Месть фаворитки

      На крупных пуговицах мундиров императорских рыцарей лениво играли лучики света. Казалось, будто бы одежда этих воинов никогда не мнётся на их телах и  всегда сидит идеально. Было ли так на самом деле? — неизвестно.       Лица солдат больше похожи на ледяные камни, нежели на живую плоть. Все бледны, а глаза пусты. Они, как те стражники на входе в зал во дворце, глядели в пустоту, игнорируя море вопросов от баронессы Айрис, которая в самом деле не понимала, что эти невежи забыли в её доме.       Если бы не титул, то Клэр давно бы схватила веник и как следует прошлась по этим мундирам.       — Сэм! — строго и очень громко произнесла она, обращаясь к предводителю сия войска. — Хоть ты мне объясни, что здесь, чёрт возьми, творится?!       Сэммет — так звучало его полное имя — помимо военного чина, мог похвастаться званием мужа Лорен. Но как бы статный рыцарь не нравился дочери, Клэр всё-таки питала к нему смешанные чувства.       Сэм был одновременно и до жути ответственным человеком, и редкостным занудой. Возможно по этим причинам баронесса находила его крайне скучным собеседником, коих она не любила.       — Баронесса, — прозвучал басистый голос Сэммета, - я заранее попрошу вас отнестись к этому спокойно...       — Сию же секунду поясни мне ситуацию! — от злости топнула ногой Клэр.       В зелёных глазах Сэма промелькнул то ли стыд за поведение родственницы, то ли доля злости. Он вздохнул, прикрыв тяжёлые веки.       — Как скажете, — ответил ей Сэм, — мы немедленно должны арестовать Блера Айриса. Таков приказ Его Величества.       Сэммет протянул баронессе документ, на котором стояла императорская печать, символизирующая подлинность.       Клэр застыла в немом шоке. Она очень хотела верить, что всё это ей послышалось. Ведь каким бы Блер не был гадом, как бы он не испортил чистую репутацию семьи, но она любила его. Одного существования её сына достаточно. Клэр готова простить ему всё, ведь они семья. Чего же ещё тут нужно?       — Да как... Как... Как вы смеете?! — во всё горло закричала баронесса, агрессивно шагая в строну Сэма.       — Таков приказ императора, мадам, — подал голос другой рыцарь.       — Вы можете прочесть причину ареста здесь, — добавил Сэммет, снова протянув ей тот же документ с печатью.       — Убери эту несчастную бумажку! — Клэр резко вырвала бумагу из его рук, после разорвала на две части.       — Мадам, вы забываетесь! — грозно произнёс кто-то.       — Не позволю! Никогда! — без устали твердила Клэр, размахивая руками.       Сэммет безуспешно пытался успокоить шквал эмоций баронессы, но стоило ему открыть рот, как Клэр начинала кричать ещё громче. Его терпение тоже имеет предел, поэтому он уже был готов забыть о том, что перед ним стоит мать его жены, и неласковым словом напомнить ей о нормах поведения. Так бы и произошло, если бы на винтовой лестнице, которая кончалась неподалёку от места стычки, не появилась фигура Лорен.       С возрастом она стала более осознанной, но всё также оставалась немного ярким и жизнерадостным по натуре человеком. Порой Лорен самую малость переживала на этот счёт, ведь уверена, будто бы это неподобающие качества для наследницы. Да, после смерти Клэр место главы семьи должна будет занять именно она. Так уже прописано в утверждённом завещание, что составила лично Клэр в момент очередного плохого самочувствия. Это место в теории мог бы занять Гюстар. Даже сама Лорен убеждена, что он гораздо больше подходит на роль барона. Его молодая жена тоже неплохо бы справилась с обязанностями баронессы, а их сыновья в последствии унаследовали бы отцовский титул. Но, исходя из того, что Гюстар усыновлён, место главы всё-таки выгоднее носить родному ребёнку, то есть Лорен. Клэр не смогла выбрать среди детей более удачного кандидата, чем старшая дочь.       С плеч наследницы элегантно сползала колючая шаль, а под ней виднелось коричневое платье. Очевидно, что Лорен только что отошла от привычного вечернего сна. На это указывал довольно сонный вид, который в сочетании с первыми очертаниями морщин возле глаз делал её лицо крайне милым. Ещё и причёска выглядела немного растрёпанной, некоторые пряди выбивались из общей массы.       — Мама, — произнесла Лорен, неспешно спускаясь вниз по лестнице, — что стряслось? Вы так кричали...       — Я ещё раз вам повторяю! — пропустив мимо ушей слова дочери, продолжала Клэр, тыкая пальцем в грудь Сэма.       — Баронесса, угомонитесь, — опять со вздохом попросил Сэммет, — пожалуйста.       — Чтобы мой сын! Мой сын!       Речь Клэр стала абсолютно непонятной. Она говорила случайные фразы, что иной раз не сходились между собой.       — Матушка, опомнитесь.       Лорен аккуратно опустила руку на плечо матери, дабы хоть как-то успокоить её ярость.       — Ты только посмотри... — внезапно гнев сменился на грусть, Клэр заплакала, — посмотри, что этот человек удумал!       Лорен взглянула на Сэма и обхватила баронессу за плечи, тем самым уводя чуть в сторону.       — Ужасно, очень ужасно, — повторяла Лорен, чтобы Клэр подумала, якобы она с ней согласна.       Далее Лорен лёгким взмахом руки подозвала служанку, проходящую мимо лестницы, и попросила отвести баронессу в её покои. Когда Клэр исчезла на втором этаже, Лорен выпрямилась, одним лишь взглядом спрашивая о причине неожиданного всплеска эмоций матери. Сэммет, стараясь говорить как можно более мягко, пересказал приказ Его Величества.       Айрис терпеливо выслушала его, а затем понимающе кивнула. В уголках её глаз тоже выступили слёзы, а ногти за спиной больно впились в ладони, но она старалась держаться перед посторонними. Лишь спросила:       — От чего же вы всё ещё не взяли его под стражу?       А Сэммет ответил:       — Баронесса преградила нам путь.       Лорен на пару мгновений задумалась. Тут же она почувствовала, что вот-вот взаправду заплачет от обиды и на брата, и за него. Айрис ушла в соседнюю комнату, чтобы как следует обдумать произошедшее.       Ей тоже не хотелось верить, что Блер посмел посягнуть на императорскую сокровищницу, но от чего-то она не нашла подходящего аргумента, подтверждающего его невиновность.       Лорен знала этого человека куда лучше, чем Клэр.       Она закрыла уши и стиснула зубы, когда услышала то, что творилось за дверью. Блер кричал, словно безумец, сопротивлялся, совсем не скупился на отборную ругань. Рыцари бранили его за подобное и применяли грубую силу. Тут же спустилась Клэр для того, чтобы защитить сыночка. Она бросалась на рыцарей, визжала, кидалась чем-то тяжёлым (и хрупким, ведь оно громко разбивалось об пол).       Лорен ужасалась от осознания, что всё это происходит в её семье.

***

      В зале столпилось множество людей разных сословий, начиная от простых зевак, что намеревались только поглазеть на зрелище, а после потолковать об этом в местных трактирах, и заканчивая свидетелями из высшего общества. Те же Айрисы, чета Паттерсон, ближайшие соседи.       Даже та шайка сиодонцев тоже здесь. Алекс, Джордж и Джеймс не захотели делиться сокровищами с кем-то, поэтому решили сдать сообщников рыцарям, которые в день кражи дежурили в сокровищнице. Стражники соглашались со всеми словами судьи, ведь помнили, как бандитское трио накапало на них довольно много компромата. Они якобы своими глазами видели сиодонцев на месте преступления. Последние не могли и двух слов связать на обелийском и по подсказкам одного из гвардейцев кивали на любое слово судьи.       А чуть дальше от места вершителя справедливости восседал сам Клод. Он обводил взглядом зал, цепляясь за какого-нибудь случайного человека.       Сейчас он остановился на загадочной виконтессе Паттерсон. Его интересовало, почему она так предана короне, что даже сложила подле его ног честь Блера.                     В момент, когда Клод внимательно смотрел на неё, как будто искал что-то важное, он на подсознательном уровне отметил её сходство кое с кем.       С кем-то очень важным, любимым.       Но Клод быстро отогнал сию мысль, расценив её за сущий бред, последствие усталости.       И только он собирался перевести внимание топазов, допустим, на судью или на подсудимого, как Ингрид встретилась с ним взглядами. Пронзительный блеск бирюзовых очей виконтессы шустро поспешил скрыться, и Ингрид немедленно опустила голову.       Во время сих переглядок, Блер был сам не свой. Он, стоя в унизительных чёрно-белых одеждах, выглядел так подавленно.       Не смотря на это, Валерия сохраняла выражение, символизирующее победу, периодически разрешая улыбке показаться публике. Она продолжала проживать в поместье, используя права матери одного из членов семейства, пускай сама не считала себя её частью. Так что судьба бывшего мужа на неё почти никак не влияла.       Ларри, наблюдая за этой сценой, испытывал такую жгучую боль, что хотелось броситься обоим родителям на шеи и слёзно умолять прекратить, а лучше повернуть время вспять, когда всё было хорошо. Но прошлое навсегда остаётся позади, а человек способен лишь оборачиваться и... Скучать.       Судья монотонным голосом зачитывал обвинение, а после по очереди приглашал Айрисов, дабы они высказались насчёт виновности или невиновности Блера.       Первой вышла Ингрид — главный свидетель.       Она снова рассказала всё то, что недавно сообщила Робейну, но теперь периодически отвечая на вопросы судьи.       Потом пригласили Валерию, ведь она одна из тех, кто наилучшим образом знакома с подсудимым. Она с уверенностью говорила, что более чем уверена в вине бывшего супруга. Ей его не жаль. Совсем.       Следующим вышла Элоди. Она придерживалась мнения Валерии, только ей не хватало смелости повернуться лицом к брату или заглянуть в глаза судье.       Остальные же Айрисы отрицали причастность Блера к ограблению.       Когда слово дали Анастасиусу, то он тоже поддержал Валерию. Его речь звучала так убедительно, точно он говорил чистую правду, где не находилось места для лжи.       Такими темпами и завершился судебный процесс. Судья, встав на ноги, принялся зачитывать приговор. Он гласил, что Блер Айрис приговаривается к двадцати годам заключение в обелийской тюрьме, а также дом Айрис обязан возместить ущерб, ведь не все украденные драгоценности обнаружились в их поместье.       Когда судья захлопнул папку и спустился со своей трибуны, а рыцари схватили Блера, чтобы увести, Клэр зарыдала навзрыд. Гюстар осторожно взял её за руку, шепча слова, которые должны были вселить успокоение. Но вместо этого баронесса лишь сильнее плакала.       Вот забренчали кандалы, сковывающие последнюю свободу Блера. Клэр не выдержала и сорвалась с места. Она побежала вслед за сыном, что-то выкрикивая.       Сэммет, наблюдая за тем, как его жена закрыла лицо руками, ведь уже не могла бороться с той бурей, которая поселилась внутри, испытывал вину за то, что, к своему несчастью, согласен с обвинениями.       Это даже хорошо, что ему не дали слова. Он бы точно не смог потом смотреть в глаза Лорен после того, как подтвердил бы причастность Блера.       Сэм не знал, что вся эта история подставная. Он верил в неё.

***

      — Матушка, вам лучше? — с тревогой спросила Лорен, наклонившись к лицу матери, когда все члены семьи вышли на воздух.       — Да, милая. Не переживай так обо мне. Лучше... Лучше подумай о брате... — всхлипывая, ответила Клэр, — как же... Как же так, Лорен?       — Решение суда можно оспорить. Я, прав, Сэммет?       Фраза Гюстара вынудила Сэма опять тяжело вздохнуть. Он прибывал в смятении. Ему совсем не хотелось отвечать на поставленный вопрос.       — Можно. Но не нужно. — наконец ответил он, становясь ещё мрачнее.       — Да как у тебя, паршивец, только язык поворачивается говорить подобное?! - прошипела Клэр. — Как я погляжу, ты совсем позабыл, кому обязан своим чином! Если бы я тогда не согласилась поговорить с сэром Робейном!       — Баронесса, — мягко произнёс Сэм, — вы знаете о моей бесконечной вам благодарности, но это не изменяет того факта, что я не намерен оправдывать Блера. Я принимаю сторону госпожи Валерии, если вам так будет понятнее.       — Выслать бы тебя вместе с госпожой Валерией куда подальше... — пробурчала Клэр       — Ну, что уж вы так! — Улыбаясь, с интонацией, которая гораздо лучше подходит для шуток, нежели для серьёзных разговоров, сказал Анастасиус.       — А вас, виконт, — грозно начала баронесса, - я и слышать не желаю. Вы умерли для меня, господин. Как и вы. — Она указала пальцем на Ингрид и Элоди, — Ненавижу.       — Матушка! — Послышался негодующий голос Юстафа, вышедшего из тени молчания. — Пожалуйста, скажите, будто вы оговорились!       В ответ Клэр саркастично хмыкнула, а потом на последок добавила:              — Они предали нашу семью. Поэтому даже не думай защищать их. Особенно виконтессу Паттерсон.       Она нарочно назвала дочь именно по титулу, а не по имени, чтобы подчеркнуть ту пропасть, которая появилась между ними.