Equally defective

      — Мне определенно нравится твой энтузиазм.       Теру фыркнул, дергая за вешалки с противным стальным скрежетом. Злился он до того умилительно, что Шимазаки едва сдерживался, чтобы не подбросить в костер еще парочку поленьев. В тихом ужасе попрятавшиеся по отделу консультанты его настрой не разделяли. Слабаки.       — Нашел?       — Ты будешь в восторге. – Обещание Теру исходило злорадством.       Рё вообще-то уже был, но с любопытством провел ладонью по ткани протянутой футболки. Принт на ней предусмотрительно не прощупывался. Губы Теруки пришли в движение, демонстрируя ехидное торжество. Чем не восторг. Дофамин в чистом виде, и все – для Рё.       Повод для карательного шоппинга был ничтожным до неприличия: ну, подумаешь, увлекся Рё с поцелуями на шее, велика беда. Ну, да, третий раз за неделю. Ну, возможно, в последний раз вышло намеренно, но Шимазаки ведь аккуратно и любя, как на такое обижаться.       Знал бы, к чему приведет, проделал бы гораздо раньше.       — Решил скупить полмагазина?       — Платишь ты, – отрезал Теруки, подкидывая к отобранной одежде еще две рубашки. Он, как обычно, увлекся. Запусти его в торговый центр – не вытащишь до закрытия. Разве только отвлекающим маневром, благо, на фантазию Шимазаки не жаловался. Ханадзава, к слову, тоже.       — О, то есть в планах – еще и обнулить баланс моей карты?       — Тебя самого надо обнулить.       — Предложить варианты?       — Двигай. – Теру боднул его бедром и повел к примерочным нарочито извилистой дорогой.       Просчитав маршрут, Шимазаки на опережение срезал по периметру, чуть не налетев на подвернувшуюся колонну – встретил бы архитектора, на тот свет отправил бы, – и выловил Теру как раз у коридорчика. На площади кабинок сэкономили не под стать заявленной брендом категории: Рё бегло скользнул пальцами по стенкам, определяя размеры, нащупывая зеркала, крючки, скрипнувший искусственной кожей пуф. Идеально.       — Мне начать с гвоздя программы? – Свалив гору одежды на пуфик, Шимазаки как бы невзначай подтолкнул Теру внутрь, задергивая шторку, одновременно отрезая путь к отступлению.       Сердцебиение Ханадзавы чуть-чуть ускорилось: тот почуял подвох. Рё предвкушающе улыбнулся. Маску покорной добычи он намеревался носить ни секунды дольше положенного.       — Вперед. Незабываемые впечатления гарантированы.       — Больше внимания со стороны? Прекрасно. Жду не дождусь.       Ухмылка Теру испарилась, как по волшебству. Челюсть напряглась, в сопении отчетливо угадывались сделанные выводы – об этом он в утреннем запале явно не подумал. Для укрепления позиций Шимазаки неторопливо, с паузами в нужных местах стянул через голову футболку, отмечая еще один импульс ускорения его пульса. Восхитительно.       — Не подашь свой шедевр? – Рё широким жестом поправил волосы, приваливаясь боком к перегородке так, чтобы предельно четко проступили острые ключицы – безотказный прием. На одиночных примерках глубокие вырезы ему настойчиво предлагали не без причины.       Ожидаемо отключившись на секунду, Теруки раздраженно зарылся в вещах. Перебирал он их значительно дольше, чем требовалось.       — Надевай.       Шимазаки помял в ладонях футболку.       — Здесь материал другой, – с усмешкой заметил он. – Куда подевался шедевр?       — Цвет не совсем удачный, – буркнул Теру. – Не сразу разглядел.       — А как же внимание?       — Обойдешься. И так не страдаешь от недостатка.       Очаровательно до невозможности.       Шимазаки охотно принял капитуляцию. Еще до того, как он одернул короткие рукава, Теру категорично бросил в него следующую:       — Теперь это.       — Не понравилось?       — Лучше того, что тебе всучивают без меня, но снимай.       — И чем же тебя не устраивают нынешние?       — Открытые не по погоде. Тебя обязаны за них арестовать.       — Зато не жарко. – Шимазаки криво улыбнулся. – По крайней мере, мне.       Теру шумно запыхтел через нос – только пар не повалил. Неудержимо тянуло пробежать кончиками пальцев по наливающимися кровью скулам, но это свернуло бы игру слишком рано, а Рё желал насладиться сполна. Ему, наверное, никогда не надоест. Ханадзавой просто невозможно насытиться, он хуже проклятья неутолимого голода, с одной разницей – Шимазаки был совершенно не против от него умереть. Не сегодня, разумеется. На сегодня планы несколько отличались.       Все без исключения ткани были мягкими, тактильно приятными, как он любил. Теру и впрямь постарался. Обижался он, очевидно, не настолько серьезно, как Рё полагал. Такими темпами Теруки его избалует до предела, а пределы у Шимазаки поражали самое искушенное воображение. Если вообще имелись.       — Еще не определился? – Рё подвернул воротник водолазки, выгодно облепляющей каждую мышцу.       — Тебе идет отвратительно все, это нечестно, – вздохнул Ханадзава, придирчиво осматривая подгиб. – Быть таким – преступление.       — Таким, это каким?       Шимазаки прижал изучающую швы руку вплотную к своему животу. Дыхание Теру ошеломленно сбилось. Надавливая на дрогнувшие суставы, Рё нырнул ладонью Ханадзавы под водолазку, медленно ведя его пальцы от ремня вверх.       — Таким?       Расстояние между ними резко сократилось. Неровный выдох Теруки ошпарил прямо через ткань, а пальцы обрели инициативу, с упоительной тяжестью оседая на ребрах. Шимазаки склонился к его плечу, без касания проскользил открытым ртом к шее, выдыхая того жарче, до мелкой дрожи и крупных мурашек в миллиметре от обнаженных зубов.       — Или таким?       Их губы встретились ближе расчетной точки. Теру набросился жадно, вминаясь несдержанным, неприкрыто алчущим напором. Впивающиеся в ребра пальцы призывно тянули, и Рё навалился на него, прижимая к стене, жестко фиксируя бедрами, глотая тихий довольный стон, от которого дико, ликующе взвыли его вечно голодные демоны.       — Получу значок, – Теруки загнанно перевел дыхание, – сам арестую тебя к чертовой матери.       — Если и приговор исполнишь сам, я только за.       Рё все-таки добрался до его скул. Правда, губами – еще лучше, – легко дотрагиваясь, впитывая тепло, аромат, вкус. В голову ударило сильнее, чем от крепчайшей выпивки: поток ощущений сносил шестибалльным цунами. Шимазаки отрубил назойливо гомонящий, вибрирующий, отвлекающий от главного мир, фокусируясь на Теру и его быстро-быстро бьющемся сердце – другого ориентира не нужно. Плотнее впечатал в себя, очерчивая гребешки подвздошных костей, влажно прошелся языком вдоль основания шеи вверх и вправо, припадая к оглушающей пульсацией точке. Теруки уже толком не стоял, скорее, висел, прибитый к стенке. Мягкий, пластичный – делай с ним, что хочешь. Рё, кажется, слегка перестарался.       — Судя по всему, пешую дорогу ты не осилишь.       Перегородка опасно скрипнула под весом: Теру опрокинул Шимазаки за плечи на себя, тягуче-смолистой нежностью сплетая их языки, заводя за лопатки горячую ладонь, вторую протискивая между телами под водолазку. От избыточной нагрузки сенситивное восприятие начало нешуточно сбоить, а Теруки никак не унимался, целуя пьяняще жарко, притираясь всем, чем был способен в тесном захвате. Он горел так, будто намеревался отправить Шимазаки в ожоговый центр и сразу слечь угольками на соседней койке.       — Жаль их оставлять. Мне понравились. – Рё нехотя оторвался, чтобы сдернуть водолазку. Теперь он сам бы не осилил лишнего метра. До чего же ему повезло со способностями.       — Выкуплю завтра.       — Не с утра.       — Точно не с утра. – Рванув его обратно к себе за пояс, Теру на ощупь завозился с пряжкой.       Ожоговый центр отменялся. Они отправятся прямиком на кладбище, минуя крематорий. Зато эпитафии выйдут на зависть. Обзавестись такими парными надгробиями Шимазаки был не против совершенно – оно того стоило. Заставить консультантов озадаченно поломать головы над лишней одеждой в примерочной – поистине бесценно.