Эксклюзивный

      Беги, — твердил голос в голове. Возможно, получалось двигаться только благодаря нему. До дома ещё двадцать километров. Ноги виляли из стороны в сторону. Частота сердечного ритма уже достигла ста сорока ударов в минуту. Сокращения диафрагмы давались так тяжело, что казалось, легче и вовсе не дышать. Бежать сил не было, да и вряд ли выдержало бы сердце такую нагрузку. Внезапно разразившийся дождь только мешал, смывая следы дороги и превращая землю под ногами в кашу. Холод от испортившейся погоды сильнее усугублял дрожь по всему телу, что хотелось скорее спрятаться под землю в надежде согреться, а голова кружилась так, что иногда было сложно понять, где верх, а где низ. Было бы глупо в таком состоянии пытаться спасать Хисоку. Но, добровольно нарекая себя безрассудным глупцом, Иллуми продолжал нести на руках его бледнеющее тело.       Беги, — не уставала вещать химера голоса Моро и собственного, и ноги, подкашиваясь, двигались сами. Одна за другой. Иллуми всегда был очень сильным: уже лет в пять спокойно переносил все нечеловеческие пытки, в восемь лет сам открывал вторые Врата Испытаний, мог запросто поднять Мике над землёй. Но сейчас тело Хисоки казалось просто неподъёмным, словно весило тяжелее дирижабля. Будто проблем было мало, судьба решила подлить масла в огонь, и Золдик упёрся в высокий отвес. Он бессильно рухнул на землю, пытаясь отдышаться, и взглянул наверх, оценивая, как долго придётся карабкаться. Примерно пятьдесят метров, угол около шестидесяти градусов. Будь он в нормальной форме, это заняло бы несколько секунд даже с ношей, сейчас же преодолеть преграду казалось чем-то нереальным. Иллуми огляделся по сторонам в поисках другого способа, но возвышенность тянулась слишком далеко, в лучшем случае обходной путь прибавит ещё десять-пятнадцать километров. Брюнет обессиленно опустил голову. Грим Хисоки уже давно потёк от ливня, а волосы, раскиданные в беспорядке, потеряли свой розовый неон и стали естественного светлого оттенка с лёгкой рыжинкой. Золдик, сам не зная, хочет ли он получить ответ на свой вопрос, неуверенно вновь поднёс пальцы к шее Моро. Ещё жив. Иллуми, выдохнув облегчённо, стёр с его лица ладонью остатки нарисованных фигур на щеках и устало прикрыл глаза.       Беги. Глубокий вдох. Брюнет поднялся, подхватил Хисоку, перекидывая его через плечо для большего удобства, и преобразовал свои ладони, чтобы увеличить сцепление. Острые когти впились во влажную землю легко, что сначала показалось хорошим знаком, однако через несколько движений вверх Иллуми понял, что мягкая почва разъезжается между пальцами. Но останавливаться нельзя. Рука вверх, схватиться, упереться ногой, подтянуться, вторая рука, схватиться, вторая нога, подтянуться, поправить сползающее с плеча тело. Золдик, преодолев уже половину склона, зацепился пальцами за торчащий камень, но тот, будто только этого и ждал, под навалившимся весом резко съехал вниз и выпал, отчего брюнет тут же заскользил вниз. Едва успев затормозить когтистой рукой и оставляя и без того кровоточащими пальцами в грязи, что расползалась будто сливочное масло, длинные борозды, он прижал второй рукой чуть было не улетевшего вслед за камнем Хисоку. В попытках отдышаться, кое-как повиснув на одной руке, Иллуми свалил тело Моро на землю рядом с собой, придерживая коленом. — Хисока, прекрати притворяться. Встань и помоги мне, наконец! — он в сердцах ударил фокусника в грудь, но тот не двинулся. Всё шло хуже некуда, и осознание этого вгоняло в невыносимую апатию. Резко захотелось бросить всё, отпустить руку и притвориться, что они вдвоём просто лежат в постели после долгого и тяжёлого дня. Золдик уложил на плечо Моро голову, обнимая его за талию, и прикрыл глаза. Мокрая одежда неприятно липла к телу, длинные волосы, покрытые грязью, уже давно спутались, сознание стремительно ускользало под непрекращающийся белый шум в ушах — обескровленный организм был окончательно измучен. — Я устал, Хисока, — Иллуми прижался к тёплому телу покрепче и почувствовал, как собственные пальцы в почве медленно расслабляются. «Я не настолько ценный», — пронеслось вдруг в голове бархатным голосом. — Это неправда, — едва слышно промямлил Золдик своему воспоминанию. Почему он не ответил так тогда? «Он тебя любит, ты знал?» Глаза невольно приоткрылись, упираясь в бледное лицо напротив. Любит? Неужели те чувства, что испытывает к нему Хисока, настолько настоящие, что их можно почувствовать в составе его крови? «Я был очень рад знать тебя», — эта фраза отчего-то уколола что-то в груди. — Ты думаешь, что я нет? — наверняка думает, Иллуми ведь сам ему неоднократно это повторял. Только и делал, что называл идиотом. «Маловато времени было у нас», — брюнет вдруг вспомнил сегодняшнее утро, сонного Хисоку и их битву за одеяло. В груди что-то скукожилось от обиды. Хотелось ещё хотя бы раз вот так проснуться. Хотелось просыпаться так всегда. Всё не должно было так случиться. — Что мне делать теперь? — на мгновение Иллуми показалось, что он готов отдать полжизни, лишь бы ещё раз услышать от Моро какую-то до ужаса дурацкую шутку и сделать вид, что она несмешная. «Сделай мне, пожалуйста, последнее одолжение». Пальцы руки снова рефлекторно сжали мокрую землю, а дыхание перехватило.       «Беги». Золдик, стискивая зубы, вновь закинул на себя Хисоку, упираясь ногой в почву. Всего одно слово, от которого всё тело само приходит в движение. Иллуми, игнорируя подступающую тошноту и мурашки в глазах, передвигал конечностями на автомате. Последнее одолжение? Этот эгоист решил, что может так просто взять и умереть, как обычно снимая с себя всю ответственность? И ради чего? Чтобы выжил Иллуми и сам разбирался со всем остальным? Один? Золдик любой ценой дотащит его, с того света зубами вырвет, а потом врежет ему так, что смерть покажется не такой уж плохой перспективой. Ещё никогда фокусник так не злил брюнета. Иллуми в очередной раз поправил тело Моро и поднял руку, чтобы ухватиться, как вдруг понял, что хвататься больше не за что. Он задрал голову, проморгался и увидел долгожданный край отвеса. Сил на ликование не было, их хватило только на то, чтобы последний раз подтянуться, перекинуть Хисоку на горизонтальную поверхность, а затем свалиться на него сверху, тяжело дыша. Иллуми в жизни так не хотелось спать. Ему в принципе никогда не хотелось спать, у него ещё ни разу не было такого истощения, чтобы клонило в сон, даже после многодневной слежки за целью, до этого момента он и не представлял, каково это. Но ещё рано, осталось совсем немного. Он с трудом поднял голову и сквозь стену ливня увидел, как впереди начинает светлеть небо. *** Зебуро всегда просыпался рано, зачастую уже сидел в каморке до того, как взойдёт Солнце. Экскурсии к резиденции Золдиков начинали проводиться с семи утра, а до этого ещё нужно было успеть покормить Мике, да и самому неплохо бы было позавтракать. Было проще, когда туристов привозили сюда всего раз за день. Но сегодня, стоило ему только допить свой чай и выйти встречать рассвет на свежий, слегка прохладный после дождя воздух, привратник с негодованием отметил тёмную фигуру у Врат Испытаний. Зрение уже к старости лет начало подводить, поэтому сперва Зебуро не различил ничего, кроме сгорбившегося силуэта, судя по ширине плеч, парня, опирающегося на створки и держащего что-то большое в руках. — Эй, даже не надейся туда попасть. Ты хоть знаешь, сколько весят эти глыбы? Что ты здесь забыл в такую рань? — мужчина подошёл ближе, и парень повернул голову в его сторону. — Помоги, — холодно произнёс брюнет, в очередной раз пытаясь навалиться на створку ворот. — Господин Иллуми? — опешил привратник, теперь тщательно разглядев утренних гостей: старший сын Золдиков, весь бледный, с осунувшимся лицом, промокший до костей, перепачканный грязью и едва держащийся на ногах, смотрел на своего слугу невидящими, почти закрытыми глазами. Он отчаянно держал какого-то мужчину без сознания на руках, хотя было видно, как сильно вес тела тянет Иллуми к земле. — Чем я могу помочь вам? Что произошло? — Открой, — хрипло, будто выдавливая из себя слова, прошептал Золдик и вновь попытался навалиться плечом, уже разбитым в кровь от ударов. — Вы… Вы не можете отворить Врата? Ответа не последовало. Видимо, у брюнета уже не было сил говорить. Зебуро проникся ужасом, даже боясь представить то, что могло сотворить подобное с таким сильным и таким пугающим этой силой человеком. Но ослушаться приказа было чревато, поэтому мужчина активировал свой нэн и приложился к створкам со всех сил. Те поддались, и Иллуми ввалился на территорию резиденции, падая на землю. Немного поелозив, он снова бережно взял свою ношу на дрожащие руки, словно то было самое хрупкое и важное, что ему доводилось держать, и медленно поднялся. Мике, лениво повернув голову, оглядел безучастно одного из хозяев и лёг обратно в ожидании кормёжки. — Господин Иллуми, может быть, мне позвонить, чтобы вас встретили? Золдик вновь ничего не ответил, двигаясь вперёд словно зомби, и привратник решил не лезть не в своё дело, закрывая врата обратно с обеспокоенным видом. Он вернулся в свою каморку и набрал номер дома для дворецких. — Алло, это Зебуро. Вы, вероятно, встретите сейчас Господина Иллуми. Не мешайте ему. *** У Сильвы был чуткий слух, как, впрочем, у всех Золдиков, кроме разве что Кикио, так как выросла она в Метеоре, где зачастую бывает шумно, так что она привыкла игнорировать громкую обстановку. Однако её супруг сквозь сон услышал, хоть и не сразу, слабый, но настойчивый стук в дверь на первом этаже. По одному тяжёлому удару за раз. Кто может к ним стучаться? Ещё и в такое время. Дверь в особняк открывается так же, как и ворота, только весит чуть меньше, около тонны, так что, если уж человек попал на территорию, то мог запросто попасть и в поместье. Что же тогда за стук? Наскоро одевшись, Сильва всё же вышел из спальни, тут же натыкаясь на Зено, который тоже проснулся от шума. — Если это нарушитель, то дворецким ночной смены стоит работать лучше, — мрачно произнёс он. — Если это нарушитель, то дворецких ночной смены вообще следует убить за такой проступок. Мужчины неспешно спустились на первый этаж, и Сильва с лёгкостью открыл дверь, тут же хмурясь представившемуся виду. Больше похожий на болотного монстра из сказок, чем на человека, Иллуми поднял пустые глаза на отца, наконец чувствуя непомерное облегчение и отпуская себя. Он дошёл. — Спасите его… — только и смог выдохнуть брюнет, тут же роняя Хисоку и следом сваливаясь без чувств на порог дома. Сильва и Зено несколько секунд молча разглядывали два тела в прихожей, слегка теряясь. — Он сказал спасти его? — старший Золдик кивнул в сторону Моро. — Ты не ослышался, отец. Но, полагаю, на это есть какая-то причина, — Сильва присел на корточки, переворачивая сына на спину, и взял его запястье пальцами. — Пульс нитевидный, едва чувствуется, очень частый, думаю, около ста пятидесяти. Раз у него не было сил даже дверь открыть, врата ему помог пройти Зебуро. — Ну и что могло приключиться, что одного из Золдиков довели до такого состояния? — хмыкнул Зено, в свою очередь тоже пригнувшись и рассматривая неизвестного гостя. — Потом расспросим, гадать бессмысленно, — отец Иллуми слегка оттянул его губу вниз. — Цианоз, слизистая почти белая, сухая. Подёргивания в конечностях. Дыхание слабое и частое. Массивная кровопотеря, скорее всего. А у того что? — Не вижу никаких травм, но во рту у него что-то фиолетовое, надо взять образец. Зрачки не реагируют. Аритмия. — Грязь на одежде, под ногтями, в волосах, ладони и пальцы сильно изранены. Иллуми, судя по всему, очень долго тащил его, находясь в полуобморочном состоянии на грани бреда. Зная Иллуми, могу сказать, что на то была веская причина. Наверное, от жизни этого человека что-то зависит, — Сильва взглянул на Хисоку обременённо. — Придётся спасать обоих. — Что ж, не то, чем я хотел заняться в семь утра, — вздохнул Зено, поднимаясь и выуживая из кармана телефон. — Позвоню знакомому. — Может, отвезти их в больницу будет проще? — Ерунда, врачи не знают нормальной физиологии Золдиков. А этому, как мне кажется, обычная медицина никак не поможет, — Зено никогда не сохранял номера телефонов, все помнил наизусть, так что набрав нужные цифры по памяти, он приложил к уху трубку. — Здравствуй. Прости за столь ранний звонок. Нужна твоя помощь. Подробности пришлю в сообщении. Поскорее. Зено сбросил вызов и не спеша стал нажимать кнопки, видимо, описывая в тексте проблему, но, закончив, вдруг снова посмотрел на Моро, щурясь. — Тебе не кажется, что это может быть тот самый Хисока? — Я тоже так подумал, — кивнул Сильва и покосился на гостя. — Иллуми должен был вернуться вчера вечером. Если он задерживается, выходя за рамки обозначенных сроков, то отписывается либо со своего номера, либо с его. В прошлый раз за него даже написал сам Хисока, потому что с Иллуми что-то случилось. В этот раз не написал никто из них. — Какой невезучий у тебя старший. Уже второй раз за неделю влип в передрягу. Ещё и чужака притащил в дом. — Пойду позвоню дворецким, пусть отмоют их от глины и приберут здесь. *** Сквозь веки неприятно проре́зался дневной свет, но пушистая постель вынуждала протестовать пробуждению изо всех сил. Иллуми отвернул голову от источника света, стараясь сильнее зажмуриться. В собственной кровати было уютно как никогда, так тепло и мягко, не то что на каменистой земле под дождём. Чёрные глаза резко раскрылись, и Золдик подскочил на месте. — Хисока? Он бегло огляделся. Иллуми в своей комнате. Рядом с кроватью стояла капельница с прозрачным раствором, пальцы на обеих руках забинтованы, плечо тоже. На нём были надеты его домашние вещи: светлые хлопковые штаны и такая же рубашка. Он не так часто бывал дома достаточно долго, чтобы носить их на постоянной основе в поместье, но всегда педантично хранил их в шкафу. Видимо, прислуга их нашла, что, в общем-то, неудивительно. Иллуми отсоединил катетер капельницы от своей руки и поднялся с постели. Как ни странно, самочувствие было прекрасным, даже не кружилась голова. Тапок он не обнаружил, хотя кто бы их сюда принёс, так что пришлось идти босиком. Он вышел в коридор и сразу направился в комнату отца, однако не успел и наткнулся на него в пролёте лестницы. — Иллуми? Ты уже очнулся? — Сильва даже изогнул бровь в изумлении. — Ты был в отключке всего чуть больше суток. Мы с твоим дедушкой полагали, что ты проспишь ещё несколько дней. — Я быстро восстанавливаюсь, — в нетерпении ответил брюнет. Хотелось скорее спросить о Моро. — Ты потерял два литра и двести миллилитров крови, по словам специалиста. Мой рекорд был два сто. Поздравляю, — гордо хмыкнул мужчина. — Где тот человек, которого я принёс? — едва не перебил Иллуми отца, на что тот нахмурился, но, не прочитав на лице сына ни единой эмоции, решил проигнорировать. — В гостевой. Я отведу. Вряд ли он протянет ещё день. Сердце брюнета ухнуло куда-то вниз, но он лишь послушно последовал за отцом, не говоря ни слова, пока тот сам не продолжил, шагая по длинным коридорам. — Почему мы должны его спасать? У меня не было возможности спросить у тебя об этом раньше. Это же Хисока, верно? — Да, — на автомате выпалил Иллуми правду своему отцу на последний вопрос, но тут же одёрнул себя от того, чтобы продолжить. Нужна веская причина, иначе они и не подумают держать его в поместье дальше, не говоря уже о том, чтобы помогать. — На задании возникли трудности, в ходе которых нас с ним связали нэн-проклятьем. Если он умрёт, умру и я. Человек, который это сделал, мёртв, но я не стремлюсь проверять, исчезла ли его аура с нас. — Может, тогда будет проще просто снять с тебя это проклятье? Я легко найду того, кто смог бы. — Нет. Оно устроено так, что если попытаться его рассеять, то мы оба умрём в ту же секунду, — почему-то не было даже стыдно перед отцом за такую откровенную ложь, хотя врёт он ему впервые в жизни. — Ясно. Плохо дело. От этих слов Иллуми напрягся. И насколько же всё плохо? Они вошли в отдалённую комнату коридора. Вообще, этой комнатой никто не пользовался. Никто никогда не мог понять, зачем в их поместье вообще существует гостевая. Но особняку было гораздо больше лет, чем кому-либо из живущих в нём, так что спросить было не у кого. Иллуми одновременно и боялся подойти к кровати, и хотел поскорее это сделать, сначала слегка мешкая у двери, но всё же затем встал рядом с отцом возле постели Хисоки. Вид у него был ужасный: кожа пожелтела, покрылась болезненной испариной, под глазами проявились заметные синяки, щёки впали, а губы посинели. Казалось со стороны, будто он уже мёртв, но небольшой монитор рядом с кроватью показывал обратное. — У него отказывает печень, — равнодушно прокомментировал Сильва жёлтый цвет кожи. — Одна почка уже отказала, вторая на очереди. Температура тридцать девять, не сбивается и растёт. Если дойдёт до сорока, придётся положить его в ванну со льдом. К нам пришёл нэн-целитель, сказал, что в его организме вместо крови течёт некая субстанция, похожая на неё по текстуре и строению клеток, но из-за другого состава не способная в полной мере исполнять её функции, чтобы поддерживать жизнь. Сказал, что помочь не сможет, так как не располагает такой силой, чтобы отменять самоналоженную сделку с нэн. Сильва взглянул на молчаливого сына и был тут же обескуражен. Иллуми смотрел на Моро широкими застывшими глазами, брови были сдвинуты, а губы плотно сжаты в узкую полоску. Без сомнений, это было самое настоящее волнение. «Я ведь даже не попрощался с тобой». — Боишься умирать, сын? — спросил глава семьи брюнета, трактуя его обеспокоенный вид по-своему. — Я понимаю, тоже боялся этого в молодости. — Я найду Аллуку, — холодно произнёс Иллуми, продолжая таранить взглядом тело, и Сильва нахмурился. — Ты уверен, что оно того стоит? — Киллу доказал, что её сила может быть безопасной. Последние её выпрашивания привели к исцелённой руке Цубоне, а по словам Киллуа, Наника никогда не ставит невыполнимые задачи после лечения, — чеканил ровным тоном брюнет, не моргая. — Его приказы она выполняет без выпрашиваний, так что, если он и загадывал ей что-то, мне не придётся за это расплачиваться, хотя сомневаюсь, что Кил использовал её силу после исцеления того мальчишки и моей телепортации домой, он видит в ней только сестру. Переживать не о чем, я уверен. — Думаешь, Киллуа согласится помочь? — Я беру это на себя, — брюнет развернулся с абсолютно нечитаемым, будто каменным лицом и спешно покинул комнату.