The abyss

      Острая боль в затылке настигла её, пронесясь через толстый слой ваты, в которой она барахталась в тщетных попытках выбраться. В воздухе витал специфический запах — смесь машинного масла, пота и чего-то металлического. Тяжёлые веки не поддавались безуспешным командам, и любое усилие сопровождалось резким прострелом в висках. Откуда-то сверху доносился приглушённый гул работающих вентиляторов и механизмов.       Когда онемевшее и ноющее от щемящей боли тело начало поддаваться, она ощутила на лице что-то вязкое. Подступающий к горлу приступ тошноты девушка всё же удерживает внутри себя — инстинкты подсказывали, что любой признак слабости здесь может стоить жизни.       Даже мелкие движения пальцами проявлялись неожиданной колющей болью, выдавливающей из лёгких весь воздух без остатка. Пронзительный голос в голове кричал об опасности, но она его старательно подавляла, собираясь с силами. Когда девушка всё же раскрыла слипшиеся веки, чувство паники охватило её с новой силой. Темнота, бетонные стены и холодный пол. Где-то вдалеке эхом отдавались мужские голоса и смех.       Помещение напоминало переоборудованную техническую комнату — тесную, с низким потолком и тяжёлой железной дверью, из-под которой пробивалась полоса флуоресцентного света. Сверху доносился приглушённый лязг металла и механический скрежет. Она вскидывает руку в попытке подняться, но в тонкие запястья впивается синтетическая верёвка, и с её губ слетает сдавленный стон.       Опрокинув голову на пол, девушка поджала связанные ноги и попыталась нащупать ботинки, однако вместо изодранных берц обнаружила голые ступни. Скривившись от боли и сжав челюсть до скрежета зубов, она перевернулась на спину и расстегнула ширинку порванных в паре мест джинс. И сердце дрогнуло, когда она не нашла на внутренней части бедра закреплённый изолентой нож.       Больше никогда не будет просто. Да никогда и не было. Таких людей по возможности нужно было избегать — особенно тех, кто выглядел слишком организованным и хорошо вооружённым. Но в этот раз не вышло, и теперь она расплачивается за свою невнимательность и неосторожность, ползая на четвереньках в недрах какого-то промышленного комплекса.       Добравшись до двери, девушка принялась ковырять гвоздь в дверном откосе и, когда его шляпка выглянула достаточно, начала рвать об него верёвку. По другую сторону слышалась приглушённая музыка из старого радиоприёмника, уверенные шаги и периодический лязг металлических дверей. Где-то наверху раздавался звук работающих станков. Она попыталась увидеть хоть что-то через щель под дверью, но всё, что ей удалось разглядеть — лишь серый бетонный пол.

***

      Размеренные тяжёлые шаги, шуршание пожухлой травы под ногами и пробивающееся сквозь редкую листву палящее солнце Джорджии — так прошли эти пять суток в глухом лесу. Для их потрёпанной группы из четырёх человек стало привычным делом вот так бесцельно блуждать. Опыт научил, что лес — единственное место, где можно хоть немного расслабиться, не ожидая нападения ни живых, ни мёртвых.       — Там дом, — Николь указала своей группе на выцветшую бордовую крышу, виднеющуюся из-за деревьев, затем опустила взгляд на потрёпанную карту, которую держала свободной от испачканного кровью паранга рукой.       Трое её попутчиков замерли, выжидая решения. В лесу безопаснее, это они знали наверняка, но желание провести хотя бы одну ночь под крышей, а не у тлеющего костра, пересиливало страх. Лето подходило к концу, удушающая дневная жара сменялась промозглым холодом по ночам, а участившиеся дожди превращали каждую ночёвку в испытание. По этой и ещё сотне других причин все отчаянно хотели рискнуть.       — Похоже на один из тех маленьких спальных районов, куда гнилуши обычно не забредают, — девушка развернулась к группе, поправляя потёртый рюкзак на спине и пряча карту в карман видавших виды джинсов.       Обросший мальчишка с висящей на спине винтовкой тревожно покосился на брюнетку азиатской наружности, что машинально крутила в пальцах одну из последних стрел своего арбалета. Тринадцатилетний паренёк умоляюще смотрел на неё, безмолвно прося о передышке.       — Мы все устали, Форрест, — почти сдалась та, не выдерживая этого взгляда. — Но я видела, как целые общины гибли из-за одной ночи беспечности.       — Крис, у нас почти нет воды, а там внизу ручей. К тому же это тупик — большие стаи обходят такие места стороной, — Николь снова развернула карту, указывая на топографические детали.       Форрест бросил измождённый взгляд на Алекс — блондинку с окровавленной тушкой кролика на плече. Та как раз вернулась с очередного круга разведки, ожидая вердикта.       — Ладно, — процедила сквозь зубы брюнетка. — Но мы проверим каждый чёртов угол, прежде чем расслабляться, — Крис схватила мальчишку за потрёпанный капюшон. — Держись рядом. Одно неверное движение и ты труп, — он привычно скорчил рожицу, но все знали: она не шутит.       — Алекс, — Николь подозвала блондинку жестом, указывая на идущих впереди, и та поспешно нагнала группу.       Они никогда не выбирали лидера, но все знали — последнее слово за Крис. Она заслужила это право, похоронив больше врагов, чем все они вместе взятые.       Николь бесшумно двинулась вперёд, выходя к заднему двору ближайшего дома. Её движения были отточены месяцами выживания — ни один сухой лист не хрустнул под ногами. Крис скользнула следом, держа взведённый арбалет наготове. Обе замерли, вслушиваясь в тишину — но кроме завывания ветра, шелеста листвы и жужжания насекомых ничего не было слышно. Слишком уж тихо.       — Вы как улитки, — прошептал появившийся из-за угла Форрест, но осёкся, увидев их напряжённые лица. — Тут всё зачищено. Каждый ходячий с дыркой в башке.       — Вам стоит это увидеть, — добавила Алекс, появляясь следом.       Девушки быстро обошли дом, выходя на растрескавшийся асфальт главной улицы. Десятки трупов лежали вповалку — и каждый с аккуратным пулевым отверстием точно между глаз.       — Похоже, кто-то сделал уборку за нас, — пробормотал Форрест, переворачивая ближайшее тело носком ботинка.       — В наши дни это худший знак из возможных, — выдохнула Алекс, нервно оглядываясь.       — Набираем воду, проверяем дома на предмет припасов и уходим. Быстро, — отрезала Крис.       — Но здесь же безопасно! — возмутился Форрест, обводя рукой улицу.       — Мы боимся не мертвецов, малыш, — тихо произнесла Крис, протягивая фляги Николь и Алекс. — А тех, кто их убил. Смотри — чистые выстрелы, много патронов, следы грузовиков… — она помедлила, вглядываясь в горизонт. — Где-то рядом большая группа. Хорошо организованная. Вооружённая. И явно не из тех, кто делится, — она вытащила нож и одним движением выбила просевшую дверь ближайшего дома. ***       Соскользнув по грязному склону на окраине, девушки достали потёртые фляги и принялись набирать из ручья воду. Та была удивительно прозрачной — редкость в мире, где каждый водоём превратился в кладбище ходячих. Николь, поддавшись минутной слабости, зачерпнула немного в ладони и смыла грязь и засохшую кровь со смуглого лица. Заметив это, Алекс отбросила флягу и тоже принялась остужать обожжённую солнцем кожу. Вскоре обе жадно глотали воду, словно забыв об осторожности.       Последняя фляга опустела ещё вчера, а о настоящей чистоте они могли только мечтать. В последний раз им повезло полгода назад, когда группа пережидала зиму в охотничьей сторожке. Тогда всё было проще — растопленный снег давал шанс помыться. Теперь же они не могли позволить себе такой роскоши.       Утолив жажду и наполнив фляги для ребят, они двинулись обратно к условленному месту встречи. Проходя мимо заброшенных домов, девушки невольно всматривались в облупившуюся краску заборов, провисшие крыши и одичавшие сады. Когда-то уютные семейные гнёздышки за четыре года превратились в безмолвные склепы, хранящие призраки прошлого в выцветших фотографиях и брошенных вещах.       — Твою мать, — выдохнула Николь, указывая на красный пикап во дворе одного из домов, и рванула к нему.       — Думаешь, на ходу? — Алекс последовала за подругой, щурясь от яркого солнца.       — Вряд ли, — Николь покачала головой, — но проверить стоит, — она дёрнула ручку водительской двери, и в следующий момент её повалил на землю иссохший труп, вывалившийся из кабины.       Как бы Николь ни гордилась своей выдержкой, она едва сдержала крик. Только аккуратное пулевое отверстие в черепе мертвеца удержало её от панического визга. Алекс с тихим смешком стащила труп с подруги.       — Обделалась? — блондинка протянула руку, помогая Николь подняться.       — Просто мини-инфаркт. Ничего серьёзного.       Два резких выстрела разорвали тишину, заставив обеих мгновенно упасть на землю. Всё дурачество испарилось в секунду. Это был не их старый винчестер — звук был громче, резче. А ребята никогда не стреляли без крайней необходимости. И такой необходимостью обычно были только живые. У парадного входа дома, за которым они прятались, взревели моторы, и воздух наполнился грубыми мужскими голосами и смехом — тем особым смехом, от которого кровь стынет в жилах, ведь причиной такого веселья никогда не служит что-то хорошее. ***       — Ты когда-нибудь пробовала «Твинкис»? — Форрест поднял выцветший фантик от снэка, найденный в детской комнате, и плюхнулся на скрипучие ступеньки крыльца, убирая с осунувшегося лица спутанные каштановые пряди. В его голосе звучала та особая тоска по прошлому, которая появляется только у детей, выросших среди мертвецов.       — Нет, — Крис опустилась рядом, методично укладывая добытые консервы в потрёпанный рюкзак. Каждая банка — ещё один день жизни.       — Папа всегда привозил их мне из города, — голос мальчика дрогнул, став совсем тихим. — Каждый раз обещал, что привезёт…       Крис замерла. Она знала эту боль лучше всех. Форреста они встретили три года назад в покосившейся хижине лесника — исхудавшего, но живого. Его отец ушёл за припасами в город и не вернулся, как не вернулись тысячи других. Мальчик выживал сам, ставя ловушки на кроликов и белок, пока они не нашли его. Они ничего не обсуждали — просто взяли парнишку с собой, словно так и должно было быть.       — Надо бы подстричь тебя, — мягко произнесла Крис, ласково взъерошив его волосы. В этом жесте было столько материнской нежности, что на миг показалось — они правда семья, а не случайные попутчики в мёртвом мире.       Рёв моторов разорвал тишину, заставив обоих вскочить на ноги. Вдалеке показались мотоциклы, стремительно приближающиеся к ним по пустынной улице. Крис схватила Форреста за руку и рванулась к двери, но два оглушительных выстрела в воздух пригвоздили их к месту. Она почувствовала, как мальчик вздрогнул, и крепче сжала его ладонь.       В воздухе повисла та особая тишина, которая бывает только перед бедой. ***       — Похоже на девять миллиметров, — Алекс сбросила окровавленную тушку кролика и рюкзак, инстинктивно хватаясь за потёртую рукоять револьвера.       — Даже не думай, — Николь резко мотнула головой. — Если это те же ублюдки, что положили всех ходячих, то наши пушки против их оружия всё равно что рогатка против танка.       Николь бесшумно скользнула к углу дома, а Алекс растворилась в зарослях. На потрескавшемся асфальте выстроились пять тяжёлых мотоциклов, а рядом — столько же вооружённых до зубов мужчин. Двустволки, пистолеты и, чёрт возьми, штурмовые винтовки. У девушки пересохло во рту при виде такого арсенала.       — Руки. За голову. Живо, — прорычал хриплый голос. Один из мужчин держал Крис и Форреста на прицеле, и его палец уже лежал на спусковом крючке.       — Твою мать, — беззвучно выругалась Николь, вытаскивая нож из ботинка. Всё происходило как в замедленной съёмке. Она видела напряжённую спину Крис, испуганные глаза Форреста, и понимала — у неё нет выбора. Либо она действует сейчас, либо их всех ждёт участь похуже смерти. Сдержав подступающую к горлу тошноту, девушка рванулась из укрытия.       Движения были отточены до автоматизма — первому мужчине нож вошёл под ребра, второму распорол горло. Горячая кровь брызнула ей в лицо, но Николь уже перекатывалась в сторону, выхватывая пистолет из кобуры падающего тела. Выстрел прогремел оглушительно громко — третий рухнул с простреленной головой. Она успела заметить, как Крис утаскивает Форреста в укрытие, и в ту же секунду мир взорвался вспышкой боли — приклад винтовки обрушился ей на затылок, погружая всё во тьму.

***

      Николь металась по тесной камере, как загнанный зверь, пытаясь вырвать гвоздь из стены окровавленными пальцами. Тошнота подкатывала к горлу, а ушибленный затылок нещадно пульсировал. Затхлая темнота давила, заставляя вспоминать то, что она так старательно хоронила в памяти.       Нужно было просто пройти мимо. Забыть о чёртовом комфорте и пройти мимо этого проклятого города. Но они позволили себе слабость, и теперь… Николь упала на колени, вцепившись в гвоздь, пытаясь физической болью заглушить душевную. Лязг замка вырвал её из оцепенения. Наконец-то вырвав гвоздь, она вжалась в угол. Дверь распахнулась, заливая камеру режущим глаза светом. Тень на пороге — и Николь бросилась вперёд в отчаянной атаке, но удар по локтю выбил импровизированное оружие из руки.       — Сучка! — прогремел голос, и коренастый мужик отступил. — Чуть не проткнула меня.       — Полегче с ней. Гэвин сказал, она Джимми горло перерезала. Как свинье на бойне, — донеслось из коридора.       — Твою мать…       Весёлый свист прервал их разговор. Чеканные шаги — и в проёме возник высокий мужчина с проседью в щетине. Тёмные глаза скользнули по камере, остановившись на лице Николь, и его губы растянулись в хищной улыбке.       — Вы только гляньте, — он опустился на корточки перед упавшей девушкой. — Какой взгляд! — рассмеялся он, обращаясь к подчинённым. — Побеждена, но не сломлена, а?       Николь, обдирая ногти о бетон, поднялась, отшатываясь от него. Оценивать ситуацию было бессмысленно — даже если бы ей удалось выхватить пистолет, это ничего бы не изменило. Капкан, в который она сама себя загнала. Мужчина встал следом, возвышаясь над ней — Николь едва доставала до его подбородка. Любая попытка побега закончится её мозгами на стене.       — Вижу, ты не любишь пустой трёп, — он протянул руку в кожаной перчатке, улыбаясь во все тридцать два. — Ниган.       Лицо Николь исказилось в презрительной усмешке, и, потеряв последние крохи здравого смысла, она плюнула ему в перчатку. Ниган расхохотался так, что у неё зазвенело в ушах, а потом схватил за подбородок, вжимая в стену.       — Видишь ли, детка, я не отпускаю тех, кто убил моих людей. А уж тем более тех, кто пачкает мои перчатки, — процедил он сквозь зубы. — У тебя два варианта. Первый — работаешь на меня, делая это место лучше. Второй — я размажу твою самодовольную рожу по стене, и ты всё равно будешь работать на меня, — его глаза, горящие яростью, изучали её лицо, но вскоре он снова расплылся в улыбке и отступил.       Николь застыла, уставившись в никуда пустым взглядом. Спутанные тёмно-русые волосы выбились из хвоста, с разбитых пальцев капала кровь, грудь едва вздымалась. Бесцветные глаза остекленели, только босые ноги мелко дрожали от боли и холода.       — Отрабатывать долг живой или мёртвой — решать тебе, — весело бросил Ниган, швыряя к её ногам окровавленную тушку кролика. — Приятного аппетита.       Дверь захлопнулась с лязгом, и ноги наконец подкосились. Глубоко вдохнув, Николь рухнула на ледяной бетон.

***

      Сумерки опускались на лес как саван. Мелкий дождь превратил землю в предательское месиво из грязи и гниющей листвы. В сгущающейся темноте каждый шаг становился испытанием — ноги скользили по мокрым камням, путались в корнях, ныли от бесконечной ходьбы. Промокшая насквозь одежда липла к телу, но никто не жаловался. Выживание попросту не оставляло для этого места.       — Крис, — прошептал мальчишка, дёргая её за рукав. Его палец указывал вверх, где между мокрых листьев мелькнул рыжий хвост белки.       Тетива арбалета натянулась с едва слышным скрипом. Минуту спустя они двинулись дальше, погружённые в тяжёлое молчание. Каждые двадцать минут Алекс останавливалась, чтобы сделать очередную засечку на дереве. Маленькая надежда для Николь, если та всё ещё жива.       Когда дождь наконец стих, они устроили привал. Форрест принялся собирать хворост, хотя все понимали — после такого ливня об огне можно только мечтать. Крис тяжело опустилась на поваленное дерево, методично пересчитывая оставшиеся стрелы. Каждая могла означать разницу между жизнью и смертью.       Алекс швырнула к её ногам рюкзак.       — Это Николь, — произнесла она, стягивая с себя насквозь промокшую джинсовку. В её голосе слышалась горечь.       — А где твой? — В голосе Крис прорезалось раздражение.       — Перепутала в суматохе, — Алекс тяжело выдохнула.       — Чёрт, — Крис с досадой прищёлкнула языком.       Тишина, повисшая между ними, была наполнена невысказанным страхом. Никто не хотел озвучивать мысль о том, что Николь могла не выжить. Алекс механически перебирала содержимое чужого рюкзака: сигареты «Pall Mall», потрёпанные комиксы, кроссворды, солнечные очки, бутылка бурбона, пара чистых трусов. В этом новом мире даже самые обыденные вещи казались насмешкой над прошлой жизнью.       Форрест вернулся с охапкой мокрого хвороста и полез в свой рюкзак.       — В том подвале я нашёл вот это, — он протянул Алекс газовую горелку. По её лицу скользнула первая за день улыбка.       — Молодец, парень, — она взъерошила его волосы и принялась готовить импровизированный костёр.       Пока Крис разделывала добычу, Форрест погрузился в потрёпанный кроссворд, словно пытаясь найти в нём убежище от реальности.       — Корабельная снасть, пять букв, — его голос прозвучал неожиданно громко в вечерней тишине.       Девушки переглянулись. В их взглядах читалось удивление — каждая была погружена в свои мрачные мысли о судьбе Николь. Форрест это чувствовал. Тяжёлая аура беспокойства окутывала их маленький лагерь, и он пытался разбить её единственным доступным способом.       — Гитов, — наконец отозвалась Алекс, раздувая пламя.       — Что это? — В голосе мальчика появился искренний интерес, на миг заставивший забыть об окружающем их кошмаре.       — Такой бегунок, — Алекс позволила себе лёгкую улыбку, когда огонь наконец разгорелся. — «Трисель на гитовы!» — кричат моряки, подтягивая паруса.       — Ты плавала на корабле? — Форрест поднял глаза к тёмному небу, где когда-то мерцали звёзды. Теперь их скрывали густые тучи.       — У неё дед был моряком, — хмыкнула Крис, не отрываясь от разделки мяса. — Только это был катер, не корабль.       — Нам тоже надо будет, — мальчик открыл комикс, страницы которого пожелтели от времени и сырости. — Как только найдём Николь.       Его слова упали в тишину тяжёлым камнем. Девушки молча продолжили готовить ужин — мясо белки с консервированной кукурузой. По меркам их нового мира это был почти пир.       Ночь опустилась на лес чёрным покрывалом. Они устроились у костра, договорившись дежурить по очереди. Крис лежала без сна, вслушиваясь в шорохи тьмы, крепко сжимая рукоять ножа. Мысли кружились вокруг Николь, которая всегда страдала бессонницей. Она проводила ночи за решением кроссвордов, попивая бурбон и выкуривая сигарету за сигаретой, пока не начинался рассвет. Теперь эти воспоминания отзывались болью.       На рассвете Крис подхватила арбалет и, разбудив Форреста, отправилась на охоту. Лес медленно оживал, наполняясь звуками — не все из них принадлежали живым. Она методично установила несколько ловушек на мелкую дичь, сняла пару ходячих и наткнулась на бревенчатый шалаш.       Осторожно обойдя периметр, она решилась войти внутрь. Раскладные койки, железная посуда, пустая кобура — следы чьей-то несостоявшейся жизни. Треск ветки снаружи заставил её замереть. Крис бесшумно выскользнула наружу, каждым нервом ощущая опасность. Шорох в кустах — и на ветку опустился рябчик. Облегчение было недолгим.       — Теперь мы и птиц боимся? — прошептала она, прицеливаясь, но чужая стрела оказалась быстрее.       Инстинкт выживания сработал мгновенно — Крис нырнула обратно в шалаш, сжимая в руке нож. Приближающиеся шаги были едва различимы — так ходят опытные охотники. Или хищники.       — Я не наврежу, — прохрипел незнакомый голос.       Крис мысленно выругалась. Её следы на влажной земле были как открытая книга для того, кто умеет читать. Звук металла — незнакомец бросил оружие.       — Я безоружен, — произнёс он.       — Уходи, — её голос был твёрд, как и хватка на рукояти арбалета.       — Я из поселения, — хрипло добавил мужчина. — У нас есть вода, еда, стены.       — Какого чёрта тебе нужно? — Крис вышла из укрытия, держа незнакомца на прицеле.       — Нам нужны люди.       Она изучала его внимательно — коренастый, длинноволосый, с настороженным, но честным взглядом. В этом мире такой взгляд стоил дороже любых слов.       — Ты один? — Этот вопрос мог стоить жизни им обоим.       — Нет, — он медленно опустил руки. — Но если опустишь арбалет, мой друг выйдет сам. У вас ведь заканчивается еда? Мы можем…       — У вас? — Крис напряглась ещё сильнее. — Вы следили за нами. Как долго?       — Достаточно, чтобы понять — вы хорошие люди.       — С чего я должна тебе верить?       — В этом мире осталось мало доверия, — его голос смягчился. — Но сейчас тебе нужно просто опустить оружие и выслушать моего друга.       Пуля в лоб решила бы все проблемы, но его невидимый спутник наверняка не оставил бы это без ответа. После секундного колебания Крис опустила арбалет, не разряжая его. Из кустов вышел высокий кудрявый парень с фотографиями в руках.       — Меня зовут Аарон, это Дэрил, — представился он. — Мы вербовщики.       — Нам это не интересно, — отрезала Крис, снова поднимая арбалет.       — Крис, верно? — Аарон говорил мягко, но уверенно. — С вами ребёнок тринадцати лет. Ему нужна нормальная еда, общение со сверстниками…       — Мы как-то справлялись без чужой помощи.       — Верно, но я уже поговорил с Форрестом и Алекс…       — Что? — Её взгляд метнулся к появившемуся из кустов мальчику.       — Крис, хватит, — Форрест подбежал к ней, осторожно забирая арбалет. — Идём в лагерь, там всё обсудим.       Аарон рассказывал об Александрии так, будто описывал потерянный рай — проточная вода, солнечные батареи, собственное хозяйство, оружие и правила. Место, где люди всех возрастов нашли своё призвание. Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой.       — Мы бывали в таких местах, — Крис постучала пальцем по фотографии. — Они долго не живут. Стены привлекают людей. Плохих людей.       — Мы знаем, — кивнул Дэрил. — Потому и ищем тех, кто сможет их защищать.       — Хорошо, — она помедлила. — Дайте нам время подумать. Координаты, понимаю, не дадите, так что встретимся здесь на рассвете. Тогда и узнаете наш ответ. — Её взгляд упал на рябчика, которого Дэрил всё ещё ощипывал. — Птицу оставьте. В благодарность за то, что оставила вас в живых.       — Конечно, — согласился Аарон. Дэрил только недовольно хмыкнул.       — Простите, — Форрест застенчиво почесал затылок. — А то яблочное пюре…       — Точно, — Аарон достал банку. — Держи. Всё равно собирались оставить вам припасы.       — Очень любезно, — Алекс пожала руки обоим мужчинам.       — Любишь жареную птицу? — Дэрил протянул рябчика Крис и, не дожидаясь ответа, растворился в лесу. Аарон последовал за ним, оставив троицу наедине с их решением.

***

      Время в заточении превратилось в бесконечную пытку. Разлагающийся труп кролика наполнял тесную камеру удушливым смрадом, который, казалось, впитывался в сами стены. Николь не была брезгливой — жизнь после апокалипсиса отучила от этого — но в замкнутом пространстве без вентиляции запах становился невыносимым. Голод и спёртый воздух играли с её рассудком, превращая тени в углах в жуткие образы. Когда галлюцинации стали совсем невыносимыми, она начала царапать стены, срывая ногти о штукатурку. В какой-то момент отчаяние достигло пика — она билась головой о бетон, пока реальность не померкла. Последним, что она увидела перед тем, как потерять сознание, был силуэт в белом халате.       Очнулась Николь уже в другой камере. Тусклая лампочка под потолком едва освещала помещение, но даже в этом слабом свете было видно, что оно чище предыдущего. Её руки и ноги были перебинтованы, под головой — вонючий, но целый матрас. В углу стояло металлическое ведро, а рядом с постелью — поднос с едой, стакан воды и пузырёк с таблетками.       Попытка подняться отозвалась острой болью в правом боку. Осмотрев себя, она обнаружила, что одежду сменили на какую-то форму грязно-бежевого цвета. Под мешковатой кофтой всё тело было перебинтовано. «Может, почку вырезали,» — мрачно усмехнулась она про себя, разглядывая таблетки. Овальные, зелёные, 0,5 миллиграмм — пентазоцин. Не вызывает привыкания, это она помнила точно. Закатав рукава, она изучила следы от уколов — старые шрамы от шприцев перемежались со свежими следами от капельниц. Значит, врач ей не привиделся.       Первым порывом было объявить голодовку, отказаться от лекарств — классический протест заключённого. Но боль становилась невыносимой, а принимать такие препараты на пустой желудок — верный способ навредить себе ещё больше. «Мёртвой я точно никому не помогу,» — убеждала она себя, проглатывая таблетки.       Когда свет погас, сильнодействующие препараты утянули её в беспокойный сон. Ей снились кроссворды и шелест листьев — простые вещи, по которым она теперь отчаянно скучала.       По её подсчётам, основанным на режиме кормления и освещения, прошло около трёх дней. Она уже могла медленно ходить по камере. От скуки декламировала русские стихи и напевала старые тюремные песни, пока толстый Джо, приносивший еду, не пригрозил ей. Впрочем, с Джо у неё сложились почти приятельские отношения — он делился историями из жизни, иногда включал музыку, хотя всегда оставался настороженным, словно боялся её.       — Эй, толстый Джо! — хрипло позвала она.       Вместо привычного молчания в ответ раздался незнакомый голос:       — Заткнись и встань к стене.       Сдержав ругательство, Николь подчинилась. Дверь распахнулась с металлическим лязгом. Чья-то жёсткая рука схватила её за предплечье, выволакивая из камеры. Один взгляд на конвоира рассказал ей больше, чем любые слова — длинные светлые волосы не могли скрыть страшный ожог, изуродовавший половину лица, захвативший ухо, щёку, висок и глаз. Пока они шли по бесконечным коридорам и лестницам, она заметила и других людей с похожими шрамами. Вопросы вертелись на языке, но девушка решила промолчать.       — У Нигана держи рот на замке, — внезапно произнёс конвоир, останавливаясь у грязного окна. — Соглашайся на любую работу, если не хочешь оказаться там, — он указал на ворота, где были привязаны ходячие.       Николь успела заметить открытое пространство, несколько дозорных вышек и тёмную линию леса вдалеке.       — Так вот о чём он говорил, — пробормотала она себе под нос.       Остановились они у массивной дубовой двери. Рядом дежурил охранник с автоматом и две женщины.       — Большого папочку всегда так охраняют? — тихо спросила Николь, не сводя глаз с оружия.       — Захлопнись, — прошипел её конвоир.       Внезапно дверь распахнулась — из неё вылетел коренастый мужик в заляпанном фартуке. Охранник подхватил его и утащил прочь. Блондин потянул Николь к двери, останавливая двух женщин.       — Дуайт! — возмущённо воскликнула одна из них.       — Извини, Айлин, придётся подождать, — процедил он сквозь зубы, вталкивая Николь внутрь, а сам остался снаружи.       Комната поражала своей неуместной роскошью — как будто апокалипсис обошёл её стороной. Посреди этого великолепия стоял одинокий табурет, а напротив в кожаном кресле развалился сам Ниган. Высокий, в идеально чистой кожаной куртке, с зачёсанными назад чёрными волосами и этой его фирменной ухмылкой — живое воплощение власти в мире хаоса.       — Святое дерьмо, — протянул он, поигрывая своей битой. — Неужели наша спящая красавица наконец-то очнулась? Знаешь, — он наклонился вперёд, — я, чёрт возьми, впечатлён. Большинство людей после такой дозы снотворного обычно пускают слюни ещё пару дней.       Он небрежно указал битой на табурет. Николь медлила.       — О, да ладно тебе! — рассмеялся он. — Если бы я хотел тебя убить, ты бы уже украшала наш забор своими прекрасными кишками. Присаживайся, давай поболтаем как цивилизованные люди в этом нецивилизованном мире.       Когда она села, Ниган поднялся и начал расхаживать по комнате, поигрывая битой с той небрежной грацией, от которой мурашки бежали по коже.       — Итак, позволь представить тебе абсолютно потрясающую леди, — он поднёс биту ближе к свету. — Это Люсиль. И она… до смерти жаждет с тобой познакомиться.       Николь не сдержала усмешки.       — Ох, тебе это кажется забавным? — его улыбка стала шире, но глаза остались холодными. — Знаешь что? Люсиль тоже. И она просто чертовски настаивает на поцелуе. Давай, детка, один маленький чмок.       Николь вскочила, отшатываясь от биты. Ниган в два шага оказался рядом, его массивная фигура нависла над ней как грозовая туча.       — Послушай меня очень, — он сделал паузу, — очень внимательно. Либо ты целуешь Люсиль по-хорошему, либо она целует тебя по-плохому. И поверь мне, — он наклонился ближе, понизив голос до интимного шёпота, — второй вариант тебе понравится гораздо меньше. Она та ещё горячая штучка, когда дело доходит до… близких контактов.       Николь, глядя прямо ему в глаза, демонстративно поцеловала свою ладонь и коснулась биты.       — Вот это характер! — расхохотался Ниган, возвращаясь в кресло. — Чёрт возьми, я начинаю понимать, почему ты доставила моим парням столько проблем.       Он сделал глоток виски из стакана, смакуя момент.       — Но знаешь что? Давай перейдём к действительно интересной части нашей маленькой вечеринки, — его голос стал жёстче. — К той части, где ты грохнула моих людей. Моих. Грёбаных. Людей! — последние слова он проорал, с грохотом обрушив кулак на стол.       Затем он снова откинулся в кресле, как ни в чём не бывало поправляя куртку.       — Видишь ли, обычно в таких случаях я следую очень простому правилу — око за око, мать его. Кто-то убивает моего человека — я убиваю его. Медленно. Красиво. Так, чтобы все вокруг поняли — с Ниганом такое дерьмо не прокатит.       Он подался вперёд, упираясь локтями в колени.       — Но ты… ты меня заинтриговала. Потому что, насколько я знаю, ты сделала это ради каких-то друзей. Мальчишка и азиатка. И вот, что я хочу знать — кто, чёрт возьми, эти люди? И где их найти?       Николь выпрямилась, встречая его взгляд:       — Не знаю. Случайные попутчики. Они нигде не задерживаются. А ваших людей я убила ради байка и оружия.       — Оу! — Ниган театрально схватился за сердце. — Ты что, пытаешься мне солгать? Мне?! Потому что если так, то это просто… — он покачал головой, цокая языком, — …просто пиздец как неуважительно. А я, знаешь ли, большой фанат уважения.       Люсиль в его руках описала в воздухе изящную дугу.       — Давай попробуем снова. И на этот раз, — его улыбка стала акульей, — будем честными друг с другом. Потому что иначе… — он многозначительно погладил колючую проволоку на бите, — нам придётся перейти к гораздо менее приятной части нашего разговора.