Исчезнувшие. Дитя Закулисья

       Рабочий день подходил к концу. Сегодня без происшествии и разбитой лабораторной посуды. С лёгкой душой Рита направлялась домой. Туда, где она не будет чувствовать беспокойства из-за того, что может в самый неподходящий момент засветиться. И остаться в лаборатории, но уже в качестве подопытного кролика. От таких мыслей Рите становилось не по себе. Но скоро всё это должно закончиться: Тиму обещали выдать лицензию уже на этой неделе. Так что скоро странники должны были отправиться в путь. Наконец-то. Спустя уже чуть больше месяца…        Когда Рита зашла в квартиру, она услышала из гостиной тихое дребезжание гитары и удивлённо замерла в прихожей. Откуда здесь гитара? И кто на ней играет? Недолго думая, Рита сняла кеды и зашла в гостиную, откуда раздавалась музыка. И обнаружила за гитарой Андрея Николаевича. — Привет, Рит, — сказал тот, умиротворённо улыбнулся и поставил гитару на пол. — А… А откуда у вас… — Одолжил на вечерок у учителя музыки. Классно, скажи же?        Гитара снова оказалась на коленях у Андрея Николаевича. Рядом с ним лежала стопка листов в клетку — судя по всему, это были контрольные его учеников. Причём уже проверенные. — Не знала, что вы умеете играть на гитаре… — проговорила Рита всё ещё удивлённо и присела на табуретку напротив. — Не ожидала этого от приличного преподавателя? — усмехнулся Андрей Николаевич. — Эх, Рита… Знала бы ты, каким я был в двухтысячные, когда мне было столько же, сколько тебе сейчас… — он проиграл какую-то мелодию на двух струнах. — Я тогда в подземных переходах Питера вместе с другом пел. Ну, как пел… Больше он пел, а я играл. У меня ведь голос, знаешь ли, не особо хороший. А потом мы бегали от милиции, потому что занимались нелегальщиной. Ну а что поделать? Мы были студентами, надо же было что-то есть…        Рита застыла, глядя на своего преподавателя, который так неожиданно преобразился, когда начал рассказывать о своей молодости. Он будто бы сам стал на несколько лет моложе. Рита даже смогла прочувствовать атмосферу того времени и того места: сырые петербургские подземные коридоры, безразличные и усталые пешеходы и… звуки гитары, идущие бесконечным эхом от двух студентов-энтузиастов. — Я порой вам, молодняку, завидую, — признался Андрей Николаевич. — У вас же ещё столько всего впереди! Даже несмотря на то, что мы провалились в Закулисье… — Так и у вас всё ещё впереди, Андрей Николаевич, — сказала Рита. — В тридцать же жизнь не заканчивается. — Думаешь? — на его лице промелькнула лёгкая ностальгическая грусть. — Конечно! Вы ещё ого-го! Да вы, небось, ещё нас всех переживёте! — Рита аж подскочила на табуретке. — А вот о таких вещах в Закулисье лучше не говорить, — рассмеялся Андрей Николаевич. — И вообще, сколько раз я вам говорил? Зовите меня просто Андреем, раз уж я ещё не настолько стар. — Хорошо, Андрей Ни… Ой, — Рита хихикнула. — Простите, я по привычке. — Не прощу! Теперь заставлю тебя слушать, как я пою.        Андрей перехватил гриф гитары в правую руку и легонько провёл другой рукой по струнам. — Ты ведь… не против? — Я только за, — Рита придвинулась поближе.        Даже спустя столько лет Андрей помнил аккорды и вполне неплохо справлялся с игрой. К тому же, до этого он подтянул струны, чтобы гитара не звучала расстроено. И теперь он показывал своё мастерство Рите. Конечно, из-за пения он иногда сбивался с ритма, но его это нисколько не смущало. Как и Риту, которая как завороженная глядела на него. — Ты со мною забудь обо всём. Эта ночь нам покажется сном. Я возьму тебя и прижму как родную дочь… — пел Андрей, не отводя взгляда от Риты, и чувствовал, как участилось его сердцебиение, а в груди разлилось непонятное тепло.        Мир сузился до этой комнаты одной из многочисленных квартир Бесконечного Города. Андрей и сам забыл обо всём, что его так беспокоило эти дни. Перед глазами возникло далекое воспоминание из молодости, когда он пел эту же песню девушке, которую он потерял несколько лет назад… И теперь он пел своей студентке. Самой любимой студентке, за один только голос которой Андрей отдал бы всё. А за возможность видеть её он был готов на самые опрометчивые поступки. Пусть на них он и не осмеливался с тех пор, как женился на той самой девушке из воспоминаний… и уже через два года потерял её и своего так и не родившегося ребёнка.        До падения в Закулисье Андрей боялся проявлять хоть какие-то чувства к Рите, ведь считал их неправильными и аморальными. Как он может полюбить после того, как поклялся в верности уже ушедшему из жизни человеку? Не будет ли это изменой? А хочет ли любви сама Рита? Сможет ли Андрей сделать её счастливой или же его чувства к ней — лишь жалкая похоть? А что скажут другие? И значит ли что-то разница в четырнадцать лет?        Андрей неспеша доиграл песню и обнаружил на лице Риты восторженную улыбку. — Это просто… вау, — сказала она и легонько похлопала в ладоши. — Браво! — Не стоит, Рит, не стоит… — смущённо отозвался Андрей. — Только… вы действительно такие пошлые песни пели в нулевые? — на её лице вспыхнул румянец.        Андрей неловко рассмеялся и отвёл взгляд в сторону окна, из которого лился мягкий золотистый свет. — Это уж как посмотреть… Кому про любовь, кому… про что-то другое. Важно лишь то, какой смысл ты вкладываешь в песню, которую поёшь, — ответил он. — И лично я не вижу в ней чрезмерной пошлости. Хотя, возможно, дело в том… что я треклятый атеист, для которого нет ничего святого! — последнее он сказал в шутку и сам от неё же засмеялся, а вслед за ним засмеялась Рита. — И вообще, рок — это от дьявола! — Да ну вас! — будто бы обиженно отозвалась Рита. — Ничего это не от дьявола, кто вам это сказал? — Да бабушка моя покойная… Всё говорила мне взяться за ум и зубрить в универе физику, а я на гитаре бренчал в свободное время да Цоя слушал. И вот видишь, до чего я докатился — я стал преподавателем в вузе!        Рита снова засмеялась. Пусть шутка и не была смешной, но смех был искренним. В сердце что-то ёкнуло, а к лицу прилила кровь. Андрей никогда не думал, что будет так бурно реагировать на девушку, которая за эти три года стала для него родным человеком. Он ведь прошёл с ней через многое: через сложный учебный материал, через сессии, через жизненные невзгоды и печали, через жуткие Уровни Закулисья… И за это время он понял многое. И принял то, что не смог принять на Сцене.        «Я люблю её. Люблю так же, как я когда-то любил Лену… Быть может, даже больше. Но почему мне так сложно сказать об этом? Неужели я просто-напросто боюсь отпугнуть её?»        Тишина, резко повисшая в гостиной, была прервана шумами из прихожей, и совсем скоро в комнату зашли Саша и Тим. Как ни странно, но сегодня парень вернулся домой не ночью. — Ой, а откуда у вас гитара? — спросила Саша и подсела к Андрею на диван. — Да так, в школе одолжил, — ответил тот и заметил горящие глаза Саши. Он тут же взял гитару и протянул её девушке. — Хочешь попробовать сыграть что-нибудь? — Ещё спрашиваете? — она переняла в руки музыкальный инструмент.        На другой край дивана присел Тим и с любопытством уставился на Сашу, которая пыталась устроить у себя на коленях гитару. — Ох-ох, давненько я не играла. Забыла, наверное, многое… Минутку, сейчас всё вспомню.        Пока Саша шёпотом проговаривала аккорды и пыталась правильно поставить пальцы на струны, Тим решил поделиться новостями: — Меня послезавтра вызывают в офис биговцев. Наконец получу лицензию. Так что… готовьтесь. Скоро снова отправимся в путь. — О, здорово! — обрадовалась Рита, продолжая всё так же лучезарно улыбаться.        Странники уже знали, куда они отправятся — на Уровень 655. Он был относительно недалеко — всего в десятке километров от центра города. В конце концов, если нужно быстро добраться до последнего Уровня, то почему бы не перепрыгнуть сотню-другую? — Кстати, ты сегодня рановато… — приметил Андрей. — Вообще, куда ты весь этот месяц пропадал?        Тим почему-то испугался этого вопроса и отвёл взгляд в сторону. Выглядело это крайне странно. Со стороны-то великовозрастного и сильного детины, который, по идее, ничего не должен бояться. — Да так… По городу гулял, — ответил Тим и нервно посмеялся. — Ага, а ещё ловил гончих… — подколола его Саша, на что в ответ получила в бок локтем. — Ай! Аскеров, твою мать! Больно же! — А мама моя тут ни при чём, — ответил Тим. — И вообще, какая разница, чем я там занимаюсь? У всех же есть право на личную жизнь… — Что верно, то верно, — согласился Андрей. — Будем считать, что гулял… Ну что, Андропова, как успехи? Память на аккорды не отшибло? — Нет, всё окей, — ответила Саша и проиграла пару разминочных упражнений на гитаре. — Ну что, что играть будем? Учтите — саундтреки из аниме я не знаю. — «Куклу колдуна» знаешь? — спросил Тим. — А то! — она победно улыбнулась. — Я так долго её мучила на втором курсе, что могу её с закрытыми глазами сыграть.        Саша ударила по струнам и, проиграв вступление, запела: — Тёмный, мрачный коридор… Я на цыпочках, как вор… — Пробираюсь, чуть дыша, чтобы не спугнуть, — подхватил уже Тим.        Дальше к ним присоединился Андрей, а затем и Рита, которая, как оказалось, тоже знала текст этой песни. Именно в эти минуты странники как никогда ощущали своё единство и то, что они команда. И им нужно держаться вместе и беречь друг друга. Вставать на защиту товарищей и поддерживать их дух. — Я это видел! Как бессонница в час ночной меняет нелюдимая облик твой. Чьих невольница ты идей? Зачем тебе охотиться на людей? — из всех четырёх голосов выделялся голос Тима. Мелодичный, звонкий и приятный. Андрей даже подумал поначалу, что это не он поёт вовсе. А потом удивился, когда понял, что ошибался.        «Ему бы с таким голосом на эстраду вместо наших современных исполнителей. Толку было бы явно больше…»        На последнем припеве Саша всё же запнулась, нечаянно задев лишнюю струну. — Блин! — ругнулась она. — Ну я ж говорила, что я давно не играла. — Не переживай, ты нормально держалась, — приободрил её Тим, похлопав по плечу. — Кстати, а ты не говорил, что умеешь петь, — сказал Андрей. — Ты где-то учился?        Тим покраснел, но всё же ответил: — До шестого класса в хоре занимался. — Да ладно тебе стесняться, — сказал Андрей. — Я, кстати, не рассказывал вам двоим, но у меня больше поводов скрывать своё умение, так как в своё время из-за него я бегал вместе с другом от милиции. — А почему это? — поинтересовалась Саша. — Мы играли в подземных переходах за деньги. А это было незаконно… ну, и остаётся незаконным. Правда, пару раз я играл просто так, когда во время белых ночей пел серенады под окном моей девушки. — Питер? — спросил Тим с улыбкой. — Да-да. Я тогда там учился… А что? Родные места? — в ответ кивок головой. — Я там родился и прожил восемнадцать лет. Ну а потом в Москву уехал учиться. — Забавно, но у меня всё наоборот. Хотя я жил в Подмосковье, — от наплыва тёплых воспоминаний у Андрея не сходила улыбка с лица. — Столичные… — усмехнулась Саша. — Нашли друг друга. — А ты тогда откуда? — спросил Тим. — С периферии? — Из тайги. А если честно, то из Слюдянки. Вы про этот город наверное даже и не слышали. Хотя там Байкал рядом. — Вообще-то, там моя сестра живёт. Переехала по работе и там уже обзавелась семьёй, — возразил Андрей. — Так что слышали.        Саша бросила удивлённый взгляд на него и вернулась к гитаре. — Вот это новости… — проговорила она. — Ну, что дальше?        Тут Андрей выхватил у неё музыкальный инструмент и положил его себе на колени. — А дальше буду веселиться я! — сказал он. — Учись, Андропова, пока я жив!        Весь оставшийся вечер прошёл под звуки гитары, пение и безудержный смех. Именно после этого вечера в душе Саши появилось ещё больше надежды на то, что они все доберутся до выхода из Закулисья. И им не помешает ни Б.И.Г., ни призрачные угрозы со стороны Дитя. Ведь они всё преодолеют. В конце концов, они смогли добраться до Уровня 11, а это уже что-то, да значит!        Перед сном Саша наконец-то вспомнила про амулет, про который она всё время забывала, и положила его к себе в сумочку. Завтра она должна была после работы отнести его той загадочной бывшей и получить взамен потерянные воспоминания. Теперь-то уж точно нельзя откладывать поход на потом — до отправления осталось всего несколько дней. И, в конце концов, если уж взялась за дело, то будь добра выполнить его. — Слышала, что сегодня будет? — спросила Сашу её коллега по работе — Лаура. — И что же? — безразлично отозвалась она. — В клубе, который находится прямо по Семьдесят седьмой улице возле торгового центра, устраивают вечеринку. Не хочешь пойти?        Саше вспомнилась та вечеринка, на которой ей привиделся собственный труп, и её перекосило. — Ну уж нет. Мне что, по твоему, заняться нечем? Вон, всем отнести надо! — она подбросила стопку бумаг, которую держала в своих руках. — Говорят, там будут выступать рок-группы… — А откуда тебе знать, что я люблю рок? По-моему, мы не так хорошо знакомы, чтобы ты знала мои вкусы… — Потому что об этом так и кричит твой характер, Лекси, — Лаура звала её по сокращённой форме полного имени, чем немного раздражала Сашу. — Ну и что? А, может, я наоборот — фанатка попсы и сопливых песен про любовь… — Тогда бы ты не стала так обзывать свои музыкальные вкусы. — Хорошо, хорошо, ты меня подловила! — не выдержав веса стопки бумаг, девушка с грохотом поставила её на регистрационную стойку. — И что? Много групп выступает? Хорошие ребята? — А вот сама приходи и посмотри! Точнее, послушай. Начало где-то в полдевятого вечера, так что ты обязательно успеешь.        Саша устало фыркнула и оглянулась на стеклянные двери, отделявшие её от улицы и пути до заветной панельки, куда девушка собиралась заскочить сразу после работы. А ещё путь до панельки загораживал своим телом тот самый биговец, который за этот месяц успел изрядно поднадоесть Саше. Даже несмотря на то, что между ними было приличное расстояние, она чувствовала на себе его похотливый взгляд и не на шутку бесилась с него. — Он у вас всегда таким ебанутым был? — спросила Саша, указав на того биговца Лауре. — Лекси, ну хорош уже строить из себя гордячку! Ты просто нравишься Джону. Вот он и смотрит на тебя. — По-моему, он просто хочет затащить меня в постель, но уж никак не на свидания водить, — от одних только мыслей становилось противно, поэтому Саша взяла стопку документов обратно в руки и направилась к лифту. — Скоро буду!        «А может, всё-таки сходить в этот клуб? В конце концов, мы на днях уходим на другой Уровень… Может, стоит оторваться в последний раз перед всей этой чертовщиной?»        Этажи, кабинеты, этажи, кабинеты — всё сливалось в кашу и казалось до безобразия одинаковым. Примерно так же, как и улицы Бесконечного Города. Будто бы в компьютерной симуляции была лишь одна моделька дома и её просто-напросто копировали и вставляли, лишь слегка поправляя цвет или высоту. А ведь примерно в таких же местах обитают жители больших городов Сцены…        «Н-да, а я Слюдянку всё время ругала. Вот уж где было поживее, чем в этих бетонных лабиринтах…»        Оставалось отнести всего несколько документов в офис, который находился на предпоследнем этаже бизнес-центра. По правде говоря, Саша не знала, кто там вообще квартируется. Да и Лаура тоже. Говорила, что на этаже сидит одна-единственная секретарша, которая и принимает все документы.        «Представляю, если я сейчас несу документы секретной организации…»        На сорок девятом этаже действительно было пусто, а за столом напротив лифта сидела одна-единственная девушка в светло-бежевом костюме и мирно выстукивала по клавиатуре то ли текст, то ли азбуку Морзе. Однако она тут же подняла глаза, как только прибывший лифт прозвенел. — О, наконец-то, — сказала она, когда Саша протянула ей печатные листки. — Ничего никому передать не надо? — Нет, спасибо. Можете идти.        И всё же, этот этаж Саше запомнился. Не тем, что он, возможно, мог принадлежать какой-нибудь секретной организации, а тем, что секретарша спокойно сидела одна в этом лиминальном пространстве. Должно быть, она привыкла к этому, но Саша думала, что ей бы всё равно было некомфортно в таких условиях. Да, людей мало, в этом есть плюс, но… В то же время, это минус. — О, мисс Андропова? — от мыслей Сашу отвлёк голос мистера Мэя, который зашёл в лифт на тридцать шестом этаже. — Не ожидал вас здесь встретить…        В ответ на это Саша промолчала. — А вы всё такая же неразговорчивая… — Не хочу ляпнуть лишнего, чтобы меня потом по допросам не таскали, — сказала Саша и фыркнула. — Хватило уже… — Скоро в путь, да? — мистер Мэй проигнорировал сказанные ранее слова. — Ну что ж… удачи. — Вы все в Б.И.Г. такие лицемерные? — Саша нахмурилась. — Сначала притворяетесь дружелюбными, а потом давите на психику?        Мистер Мэй стоял в противоположном от неё углу, чуть впереди. Именно по этой причине приходилось ориентироваться на интонацию, а не на выражение лица. — Вы многого не понимаете, мисс. — Да что вы говорите? — ухмыльнулась Саша. — И почему же? Потому что вы скрываете от людей информацию, незнание которой может стоить им жизни? — Вы думаете, мелкие жертвы что-то для нас значат? Я вас умоляю…        Собственно, чего ещё стоило ждать от такой большой группировки Закулисья? Уж точно не милосердия! Саша убедилась в этом ещё несколько недель назад, когда разговаривала с мистером Мэем с глазу на глаз. Когда тот чуть ли не пистолет к её виску приставил, лишь бы она рассказала о том, о чём биговцы уже давно знают. — Вы чудовище, мистер Мэй, — сказала Саша, вложив в слова всё своё презрение к нему. — И звучите вы как самый настоящий злодей. Но уж никак не человек, которому есть хоть какое-то дело до жизней человечества Закулисья.        Мистер Мэй посмеялся. Будто бы Саша сказала какую-то глупость. — У вас слишком детские представления о добре и зле, мисс Андропова. Вам уже давно пора привыкнуть к тому, что всеобщее благо строится на чужой боли или неведении. Иногда пусть лучше пострадает один человек, зато все остальные будут счастливы.        Лифт прибыл на этаж мистера Мэя, и тот вышел из кабины. — Надеюсь, к концу вашего путешествия по Закулисью вы поумнеете, — сказал тот на прощание. — Счастливого пути!        Тот разговор оставил неприятный осадок в душе Саши, которая до конца рабочего дня не могла сосредоточиться ни на чём другом, кроме на мысли о жестокости Б.И.Г. и их неотступности перед аморальными целями. Это ж насколько нужно быть бессердечными, чтобы работать в этой шарашкиной конторе и подчиняться её правилам? Но какое счастье, что уже завтра всё закончится…        Часы пробили шесть вечера — пора выдвигаться домой. Или в тот клуб? В любом случае, сначала нужно зайти в панельный дом напротив центра и наконец отдать амулет. Потому что, как думала Саша, такими темпами это украшение покинет Закулисье вместе с ней.        Однако не успела она и шагу сделать от порога, как её позвали: — Эй, Саш!        Девушка обернулась на зов и увидела Тима, который стоял возле стены и опирался о неё спиной. Как ни странно, но за весь рабочий день Саша ни разу не встретилась с ним. — Ну привет, — Саша улыбнулась ему и подошла к нему. — Снова не допоздна? — Типа того, — ответил Тим и вышел к ней навстречу. — Ну что, пойдём?        Этот вечер был необычайно тихим: улицы города словно вымерли. Асфальт под ногами будто бы светился, хотя солнца не было видно, а дома потемнели, покрывшись тёмно-синей пеленой. Тёплый воздух одеялом лежал на улицах и тихонько колебался, издавая еле слышный свист из переулков и тупиков.        Да, Саша в очередной раз забыла про свои планы. Но… какая теперь разница, когда этот вечер выдался таким спокойным? Он будто бы знал, что скоро странники покинут Бесконечный Город и уже больше не вернутся сюда… — Как день прошёл? — спросил Тим. — Как обычно, — Саша пожала плечами. — Ну, разве что… опять встретились с мистером Мэем в лифте. Он мне что-то про мораль затирал… — Вот уж кому про мораль затирать… — усмехнулся Тим. — Сам, небось, не без грехов. — Так он мне чуть ли не прямым текстом сказал, что в Б.И.Г. нет места морали. — Да в последнее время не то что в Б.И.Г. нет морали. Мораль даже на Сцене существует уже чисто как понятие для прикрытия своих косяков… Не знаю, правильно ли это, но я с таким раскладом вообще не согласен.        Совсем скоро они дошли до подъезда своего дома. Только Саша собралась зайти внутрь, как поняла, что Тима рядом нет. Она обернулась и увидела, как тот куда-то уходит. — Ты куда это опять намылился?        Тим резко развернулся к Саше. На его лице было такое удивление и испуг, что можно было подумать, будто он собирается совершить какое-нибудь преступление. — Я… это… вспомнил. У меня дела есть кое-какие. Очень срочные, — ответил он, продолжая пятиться назад. — Но к десяти я точно буду дома! — Да не отчитывайся ты так, я ж не мамка тебе, — Саша покачала головой и легонько улыбнулась. — Ладно, беги!        Только вернувшись домой, Саша поняла, что ей нечем заняться: большую часть дел по дому сделала Рита, и она теперь отсыпалась на диване в гостиной. Из возможных занятий на вечер оставались поход в клуб и поход в панельку. И если последнее висело мёртвым грузом уже месяц, то первое… интересовало Сашу. В конце концов, ты можешь не ходить на тусовки, но твой внутренний тусовщик будет постоянно беситься и звать тебя во всякие авантюры. К тому же, если в том клубе будут выступать рок-группы, появится отличная возможность услышать настоящую закулисную музыку. Чем это не культурно-просветительское мероприятие? И мало того, оно ещё и увеселительное! А веселья в последнее время как раз не хватало…        «Ладно, чего я ломаюсь? Не понравится — свалю, чего мне стоит? По-моему, Лаура говорила, что там вход свободный. Так что мне мешает пойти?»        Спустя около пятнадцати минут Саша добралась до того клуба. Она не ожидала, что там будет так много народу, однако она всё равно могла спокойно протискиваться через толпы уже пьяных и весёлых посетителей. Воздух успел стать душным, а крики и гогот людей заглушали тихую и слегка хрипящую музыку, которую пока поставили в зале. Атмосфера была максимально энергичная и в какой-то мере праздничная. Должно быть, на Уровне 11 подобные мероприятия проводятся нечасто. И не для узкой аудитории, так как в зале были и молодые, и не слишком горожане. Хотя молодёжь всё же преобладала.        На сцену у противоположной от входа стены поднялась первая группа. Минуту они настраивали оборудование и здоровались с аудиторией, которая бурно её поприветствовала. Ну конечно, как не приветствовать вокалистку в таком тесном и откровенном платье? Но пела она довольно неплохо, про искры и любовь, кажется… Да и остальные члены её группы выкладывались по полной. Особенно барабанщик, который бешено тряс головой прямо в такт музыке.        Следующие две группы почти не отличались друг от друга: у обеих была довольно тяжёлая музыка и грубый вокал. Только в первой пели про смерть на Уровне 0 и невозможность спасения, а в другой — про мечты о Сцене и представления о ней. И, судя по неточностям этого представления, Саша сделала вывод, что автор текста родился уже в Закулисье.        И почти в этот же самый момент ей кто-то наступил на ногу. — Эй! Смотри, куда прёшь! — возмутилась Саша и увидела перед собой того самого биговца, который на неё весь этот месяц пялился. Как же его звали? Джеймс? Или Джим? Вроде бы Джон. — Опять ты? Да сколько можно уже?!        В тени от света софитов лицо Джона выглядело ещё более зловещим, а его улыбка — более неприятной. — А что — боишься меня? — спросил он вызывающим голосом и приблизился к Саше. — Пошёл ты, — она отпихнула его плечом и прошла дальше, ближе к сцене, чтобы скрыться среди толпы.        Именно по этой причине Саша хотела скорее покинуть Уровень 11 — из-за людей и их иногда чересчур навязчивого поведения. И если товарищи-странники уже не могут застать врасплох, то куча незнакомцев, что блуждают по улицам… запросто.        На сцене появилась следующая группа, а к микрофону подскочил парень в чёрной куртке-косухе и поприветствовал аудиторию. Из-за яркого света, что так и лез в глаза, Саша не могла разглядеть его лицо, но в мыслях было только одно: она точно знает этого парня. И только тогда, когда он начал петь, она узнала его по голосу. — Тим… — догадалась Саша и попыталась преодолеть пелену света, чтобы убедиться в своих догадках.        Это и вправду был он: горящие от счастья и волнения чёрные глаза и голос, звучавший даже смелее, чем вчера. От такого у Саши дух захватывало, а ещё появлялась некоторая гордость за друга. Ведь он сейчас блистал на сцене и, возможно, впервые получил возможность засветиться на публике. Это был его вечер. Это была его ночь.        В отличие от остальных групп, группа Тима играла что-то довольно спокойное, явно что-то из постпанка. Да и сама песня была на русском, что, возможно, тоже не сыграло на интересе слушателей. Хотя всё же находились те, кому такая музыка была по душе. В том числе и Саше, которой эти напевы и звон гитары напоминали о чём-то оставшемся далеко на Сцене, в родном городе, среди серых панельных домов…        В один миг Саша встретилась взглядом с Тимом и прочувствовала все его переживания. Не только перед публикой, но ещё и… перед ней самой, его подругой, которой он так мало показывал другую сторону своей личности. Ведь нельзя было иначе объяснить его смущение из-за вопросов о пении, а ещё приходы домой поздно ночью. Ведь это выступление явно не за один вечер готовилось. — И ты можешь мне рассказать, как чист и глубок океа-а-ан… и что места хватит для всех, кроме мест для борьбы и печали. Но, гуляя по грязным дворам, мы ходили по голова-а-ам… Эти улицы слишком тесны, чтоб не столкнуться плечами.        Эта песня засела в голове Саши. И её смысл, заключавшийся в жестокости общества, и грустный, надломленный голос Тима, так и говоривший о том, что он сам испытал на себе эту жестокость… Саша впала в такую задумчивость, что перестала реагировать на происходящее вокруг. Люди носились вокруг, проходили мимо, задевали её плечами, наступали на ноги, но ей было всё равно: она продолжала смотреть на сцену, будто загипнотизированная. В голове роились мысли, одна из которых задавала риторический вопрос:        «Неужели я действительно ошибалась, когда считала тебя юмористом и шутником по жизни?»        Как только песня закончилась, группа удалилась со сцены, уступив место следующей, и Саша наконец опомнилась. Ей захотелось броситься в сторону двери, за которой скрылись музыканты, но она вовремя остановила себя. Очень уж не хотелось смущать Тима, который и так сильно волновался во время выступления. К тому же, Саша надеялась на то, что он всё-таки её не увидел. А то мало ли…        От духоты хотелось выйти на улицу. К тому же, после всего того, что увидела Саша, она желала побыть в одиночестве. И по этой причине она направилась в противоположную от сцены сторону. Однако в этот раз обстоятельства не учли её желания.        Не успела Саша проскочить к спасительному выходу, как чья-то рука грубо оттолкнула её влево, и в эту же секунду она оказалась прижатой к стене. Причём так сильно, что по спине прошлась боль от удара. — Думала убежать, да? — над Сашей навис Джон. — Ну чего ты бегаешь от меня? Я тебя не укушу… только если ты сама этого не попросишь.        Нельзя было сделать и шага в сторону. Этот упрямый биговец действовал так же, как мистер Мэй во время допроса. — Может, пойдём ко мне? — А нахуй пойти не хочешь? — огрызнулась Саша. — Ух ты… — рука Джона схватила её за подбородок. — Какие мы дерзкие… Мне такие нравятся. — Отвали от меня! — Саша толкнула его в грудь, но тот даже не пошатнулся.        Никто из остальных посетителей клуба не обращал на них внимание. Возможно думали, что это просто драма у какой-то влюблённой парочки, и не считали нужным вмешаться. — Всё на своего Ромео надеешься? — спросил Джон с ноткой презрения. Он явно имел в виду Тима. — Да что ты вообще в нём нашла, в этом оборвыше?        Почему-то именно последние слова вывели Сашу из себя окончательно. Она сжала руки в кулаки и скрипнула зубами. — Он уж точно не стал бы приставать к девушке, если она этого не хочет, — ответила Саша. — А по-моему, ты просто цену себе набиваешь. Хотя выглядишь как последняя… — Ты вообще отказы не воспринимаешь, да? — в разговор вмешался новый голос.        За спиной Джона появился Тим. Судя по его злобно горящим глазам, он явно был не в восторге от встречи с биговцем. И, наверное, был готов даже пояснить тому за всё хорошее. А сам Джон поубавил свою наглость, как только понял, что у его «жертвы» появился сильный защитник. — Ха, а вот и наш мигрант-романтик объявился… — усмехнулся Джон. — Ещё и поющий на языке оккупантов. — Проваливай, пока я добрый, — холодно отозвался Тим и сделал шаг в сторону биговца, чем вызвал у него страх. — И чтобы больше к ней не приставал, понял?!        Джон смерил взглядом Тима и с отвращением фыркнул, но всё отпустил Сашу. — Ты ещё об этом пожалеешь, — сказал тот и вышел на улицу, с позором покинув поле несостоявшейся битвы.        Только спустя около минуты Саша смогла спокойно выдохнуть. Именно тогда она увидела, что Тим переоделся в рабочую одежду. Удивительно быстро причём. — А почему ты мне не говорила, что собираешься прийти сюда? — спросил он. — Так я только час назад решила, что хочу пойти… А почему тогда ты не говорил, что выступаешь?        Тим потупил взгляд в пол, как стесняющийся на первом свидании школьник. Будто бы и не было всей этой сцены с биговцем и серьёзным разговором. — У меня были свои причины. — И какие же? Ну же, Тим, я всё видела и слышала! У тебя нет причин что-то скрывать от меня. — А может, и есть…        Молчание звучало даже громче тяжёлого рока, игравшего со сцены. Глядя на Тима, Саша не могла понять, почему её друг не может открыться ей. Почему тот парень в косухе, певший о жестокости мира, был откровеннее того, который стоит перед ней сейчас и нервно перебирает галстук на шее? — Вы круто выступили, кстати, — сказала Саша, чтобы разрядить накалившуюся обстановку. — Особенно ты. — Ну спасибо, — Тим скромно улыбнулся. — А то сегодня ни от кого доброго слова не дождёшься. — Да забей ты на этого придурка! Чего слушать таких, как он? — Саша улыбнулась ему в ответ и оглянулась на сцену, которая опустела. Из колонок играла уже истинно клубная музыка. — Может, пойдём потанцуем? — Я не умею, извини. — А ты думаешь, кто-то на это смотрит?        Народ постарше покинул клуб достаточно быстро, уступив место молодёжи, рвавшейся показать всем своё танцевальное мастерство. Кто-то вытворял замысловатые трюки в кругу, а кто-то, преимущественно совсем юные девушки, показывали своё умение элегантно двигаться даже в туфлях на тонюсеньких шпильках. В общем, кто во что горазд. Тим чувствовал себя немного чужим на этом празднике жизни, но рядом с Сашей он забывался и вливался в общий поток.        Конечно, он прекрасно знал об её опыте вечеринок. Однако не понимал, где можно было научиться танцевать так… так красиво. Может, Тим мало знал о танцах, как об искусстве, но он уже долгое время не мог оторвать взгляд от Саши. Почему — непонятно, да и разбираться в этом не хотелось. Этот вечер был слишком прекрасен для рациональных размышлений.        «Прекрасен, как Саша… Боже, о чём я вообще думаю?»        Всё прежнее стеснение и страх сошли на нет. Эта странная атмосфера дурманила, насылала на мозг розовый туман, который не хотелось покидать… В эти минуты Тиму хотелось забыться окончательно и видеть перед собой лишь Сашу. Ведь это только их ночь. Одна из немногих последних ночей перед началом новой главы путешествия на Сцену… Но что будет, когда они вернутся из Закулисья? Будет ли Тим так же счастлив на Сцене, как сейчас в, казалось бы, абсолютно чужом мире? В этом были огромные сомнения…        Из клуба Саша и Тим вышли под руку и направились в сторону квартала, где был их дом. Над городом уже висело холодно-белое небо, погрузившее улицы в синеву и очертившее контуры домов чёрными тенями. Казалось бы, самое время для тишины… Но не тут-то было.        Не успели друзья пройти до конца улицы, как путь им перекрыла банда во главе с Джоном. И сзади, и спереди были его товарищи, которые, судя по недавним событиям, собирались «поговорить» с Тимом. — Так-так, кто тут у нас? — усмехнулся Джон.        Саша вцепилась в руку Тима и прижалась к нему плечом. Пусть раньше она и могла себе позволить дерзость, но сейчас, когда они окружены пятью здоровенными парнями, ей остаётся лишь держаться рядом со своим другом и молчать. — Что, испугался? — Не очень-то и благородно гасить толпой одного человека, — Тим держался удивительно спокойно. — Или у вас, биговцев, понятие чести на последнем месте?        Круг смыкался, к Саше стали часто прикасаться чужие руки. Стало настолько не по себе, что кровь стыла в жилах. — А кто ты такой, чтобы говорить о благородстве? И какое ты имеешь право указывать мне, что делать? — Джон шёл на Тима, а тот — от него. — Сам-то, небось, в своё время одной грязной работой занимался. И без гражданства был.        Лицо Тима искривила злоба, а его рука сильнее сжала ладонь Саши. Почти до боли. — А разве я не прав? — спросил Джон насмешливо. — Ни черта, — отрезал Тим. — И твоя должность не повод для того, чтобы унижать других. Так же, как и национальность. — У тебя слишком много смелости для странника, — Джон посмотрел на Сашу, которая стояла за спиной Тима. — Два сапога — пара. Только вот что тебе защищать? Откуда в тебе столько чести, а? Террорист…        В следующий момент произошло то, чего никак не ожидала Саша… Тим ударил Джона прямо в челюсть, и того отшатнуло в сторону и уронило на асфальт. Его товарищи поспешили к нему, чтобы помочь встать. И когда Джон поднялся на ноги, Саша увидела, как того потрепало. Удар ведь явно был сильный… Он чудом не заработал сотрясение мозга. — Нацист чёртов, — процедил сквозь зубы Тим, сжимая кулаки. — И как тебя вообще земля носит…        Джон, только-только опомнившийся от удара, попытался ударить в ответ, но Тим каким-то чудом увернулся и бросился в сторону, где окружение было пореже. — Валим! — крикнул тот, потянув за собой Сашу.        На каблуках было трудно убегать от погони, но пришлось приспособиться. Улицы заканчивались, не успев начаться, а дыхание перехватывало. Те плохие ребята были довольно близко, от чего было слышно, как они проклинают странников. Саша уже успела пожалеть о том, что вообще пошла в клуб. И о том, что работала в бизнес-центре, где постоянно была на виду у Джона. Возможно, он бы забыл о ней уже через пару дней, но… судьба распорядилась иначе.        Очередной поворот — и на углу показалась открытая дверь какого-то пустого магазина. Недолго думая, Тим и Саша рванули туда и спрятались за стойкой продавца. Пришлось затаить дыхание и замереть на одном месте, ведь по топоту ног было понятно, что банда Джона уже рядом. А точнее, снаружи магазина. Судя по громким голосам и возмущённым восклицаниям, парни понятия не имели, куда делись беглецы. И поэтому они несколько минут ходили неподалёку. От осознания того, что в любой момент придётся броситься бежать снова, адреналин не прекращал свою циркуляцию в крови и чуть ли не дёргал с места. Но нужно было ждать. Терпеливо выжидать, когда улица опустеет… А ведь Саша уже почти отвыкла бояться и спасаться от кого-то в погонях. Только на предыдущих Уровнях за ней гнались сущности, а здесь — некультурные горожане, возомнившие себя высшим обществом Уровня 11.        Спустя ещё около минуты улица затихла. Тим и Саша неспеша вышли из своего укрытия и осторожно огляделись. Никого не было видно, однако всё же стоило пойти в обход, чтобы не попасться на глаза этой банде ещё раз. — Тим, ты как? — спросила Саша по пути домой.        Он был мрачнее тучи и никак не возвращал себе прежний позитивный настрой. Видимо, те оскорбления Джона глубоко задели его. — Меня ещё никто террористом не называл, — ответил Тим хмуро. — Оригинал нашёлся. Хотя наверняка не может отличить иранца от какого-нибудь армянина… Ещё и говорит это так, будто он чистокровный ариец. — То есть… это не первый раз, когда тебя… оскорбляют из-за твоей национальности? И… кто ты вообще? — Хороший вопрос, — он грустно усмехнулся. — Если говорить просто, то я полукровка. Наполовину русский, наполовину азербайджанец. И так вышло, что я пошёл в отца-эмигранта. И поэтому в школе я… наслушался много «хорошего» о себе и своих родителях. Особенно о матери. А уж сколько людей прочили мне работу продавцом на рынке… считать можно до бесконечности.        В детстве Саша не сталкивалась с травлей в школе, поэтому ей было тяжелее понять Тима, для которого травля была обычным делом. Причём… из-за чего она была? Из-за той вещи, которую он никак не выбирал? Из-за внешности, данной ему с рождения? — А тут ещё и характером не вышел… Знаешь, скромного тихоню обидеть проще. Он ничего не скажет, не сделает, не оскорбит в ответ, потому что… потому что он не хочет вступать в войну, в которую его насильно затаскивают. А злым людям только этого и надо. Потому что, пока ты им не дашь отпор, они будут продолжать издеваться над тобой. Они всегда найдут для этого повод, — с каждым воспоминанием Тим всё дальше уходил в себя. — Прости, если я этим тебя достаю… — Продолжай, — перебила его Саша.        В голубом воздухе постепенно растворялось прежнее волнение, а улицы стали выглядеть приветливее. — Я просто… я не хочу показаться тебе унылым нытиком, — сказал Тим. — Ты? Унылый нытик? Да господи, я сегодня столько узнала, что могу с уверенностью сказать, что по тебе любая девчонка сохнуть будет! — Увы, но я не всегда был таким… Мне пришлось измениться. Бросить хор, чтобы уйти на секцию по самообороне, научиться шутить и… забыть о какой-либо философии и грусти в больших компаниях. Я и забыл. Только… не могу теперь вспомнить об этом в разговоре даже с самыми близкими людьми. Я улыбаюсь, когда на самом деле мне хочется просто-напросто разрыдаться. Я привык и не могу избавиться от этой привычки… — Тим нервно усмехнулся и положил ладонь на лоб. — Да чего я вообще тут говорю… Мне не стоило так распинаться перед тобой. Мы ведь даже не… — Ты мой друг, — Саша вышла перед Тимом и остановила его. — И нечего удивляться. Мы с тобой за эти три месяца через такое дерьмо прошли, что я уже не могу не доверять тебе. Так что мешает тебе довериться мне? Ты столько раз выручал меня и поддерживал, что я просто обязана поддержать тебя и выслушать.        Они стояли на пустом перекрёстке и смотрели друг на друга. — Я хочу понять тебя. Мне не нужно притворство. Мне нужен просто ты. Без лишних тайн и сокрытия каких-то травм или обид. Такой, какой ты есть, даже если ты и считаешь себя вечно грустным и тоскующим. Это ты. И ты ценен сам по себе, что бы ни говорили всякие идиоты. Забей на них и будь собой, не стесняясь. Пусть эти ублюдки своей злобой и желчью подавятся.        Тим улыбнулся и немного покраснел. — Ты такая добрая. — Стараюсь, — Саша улыбнулась ему в ответ. — Кстати, та косуха тебе очень идёт. Ну, это так, к слову. — Уж больно ты щедрая на комплименты сегодня… — Эта акция исключительно для тебя. В конце концов, ты помог мне избавиться от этого назойливого придурка-биговца и даже врезал ему по морде. Признаюсь честно, сама хотела это сделать…        Друзья не заметили, как оказались в сквере перед бизнес-центром. Людей почти не было, и это успокаивало. Ноги болели: беготня и долгие прогулки на каблуках давали о себе знать. По этой самой причине угроза споткнуться и упасть увеличилась многократно. — Ну что, завтра наконец будем свободны? — спросила Саша. — Фактически. Но потом надо будет собираться… Блин, а ведь мне это сильно напоминает Уровень 1, когда мы покидали базу «Альфа».        Казалось, путешествие началось не так давно, но было такое ощущение, что прошло слишком много времени и случилось слишком много. Так много, что не получалось опомниться. — К тебе ещё не возвращались воспоминания? — Нет. Возможно, что-то из Закулисья снилось мне, но… я не уверен, что это именно воспоминания. — И… что тебе снилось? — Какие-то места. По-моему, там было огромное поле и куча домиков. А ещё мне снился Уровень 9. В общем, я не особо хорошо помню. Но я всё это будто бы видел ранее. Возможно, как раз здесь.        Как ни странно, но Саше места из Закулисья вообще не снились. Нет, ей снилось что-то отдалённо похожее, но никогда не совпадающее точь в точь. Будто бы мозг нарочно игнорировал образы Закулисья. Или не хотел пускать их дальше в разум, как нечто страшное. Возможно, по этой причине во сне удавалось забыть те ужасы, с которыми столкнулась Саша на изнанке реальности.        Дорожка сквера постепенно сворачивала к пешеходному переходу на улицу. Плитка под ногами пусть и была ровной, но уставшие ноги умудрялись запинаться о швы. И в один миг обувь подвела Сашу: каблук на левой туфле подкосился куда-то в сторону и заставил потерять равновесие. — Стоять!        Тим предотвратил падение Саши и подхватил её почти сразу же. Из-за этого они оказались настолько близко, что всякий дар речи покинул их. Саша вцепилась в плечи Тима, а тот держал её за спину, будто они оба застыли в танце. — Притяжение подвело? — спросил Тим, загадочно улыбнувшись.        Он смотрел прямо ей в глаза. Не с похотью, как делал это Джон, а… как-то по-другому. Так, что всё внутри замирало в трепете, но при этом становилось слишком быстрым и стремительным. Мысли исчезали в дебрях опьянённого разума, оставляя за собой лишь чувства. Не стало важно будущее, полное опасностей. Не стало важно прошлое, оставившее множество шрамов на сердце. Было важно только настоящее: этот пустынный сквер среди пустынных улиц, белая ночь и Тим. Был ли он с ней в прошлом? Да какая разница? Он рядом с ней сейчас, когда он нужен ей больше всего. Как друг, как понимающий человек… как родственная душа. Как тот парень, которому она доверила бы свою жизнь без какой-либо оглядки.        «Мы можем остаться здесь и сейчас навечно. Только попроси меня…» — в голове раздался чей-то голос: он, кажется, был знаком, но, в то же время, звучал абсолютно чуждо.        Кто бы то ни был, но именно этот голос вернул Сашу из тумана, в котором она была. Только тогда она увидела на часах неподалёку время, показывавшее без пятнадцати минут одиннадцать. И только тогда Саша вспомнила, что должна до одиннадцати отнести амулет. Как раз напротив был тот панельный дом, куда она собиралась была пойти. И тут уже откладывать нельзя: она делала это слишком долго. — Извини, но… — Саша нехотя покинула «объятия» Тима. — Мне надо сходить по одному делу в тот дом. — Может, я с тобой пойду? — Нет, спасибо, не стоит. Иди лучше домой, — она прошла пару шагов в нужную сторону и обернулась. — Не знаю, как долго я там буду, но к двенадцати я точно вернусь.        Тим устало вздохнул. — Хорошо, — сказал он. — Только… будь, пожалуйста, осторожна. — Не переживай, со мной всё будет в порядке. Я ж не в наркопритон иду!        Тим скрылся за углом дома и оставил Сашу одной на улице, которую она очень быстро преодолела и оказалась на пороге панельной пятиэтажки. Выглядела она, мягко говоря, не очень: в окнах некоторых квартир были выбиты стёкла, а на стенах красовались граффити и всяческие непристойные надписи. Дверь в сам дом была распахнута настежь, как бы приглашая внутрь не самый лучший контингент.        «Тут ведь точно не было других панельных пятиэтажек? Как здесь может жить девушка? Причём со способностями, за которые её Б.И.Г. с руками и ногами отобрала бы…»        Внутри было мрачновато, будто там стояла не белая ночь, а самая обыкновенная, ведь подъезд был довольно тёмный и, к тому же, обшарпанный. А по углам и возле стен лежали чёрные мешки с мусором. Почтовые ящики выглядели более-менее целыми, но были набиты всякой макулатурой, которая вываливалась на грязный бетонный пол. На этаже располагалось всего лишь две квартиры, так что пришлось подниматься по лестнице. К превеликому счастью, она была цела и не проваливалась под ногами. Хотя иногда с неё сыпался строительный материал…        На площадке между этажами стоял мёртвый кактус, облепленный какими-то бабочками, а на пути к четвёртой квартире валялись выцветшие листы газет и журналов, выпускаемых на Уровне 11. Саша подняла один из этих листов и посмотрела дату выпуска. — Две тысячи четыреста тридцатый год… — прочитала она. — Это ж сколько тут люди не жили?        Саша уже не сомневалась в том, что дом нежилой. Однако она продолжила подъём на второй этаж. Да, она начинала испытывать дискомфорт от этого места, но свято верила, что люди со способностями живут в таких домах, чтобы скрыться от преследования группировок Закулисья. Теория была вполне рабочая, но… как будто чуть-чуть не дотягивала до правды.        Наконец Саша достигла второго этажа и достигла порога квартиры номер четыре. Она робко постучалась в неё и прислушалась к мёртвой тишине: вдруг кто-то там зашевелится? Но всё оставалось невыносимо тихим. Настолько невыносимым, что, как только напряжённый слух уловил шорох на лестнице, Саша испуганно охнула и повернулась в сторону звука. В углу, на площадке между этажами, стояла чёрная тень с белыми плачущими глазами. Она не шевелилась, но одним только своим видом внушала Саше огромный страх. Ей в панике пришлось постучаться сильнее, от чего дверь приоткрылась, показав, что квартира и так открыта. Саша забежала внутрь и закрылась на щеколду. Пусть квартира изнутри выглядела так себе, но зато теперь можно было почувствовать себя в безопасности. — Эй? Есть кто дома? — спросила Саша. Но её голос лишь отозвался эхом в пустых комнатах.        Она медленно прошла дальше от прихожей и огляделась по сторонам. Справа оставалась кухня, заваленная мусором, а дальше по коридору виднелся проход в тёмную ванную комнату. Пройдя ещё пару шагов, Саша повернула направо в гостиную. На мебели лежала пыль, полки и деревянная стенка пустовали, растения в горшках и вазах засохли, а кое-какой мусор был разбросан по полу… Но в целом, всё выглядело так, будто бы на этой комнате стояла защита от старения и разрухи. Даже шторы — и те не выглядели потрёпанными временем. Сквозь них в гостиную просачивался голубой свет с улицы. Только теперь этот свет казался зловещим и даже леденящим. Дискомфорт от пребывания в этой квартире постепенно добирался до своего пика, и Саша уже даже не знала, что ей делать. Кому отдавать этот амулет? Где хозяйка квартиры? И что на лестнице делала тень?        В простенке между окнами висело зеркало. Оно было покрыто тонким слоем пыли, а в верхнем углу образовалась огромная трещина. И эта трещина проходила через голову Саши, как бы отсекая лобную долю. В этом зеркале она отображалась немного уставшей и, кажется, больной. На руках и шее виднелась куча шрамов, а в глазах стояли слёзы. В какой-то момент Саше показалось, что у неё начались галлюцинации от нехватки свежего воздуха в квартире. А затем… она услышала за своей спиной быстрые шаги и увидела в отражении зеркала абсолютно чёрный человеческий силуэт без лица. Саша застыла на месте, боясь обернуться. Сердце убыстрило свой ритм, а руки похолодели. Разум кричал о том, что нужно уносить ноги, но… она не могла. Что-то удерживало её на одном месте, не давая сдвинуться.        Глаза сами по себе зажмурились от страха, и в эту же секунду всё тело погрузило в жуткий холод… Душу будто бы на мгновение пнули из груди, а на её место пришло что-то другое. Сознание исчезло в бездне, дав услышать напоследок:        Раз, два. Раз, два… Боль и страх — твоя вина. Раз, два. Раз, два… Судьба твоя была предрешена. Раз, два. Раз, два…

Мне очень жаль тебя, дитя…