Эксклюзивный

Они не так уж часто виделись. Пару-тройку раз в год, иногда даже реже. Периодически списывались по каким-то делам для консультации. И каждый при встрече, конечно же, замечал, как изменился второй. Иллуми было шестнадцать, когда он придумал Гиттаракура — самую комфортную маскировку, в которой Золдик чувствовал себя почти естественно, практически альтер эго — а Хисоке в тот год исполнилось двадцать, и он начал краситься на постоянной основе, почти никогда и нигде не появляясь без грима. Ростом они сравнялись, когда Иллуми исполнилось семнадцать, но тогда Хисока уже был чуть ли не в два раза шире плечами. Когда Иллуми начал отращивать свои волосы, оправдывая это перед родителями «условием и клятвой», хотя на самом деле ему просто хотелось иметь длинные волосы, Хисока стал ходить с разноцветными причёсками. Сейчас Иллуми двадцать, волосы уже заправляются за ухо, и, как и каждый раз после очередного задания, он снова сидит на краю крыши какого-то жилого дома и ест банановое мороженое. Хисока всегда угощал его чем-то сладким перед тем, как брюнет уйдёт. На самом деле он никогда до Хисоки сладостей не пробовал, потому что считал слабоволием потакать чревоугодию. А теперь каждую миссию, на протяжении нескольких лет Моро всучивает ему то конфеты, то мармелад, то блинчики, то зефир с цукатами. Сначала Иллуми пытался отказываться, но Хисока всё равно покупал их уже со словами: «Не захочешь — выбрось». И ради праздного интереса Золдик всё же сдался однажды, просто чтобы понять, почему у фокусника такая любовь к сладостям. С тех пор отказываться от них он перестал, раздражаясь про себя тем фактом, что Моро его испортил. — Зачем ты рисуешь это? — задал наконец Золдик давно интересующий его вопрос, прерывая затянувшуюся тишину и глядя на Хисоку. — А? — тот отвлёкся от своего мороженого и перевёл взгляд на брюнета, сидящего рядом, вслед за чем улыбнулся. — Ты про слезинку со звёздочкой? — Угу, — мотнул головой Иллуми. — Это олицетворение самой жизни, — начал философски Хисока, вновь облизнув подтаявшее сверху мороженое в рожке. — Ведь жизнь — это вечная битва, только сражаются все за разное. Но что бы то ни было, исхода всего два: либо звёздная победа… — Моро указал на щёку со звёздочкой. — …либо печальное поражение, — он ткнул пальцем в нарисованную слезу и состроил демонстративно грустное лицо. — Как много пафоса, — фыркнул Иллуми, надкусывая рожок с краю и пачкая в сладости верхнюю губу, отчего Хисока тихо засмеялся. — Что? — Ешь как маленький, — Моро без какой-либо задней мысли протянул руку и вытер большим пальцем белый след с губы Золдика, только затем распахивая глаза шире, когда осознал своё действие. Иллуми, казалось, завис, переваривая произошедшее и глядя немигающим взглядом сквозь Хисоку. — Ещё раз притронешься ко мне — переломаю руки, — спокойно произнёс он наконец, возвращаясь к мороженому как ни в чём не бывало. — А если не руками? — ехидно усмехнулся фокусник вдруг. Раньше он не позволял себе подобных шуток с этим высокопарным богатеем. — Тогда сломаю то, чем коснёшься, — не поняв намёк, брюнет продолжил невозмутимо разглядывать город с высоты крыши. — Тогда уж лучше руки, — скривился Хисока, представив. — Но тебе придётся меня защищать, пока они сломаны. Ты бы спас меня, если бы я был на краю гибели? — Ты так спрашиваешь, будто надеешься услышать что-то кроме «нет». — Я бы тебя спас. С тобой весело, — Моро лучезарно улыбнулся и надкусил мороженое. — Кроме меня, никто не имеет права тебя убить. — Считаешь, что ты имеешь на это права и силы? — чуть было даже не усмехнулся такой наглости Иллуми. — Не то чтобы я хотел. Я ещё не до конца насладился тобой живым. — И почему ты думаешь, что единственный заслуживаешь этого? Я бы предпочёл умереть от кого-то с более достойной репутацией. — Ты мой. Хисока вдруг посмотрел на брюнета без улыбки, а в его жёлтых глазах будто на мгновение вспыхнуло пламя, и Золдик почувствовал, как по спине пробежались колючие мурашки, словно от холода. То был вовсе не страх, но нечто волнительное, что-то, что почему-то хотелось испытать ещё раз. — Если так, то ожидаю от тебя взамен что-нибудь настолько же ценное. *** «Почему я это вспомнил?» — задумчивый медовый взгляд упёрся в чашку в руках. Когда в комнату вошёл дворецкий с пустым инвалидными креслом, Хисока уже почти закончил пить свой кофе. Он растягивал его как только мог, иногда даже не делая глотка, а лишь прикладываясь губами к краю кружки. Моро был уверен, что его тактично попросят на выход сразу, как только чашка опустеет, а эта напускная вежливость, которую сам себе выдумал хозяин дома, не позволит выгнать фокусника раньше. — Твой кофе ещё не остыл? — внимательно наблюдал Цурэ за своим гостем. — И правда, — усмехнулся Хисока рассеянно. — Просто задумался о твоей силе. Убийственна в обе стороны, удивлён, что ты решился на столь отчаянный шаг. — Ты помог мне её выбрать, — Велер улыбнулся, абсолютно не обращая никакого внимания на то, с каким трудом престарелый дворецкий пытался поднять семидесятикилограммового парня в отключке, чтобы пересадить в кресло на колёсах. — Неужели? — Моро едва мог скрыть своё раздражение от того, как неаккуратно хватают его Иллуми, словно он какой-то мешок с картошкой, как небрежно раскидывают его волосы в попытках убрать, чтоб не мешались, и как его всегда идеально сидящая по фигуре одежда мнётся от чужих рук. — Да-да. Когда мы встретились впервые и те люди сказали тебе избавиться от меня, ты сделал по-своему. Ты отпустил меня. Просто потому что так захотел, — Велер наклонился и поставил локти на стол, сплетая перед лицом пальцы в замок. — Я не смог бы против тебя тогда продержаться и секунды. Я бы умер ещё до начала боя от одного твоего плевка. Но ты меня пощадил, потому что… не знаю, у тебя настроение хорошее было? Или, наоборот, болела голова? — мужчина усмехнулся. — Я до сих пор жив по счастливой случайности и по сей день вспоминаю те мгновения в мельчайших подробностях. На мой вопрос о том, почему ты решил меня отпустить, ты так буднично произнёс: «Для тебя ещё пока рано умирать», — и я понял, что человеческая жизнь не стоит ничего, когда ты достаточно силён, чтобы иметь власть решать, когда и кому умереть, а кого будет лучше пощадить. Ты в тот момент был для меня истинным богом, Хисока. Но для тебя это было чем-то настолько незначительным, не важнее решения, залить ли муравейник ради забавы водой или нет, что ты меня даже не сразу вспомнил, когда я тебя потом нашёл. Моро молча слушал, иногда кивая и даже улыбаясь, но, когда дворецкий наконец справился с телом Золдика, усадив его в передвижное кресло, фокусник понял, что тот лишь ждёт приказа. Надо срочно что-то придумать. Атаковать напрямик нельзя. Цурэ не отводит взгляда от Хисоки, он заметит любое его движение, а как бы ни был быстр Моро, он не быстрее самой мысли. Незаметно прицепить «жвачку» к чему-то острому и его голове, а затем сжать? Фокусник пробежался глазами по рабочему столу и не нашел ничего острее ручки. Не пойдёт. Да и рискованно, слишком велика вероятность, что Цурэ заметит и использует гё. Нужен способ, который бы сработал наверняка, иначе они с Иллуми оба трупы. — И твоя способность, по сути, сделала тебя богом, которого ты тогда увидел во мне? Так ты на это смотришь? — Так это и есть, мой друг. Стоит мне лишь подумать об этом, и я смогу вылепить игрушечного солдатика в желудке человека из железа, содержащегося в его крови. Я могу контролировать любые гормоны, могу сделать кого угодно слабоумным до конца дней, превратив мозг в кашу, могу раскрошить все кости настолько мелко, что буквально сделаю из человека кожаный мешок с органами. И для этого мне не надо знать его имя, группу крови или даже видеть, всего лишь нужно находиться в ста метрах от него. За такую силу не жалко отдать жизнь. — Ну и ну, — помотал головой Хисока. — Ты совсем не умеешь развлекаться. Самое интересное в убийстве — процесс. Неужели тебе самому не наскучило просто так убивать? В этом же нет никакого наслаждения. Ты ешь безвкусную пищу просто для того, чтобы не умереть от голода, когда в холодильнике стоит торт. — За что всегда тебя ценил, так это за прекрасные идеи, — рассмеялся Велер и окинул взглядом дворецкого, который выглядел так, будто ничего из разговора не слышал, а затем упал глазами на Золдика, и вновь его худое лицо огрубело. — И какие у тебя мысли, Хисока? — Позволь мне показать тебе, как нужно веселиться, пока он ещё жив, — великодушно предложил Моро, поднимаясь с кресла. — Что ж. Зная твой нрав, боюсь, крови будет много, так что лучше не здесь. Лимо, отвези его вниз. — А что внизу? — Сейчас увидишь, — усмехнулся Велер и тоже поднялся со своего места. *** В подвале поместья Цурэ можно было открывать целую больницу. Здесь были и операционная, и лаборатория, и палата интенсивной терапии, и какое угодно оборудование от рентгена до ИВЛ. Велер основательно подготовился умирать и явно не хотел это делать скоропостижно. — Операционную легче всего потом отмывать, давай его туда, — безразлично кинул мужчина дворецкому, что шёл впереди с брюнетом в кресле, и тот, молча кивнув, свернул в одну из открытых дверей. Хисока с Велером повернули следом, и фокусник огляделся. Всё выглядело прямо как в настоящей больнице: белые стены, огромная лампа сверху, операционный стол, отдельный небольшой столик для инструментов, несколько экранов, видимо для разных показателей и разных процедур. Наверху у самого потолка было небольшое окошко, через которое было видно, как день постепенно сменяется вечером — по всей видимости, они находились не полностью под землёй. — Если захвораю, буду знать, к кому обращаться, — улыбнулся Моро, и Цурэ рассмеялся. — С радостью помогу, если доживу, — он махнул рукой, и дворецкий, поклонившись, ушёл. — Не подсобишь? Боюсь, Лимо не осилил бы его перекладывать на стол. — Конечно. Хисока окинул взглядом Иллуми. Он уже понял, что Золдик давно очнулся, но продолжал делать вид, что без сознания. Это было верным решением, в противном случае, Велер бы вновь использовал силу на нём, и нет никаких гарантий, что это было бы что-то настолько же милосердное, как остановка сердца. Моро аккуратно подхватил брюнета на руки под хмурый взгляд Цурэ и уложил на операционный стол, складывая его конечности так, чтобы те не сваливались. К счастью, Велер не знал о способностях Золдика кроме перевоплощений, так что не заставил снять с костюма все булавки. Убить ими кого-то без нэн Иллуми вряд ли бы вышло, но мало ли, вдруг они смогут хоть как-нибудь пригодиться. — Сначала откачаю пару литров крови, — мужчина заглянул в один из ящиков и достал оттуда небольшой бутылёк с прозрачным содержимым, скорее всего, антисептиком, упаковку ватных шариков, тонкую длинную трубку и несколько пустых пакетов для, по всей видимости, забора крови. — Пару литров? Не многовато? Он ведь так может умереть до того, как мы начнём, — Хисока нахмурился, наблюдая за тем, как Цурэ берёт руку Золдика и, наскоро обработав её пропитанной спиртом ватой, протыкает вену на сгибе локтя иглой, вставляя катетер. Иллуми не мог использовать тэн для защиты сейчас, пока притворялся, что без сознания. — Более чем уверен, что для него потерять два литра не смертельно. Зато, когда очнётся, будет настолько слаб, что едва останутся силы на то, чтобы открыть глаза, — кровь начала медленно наполнять пакет, и Велер с довольной улыбкой придвинул столик для инструментов к операционному, складывая всё туда. — Это может занять время, — Моро, уже начиная нервничать, искал глазами хоть что-нибудь острое, но как назло в поле зрения не было ни одного скальпеля или пилы для вскрытия грудной клетки, а достать карты так открыто он не мог: Цурэ знает, что фокусник использует их как оружие. Как можно его убить гарантированно и мгновенно, чтоб тот не успел воспользоваться хатсу? Перерезать горло — долго, он успеет убить Хисоку, а может, и Иллуми заодно, пока теряет кровь. То же касается и любой другой раны. Нужно пронзить голову. И сделать это быстрее, чем тот заметит атаку. Но как это сделать? Любой, даже слабый пользователь нэн успеет среагировать на такое. Нет, убить его не выйдет. Нужно сбежать, как только он куда-нибудь отойдёт. — Я, конечно, могу увеличить скорость вытекания его крови, но не буду. Мне и так не слишком долго осталось, тратить на это способность я не хочу. А мы пока можем поужинать, как раз моя дочь уже должна была вернуться с занятий. Присоединишься к нам? «Отлично», — подумал было Хисока. «Как только мы уйдем, Иллу сможет сбежать. Уверен, он запомнил путь». — С радостью, — улыбнулся Моро. — Только используй, пожалуйста, свою «жвачку», чтобы приклеить его к столу. На случай, если он всё-таки очнётся, — глаз Хисоки слегка дёрнулся. — Полагаешь, стол сможет сдержать его? Он довольно силён. — Обычный стол вряд ли, но не забывай, что я богат, — ухмыльнулся Велер, внимательно вглядываясь в лицо собеседника, будто пытался что-то на нём обнаружить. — Всё моё медицинское оборудование сделано мастером нэн, пропитано его аурой и может запросто выдержать несколько атомных взрывов. Полагаю, они всё же помощнее будут, чем он. — Думаю, да, — натянуто улыбнулся Моро, подходя к столу. Он, чуть помешкав, приклеил своим хатсу сначала щиколотки Золдика, а затем взял ладонями его запястья и незаметно погладил их большими пальцами в попытке успокоить. Вряд ли это смог бы заметить хоть кто-нибудь другой, но Хисока уловил, как напряжённые черты лица слегка разгладились. — Готово. — Тогда идём, — Велер погасил свет и вышел за дверь, а фокусник напоследок очертил обеспокоенным взглядом брюнета и покинул комнату следом, прикрывая с едким скрипом стальную дверь. *** Силы покидали тело семимильными шагами. Он сказал два литра? Так много крови у Иллуми ещё не забирали даже во время тренировок в поместье. Максимум было литр восемьсот, и он отключался, никак не мог продержаться дольше, сколько бы ни пытался. Сейчас, судя по тому, что дворецкий полчаса назад снял уже третий полный пакет и поставил наполняться четвёртый, Золдик потерял уже по меньшей мере полтора литра. В глазах уже давно неисчезающие мурашки, сердце от нехватки крови в организме ускорилось уже до ста десяти ударов в минуту, появилась частая одышка, по всему телу проступила ледяная испарина, в руках и ногах развился интенсивный тремор от недостатка кислорода в мышцах, но из-за «жвачки» Хисоки они лишь мелко подрагивали на месте. — Холодно, — Иллуми сверлил пустым взглядом едва освещаемую скупым лунным светом стену напротив. За всё время, что его готовили к жизни наёмного убийцы, он множество раз пытался предположить, как же именно умрёт. Вариантов было много, но самым вероятным из них был примерно такой же. Золдик настолько часто это представлял, что в итоге даже не удивился. Хотя всё же было отчасти обидно, что это всё происходит с ним так рано. Слишком рано. С семьёй всё будет в порядке: возможно, мать немного всплакнёт, отец точно будет раздражён, ведь большинство заданий он отдавал именно Иллуми, дед только лишь тяжело вздохнёт с разочарованием, а его братья уже достаточно взрослые и не нуждаются в нём, Киллуа, скорее всего, вообще будет на седьмом небе. Почему-то именно теперь Иллуми отчётливо понимает отношение его любимого брата к нему. За семью беспокоиться не стоит. Но вот… Какая ирония. Очень хотелось сказать ему хоть пару слов на прощание. Слишком мало они виделись вне работы, Иллуми слишком мало смеялся над его глупыми шутками, они успели сделать слишком мало. Мало. Тяжёлая дверь издала противный скрежет, и по стенам разлился тёплый свет из открывшегося помещения вразрез с грузными, равнодушными шагами оттуда же. Иллуми обречённо прикрыл глаза и почему-то вдруг подумал, сможет ли он заплакать хотя бы сейчас. Наверное, он бы этого даже хотел. — Ты вспомнил, откуда тебе знакомо моё имя? — раздался громогласно голос Велера. «Он один? Где Хисока?» — подумал Иллуми и слабо дёрнул дрожащей рукой. — «Его аура ещё держится, значит, он жив. Сбежал?» Хоть он и предполагал такое развитие событий, но от этой мысли стало неприятно. Золдик не смог понять, что это за чувство. Раньше такого он не испытывал. — Джеро и Кирима Цурэ, — прошептал Иллуми из последних сил побледневшими губами. — Их убил около сорока лет назад мой дедушка. Я видел это дело, изучая семейный архив. Их заказали конкуренты, чтобы отобрать их брокерскую фирму. — Рад, что ты вспомнил, — холодные пальцы коснулись шеи брюнета, чтобы прощупать пульс. — Ого, пора бы остановиться, а то ещё впадёшь в шок. Ты мне нужен в сознании. — Ты ничего не сможешь добиться, убив меня, — Иллуми приоткрыл глаза, пытаясь разглядеть в темноте сквозь мурашки в глазах лицо Цурэ. — Это даже не будет местью. Никто по мне не будет тосковать. — О, уверен, Хисока будет, — голос улыбнулся, и Золдик раскрыл глаза шире в испуге. — Я же контролирую кровь. В принципе, я мог и не проверять твой пульс прямым контактом, но на тебя свою силу тратить как-то жалко. Разумеется, я способен чувствовать его сердцебиение, даже знаю, какие у него вырабатываются гормоны. Он тебя любит, ты знал? Волнуется. На самом деле поразительно, как такому, как ты, удалось сделать это с таким, как он. Два психопата встретили друг друга. — Где он? — попытался сглотнуть Иллуми, но во рту было сухо, как в пустыне. — О, какая отвратительная картина. Ты тоже переживаешь за него, — Велер вытащил из руки Золдика иглу и приклеил пластырем вату к уколу. — Он сидит у меня в столовой и мило беседует с моей семьёй, но не бойся, скоро я позову его сюда, дам вам время попрощаться. Мне убить сначала его, а потом тебя? Или наоборот? Выбирай. Иллуми закрыл глаза. Всё пропало. «Если он убьёт сначала Хисоку, то исчезнет «жвачка». Тогда можно будет попробовать сбежать. Хотя вероятность успеха мала, учитывая моё нынешнее физическое состояние. Если убьёт сначала меня, то более вероятно, что Хисока сможет сбежать. Хотя если он не будет знать, что его раскрыли, то он и не попытается». — Хотя погоди, — произнёс вдруг Цурэ, когда Золдик уже приоткрыл рот, чтобы ответить. — Сначала я хочу кое-что проверить. Если он попытается спасти тебя, то убью его. Если бросит тебя, то, так и быть, оставлю в живых. Можешь считать меня слабохарактерным, но он мне нравится. В конце концов, когда-то он и меня пощадил. Я даже некоторое время задумывался о том, чтобы свести его со своей дочуркой. Кто знает, может быть, получится ещё после твоей смерти. Велер усмехнулся и медленно двинулся к выходу, снова скрипя дверью. *** Хисока уже был готов вешаться. Лиерна, позабыв мигом о недавней утрате, будто приклеилась к нему, постоянно расспрашивая обо всём подряд и рассказывая что-то в ответ. Болтала без умолку. Понятно, почему ей так нравился Готаро, он мог вообще молчать, пока она говорит. Ей просто нужны чьи-то уши. Даже её матушка, что была за весь вечер немногословна, не выдержала потока бессмысленной информации и пошла в свою комнату, пока слуга убирал со стола. Хисока, разумеется, понял, что Цурэ всё знает. Он знал всё с самого начала и наблюдал за фокусником, за тем, что он будет делать. Моро с досадой заметил, как Велер активировал гё во время ужина, ведь на столе были ножи, и после этого пару раз пытался якобы отойти в уборную, чтобы пробраться в подвал, однако Цурэ всякий раз отправлял с ним дворецкого. Можно бы было, конечно, убить старика, но Хисока был уверен, что хозяин особняка следил за сердцебиением слуги или что-нибудь в таком роде. Всё же всех нюансов этих способностей выяснить не удалось пока. Если б он как-то почуял смерть дворецкого, то вполне бы мог в ту же секунду убить гостей. — А что это за рисунки у тебя на щеках? — спросила восторженно Лиерна. — Да просто для красоты, — Моро заметил в дверном проёме Цурэ и сглотнул, надеясь, что тот не убил Иллуми, когда пошёл его «проведать». — Прикольно! Тоже такие буду рисовать, — девушка хихикнула. — Хисока, можешь пока спускаться, — глава семьи зашёл в столовую и погладил дочь по тёмным волосам. — Я схожу в кабинет, забыл там телефон. Мало ли, вдруг по работе что-то важное будет. — Ничего, я не начну без тебя, — с облегчением кивнул Моро и поднялся со своего места. — А? Хисока уже уходит? — расстроенно протянула Лиерна. — Не волнуйся. Возможно, он ещё вернётся к нам, — серые глаза, не мигая, смотрели в золотые. Они оба уже давно всё поняли. «Надеюсь, что нет», — подумал про себя фокусник в ответ и направился в подвал. Сначала он шёл неспешно и расслабленно, как ходит обычно, но, спустившись, убедился для начала, что за ним никто не наблюдает, и пустился со всей своей возможной скоростью в операционную. Иллуми чуть вздрогнул, когда услышал громко распахнувшуюся дверь, и разлепил глаза, замечая едва различимый знакомый силуэт перед собой. — Хисока… — Всё хорошо, Иллу, — Моро отменил свой хатсу с конечностей брюнета и аккуратно помог ему сесть. — Ты можешь идти? — Хисока, он знает, что ты ему соврал, уходи. Если не будешь спасать меня, он тебя пощадит, — резко вертикальное положение заставило зрение на несколько секунд пропасть совсем, а шум в ушах усилиться. — Это рационально. Лучше, чтобы хоть один выжил. Это логично. Положи меня обратно, я не смогу бежать. — Иллуми, ты можешь хотя бы идти или нет? — чуть повысил голос Хисока, серьёзно глядя. Ещё никогда и ни с кем он не разговаривал так взволнованно. — Ты вообще меня слушаешь? — Да-да, я знаю, что он знает. Это неважно. Идём. Моро перекинул через шею холодную руку Золдика, поднимая его со стола, и, придерживая за талию, потащил в сторону выхода. Он бы мог просто взять его на руки, но если придётся драться, то тогда брюнет будет невыгодно спереди, а из-за сильной кровопотери он сейчас даже тэн использовать не может. — Хисока, ты делаешь глупость, — пытался передвигать ногами Иллуми. Вся комната вертелась и смешивалась в чувство тошноты. — Я всю жизнь их делаю, Иллу. Фокусник вышел из операционной и тут же замер, ощущая присутствие чужой ауры и поджимая от досады губы. Цурэ, оборвав свой зетцу, вышел из-за угла коридора, разочарованно глядя на них. — Всё-таки решил спасать, — он стал не спеша подходить ближе, и ошарашенный Хисока медленно снял с шеи руку Золдика, пока мысли с невероятной скоростью сменяли друг друга в голове. — Зачем, Хисока? Думаешь, он поступил бы так же, чтобы спасти тебя? — О, я уверен, что нет, — он аккуратно усадил Иллуми у стены, приседая на корточки перед ним, и взглянул с улыбкой, ласково погладив по щеке. — Я не настолько ценный. Верно говорят, что перед смертью за одно мгновенье перед глазами пролетают все воспоминания. Больше двадцати лет жизни за секунду отмотались назад, и Хисока теперь снова чувствовал себя жалким шестилетним мальчишкой, не способным ничего сделать. «Слабаки не вступают в бой, потому что знают, что проиграют», — вспомнилась вдруг фраза из далёкого, давно позабытого прошлого. Моро знал, что проиграет. И потому решил вступить в бой. В его жизни не было ничего, она была пуста и бессмысленна. Глупые сражения насмерть, случайный секс с кем попало и постоянное ядовитое одиночество. И только холодный, равнодушный убийца был ярким лучиком Солнца среди разрушенного мира, только ему фокусник всегда улыбался искренне, единственному ценному, что было в его унылой жизни. Миссии с брюнетом стали глотком свежего воздуха, Хисока по уши влюбился в эти встречи, сам не понял как, ждал каждую с нетерпением. Он был так рад, когда Золдик наконец согласился попробовать сладости, что купил ему Моро. Было так здорово непринуждённо болтать с ним на крыше, словно всего остального мира не существовало. Ассасин подарил ему хоть какой-то смысл просыпаться по утрам, жить ради бесед на крышах. А теперь он подарил ему самое дорогое — себя. Всего без остатка. Его милый маленький Иллуми. Как жаль, что эта встреча оказалась последней для них. — Почему ты улыбаешься, идиот? — чёрные глаза привычно не выражали ничего, но будто бы ещё сильнее, чем раньше. Словно это было полное опустошение. — Мы сейчас умрём. Оба. — Надеюсь, что не оба, — грустно усмехнулся фокусник и поднялся, поворачиваясь к Цурэ, который уже был в паре метров от них. — Помнишь, нашу первую встречу, Луми? Что за совет тогда я дал тебе? — Помню, — тихо ответил он, пытаясь скорее по привычке придумать план побега, хоть это и было невозможно в данных обстоятельствах. — Изучить противника, ход его мыслей или что-то вроде. — А, у вас трагическое прощание, — без особого восторга хмыкнул Велер и скрестил руки на груди. — Ну ладно, я милостив, подожду. — Знаешь, это единственное, что имеет значение из всего моего прошлого. Воспоминания с тобой. Думаю, хотя бы перед смертью я могу немного сопливо пооткровенничать? — усмехнулся Моро сам себе. — Наверное, я выгляжу нелепо, но… Хорошо, что я тогда пошёл следом. Я был очень рад знать тебя. Было… здорово, — Хисока повернул голову в сторону Золдика, продолжая улыбаться. — Жаль только, что мы так поздно набрались смелости. Маловато времени было у нас. Наверстай его с кем-то другим. — Что? — Иллуми нахмурился и сосредоточил взгляд, бесполезно прикованный ранее к стене, на Хисоке. — Победа не всегда бывает звёздной, — фокусник ткнул пальцем в свою щёку с нарисованной слезинкой. — Но всё же это победа, поэтому не грусти. Я того не стою. — О чём ты говоришь? — брюнет откровенно не понимал, какой выход мог найти Моро в такой ситуации, но говорил он что-то странное, будто бы собрался умирать один. Он действительно прощался. — Что ты собираешься сделать? — Цурэ напрягся. — Просто небольшой фокус, — Хисока перевёл спокойный взгляд на противника. — Иллу, когда он умрёт, сделай мне, пожалуйста, последнее одолжение, — он тяжело вздохнул, и из его тела стала исходить очень плотная, почти чёрная аура. — Подожди… — сердце брюнета непривычно ёкнуло, сжимаясь, когда Велер вдруг вспыхнул своим рэн, как спичка. — Хисока… — Беги. Внезапный всплеск. Золдика отбросило на несколько метров, и тот, прикрывая глаза рукой от яркого света, попытался разглядеть, что произошло. Велер изо всех сил махал руками, тщетно пытаясь отбиться, что-то неразборчиво кричал, а Моро, окутанный собственным непривычно тёмным нэн, исходящим от тела как будто какими-то лоскутами или языками пламени, продолжал сдавливать его голову в руках, пока не раздался характерный влажный хруст. Беспокойные руки опустились вниз, а мёртвое тело тут же обмякло, но Хисока продолжал сжимать то, что осталось от головы. На пол начали ошмётками вываливаться части мозга, глазные яблоки, отчаянно держась за ниточки нервов, повисли на уровне шеи, пока наконец не отвалились, когда у Моро получилось схлопнуть ладони до конца. Он отпустил тело, и оно безвольно рухнуло на залитый кровью пол. Иллуми, собираясь с силами, поднялся на дрожащие ноги, не веря глазам. Пошатываясь и держась рукой за стену коридора, он направился к фокуснику, разглядывая осколки черепа, торчащие из кровавой каши. — Как у тебя получилось? — Не мог позволить тебе умереть от чьей-то руки кроме моей, — Хисока повернулся к Золдику, и тот увидел, как из его носа вытекает что-то фиолетовое. — Он контролировал кровь человека, но если по моим венам течёт не кровь, то он не смог бы ничего сделать. — Что? — Я же трансформатор, я изменил химический состав своей крови «условием и клятвой». Но, боюсь, что это смертельно, — Моро вымученно улыбнулся, и из его рта начала вытекать та же фиолетовая жидкость. — Зато теперь ты в безопасности, а значит, оно того стоило. Янтарные глаза Хисоки вдруг остекленели, его улыбка померкла, и он, сперва слегка качнувшись, грузно упал без чувств рядом с трупом Цурэ. Иллуми пару секунд стоял в ступоре, пытаясь осознать произошедшее, но, наконец придя в себя, отмер и кинулся к фокуснику. — Хисока! Очнись сейчас же! — брюнет приложил пальцы к его шее и слегка облегчённо выдохнул.       Брось его, — начал вдруг собственный внутренний голос.       Послушай единственный дельный совет от него и беги. — Хисока, открой глаза, — продолжал тормошить его Иллуми.       Оставь его, ему не помочь. — Открывай свои чёртовы глаза!       Беги.