в такт её шагам, пока она бежала к дому. Внутри Хуан метался между столом и шкафчиками, его руки были по локоть в крови. — Держись, малыш, — прошептала Крис, падая на колени рядом с диваном. — Мы тебя не потеряем. Только не сегодня. — Нужно оперировать. Сейчас же, — Хуан сдернул скатерть со стола одним резким движением, рассыпая по полу остатки вчерашнего ужина. Его руки дрожали, но голос оставался твердым. — Алекс, разожги камин. Нам нужно тепло и свет. Крис… — он на секунду запнулся, глядя на её бледное лицо, — принеси фонарик. Будешь ассистировать. Крис кивнула, указав на рюкзак Дуайта: — Там должно быть что-то полезное… Содержимое рюкзака вывалили на стол — настоящие сокровища апокалипсиса: антибиотики, бинты, хирургические инструменты. Хуан благоговейно провел пальцем по лезвию скальпеля. — Алекс, помоги перенести его. Они уложили Форреста на стол, и мальчишка застонал, его пальцы конвульсивно сжались на рукаве девушки. Хуан щедро полил руки спиртом, и резкий запах заполнил комнату, смешиваясь с металлическим привкусом крови в воздухе. — Ты… ты знаешь, что делаешь? — Голос Крис дрожал вместе с лучом фонарика, который плясал по изуродованной плоти. Хуан на мгновение замер, скальпель завис над раной. — Я был медбратом. Участвовал в операциях, — он сглотнул. — Справлюсь. «Должен справиться,» — повисло в воздухе несказанное. Первый надрез вызвал крик, от которого у Алекс волосы встали дыбом. Она навалилась всем телом, удерживая извивающегося Форреста, пока Хуан методично извлекал осколки дроби, его лицо покрылось испариной несмотря на холод. Крис отвернулась, сглатывая желчь, но луч фонарика держала ровно — её собственная тошнота сейчас не имела значения. Форрест был важнее. Когда мальчишка наконец потерял сознание, все выдохнули с облегчением. В тишине было слышно только тяжёлое дыхание Хуана и потрескивание поленьев в камине. — Теперь самое сложное, — пробормотал он, вытирая пот рукавом. Его руки были красными до локтей, но движения оставались точными, уверенными. — Нужно восстановить кровоток… Алекс молча протянула ему следующий инструмент. Они работали в тишине, нарушаемой только короткими командами Хуана и шелестом бинтов. Каждый понимал — эта ночь определит, будет Форрест жить или нет. А где-то там, в темноте за окнами, бродили мертвецы, привлеченные запахом крови и криками. Но сейчас это казалось меньшей из их проблем. — Он выкарабкается? — Алекс провела дрожащими пальцами по спутанным волосам Форреста. В тусклом свете догорающего камина мальчишка казался почти прозрачным, кожа приобрела синеватый оттенок, а дыхание было поверхностным и неровным. Хуан поднял усталый взгляд от окровавленных инструментов. Металл тихо позвякивал в его дрожащих руках. — Если нога не почернеет в ближайшие часы… если не начнётся заражение… — он замолчал, не договорив. Все знали, что случается с теми, кто подхватывает гангрену. — Откуда у вас всё это? — Он кивнул на медикаменты, явно пытаясь сменить тему. — Дуайт дал, — Алекс заметила, как напряглись плечи Хуана при упоминании этого имени. — У вас с ним что-то личное? — Ничего, что имело бы значение сейчас, — отрезал он, поднимаясь. Усталость была написана на каждой черте его лица. — Он помог Форресту, это главное. Я… я прилягу, если вы не против. Разбудите, если что-то изменится. Крис молча кивнула, и его шаги затихли на лестнице. Алекс соскользнула на пол рядом со столом, продолжая машинально перебирать пряди волос Форреста. Крис рухнула на диван, её руки, всё ещё покрытые засохшей кровью, безвольно упали на колени. Тихий стон нарушил тишину. Веки Форреста затрепетали, и он с трудом разлепил глаза, затуманенные болью. — Крис, таблетки! — Алекс подалась вперед, поддерживая голову мальчишки. Девушка метнулась к рюкзаку, руки дрожали так, что она чуть не рассыпала драгоценные капсулы. Алекс уже держала стакан воды, готовая влить в Форреста столько обезболивающих, сколько потребуется, чтобы заглушить эту агонию. Форрест едва смог сглотнуть таблетки, его глаза закатились от новой волны боли. Алекс крепче сжала его руку, чувствуя, как его пальцы конвульсивно стискивают её ладонь. — Тише, малыш, — прошептала она. — Скоро станет легче. Крис опустилась рядом с ними на пол, прислонившись спиной к столу. В темноте их руки нашли друг друга, переплетаясь в молчаливой поддержке. Оставалось только ждать, надеяться и молиться, если кто-то из них ещё помнил, как это делается. За окном медленно опускалась ночь, укрывая мир белым саваном первого снега. Хлопья беззвучно падали на землю, словно природа пыталась спрятать следы сегодняшнего кошмара. В гостиной было тепло — камин наполнял комнату уютным потрескиванием и танцующими тенями. Крис склонилась над импровизированным очагом, где в котелке заваривался иван-чай. Горьковатый аромат разносился по комнате, смешиваясь с запахом дыма. Алекс сидела рядом с Форрестом, её голос был мягким, когда она переворачивала страницы потрёпанного комикса. — Знаешь, «Гордость и предубеждение» ведь тоже весьма захватывающая, — поддразнила она мальчишку, зная наперёд его ответ. — Ага, особенно когда они опять начинают рассуждать об этикете, — пробормотал Форрест, морщась от очередной волны боли. Таблетки помогали, но недостаточно. — Сыграй что-нибудь, — попросил он внезапно, борясь с подступающей дремотой. — На гитаре. Алекс поднялась, стараясь ступать тише — наверху спал измотанный Хуан. Гитара стояла в углу спальни. Вернувшись, она достала бережно хранимые запасные струны — маленькое сокровище из прошлой жизни. Её пальцы привычно перебирали струны, натягивая их одну за другой. Каждая нота пробной настройки звучала как эхо мирного времени. С шеи на цепочке она сняла медиатор — четырёхлистный клевер под потёртым пластиком всё ещё хранил свой зелёный цвет. — Иисус подарил? — Форрест наблюдал за ней из-под полуприкрытых век. В его голосе слышалась странная смесь боли и любопытства. Алекс замерла, разглядывая медиатор. Воспоминания нахлынули внезапно — Иисус, его тёплая улыбка, когда он протягивал ей этот маленький подарок. «Сыграешь мне серенаду?» — сказал он тогда. — Да, — Алекс поднесла пластинку ближе к свету, позволяя четырёхлистнику поймать отблеск пламени. Форрест проследил за движением её руки, слабая улыбка тронула его бледные губы. — Знаешь, я ведь ревновал тебя к нему, — его признание застало Алекс врасплох, и она уставилась на мальчишку широко раскрытыми глазами. — Ну а что? Он явно пытался произвести на тебя впечатление. — У тебя точно жар не начался? — Алекс наклонилась, прижимаясь щекой к его лбу — старый материнский жест, который она переняла, сама того не замечая. Лоб был прохладным, и она с облегчением выпрямилась, возвращаясь к гитаре. За окном снегопад превратился в настоящую метель, белые хлопья кружились в темноте как призраки. Но здесь, в тёплом коконе гостиной, всё это казалось далёким и нереальным. Свет от камина золотил бледное лицо Форреста, который с детским нетерпением ждал, пока Алекс настроит инструмент. Её пальцы скользили по струнам, извлекая пробные ноты — от высокого, почти звенящего ми до глубокого, бархатистого баса. Медиатор в её руке ловил отблески огня, и на мгновение ей почудились солнечные дни в Александрии, тёплый вечер в Королевстве, когда мир казался чуть менее сломанным. Первый аккорд родился будто сам собой, и пальцы вспомнили путь — столько раз она играла эту песню в крошечной квартирке Николь, где они прятались от реальности за музыкой и дешёвым вином. — «Смысла нет бежать за горизонт…» — её голос был тихим, почти интимным, слова на русском звучали непривычно мягко. Крис подхватила мелодию, их голоса переплелись в знакомой гармонии: — «Там такой же город, там такой же дождь…» Форрест медленно погружался в дремоту, его черты разгладились, когда боль наконец отступила. Запахи сливались в убаюкивающий коктейль — медовая сладость иван-чая, дымный аромат горящих поленьев, свежесть снега, просачивающаяся сквозь щели в окнах. — «Просто будь со мной, просто будь такой…» — последние слова растаяли в воздухе как снежинки, но Форрест их уже не слышал — он спал, и впервые за этот бесконечный день его лицо было спокойным.***
Дверь с грохотом распахнулась. Эйдан ворвался в комнату, его лицо было белым как мел. Не говоря ни слова, он схватил Николь за предплечье и потащил к выходу. В его движениях читался неприкрытый страх — будто за ним гналась сама смерть. Николь, захваченная водоворотом происходящего, даже не сопротивлялась. Она только всматривалась в его перепуганное лицо, пытаясь понять, что случилось. Его пальцы с каждым шагом сжимались всё сильнее. — Где Дуайт? — Вырвалось у неё. Она озиралась по сторонам, но Эйдан молчал, уверенно ведя её к заброшенному двору — тому самому, куда обычно никто не заглядывал. Сейчас там точно никого не будет — все патрульные участвовали в нападении на Александрию. — Не здесь, должно быть уже в Александрии, — наконец выдохнул Эйдан, слегка замедляя шаг при виде пробегающих мимо солдат. Те даже не взглянули в их сторону. — Где? — В голове Николь билась одна мысль — она должна будет найти их потом. Всех их. Но как искать, не зная даже примерного расположения? — Не знаю, — отрезал он. — Если хочешь сбежать, нужно торопиться. Всё происходило слишком быстро. Николь горько пожалела, что не успела собрать вещи из своих тайников, разбросанных по всему Святилищу. Но времени уже не было. Они добрались до двери, ведущей во двор. За забором была свобода — такая близкая, что от этой мысли перехватывало дыхание. — Там выпал снег, — Эйдан стянул куртку и протянул ей. Николь торопливо натянула её, понимая, что в одном платье далеко не уйдёт. Эйдан распахнул дверь и рванул к забору, готовясь подсадить её. Николь перемахнула через ограду одним движением и обернулась. Эйдан кивнул ей — прощальный жест, в котором читалось всё, что они не успели сказать друг другу. — Беги, дура! — Крикнул он. Она бросилась прочь, но звук приближающихся шагов заставил её обернуться. Спасители уже валили Эйдана на землю, упирая автомат ему в лицо. Николь зажмурилась и отвернулась. Выстрел прогремел как гром, эхом отдаваясь в ушах. Она знала, что так будет. Знала, что Эйдан умрёт за её побег. И он тоже знал — с самого начала. Она видела это в его глазах — спокойное принятие своей судьбы. Он был слишком добр для этого мира. Слишком чист. И она стала одной из причин его гибели — эта мысль острым ножом вонзилась в сердце, пока она бежала сквозь падающий снег, оставляя позади Святилище и тело человека, пожертвовавшего собой ради её свободы. Лай собак разорвал мёртвую тишину леса, заставив Николь ускориться. Её тело горело, будто в лихорадке, хотя мороз безжалостно кусал голые ноги, окрасив кожу в багровый цвет. С каждым выдохом изо рта вырывались облачка пара. Она знала — это только начало. Скоро пот, струящийся по спине, превратится в ледяную корку, и даже эта чёртова куртка не спасёт от холода. От мысли о куртке к горлу подступила тошнота — последний подарок дорогого сердцу мертвеца. Хотя бы берцы остались при ней — спасибо грёбаной паранойе, не позволившей их обменять. Сейчас бы неслась по снегу босиком. Впереди замаячила дорога. Николь рванулась к ней, но тут же отшатнулась за толстый ствол дерева. По асфальту, припорошённому снегом, брела целая стая ходячих. Их гнилые тела покачивались в жутком танце, челюсти щёлкали в поисках свежего мяса. Сердце колотилось как сумасшедшее, во рту пересохло. Жар накатывал волнами, и хотелось содрать с себя куртку, но инстинкт самосохранения был сильнее — простуда в её положении равносильна смертному приговору. Лай становился всё ближе, уже слышалось тяжёлое дыхание псов. Не раздумывая, Николь вскарабкалась на дерево. С высоты она заметила Саймона — тот шагал в противоположную сторону, даже не подозревая, как близко она на самом деле. Решение пришло мгновенно. Спрыгнув с дерева, она бросилась прямо в толпу мертвецов. Гниющие руки цеплялись за куртку, но скользили по ткани, пропитанной их собственным запахом. Она осторожно и медленно протискивалась между разлагающимися телами, сдерживая рвотные позывы от тошнотворной вони разложения. А выбравшись из толпы, Николь бежит. Бежит так, словно за ней гонится сама смерть. Впрочем, может так оно и есть.