Грифель в пепле

Твоя сила оживляет и убивает. Обычно люди выбирают первое или второе, но я возьму всё сразу. Одно не существует без другого.

      Мы разъединили ладони только на крыльце, когда лицом к лицу столкнулись с вооружённой толпой. Потрясённые фанатики вставали с перекошенными от злости ртами и выпученными глазами. Они ранили Пирамидоголового, всадив в него трубу, которая торчала из спины. Непонятно, сколько прошло времени, пока мы соединяли души, но он успел убить четверых или пятерых. По валявшимся останкам трудно сказать, кем они были. Но я догадывался, что среди них не было ни Энни, ни Бертольда, ни уж тем более Райнера. Конечно, капитан не покинет каюту, когда на море такой шторм. Пускай справляются другие, те, что пониже званием.       — Схватить! — заорал мужик и указал на меня электрошокером. — Ты обманул Райнера! Предатель!       Разъярённая толпа приближалась к забору, несмотря на Пирамидоголового, машущего ножом, когда Марко повёл ладонью, и из-под земли раздался удар. По асфальту побежали полосы, раскалывая часть дороги на куски. Почтовые ящики, машины, вытащенная мебель, всё падало в разверзающуюся яму, бездонную, как пасть хищника. Фанатик, который был впереди всех, с диким криком провалился в черноту. Туда же полетела дубинка, которую он до этого гордо приподнимал над макушкой.       — Стоять! — воскликнула женщина, и в её спину врезалось пару человек.       Марко сжал ладонь в кулак и быстро разжал. Зайдя во двор, Пирамидоголовый вытащил трубу.       — Вы мучили меня и Жана, а теперь используете наших монстров! Что пообещал вам Райнер, что вы его так слушаетесь? — спросил Марко.       — Не говори с ними, — посоветовал я. — Им чхать на твои слова. Они сейчас думают только об одном. О том, чтобы очистить нас.       — Я хочу знать, — ответил он и вновь обратился к фанатикам: — Вы были моими знакомыми. Мы жили в этом городе как соседи. Так почему? Вы ненавидели меня с самого начала?       — Ты был нормальным парнем. Раньше, — холодно произнесла женщина. — Не стоило лезть куда не просят.       — Это всё? Вам больше нечего сказать?       — Верни дорогу, — начал низкорослый мужик, — верни, чтобы мы отвели вас к Райнеру. Он поможет. Господь защитит ваши души, обязательно. Даже ваши.       — На этом всё? — повторил Марко.       Фанатики молча уставились на нас. Они сделали свой выбор, а я свой, когда шепнул Марко на ухо:       — Давай.       Он кивнул, и его голос стал настолько громким и твёрдым, что с лёгкостью мог расколоть небо:       — Выбирайтесь наружу! Идите к нам, все несчастные и жалкие! Идите к создателям!       От сильного грохота завибрировали стены, вместе с рычанием и визгом из ямы повалил пар. Пол затрясся, поэтому мне пришлось схватиться за перила, чтобы не упасть. Марко растопырил пальцы, и у него из носа потекла кровь. Чтобы не оглохнуть, я закрыл уши, когда из бледно-жёлтых клубов показались монстры, шедшие друг за другом. С вывернутыми верхними конечностями, вонючие, будто только что побывали в сточной яме, они еле-еле перебирали ногами. Пар медленно рассеивался, и уже вскоре я увидел, что именно двигалось в паре футах от нас. Вереница тел, где каждое прилипало к следующему. Они наступали на землю одновременно и выкрикивали нечленораздельные фразы.       «Многоножка», — понял я, наблюдая за её плавными, но уверенными движениями.       Скривившись, Марко провёл рукой по воздуху и указал на ближайшие дома. Из дверей вылезали горбатые существа, которые верещали.       — Они слепые, — объяснил Марко. — Помоги им найти выход из дворов, а я проведу этих!       Часть фанатиков ринулась по дороге, но часть застыла перед многоножкой, которая с каждым шагом только прибавляла темп. Я сконцентрировал силу, горящую в ладонях, и направил её прямо в горбатых существ, которые без нужной поддержки ударялись о лестницы и мусорные баки. На языке появился вкус металла, обжигающего дёсны и внутреннюю поверхность щёк. Я прикоснулся к скуле, почувствовав что-то мокрое. Решил, что кровь, и убрал пальцы. Это была дождевая капля, тёмно-серая, грязная. Над нами собирались тучи.       — Впервые за эти годы, — сказал Марко.       Охваченные паникой фанатики указали в бурое небо, где вспыхивали молнии. Я стиснул зубы и, подчинив существ, поманил их к себе. Сердце колотилось о рёбра, по всему телу то и дело прокатывался электрический ток. Колени подкашивались от энергии, разрывающей меня, как паутину. И всё-таки я держался, несмотря на то, что звало меня вперёд, порождая эйфорию.       — За ними! — приказал я монстрам, и те ринулись в атаку.       Вслед за многоножкой с хлюпаньем и чавканьем поднялись круглые фигуры с щупальцами. Они оставляли след из слизи и свистели совсем по-птичьему. Фьють-фьють, и одно из щупалец присосалось к костюму мужика. Фьють-фьють, пробило защитное стекло. Фьють-фьють, обвилось вокруг шеи и потащило к сородичам. Фьють-фьють, фьють-фьють, бесконечное, давящее фьють-фьють. Головы летели в стороны под вечную, почти осязаемую мелодию, озарённую молниями.       Опустившись на колени, Марко застучал костяшками пальцев. Яма увеличивалась с каждым стуком, и надеющиеся сбежать падали в бездну. У них не было и шанса, чтобы доложить обо всём Райнеру.       Капли приземлились за шиворот, щёлкнули по носу. Я посмотрел в грозное небо и повторил за Марко:       — Идите к нам, все несчастные и жалкие! Услышьте нас!       Крышу напротив вынесла здоровенная лапа, и нечто с длинной шеей выбралось из чердака. Спрыгнув в то, что когда-то было клумбой, оно болезненно завыло. Шея закачалась туда-сюда, когти заскрежетали. Я устремил взгляд на монстра и, представив его следующие действия, дал команду:       — Убивай! Существ! В костюмах!       Оно бешено завертело шеей и снесло пару фанатиков. Послышался треск плащей, чулок, перчаток, хруст костей. Монстр размазал кого-то по асфальту, превратив в густое месиво.       — Путь свободен, — сказал Марко. — Думаешь, Райнер и остальные всё ещё в школе?       — Для них это священное место. Они точно прячутся там.       — Ладно, — ответил он и шагнул в пустоту.       Но не упал, как могло показаться сперва. Нет, теперь он ни за что не упадёт!       Под его ногами собирались куски асфальта, и он ступал на них так же уверенно, как и по ровной дороге без ухабов и трещин. Марко дотронулся до Пирамидоголового, залечив его рану. Не осталось ни засохшей корки, ни царапин, ни даже шрамов, которые я рассматривал, когда мы ходили за едой. Он стал прежним Пирамидоголовым, точь-в-точь как на старом рисунке. Целым, крепким, жаждущим нести разрушения и смерть.       Я последовал за Марко в дождь. Завывающий ветер гнал меня в спину, развевал рукава рубашки. Капли ударяли по коже сильнее, чем звуки по ушам, но теперь мне было на них всё равно, несмотря на то, что вокруг нас не стихала какофония. Рёв, лай, визг, биение, ржание, кряхтение, шлёпанье. Шум доносился из каждого здания, из-под каждой доски плакали, из-под каждого камешка кричали, из каждого распахнутого окна лязгали ожившие цепи.       Вспышка осветила разбросанные тела фанатиков, когда я наступил в кашу из мозгов и раскрошенных костей. Без лишних мыслей пнул чью-то ступню вместе с разбитой маской. Молния врезалась рядом со мной, и я ощутил сильный запах, который исходил от трупа.       Марко облизал влажные губы и сплюнул кровь. Он дёрнулся и, чуть не вывернув руку, позволил шахтёрам наконец-то выбраться наружу. Многочисленные огоньки следовали за нами, как летящие по воздуху закопчённые свечи.       Марш смерти, марш жизни.       Проходя мимо отеля, я заметил пальцы, к концам которых лепились плоские губы. Пальцы носились, как пауки, и бросались чёрной жижей. Некоторых придавило камнями, поэтому они пищали от боли: «Помогите, прошу! Мы страдаем! Воды! Воды! Принесите воды и таблетки!»       — Они напали, когда мы здесь были.       — Их нужно освободить. Они ещё пригодятся.       — А их можно как-нибудь заткнуть?       — Если пожелаешь, — ответил Марко.       Он вытер грязь, стекающую по вискам и щекам, проморгался, когда в глаза попали капли, и нарисовал на жидкой земле круг. Я провёл дугу, которая бы разделила его на две половины. Камни треснули, и из-под обломков выбрались пальцы, которые мигом побежали ко мне.       — Воды! Воды! Хотим больше воды! Освободите! Отпустите!       — Хотите, чтобы вас отпустили? Тогда слушайте сюда! — воскликнул я. — Если поможете, я вас освобожу! Только заткнитесь и не издавайте ни звука, понятно?!       Пальцы полезли на меня и заверещали, рассыпаясь в благодарностях.       — Прекрасный! Чудесный! Невероятный! — говорили они хором, больше не плюясь.       Я остановил поток бессмысленных слов взмахом ладони. Губы на пальцах слиплись, и они замолчали.       Когда мы пришли к школе, то не поверили, что это была именно она. По когда-то светлым стенам стекала грязь, которая скапливалась во дворе и уже полностью покрыла ступеньки. В ржавую крышу пыталась ударить молния, но ей что-то мешало. Будто одновременно заработали сотни тысяч молитв, не дающих тьме проникнуть внутрь.       — Нет! — закричал Марко, смотря на черноту. Ещё более глубокую, чем ту, что была за спинами. — Что они натворили? Чёрт, чёрт, чёрт!       Я сжал его плечо.       — Всё нормально, слышишь? Мы пройдём туда. Как ты и говорил, покажем, на что способны!       — Просто… мама… — голос Марко задрожал. — Она так хотела, чтобы все были счастливы! Чтобы радовались и веселились… чтобы рисовали, а не…       Он застонал от тяжести, которая все эти годы стачивала клыками нежное сердце.       — Откройся, — попросил я. — Что у тебя болит?       Марко свёл брови и, слёзы брызнули из глаз. Он взъерошил мокрые волосы, шмыгнул носом. Колени его затряслись, он чуть не упал в лужу.       — Это всё я, Жан. Те люди умерли из-за меня. Когда я разделил душу, то потерял контроль над монстрами. Они стали убивать. Им было неважно, знаком я с ними или нет. Они убили всех учеников, их родителей. Тех, кто прятался или спасался бегством. Они достали почти всех. Я понятия не имею, сколько осталось в живых. А мама? Она умерла из-за меня.       — Но ты же говорил…       — Да, просто мне казалось, что нужно верить. Я не видел маму, но как вообще можно выжить в этой мясорубке? — испуганно спросил он. — А теперь я вижу, что стало с этим местом. Что с ним случилось. Тут постарался не только культ. Я виноват не меньше.       — Ты не виноват, что тех людей убили. Поверь мне, Марко, поверь. — Я притянул его к себе, поближе к груди, которая была горячей, несмотря на ливень.       — Я струсил.       — Есть такое. Ты струсил, но разве это не нормально? Тебе нужно было как-то спасти то, что ещё не сломалось. И ты поступил так, как посчитал правильным. Пускай не очень хорошо по отношению к другим, но ты ведь не знал, что так получится, верно? Ты просто хотел выжить. Подумай, что было бы, если б ты тогда не поделил душу?       — Тебя. Не было бы тебя, — ответил он. — Как и желания что-то делать. Я бы умер. Точно умер.       — Да, а теперь мы можем изменить город. Убить тех, кто от него пострадал. Твоя мама погибла не из-за тебя. Не потому, что ты испугался. Она погибла из-за фанатиков. Как и остальные. Вся эта грязь принадлежит им, а не тебе. Им, кто издевался над людьми, когда тебя ещё даже не было на свете! Мы прорвём их защиту, потому что она ненастоящая. Ни Бог, ни Дьявол их не спасут, а знаешь почему? В этой реальности есть только мы. Никакого Господа нет! Вот они охуеют, когда поймут, кому молились!       Марко отстранился с едва заметной улыбкой.       — Ты молодец, — сказал он и шумно втянул носом сырой воздух.       — Чего?       — Ну, что поддерживаешь. Если бы все были такими, может, и не существовало культов.       — Ага, зато бы существовали другие. И не факт, что человечнее.       — Похуже этих? Даже представить сложно.       Он пересёк лестницу, а когда дотронулся до двери, то отскочил как ошпаренный.       — Ты как?       — В порядке. Но туда не войти. Попробуешь?       — Если мы соединились, то я не смогу. Хотя подожди. Фанатиков защищают стены, так?       — Да.       — Значит, их нужно заставить выйти. Сделать что-то, что вынудит бросить школу. Нужно…       Он стёр катящиеся капли грязи с губ и глянул на чёрную землю под ногами.       — Нужно, чтобы школа провалилась. Но это должна быть очень большая яма. А ещё мы должны убедиться, что она не разрушится. Фанатики испугаются и залезут на крышу, чтобы выбраться.       Марко сел на колени и опустил ладонь. Пальцы скрылись в мутной луже. Я устроился рядом, но направил обе руки на школу, будто надеялся наложить на неё заклятие. От холода, лижущего спину, бегали мурашки, вся рубашка и штаны вымокли под дождём, с кончиков склеившихся волос стекала вода. Зубы стучали, ноги вибрировали. Сзади продолжали визжать, рычать, топтаться и прыгать. Монстры то приближались к нам, то отдалялись, с нетерпением дожидаясь указаний. Один только Пирамидоголовый молча стоял в стороне, видимо, понимая, что не стоит мешать, иначе ничего не получится. Марко иногда вытаскивал ладонь из-под воды, взмахивал ей, как маг волшебной палочкой, и чудовища становились тише. Но даже от этого движения они не могли успокоиться надолго. И я их жалел. В какой-то степени.       Марко напряжённо вслушивался в биение сердца земли, её тяжёлое дыхание и хриплый кашель. Всё из-за шахт, огня и металла. Сколько ещё выдержала бы эта земля, прежде чем поглотить Сайлент Хилл? Наверное, сколько необходимо. Вечность, а то и больше. Я ощущал каждой клеточкой тела дрожь камней, шевеление сухих трав и гниющих корней. То, что находилось там, куда мы планировали скинуть школу, просто мечтало о том, чтобы похоронить кого-нибудь под вязкой толщей. Но мы собирались добиться совсем не этого.       Падение. Одно маленькое, мягкое падение, только и всего.       Вдруг меня скрючило, и Марко с безумным криком схватился за моё запястье.       — Блядь, это… это оно?..       — Да… потерпи… сейчас… — простонал он и уткнулся в плечо, будто оно избавляло от боли.       Что-то зашумело, ступеньки задребезжали. Школа стала медленно погружаться в расползающуюся темноту. Буквально пробивала собой почву.       Послышались крики фанатиков, женский вой. Некоторые попробовали выскочить наружу, но дверь уже опустилась под землю. Жидкая грязь полилась в окна, а те, что ещё были целыми, не выдержали и тоже разбились.       Когда школа целиком погрузилась в яму, Марко поманил губастые пальцы. Они уцепились друга за друга так крепко, что проткнули кожу ногтями, и выстроились в подобие лестницы, ведущей вниз. Куча пальцев копошилась под ботинками, но мне не было страшно. Марко шёл рядом, а впереди ползли безногие шахтёры, освещающие путь. Я спускался уверенно до тех пор, пока не почувствовал неприятное жжение в груди. Оно появилось не из-за того, что мы потратили много сил. Снизу раздавались стоны, плач, мольбы о помощи. Судя по всему, кричал подросток. Таким звонким, ещё совсем детским голосом. Марко остановился, почувствовав то же самое.       — Ты должен это сделать.       — Убить? — спросил я, немного напрягшись. — Мне же не померещилось, да?       — Нет, не померещилось. Тот Жан, которого я знаю, не убивает невинных.       — Их дети не мучили тебя. И Эрен, Микаса, её мать, Армин. Они нормальные.       — Именно. Ты сам знаешь, как нужно поступить. И без моих подсказок.       «Спасти. Их надо спасти», — подумал я и кивнул.       Марко ускорил шаг. Мы продвинулись так глубоко, что уже не видели туч. А когда перед нами показались громкоговорители, прибитые к шпилю в виде креста, то перестали слышать шум дождя. Казалось, мы очутились в центре Земли, настолько здесь было жарко и душно.       Пальцы слегка не доходили до крыши. Я попросил сложить дорогу, чтобы осмотреть всё вокруг.       Наступила такая тишина, что любой хрип и скрип вдалеке казался громом в небе. Марко шагнул чуть левее, когда я расслышал лёгкий писк. Мышь или крыса? Это было подозрительно, поэтому я отправился за ним следом, чуть ли не прижимаясь к спине.       Неожиданно прозвучал выстрел. Я оттолкнул Марко, и пуля попала мне чуть ниже плеча, порвав рубашку. Кровь быстро потекла сквозь перепуганные пальцы. Они вновь заговорили, только это больше не походило на лесть.       — Жан! Жан! Не умирай! Воды ему! Принесите хозяину воды! — неслось отовсюду, ударяя по барабанным перепонкам.       — Всё нормально, — ответил я и резко присел, чтобы ещё одна пуля не попала в цель.       — Райнер! — воскликнул Марко.       Глаза у него вспыхнули почти таким же цветом, каким горело пламя шахтёров. Он щёлкнул пальцами, и за считанные секунды что-то влетело в провал на большой скорости. Марко залез на бесконечную многоножку, и она, извиваясь как китайский дракон, вцепилась в Райнера и подняла его в воздух. Пистолет упал на крышу.       Монстры спускались по лестнице и многоножке, хватали людей. Одни пытались прорваться через землю, другие высовывались на крышу, где их было достать легче всего. Группа шахтёров бросалась огнём, поэтому фанатики бежали наверх сломя голову. Я попросил проложить дорогу к окну, а когда добрался до того, что раньше было витражом, закричал до боли в лёгких:       — Эрен, собери своих и детей! Идите на крышу!       — Вы нас убьёте!       — Послушай…       Знакомая девчонка, которая плакала, когда меня связали. Она боялась старушку и высокого мужика. Она так долго боялась, что теперь этот страх распространился и на меня.       — …найди Эрена, понятно? И быстро, без разговоров. Я не убью тебя, обещаю.       — Папа… он правда не хотел ничего плохого!       — Не хотел, но сделал. Ты что, не помнишь, как ему было похуй, когда мне отрезали пальцы? А когда сжигали Флойда? Скольких людей они сожгли на твоих глазах? Ты о такой жизни мечтаешь? Там есть другой мир, нормальный! Где мы можем защитить тебя и твоих друзей!       Я заметил, как она высунулась из-под тумбы. К груди девчонка прижимала книгу. Мимо меня пронёсся пламенный шар и, отскочив от стены школы, полетел в землю. Ещё немного, оставалось совсем немного, чтобы молитвы перестали действовать. Огонь был сильнее.       — Скоро здесь всё сгорит! Школы не будет, а вы задохнётесь или сгорите заживо! Давай, выбирай, пока есть возможность!       Бесящий меня пацан вдруг пролепетал:       — Вообще-то я жить хочу!       Я усмехнулся.       — Конечно, а кто не хочет? А теперь иди за Эреном! Эрен! Эрен, блядь, где ты?! Я же до тебя докричусь, идиот! Я до тебя…       — Жан?       Он нёс чьё-то тело из коридора и резко замер, когда услышал, как я его зову. За ним бежали, по всей видимости, Армин и Микаса.       — Ну да, а кто ещё? Идите на крышу, я вас встречу.       — А нас не тронут?       — Нет, они с нами!       — Я имел в виду фанатиков, — ответил Эрен. — Что, всё-таки удалось подчинить монстров?       — Долгая история! Давайте уже, идите. И защищайтесь! Эти ублюдки наверняка ещё прячутся в школе! Не забудьте про детей!       Девчонка вскочила и встала прямо под окном. Не знаю, по какой причине, но на её лице появилась благодарная улыбка. Словно её уже спасли, и она отдыхала в безопасном месте. Она указала за мою спину.       Я обернулся, но ничего не увидел, кроме огня и света, который от него исходил. Девчонка ничего не сказала, потому что Эрен приказал всем держаться рядом с ним, и они скрылись на лестнице. Чтобы успеть к тому времени, когда они поднимутся, я бросился по дороге из кривых пальцев.       Пока я бежал к выходу на крышу, Марко летал на многоножке вместе с Пирамидоголовым, который рубил фанатиков ножом. Ноги, руки летели в стороны, их ловили другие монстры и перемалывали зубами, чтобы не осталось ни одного клочка волос, ни одной капли крови. Последнюю, кстати, с удовольствием пили чудовища-вампиры. Конечно, давно у них не было такого пира.       Я притормозил у края сцепленных пальцев и, сжав кулак, ощутил в себе достаточно мощи, чтобы ими управлять. Дверь резко открылась, но первыми вышли вовсе не дети. Энни. Перемазанная в грязи и ещё бог весть чем, она держала нож у горла Эрена. Бертольда с ними не было.       — Где остальные? — спросил я.       — Под крышей.       — Сегодня ты умрёшь, я тебе это гарантирую.       — Наверное. Они предали нас, — сказала Энни. — Есть только один способ помочь. Вниз по лестнице.       — Думаешь, меня остановит ваша вера?       — Тогда почему ты ещё не внутри школы? — поинтересовалась она.       Я облизал губы и взглянул на неё с подозрением.       — Ты врёшь. Они…       — Там, — ответил Эрен, попробовал вырваться, но Энни в два счёта уложила его на лопатки.       По шее потекла струя крови, когда она сильнее надавила ножом.       — Теперь ты веришь?       — Не слушай её, — торопливо произнёс Эрен. — Если ты зайдёшь в школу, то умрёшь!       — Он прав, — сказала Энни. — Так и будет. Всех не спасти, да и тем более, что они того не стоят. Господь не защищает тех, кто не держит слово.       — Зато его держит Марко. И его очень бесит, когда кого-то обижают. Меня бесит!       Я сконцентрировался на корявых пальцах, позволив им проникнуть в мой разум. Все монстры не снаружи, они внутри. Шевеление под ботинками усилилось, и мощная волна из визжащих пауков накинулась на Энни. Эрен отскочил, поэтому ногти задели его лишь по касательной. Пальцы впились в Энни, проткнули насквозь, будто иглы куклу вуду. Она завалилась на бок, но пальцы не успокоились, стали рвать тело на части, и каждый торопился отхватить кусок побольше. Я подал Эрену руку, чтобы он осторожно перелез на дорогу.       — Оставайся тут, а мне надо идти.       — Ты не справишься.       — Уже успел наслушаться их бредней? Двадцать минут, и дело с концом.       А у самого аж веко задёргалось. Я глубоко вздохнул, но это ни фига не помогло. Тогда я поступил так же, как и всегда, когда мне было не по себе. Позвал Марко.       — Что такое? Где люди? — закричал он, направив многоножку к оставшимся фанатикам.       От вида летающего нечто Эрена стошнило. На всякий случай он отвернулся, чтобы не блевануть снова.       — В школе!       — Тогда ты знаешь, что делать! Вперёд! — закричал он, послав луч надежды взмахом ладони.       Многоножка спустилась ниже, и Марко скрылся за стеной. Я перешёл на крышу, но ступни резко обожгло. Я вернулся на дорогу, встряхнул плечами, руками, стиснул зубы.       — Ты сгоришь, — сказал Эрен. — Позволь мне…       Его прервал треск пламени. Он резко замолчал. Да, если пойдёт, то точно сгорит, и это нельзя будет исправить. От Эрена останется лишь прах.       В памяти проносились слова, что говорил Марко. О том, что он не сможет, зато смогу я. Нельзя бояться огня, потому что Солнце и есть огонь, который приносит смерть и даёт жизнь.       Прыжок, ноги на крыше, ноги в адском пламени. Подо мной летал пар, жар окатывал, добираясь до самого сердца, шипел, ревел. А я бежал, почти не касаясь пола. Мне было так же горячо, как и в далёком прошлом, где в номере отеля казнили людей.       Правда, кое-что отличало предыдущий костёр от этого. Мне и сейчас было горячо, но мне не было больно. Уже не больно. Жар не убивал, как я предполагал, а напитывал, и я рвался сквозь него, не жалея ноющих мышц. Кожа не пузырилась, несмотря на то, что я касался пламени, а лёгкие не забивались дымом. Крылья несли меня дальше, всё дальше по коридору, откуда раздавались крики. Энни всё же обманула.       Я ворвался в комнату, и меня с порога ударили по затылку. С перекошенным ртом Бертольд поднял железку, но прежде чем она опустилась на череп, я перекатился и закричал:       — Гори!       Слабое прикосновение подействовало на Бертольда. Он завалился на спину, глаза вылезли из орбит. Он пытался потушить на себе пожар, но всё без толку, его уже охватил мой огонь.       В углу валялась миссис Аккерман, дети еле-еле дышали через ткань рубашки, которую для них порвал Армин. Микаса крепко держала мальчишку, у которого началась истерика.       — За мной!       Я перекинул через плечо миссис Аккерман и схватил одну из девчонок, которая чуть не потеряла сознание, стоило мне до неё дотронуться. Только вот теперь их не трогал огонь. Ни старуху, склонившую голову, ни девчонку. Они были целы, хотя первая отключилась, а вторая глядела в пустоту. Целы, несмотря на то, что от меня отлетали языки пламени, как перья феникса, а руки сияли жёлто-красным.       — Боже, — говорил Армин, тихо следуя за спиной. — Это… что же это такое…       — Не болтай.       Он закашлялся, после чего не произнёс ни слова.       Так мы вышли на крышу, где нас уже дожидался Эрен. Я оставил девчонку на дороге, а миссис Аккерман передал Микасе, которая тут же проверила её пульс.       — Дышит, — произнесла она, посмотрев на меня такими же серыми глазами, как у матери. Зря Клара боялась, что дочь вырастет грустной. Сейчас она была очень даже счастливой. — Спасибо.       — Бля, ты дымишь! — воскликнул Эрен.       Я взглянул на себя. От тела поднимался густой пар, но ни ожогов, ни волдырей на мне не было, а языки огня погасли. Всё это напоминало сон. Большая часть, попавших сюда по своим причинам, выжила, а что касается фанатиков, то последний из них ещё не умер. Самого главного Марко оставил на десерт. Интересно, что он хотел с ним сделать и почему не разобрался сразу?       Чтобы люди не поднимались по лестнице, я приказал пальцам вытащить их из провала. Они обернули каждого в защитный кокон и понесли вверх, где, по моим прикидкам, до сих пор хлестал ливень.       Убедившись, что ловить больше некого, Марко подлетел ко мне. Он прижимал связанного Райнера к слипшимся телам. Я сел на многоножку и, крепко схватившись за тощие конечности, пригнулся.       — Небо! — закричал Марко.       В лицо ударил воздух, и запах гари уступил место трупной вони. Я едва удержался, пальцы левой руки соскользнули. Тогда я обнял существ, чуть ли не уткнувшись носом в чей-то лысый затылок. Ненадолго я повернулся, чтобы бросить взгляд в провал. По лестнице ползли и тяжело вышагивали монстры. Впереди двигался Пирамидоголовый. Пальцы старались помочь, чтобы все поскорее оказались снаружи, но им и так было тяжело не уронить такую огромную толпу, поэтому они подбадривали словами.       — Хозяин справился! Мы победили! Идём домой! — раздавались крики, значение которых почти никто не понимал.       Многоножка вылетела из дыры, но почему-то не остановилась. Всё дальше и дальше мы отдалялись от города, мчались к тучам со сверкающими молниями. У меня закружилась голова, пот и капли дождя заливали глаза.       — Что ты задумал?       — Он должен узнать! — ответил Марко, который находился чуть выше.       Если он таким образом решил проучить Райнера, то это ладно. И всё же идея казалась слишком опасной даже с учётом новообретённых способностей.       — Мы погибнем!       — Нет! Доверься мне!       Я вцепился в существ, надеясь, что этот полёт не окажется нашим первым и последним. Чем ближе становились молнии, тем громче колотилось сердце, стучавшее где-то в горле. Звуки изменились, приобрели странную чёткость. Я слышал кровь, текущую из раны, гром, собственное дыхание и даже тяжёлые вздохи Марко. Бок, который раньше не особо беспокоил, стискивала боль, она же простреливала виски.       — Смотри! — попросил Марко.       От перепада давления заложило уши. Многоножка замерла в воздухе, и я поднял голову. Всюду расползались белые кривые. Молнии окружали нас, но большинство было сосредоточено рядом с Райнером. К удивлению, они не били в него. Застыли в красно-серой дымке.       — Чёрт, — прошептал я, наблюдая за тем, как они едва не касались макушки Райнера.       Он даже не пошевелился. Только как-то обмяк. Плечи опустились, шея наклонилась вбок, и он упал назад. Марко поймал его, словно пустой мешок.       — Держись!       Каждая часть многоножки ожила, и мы стали опускаться, но уже не так быстро.       Не помню, как ноги коснулись асфальта, но как только я ощутил твёрдую поверхность, то упал на колени и прислонился лбом к мокрой земле. Марко слез с многоножки, а следом сбросил Райнера. Он заметно похудел и больше не выглядел крепким и мощным, каким был раньше. Прямо как на портрете, который он попросил нарисовать в нашу первую встречу.       — Он умер? — спросил я, едва отдышавшись.       — Да.       — Но как? Ты разве не хотел, чтобы его поджарили молнии?       — Это он сжигал, а я не буду, — ответил Марко. — Достаточно того, что он испугался. Он прошёл через то же, что и те люди. Наконец-то почувствовал, что такое страх. Как будто это даже в моём стиле, — произнёс он с непонятным выражением лица. Я бы назвал его хищным.       Марко перевязал мне рану и упал рядом. Он лежал до тех пор, пока не успокоился. Всё это время я гладил его по мокрым волосам и спине, чтобы он знал, что может немного отдохнуть, пускай даже и под грязевым дождём.