Осторожная жестокость

Девять дней до свадьбы. Ещё ни одно дело не требовало от Иллуми такой сильной концентрации и внимательности. Каждый нерв был натянут до предела, каждый нейрон в голове дрожал от непрекращающихся электрических импульсов. Права на ошибку нет. Выбор должен быть сделан. — Точно не «Медовик», — с излишней серьёзностью в голосе принял решение ассасин, сидящий за столом в столовой, после того, как около минуты сосредоточенно пережёвывал кусок пропитанного мёдом бисквита. — Слишком сытный и приторный. — Может, «Красный бархат»? — задумчиво предложил обнажённый по пояс Моро, что сидел рядом, листая в своём мобильном варианты начинок для свадебного торта. — А если ещё и вишнёвую прослойку сделать, разрез будет напоминать расчленение, — заулыбался он довольно. Вокруг волшебника без остановки крутилась молодая девушка с веснушчатым лицом и убранными в пучок каштановыми волосами — очередной нэн-целитель, уже девятый по счёту за последние шесть дней. Ранения Хисоки оказались несколько серьёзнее, чем тот мог предположить. Первые из лекарей, специализирующиеся на травматологии и хирургии, даже подчеркнули поразительную живучесть своего пациента. Но несмотря на своё состояние, Моро упорно отказывался звать на выручку Мачи, хоть Иллуми сам ему сказал, что не против и более того рекомендует её позвать, ведь её работа объективно куда эффективнее и способна заменить услуги семи из этих девяти целителей. Однако Хисока был непреклонен и ни в какую не хотел приглашать недобывшую недодевушку в дом своего будущего мужа, а уж тем более раздеваться перед ней, пусть даже только ради лечения. К счастью, все повреждения были исправимы и без Мачи, пусть на это и ушло больше времени. Даже можно бы было обойтись и без восьмого и девятого врачей — стоматолога и косметолога — но Моро настоял на удалении любых проявлений недавнего сражения. Конечно же, ему хотелось быть красивым на собственной свадьбе и в принципе всегда, к тому же с неполным набором зубов было не слишком удобно есть твёрдую пищу. И вот косметолог уже второй час проводила над торсом фокусника какие-то кропотливые манипуляции диковинными инструментами, созданными из её нэн, медленно, но верно устраняя с молочно-бледной кожи покрывшиеся струпьями ожоги и частично залеченные другими лекарями раны, от которых остались шрамы. — Нет, мне не нравится «Красный бархат», он пустой и ничем не примечательный. Кроме цвета, в бисквите нет ничего особенного, — Иллуми плавно отодвинул от себя блюдце с «Медовиком» к другим отсеянным вариантам. — Попробуй этот. На данный момент мой фаворит, — Хисока потянулся чуть вперёд, чтобы достать до нужной тарелочки, и придвинул её к жениху, отчего сконцентрированная на процедуре девушка недовольно цокнула. — Хисока, вы можете не двигаться? — ответила целитель на вопросительный взгляд пациента. — Если процесс репликации заденет здоровые клетки кожи, у вас может развиться меланома. — Уверен, как профи, ты этого не допустишь, Мишель, — лучезарно улыбнулся Моро, послушно замирая. — Это чернослив? — попытался приглядеться к начинке Золдик перед дегустацией. — Чернослив и грецкий орех, обожаю это сочетание, — кивнул фокусник расслабленно. — Хотя морковный с сырным кремом тоже весьма неплох. — Соглашусь, морковный мне тоже понравился, — брюнет отломал от торта кусочек и положил в рот, начиная пережёвывать с такой дотошностью, словно искал на языке крохотную песчинку. В следующую секунду как по будильнику затрезвонил мобильный Иллуми, лежащий на столе, и убийца кинул ленивый взгляд на экран, тут же переставая жевать. Входящий был от отца. С того дня они ещё так и не общались. Даже на дирижабле после пробуждения брюнета не обменялись ни словом и молча разъехались. Зачем он теперь-то звонит? Иллуми полагал, что всё ясно дал понять. «Вновь собирается вымаливать прощения?» — Я возьму, ты не против? Вдруг это важно, — заметив ступор партнёра, Моро аккуратно протянул руку к устройству, стараясь не шевелиться корпусом, на что ассасин оторвал взгляд от экрана, безразлично уводя его в сторону, и продолжил двигать челюстями, будто не замечая вызов. — Ладненько, — воспринимая этот ответ как положительный, Хисока поднял телефон и прислонил к уху. — Доброе утро, папа-Золдик. Как ваша рука? — Хисока? Здравствуй, рука срослась, спасибо, — раздалось из трубки негромко. — Ваши отец и супруга уже в пути? Они обещали помочь нам сегодня составить меню. — Да, недавно уехали. А где Иллуми? — О, простите, Иллу не может ответить, его миленький ротик сейчас немного занят… — наигранно томно вздыхая в микрофон, ехидно заулыбался фокусник, слушая возмущённое молчание через динамик, хотя Иллуми на это двусмысленное высказывание не отреагировал вовсе — видимо, слишком сильно задумался о вкусе десерта. — Я лучше перезвоню, — раздражённо отозвался Сильва. — Нет-нет, ещё совсем немного… — протянул с придыханием Хисока, едва сдерживая смешки. — Глотай, малыш. Только Иллуми услышал эту фразу, он тут же сделал громкий рефлекторный глоток и слегка порозовел кончиками ушей, удивлённо раскрывая глаза чуть шире. Даже оплот сдержанности и спокойствия, сама целительница покосилась на брюнета с приподнятой бровью, но тактично промолчала, решая не лезть не в своё дело. До этого момента ассасин и не замечал, что Хисока успел натренировать его неосознанно выполнять эту команду, и на мгновение стало стыдно: сколько ещё таких команд знает убийца? Апорт? Фас? К ноге? — Всё проглотил? — заулыбался хитро фокусник, наблюдая лёгкую растерянность на лице партнёра, и тот слабо кивнул, опуская глаза смущённо. — Умница, какой послушный мальчик, просто прелесть. Румянец проступил на щеках Иллуми сильнее, а дыхание на мгновение перехватило от прозвучавшей похвалы, и ассасин поражённо замер, слегка изгибая бровь собственной реакции. — Господи, надеюсь, он ест… — угрюмо послышалось в динамике телефона. — Пожалуйста, Хисока, скажи, что мой сын сейчас ел. — Мы выбираем тортик на свадьбу. А вы о чём подумали? — позабавленно усмехнулся Моро в трубку. — Слава богу… Погоди, торт? Иллуми ест торт? — О, вы удивитесь, какой он сладкоежка. Почти уверен, что на свадьбе гостям не достанется ни кусочка. — Вкусный, но суховат, — вынес вердикт брюнет, с деланно невозмутимым видом отодвигая тарелку в сторону. — Я бы хотел что-нибудь с кремом или вареньем. — Значит, пока лидирует морковный, — кивнул Хисока. — Ты не мог бы дать трубку Иллуми? Я хотел с ним поговорить, — попросил деликатно Сильва своего неожиданного собеседника. — Без проблем. Иллу? Моро отнял телефон от уха и протянул жениху, но тот сразу поднялся со своего места и вышел из комнаты, не обронив ни слова, будто вспомнил о каком-то неотложном деле. Так и разглядывая теперь уже пустующий стул напротив, Хисока помолчал несколько секунд, не меняя позы, но всё же снова прильнул к динамику, вздыхая. — Он отошёл. — Отошёл? — Да. Просто ушёл, — безразлично пожал плечом фокусник. — Ясно… В таком случае, Хисока, я могу попросить тебя об одолжении? — А я могу его услышать, прежде чем дать ответ? — Попробуй уговорить Иллуми позвать меня на вашу свадьбу. Я не прощу себя, если не буду присутствовать на ней. Согласен на любые условия, которые он поставит, — голос на другой стороне казался таким тоскливым и скорбным, что даже сам Моро чуть было не дал слабину. — И что я буду с этого иметь? — пересиливая никчёмную жалость, Хисока не терял свой привычный задор. — Не думал, что ты настолько корыстен. Я прошу тебя как близкого человека и члена семьи, — просочились через динамик нотки осуждения. — Не сочтите за грубость, но одолжение предполагает долг, вы сами так выразились. Моей личной заинтересованности в вашем присутствии на свадьбе нет, так что вам необходимо мотивировать меня встать на вашу сторону в этом вопросе, чтобы я старался лучше, — пояснил фокусник серьёзно, хотя, конечно, просто хотел немного поиздеваться. — Вы сами прекрасно знаете, насколько ваш сын упёртый, так что будет сложно заставить его поменять столь категоричное решение. Без должной мотивации я с этим, боюсь, не справлюсь. — Ладно. Проси что угодно, — сдался мужчина. — Другое дело, дайте-ка подумать, — на лице Хисоки расположились довольный прищур и хищная улыбка, что девушка, кропотливо трудящаяся над внешним видом кожи пациента, непроизвольно поёжилась. Хоть Мишель работает на него не первый год, но привыкнуть к Моро у целительницы никак не получалось. Каждую их встречу она ощущала себя его заложницей, которой тот сохраняет жизнь только из-за её редкого таланта. Волшебник был всегда вежлив с ней, достойно платил за старания и никогда даже не пытался угрожать или тем более нападать, однако, каким бы приятным ни было его заученное притворство, от этой коварной улыбки девушке было до мурашек некомфортно. Эта противоестественная улыбка, порождённая безграничным стремлением давить в пальцах жизнь, ломать её словно имбирный пряник до мелких крошек, отторгала до чувства тошноты. Люди не должны уметь так улыбаться. Люди, скорее всего, и не умеют. Но вдруг, когда Хисока уже раскрыл было рот, чтобы озвучить пожелание, он отчего-то застыл, не произнеся ни слова и как-то загадочно щурясь. Улыбка постепенно начала стираться с его лица, пухлые губы нерешительно дрогнули в попытке что-то наконец сказать, но фокусник будто пытался оценить весомость своего пожелания и не мог определиться, стоит ли оно того, лишь задумчиво постукивал кончиком острого ногтя по крышке телефона. Сначала Моро хотел заставить Сильву покукарекать или сделать себе девичьи хвостики и прислать фото — мелочь, но забавно — однако довольно скоро до понимания дошла вся глобальность фразы: «Проси что угодно». Такую возможность нельзя потратить напрасно. — Мою просьбу вам предстоит выполнить не сразу, — заговорил он в конце концов. — И что это значит? — отозвался напряжённый голос. Пока фокусник думал над своим желанием, Сильва успел предположить наихудшие из возможных вариантов и уже чувствовал, как всегда стабильное кровяное давление стало постепенно расти. — Я хочу, чтобы вы отпраздновали День рождения Иллуми в этом году, — решил в конце концов Хисока, вгоняя в ступор и будущего свата, и целительницу, которая ожидала от волшебника какого-нибудь гораздо более жестокого желания. — Что? — растерянно переспросил Золдик. — Устройте ему полноценный праздник с шариками, свечками в торте и подарками, — заулыбался довольный своей идеей Моро. — Хисока, в нашей семье это не принято. Зачем тебе вообще? — Таково моё желание, я не должен его объяснять, — пожал плечами волшебник, отчего целительница вновь упрекающе цокнула себе под нос на эти лишние движения. — Ты хоть представляешь, как тяжело собрать всех Золдиков в одном месте даже по важному поводу? Я уже не говорю о том, что это будет выглядеть глупо в глазах остальных членов семьи, я выставлю и себя, и Иллуми посмешищем, — заворчал Сильва недовольно. — Не отлынивайте. Будем честны, это же очень безобидное желание, вы наверняка ожидали от меня чего похуже. Уверены, что мне стоит передумать? — хитро сощурился Хисока, будто бы его ехидную усмешку можно было увидеть через разговор. — А ведь я изначально мог просто отказаться, но делаю одолжение и великодушно позволяю вам меня уговорить, так что будьте ответственнее. От ваших стараний зависит ваше присутствие на свадьбе сына, которая может оказаться для вас единственным шансом исправить ваши отношения. Обещайте, что устроите Иллу приятный сюрприз на его День рождения, иначе можете забыть о том, что я буду вам помогать, — Моро на несколько секунд замолчал, разрешая собеседнику обдумать услышанное в тишине и уже заранее зная итог. — Так что? Вы даёте мне своё нерушимое слово? — Да… — побеждённо вздохнул Сильва в трубку. — Что «да»? — решил на всякий случай уточнить Хисока, чтобы не дать главе семьи теоретической возможности впоследствии сослаться на недопонимание. Кому, как не лжецу, знать о том, где он может быть обманут? — В этом году мы отметим День рождения Иллуми, обещаю, — понял намёк мужчина. — Вот и чудно! Я замолвлю за вас словечко перед Иллу, — добродушно улыбнулся Моро. — После такого ты должен его на коленях умолять. — На коленях я с ним делаю другие вещи, — золотые глаза озорно блеснули, и радостная улыбка моментально переродилась в пошлую. — Нет, Хисока, не смей. Не вздумай, слышишь меня? — уже привыкший к постоянным провокациям Сильва запротестовал намерению фокусника. — Беру в рот, — облизнувшись, своевольно проигнорировал этот протест Хисока, вгоняя в краску и девушку, и, вероятно, собеседника. — Да Господи Боже! — прикрикнул мужчина и в следующий момент гневно бросил трубку. *** Одна неделя до свадьбы. Спустя два дня Хисока всё-таки смог уговорить Иллуми позволить его отцу присутствовать на их свадьбе и на подготовке к ней с единственным условием, что тот не будет пытаться заговорить с сыном об их отношениях. Не то чтобы он уговаривал его, скорее пользовался некоторыми уловками, за основу которых взял такую уважаемую любовником логику, и слегка, совсем немного манипулировал им из чистых побуждений. На самом деле, даже если бы не тот телефонный разговор, Хисока всё равно сделал бы это, разве что, может, чуть позже, непосредственно перед свадьбой. Чувства главы семьи для Моро не значили ровным счётом ничего, несмотря на спонтанное примирение с ним, но фокусник был уверен, что Иллуми, пусть сейчас он это отрицает, впоследствии будет сильно жалеть о том, что не позволил отцу присутствовать на таком важном событии, которое в жизни любого Золдика случается лишь однажды. Поэтому, чтобы помочь любимому в будущем, Хисоке вынужденно приходилось помогать его отцу сейчас. Оставались финальные приготовления, заключающиеся в итоговых штрихах и исправлениях. В доме будущих молодожёнов каждый день велись какие-то обсуждения, мелкие споры, выносились важные и не очень решения, и чем ближе было мероприятие, тем больше здесь с каждым днём становилось Золдиков по какой-то неясной для хозяев причине. Каждый объяснял своё присутствие по-разному, но, по сути, цель у всех была так или иначе с чем-то помочь в подготовке, хотя никто никого из них об этом не просил. Киллуа с Аллукой так и вовсе временно заселились к Иллуми с Хисокой до самого праздника, хотя, впрочем, против них те не особо возражали. Однако их заселение могло повлечь за собой определённые последствия, учитывая, что Кикио также была нередким гостем в преддверии праздника. Было наивно уповать на её материнские чувства и совестливость, поэтому примирение Иллуми с отцом было очень даже своевременным: чтобы исключить конфликты и вполне возможные нападения, по просьбе брюнета глава семьи ввёл мораторий на сражения в доме старшего сына, официально закрепляя за этим местом нейтральную территорию, гарантирующую неприкосновенность любому званому гостю. Хотя, судя по всему, такие предосторожности в итоге оказались излишни в связи со сменой приоритетов первой леди семьи. Чёрные глаза Кикио, сидящей на пыльно-голубом диване, с особой дотошностью очерчивали маячащий по гостиной комнате силуэт Моро. Ей даже пришлось снять шлем, чтобы не упустить ни малейшей детали через экран. Она бессмысленно ковыряла десертной вилкой кусок предложенного на дегустацию потенциального свадебного торта уже пять минут, превращая корж в разбросанные по тарелке крошки, пока Хисока, не замечая ничего вокруг, носился от одного образца ткани для будущих скатертей к другому, периодически отбрасывая какие-то из них на пол сгоряча, но через некоторое время поднимая обратно, чтобы подумать ещё раз. Вот фокусник в очередной раз подобрал с паркета кусочек ткани, грациозно наклонившись за ним, и Кикио чуть было не подавилась слюной, пару раз прокашлявшись, за чем в высшей степени раздражённо пронаблюдал Сильва, сидящий в кресле рядом. — Кикио, ты попробовала торт? — наконец подал голос глава семьи, нервно стуча пальцами по подлокотнику. — Очень сочный… — промямлила она, ни на миг не отрывая глаз от низко посаженных и неприлично коротких серых шорт Хисоки, обтягивающих каждый мельчайший изгиб его подтянутого тела. — Не слишком много шоколада? — Сильва кинул ревностный взгляд на волшебника. — В самый раз… — женщина медленно облизнула губы, продолжая бестолково водить вилкой по тарелке. — Кикио, там нет шоколада, это ягодный торт, — скептично оглядел супругу Золдик. — Спереди тоже замечательно… — та залилась румянцем пуще прежнего, когда Моро, разочарованно вздохнув, повернулся лицом к гостям и снова отбросил на пол только что поднятый лоскут, вместо этого хватая следующий со стола. Его светло-сиреневая футболка выглядела не менее тесной на его рельефном торсе и едва дотягивалась до пояса шорт, опасно расположенного по самому низу живота, что, если бы фокусник не избавлялся от волос на теле с выверенной регулярностью, гости гарантированно заметили бы светло-рыжую дорожку от его паха. Впрочем, выраженные венки, тянущиеся вверх из-под пояса, так или иначе всё равно были видны сквозь молочную кожу. — Иллуми, может, ты сделаешь с этим что-нибудь? — Сильва раздражённо обратился взглядом к сыну, что ни слова ещё не произнёс с тех пор, как Моро зашёл в комнату. Нетипично расслабленно откинувшись на спинку, Иллуми сидел на диване рядом с Кикио и должен был изучать брошюру с вариантами дизайна для того же торта, однако брюнет застопорился на первой же открытой странице и даже не пытался сделать вид, что что-то выбирает. Вместо этого, вальяжно сложив ногу на ногу, а руку — на подлокотник, он неприкрыто пялился на своего жениха, пожирая взглядом и слегка покусывая губы, хотя и не проявлял каких-либо отчётливых эмоций по привычке. — Ясно… — удручённо повёл бровью глава семьи, бегая глазами от томно вздыхающей жены к зависшему в прострации сыну. — Хисока, я понимаю, что вы с Иллуми в этом доме хозяева и ты можешь одеваться здесь так, как захочешь, но тебе не кажется, что этот твой домашний наряд чересчур… экстравагантен и неуместен для глаз родителей твоего будущего мужа? — Разве? — Моро с искренним удивлением посмотрел вниз, чтобы оглядеть себя. — Я почти вижу очертания твоих гениталий, — брезгливо дёрнул носогубной складкой Сильва. — Так не смотрите туда, они не для вас, — усмехнувшись, пожал плечами Хисока, продолжая невозмутимо перебирать ткань на столе. — Сегодня довольно жарко, даже кондиционеры не справляются. В этой одежде мне комфортно. Или вы бы предпочли, чтобы я был в юбочке? — Моро, расплывшись в ехидной улыбке, кокетливо подмигнул свату, на что тот, растерявшись, только и смог возмущённо вскинуть брови. — Обычно я надеваю её для Иллу в спальне, если вы понимаете, о чём я, но, так и быть, готов сделать для вас исключение. Однако должен предупредить, она настолько же короткая, — Хисока соблазнительно провёл кончиком ногтя по кромке шорт на ягодице, визуально помечая длину, и Кикио с Иллуми синхронно вздохнули чуть громче обычного, пока Сильва медленно закипал от всех этих провокаций. Не сказать, что фокусник лукавил, но отчасти он оделся сегодня так не только ради собственного удобства, но и для Иллуми. Во-первых, у них снова уже несколько дней не было секса сначала из-за опасных ранений Хисоки и целой кучи утомительных предсвадебных дел, а затем и из-за вездесущих родственников, сбивающих весь настрой своим постоянным присутствием в доме, так что захотелось ненавязчиво напомнить брюнету о таком пьянящем чувстве, как влечение. Во-вторых, с минуты на минуту должен был приехать не самый желанный для Иллуми гость, чья фамилия отличалась от подавляющего большинства, поэтому Хисока всеми силами пытался хотя бы отчасти улучшить настроение любовника и таким образом отвлечь его от ожидания неизбежного. — Не зуди, Сильва, — вставил своё слово Зено, что уже пару минут стоял у входной арки, прислонившись к стене, и с неоднозначной полуулыбкой оглядывал фокусника, всем своим видом олицетворяя фразу: «Вот был бы я моложе…» — и всё то, что следует за ней. — Удобно человеку в шортах, чего ты прицепился? Что естественно, то не безобразно. — Отец, и ты туда же? — ещё сильнее нахмурился угнетённый глава семьи. — Я что, единственный в этом доме, кто не озабочен шортами Хисоки? — Напиши это на своих визитках, высоконравственный какой нашёлся, — саркастично усмехнулся дед. — Дорогой, может, тоже возьмёшь себе такие шорты? — ненавязчиво попросила Кикио и переметнулась глазами к бёдрам мужа, представляя на них предложенный элемент одежды в своей фантазии. — Исключено, — строго скрестил на груди руки Сильва. — А стоило бы, — хмыкнул Хисока, позабавленно наблюдая краем глаза приклеенный к себе поплывший взгляд жениха, совершенно выпавшего из реальности. Брюнет, вероятно, даже не полностью осознавал, как сильно на него влияет отсутствие регулярной близости, ставшей привычной. — В отношениях очень важно приятно удивлять партнёра, прислушиваться к нему и оставаться для него желанным. Иначе даже не представляю, как вы собираетесь оправдывать свои пять минут. — Ты на что намекаешь?.. — возмутился мужчина, вопросительно поглядывая на Кикио, а та сразу же непричастно отвела взгляд в сторону. — На то, что вам было бы неплохо увеличить дистанцию совместной «пробежки», если можно так выразиться, — заулыбался Моро, снова многозначительно подмигивая Сильве. — Даже у нас с Иллу уходит хотя бы минут двадцать, чтобы пересечь финишную прямую, а прекрасному полу с этим гораздо сложнее, порой и часа недостаточно, — внимательно разглядывая оставшиеся на столике три куска ткани, фокусник говорил так спокойно и непринуждённо, словно речь и правда была о пробежке. Вероятно, если бы Иллуми был в состоянии трезво оценивать услышанное, наверняка остановил бы любовника от дискуссии на такую щепетильную для родителей тему, которая его не касалась, но брюнет погрузился в такой глубокий транс, что, если бы не его хищно скользящие вслед за Хисокой зрачки, можно бы было подумать, что он вообще уснул с раскрытыми веками. — Вы же не станете заваривать чай в холодной воде, верно? Сначала её нужно довести до нужной температуры, чтобы чайные листья раскрылись должным образом. — Что? При чём здесь чай? — совсем потерял нить разговора глава семьи и уже не был уверен, правильно ли всё понимает. — Научи́тесь разогревать воду перед чайной церемонией, папа-Золдик, и тогда, возможно, супруга перестанет заглядываться на других мужчин и начнёт смотреть на вас так же, — Моро слегка кивнул с ухмылкой в сторону Иллуми, который вообще не моргал и, казалось, даже дышал через раз. — Уверен, Кикио очень хочется насладиться с вами ароматным и насыщенным чаем, который ей понравится, но вы каждый раз за пять минут в одиночку выпиваете безвкусную холодную воду с бестолково брошенной туда заваркой. Немного растерянно переглянувшись с женой, Сильва вдруг понял глубинный подтекст слов волшебника, приподнимая брови в прозрении свыше, когда Кикио, неловко опуская взгляд и смущённо улыбаясь, коротко кивнула мужу в подтверждение сказанного Хисокой. Пока супруги молча общались между собой в попытках установить телепатическую связь, Моро, наконец решившись, взял в руки со стола один из лоскутов и подошёл к подвисшему в прострации партнёру, смахивая в сторону раскрытый на первой странице буклет с его ног, а затем беззастенчиво присел к нему на колени, что тот слегка вздрогнул, сглатывая вязкую слюну и всё же приходя в себя. — Я выбрал эту, малыш, — ласково улыбнулся Моро, встречая более-менее осознанный взгляд Иллуми, и покрутил тряпочкой у его лица. — Хорошо… — выдохнул брюнет, аккуратно приобнимая жениха за талию и вообще не замечая никого вокруг, как если бы чужое присутствие в одночасье перестало быть хоть сколько-то значимым. — Тебе нравится? — фокусник слегка прикусил нижнюю губу, улыбаясь чуть шире, и прижался ближе, нежно поглаживая мягкой белоснежной тканью щёку убийцы. — Да, хороший материал для… — Иллуми на пару секунд замолк, кидая мимолётный взгляд, полный сомнений, на образец у своей щеки. — …для штор? — Скатертей, — кивнул снисходительно Хисока, обвивая второй рукой брюнета за шею. — Верно, — не придал тот особой ценности предназначению ткани, задерживаясь зрачками на пухлых изогнутых губах напротив. — Выберешь для нас красивый тортик? — Моро отнял лоскут от лица любовника и поднял с дивана несправедливо проигнорированный буклет, кокетливо прикусывая уголок его тонкого переплёта. — Да, конечно… — Иллуми послушно забрал каталог из ладони фокусника, так и не отрывая взгляда от его губ, и непроизвольно спустился второй рукой, которой обнимал жениха, от его талии немного ниже, оглаживая тазовую косточку, выглядывающую из-под пояса шорт. — Спасибо, любовь моя, — будто бы удостаивая награды, Хисока притянулся к Золдику и разделил с ним невинно нежный поцелуй, игнорируя оторопевшие взгляды старшего поколения. Не сказать, что Сильве понравилось наблюдать со стороны за этими слащавыми заигрываниями парней, но стоило отдать Моро должное: тот определённо знал, о чём говорил, и действительно умел «разогреть» партнёра, хоть это и было сейчас совершенно не к месту. Глава семьи никогда прежде не видел всегда хладнокровного и здравомыслящего сына таким несобранным, растерявшимся и добровольно беспомощным, как и не подозревал, что есть в этом мире хоть что-то, что может завоевать всё внимание Иллуми целиком и полностью, не позволяя сконцентрироваться хоть на чём-нибудь ещё, отчего тот даже совсем позабыл о своих родителях, сидящих буквально на расстоянии вытянутой руки. Брюнет был настолько заворожён, а его тёмные глаза парадоксально светились таким теплом, что казалось, сто́ит только сейчас Хисоке попросить — Иллуми без каких-либо возражений сделает всё. Кикио не смотрела так на мужа ни разу за тридцать лет брака, и внезапно для себя Сильва понял, что непременно хочет увидеть от неё такой взгляд. — Кхм… — прочистил горло он, прерывая тишину, повисшую во время затянувшегося поцелуя, когда пальцы брюнета сами по себе соскользнули самыми кончиками под ткань коротких шорт, словно намереваясь поскорее стянуть их. — Хисока, мы можем потом как-нибудь обсудить подробнее способы… «подогрева воды»? Вижу, ты с этим справляешься без особых усилий. — Да как-то само получается, — Моро нехотя отстранился и, ласково улыбаясь жениху, погладил его по щеке. — Я правильно понял, что мой отец сейчас попросил тебя научить его греть воду? — непонятливо изогнул бровь Иллуми, коротко облизнув влажные от чужой слюны губы. — У тебя она уже закипает вот здесь, так ведь? — прошептал Хисока интимно, опуская одну ладонь на ощутимый бугорок, ранее скрываемый тёмным цветом брюк манипулятора, и тот слегка ухмыльнулся, игнорируя зарумянившиеся лица родителей, что сразу же почти синхронно отвели свои взгляды куда-то в сторону. — Постарайся, чтобы это местечко не остыло до вечера, устроим чаепитие, давно не пробовал твой молочный улун. — Это явно какая-то метафора, но я её не понимаю, — честно признался брюнет, приличия ради убирая с себя чужую руку и прикрывая пах брошюрой. — Что значит «молочный улун»? Хитро усмехнувшись, Моро наклонился к уху любовника и очень вкрадчиво и тихо что-то зашептал, отчего спустя несколько секунд Иллуми скоропостижно покраснел до кончиков ушей и напряжённо поелозил на месте, поправляя брюки и всеми силами пытаясь сохранить бесстрастное выражение лица, хотя выглядело это скорее комично: брюнет напоминал восьмиклассника, которому соседка по парте предложила отсосать на перемене в кабинке туалета. — Ну и ну, — Зено вскинул брови и раскрыл веки чуть шире, непроизвольно улавливая отдельные обрывки фраз своим чутким слухом. — В моё время чаепития были скромнее. — Метафора ясна? — Хисока, щёки которого тоже слегка порозовели в предвкушении сказанного, отстранился от любовника с порнографически пошлой улыбкой, а тот, напоминая робота-андроида, у которого замкнулись какие-то микросхемы от перегрева, с непробиваемо каменным лицом бегал глазами перед собой, не понимая, как себя вести. — Что он такого сказал? — удивилась Кикио такой странной реакции чрезмерно румяного сына. — Ты не хочешь этого знать, — Сильва аж брезгливо сморщился и лицом, и всем своим телом от ненамеренно услышанного, сгорая со стыда на месте. — Никогда больше не смогу пить молочный улун. — Не надо было подслушивать, — наигранно осуждающе покачал головой Хисока и поднялся с коленей перевозбуждённого любовника. — Фу, мерзость! — воскликнул как раз вовремя вошедший в гостиную Киллуа, стараясь прикрыть своей ладонью фигуру Моро перед глазами. — Хисока, извращенец, ты чё в трусах тут расхаживаешь?! — Какое счастье, я не единственный, кто против, — вздохнул Сильва облегчённо. — Это просто шортики, — вскинул брови фокусник. — Здесь, вообще-то, девочка живёт, оденься нормально! — гневно нахмурился мальчик, прикрикнув. — Я думал, она играет с миниатюрным Иллу наверху, — Моро задумчиво приложил палец к губам. — А если они вдруг спустятся вниз?! Каллуто тоже нафиг не надо на твои шары пялиться! — эмоционально жестикулируя перед собой руками, наследник против воли случайно всё-таки разглядел всю прелесть шорт фокусника и сморщил нос в отвращении, ненамеренно вспоминая увиденное на Острове Жадности. — Ох, яблочко от яблони… — закатил глаза Моро семейному занудству Золдиков и, плавно виляя бёдрами, неспешно направился к лестнице наверх, чтобы всё-таки переодеться. Стоящий рядом с насупившимся наследником Зено строго взглянул на внука и треснул ему неслабый подзатыльник, отчего Киллуа, не ожидавший этого, сделал непроизвольный шаг вперёд, чтобы не потерять равновесие. — Эй! — воскликнул тот, возмущённо глядя на старика. — Чего расшумелся? Тебя и без этого прекрасно слышно. Хочешь деда глухим оставить под старость лет? Потирая место удара и что-то про себя бурча, мальчик прошёл дальше в комнату и остановился около дивана, натыкаясь недоумевающим взглядом на застывшего неподвижно старшего брата, бескомпромиссно тёмные глаза которого в конце концов расфокусированно замерли в одной точке, а рдеющие щёки продолжали пылать непривычным для фарфорового лица цветом. — Кто сломал Иллуми? — наклонил голову в вопросе младший. — Сын? — окликнул брюнета Сильва, и тот медленно повернул голову к отцу, глядя на него всё так же рассредоточенно. — Может, всё-таки выберешь дизайн для вашего с Хисокой торта на свадьбу? Это нужно вам, а не мне. — Хорошо… — Иллуми будто в приступе лунатизма поднял буклет, которым до этого прикрывал ширинку, и Киллуа слегка порозовел, непроизвольно падая глазами на брюки брата. — Мы… будем делать вид, что всё норм? — мальчик приподнял бровь, неловко глядя на отца. — Да, — процедил тот, намеренно фиксируя взгляд на наследнике, чтобы не видеть то, чего так смутился подросток. — Что-то не так? — подал голос Иллуми, не спеша листая страницы. — Нет-нет, всё окей, — мотнул головой Киллуа и сел во второе кресло, недоуменно разглядывая раскиданные по полу платочки. — Брат, тебе самому нормально от того, что твой мужик так одевается? — А как я должен себя чувствовать? — монотонно уточнил брюнет, не отрывая глаз от фотографий. — Ну, как минимум ревновать. Мне парни вообще не нравятся, но даже я считаю, что Хисока объективно довольно красивый, хоть и придурок. Не думал о том, что на него и другие люди могут слюнки пускать? — Неужели было так заметно?! — воскликнула Кикио, покрываясь румянцем, на что Киллуа удивлённо и сконфуженно вскинул брови, склоняя голову в немом вопросе. — Он волен выбирать себе ту одежду, которая ему нравится. Я не могу и не хочу запрещать ему это, — спокойно ответил Иллуми, не придавая особого значения этому обсуждению. — Я в его верности уверен, Хисока бы не стал мне изменять, потому что, кроме меня, его никто не смог бы удовлетворить, и он это знает. Ну а то, что на него, как ты выразился, «пускают слюнки», даже льстит, хотя я немного раздражаюсь, когда он уходит в подобном виде куда-то без меня, — брюнет всё-таки поднял глаза, сдвигая брови к переносице от возникшего в памяти воспоминания, в котором фокусник, собираясь навестить свои апартаменты в Небесной Башне и обновить счётчик выигранных там сражений, покинул дом в чересчур откровенном костюме. Наверняка фотографии того наряда Хисоки гуляли по Арене ещё очень долго, и совсем не хотелось думать о том, что могли делать другие постояльцы и зрители, глядя на них. — Я хочу, чтобы люди понимали, кому повезло обладать Хисокой, кому он принадлежит. Так что, если я рядом, может хоть голым ходить. Скорее всего, он сейчас так для меня и оделся: у нас не было секса семь дней. — Эм… ладно. Мне необязательно было это знать, — растерянно почесал висок наследник, не понимая, что делать с полученной информацией. — Всего семь? — Кикио склонила голову, силясь понять, что не так в этой цифре. Брюнет слегка вскинул брови в удивлении, перебежал зрачками от матери к отцу и обратно, убеждаясь, что сказанное не было шуткой, а затем, помотав головой так, словно смотрел на безнадёжно больных, вернулся к разглядыванию фотографий тортов с непринуждённым видом, решая промолчать. — Иллуми, — вздохнул недовольно Сильва, хмуро прикрывая глаза. — Понимаю, что ты всё ещё злишься на меня, но, пожалуйста, не говори нам о вашем с Хисокой сексе и попроси его не приставать к тебе при нас. Это неуместно и уже выходит за все возможные рамки. Складывается впечатление, будто секс — единственное, на чём держатся ваши отношения, и никаких других общих занятий у вас не бывает. — У нас много совместных интересов и увлечений, но интимная близость — довольно важный аспект в наших нынешних отношениях. Нам нравится заниматься сексом, и у нас полностью совпадают аппетиты, в этом нет ничего предосудительного. Напротив, я читал, что романтические отношения обречены на провал, если один из партнёров или оба остаются сексуально неудовлетворены, — Иллуми не сдержался снова кинуть быстрый взгляд на мать, однако почти тут же одёрнул себя. Хоть Сильва и заметил этот унизительный невербальный намёк сына, решил промолчать, чтобы не развивать эту тему по новой. Когда её затрагивал Хисока, он хотя бы был тактичен и учтив, не проявлял никакого пренебрежения, даже использовал метафоры, чтобы не выражаться прямо, и в целом выглядел как человек, который действительно хочет помочь, а не поглумиться, но вот Иллуми особой политкорректностью никогда не отличался, так что было проще проигнорировать его неозвученное замечание. Вероятно, парень даже сам понимал, что может случайно спровоцировать конфликт своей излишней прямолинейностью, а потому ничего конкретного не сказал и не стал переходить на личности. — Я не говорю, что это плохо, просто прошу не посвящать нас в детали, — Сильва неуютно повёл плечом, слегка морщась. — Я испытываю почти физический дискомфорт от того, что в подробностях знаю, чем вы сегодня займётесь вечером. Мне и так тошно от того, что я это видел. Зено с Кикио одновременно взглянули на главу семьи с возмущённым негодованием и немым, но очень громким вопросом в глазах, а Киллуа безучастно увёл взгляд к потолку, полагая, что речь идёт про тот случай в столовой. О подобном, разумеется, совершенно не хотелось распространяться остальным родственникам. — Потому что мы оба парни? — досмотрев буклет до конца, Иллуми пролистал на несколько страниц обратно и стал подробнее рассматривать фото двухэтажного торта с множеством розочек из белого шоколада. — Нет, не в этом дело, — слегка мотнул головой Сильва, вздыхая. — Из-за того, что мы с тобой кровно связаны? — сделал другое предположение брюнет, представляя, как бы выглядел торт, если б розы на нём были алыми. Хисоке бы понравилось сочетание багряно-красных лепестков с белоснежно чистым цветом мастики. — Не только. То, что происходит в постели между двумя людьми, должно оставаться в их постели, — не сдержав своего возмущения, нахмурился глава семьи. — А то, что мы с Кикио твои родители, делает подобные ситуации ещё более аморальными и вульгарными. Мать вынашивала тебя почти девять месяцев, купала, кормила грудью. Представь, каково ей слышать пошлости о своём ребёнке. — «Почти девять месяцев»? — зацепился Иллуми. — Ты родился на три недели раньше срока, — без энтузиазма объяснил мужчина то, что, вообще-то, имело наименьшее значение из всего им сказанного. — Ты ждал совершеннолетия матери, чтобы зачать меня? — хмыкнул парень, мысленно делая для себя какие-то выводы. — Иллуми, не переводи тему. Неужели ты сам не чувствуешь никакой неловкости от того, что твои родители в курсе, в каких позах твой муж тебя… — наблюдая на себе растерянные синие глаза наследника, не знающего, куда себя деть, споткнулся закипевший Сильва на полуфразе, мысленно оттормаживая перед тем, как произнести излишнюю грубость. — Кхм… — только и смог глухо выдавить из себя мужчина, сжимая губы в узкую полоску. — Ты хотел сказать «трахает»? — непринуждённо продолжил за отцом брюнет, поднимая на него преспокойный взгляд и вгоняя в краску родных ещё сильнее. — Я удивлён. Думал, для тебя это слишком нелицеприятное слово. Обычно ты не выражаешься. — Господи, Иллуми… — стыдливо потёр глаза Сильва, хмурясь. Вероятно, всё же стоило заниматься половым воспитанием детей своевременно. Не ровен час и Миллуки пустится в ту же степь, у него и так уже нездоровое влечение к выдуманным мультперсонажам. — Что бы я ни хотел сказать, договаривать за мной было необязательно. — И почему я должен ощущать неловкость? — парень наклонил голову в искреннем недоумении. — Мама в достаточной степени бестактна, чтобы не чувствовать дискомфорта от этой темы: она была готова ждать прямо за дверью спальни, пока мы с Хисокой закончим заниматься сексом, чтобы поздравить нас с помолвкой. А ты уже и так всё довольно красочно видел, так что больше мне перед вами стесняться нечего. — Я, вообще-то, тоже здесь, — лениво подал голос Зено, что по большей части забавлялся от сложившегося диалога, нежели смущался его. — Хотя мне на самом деле плевать. Если у Хисоки не два «придатка», то ничего в этой беседе меня не удивит и не оконфузит. — «Придаток» у него один, — чуть дёрнул уголком губ Иллуми в усмешке. — О чём и речь. Скука, — безразлично хмыкнул старик. — Ладно, нас с матерью тебе не жаль, хотя бы перед младшим братом постыдись, — кивнул Сильва в сторону своего наследника. — Какой ты подаёшь ему пример? — Киллуа уже взрослый и всё прекрасно понимает, — невозмутимо отразил нападки брюнет. — Это не значит, что я хочу слушать об этом… — возразил мальчик, чем привлёк к себе внимание Иллуми. — Ты мой брат, это мерзко. Представь, что я стал бы тебе рассказывать о своей интимной жизни. — А тебе есть, что рассказывать? — изогнул бровь тот. — Нет, просто представь. На несколько секунд взгляд Иллуми стал отрешённым, как если бы он по привычке провалился в себя, но вскоре брюнет вновь взглянул на младшего всё с тем же равнодушным видом. — С девушкой? — неожиданно решил он уточнить. — Блин, Иллуми, какая разница? — наклонил наследник голову в недоумении. — В однополых отношениях роли могут распределиться вариативно. К тому же ты наследник, тебе нельзя вступать в такого рода отношения с парнем. — Да, с девушкой, — снисходительно вздохнул Киллуа. — Представь, что я тебе рассказываю о том, как… ну… переспал с ней, — порозовел щеками мальчик, ощущая дискомфорт от того, что сам же поднял этот разговор. — С презервативом? — не меняясь в лице ни на миг продолжил сбор анамнеза брюнет, отчего Сильва, вынужденный выслушивать приватности теперь уже про двух своих детей, страдальчески потёр переносицу. — Это неважно! — густо залился краской наследник, вжимаясь в кресло, словно хотел в него провалиться, пока Зено в сторонке тихо посмеивался себе под нос, а Кикио только и делала, что перебегала глазами от одного сына к другому то ли растерянно, то ли заинтересованно. — Это очень важно. Мы с Хисокой не используем презервативы, потому что мы оба мужского пола, девушку же можно случайно оплодотворить, — объяснил Иллуми со спокойным видом, совершенно не ощущая затхлого напряжения в воздухе. — Внебрачные дети наследника навредят имиджу семьи. Если бы мы с тобой разговаривали о твоём сексе с девушкой, я бы спросил об этом в первую очередь. — Но мы не разговариваем об этом сейчас, я прошу только представить этот разговор, — пролепетал жалобно Киллуа, стыдливо прикрывая глаза ладонью. — Как я могу представить разговор, если не знаю, что ты мне ответишь? — моргнул недоуменно брюнет. — Так, ладно, я сдаюсь, — поднимая ладони, мальчик встал с кресла и направился в столовую. Этот бой был проигран с самого начала. Безразлично пожав плечами, Иллуми вернул свой взгляд к буклету в руках, словно никакого обсуждения не было и в помине, но спустя секунд десять будто бы вспомнил о том, что выдвинутая ранее тема так и не была закрыта. — Отвечая на твою претензию по поводу влияния на Киллуа, отец, могу сказать, что, пока он молод, ему полезно слушать о нашей с Хисокой близости с точки зрения сексуального воспитания, которым ни ты, ни мать не занимаетесь, — уколол брюнет родителей за некомпетентность, попадая своим упрёком прямо в точку и тем самым оставляя за собой право сказать последнее слово в споре. — Он должен знать, как выглядит здоровое влечение в здоровых отношениях, так что я не считаю своё влияние пагубным. Уверен, что подаю ему прекрасный пример, пусть он этого и не понимает в силу возраста. — Считаешь, что ваши отношения здоровые? — приподнял бровь Сильва, вспоминая разговор с Хисокой на дирижабле неделю назад. Едва ли его влечение к Иллуми, спровоцированное любовью к насилию, можно было назвать здоровым, даже если оно устраивает самого Иллуми. — Разумеется. Встречаясь с Хисокой, я прочитал много статей от авторитетных психологов о микроклимате в романтических отношениях, чтобы компенсировать отсутствие опыта, — поразил родственников брюнет своей ответственностью даже в таком неформальном деле. — Мы не используем друг друга, не подавляем, не манипулируем, никак не угнетаем и не обманываем. Мы искренни в наших чувствах, очень уважаем и ценим друг друга, заботимся и во всём поддерживаем. Я вижу, как Хисока, ничего не требуя взамен, самоотверженно старается ради меня без всякого потаённого умысла, просто чтобы порадовать, и очень это ценю, поэтому тоже стараюсь обеспечить для него всестороннюю заботу и необходимый уют, чтобы ему было со мной хорошо. Даже эту свадьбу я, в первую очередь, делаю именно для него. Закрывая брошюру в руках, Иллуми небрежно подобрал с дивана лежащий рядом с собой кусочек белоснежной ткани, оставленный фокусником, и с неразличимым выражением лица аккуратно пожамкал его в пальцах, пытаясь понять, почему этот образец был лучше остальных. — Мне плевать, как будет выглядеть торт и какие на столах будут скатерти, — отстранённо заговорил он вновь, сжимая платочек в кулаке с такой силой, словно пытался стереть его в пыль. — Мне не нужны цветы и украшения, я не вижу в них никакого смысла. Но я знаю, как всё это важно для Хисоки и как ему приятно, что я участвую в организации свадьбы вместе с ним и тоже принимаю решения, — Иллуми разжал пальцы, распрямил ткань на коленке и, аккуратно сложив её вчетверо, спрятал в карман брюк, чтобы позже передать дворецкому, который затем отошлёт выбранный образец в магазин для заказа скатертей к мероприятию. — Конечно, у нас не всегда всё складывается гладко, иногда мы ссоримся, но, полагаю, это нормально в любых отношениях. Главное, что в итоге все разногласия мы обсуждаем и решаем, так что, учитывая всё вышеперечисленное, я с уверенностью могу сказать, что наши отношения здоровые. Вновь уткнувшись в брошюру, которую держал в другой руке, Иллуми не заметил на себе удивлённые взгляды родни. В глазах Зено, если приглядеться, можно было даже уловить зачатки уважения к внуку, Кикио вдруг — наверное, впервые за всё время — смотрела на сына с мягким теплом, с каким и должны смотреть родители на своего ребёнка, а Сильва, хоть и расслабил грозные черты лица, но глядел на брюнета с непередаваемой тоской. Иллуми говорил правильные вещи, сказал всё совершенно верно. И он был прав в том, что не считал деструктивное поведение партнёра и его маниакальные наклонности пагубным фактором для их отношений, в их случае одно на другое никак не влияло и не было связано между собой. Сильва поймал себя на мысли, что довольно приятно осознавать, что высокомерный, эгоистичный Иллуми, никогда не стремившийся о ком-то заботиться и с кем-то встречаться, знает все эти вещи, знает о том, что определяет романтические отношения как здоровые, и находит в себе желание и силы меняться, чтобы сделать их таковыми для себя и Хисоки. Было удивительно слышать, что самый жестокий и хладнокровный из ныне живущих Золдиков, способен так сильно кого-то любить, так сильно кем-то дорожить в своей жизни. Но понимать, что всему этому методом проб и ошибок, читая какие-то статьи о семейной жизни, он научился сам, а не от родных родителей, было невыносимо больно. Именно в этот момент Сильва внезапно осознал как никогда прежде ясно, что он упустил в жизни сына всё, пропустил его взросление и зрелость, не научив ничему, ничего для него не сделал, не стал примером и наставником. Эту миссию он с треском провалил. — Ну и, само собой, у нас отличный секс, что также свидетельствует об эмоциональном и физическом комфорте в отношениях, — напрочь стирая всё впечатление от предыдущих своих слов, небрежно продолжил парень, без энтузиазма оглядывая в десятый раз скучные, заезженные варианты пищевого декора. — Сын… — вновь утомлённо вздохнул глава семьи, проводя ладонью по лицу. — Навигация моего морального компаса уже давно сбоит, отец, — перебил Иллуми ровным тоном, прежде чем мужчина снова начал бы возмущаться нежелательной темой. — Так что мне плевать на то, что Хисока хвастается перед вами нашей с ним интимной жизнью, и мне нет дела до того, что вы чувствуете по этому поводу. Он просто веселится, ему нравится выводить вас из себя, особенно тебя, отец. Ты всегда очень бурно реагируешь на упоминания нашего секса, и от этого Хисока заводится ещё сильнее. Перестанешь реагировать — Хисоке наскучит и рано или поздно он прекратит. Это единственный совет, который я могу тебе дать в этой ситуации. — Что за абсурдное развлечение… — выдохнул раздражённо Сильва, откидываясь на спинку кресла и недовольно скрещивая руки на груди. — Не так уж оно абсурдно, — хмыкнул Зено, усмехаясь. — Могу понять Хисоку, ты и правда потешно трясёшься от этой темы. — Меня удивляет, что вас эта тема, судя по всему, вообще не трогает, — мужчина строго обозначил узкими зрачками пожилого отца и абсолютно невозмутимую супругу, что подсела к брюнету ближе и стала с интересом разглядывать фотографии тортов вместе с ним. — Оставь детей в покое, ты же и сам прекрасно понимаешь, что они в спальне по ночам не пазлы собирают, — склонил голову старик, насмешливо глядя на возмущённо насупившегося главу семьи. — У тебя пятеро детей, а ты стесняешься разговоров о сексе, как будто тебе тринадцать. — Как раз потому, что речь идёт о сексе одного из них… — А ты думал, быть отцом так просто? Что-то о наших с Рицетой чувствах ты не особо заботился, когда вы с Кикио по молодости без продыху кувыркались в постели как кролики, — Сильва мигом округлил глаза и пристыженно взглянул на Иллуми, проверяя его реакцию, но тот лишь медленно поднял зрачки на отца и, безразлично хмыкнув едва слышно, промолчал, возвращаясь к своему занятию, в то время как Кикио вовсе никак не отреагировала, залюбовавшись тортом с лебедями. — Хорошо хоть, что с рождением Иллуми вы стали вести себя тише. Заметь, мы с матерью тебе тогда и сло́ва не сказали. — Поэтому ты решил стыдить меня сейчас? — процедил сквозь зубы глава семьи. — А чего тут стыдиться? — пожал плечами Зено с невиновным видом. — Твой сын, как ты когда-то, впервые познал одну из самых приятных радостей жизни, так что теперь твоя очередь быть снисходительным и закрывать уши на то, чего не хочешь слышать. — Мне нравится, как это звучит с твоей подачи, — удовлетворённо улыбнулся брюнет словам деда, согласно кивая. До отношений с Хисокой тело Иллуми не знало ничего, кроме боли. Оно настолько к ней привыкло, что в какой-то момент просто перестало реагировать. В сравнении с теми утратившими цвет, чёрно-белыми временами ласковые прикосновения фокусника, щекочущее кожу дыхание, его тёплые поцелуи, пропитанные нежностью, бережные объятия и тянущее низ живота пылкое удовольствие, которое Моро умело дарил своему любимому, действительно были самой что ни на есть радостью жизни, окрашенной во всевозможные цвета и оттенки. — Они, вообще-то, уже год эту «радость» познают, не нарадуются всё никак, — хмуро отвернулся глава семьи к окну. — Ну и пусть радуются сколько влезет, — небрежно махнул рукой старик. — Ворчишь так, как будто всю жизнь в монастыре провёл. Не строй из себя святошу. — Спасибо, дедушка, — задумчиво произнёс брюнет, внезапно осознавая, как приятно чувствовать поддержку от членов семьи. Иллуми знал, что после того, как он перестал преследовать цель взять наследника под контроль, тот теперь всегда был готов заступиться за старшего брата и помочь ему почти в любом деле. Не так давно и мать удивила всех, вставая на невыгодную для неё сторону сына, когда тот хотел разбудить Хисоку от кошмара и препирался с отцом. Но расположение Зено, умудрённого годами и опытом, имеющего авторитетное влияние на каждого члена семьи, включая главу, было ещё более приятной неожиданностью, что даже и без того завышенная самооценка Иллуми черкнула собой облака. Резкий звон на всё поместье оборвал размышления всех присутствующих, и манипулятор, тяжело вздыхая, закрыл буклет с тортами в своих руках, так ничего и не выбрав. Иллуми нехотя поднялся со своего места, насильно расслабляя недовольство на лице, но вот внутреннее напряжение чувствовалось буквально в каждом движении и вдохе. «Снова этот надоедливый мальчишка». *** Только стоило раздаться входному звонку, Киллуа тут же подорвался со своего пригретого места за обеденным столом, где он уже успел напробоваться различных начинок для праздничного торта, и со всей своей прытью поспешил к двери. Опережая на финишной прямой неспешно шагающего из кухни Хисикаву, что тоже последовал встретить гостя, блондин радостно распахнул дверь, светясь яркой улыбкой. — Гон! — Киллуа! — радостно воскликнул Фрикс и «дал пять» по протянутой ладони друга. — Проходи давай, тебе ещё костюм примерять, — замахал Золдик гостю, чтобы тот переступил наконец через порог. — У нас вроде бы размер одинаковый, но я чуть выше, так что на всякий случай надо проверить. Если что, есть время перешить. — С чего это ты выше? — возмущённо насупился Гон, прикрывая за собой дверь. — С того, что я выше, — самодовольно заулыбался Киллуа, чуть вздёргивая нос. — Неправда! — Ещё какая. Фрикс встал напротив друга, подойдя поближе, уложил одну ладонь на свою макушку и повёл ей в сторону блондина, пытаясь опровергнуть разницу в росте, однако ребро ладони упёрлось в лоб Золдика, подтверждая его слова. — Да как так? — расстроенно протянул Гон, ещё несколько раз повторив действие. — Брось, у тебя такой причесон, что это почти незаметно, — захихикал Киллуа и повернулся в сторону гостиной, но тут же наткнулся взглядом на старшего брата, пренебрежительно оглядывающего гостя с высоты своего немалого роста, отчего мальчишки даже почувствовали себя крайне глупо, что спорили из-за своей разницы в пару сантиметров. — Здравствуй, Гон, — подчёркнуто холодно поприветствовал Фрикса Иллуми, будто в каждой букве хотел выделить всю свою недоброжелательность. — Киллуа посвятил тебя в детали? — Да. Ты, Хисока, свадьба. Поздравляю, очень за вас рад, — неловко улыбнулся тот, чувствуя себя неуютно под давлением пробирающего взгляда. — Спасибо, — нехотя процедил брюнет и развернулся, возвращаясь обратно. — Да уж… — выдохнул Гон, провожая глазами хозяина дома. — Твой брат так гостеприимен. — Это у него ещё настроение хорошее сегодня, — понимающе пожал плечами Киллуа. — Постарайся просто не разговаривать с ним, побереги свои нервы. — Да я как-то и не особо хотел, — тихо захихикал Фрикс и пошёл вслед за другом. *** Пока наследник со своим старшим братом встречали званого гостя, Хисока, переодевшийся в лёгкие светлые бриджи немного более свободного кроя, как раз успел вернуться к остальным. Закидывая ногу на ногу, он расположился на освободившемся после Киллуа кресле и сразу же начал сосредоточенно копаться в телефоне. Со стороны фокусник выглядел крайне серьёзно, как если бы по меньшей мере решал чью-то судьбу, и вызывал впечатление ответственного жениха, озабоченного каким-то важным свадебным вопросом. Спустя минуту гробовой тишины на телефон Сильвы пришло короткое звуковое уведомление, и тот, вытащив устройство из кармана, слегка вскинул бровь новому сообщению от Моро. Не предполагая подвоха, мужчина перешёл по ссылке, содержащейся внутри, ожидая увидеть там какое-то блюдо, которое Хисока хотел бы включить в фуршет, которым заведовал глава семьи, но в последний миг обратил внимание на странный адрес загружаемой страницы с тремя иксами в названии. Внезапно на всю гостиную стали раздаваться недвусмысленные женские полустоны, вынуждая Зено и Кикио ошарашенно уставиться на Сильву. Запаниковав, залившийся пёстрым румянцем мужчина с не менее оторопелым видом несколько раз неудачно пытался закрыть вкладку с откровенным видео, изо всех сил стараясь не смотреть на бесстыдные обнажённые тела, и в конце концов просто заблокировал телефон, отчего интимные вздохи из динамика через несколько секунд наконец прекратились. — Хисока, что ты мне прислал?! — вспылил разъярённо Сильва, гневно глядя на фокусника. — Порно, — непринуждённо пожал плечом тот, отчего Зено едва смог сдержать вырывающиеся из лёгких смешки. — Я вижу! Какого чёрта ты мне его прислал?! — А как вы собирались обучаться этому ремеслу? — изогнул бровь Моро. — Думали, я на словах вам всё объяснять стану? Я могу, конечно, но едва ли это будет уместно, учитывая, что речь пойдёт об ублажении вашей уважаемой супруги. — А то есть присылать мне порно уместнее? — не переставал возмущённо гонять воздух по лёгким Сильва. — Не понимаю вашей реакции, на нём ведь не мы с Иллу, — безразлично пожал плечом фокусник, вновь зависая в телефоне. — Сейчас ещё что-нибудь с оральными ласками поищу, дайте мне минутку. — Да, конечно, не торопись, спасибо большое! — саркастично гаркнул мужчина, в то время как Кикио так и заливалась краской, гадая, что же в этих видео. — Посмотрите сначала то, что я пришлю вам, потом, когда освоите изученный материал, можете поискать что-нибудь сами, — как ни странно, Хисока говорил таким обыденным тоном, что казалось, будто ему приходится раздавать подобного рода советы регулярно. — Главное, не будьте в постели эгоистом, о себе думайте в последнюю очередь. Если возникнут вопросы, пишите. Угрюмо попыхтев несколько долгих мгновений, за которые телефон успел коротко брякнуть сообщениями ещё трижды, Сильва всё же сделал глубокий вдох, убеждая себя, что фокусник таким своеобразным способом просто пытается помочь. — Ладно… — согласился он через силу и сразу же поймал на себе благодарный взгляд супруги. Возможно, она даже понимала, как сложно было для Сильвы поступиться гордостью ради такого. — Привет всем, — нерешительно подал голос новый гость, зашедший вслед за мрачной фигурой Иллуми. — Гон! — радостно подскочил в кресле волшебник и обернулся на входную арку, во все глаза разглядывая мнущегося на месте рядом с Киллуа молодого парня. — Привет, милашка. Такой взрослый, прямо не узнать. — Эм… Да, слушай, я… — поджал губы Фрикс, не зная, как бы спросить, пока темноволосый ассасин с каменной маской равнодушия опустился обратно на диван рядом с матерью. — Будешь чай с тортиком? Ну конечно, будешь, о чём это я? — затараторил Моро, что так и остался сидеть вполоборота, чуть приподнявшись, и поймал взглядом дворецкого, стоящего чуть поодаль за спинами мальчишек. — Хисикава, будь душкой, принеси, пожалуйста. — Да, Господин Моро, — кивнул тот и поспешил на кухню. — Хисока, насчёт моей роли во всём этом… — снова предпринял неловкую попытку Гон, чувствуя на себе изучающие взгляды сильнейших убийц на планете, отзывающиеся мурашками по всему телу. Не то чтобы ему было страшно, скорее именно некомфортно, пускай даже Киллуа стоял совсем рядом. Ещё никогда прежде Фрикс не чувствовал себя настолько не в своей тарелке. — Ох, уверен, ты будешь отлично выглядеть в том костюмчике. Кстати, сходи примерь. Малыш Киллуа в нём — само очарование, — умилённо заулыбался фокусник, чуть наклонив голову. — Погоди, Хисока, — замахал руками единственный усилитель в доме, слегка повышая тон, чтобы наконец перебить Моро. — Ты уверен, что я должен быть твоим свидетелем? На эту роль же обычно берут друга, почему ты вдруг меня позвал? Секунды напряжённой тишины ощущались часами, пока осознание услышанного постепенно разрасталось по комнате подобно ядовитому грибку. Золдики стали недоуменно переглядываться, а былое веселье пропало с лица фокусника, несмотря на его застывшую растерянную улыбку, которую тот боялся убрать, надеясь, что всё ещё как-нибудь можно будет завернуть в шутку, пока эта улыбка оставалась на его губах. — Блин, Гон, ты чё?! — прикрикнул ошарашенный Киллуа, первым приходя в себя, когда голова Иллуми нагнетающе медленно повернулась к Фриксу. Наследник мог поклясться, что, не будь его сейчас рядом, брат бы гарантированно уже вспорол Гону брюхо. В его пустых чёрных глазах не было ни ненависти, ни злобы — только совершенный холод и тьма. Брюнет смотрел на усилителя так, будто каждая живая душа в этом мире заплатила ему двойной тариф за его убийство. — А, ну, то есть мы друзья… Конечно, друзья! — заметил на себе пристальный жуткий взор бездонных колодцев Гон и поспешил сгладить ситуацию. — Просто я не думал, что ты считаешь меня своим лучшим другом, вот и удивился… — захихикал мальчик нервно, наблюдая, как улыбка всё же постепенно пропадает с лица Хисоки. — Пойду выберу цветы для букета… — окончательно опустив уголки губ, Моро устало поднялся со своего места и двинулся в сторону ближайшего выхода из гостиной, просто чтобы поскорее покинуть её. — Хисока, подожди! Я не то имел в виду, ты не так понял! — закричал ему вслед Фрикс, однако попытки не увенчались успехом. Растерянно моргнув, Гон взглянул на настороженного друга, почёсывая затылок. — С каких пор он стал таким ранимым?.. — Брат, нет, прости его, — осторожно заговорил наследник успокаивающим тоном, когда Иллуми стал плавно подниматься с дивана, прожигая ненавистного гостя ужасающим взглядом. — Пожалуйста, брат, он не хотел. Подобно жуткой сущности из фильмов ужасов, темноволосый ассасин размеренно зашагал в сторону замерших мальчишек, навевая инстинктивное ощущение тревоги даже без использования рэн. Гон не собирался стоять и ждать своей участи, но стоило ему лишь сделать попытку отшагнуть назад, как брюнет, опережая намерение сбежать, за долю секунды оказался рядом и схватил его за горло, с лёгкостью поднимая в воздух словно тряпичную куклу, пока остальные Золдики со скучающими лицами за этим наблюдали, даже не думая вмешиваться. — Брат, прошу тебя! — напрягся Киллуа каждой клеточкой тела, переваривая в черепной коробке бесчисленное количество противоречий о том, что сейчас нужно делать: напасть на родного брата или смотреть, как он душит лучшего друга. К счастью, ситуация разрешилась сама по себе ещё до того, как даже сам Гон успел применить нэн. — Меня не волнует, как, но сейчас ты пойдёшь за Хисокой и любым способом докажешь ему, что вы самые что ни на есть лучшие друзья до гробовой доски, иначе я лично прослежу за тем, чтобы твоя никчёмная жизнь стала невыносимой и полной страданий, — неуместно спокойно заговорил Иллуми, словно речь была о подборе тех же скатертей на праздник. — Я уничтожу тебя. Обещаю, ты потеряешь всё, что тебе дорого, и ни твои преданные друзья, ни Киллуа, ни твой загульный папаша меня не остановят, — несмотря на холодный до неприятных спазмов в груди тон, осыпающий Фрикса угрозами, наследник немного расслабился, утешая себя тем, что старший брат не собирается убивать своего гостя. Во всяком случае, сейчас. — Уяснил, или мне внести больше ясности? — Я понял, пусти, — прохрипел Гон, хватаясь за железную хватку на своём горле. — У тебя десять минут, чтобы всё исправить, говнюк мелкий, — пальцы разжались, и мальчик рухнул на пол гостиной с учащённой одышкой и бешено колотящимся сердцем. Даже если когда-нибудь однажды Гон и Киллуа смогут переплюнуть уровень силы этого человека, он всё равно будет внушать дикий ужас на уровне подсознания. — Научись выбирать себе друзей, Кил, раз уж у тебя есть в этом такая слабохарактерная потребность. Брюнет раздражённо повёл бровью и развернулся, шагая в сторону столовой: он хотел удалиться в любую другую комнату, лишь бы Фрикс не мозолил глаза. — Паршиво, — подытожил Киллуа, провожая взглядом старшего брата. — И что теперь делать? — расстроенно протянул Гон, поднимаясь на ноги. — Убеждать Хисоку, что вы друзья, что ж ещё? — Серьёзно? — растерялся мальчик, надеявшийся на то, что друг придумает какую-нибудь хитрость. — Ты слышал Иллуми, я более чем уверен, что он не преувеличивал, — безысходно развёл руками тот. — Ты ещё легко отделался, он целых десять минут тебе дал. — Это же твой брат, поговори с ним! — в надежде сыскать капельку жалости в отзывчивом сердце блондина Фрикс сцепил перед собой руки в мольбе и состроил слезливо милую физиономию. — Звиняй, но с Хисокой ты реально облажался, — совершенно не поддался Киллуа, мотая головой. — Хочу я того или нет, но он теперь член моей семьи, так что я тоже считаю, что ты должен подойти к нему и по крайней мере извиниться, — неожиданно серьёзно заговорил наследник. — Если он тебя шафером позвал, значит, очевидно, больше некого было, а ты ему почти в лицо сейчас плюнул. — Но я не хотел его обидеть. Просто… — виновато опустил взгляд усилитель. — Ну… Мы же реально не друзья с ним. Я думал, что он понимает это. — Да откуда у него друзья-то, дурачина? — Киллуа легонько стукнул друга по макушке за отсутствие сообразительности. — Хисока, по-твоему, похож на душу компании? Его единственным другом — и то очень своеобразным — был мой брат, а теперь они женятся. Не может же он предложить ему быть свидетелем на их же свадьбе. Так что беги мирись с Хисокой, у тебя всего девять минут на это осталось. — Блин… — понурился Гон, опуская плечи. — Оладушек. *** Потратив несколько минут на то, чтобы найти во всём особняке нужную дверь, и уже начиная паниковать из-за недостатка времени, Гон чуть не ворвался в очередную комнату, оказавшейся домашней библиотекой. Вероятно, хозяевам этого дома гораздо проще друг друга в нём искать, достаточно активировать эн и просто пройтись по коридору. Фрикс же пока натренировался использовать этот приём лишь на пятнадцать метров от себя, чего было недостаточно, чтобы захватить необходимое пространство. К счастью, Моро не прятался намеренно — тихо сидел за читательским столом у окна и разглядывал что-то перед собой, совсем не отреагировав на постороннего, потревожившего покой. Облегчённо вздыхая, мальчик поспешил к фокуснику и окликнул его со спины. — Хисока? Слушай, извини, я не хотел обидеть тебя, просто ты никогда не говорил, что считаешь меня другом, поэтому я очень удивился и… Гон юрко оказался рядом, готовясь увидеть расстроенный или, возможно, даже рассерженный взгляд в свой адрес, а может, привычный притворно улыбающийся прищур, скрывающий то, что находится глубже. Однако, вопреки ожиданиям, Фрикс встретил глаза, которые, в его понимании, принадлежать Хисоке никак не могли: тоскливые, потухшие, подавленные. Мальчик даже забыл цель своего визита, чуть приоткрывая рот в удивлении, но не справляясь с тем, чтобы выдавить из себя хоть слово. Неужели Гон так сильно задел своими словами лукавого фокусника, что тот даже не нашёл в себе сил как обычно притворяться, будто всё нормально? Он ведь всегда так делает, это его натура, разве нет? Карие радужки растерянно убежали прочь и уткнулись в стол, замечая лист бумаги с напечатанной сверху строчкой: «Список гостей. Хисока». Абсолютно пустой лист. «Если он тебя шафером позвал, значит, очевидно, больше некого было». — Хисока… — виновато сложил бровки домиком Гон, ощущая себя последним подлецом на свете. — Прости меня. — Тебя Иллу прислал, так ведь? — натянул понимающую улыбку фокусник, откладывая непригодившуюся ручку, которую держал до этого в пальцах, и сминая в кулаке бумагу в комок. — Не волнуйся, я скажу ему, что всё в порядке, он ничего тебе не сделает, можешь идти. — Ну нет, я так не хочу! — запротестовал Фрикс, упёрто выпрямляясь, чем вызвал тихий позабавленный смех трансформатора. — А как ты хочешь? — спросил тот ради интереса, укладывая щёку на ладонь и вспоминая похожую сцену на финальном этапе экзамена. — Я ведь тебя обидел и не могу теперь просто уйти, — для убедительности своих намерений Гону ещё не хватало топнуть ногой. — Ох, лапусь, не волнуйся, ты был совершенно прав, — снисходительно вздохнул Моро наивному детскому желанию никого не расстраивать и быть для всех удобным. — Ну какие мы друзья? Мне просто подумалось: у тебя ведь их так много, где бы ни появился, ты обязательно найдёшь себе там новых приятелей, никого не оставишь равнодушным, так что, наверное, даже не заметишь, если и я самопровозглашу себя одним из них, — усмехнулся волшебник. — Что ж, я ошибся. Это не твоя вина. Будет очень мило, если вы с малышом Киллуа побудете нашими с Иллу свидетелями, но моя прихоть ни к чему тебя не обязывает. Если твои принципы не позволяют тебе быть шафером для того, кого ты не считаешь другом, можешь уйти, я придумаю, что сказать Иллуми. — Хисока, я, может, и не считаю нас друзьями, но это не значит, что мы не можем ими стать, — уверенно и настойчиво заявил Гон, на что Моро удивлённо раскрыл глаза пошире. — Мы не очень хорошо начали, но ты вроде больше не хочешь меня убивать, так что можем попробовать подружиться, как думаешь? — Подружиться, говоришь? — скосился привычно лукаво Хисока. — Вообще-то, не то чтобы я не хотел с тобой сразиться, лапусь, но дело в том, что удовольствие от твоего поражения не сопоставимо с количеством и масштабом негативных для меня последствий из-за твоей смерти. При этом моя смерть в нашем поединке понесёт за собой не меньше хлопот для… — постукивая коготками по столу, Моро чуть склонил голову и притормозил с объяснениями, наблюдая замешательство на лице мальчика, который, судя по всему, не слишком понимал, почему смерть одного из них может оказаться для кого-то проблемой. — Проще говоря, оно того не стоит. На данный момент мне невыгодно ни побеждать тебя, ни проигрывать тебе, во всяком случае, пока ты дружишь с Киллуа, так что придётся подружиться и нам. — Здорово! — сразу же отметая все излишние размышления, хлопнул в ладоши Гон, а затем, догадавшись, погрозил пальцем собеседнику. — Но тогда тебе нельзя нападать на других моих друзей тоже, ладно? — Ох, как много запретов из-за всех этих социальных отношений… — вздохнул удручённо Хисока, откидываясь на спинку стула. Хотя, с другой стороны, что ему мешает соврать? Не собирается же он в самом деле затягивать с этим спектаклем. Нужно поиграть в друзей лишь до свадьбы, а дальше Моро сможет послать Гона хоть на все четыре стороны. — Договорились, будь по-твоему. — Я буду самым крутым свидетелем, обещаю! — засветился Фрикс. — Никогда ещё не был ни чьим свидетелем, но я не подведу! — Не сомневаюсь, — растаял Моро от этого тёплого свечения, которое источал усилитель. «Наивный маленький зверёк. Каким же блаженством было бы растоптать этот свет, стереть в порошок эту юную душу. Какая потеря…» — подумал про себя Хисока, внимательно разглядывая глубокие карие глаза напротив и чувствуя, как сердце заходится от восторга. «Я бы срезал ему веки перед смертью, чтобы видеть в дрожащих зрачках, как ломается его несокрушимая воля, не упустил бы ни одного последнего мгновения его агонии. Как бы мне рассорить вас с Киллуа? Иллу был бы только рад...» — Но всё-таки не мог бы ты поговорить со своим женихом, чтобы он не делал мою жизнь «невыносимой и полной страданий»? — отвлёк обеспокоенный Гон фокусника от размышлений, не замечая извращённой амфиболичности в его взгляде. — Ох, он так сказал? — усмехнулся Моро, покачав головой и сбрасывая с себя наваждение. Такие мысли на фоне недельного воздержания сейчас были слишком опасны. — Конечно, не обращай внимания, он просто волновался за меня. Иллу пока только учится, проявляет заботу как умеет. Хотя мне эти угрозы кажутся романтичными. Мой свирепый защитник, — любовно заулыбался Хисока образу жениха в голове. — Да, очень мило… — сконфуженно почесал затылок Фрикс. — Так где мой костюм? Я ведь должен померить его. — Спроси у Хисикавы, где твоя комната. Костюмчик, должно быть, уже висит там, — волшебник лениво поднялся, попутно выбрасывая смятую бумагу в небольшую урну сбоку от стола. — А ты мне свой покажешь? — заинтригованно уставился на него мальчик. — А хочешь? — изогнул бровь Моро. — Да, очень! — Тогда поторопись, — растянул губы в очаровательной улыбке Хисока и зашагал к выходу из библиотеки, ощущая облегчение и даже радость. Он никому ещё не показывал свой свадебный костюм, дизайн которого выбрал сам. Иллуми его до самой свадьбы видеть не должен, Сильве и Киллуа глубоко плевать на то, как выглядит наряд фокусника, а Аллуку один на один с ним бы никто не отпустил им любоваться, с прочими Золдиками Моро не был в таких тесных отношениях для чего-то настолько сокровенного, да и к мероприятию они имели меньше всего причастности, а показывать костюм дворецким смысла не было: кроме похвалы, они не посмеют сказать ничего путного, даже если вид будет во всех смыслах плох. Именно поэтому было очень приятно, что, как свидетель, Гон проявил интерес. Хисоке уже было невтерпёж показаться в этом костюме на людях. — Моя гардеробная находится у восточной лестницы слева, сиреневая дверь, — кинул напоследок через плечо Моро застывшему мальчику, что мельком поглядывал на урну. — Переодевайся и заходи, но больше никого не зови. Привилегии есть только у тебя, шафер, — Хисока кокетливо подмигнул и скрылся за дверью. — Ладно, я быстро! — крикнул Фрикс вдогонку, но следом не поспешил, вместо этого доставая бумажный ком из мусорки. *** Спустившись обратно в общий зал, чтобы найти Хисикаву, Гон внезапно застал самый пик всеобщей занятости: Зено, задумчиво поглядывая в широкое окно, пытался договориться по телефону с мастером по сборке оборудования на удобное время, Сильва обзванивал знакомых поваров и проверенных поставщиков продуктов, Кикио с нетипично серьёзным видом сидела напротив ноутбука и выбирала оформление для свадебного алтаря, а Киллуа стоял рядом с Иллуми чуть в стороне, показывая ему что-то на планшете и живо жестикулируя, чтобы привлечь внимание — вероятно, пытался растянуть время для друга. Но тот в этом уже не слишком нуждался и рискнул подойти к зловещему брюнету сам, отчего наследник семейного дела стремительно побледнел, теряя последнюю надежду спасти Фрикса от гнева брата. — Иллуми, слушай… — заговорил аккуратно усилитель. — Как всё прошло? — перебил темноволосый ассасин, презрительно сощурившись. — А? Да, отлично, — будто бы совсем забыл Гон обо всех полученных в свой адрес угрозах. — Хисока поверил в то, что вы с ним друзья? — Вообще-то, я не собирался ему врать, — оскорблённо надул губы Фрикс. — Если он так изменился, как говорил Киллуа, то я действительно хотел бы с ним подружиться. Он мог бы многому научить меня. — Да-да. Он поверил или нет? — отмахнулся манипулятор, и мальчик тяжело вздохнул этой непроходимой упёртости. — Поверил… — Замечательно. Поддерживай эту легенду и дальше, — Иллуми снова переключился на планшет в руках младшего брата, где они выбирали мастера, который бы сделал оригинальный дизайн свадебного торта на заказ. — Подожди, мне нужно кое-что сказать насчёт Хисоки, — осторожно одёрнул его за рукав Гон, не позволяя уйти от диалога. Брюнет холодно уставился на пальцы мальчишки, сжимающие ткань мятно-зелёной рубашки, а затем на него самого, мысленно оценивая, насколько важна предполагаемая информация. — Говори, — решил он выслушать то, ради чего Фрикс рискнул пожертвовать рукой, пока Киллуа истинно ошалевшим взглядом смотрел на чересчур смелого друга. Сложно представить, насколько сильно округлились бы его глаза, если б наследник застал, как Гон сломал Иллуми предплечье на инструктаже после получения лицензии Хантера. Впрочем, только это мальчишку тогда и спасло: если бы ему не хватило сил сломать руку брюнету, когда тот даже тэн не использовал, ассасин точно убил бы его прямо в том же классе, рассудив, что такой слабак недостоин и рядом с Киллуа ошиваться. — Лучше это обсудить наедине, — с намёком покосился Фрикс на трансформатора. — Чего? — склонил тот голову в негодовании. — Ну прости! Это личное дело Хисоки, я и сам об этом не имел права знать. Вздёргивая брови от полной абсурдности появления секретов между Гоном и Иллуми, Киллуа поднял ладони вверх, капитулируя, и без лишних вопросов отошёл в сторону, унося планшет с собой. — В чём дело? — всё так же непробиваемо спокойно заговорил убийца, грубо стряхивая с себя чужую руку. — Хисока… — замялся Фрикс, опуская одну ладонь в карман. — Ему очень одиноко. — Это бред, — не поменялся Золдик в лице ни единой мимической мышцей. — У него есть я. В последние месяцы мы очень много проводим времени вместе. Ему не может быть одиноко. — Ты не в счёт, — мотнул головой усилитель. — С каких это пор? — возмущённо сдвинул тонкие брови Иллуми. — Пока я его искал, он сидел вот над этим, — Гон достал из кармана скомканную бумагу и бережно развернул её, передавая в руки ассасина. — Ему совсем некого позвать со своей стороны. Хисока предложил мне быть его шафером только потому, что ты своим выбрал Киллуа. На самом деле у него нет ни одного человека, которого он мог бы поставить на моё место или хотя бы внести в этот список, — понурился мальчик, опечаленно опуская глаза. — И ты считаешь, что он переживает по этому поводу? — Иллуми терроризировал измятый лист взглядом, словно надеялся благодаря своему усердию всё-таки что-то разглядеть. — Наверняка. Он выглядел очень грустным. — Почему ему вообще это важно? — вздохнул утомлённо ассасин в риторическом вопросе, небрежно сминая бумагу обратно в комочек. — Ладно, я понял. Правильно сделал, что рассказал, молодец, — скупым и неестественно механическим движением Иллуми похлопал Гона по плечу в качестве поощрения. — Впредь всегда говори мне обо всём, что его беспокоит. Хисока слишком не хочет меня расстраивать, поэтому часто молчит о своих неудобствах, — брюнет спрятал в карман смятую бумагу и широким шагом двинулся в сторону выхода. — Займусь этим позже. Кил, я собираюсь в город, нужно кое-что купить, поможешь? Мне понадобится твой совет. Заодно разберёмся с этим чёртовым тортом. — Не вопрос, — пожал плечом наследник, скидывая планшет на столик, и полубегом последовал за братом. — А я могу поехать с вами? — обнадёженно спросил Гон, пребывая под впечатлением от похвалы из уст такого скупого на доброе слово человека, как Иллуми. Оставаться одному в чужом огромном доме с наёмными убийцами и непредсказуемым фокусником в нём не казалось самой приятной перспективой. — Нет, будь с Хисокой, — отрезал манипулятор, лишая выбора. — Отвлекай его, пока меня не будет. — Ну да, — вспомнил вдруг Фрикс о том, что ещё должен померить свой костюм, а затем и посмотреть на наряд Моро. — Ладно, возвращайтесь скорее! *** Четыре дня до свадьбы. Иллуми мало что знал о дружбе, о том, как она вообще выглядит, зачем нужна и что даёт. На протяжении всей жизни он был далёк от любых тёплых отношений с кем-либо, хотя даже тогда ассасин с рациональной точки зрения понимал ценность романтических отношений и создания семьи как ячейки общества впоследствии. Пускай сам Золдик никогда не собирался осознанно находить себе партнёра для этих целей, но он видел логику в таком желании у других людей: продолжение рода, надёжное и стабильное взаимовыгодное сотрудничество на бытовом уровне с постоянной регулярностью, уверенное социальное положение и возможность эмоциональной разгрузки, благотворно сказывающейся на нервной системе и, как следствие, на здоровье в целом. Хоть и примитивно, но это естественно и правильно, это заложено природой в каждом человеке. Но феномен дружбы брюнет никак объяснить для себя не мог, как бы ни старался понять стремление младшего брата к такого рода отношениям. И уж точно Иллуми не рассчитывал, что Хисока, чувства которого теперь стали для Золдика так много значить, окажется подвержен такому же изъяну. Но сейчас уже не было смысла гадать, где убийца просчитался и недоглядел за любовником, что тот вдруг посчитал себя обделённым из-за отсутствия бессмысленных дружеских отношений. Иллуми взял на себя ответственность за его счастье и благополучие, а соответственно, был вынужден работать с тем, что имел. Хисоке всегда нравилось, когда Золдик старался что-то для него сделать. Было очень приятно чувствовать от любимого человека искреннюю заботу и поддержку, которых раньше Моро не знал. Возможно, брюнет не замечал этого за собой, но на удивление хорошо справлялся со своей ролью в отношениях, фокусник никогда не чувствовал себя с Иллуми неполноценно или ущемлённо. Однако было сложно не признать, что зачастую ассасин, говоря мягко, перебарщивал с опекой над партнёром настолько, что менее лояльный человек на месте Хисоки назвал бы некоторые такие проявления заботы свинством. — Что это? — непонимающе уставился Моро на протянутую Золдиком оранжевую резиночку с надписью «BFF», отвлекаясь от выбора бутоньерок для свидетелей, что сидели на диване рядом по бокам от фокусника. — Браслеты дружбы, — заявил брюнет с чувством выполненного долга, протягивая такую же идиотского вида резиночку и Фриксу. — Вы же с Гоном друзья, так ведь? — чёрные дыры упёрлись в мальчика, выжигая душу из его тела, что тот невольно поёжился. — Чё за фигня? — возмущённо сдвинул брови Киллуа, глядя на символ дружбы в ладони волшебника. — Мы пока только начинаем узнавать друг друга с этой стороны, так что, думаю, это немного поспешно, малыш, — неловко заулыбался Хисока, забрал из рук растерявшегося Гона браслет и вернул вместе со своим жениху. — Но спасибо, очень милый жест. Возможно, когда-нибудь мы станем достойны того, чтобы их носить. Подержи пока у себя, лягушонок, — ловко выкрутился Моро, возвращаясь к своему занятию. — Мне нравится зелёная, — продолжил Фрикс с того момента, на котором остановился, и подобрал со столика бутоньерку, скомпонованную в изумрудно-салатовых тонах. — Отлично, а малышу Киллуа подойдёт синяя. Тебе какая больше по душе: светлая или потемнее? — улыбнулся фокусник, поворачиваясь ко второму мальчику, что так и продолжал терроризировать недовольным взглядом застывшего на месте старшего брата, игнорируя вопрос. — Серьёзно? Браслеты дружбы? — заговорил наследник мрачно, привлекая к себе внимание и всех остальных. — Лицемер. Потеряв всякое настроение, Киллуа поднялся с дивана, намеренно задевая плечом манипулятора, но тот — отчасти осознанно, отчасти инстинктивно — схватил младшего за руку, крепко сжимая. — Осторожнее, — брюнет медленно повернул голову к наследнику, многозначительно заглядывая в раскосые синие глаза. — Ты же не хочешь случайно нарушить мораторий? Иначе под угрозой окажется и безопасность Аллуки. Ты ведь знаешь нашу мать, ей только дай повод. — Не собираюсь я ничего нарушать, отвали, — блондин раздражённо дёрнул рукой в попытке вырваться, но Иллуми лишь сильнее сжал пальцы. — Тогда не советую так себя со мной вести, — холод тёмных глаз передался в безразличный тембр голоса. — Ничего не изменилось, Кил, я всё ещё твой старший брат, не забывайся. Ты пока не стал главой семьи, чтобы я слышал от тебя упрёки в свой адрес. — Да, ты прав, — горько поджал губы Киллуа. — Ничего не изменилось. Наследник всё же вырвал руку, когда хват пальцев немного ослаб, и, понурившись, вышел из гостиной, оставляя после себя колючую тишину.       Нагрубил, так ещё и обижается? Наглец. — Избалованный мальчишка, — равнодушно согласился ассасин со своим вторым «я», проводив зрачками младшего. — С иглой в голове он был куда покладистее. — Как ты можешь так говорить? — рассерженно сдвинул брови Гон. — Он твой родной брат. Зачем ты так поступаешь с ним? Уже жалея об установленном запрете на сражения, о котором сам же просил, Иллуми зафиксировал бездушный взгляд на своём раздражителе, и правая рука сама против воли преобразовалась в когтистую лапу, подрагивая в непреодолимом желании впиться в горло усилителя. — Гон, лапуська, думаю, Киллуа сейчас не помешает поддержка. Сходи-ка проверь, как он, — вклинился Хисока своей привычно мягкой интонацией. — Да и поздно уже, пора бы вам ложиться спатки. Мысленно соглашаясь с фокусником, Фрикс поднялся со своего места, настороженно обходя стороной манипулятора, и поспешил найти расстроенного друга. Убедившись, что мальчик покинул комнату, Моро заинтригованно впился хищными золотыми радужками в любовника, закипающего от злости. Было, конечно, странно, что его так сильно вывел из себя отказ Хисоки носить на пару с Гоном какие-то дешёвые браслеты, но сейчас волшебник решил об этом не задумываться и немного попользоваться ситуацией, а заодно успокоить любимого. — О, мой дорогой Иллуми, ты так пылаешь гневом, что мне становится жарко, — облизнулся Моро, вальяжно поднимаясь с дивана, и подошёл к жениху вплотную. — Быть может, помочь тебе выпустить пар? Я знаю верный способ приподнять тебе настроение. Кокетливо склонив голову на бок, Хисока хитро сощурился и опустил ладонь на пах брюнета, деликатно поглаживая чувствительное место через ткань. Сдержанно выпустив воздух из лёгких, Иллуми всё же вернул нормальный внешний вид своей руке и, не говоря ни слова, направился к лестнице наверх. Фокусник слегка прикусил губу в ухмылке и последовал за профессиональным убийцей, привычно покачивая бёдрами и уже фантазируя о том, как всё случится. Золдик умел быть в меру грубым по просьбе Хисоки, но это не шло ни в какое сравнение с теми моментами, когда тот был по-настоящему зол, даже если причиной тому был вовсе не Моро. Скорее всего, Иллуми даже и не замечал за собой, что в скверном настроении вёл себя в постели порой похуже, чем Хисока во время своей самой необузданной жажды. Этот раз не стал исключением. Золдик пустил его в спальню первым и, заходя следом, громко хлопнул дверью, что казалось, та едва не вылетела с петель. Злить ассасина сильнее текущего состояния фокусник не захотел — всему надо знать меру — а потому сразу же стал стягивать с себя футболку и даже аккуратно сложил её на спинку кресла, чтобы Иллуми не раздражался беспорядком. Брюнет ровным шагом прошёл к постели и сел с краю, молча наблюдая, как Хисока лишает себя последнего элемента одежды. — Быстрее, — прозвучал приказной тон, когда Моро сложил поверх футболки свои повседневные бриджи, и тот понял, что настроение убийцы даже хуже, чем предполагалось, что даже на аккуратность ему было сейчас совсем наплевать. — Куда-то торопишься? Обнажённый фокусник, вопреки указанию, подошёл к Золдику неспешной плывущей походкой и опустился на колени меж его разведённых ног, заглядывая с озорным огоньком в два холодных аметиста. Он осторожно расстегнул золотые пуговицы чёрных брюк и нарочито медленно наклонился к паху Иллуми, стараясь до последнего не отводить взгляд от фарфорового лица. Старший сын семьи наёмников был удивителен во многом, но особенно Хисоку поражало то, что от него никогда и ни при каких обстоятельствах не пахло как-то плохо или даже слегка неприятно. Казалось бы, ходил весь день в одной и той же одежде в такую жару, но едва уловимая прохладная влажность от пота издаёт разве что немного более интенсивный естественный запах кожи, напоминающий сырую после ливня почву в хвойном лесу, и лишь отдалённо можно услышать солоно-сладкие ноты мускуса где-то на задворках. Как будто зловонные бактерии из принципа боятся оседать на этом утончённом теле и не смеют даже думать о том, чтобы питаться его соками и выделять неблагородный аромат. — Такой вкусный, — придерживая приспущенный край расстёгнутых брюк ассасина, Хисока нежно провёл кончиком носа по идеально гладкой, почти шёлковой коже лобка и потёрся щекой о слегка привставший орган, чуть не мурча. — Мой сладкий мальчик. — Хватит болтать, — брюнет немного откинулся назад на вытянутые руки, не сводя строгих глаз с ластящегося к нему Моро, и всё-таки приоткрыл губы в шумном выдохе, пока партнёр покрывал мягкими поцелуями наливающуюся плоть. Когда кровь прилила окончательно, фокусник с энтузиазмом обхватил губами поблёскивающую перламутром головку, словно та была покрыта сладчайшим мёдом, неспешно обсасывая, умело проходясь шершавой поверхностью языка по уздечке, и Иллуми блаженно прикрыл глаза, немного расслабляясь. Каким бы резким ни был Золдик, когда злился, но в ответ он желал получать лишь ласку, которую с великим удовольствием Хисока был готов ему дарить. Лишь она могла его утешить. Исключительно от Хисоки. Возможно, только благодаря этой своей предусмотрительной покладистости фокусник до сих пор не был покалечен. — Не трать время зря… — тихо, чуть хрипло выдохнул ассасин, слегка откидывая голову в удовольствии. — Разработай себя, пока сосёшь. — Мой лягушонок такой нетерпеливый, — улыбнулся Моро, нехотя отстраняясь, и послушно облизал свои указательный и средний пальцы, сразу же возвращаясь к своему занятию и заводя руку за спину. Непроизвольно закусив губу, Иллуми наклонил голову, внимательно разглядывая, как меняется лицо любовника по мере того, как глубоко тот вводил в себя фаланги, не переставая любовно вылизывать со всех сторон своим длинным языком отвердевшую плоть. Хисока так наслаждался этим неторопливым процессом, что казалось, будто ему было этого достаточно: блаженно закатывал глаза, рвано дышал через раз, изредка вздрагивал, когда случайно задевал кончиком ногтя простату, коротко двигая бёдрами навстречу и обжигая тихим стоном влажную головку. Золдик несколько минут любовался этой неуместно скромной нежностью и развратным румянцем, заменивший собой слезу и звезду на щеках волшебника, пока его пухлые губы и изворотливый язык почти бережно ласкали каждый сантиметр от яичек до уретры, словно то было самым настоящим лакомством. — Твой рот очень подходит для этого, — перебирая одной рукой розовые пряди, прошептал Иллуми отстранённо, будто совершенно случайно озвучил свои мысли вслух, и Моро едва заметно дрогнул уголками губ, добавляя в себя третий палец и раздвигая ноги пошире. — Но он способен на большее… Ассасин неожиданно надавил на затылок партнёра сильнее, вынуждая вобрать член целиком, и тот жалобно простонал, ускоряя движения пальцев с чавкающим звуком. Ладонь, крепко держащая за волосы, полностью контролировала ритм и глубину, заставляя насаживаться до самого основания и не давая отстраниться. Хисока не противился: втягивал щёки, расслаблял горло, чтобы позволить Иллуми входить на всю длину, то и дело постанывал, призывно прогибаясь в пояснице и глядя исподлобья с поразительной нежностью. Не сдержавшись, Золдик задышал сбивчиво, слишком шумно, тем не менее никак не меняясь в лице и продолжая сверлить взглядом распалённого Хисоку. Эти ощущения были слишком правильными. До неправильного правильными. Настолько потрясающими и приятными, что бесили ещё сильнее.       Сколько же членов он пересосал, чтобы этому научиться? — издевалась внутренняя химера шёпота и хрипа. Ассасин нахмурился, ругая самого себя за ревнивые мысли, и обозлённо стиснул в пальцах яркие локоны, вбиваясь всё грубее с каждым движением.       Скольким мужчинам он так же позволял трахать себя в рот? — Ты увлёкся, — Иллуми резко одёрнул от себя фокусника, раздражённо разглядывая порозовевшие влажные губы и поплывшие золотые глаза. — Ложись на живот. Вытаскивая из себя пальцы, Моро с одышкой улыбнулся, поднялся на дрожащие ноги и залез на постель. Он покорно рухнул грудью на одеяло, оставляя зад немного приподнятым и раздвигая ноги так, чтобы брюнет мог хорошо всё рассмотреть. — Хорошо подготовил себя? — донёсся до слуха строгий тон. — Можешь удостовериться, сладкий, — проворковал Хисока, укладывая обе ладони себе на ягодицы и бесстыдно раздвигая их. — Для тебя я всегда готов.       Скольким он так же предлагал себя? Терпения Иллуми хватило ровно на то, чтобы расстегнуть все нескончаемые пуговицы на своей идеально выглаженной бордовой рубашке и нервно отбросить её на пол ненужной тряпкой. Так и не стянув с себя брюки и лишь немного приспустив их для удобства, он небрежно забрался на постель, словно опьянённый, и накрыл собой спину любовника, упираясь лбом ему куда-то между лопаток. Слепо направляя себя одной рукой, Золдик несколько раз неудачно проехался по ложбинке мимо и в очередной такой раз, рыкнув, раздражённо чертыхнулся, хватая другой рукой Моро за волосы и вдавливая в матрас, будто то была его вина. — Тише, милый, — ласково улыбнулся фокусник, аккуратно обхватывая пальцами сзади себя чужой член и немного приподнимаясь. — Вот так, попробуй ещё разок. Расслабляя мышцы, Хисока слегка подался бёдрами, и головка наконец скользнула внутрь под облегчённый выдох убийцы, но тот, не собираясь затягивать прелюдию, обхватил Хисоку под грудью, прижимая к себе крепче, и разом вошёл до конца с громким шлепком. — О-ох, малыш… — вожделенно закатывая глаза, затрясся всем телом Моро. — Сразу так глубоко… Мфх… — фокусник глухо выдохнул в одеяло под собой в полустоне, когда горячая плоть почти сразу начала размашисто двигаться, чужие бёдра из раза в раз несдержанно врезались в ягодицы, а паучьи пальцы сжали волосы так крепко, что было сложно хотя бы даже немного повернуть голову. — Совсем не милый Иллуми… Такой грозный, злой Иллуми… — заулыбался довольно Хисока, нежно оглаживая руку партнёра поперёк груди. — Используй меня… Я тебя приласкаю, любовь моя… Стану для тебя панацеей, приму всего тебя… А-ах!.. — простонал волшебник в голос, когда особенно грубый толчок, отчётливо задевая отзывчивую железу, прошиб внутренности электрическим разрядом, после чего брюнет внезапно замер. — Заткнись. Мешаешь, — процедил Золдик с лёгкой одышкой, резко вздёргивая голову Моро, чтобы заглянуть в его красивое румяное лицо. — Просто моему ротику очень одиноко без тебя, — шутливо улыбнулся фокусник через плечо, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. — Может, попробуешь чем-нибудь его занять? Иллуми на несколько секунд задумался, любуясь заалевшими словно от помады пухлыми губами, но рефлекторно сжимающееся колечко, тесно обхватывающее твёрдую плоть, не давало о себе забыть и торопило поскорее продолжить начатое. — Смотри на меня, — прошептал ассасин, проводя ладонью, лежащей под грудью любовника, вверх. Подушечки аристократичных пальцев подобрались к острому подбородку, очертили линию нижней губы и медленно скользнули по кончику языка. Золдик вновь двинул бёдрами, выбивая из Моро нетерпеливый стон, и проник двумя пальцами глубже, не разрывая зрительного контакта. Брюнету нравилось видеть, как реагирует Хисока на его действия, да и в целом видеть Хисоку. Ему нравилось наблюдать, как его одарённые драгоценным блеском радужки закатываются под веки в удовольствии от частых, ритмичных толчков, как изящные брови жалобно изгибаются, как в уголках глаз скапливаются слезинки от болезненного натяжения волос в кулаке Иллуми. Ассасин мог поклясться, что смотрел бы вечно на то, как Моро покорно вылизывает его пальцы, трясясь всем телом, и порочно стонет, пока с уголков его губ тянутся неаккуратные дорожки слюны. — Ты будешь моим, — прошептал Золдик, проникая своим тёмным гипнотическим взглядом в янтарные глаза и вбиваясь всё отчаяннее, словно в последний раз. — Всего три дня, и ты будешь принадлежать только мне. Никто и никогда больше не увидит тебя таким, — не удержавшись, убийца наклонился ближе и мимолётно приник к раскрытым влажным губам Хисоки, дополняя свои пальцы языком и глотая всё более откровенные чужие стоны, но через некоторое время снова отстранился, не желая надолго отрываться от лицезрения медовых глаз, застланных похотью. — Тебе больше никто не будет нужен. Никакие Гон или Мачи. Только я. Моё. Видеть на лице Моро оргазм было ещё приятнее. Крупно задрожав каждой клеточкой, Хисока всеми силами старался смотреть на своего жениха, как ему было велено, беспомощно выгибаясь с протяжным стоном и крепче сжимая в себе член, продолжающий грубо вколачиваться в беззащитное отверстие. Ощущения накрыли с такой силой, что волшебник подумал было, будто душа вот-вот отделится от тела, и хоть глаза его всё ещё были открыты, он больше ничего перед собой не видел. Любуясь этой бурей смешанных эмоций, Золдик едва нашёл в себе силы оттянуть собственную кульминацию ещё хотя бы на минуту. Вытаскивая пальцы из тёплого рта и отпуская розовые пряди, он с силой схватил фокусника за шею, не позволяя отвернуться или вырваться, и стал входить размашистыми толчками, до последнего не сводя зрачков с блаженного лица. — Ты примешь всё до капли… — тихо прохрипел Иллуми, наконец закатывая глаза в экстазе, и уткнулся носом во взъерошенные розовые локоны, изливаясь глубоко внутрь. Когда последние рваные фрикции стихли и ассасин великодушно отпустил горло фокусника, позволяя ему устало опустить голову на одеяло, Хисока едва нашёл в себе силы вздохнуть. Брюнет вяло сполз с расслабленного тела, лениво стянул с себя брюки, отбрасывая на пол, устроился рядом с пытающимся прийти в себя партнёром, откидывая голову на подушку, и почувствовал ошеломительное облегчение, будто бы весь гнев как рукой сняло. — Так на что ты злился? — слегка поелозив, приютился Моро на груди любовника спустя пару минут, довольно прикрывая глаза и по привычке обнимая конечностями. На несколько секунд Золдик задумался. После оргазма соображалось туго. Было глупо винить Хисоку в том, что Иллуми проявил такую безмерную заботу, поступился собственными железными принципами, купил чёртовы браслеты для них с Гоном, а Моро отказался их носить, потому что, видите ли, они ещё не настолько хорошие друзья. Да и вообще, не хотелось так открыто заявлять вслух о том, что о постыдных душевных терзаниях фокусника в принципе стало известно, как и о том, что Иллуми, всю жизнь презиравший дружбу и отрицающий, что они с Хисокой когда-либо были друзьями, вдруг загорелся идеей сплотить жениха с приставучим Гоном. Этот мальчишка обладает необъяснимым талантом красть у Иллуми дорогих ему людей, и признавать, что ассасин сам позволяет ему это сделать и даже всячески подталкивает, было унизительно. Но раз уж Фрикса придётся терпеть в любом случае, пока он в хороших отношениях с Киллуа, то пусть приносит хоть какую-то пользу. Ещё одного «друга» в своей семье брюнет бы не выдержал. — В последнее время столько суеты и забот. Я переживаю о том, чтобы на свадьбе всё прошло гладко, — не сказать, что слукавил Золдик. — Полагаю, после неё мои волнения стихнут и нервы встанут на место. Извини, что был груб с тобой. Я старался сдерживаться. — Всё было отлично, малыш. Мне даже впервые захотелось закурить после секса, — усмехнулся Хисока, расплываясь в тепле. — Нам нужно отвлечься, — даже не замечая за собой, Иллуми плавно водил ладонью по лопаткам Моро, успокаивая остаточный жар в его теле. — Куда бы ты хотел сходить? Фокусник удивлённо раскрыл глаза и, осознав услышанное, радостно поджал губы. Было неожиданно слышать о свидании по инициативе Золдика, да ещё и прямо накануне свадьбы. — Я уже очень давно не был в парке аттракционов. Было бы славно сходить туда. — Хорошо, — ассасин чуть сильнее сжал партнёра в своих объятиях и ласково поцеловал в пёструю макушку. — Пойдёшь в душ? — Я уже пригрелся, схожу утром, — Хисока сонно уткнулся носом в шею брюнета, вдыхая тонкий шлейф петрикора. — Тогда укройся — замёрзнешь под кондиционером, — Иллуми подтянул свободный край одеяла к себе и накрыл плечи Моро, укутывая потеплей. — Спокойной ночи. — Сладких снов, любовь моя, — заулыбался умилённо фокусник, растворяясь в заботливых объятиях. *** Три дня до свадьбы. Всю дорогу Хисока терпеливо молчал, задумчиво разглядывая из окна автомобиля Золдика сменяющиеся пейзажи. Во-первых, потому что не знал, как будет тактичнее поинтересоваться, зачем Иллуми взял на их свидание своего младшего брата и Гона, что сидели позади, перешучиваясь. Во-вторых, потому что в глубине души надеялся, что жених просто подвозит мальчишек куда-то и вот-вот высадит их где-нибудь по пути. Только вот машина всё никак не тормозила, а верхушка огромного колеса обозрения уже виднелась впереди за кронами деревьев. Парковка почти вся была забита. В такой солнечный и тёплый день было много желающих прогуляться в парке, поесть мороженого и прокатиться на извилистых горках всей семьёй. Иллуми припарковался почти у самого входа, дождавшись, когда одна из многочисленных машин очень вовремя освободит место, и молча сложил руки на колени в ожидании чего-то. — Приехали, — спокойно произнёс он наконец через некоторое время, заметив, что все продолжают сидеть на своих местах. — Иллу, я, конечно, рад, но… — Моро скептично покосился на вход в парк. — Не то чтобы я был против, но я думал, что мы погуляем сегодня только вдвоём. — Всё верно, — кивнул брюнет. — Вы с Гоном будете только вдвоём. Мы с Киллу посидим здесь и подождём вас. Брови Хисоки медленно поползли вверх. На пару секунд он вовсе потерял дар речи, оборачиваясь в замешательстве на задние кресла, где сидели Фрикс с младшим Золдиком. Фокусник несколько раз перебежал глазами от растерянного усилителя к невозмутимому Иллуми, пытаясь понять степень серьёзности прозвучавшего заявления, но никакого намёка на шутку не обнаружил. — Зачем мне идти с Гоном? — наконец задал он вопрос прямо, надеясь услышать объяснения. — Вам нужно лучше подружиться, чтобы носить браслеты дружбы, ты сам это сказал, — всё так же непринуждённо напомнил манипулятор. — Может, мне и с Киллуа подружиться? — саркастично и немного неловко усмехнулся Моро. — Если хочешь. Я был бы очень рад. Но сначала с Гоном, — как обычно не понял сарказма брюнет. — Вот ещё, — фыркнул пренебрежительно Киллуа. — Я поехал только потому, что не хочу оставлять Гона с вами двумя наедине: рискую больше никогда не увидеть его. Я в такое пекло никуда из тачки с кондеем не вылезу, — упрямо откинулся на спинку сиденья блондин, скрещивая руки на груди, чтобы невербально оградиться от возможности дальнейших споров. — Тогда пойдём вместе, — предпринял последнюю попытку Хисока, ласково улыбаясь и нежно накрывая ладонь старшего Золдика своей. — Нам ведь ничего не мешает погулять втроём. — Нет, я буду отвлекать на себя твоё внимание, — твёрдо отрезал Иллуми. — Тебе необходимо сконцентрироваться на вашей с Гоном дружбе, так что идите. — Не хочу я на этом концентрироваться, — возмутился волшебник, однако брюнет быстро сбил с него всю спесь, не позволяя диалогу развиваться и дальше. — Отказ не принимается. Выходите из машины, или я вас отсюда вышвырну. Жду обратно не ранее, чем через час. Хисока потупил ошарашенный взгляд в упрямого собеседника, несколько секунд не двигаясь и даже не понимая, как реагировать. Ощущая неприятное жжение под рёбрами, Моро не мог выдавить из себя ни слова. Внутренности сворачивались прокисшим молоком от тяжёлой обиды. Полчаса подбирать себе костюм и ещё столько же времени наносить макияж ради любимого, чтобы в итоге тот послал куда подальше. — Ясно, — Хисока всё-таки вышел из машины с отсутствующим выражением лица, нарочито громко хлопая после себя дверью и широким шагом направляясь к высокой входной арке в парк развлечений. — Хисока, подожди! — не раздумывая, выпрыгнул из салона Гон вслед за Моро. Около минуты или двух Золдики сидели беззвучно, слушая тихое урчание заведённого двигателя, но в конце концов Иллуми потянулся и повернул ключ в замке зажигания, погружая транспортное средство в анабиоз. — Эй, — кинул блондин недоуменный взгляд в старшего брата. — Чё творишь? Мы ж тут стухнем. — Нас обоих в детстве учили преодолевать экстремальные температуры, мы с лёгкостью можем это вынести, — совершенно бесстрастно отчеканил манипулятор, разглядывая крыши стоящих напротив машин сквозь лобовое стекло. — Тебе бензина жалко? — раздражённо изогнул бровь Киллуа. — Продолжительное использование кондиционера в припаркованном автомобиле может привести к износу некоторых узлов двигателя, — терпеливо пояснил своё решение брюнет. Они вновь замолчали. На этот раз тишину не тревожили посторонние звуки, и казалось, что, если прислушаться, можно бы было услышать, как тысячи невидимых пылинок кружат в стоячем воздухе. — Знаешь, заставить кого-то подружиться против воли невозможно, — вновь разрушил молчание наследник со скучающим видом. — Хотя ты, конечно, можешь прибегнуть к иглам, как делаешь всегда, когда что-то идёт не так, как ты хочешь. — Ты злишься на меня, Кил? — чуть обернулся через плечо Иллуми. — Нет, — кинул безразлично блондин, просто чтобы избежать обсуждения, продолжая разглядывать редкие пушистые облака в окне, но тут старший из братьев вдруг развернулся корпусом назад, опираясь на центральный подлокотник и слегка наклоняясь в проём, что мальчик от неожиданности напрягся, мысленно сравнивая Иллуми с проклятой девочкой, что выбиралась из экрана телевизора в известном фильме ужасов. — Тогда что это? Презрение? Грусть? Или, может, тебе просто скучно сидеть здесь со мной? Мне действительно интересно, потому что я не понимаю, — чуть наклонил голову в вопросе брюнет, дотошно вглядываясь в синие раскосые глаза удивлённого трансформатора. — Киллуа, не подумай, что я хочу вызвать жалость или оправдаться, но хочу, чтобы ты понимал, что я не вижу лица людей так, как ты. Я их не понимаю и даже почти не различаю. Мне приходится прикладывать немалые усилия, чтобы запомнить, как вообще выглядит моя цель, и ни с кем её не перепутать, — Иллуми слегка отстранился, потянулся к бардачку со стороны места Хисоки и, хоть в этом не было острой необходимости, достал оттуда прохладную пластиковую бутылку воды, протягивая затем её брату в качестве альтернативы включённому кондиционеру. — Когда ты видишь красный платок, я вижу просто ткань. Какой цвет мне подскажут разглядеть, такой мне и привидится. Я не могу исправить этот механизм. — Ты дальтоник? — не уловил метафоры Киллуа, принимая бутылку и даже немного оживая от того, насколько приятна была её сохранившаяся до сих пор прохлада. — Нет. И лицевой агнозии у меня тоже нет, я не об этом, — старший прикрыл глаза и выпрямился обратно, откидываясь на спинку. — Я просто не социализирован и не понимаю эмоций, даже порой своих собственных. В отдельных случаях могу перепутать, нужно ли улыбнуться или нахмуриться. Я знаю Хисоку почти шестнадцать лет, столько же, сколько тебе вскоре исполнится, но и его лицо зачастую для меня загадка, даже когда он абсолютно честен и не пытается что-то скрыть. Иногда я ориентируюсь на его физиологическое выражение мимики, сокращение мышц лица, иногда на движения тела в целом, но чаще всего приходится доводить до того, чтобы он просто сказал мне всё прямо. Он знает о моей проблеме, знает, как с этим справиться и как мне всё объяснить, просто потому что по-другому не получится, и принимает это. Я люблю Хисоку, потому что он единственный человек, сумевший найти ко мне подход, которого у меня у самого к себе не было. И прости за эту наглость, но я вынужден попросить тебя о том же. Найди ко мне подход, Киллу, — тёмные колодцы с беззвучной просьбой и потаённой надеждой скользнули к задумчивому лицу наследника через зеркало заднего вида. — Прости, что я не умею чувствовать, делать и говорить так, как ты бы хотел. — Я думал, что за этот год ты хоть чему-то научился, — снисходительно смягчил свой тон наследник. — Ты сравниваешь это с процессом обучения? Больше похоже на деградацию, — перечеркнул Иллуми положительное впечатление от своих ранее прозвучавших слов. — Я в бешенстве от того, каким примитивным стал. Меня до спёртого дыхания злит сам факт того, что я теперь зависим от своих чувств и вынужден подстраиваться под чужие эмоции, которые презираю. Которые меня всю жизнь учили презирать, но которые оказались настолько приятными, что отказаться от них теперь невозможно, — темноволосый убийца вновь развернулся к своему скептично настроенному брату, стараясь передать в равнодушном голосе хоть толику искренности своих намерений. — Киллуа, я действительно пытаюсь, но я не вижу платок красным, как бы ни старался, поэтому подсказывай мне, какого он цвета. Читая в чёрных глазах и монотонном голосе непривычный эмоциональный окрас, наследник слегка опешил. — Хорошо, — в конце концов выдохнул он, проникаясь сочувствием к старшему брату, который только недавно впервые узнал что-то кроме убийств, жестокости, боли и семейных обязательств, а потому в каком-то смысле был похож на младенца, не понимающего, почему шарик не влезает в треугольное отверстие. — Теперь мы можем поговорить о вчерашней нашей ссоре? — Да надо бы. *** Ноздри щекотал запах попкорна, сахарной ваты и яблок в карамели. В других обстоятельствах он бы, наверное, вызывал подсознательную радость и предвкушение веселья, однако сейчас выводил из себя лишь сильнее с каждой минутой. Едва зайдя на территорию, Хисока без лишних раздумий устремился к тенистой алее, не поленился дойти до самого дальнего и безлюдного уголка и уселся на пошарпанную временем лавочку, даже не обратив внимания на то, что Фрикс всё это время шёл за ним. Наконец заметив подневольного спутника, который, судя по своему виду, и сам не горел желанием делить время с Моро, фокусник устало вздохнул. — Знаешь, Гон, сходи повеселись, а я здесь посижу, пожалуй. — Что? Почему? — удивился мальчик. В его представлении, Хисока был тем человеком, который любит и будет любить подобные места в любом возрасте. — Настроения как-то нет, — натянул демонстративно наигранную улыбку тот, раздражаясь вдобавок этой чрезмерной любознательностью подростка. — Но Иллуми сказал, чтобы мы провели время вместе. Мы же хотим стать друзьями, — Фрикс осмелился присесть на лавочку рядом, тем не менее сохраняя дистанцию в полметра. — Друзьями? — не скрывая ядовитого пренебрежения, Моро заливисто рассмеялся, прикрывая глаза ладонью. — Ты действительно думаешь, что я хочу с тобой дружить? Гон, тебе сколько? Пятнадцать, кажется? А мне в этом году исполнится тридцать два. — При чём здесь возраст? — понурился мальчик. У него ведь довольно много уже взрослых друзей. — А ты считаешь, что я горю желанием ходить с тобой и твоими прихвостнями на пикники? Я, по-твоему, похож на Мотылька Бо Джун? — фокусник вздёрнул брови почти что оскорблённо. — Может, ещё предложишь устраивать пижамные вечеринки, петь песенки, драться подушками и хвостики друг другу плести? — Мы так не делаем! Ну… Не всегда, — Гон на пару секунд задумался и уже с большей уверенностью отрицательно мотнул головой. — Хвостики точно не делаем. — От того, что мне нельзя теперь с тобой сражаться, я не стал хотеть этого меньше, Гон, — взгляд Хисоки потемнел ещё пуще, и он слегка наклонился к лицу мальчика, говоря вкрадчиво, будто по секрету. — Стоит тебе рассориться с Киллуа, будь уверен, я, не задумываясь ни на миг, снова возьму след, так что не пытайся подружиться со своим палачом, — наблюдая во взгляде карих глаз ожидаемое расстройство, смешанное с зачатками страха, Моро вновь вальяжно откинулся назад, укладывая вытянутые руки сверху на спинку по бокам от себя и закидывая ногу на ногу. — Мне просто нужен шафер, только и всего. Больше мне пригласить на эту роль некого, а Иллуми сильнее расстроится, если у меня вообще не будет свидетеля, нежели если им будешь ты. Не знаю, с какой радости он так сильно хочет нас подружить, но он не отстанет, так что просто подыграй ему немного, — волшебник небрежно повёл кистью, указывая на павильон детского картинга. — Покатайся на аттракционах, погуляй где-нибудь, можешь хоть на весь час зависнуть на колесе обозрения, мне плевать. Если хочешь, я даже куплю тебе мороженое и газировку. Потом приходи сюда, мы вернёмся к машине и расскажем Луми о том, как нам здесь было весело. По рукам? — Но Хисока… — Гон, хоть по мне и не скажешь, но я очень терпеливый человек, — на губах Моро проскользнула улыбка, но что-то в ней было не то, какая-то закравшаяся на подкорку угроза, от которой инстинктивно хотелось убежать подальше. — Ты ещё ни разу не видел меня в действительно плохом расположении духа, и я искренне, просто по доброте своей душевной, не желаю тебе когда-нибудь это увидеть, потому что, уверяю, ты не хочешь знать, что бывает, когда у терпеливого человека заканчивается терпение. Фрикс опечаленно опустил голову, силясь понять, в чём ошибся и что сделал не так. А как же тот пустой список приглашённых? Как же те пустые глаза фокусника? Что же тогда это было, раз Хисока так яро противится наладить контакт с тем, кто без всякой задней мысли готов пойти ему навстречу? — Доброго дня, — подошёл к ним мужчина средних лет в служебной форме охранника в компании чуть более молодого коллеги. — У вас всё в порядке? — А? — вырвался из своих раздумий Гон, взглянув на говорящего. — Здравствуйте. Да, всё хорошо. — Вы знакомы? — охранник скептично окинул взглядом сомнительный внешний вид Хисоки: броский макияж, яркие волосы, золотая серьга на цепочке в одном ухе, длинные наманикюренные ногти, розовый кожаный чокер с металлическим сердечком по центру, похожие широкие браслеты на заклёпках, пастельно-розовые туфли на невысоком каблуке, того же цвета короткий топ чуть ниже груди, не скрывающий удивительно тонкую относительно общей комплекции талию, и кремово-белые леггинсы с золотой обшивкой. — Ну да, мы вместе пришли. А что? — почесал висок Фрикс, уже привыкший к странным нарядам фокусника. — Кем вы приходитесь мальчику? — заговорил строго второй сотрудник, подходя к Моро поближе с другой стороны, будто пытался отсечь пути побега. — Это важно? — изогнул бровь волшебник в недоумении, краем глаза наблюдая за действиями мужчин. — Да, ответьте, пожалуйста. — Я жених старшего брата его друга, — оба охранника слегка зависли, осмысляя сказанное, на что Хисока тихо усмехнулся, забавляясь отсутствием сообразительности у незнакомцев. — Он просил тебя что-нибудь делать? — бросил потуги один из сотрудников, вновь обращаясь к Фриксу. — Может быть, даже обещал что-то купить взамен? — Да, — с присущей наивной честностью сразу признался подросток, и Моро мгновенно напрягся, наконец осознавая, к чему клонили местные стражи порядка. — Откуда ж вы все здесь берётесь? — молодой охранник моментально схватился за подвешенный к ремню шокер. — Уже третий за месяц. — Вы издеваетесь? — чуть не прошипел сквозь зубы Хисока, до хруста сжимая пальцами деревянную доску спинки скамьи. — Такие пристрастия не по моей части, я без пяти минут замужем. — Отойди от него, пацан, — мужчина постарше взял Гона за запястье, пытаясь подтащить его к себе. — Встань за меня. Сейчас мы вызовем полицию, не переживай. — Что? Зачем? — растерялся Фрикс, так никуда и не сдвигаясь. — Мы же просто тут сидели. Зачем полиция? Что вам от нас нужно? — Гон… — проклиная этот день с самой первой минуты пробуждения, Моро устало запрокинул голову и страдальчески прикрыл глаза от всей абсурдности ситуации, в которую попал. — Они считают, что я пытаюсь совратить тебя. *** Когда бутылка воды опустела уже на половину и перестала освежать, сравнявшись температурой с окружающей средой, Киллуа, к своему счастью, заметил два знакомых силуэта, двигающихся к их автомобилю. Гон, судя по всему, остался цел и невредим после прогулки с размалёванным маньяком, однако отчего-то был крайне расстроен, как и Хисока, шагающий мрачнее тучи. — Часа ещё не прошло, — заговорил Иллуми, едва Моро успел сесть вперёд рядом с ним. — Нам с лихвой хватило, — огрызнулся тот, усаживаясь, и вновь несдержанно громко захлопнул дверь, тогда как Гон под негодующий взгляд своего друга пробрался на заднее сиденье тише воды, стараясь не издавать вообще никаких звуков. — Я просил тебя не хлопать дверьми. Фокусник, чуть не трясясь от злости, взглянул на невозмутимого жениха, демонстративно открыл свою дверь заново, чтобы тот видел каждое движение, и агрессивно закрыл её с такой силой, что задрожало посаженное в ней оконное стекло. Мальчишки вздрогнули и вжались в обивку, а брюнет с озадаченным видом оглядел хмурого Хисоку, пытаясь проанализировать его действия. — Ты на что-то злишься? — Ни в коем случае, — нервно усмехнулся Моро и отвернулся к окну. — Поехали уже. — Ладно, — не стал пререкаться Иллуми, решая расспросить любовника о его настроении подробнее уже дома наедине, и вновь завёл машину, выруливая с парковочного места. Виляя между рядами оставленных авто, он вдруг вспомнил о том, для чего всё это затевалось, залез одной рукой к себе в карман и, полагая, что это поможет приободрить партнёра, выудил два оранжевых браслетика, не глядя протягивая и съезжая на главную дорогу. — Теперь вы можете их надеть? — Что за детский сад? — не выдержал Хисока, резко хватая браслеты с ладони ассасина и опуская боковое стекло со своей стороны. Фокусник стиснул в кулаке ненавистные резиночки, чуть покрутил им в воздухе, разжал пальцы, но вместо браслетов на ладони осталась сидеть лишь крохотная щебечущая пташка. Подростки тут же поражённо подскочили на своих местах, придвигаясь поближе вперёд, чтобы рассмотреть это чудо. — Вау, Хисока, ты и правда волшебник! — заулыбался Фрикс. — Ты как это сделал? — шокированно промямлил Киллуа, убеждаясь, что Моро в самом деле держит в руке самую настоящую птицу, а не использует какую-то иллюзию, но тот, игнорируя детский восторг, лёгким движением другой руки свернул несчастному животному шею и выбросил в открытое окно словно фантик от конфеты. Мальчишки с обескураженными лицами осели обратно, молча утыкаясь каждый в своё окно в надежде не оказаться на месте той птицы. — Иллуми, прекрати это, — вздохнул вымученно Хисока. — Не понимаю, о чём ты, — и правда ничего не понимая в поведении жениха, брюнет нажал на приборной панели своей дверцы кнопку закрытия окон в салоне, чтобы кондиционер не работал вхолостую. — Зачем ты это делаешь? Я и так прекрасно знаю, что у меня нет друзей. Зачем постоянно напоминать мне об этом? — Я не предполагал, что это будет так выглядеть, — нахмурился сам себе убийца. — Напротив, хотел поднять тебе настроение. — Ты выбрал не лучший способ, — утомлённо прикрыл глаза Моро, легонько стукаясь головой о стекло. — Хоть теперь статус наших нынешних отношений больше не позволяет мне тебя так называть, но ты был моим единственным другом за всю жизнь, — едва Иллуми успел раскрыть рот, чтобы по привычке поправить партнёра, Хисока не глядя направил в его сторону указательный палец и упреждающе остановил рядом с лицом. — Только попробуй отпираться, что мы ими не были. Ты, чёрт возьми, был моим другом, и плевать я хотел на то, что ты меня таковым никогда не считал, так что помолчи и дай мне закончить, — брюнет послушно закрыл рот, краем глаза поглядывая, как фокусник убрал руку обратно и сердито перекрестил с другой у себя на груди. — Почему ты решил, что я ни с того ни с сего вдруг начал комплексовать из-за того, что, кроме тебя, у меня никого нет? Когда меня вообще это хоть раз волновало? — Я просто хотел помочь, извини, — чуть опустил плечи Иллуми. — Я уже говорил, не нужно помогать там, где помощь не требуется, ты начинаешь меня этим бесить, — сжал губы в полоску Моро, стараясь дышать глубоко и найти в себе хоть какие-то оставшиеся крохи терпения. — Ты считаешь, что мне так важно, чтобы мы с Гоном дружбу водили? Он ребёнок, Иллуми! — не сдержавшись, всё же всплеснул руками Хисока, снова направляя возмущённый взгляд на жениха. — Какие у нас с ним могут быть общие интересы кроме давно минувшего экзамена на Хантера? — Но ведь… — Золдик нервно забегал глазами по лобовому стеклу, мысленно ища выход из запертой комнаты.       Браво. Ни на что не годен, — зашептал с издёвкой собственный разум в темноволосой голове. — Но тебя ведь расстроили его слова о том, что вы не друзья. — Да потому что я думал, что он откажется быть моим свидетелем, а никого другого я на эту роль не смог бы найти, — Моро устало помассировал переносицу, делая носом глубокий вдох и затем шумный выдох. — Ради чего ты сюда нас притащил?       Не способен понять человека, даже зная его столько лет. — Ты ведь сам хотел сходить в парк, я для этого тебя и спрашивал, — пытался сохранять связь с реальностью брюнет, чувствуя, будто воздуха в машине становится недостаточно, но злые мысли словно ополчились против своего хозяина.       Никчёмность. Ни с чем не могу справиться нормально. — Посмотри на меня, Иллуми. Ничего не замечаешь? — фокусник вполоборота повернулся к любовнику, предлагая ему полюбоваться на костюм в розовых тонах. Дыша прерывисто, тот на несколько секунд с опаской повернул голову, очерчивая зрачками одежду, никакого потаённого смысла в которой не видел. — Я так оделся на свидание с тобой. На свидание, а не на непринуждённую прогулку с навязанным «другом». Я хотел сходить туда с тобой, — поджимая губы от обиды, Хисока рваными движениями стал снимать с себя сначала браслеты, затем чокер и в конце концов топ, предпочитая уж хотя бы сидеть топлес, нежели в этом глупом, неуместном одеянии. — Ты хоть представляешь, как мы выглядели? Взрослый тридцатилетний мужик весь в розовом с несовершеннолетним мальчишкой под ручку в чёртовом парке развлечений. Гон полчаса пытался доказать сотрудникам охраны, что я не педофил. Я в жизни такого унижения ещё не испытывал, — выбрасывая чокер с браслетами и топом куда-то себе под ноги, Моро поставил локоть на стык окна с дверью и запустил пальцы в приподнятые наверх розовые волосы, измученно прикрывая глаза. — Ну за что ты решил так меня опозорить? Почему именно перед свадьбой? Что я тебе сделал? Сердце Иллуми болезненно сжалось, а в груди закололо так, словно термиты пытались прогрызть себе путь из лёгких напрямик. Он так хотел порадовать своего любимого, дорогого Хисоку, так не хотел, чтобы тот грустил даже из-за пустяков, был готов терпеть этого Гона каждый день до самой смерти, если бы тот хоть немного делал Хисоку счастливее, раз уж с Иллуми он чувствует себя одиноко. Убийца так старался, надеясь увидеть на лице суженого радость, а сделал только хуже и больнее, потому что только это и умеет. Причинять боль.       Я не заслуживаю любви. — Прости меня, Хисока, — вклинился внезапно Гон, опустивший глаза пристыженно. — Это я виноват, я не так понял. Я сказал Иллуми, что тебе грустно из-за того, что тебе некого пригласить на свадьбу. Не ругайся на него, он хотел как лучше. — Я не ругался, — кинул небрежно Моро, нехотя раскрывая глаза, но тут же прогнал в голове всё сказанное сгоряча и обеспокоенно повернулся к водителю. — Чёрт, я ругался? — Всё в порядке, ты имеешь на это право, — спокойно выдавил из себя брюнет через силу, крепко сжимая перед собой руль дрожащими пальцами. — Моя вина, что я не понял, что расстраиваю тебя. Я буду стараться лучше. Извини.       Не заслуживаю его. — Тебя обидели мои слова? — смягчил тон Хисока, с сожалением замечая напряжённые до побелевших костяшек пальцы на руле. Иногда в порыве эмоций во время ссор он забывал о том, что его крики и брань на Иллуми действуют триггером, из-за которого тот замыкается. И чем Моро теперь лучше Сильвы? Золдик ведь не тупой, он всё прекрасно понимает с первого раза, если ему просто по-человечески объяснить, не повышая голос. Он не виноват в том, что у него другой склад ума. А Хисока взял, да вывалил на него всё своё поганое настроение, как будто это Иллуми заставил его так сегодня одеться, назвал педофилом и натравил охрану. — Извини, я не должен был кричать, — фокусник провёл ладонью по лицу, качая головой. — Придурок психованный… — Нет, ты сказал всё верно, мне не на что обижаться, — отчеканил ровно манипулятор, не моргая.       Меня не за что любить, — внутренний демон заговорил ниже и громче, ощущался почти реально, что Иллуми непроизвольно мотнул головой в попытке прогнать это рычание из перепонок. — Нет-нет-нет, не надо вот этого, — заметил перемену Моро. — О чём ты?       Наверняка он уже жалеет, что начал встречаться со мной. — Ты сейчас пытаешься подавлять при мне свои эмоции. Даже не думай, ты не должен этого делать, я не твой отец. Ты обещал мне рассказывать обо всём, что тебя беспокоит.       Пустое место. Моя судьба — сгинуть в одиночестве. Побледневший сильнее обычного Золдик всеми силами пытался сфокусировать взгляд на дороге, без конца сглатывая прилипший к горлу ком и тяжело дыша.       Я не умею сопереживать. Никому не нужно такое жалкое отребье. — Ты нормально себя чувствуешь? — сдвинул брови Хисока, оглядывая почти мертвенно-белое лицо ассасина и небольшую испарину у него на лбу.       Всё делаю неправильно. — Иллу?.. — не на шутку забеспокоился Моро, когда тот начал слегка вилять рулём, как будто постоянно на что-то отвлекался, периодически пересекая колесом двойную полосу, что категорически противоречило самой сути педантичного брюнета.       Ничтожество, непригодное для чувств, — оглушительно закричал сломанный разум. — Брат, не слушай тот голос, — заговорил успокаивающе Киллуа, придвигаясь вперёд и укладывая ладонь на плечо старшего. — Он ненастоящий. Он не твой. Осознанно моргнув, Иллуми вывернул руль прямее и снова смог сфокусировать зрачки на дороге, постепенно приводя дыхание и мысли в порядок. Наблюдая улучшение состояния жениха, Хисока перевёл негодующий взгляд на блондина, молча спрашивая, о каком голосе была сейчас речь, но слегка опешил, встречая печальные, полные сочувствия синие глаза. В конце концов через минуту манипулятор спокойно выдохнул и потянулся одной рукой к своему плечу, слабо оглаживая пальцы младшего брата, будто без слов говоря: «Спасибо, теперь я в порядке». Наследник грустно улыбнулся, убирая свою руку, откинулся обратно и уткнулся в окно, игнорируя вопросительные взгляды фокусника и Фрикса, вообще не понимающего, что только что произошло. За долю секунды Моро пронзило осознание, что Киллуа далеко не впервые сталкивается с подобным и не первый раз приводит старшего брата в чувства. А вслед за этим осознанием пришло понимание: несмотря на все разногласия, Иллуми с Киллуа очень близки, гораздо ближе, чем может показаться. — Малыш, ты как? — обеспокоенно поинтересовался Хисока, вглядываясь в лицо ассасина, вновь принявшее свой обычный оттенок. Иллуми с совершенно невозмутимым видом, словно ничего и не случилось, повернул голову к партнёру и окинул взглядом его голые плечи и грудь. Возвращая внимание на дорогу, он потянулся к главной приборной панели, покрутил терморегулятор, чуть сбавляя прохладу, и направил дефлектор центрального кондиционера вверх и на себя, чтобы холодные потоки не дули на полуголого Моро. — Почему это правило действует только в мою сторону? — заговорил брюнет внезапно, пока Хисока, не зная, как реагировать на столь уютное проявление заботы, растерянно разглядывал вздёрнутые жалюзи кондиционера, но затем вернул недоуменный взгляд жениху, не уловив смысла вопроса. — Почему только я должен рассказывать о том, что беспокоит меня? — пояснил тот через несколько секунд тишины, и фокусник сдвинул брови, уводя глаза в лобовое стекло. — Даже сейчас, когда ты расстроен из-за моих действий, ты больше волнуешься о том, не задели ли меня твои слова об этих действиях. Откуда эта жертвенность? — чёрные радужки коротко метнулись к Хисоке, отмечая его потерянный вид. — Почему я должен узнавать от Гона о том, что тебе плохо? Ты не можешь сам подойти и сказать мне об этом? — Я же сказал, я ошибся… — промямлил Фрикс, ощущая себя неловко от того, что оказался втянут в чужие личные разборки. — Ты не ошибся, Гон. Ты социально приспособленный человек, у тебя очень хорошо развита эмпатия. Я уверен, что ты правильно интерпретировал ту ситуацию, просто спутал причину, — Иллуми плавно затормозил перед красным сигналом светофора и уложил руку на подлокотник, тихо вздыхая. — Хисока, когда ты уже примешь тот факт, что в наших отношениях ты не «человек, который любит сильнее»? — Моро на эти слова чуть вздрогнул, будто испугался, что его мысли могли прочитать, и отвернулся к окну. — Я наслышан о таком мнении, что в каждой паре партнёры любят по-разному и кто-то один отдаёт больше, чем получает. Ты в самом деле считаешь, что у нас это тоже так работает? Поэтому ты думаешь, что обязан делать для меня всё, тогда как молчишь о том, что нужно тебе? — Золдик посмотрел на фокусника, ожидая ответа, но тот смолчал, упорно делая вид, что непричастен к разговору. — Я на это не согласен. Я приемлю только равноценный обмен, к тебе в должники не набивался. Хоть по мне и не скажешь, но я тоже чувствую и испытываю эмоции. Кто дал тебе право считать, что они слабее твоих только потому, что я не умею показывать их так же ясно, как ты? Если действительно думаешь, что кто-то кого-то в нашей паре любит сильнее, я не против посоревноваться, но ты прекрасно знаешь, как я терпеть не могу проигрывать. Зелёный свет сменил своего предшественника, и Иллуми так же плавно тронулся с места. Смягчая взгляд, Моро украдкой посмотрел на своего строгого жениха, сосредоточенно следящего за дорогой, и на мгновение совсем позабыл о мальчишках, сидящих сзади. — Намерен выиграть в этом споре? — слегка улыбнулся фокусник, прощупывая почву. — Как и в любом другом, — тоже дёрнул уголками губ брюнет, сворачивая на трассу, ведущую к их дому. — Хисока, ты прекрасно знаешь, как мне сложно сопереживать. Когда речь идёт о чувствах другого, я далеко не всегда всё понимаю правильно и, исходя из этого, действую тоже неверно. Хочешь, чтобы я перестал помогать тебе там, где моя помощь не требуется, оказывая тебе медвежью услугу, тогда говори мне, где она требуется, и я помогу как надо. Что бы там ни было, Хисока, я помогу, — уверенно повторил за собой Иллуми в надежде чётко донести мысль, и фокусник задумчиво опустил глаза на свои руки. — Перестань думать, что я позволяю тебе любить меня до тех пор, пока ты пытаешься быть для меня услужливым и удобным. Мы ведь уже обсуждали это. Будь неудобным, я это приму. Проси меня, если тебе что-нибудь нужно, жалуйся, если что-то не получается, поплачь мне в плечо, если грустно, кричи на меня, если я тебя злю, и не смей потом за это извиняться. Неважно, как это будет выглядеть, я не осужу тебя. Я твоя опора и поддержка не только на словах, уясни это раз и навсегда. Всё прозвучало настолько предельно серьёзно, что Моро против воли окончательно растаял, смущённо улыбаясь и поднимая взгляд. Даже молчаливые пассажиры на задних сиденьях удивлённо-уважительно уставились на манипулятора, поражаясь тому, что тот способен на такую речь ради другого человека, которого, судя по всему, действительно очень сильно ценит. — Так ты расскажешь, что тебя гложет, или продолжишь делать вид, будто этого разговора не было? — снова подал безразличный голос ассасин через пару минут молчаливых раздумий Хисоки. — Останови, пожалуйста. — Здесь нет обочины, — констатировал факт Иллуми, сперва не задавшись вопросом о том, зачем Моро потребовалась остановка, однако почти сразу сообразил, когда волшебник неуютно повёл плечом, отворачиваясь. Брюнет мельком покосился на задние сиденья и оглядел местность через лобовое стекло, мысленно оценивая уже пройденное и предстоящее расстояние. — Подожди минуту. Менее чем через два километра должна быть заправка. Хисока скупо кивнул, задумчиво разглядывая нескончаемую череду верхушек лиственницы и кедра. Хватит ли духу человеку, поклявшемуся больше никогда не быть слабаком, проявить слабость перед единственным в мире человеком, готовым эту слабость принять? Иллуми не упрекнёт, не пристыдит, но как долго он сможет закрывать глаза на уязвимость своего любовника? Возможно, всю жизнь. А может, года три. Золдики не выбирают себе слабых партнёров. Что, если однажды брюнет решит, что его партнёр по этому критерию не подходит? Без сомнений, Хисоке в самом деле стало в разы легче после того вечера, когда тот впервые за двадцать с лишним лет смог по-человечески поплакать в бережных объятиях любящего человека. Словно старую инфицированную рану наконец промыли и обработали, удалив весь многолетний гной без остатка. Но стоит ли это облегчение терпения взыскательного Иллуми? Он стал встречаться с Моро, когда знал его безжалостным маньяком. Может, это потому, что именно такой Хисока ему и нужен? Может, безжалостный маньяк нравится Золдику гораздо больше? А может, Иллуми открылся фокуснику только лишь спустя четырнадцать лет знакомства именно потому, что наконец увидел в нём кого-то кроме этого безжалостного маньяка, и только поэтому рискнул поставить всё на его человечность? Потому что хотел и сам стать человеком. — Ну и? — вырвал брюнет волшебника из раздумий, и тот слегка вздрогнул, промаргиваясь. Он даже не заметил, как Иллуми заехал на заправку и припарковался рядом с компактным зданием. — Не испытывай моё терпение, я уговаривать тебя должен? Или мне иглами вытаскивать из тебя то, о чём ты так стыдишься мне рассказать? — Это лишнее, — усмехнулся слабо Моро, решая для себя всё же рискнуть. В конце концов, Золдик и так уже в курсе о том, что с Хисокой что-то не так, а врать любимому в лицо не хотелось. — Детишки, выйдите, пожалуйста, на пару минут. — Купим ещё воды, — кивнул Киллуа, легонько толкая Гона в плечо. Подростки поспешно покинули салон автомобиля и, наконец дождавшись уединённой компании друг друга, начали оживлённо о чём-то переговариваться, направляясь к магазину при заправке. — Я был расстроен не потому, что у меня нет друзей, — тихо начал фокусник издалека, словно пытался оттянуть момент признания. — У меня никогда их не было, в том числе до похищения. Даже настоящий владелец моей нынешней фамилии, если подумать, был скорее просто товарищем по несчастью, да и то всего год, — безразлично пожал плечом Хисока, провожая взглядом сменяющие друг друга машины у заправочных колонн. — После знакомства с тобой мне всегда было достаточно твоего общества и нашего общения. С тобой мне легко, не нужно притворяться, как с другими людьми, уж тем более сейчас, когда ты стал мне ближе, чем просто обычный друг, — Моро мягко накрыл ладонь брюнета своей, заглядывая в тёмные глаза с поразительной честностью и теплом, что напряжение Золдика само собой слегка отступило. — Твоя компания для меня на вес золота. Сам факт того, что такой высокопоставленный, образованный аристократ, как ты, готов разделить всю свою жизнь со мной, безродным самоучкой, греет меня лучше всякого камина. Мне больше никто не нужен и никогда не понадобится: ни любовник, ни товарищ, ни уж тем более друг. Это излишние и бесполезные социальные отношения, которые для меня обременительны. — Рад, что ты это понимаешь, — наконец позволил себе спокойную улыбку Иллуми, сжимая чужую ладонь чуть крепче. — Тогда в чём дело? — В том, что вся твоя семья будет на нашей свадьбе. В отличие от моей, — медовые глаза мигом потухли, словно кто-то невидимый случайно задул тот озорной огонёк, присущий этим радужкам, и Золдик плавно опустил уголки губ, кардинально переосмысливая поведение партнёра и собственные действия по отношению к нему. — Не то чтобы я так сильно ценил семейные узы, но как бы ты ни презирал своего отца, он хотя бы у тебя есть. Когда же я смотрел на лист бумаги, в который должен был вписать имена тех, кого хочу позвать, я тосковал не от того, что мне не приходило в голову ни одного имени, а от того, что те, кого я бы хотел пригласить, уже много лет мертвы, а их имён я и вовсе не помню. Не уверен, что вообще знаю, я ведь был совсем мал, — Моро сдержанно выдохнул, аккуратно одёргивая свою руку от ассасина, и убежал глазами прочь от непробиваемо равнодушного лица, опасаясь случайно увидеть на нём оттенок разочарования. — Просто стало грустно от того, что моих родителей не будет рядом в самый счастливый и важный день моей жизни. Они никогда не познакомятся с тобой, не заедут посмотреть дом, в котором мы живём, не придут к нам на ужин в нашу очередную годовщину. Я всегда понимал это, но только когда увидел пустой лист бумаги перед собой, я это осознал, — волшебник поджал губы, прикрывая глаза ладонью устало. — Не хотел говорить тебе, потому что ты всё равно не сможешь ничего исправить, только переживать начнёшь от того, что бессилен. Лишь испортишь себе настроение перед свадьбой. Пару минут Иллуми безмолвно разглядывал понурого жениха и не мог перестать проклинать своё невежество. Ну конечно, какие, к чёрту, друзья? Как можно было сделать такой идиотский вывод только из-за слов какого-то Гона? Их дом уже несколько дней переполняют родственники брюнета, огромная семья, в которой даже прапрадед ещё был жив, хоть и не показывался до сих пор Хисоке на глаза. Мать, отец, дедушка, братья, сестра — целая толпа Золдиков то и дело мелькала в каждом уголке то тут, то там, и ни одного родного, хотя бы самого дальнего члена семьи Моро. Совсем никого. Как будто и ему самому уже не осталось места в этом доме, больше напоминающем в последнее время вторую резиденцию потомственных убийц. — Я знаю твоё имя, — нерешительно подал голос Иллуми, пока ещё слабо понимая, что хочет предложить. — Так что могу найти и их имена тоже. *** Могильная почва почти ничем не отличалась от обычной для тех, кто был далёк от смерти. Лишь те, кто работает и живёт с ней бок о бок, могли почувствовать этот смрад, въедающийся в ноздри, пропитавший бесплодную землю на молекулярном уровне. Хисока никогда не брезговал вдыхать запах гнили полной грудью, однако сейчас отчего-то каждый вдох был почти до боли невыносим. — Ты точно этого хочешь? — Иллуми бережно взял фокусника за руку, пробегаясь зрачками по именам на многочисленных надгробиях. — Мы можем поехать обратно. — Глупости. Мы добирались сюда три с половиной часа. Этот день и так ужасен, его уже ничего не сможет испортить, — отстранённо произнёс Моро, поправляя на себе свободной рукой неудобно сидящую, купленную наспех в первом попавшемся магазине вместо розового топа просторную чёрную майку наподобие той, что любил носить дома ассасин, разве что не однотонную, а с принтом какой-то баскетбольной команды. — И насчёт нашей ссоры… — Я же сказал тебе не извиняться. Ты был расстроен, я понимаю, — Золдик утешающе погладил большим пальцем кожу чужой ладони в руке. — Мне жаль, что из-за меня ты попал в неприятную ситуацию. — Я хотел сказать другое, — мотнул головой Хисока, останавливаясь и осторожно разворачивая брюнета к себе. — Я люблю тебя, Иллу. И что бы ни случилось, буду любить. Ты стал моим смыслом дышать и просыпаться по утрам. Уж не знаю, что у тебя был за приступ, и если не захочешь рассказывать сам, спрашивать о нём не буду, но впредь, даже когда я ругаюсь, всегда помни о том, что я, несмотря ни на что, люблю тебя, — насыщенный неприятностями день отобрал у Моро все силы на то, чтобы наделять свою речь эмоциями, но всё равно его усталый голос звучал так нежно и ласково, что не оставил Иллуми и шанса сомневаться в его искренности. — Иногда ссоры случаются даже у нас, но это ни в коем случае не значит, что я считаю тебя недостойным или плохим. Я тоже человек, я тоже могу злиться, и ты знаешь, что в такие моменты мне сложно себя сдерживать. Но даже доведённый до белого каления я очень сильно тебя люблю. Не сомневайся в этом ни на секунду, ладно? — словно ясновидящий уловил причину беспокойства любовника Хисока, бесследно развеивая любые волнения. — Да, — не сдержал улыбки Золдик, притягиваясь к Моро в его тёплые объятия, но тут, стоило лишь уложить голову на плечо жениха, Иллуми на глаза попалось одно из искомых имён, поросшее мхом. — Это здесь. Хисока моментально напрягся, сжимая ассасина в руках чуть крепче, и замер, не решаясь оборачиваться. Простояв так ещё с минуту, брюнет аккуратно погладил фокусника по спине и отстранился, укладывая руку на его щёку. — У тебя не было возможности попрощаться с ними, и на нашу свадьбу позвать ты их не можешь, но по крайней мере теперь ты сможешь их навещать, — Золдик снова взял Моро за руку и сделал несколько шагов вперёд, останавливаясь у заброшенной парной могилы с двумя надгробиями, объединёнными единой гранитной плитой под ними. — Мне оставить тебя? — Зачем? — спросил Хисока бесстрастно. — Может, тебе хочется побыть одному, поговорить с ними, — пожал плечом Иллуми, ориентируясь на свой опыт просмотров фильмов и сериалов, где были подобные сцены. — Я и так всю жизнь был один, не нужно, — отпуская руку манипулятора, Моро подошёл к холодным чёрным камням поближе, с неразличимым выражением разглядывая выгравированные имена. — И что я должен говорить? Я вырос не тем сыном, которого они хотели бы иметь. Если и существует жизнь после смерти и они наблюдали за мной, то наверняка уже давно отвернулись. Мне бы хотелось думать, что мёртвые не могут следить за живыми, так какой тогда смысл распинаться перед могилой? Золдик, ожидавший именно такой реакции от партнёра, слабо кивнул сам себе, замолкая. Он остановил свой взгляд на едва читаемых именах и на мгновение задумался, сколько же ливней обрушилось на эти могилы за все годы. Немного поразмыслив, Иллуми расстегнул золотое крепление, держащее широкий аксамитовый пояс на его талии, и подошёл к надгробиям, становясь на одно колено перед ними. Скомкав в ладони жёсткую ткань пояса, брюнет стал аккуратно протирать постаревший гранит от седого мха, многолетнего налёта пыли, грязи и неоднократно иссохшей влаги дождя, попутно выдёргивая сорняки и ставшую слишком длинной траву, обрамляющую плиту. — Что ты делаешь?.. — вырвался из задумчивости Хисока, фокусируя негодующий взгляд на испачканных пальцах брезгливого Золдика. — Они произвели тебя на свет, — монотонно ответил ассасин, тщательно расчищая блёклые буквы. — Хочу отдать им должное. — Боюсь, они не оценят, — ощущая нарастающее раздражение, усмехнулся через силу Моро. — Это неважно. Моё к ним уважение не зависит от того, живы ли они, — убийца пропустил мимо ушей защитный механизм фокусника, оглаживая подушечками дату смерти усопших. Шестое июня. Понаблюдав ещё какое-то время за странным поведением Золдика, Хисока задумчиво присел на корточки, проводя ладонью по прохладной почве. В этих краях было совсем не так жарко, как в Падокии, к которой Моро уже успел привыкнуть. И оттого складывалось впечатление, будто это место чужое. Будто никто здесь Хисоку не ждал ни сегодня, ни двадцать пять лет назад. — Всего каких-то два метра земли, — он слегка вонзил кончики ногтей в почву, вновь усмехаясь абсурдности того, как близко находятся люди, по которым Моро страдал долгие годы, и как они при этом далеко. — Я пришёл к вам спустя столько времени, а вы продолжаете лежать. Даже не поздоровались. Не хотите увидеть, каким я вырос без вас? Познакомиться с моим женихом? — фокусник чуть наклонил голову на бок и упёрся зрачками в спину Золдика. — Это Иллу. Один его пояс стоит дороже, чем ваши надгробья, которые он этим поясом чистит, стоя на коленях, — хрипло засмеялся Моро, мотая головой, и Иллуми прервался, оборачиваясь на трансформатора в недоумении. — Знаете, вы ведь вообще всё веселье пропустили: как я голодал, спал в метель на улице, воровал у бедняков, убивал детей. Свадьбу мою пропустить тоже хватит совести? Прийти на неё — ваш долг, разве нет? После всех этих лет вы должны мне хотя бы это… Сильнейшее из чувств не имеет ничего общего со словом «любовь». Сильнее всего обида на несправедливость, которую уже ничем нельзя исправить. С которой ни при каких обстоятельствах не хочется мириться, но это единственное, что можно сделать. Нечестно, неправильно, так быть не должно. То самое ощущение удушья, когда вы битый час смотрите в потолок и не можете уснуть, вспоминая снова и снова ту несправедливость, которую пережили. Которую переживаете. Которая будет преследовать вас до конца жизни. Бессилие и обида, от которых так хочется кричать и плакать, что сжимается сердце. — Вылезайте! — зарычал вдруг Моро, трясясь всем телом и стискивая зубы до скрежета. — Какого чёрта вы там разлеглись?! Долго ещё собираетесь валяться?! — вгоняя в растерянность брюнета, Хисока стал отчаянно рыть яму напротив одного из надгробий, выкапывая застоявшуюся землю голыми руками. — Как вы могли бросить меня?! Вставайте, или я сам до вас доберусь и распотрошу ваши гниющие трупы! — Хисока, стой, — Иллуми спешно подлетел к сгорающему в собственном горе фокуснику, пытаясь схватить его за руки и обнять, но тот продолжал вырываться, будто и не замечая ассасина. — Подожди, успокойся, тише. — Мама… — вымученно выдавил из себя Моро, жмурясь от нестерпимой боли в груди. — Мам, почитай со мной, позови меня по имени, — надрывно застонал он, сгибаясь над молчаливой, равнодушной почвой. — Папа, покатай меня на шее, угости газировкой, пока мама не видит, поучи карточным фокусам, — чуть не задыхаясь, сбивчиво шептал Хисока, изо всех сил сжимая в пальцах землю. — Сводите меня в цирк и кукольный театр, купите мне сахарную вату. Обнимите меня, — едва разборчиво всхлипывал Моро, почти касаясь губами поросшей травой могилы. — Мама, папа, я так сильно по вам скучаю… Почему… Почему вы лежите здесь?.. Скорбно оглядев дрожащие плечи волшебника, потерявшего свою притворную маску безумного шута, Иллуми решил не трогать его и дать ему наконец-то попрощаться с самыми родными людьми после такого мучительно долгого пути, занявшего два десятка лет. Золдик присел рядом на согнутые ноги и, складывая руки перед собой, почтительно наклонился вперёд, не брезгуя уткнуться лбом в землю. — Спасибо вам за сына. Обещаю, я позабочусь о нём.