Не здесь и не сейчас

      Венцель тоже ждал, прикрыв веки и покачиваясь с пятки на носок. Матвей не стал спрашивать куда и зачем тоже. И без того было понятно. Пользуясь заминкой, Левин оповестил свою команду, чтоб были готовы и захватили его винтовку. Чисто на всякий случай. Минувший вечер слишком расщедрился на сюрпризы, чтобы не подозревать ночь в том же.       Тим вернулся через пять минут.       — Виктор в особняке у реки, — сообщил он. — На ранний рейс заказан билет за границу. Он бежит.       — Правильно, братик, — мертвенно прошептал Венцеслав и оскалился. — Но опять слишком медленно.       Аверин аккуратно надел перчатки и размял плечи, стряхивая легкую усталость и дремоту.       — Нет, Тим, — осадил его директор. — Ты остаешься. Виктор уже знает, что случилось. Мне нужна охрана здесь. Если что — звони. Никакого соблюдения тишины.       Тимофей недовольно нахмурился, переглянулся с Митей. Левин дернул подбородком. Спорить сейчас равносильно самоубийству в особо изощренном виде. Лучше обеспечить охрану тихо и без лишних препирательств. Аверин сжал челюсти, но отступил. Сема и Коля одновременно облегченно выдохнули. В отличие от Тима, мальчишки были рады, что он остается. Илюша застонал во сне, Сема тут же оказался рядом, гладя растрепанные кудри.              Особняк Виктора у реки походил на крошечную бетонную крепость. Часть берега попросту отгородили высоким забором. Потом у хозяина начала сбоить паранойя, по верху появились пара рядов проволоки под напряжением и добрые улыбчивые доберманы по периметру. Четверолапые и двуногие. Мальчики Мити аккуратно поснимали тех, кого видели.       Директор не скрывался. Массивный автомобиль остановился напротив ворот. Среди щебетания едва начавших просыпаться птиц, плеска воды и шуршания деревьев. Немого тумана должны были подсказать Виктору, что водитель настроен весьма серьезно. Пока Виктор решался, Митя бегом преодолел последние метры и занял позицию напротив дома с другой стороны реки. Винтовка пахла холодным воздухом, привычно льнула к плечу и рукам.       Хлопнула дверца машины, Венцель спокойно вышел под свет фонаря, давая себя рассмотреть.       — Открывай, братик, — крикнул он. — Или я войду сам.       Ворота сдвинулись. У Мити в ухе негромко пискнул коммуникатор. Левин про себя присвистнул. На месте Виктора он не то чтобы не открыл, он бы еще в погреб спустился или в сейфе заперся. От греха подальше. Хотя... наверное, даже чувствительная камера ворот не передавала выражение глаз Венцеслава. Матвей впервые понял, о чем говорил Слава — с головой беда. У каждого из семьи Кроновых был порок бешенства, но у каждого он проявлялся по-разному. Митя отдал команду страховать директора на каждом шагу. По тепловым отпечаткам — в доме охраны не было, зато во дворе предостаточно. Подкрутив оптику, Митя на миг прикрыл глаза, считая про себя до пяти. Застарелая привычка еще со времен тира. А дальше уже только размеренное дыхание, секундное напряжение в руке и мягкая отдача в плечо.       Венцеслав медленно прошел по мощеной булыжниками дорожке, не обращая внимания на падающие куклы людей вокруг. Тени за его спиной ткались из молочных сумерек утра, прикрывая. Дверь особняка не поддалась. Директор коротко махнул, пропуская вперед две фигуры. Кодовый замок разорвало очередью. Не сейфовый, да. А жаль…       Виктор ждал в большом зале. Традиционно с камином и головами зверей, развешанными по стенам. Центральной в композиции скалилась голова африканского льва. Старший брат Венцеля стоял спиной к потухшему огню, держа в руке пистолет. Едва теплящиеся угли умирали. Он больше не улыбался, не шутил и не ехидничал. Он ждал и боялся. Проклятая цыганская шавка снова спутал ему все карты. Кой дьявол его дернул открывать бутылку в Галерее?!       — Ну, здравствуй, братик, — Венцеслав уселся в кресло, положив руки на подлокотники.       — Чем обязан визиту? — Виктор тоже умел играть, правда, нынче вечером партия выходила фальшиво.       Директор поднял бутылку коньяка, стоявшую на столе. Огляделся, встал, не отвечая и словно не замечая, опущенного оружия и напряжения. Открыв дверцу шкафчика, Венцеслав придирчиво выбрал полагающийся под коньяк фужер, вернулся к столику, налил себе на два пальца и поднял в тосте:       — Помянем? Не чокаясь.       — Что, твоя второсортная шавка все-таки сдохла? — Виктор дернул плечом. — Жаль, братик. Мне правда жаль.       — Что это был не я? — Венцель пригубил, покатал на языке маленький глоток и сплюнул на коллекционный ковер.       — Что ты не присоединился, — прошипел старший брат директора, поднимая пистолет. — Мне всегда казалось, что ты сдохнешь раньше, чем отец.       — Мечты, мечты, Виктор, — Венцеслав говорил ровно, спокойно, не выдавая ни злости, ни нетерпения.       Он невозмутимо прохаживался туда-сюда, незаметно сокращая расстояние и держась нарочито небрежно, боком, почти спиной к брату:       — Как говорил отец: хочешь убить конкурента — убей. Не надо ждать, пока провидение или какой-то придурок сделает это за тебя. Это будет уже не твоя победа. Таков удел падальщиков.       — И ты свято следуешь…       Директор развернулся, швыряя стакан. Виктор сбился на фразе, вскинулся, стреляя в движении. В последнюю минуту ему повезло — пуля чиркнула по плечу Венцеля, порвав рубаху. Бесполезно. Фужер с грохотом и плеском разлетелся, ударившись о каминную полку. Директор тяжелым ударом сбил держащую пистолет руку Виктора, придавил разогнанным инерцией телом к камину, выбивая дыхание. Они были почти равны по комплекции — Виктор шире, Венцеслав выше, примерно одного веса… но старший боялся, а младший был слишком зол, чтобы замечать сопротивление. Схватив Виктора за шею, директор вдавил пальцы в горло, стискивая трахею.       — Помянуть я хотел тебя, дорогой брат, — зашипел Венцель, давая волю ярости. — Потому что если господу угодно сегодня кого-то забрать по расписанию, я предложу ему тебя вместо Янко.       Виктор захрипел. Директор ухватил ножку фужера, так удачно отломившуюся и застрявшую на каминной полке.              Тимофей понял, что повторяет поведение директора, когда на пути вдруг оказался Коля с бутылкой воды.       — Тим, попей? — парень встревоженно заглянул в глаза. — Ты уже больше часа мечешься.       Аверин поблагодарил и вяло отпил. Не обижать же всерьез обеспокоенного мальчишку. Митя не отвечал — значит работает. Слава до сих пор спал. Встряхнувшись, Тим решил заняться насущными делами, обругав себя, что слишком поддался эмоциям. Через полчаса спящих кудрявых перенесли в просторную комнату ожидания, на диванчики. Славу транспортировать не стали. Тимофей аккуратно растолкал его самым последним.       — М? — сипло со сна спросил Лисицкий.       Тим объяснил, где м, л, и прочие переменные их сложного семейного уравнения. Лисицкий поморщился.        — Даже комментировать не буду. Башка раскалывается. Еще новости?       Аверин развел руками. Все стояло на ожидании, у них, по крайней мере. И это жутко нервировало. Давненько уже не случалось, чтобы Митя работал в поле и без Тима, Венцеслав тоже. Оставалось надеяться, что никто не утратил сноровку и навыки. И что Виктор не приготовил сюрпризов.       — Идем, — Слава с хрустом потянулся, зевая в кулак. — Там хоть диван помягче будет?       Тим кивнул, смеясь. Шеф неисправим. И это хорошо. В кармане вдруг задергался телефон, Тимофей выхватил трубку, нахмурился, увидев номер звонившего.       — Шура? — ответил Аверин, а Слава повел ухом, притормаживая.       — Что у вас случилось? — брат Янко был явно встревожен и зол. — Ни до кого не дозвониться. Что там за кипеш в Галерее? Мое младшенькое где?       Лисицкий выразительно попилил по горлу, потом закатил глаза, знаком велев звать в их тесную компанию еще одного родственника.              Голова льва упала, откатившись на ковер, под ноги мертвому старшему сыну семьи Кроновых. Чучело льва прекратило свои мучения. Директор сплюнул, брезгливо стряхивая испачканные до локтей руки. Кожу противно тянуло засыхающей кровью.       Матвей скомандовал команде зачистку, закинул на плечо винтовку и задумчиво побрел обратно к мосткам, где можно было перескочить на другой берег. Перед глазами никак не рассеивалось увиденное. Венцель реально пугал, до поджимающейся задницы. Давший волю гневу и горю. Левин оценил степень самоконтроля этого человека, потому что… теперь есть с чем сравнить. У сорвавшегося директора были все замашки маньяка. Виктора в закрытом гробу придется хоронить. Это если официально. А по-хорошему, взорвать вместе с особняком, чтоб хоть как-то оправдать повреждения.       Венцель ждал его у машины, все так же брезгливо пытаясь оттереть руки каким-то куском ткани. Матвей свистнул, подзывая кого-то из ребят. Велел принести воды и пошукать одежду на смену. Хрен с ними, с брюками, свои он убил тоже, но даже на глубоко-синей ткани директорской рубашки кровь проступала черными живописными пятнами. Дети испугаются… хотя эти дети не испугаются. Но персонал больнички точно может психануть.       — Набери мне Славу, — Венцеслав стащил рубаху, комом бросил под ноги в машину.       Матвей передал директору темную водолазку и вытащил телефон.              Лисицкий жевал яблоко и посматривал на мрачного Шуру. Брат Янко, приехав в больницу, новостью, что пострадал именно воспитатель, был ошарашен. Слава старался не акцентировать на предпосылках, но цыган дураком не был, словил налету. И виной его придавило почище, чем волнением за жизнь младшенького.       Тим пытался уговорить рыцарей поспать, когда загудел телефон у помощника директора. Выслушав, пару раз угукнув, Слава со вздохом сказал, что без изменений. И собеседник отключился. Четыре пары глаз выжидающе уставились на Лисицкого.       — Они возвращаются, — сообщил Слава, подзывая Тима. — Все живы, не волнуйся. Звони Максу. Нужна его помощь. Виктор улетел в теплую страну. Куда конкретно — никто не знает. Вывел часть активов в нейтральную зону. Совершил пару платежей. Официальная версия — исчез в связи с последними событиями. Скрывается.       — Не будет найден, — мрачно осклабился Тимофей. — Понял. Работаю.       Рыцари переглянулись.       — Все хорошо, — Слава успокаивающе махнул. — Все хорошо, отец в порядке, уже едет. Через час-полтора будет тут. Прилягте… хотя бы по очереди.       — Мы пока не хотим, — упрямо отбрыкнулся за обоих Коля, кутая в плед привычно раскрывшегося Илюшу.       Миша спал носом в него и тоже начал ворочаться от прохлады. Шура криво и нервно ухмыльнулся.       — Барашки, — вздохнул Слава. — Ладно. Сидим, ждем. Пойду умоюсь.       Умыться Слава ходил долгим путем. С дополнительным визитом к дежурному по больнице, к врачам, которых Тимофей привез из их клиники. Оба сходились во мнении, что пока транспортировать пациента очень опасно. Потому придется ждать, пока он очнется и еще хотя бы сутки наблюдаться здесь. Экстренные меры на ходу — не самое полезное для здоровья. Лисицкий с ним был согласен, голова до сих пор немного кружилась. Но скорее от голода и неудобной позы во сне.       На обратном пути Слава наткнулся на Шуру. Цыган стоял в коридоре у большого окна, в котором только-только стали заниматься краски. Он смотрел невидящим взглядом перед собой, молитвенно сложив руки. С кулака свисали старые потертые четки, серебряный крест в основании потемнел и казался черным.       — Что сказали? — не меняя позы, тихо, почти шепотом спросил Шура.       — Ничего нового на данный момент, — честно ответил Лисицкий. — Ждем, пока очнется. Дальше будет понятно.       — Понятно, — съязвил, повторяя следом, цыган. — Присмотрел за братиком. Мать меня с того света достанет… и будет права.       Слава промолчал. У братьев были свои отношения. Но Шура действительно приходил в любой момент, когда Янко требовалась помощь. И с директором он начал общаться через силу, не совсем одобряя выбор младшего братика. И дело не в том, что тот мужчина. Венцеслав и неприятности у Шуры были синонимами. Он инстинктивно старался держаться подальше от подобных людей. И не так чтоб цыган был не прав. Потом свыкся, даже завел более близкое знакомство. И вот, пожалуйста, итог.        Через два часа, к возвращению Венцеля, ситуация не изменилась. Кроме того, что Лисицкий, отпившись горячим крепким кофе, начал нормально функционировать. Проверил следы, записи, что нарыли журналисты. Им несказанно повезло, семье, не репортерам. Благодаря внезапности и скорости, никто даже не понял, что случилось. А полет фантазии Славу мало интересовал. Он тут же запустил с нескольких источников разные утки, и везде первым действующим лицом фигурировал Виктор. Его демонстративный променад сыграл дополнительную скрипку. Максим старался вовсю, создавая виртуальную реальность поспешного бегства куда глаза глядят. На деле, Слава подозревал, Виктора никто никогда не найдет. Для несчастного случая время не подходящее, а вот для пропажи — самое оно. Проиграл, залег на дно. Кого нынче этим удивишь. Надо будет подать парочку исков от его имени — Слава сделал пометку и отправил данные хакеру. Заодно мстительно выделил красным название и «позывные» нотариальной конторы, занимавшейся оформлением документации с завещанием.       Когда почти совсем рассвело, вернулся директор. Митя за его спиной беззаботно баловался леденцом, но глаза были диковатые. В ответ на вопросительно приподнятую бровь, Лисицкий отрицательно мотнул головой. Не очнулся. Пока все еще нет. Венцель развернулся на пороге и двинулся в палату. Проснувшиеся, как по команде, Илья и Миша, не успел их никто остановить, потянулись следом… за ними рыцари… в общем, врачи ошалели, когда перед дверями отдельной палаты выстроилась такая аудитория, как будто пациент не при смерти лежал, а собирался давать духовой концерт. Или стенд-ап.       — Только вы, — строго скомандовал медик, глядя на Венцеля. — Я все понимаю, но здесь очень мало места. Когда перевезут в наше помещение, хоть вдесятером. Но не здесь.       Кудрявые тихонько заскулили, а Шура красочно помянул чьих-то родственников нелестным словом.       — Хорошо, — Венцеслав обернулся, обнял детей, шепча им что-то.       Илья тер нос и кивал, Миша глотал крупные слезы. Шура беззвучно ругался и хотел было все высказать, но пригляделся и понял, что уже поздно. Директор сам себе все высказал. А что не успел — просто обязан высказать Янко. Когда очнется. Не если — когда. Тим перехватил дернувшихся было вперед Сему и Колю. Тоже зашептал, обещая, что сейчас им Митя расскажет, а отца надо отпустить. Ненадолго. Все равно через окно не смогут сбежать.       — Простынь их вдвоем не выдержит, — выдал Аверин с честными глазами, и рыцари зашлись истеричным хихиканьем.       Венцеслав тихонько притворил за собой дверь, успев пропустить мерный писк монитора.