home

      чан почти слышит, как его челюсть стукается с характерным звуком о стол, рассыпая мысли зубы по поверхности.       юноша же немного мнется, теребит в пальцах край верхней одежды и с интересом оглядывается. на кота похож. на того проказника, чья мордочка любопытно выглядывает из подсобки. если рыжая молния дёргает ушами, то парень — щекой, отчего его веснушки подпрыгивают. подобие улыбки светится на лице, когда он подходит ближе, заломив руки за спину.       кажется, он нервничает.       — привет, — хрипит он, тут же откашливается в сгиб локтя, кучит брови, морщит нос и поправляется: — или, вернее, здравствуйте? так или иначе, я уверен, что пришел в нужное место. спасибо. я обязан вас поблагодарить за помощь. и за медицинскую, и в целом… да.       нет и не было сомнений в причине его благодарности, но чан все равно чувствует себя некомфортно. он кусает губу и, ломая пальцы, растягивает улыбку на лице.       он правда не думал о том, что поздний раненый гость явится в магазин снова. хорошо, может, раз такая мысль его и посещала, но вытекала она из вопроса «как это произошло?», на который ответ был непосредственно только у самого юноши. чан мог лишь продолжать жить, переваривая увиденное и постепенно отпуская ситуацию. взгляды на коврик и аптечку, правда, заставляли его вспоминать о том вечере, давно смытым ливнями и укрытым слоем снега.       юноша тем временем продолжает изучать как обстановку, так и продавца. он наверняка замечает серебро в мочке левого уха, часы на руке и вороний беспорядок на голове; замечает и кота, и украшения на стенах и полках, и красные носки с бахромой, и снежинки. как искусственные, так и настоящие. например, на своем шарфе. особо стойкие частички снежной бури держатся из последних сил и не таят, пока их не коснётся горячий поток дыхания.       от юноши веет зимой и одновременно чем-то тёплым. такого же цвета, как его шарф.       красного.       — здравствуй… те. это так неловко, признаться. я не ожидал, что вы придёте.       юноша вскидывает брови будто бы в жесте возмущения. сдергивает с себя шапку и дует губы, скращивает руки на груди, отчего те оставшиеся стойкие снежинки слетают с ткани и оседают капельками на полу, и опирается бёдрами о стол продавца. так чан понимает, что они примерно одного роста, хотя с расстояния кажется, что красный шарфик — так он мысленно прозвал визитера за неимением знания его имени — карманных размеров. может, он даже немного повыше. а, может, его сбитая шапкой причёска создает такое впечатление.       чан не может не усмехнуться добродушно, глядя на искаженную напускным недовольством мордашку.       — вы слишком плохого обо мне мнения, — скашивает глаза на бейдж, — бан чан. я произвожу плохое впечатление? стоит ли мне это исправить?       чан фыркает, повторяя недавние эмоции этого парня. клыкастая улыбка отпечатывается на корке мозга и стенках черепной коробки совершенно естественно. должно быть, красный шарфик так влияет на всех. черты его лица ненавязчиво говорят о том, что юноша уже не школьник, но все еще младше чана. впрочем, внешность обманчива, вполне возможно, что дела обстоят совсем наоборот.       — для начала назовите свое имя. получается нечестно, если вы мое знаете, а я ваше — нет, — чан подыгрывает, щуря глаза. неловкость испаряется с утекающими секундами, на миг он забывает, что, справедливости ради, находится на работе, а парень — потенциальный клиент, пусть в его планах покупать что-то, видимо, нет.       красный шарфик расцепляет руки и, ничуть не сомневаясь, гордо отвечает:       — феликс.       а чан искренне удивляется звучанию иностранного имени из уст, очевидно, жителя кореи. в сеуле или пусане, может, это его и не поразило бы, однако они далеко не в мегаполисе, а парень говорит так чисто и непринужденно, что совершенно ясно — он местный.       феликс внимательно подмечает секундное замешательство продавца и давит вместо улыбки хищный оскал. теперь его нельзя не сравнивать с котом. если не с настоящим, то с антропоморфным вроде персонажей из «тома и джерри» — точно.       хвостатый же осторожно выходит из своего убежища и, поглядывая на незнакомца, от которого пахнет асфальтом, холодом и чем-то резким, перебежками прячется за очередной стойкой. чан видит рыжий всполох боковым зрением и отводит взгляд от тёмных глаз напротив, но быстро возвращается к изучению феликса. все снежинки на нем уже растаяли, а бедра отлипли от края столешницы. юноша отступает на полшага назад и сцепляет руки за спиной. шуршит его куртка. где-то за окном громко сигналит машина, отчего чан непроизвольно вздрагивает и вызывает очередную беззлобную усмешку феликса.       чан прокашливается в кулак.       — необычно, — комментирует он и думает, что его молчание сильно затянулось. впрочем, он может только догадываться, сколько секунд длилось молчание до его негромкого ответа. — приезжий?       любопытство берет верх, что немного неестественно. чан не привык лезть в душу, однако это всего лишь подобие формальности. всего лишь вопрос, чтобы не показаться безучастным. в конце концов, вряд ли парень после этого ещё раз посетит этот магазин. или, по крайней мере, не в ближайшее время.       — родители из австралии, — феликс колышет плечами, его улыбка постепенно тухнет, он переключает внимание на полку с книгами и пропадает в бумажно-буквенном мире. минуту назад он оценивающе изучал чана, однако сейчас ему словно нет до него никакого дела. или феликс всего лишь хороший актёр и зачем-то пытается поиграть с продавцом, которому, по его мнению, заняться нечем.       чан тихо выдыхает себе под нос и прикрывает глаза. на обратной, чёрной стороне век снова встаёт картинка месячной давности, где из бедра феликса хлещет кровь, пачкающая одежду, бинты и кожу рук, где на их лбах холодные испарины, где за окном страшная ливневая ночь и неизвестность, а после огни скорой и очередное сырое одиночество, пропитанное багровой жидкостью.       от таких мыслей бросает в дрожь, и чан решается задать зудящий на корке мозга и кончике языка вопрос. или несколько.       — я понятия не имею с чего мне начинать, поэтому… ты себя нормально чувствуешь? — тема имён совершенно сбила чана с толку, их недолгая беседа перетекла в совсем другое русло, что заставило на какие-то минуты забыть, что вообще нужно спросить у феликса кое-что куда более важное. он и не замечает своих неформальных слов.       феликс же перестаёт листать книгу в чёрной мягкой обложке, ставит её на место и сует руки в карманы. он выглядит так, будто ощущает себя победителем всего мира, и пусть его рана вряд ли была смертельной, на заживление нужно время, иммунитет и, несомненно, терпение.       — вполне. меня не так-то просто убить! — глаза его сверкают, отражая янтарные лампочки гирлянд. — он уже получил наказание за содеянное. я знаю, что ты спросишь о произошедшем и кто и как это сделал, поэтому вот тебе ответ: я просто шёл домой с работы и какой-то орущий отморозок кинулся на меня. я думаю, кто-то из жителей в домах вызвал полицию, а я успел сбежать.       — с раненой ногой?       — ну… доковылял. я ударил его в пах, а твой магазин оказался самым близким местом, где я мог бы спрятаться. а потом я узнал, что его взяли. удивительно! город далеко не криминальный, а происходит такое. ужас! ну, чего ты на меня так смотришь?       — как?       — я по глазам твоим вижу, что ты думаешь, что мой рассказ ‐ сцена из бульварного романа. только мне все равно, что ты думаешь, — феликс не выглядит обиженным. он продолжает играть и вести себя надменно, но чана это не то чтобы раздражает… скорее, подогревает нездоровый интерес к тому, что будет дальше. — веришь ты мне или нет, разве не главное, что существует факт раны — уже затянувшейся, между прочим, — и того, что я тут живой и перед тобой?       — нельзя же просто так отпускать обстоятельства, — возражает чан, за что получает вновь нахмуренные брови.       — почему? я уже рассказал тебе, как все было. в твоих правах выбирать, верить или нет. я не собираюсь ничего доказывать.       — странно как минимум то, что никто не пришёл за весь этот месяц с некоторыми вопросами. ты говоришь, что магазин — первое самое близкое место, где ты мог укрыться. тут кругом камеры. мой сменщик наверняка бы сказал, если бы кто-то приходил, и начальство бы всполошилось.       феликс тихо-тихо смеется, а чан не понимает ничего. как в такой ситуации он может веселиться? и, что не менее важно, почему его эмоции сменяются так быстро? он буквально не может угнаться за его любопытством, смущением и тихим возмущением.       — все было улажено с магазином, поверь. никому не нужен лишний шум.       — у тебя связи с мафией? — теперь издевается чан.       — ты смотришь слишком много фильмов, — кривит губы и запахивает шарф плотнее. — и читаешь тоже. кстати, милый кот, но купи ему лоток, если не хочешь мыть полы в два раза чаще и огрести от начальства, — феликс подмигивает и кивает куда-то в угол. чану не составляет труда понять, что рыжий справил туда свою нужду. когда успел? — я пришел, чтобы поблагодарить и извиниться за неудобства. сейчас мне нужно идти. пока-пока, бан чан.       колокольчики рождества звенят вместе с запоздалым прощанием.       и что только это было?       так или иначе, ответы он получил. а убрать за хвостатым тихоней нужно как можно скорее.

☆•☆•☆

      феликс приходит и на следующий день. он стряхивает снег с обуви на входе и довольной походкой оказывается в зале, где чан старательно крепит упавшее украшение к полке. он, не видя гостя, здоровается, лишь чуть повернув голову, и старается закончить свою маленькую миссию быстрее. как назло кусочек тонкой проволоки выгнулся слишком неестественно для этой мишуры с шишками и золотыми шариками.       феликс мяукает ответное приветствие, а чан едва не роняет украшение себе на голову.       это не должно быть такой неожиданностью, но он действительно не думал, что феликс придёт через какие-то сутки.       чан не успевает ничего сказать, — вернее, ему не позволяют, — как феликс начинает совершенно обыденно:       — ты не отнёс его домой? — в голове слышно искреннее удивление и ни следа сарказма или насмешки. вчера он создал о себе подобное впечатление, но сейчас чан сомневается, что все на самом деле так.       их вторая встреча слишком обманчива, а у всех других (не то чтобы их было много) разная эмоциональная окраска.       чан отцепляет украшение от полки, чтобы попытаться исправить его на своем столе, и поясняет:       — на ночь забирал. видишь, коробку с подушкой притащил. я не могу оставить его одного дома, владельцы запрещают содержание животных, — он зубами отрывает скотч, но попытка поиграть в мастера не венчается успехом, и феликс приходит на помощь, придерживая непослушную искусственную ёлку. — и в магазине тоже нельзя. сам понимаешь. если он что-то испортит, я до конца жизни не расплачусь, — чан гортанно смеётся, кидает взгляд на рыжего. мишура под пальцами извивается, кожа обжигает кожу, но в конце концов получается подобие первозданного вида, и украшение прикрепляется на свое законное место.       чан бормочет что-то о том, что нужно заказать новые рождественские наборы для магазина, а феликс переваривает ответ, смотря на умывающегося кота.       — к слову, ты что-то хотел?       — а?       — говорю, ты что-то хотел? раз пришёл сюда. спрашивай, я могу показать, — чан разводит руками в стороны, указывая на богатый ассортимент книжного.       раздается мелодия над дверью — новый посетитель. чан приветствует молодую женщину и снова поворачивается к феликсу, но юноша отмахивается от помощи и отходит к дальним полкам с романами. к его ногам прибивается кот, уже не испытывающий сильный страх перед высоким двуногим. он дёргает кончиком хвоста, интересуясь новым запахом, а феликс осторожно опускается на корточки и проводит подушечками по голове рыжего.       изучать узоры шкурки и корешки книг, несомненно, интереснее, чем подслушивать. определённо. нет, феликс не греет уши, он просто становится невольно свидетелем лёгкой тени флирта, скользнувшей между продавцом и гостьей.       нормально ли это? их поведение. впрочем, почему бы и нет, они взрослые люди, но феликсу отчего-то неприятно слушать эти прожеванные не одним ртом фразочки, потому он спешит пройти вглубь магазина настолько, насколько это возможно. вероятно, он просто смущен.       — феликс! — его нагло вырывают из раздумий. он даже не услышал, как разговоры закончились, а женщина покинула зал с покупкой.       чан отсчитывает наличку, когда стянувший свой шарф феликс снова появляется в его поле зрения. продавец слегка улыбается при его виде, он выглядит расслабленным, как объевшийся кот.       — я ничего не хотел, — невозмутимо продолжает их прерванный разговор феликс и прокручивает меж пальцев мягкие нитки. — было скучно, у меня сегодня выходной, вот и пришёл. о, это «маленький принц»?       чан вскидывает брови. феликс же спрашивает разрешения и, получив безмолвное согласие, берет старую книгу в руки. пожелтевшие страницы хрустят под его подушечками. он улыбается, скользя глазами по знакомым со средней школы строкам, любовно обводит контуры рисунков и вдруг, оглядевшись, падает прямо в куртке на гостевое кресло.       — эй, я в магазине работаю, а не в библиотеке, — чан усмехается, с напускным недовольством складывает руки на груди, но не может сдержать губы от очередной улыбки. феликс весело отмахивается. выглядывает из-за обложки.       — сколько она стоит? я могу её купить и читать здесь законно.       не то чтобы так было незаконно, но если чан шутит, то и феликс может, так?       — она не продаётся. я понятия не имею, откуда она взялась. нашлась на полке в подсобке под вековым слоем пыли. бесценный экземпляр, у меня рука не поднимется кому-то ее отдать.       феликс тянет многозначительное «м-м-м», покачивает ногой и погружается в чтение.       чану совсем не понятно, что творится в этой голове. он ещё с секунду или две (может, больше) смотрит на феликса, после возвращается к своей работе. проверяет документы, моет полы, обслуживает ещё троих покупателей и успевает обсудить с хенджином в мессенджере большой спрос на книги с наступлением зимы. полку, что они недавно готовили, успели почти полностью разобрать пару раз. все больше покупателей просят красиво упаковать книги, кто-то же просто приобретает подарочные наборы.       жизнь снова кипит. но не в эту минуту. сейчас тут тихо, тепло и чисто. максимально уютно. феликс уже где-то на середине старой истории.       чан же долго думает. смотрит в белый экран с открытым документом и мысленно витает где-то не очень далеко от магазина, но определённо на высоте десяти тысяч метров, если не больше.       он оборачивается и без удивления подмечает, что на улице уже синие сумерки. воздух подернут цветной дымкой, разбавленной светом теплых фонарей. много черных теней прохожих. мужчина с округлившейся спиной, высокая женщина, фигурой напоминающая тростинку, юноша и девушка, которые не старше лет восемнадцати, мать с ребенком, которому, должно быть, шесть или семь.       и снова он, черт возьми, пытается считать. тут же исправляет сам себя: не считать, а прикидывать.       стекло тоже отражает феликса, в своей куртке сейчас напоминающего зефир. чан видит, как он оставляет меж страниц какой-то листочек и кладет книгу на свое нагретое место, а потом натягивает шарф и вылетает из магазина, лишь звонко бросив «скоро буду!»       а чан тревожно смотрит вглубь тьмы, припоминая тот далекий вечер в осеннем месяце. он кусает губы, сжимает собственное предплечье и поднимает на свой стол громко мяукнувшего кота. рыжий подставляет голову под теплую ладонь, мурлычет, как трактор, хватает лапами всякий раз, когда чан хочет убрать пальцы и снова приняться за застопорившуюся работу.       за щелканьем мышки и течением вечера проходит половина часа, и чан успевает сделать все, что ему было поручено на сегодня, привести в порядок книги и снова включить радио. старая песня, конечно, вновь про рождество. сейчас ожидать других даже не стоит. впрочем, чан не против. может, это действительно вернёт его желание праздновать.       а, может, кто-то. солнечная вспышка, вопреки злобной колючей тьме, снова появляется в магазине. чан краем глаза видит гранатовый шарф и вспоминает собственное невольное сравнение феликса с маленьким принцем. светлый на первый взгляд и полный загадок.       таков ли он на самом деле? конечно, еще многое предстоит узнать, — а противный шепоток в голове навязчиво оповещает, что это не последняя их встреча, — но сколько скелетов прячет в черепной коробке феликс? и какого они цвета? может, они светятся фосфорными палочками из тех пунктов в торговых центрах, где принимают билетики за выигрыши; может, они обсыпаны приставучими блестками, какие не вымоет ни один раствор; может, они пахнут формалином или старым деревом.       сейчас феликс пахнет холодом — этого достаточно. морозом улицы, снегом и почему-то свежими сладкими яблоками.       в руках он сжимает два коричневых стакана с незамысловатыми узорами на картоне и старается удержать сверху рубиново-белые сахарные трости. чан получает ответ на свой негласный вопрос незамедлительно:       — читать просто так скучно, а ты выглядел слишком грустным и уставшим. не заметил? — видимо, на лице отразилось удивление. — а ты правда уставший. когда у тебя выходной?       — завтра, — чан даже не предпринимает попытки скрыть смешок. — это моё обычное состояние. я не грустный, а умиротворенный.       — окей, буду знать, — феликс легко принимает свой проигрыш и протягивает чану стакан с чем-то тёплым и конфетой в плёнке сверху. — я не знал, любишь ли ты кофе, поэтому на всякий случай взял чай. и он явно лучше вечером, чем какой-нибудь американо.       — я не пью кофе, — чан в ответ кривит губы и благодарит за неожиданно предоставленный перекус. — сколько и куда тебе перевести?       — брось! сладкое любишь?       — по праздникам, наверное.       — считай, что уже праздник. скоро рождество, пару недель всего осталось, — он клыкасто улыбается, хватает свою порцию и уже было уходит обратно в кресло, остывшее, с одинокой книгой на сиденье, но вдруг останавливается. — о, я забыл. а что ты собираешься делать с этим хвостатым чудом? — юноша указывает на дергающего ушами кота на подоконнике. он, сложившись буханкой на редком клочке без гирлянд, наблюдает за жизнью вне теплого и безопасного мира. казалось бы, что там только разглядишь? быть может, он просто медитирует. всем нужны отдых и полное очищение, так?       чан скребет ногтями по затылку и думает, пока смакует глоток коричного чая. становится ясно, почему от феликса тянуло яблочным духом, стоило ему заявиться на пороге. напиток на языке оседает пряным сладким фруктом. вкусно.       что он может сделать?       — отнесу к ветеринару. сегодня снова переночует у меня, потом, может, отдам в приют или попробую добиться у арендодателя разрешение на его обитание, — рыжий шевелит усами, будто понимая, что говорят именно о нем. — дальше посмотрим.       феликс, недолго подумав, спрашивает и про имя, но, даже не дав ответить, подмечает:       — ему подошло бы кацу.       — кацу… котлета? — чана пробирает на неконтролируемый смех. он почти давится чаем и карамелью, а феликс вдруг возмущённо подскакивает и летит к его столу, ладонями упираясь в поверхность. хмурит брови (мило), пыхтит и одновременно тоже смеется.       — а что? ты посмотри на него! — небольшие ладони захватывают в ласковый плен небольшую тушку, осоловело озирающуюся. коту явно не по вкусу такая бестактность нового лица в его знакомствах, потому он, не подавая голоса, мощно машет хвостом, выражая свое недовольство и пытаясь освободиться. феликс опускает кота обратно на насиженное место и тихо извиняется, а эта небольшая забавная ситуация заставляет что-то в прозрачной душе чана двинуться навстречу. почти буквально. феликс же моргает мучительно медленно.       — ну, пусть будет кацу. мне нравится.       — значит, прежде ты ему имя все-таки не давал?       — нет. кот и кот, на этом все. я не рассчитывал на избрание им меня своим попечителем, — чан зевает, склонив голову к столу, и феликс хмыкает. он раскрывает книгу, отпивает свой напиток и затихает на следующие долгие минуты.       чан время от времени поглядывает на полностью пропавшего в буквах юношу, жадно поглощающего каждую напечатанную строку на жёлтых страницах. бумага старчески хрустит под его пальцами при каждом перелистывании, феликс кусает губы и при этом выглядит максимально расслабленным. видно, что история ему давно знакома, и это совсем не удивительно. отпивает из стакана и не притрагивается к карамели, кажется, вовсе про неё забыв.       феликс ворвался в магазин и в жизнь чана с грохотом колокольчиков, потряс своим появлением, а после остался, как ни в чем не бывало. и это могло бы быть непростительным, однако чан не может необоснованно злиться. время на реабилитацию, может, какие-то личные барьеры не позволяли подать признаки жизни раньше. и потом, он совсем не обязан был приходить.       и все же пришел. видимо, решил остаться, а чан совсем не против.       поздний покупатель отвлекает от мыслей — долг зовет.       — я не знаю, в какой раз читаю «маленького принца», но каждый раз все иначе, — книга бесшумно опускается на стол продавца, когда время уже подходит к закрытию, а феликс переваривает в очередной раз прочитанную историю. чан спешит принять бумажного старца в свои руки, а касание кожи о кожу неожиданно обжигает. руки в феликса тёплые. он сыто улыбается, становясь похожим на кацу после трапезы. — мне нравится осмысливать все то, что скрыто в тексте.       — я тоже перечитал ее недавно, — чан идет к полкам, чтобы поправить переставленные кем-то неаккуратным книги. закрепляет украшение. — осознал, что становлюсь тем счетоводом с одинокой планеты. это так сильно ударило по мозгам, я думал, что сойду с ума, обдумывая это, — лицо украшает легкая улыбка. чан хватает тряпку и набирает в подсобке воду. оттуда продолжает громче: — поэтому я стараюсь прислушиваться к тому, что сам говорю. я хочу присматриваться к мелочам и просто жить. не ради цифр на счету или нулей в зарплате, а жизни. жить ради жизни, ужасно звучит, правда? грамматически просто отвратительно, но лучше, чем жить ради цифр.       пока моется покрытый плиткой пол, феликс ютится у самой двери и по просьбе чана переворачивает табличку на другую сторону, являя внешнему миру «закрыто». а смотрит совершенно восхищенно, очевидно, что он рад, что чан поддерживает его мысли и ведет беседу дальше, а продавец смущается.       — да! знаешь, такие мысли пришли ко мне, когда я сдал четвертую или пятую сессию. я был сильно вымотан эмоционально и решил почитать что-то легкое и не нагруженное сложными терминами. я не думал, что так сильно задумаюсь. тогда я прочитал «маленького принца» во второй раз после, наверное, лет восьми. и тогда я решил, что моя жизнь не должна состоять только из подсчётов и всего, что, — он вдруг запинается, прочищает горло и продолжает: — что имеет важность в большом мире.       — это сложно, — чан уносит ведро, придирчиво осматривает мокрый пол и уходит прибрать за собой. в подсобке больше не продолжает, феликс же терпеливо ждет. он хватает кота на руки, а тот больше не сопротивляется. расслабляется в нежных руках, громко мурчит и греет сердце своим теплом сквозь слои одежды. чан, вышедший уже в куртке, завязывает мусорный пакет. — «мы в ответе за тех, кого приручили». и поэтому я сделаю все, чтобы кацу больше не оказался на улице. никто не заслуживает такого обращения с собой, — его голос приобретает жесткость.       — да, — феликс выдыхает. ощущается изменившееся настроение в атмосфере, однако тоска не продолжается долго. феликс смотрит на книгу на столе. свет и гирлянды выключаются, горит только табличка «выход». атмосфера уюта, однако, не пропадает. — это ты ее склеил? скотч совсем новый.       чан утвердительно мычит. он делает неосторожный шаг вслепую и почти врезается в феликса. они непозволительно близко друг к другу в один момент, и чан секунду ощущает на пальцах ткань чужой куртки, яблоки, забивающие рецепторы, и мужской парфюм. феликс немного выше, но ýже в плечах. поспешное извинение слетает легко, а тот будто и не слышит.       — феликс, — негромко зовет чан, касаясь его плеча, — пойдем, я закрываюсь. или хочешь остаться ночевать? — смешок будит задремавшего кота.       феликс фыркает, толкает плечом дверь и оказывается на морозе. к шапке и шарфу тут же липнет снег, сгоняемый суровым ветром с крыш и знаков. кацу прячет розовый нос в тепле, сжимается и громко мяукает, недовольный сменой погоды. феликс потерянно смотрит на закрывающего ключом дверь магазина чана. он быстро спешит на помощь, расстегивая куртку и пряча кота за пазухой.       — в какую тебе сторону? — юноша озирается вокруг, не убирает руку с макушки кота и потому топчется в невысоком сугробе рядом. он почти чувствует тепло, исходящее от тела чана.       — налево к остановке.       феликс заметно грустнеет. дует губы, недовольно глядя в указанную сторону. ему понравилось говорить с чаном, понравилась эта непринужденность и его мысли, с удивительной лёгкостью выражаемые столь красиво и складно, что невольно заслушиваешься. и феликс действительно на пару секунд пропал во время обсуждения короткой повести, так любимой ими обоими.       интересно, что чан еще читал?       — ну, тогда по…       — спасибо за чай, — он снова улыбается. прижимает кацу со всей нежностью к себе и дает феликсу попрощаться с ним тычком холодным носом в самую серединку ладони. — и за твои мысли. это ценно — вот так делиться тем, что ты думаешь.       ликс снова воодушевляется. настоящая метель эмоций!       — и тебе. мне понравилось. спасибо, что не выпроводил. если честно, в какой-то момент я потерял надежду на разрешение остаться. ах, да. тебе стоит носить шарф! ты можешь заболеть, — он хмурится, указывая на слишком открытую для зимы шею чана. тот по-детски поддразнивающе показывает язык, за что тут же получает слабый удар в плечо.       — не заболею. сильно — точно нет.       — и все же. береги себя. и доберись безопасно!       прощаются совсем немного неловкими, но так естественно теплыми словами и долгими взглядами.       а на пустеющих улицах их небольшого города, и так уже укрытого звездным снегом и гирляндами, поднимается метель.

☆•☆•☆

      — мне сказали, что с ним все нормально. чипа нет, месяцев восемь от роду, — чан подпирает щеку рукой и касается пальцем кончика носа кота. хенджин же, развалившийся на кресле, плавно проводит по пушистому боку. — куда его деть — вопрос хороший, потому что я уже третий день таскаю его под курткой, и с каждым разом он, зараза, все тяжелее.       — дома не оставишь?       кацу дергает ушами, широко зевает и укладывается румяной буханкой. кончик его хвоста мечется из стороны в сторону, а веки медленно опускаются. хенджин наблюдает завороженно, явно впечатленный красотой кота. чан отчего-то чувствует гордость, словно бы кацу — его собственный сын. однако он вздыхает, вопреки своим ощущениям строя грустное лицо.       — не могу. боюсь за сохранность дивана и телевизора. кацу не кажется очень активным, но кто его знает? — хенджин вскидывает заинтересованный взгляд, но завалившиеся в обитель книг студенты, слишком шумные и снежные, пугают как гостя-человека, так и кота. вопрос откладывается на добрые пятнадцать минут, пока каждый из группы не будет удовлетворен покупкой.       чан наблюдает в их руках разноцветные стикеры, блоки листов для тетрадей, сборники и какие-то учебные пособия, и только у одной девушки, каждые три минуты поправляющей очки, обнаруживает несколько карандашей, альбом для набросков и толстую книгу. множество выводов можно сделать из таких находок. истории самых разных времен и авторов научили быть внимательным к деталям. иногда, конечно, можно ошибиться, но чан и не стремится рассказывать кому-то о своих мыслях. он не считает себя тем, кто много молчит, но в то же время он точно и не тот, кто говорит без остановки обо всем.       вспоминается их разговор с феликсом, обсуждение повести-притчи, и где-то под ребрами расцветает тепло, а желание снова с ним увидеться обжигает мозг.       хенджин, лис-проныра, не может не нацепить на свои губы ухмылку, тоже говорящую о многом. чан почти цыкает на него, как та девушка в очках, тряся за плечо свою подругу, указывает на кота, уже сидящего на подоконнике. кацу безмятежно наблюдает за бесконечным фильмом про людей, снегопад и автомобили, когда шумные двуногие окружают его. тут же перед мордочкой появляются камеры, а кацу, пугаясь неожиданно обрушившегося на него внимания, прижимает уши к макушке и широко раскрывает глаза. люди бесцеремонно нарушают обволакивающее его спокойствие, и кацу прыгает на пол, быстро оказываясь рядом с чаном. подсобка закрыта — бежать некуда.       спасение находится в теплых сильных руках, обеспечивающих полную безопасность. под тонкими костями чувствуется бьющееся в сумасшедшем ритме сердце, оно будто стремится пробить грудную клетку, и чан изо всех сил пытается успокоить кота. кацу хорошо чувствует истинные намерения людей вокруг, но все еще несколько удивительно, как он столь быстро сумел довериться ему.       — вы его хозяин? — одна из девушек застенчиво теребит прядь выглядывающих из-под шапки волос. взгляды обращены только на него, от этого некомфортно, и чан немного хмурится, его лицо омрачается недовольством, затем — смятением.       а что ответить?       — да, — он прижимает кацу к себе. пальцы опускаются на загривок, успокаивая напуганного кота. рыжая шерсть мягко укрывает его кожу, нагревая сильнее. студенты мычат и, пошуршав пакетами и похихикав, прощаются. магазин снова погружается в недолгую тишину, нарушаемую лишь звуками извне.       хенджин щелкает пальцами, привлекая к себе внимание.       — учитывая факт его имени, могу предположить, что это не совсем ложь, — голос его приторно-сладок, и чану становится дурно от одного только медового взгляда хенджина. этот демон когда-нибудь сведет его в могилу и оттуда же достанет, воскресит, а затем утащит с собой в ад.       впрочем, чан будет не особо против, потому что хенджин все еще хороший друг.       — я дал объявление в интернете, но пока молчание. может, сделаю так еще раз через неделю, и если никто не откликнется, то… честно, я не знаю, — кацу снова оказывается на столе. — я не хочу отдавать его в приют, и в то же время я не уверен, что готов к ответственности за него. не хочу кормить кацу дерьмом за тысячу вон.       хенджин вздыхает, отставляя свое игривое настроение в сторону. кацу разваливается на поверхности стола, подставляет ласковым рукам пушистый живот, отдает все тепло своего тела. может, чан его действительно не отдаст. этот кот не заслуживает быть выброшенным на улицу зимой, когда остывает земля и лапы колет лёд.       — кацу… почему именно такое имя? оно что-то значит? звучит как «тонкацу».       чан несколько секунд думает, стоит ли рассказывать хенджину о феликсе, о проведенном им дне в магазине и том, что именно он назвал нового обитателя книжного «котлетой».       — это такая сложная история…       — на горизонте я не вижу потенциальных покупателей. рассказывай, — он вальяжно разваливается на кресле и складывает руки на груди. хенджин снова паясничает, старается не смеяться, а вот чан решает себя не сдерживать.       хорошо, этому парню он действительно может довериться.       — феликс, значит, — чан уже жалеет, что рассказал. — ты с таким воодушевлением о нем рассказываешь. я удивлён.       — эти встречи похожи на наши с тобой разговоры. но мы шутим, и шутки наши не всегда самые лучшие и приемлемые, а ещё ты читаешь отвратительные бульварные романы, ужас, — чан смеется, а хенджин пинает его под столом, не жалея силы. он раздраженно кривит губы.       кацу, свернувшись румяным хлебным кольцом и уткнув мордочку в задние лапы, мирно спит на гостевом кресле. чан тоскливо следит за ним. в очередной раз он проводит свой выходной в магазине в качестве гостя. в куртке жарко безумно, но снимать ее он отказывается. рассчета оставаться здесь надолго не было, однако нагрянувшая метель заставила добраться до магазина, как до ближайшей безопасной точки. кота здесь накормили свежим мясом, а чана — горячим чаем.       хенджин заботлив. он внимателен к состоянию близких, озабочен здоровьем друзей и он явно не тот, кто всерьез будет лезть в душу. он может грубо пошутить и обидеться, но, скорее всего, все еще будет беспокоиться за близкого. хенджин от этого страдает и улыбается одновременно, и чану это разбивает сердце, потому что у хвана оно изорвано добротой и желанием быть полезным. если раньше это было совсем болезненно, то сейчас эмоциональное состояние хенджина намного лучше.       ему следует помнить, что чан им дорожит очень, а еще о том, что он не обязан лезть из кожи вон, чтобы помочь кому-то. излишний альтруизм может погубить, и сейчас хенджин это понимает — это не может не радовать.       он стал другом. не жилеткой для слез или объектом для потока слов, а тем, с кем они говорят обо всем. тем, кто понимает его порой странный юмор и не пытается скрыть свое отношение к тем или иным вещам. тем, кто сквозь ночь и заросли пойдет смотреть самый поздний сеанс за полгорода от дома — даже если это не показатель, чан этим очень дорожит.       в жизни разные периоды, а друзья действительно познаются в беде. сейчас это ощущается как никогда остро. в этом адском море штиль, но, вероятно, им предстоит важный разговор в будущем. ощущение приближения чего-то знаменательного, помимо рождества, не покидает ни мысли, ни душу.       — ты можешь отдать его минхо.       — у минхо уже три кота, джинни. может, он и будет в восторге, но вот сундундори вряд ли оценят такой рождественский подарок, — чан бросает взгляд за стекло окна. — насчет феликса… он интересный. я не знаю, придет ли он еще, но я хотел бы с ним пообщаться. знаешь, я думаю, вам тоже было бы интересно вместе. он кажется романтиком, пусть и ведет себя порой не совсем так, как ты ожидаешь.       — внешность обманчива, и ты это знаешь, — он ухмыляется совершенно не добро. кресло жалобно скрипит, колесики тихо задевают швы плитки на полу, когда хенджин прикатывается ближе и ставит локти на стол, а на ладони кладет голову. чан вздергивает бровь в недоумении, хенджин же выглядит слишком хитрым. — у нас в городе не так уж и много феликсов, не находишь? смею предположить, что этот парень работает в суде. поэтому никто после инцидента не нагрянул в магазин с проверкой, тебя не тронули, а начальство все еще не в курсе. и он относительно недавно вышел с больничного.       — звучит, конечно, логично, я не сомневаюсь в твоих умственных способностях, но откуда ты все это знаешь? — чана совсем немного смущает факт возможной профессии феликса, но слова хенджина действительно звучат убедительно. если это правда, то все вопросы, которыми чан задавался несколько недель, находят ответы. подтверждение все еще требуется только занудному ворчуну, сидящему внутри.       для этого нужен как минимум феликс.       — чонин, — у хенджина выходит цок языком, похожий на щелчок пальцев, и этот звук точно символизирует появившуюся мысль у чана в голове.       и правда, куда же без него?       он и чонин не общаются очень много. это лишь встречи хороших знакомых, но не друзей, нет. чонин обосновался в их круге совсем недавно, но за относительно короткий срок сумел влиться в общение с хенджином и, кажется, минхо. их непостоянная компания очень нескладная, слишком шаткая, но приятная — это, несомненно, огромный плюс, перекрывающий все остальные моменты.       чонин — младший из них всех, подрабатывабщий в местном суде и усердно учащийся на юридическом. и, кажется, из четверых он — единственный, кому выбранное направление доставляет истинное удовольствие. чан слышал, с каким упоением чонин рассказывает о работе, об обучении, о новых материалах и открытиях, даже о рутине. честно говоря, он не думал, что кому-то может быть настолько интересно изучать законы и процессы судопроизводства. это не может не восхищать. чонин так молод, но уже трудится пчелой и упивается этим, как самым сладким даром природы.       подумать только!       — я не удивлён, — он закатывает глаза. — мир слишком тесен.       — ты хотел сказать, что тесен наш город.       — думаешь о переезде? — слишком внезапно.       настроение меняется резко. напряжение ощутимо искрит в воздухе. этот вопрос не несет ничего плохого, они уже обсуждали это, однако чем дальше, тем серьезнее. очевидно, важное решение почти сделано, а младший, зараза, молчит, как партизан, шутит и притворяется, что все хорошо.       хенджин замолкает, стирая с лица улыбочку. чану не требуется гласный ответ, чтобы понять, что мысли у него утвердительные.       — эй, это я грустить должен, а не ты. мы будем видеться в любом случае! — он чуть толкает друга в плечо и ловит взглядом вздернутые уголки его губ. хенджин так сильно привязывается, ему так сложно расставаться. он достаточно оптимистичен, чтобы не падать в пропасть, но в то же время так чувствителен к переменам, что может пропасть в себе на какое-то время. — моего бюджета хватит, чтобы приезжать к тебе на выходных.       — ты же знаешь, что все еще неточно, — хенджин взволнованно цепляется пальцами за рукав, обнимая себя. — я задумываюсь над этим серьезнее, чем полгода назад.       — есть кто-то, из-за кого тебе хочется вырваться, да? — мысль о расставании печальна, но догадка заставляет улыбаться. и не только чана — хенджин смеётся и смущённо прячет лицо в ладонях. он пищит и шумно выдыхает. — хорошо, я понял. кто бы это ни был, я надеюсь, что ты общаешься с хорошим человеком. ты заслуживаешь лучшего, хенджин-а, — хочется его обнять, потому что чану неловко и такие вещи он говорит нечасто, он тоже смущается, и сейчас стол продавца между ними — преграда ни к месту.       хенджин трет уголки глаз. прибежавший кацу щекочет его ладонь кончиком хвоста.       — спасибо, чан, правда спасибо. ты знаешь, что это важно для меня, — его почти трясет от чувств и душаших слез облегчения, и чан спешит все же подняться, прижать к себе хенджина и на несколько минут спрятать его от всего мира. так, как они делали все эти годы.       хенджин вжимается носом в теплую одежду, когда чан одной рукой обхватывает его плечи, а другую опускает на макушку. эти объятия, наполненные сладкой тоской, — самое безопасное место. любое расставание болезненно в той или иной степени.       прошло много времени, они оба все еще нуждаются в поддержке, но, вероятно, наступает время, когда не только они смогут оказать ее друг другу в полной мере. и это нормально — жизнь обоих круто меняется, обретает новые повороты и встречает с пугающей неизвестностью. это нормально — они справятся.