Книга рецептов для студентов старших курсов

Мы сидели за столиком любимого кафе, рассматривая неторопливо гуляющих людей. Вечер был теплым, но не жарким, как всегда бывает в Калифорнии. Только полутона, никаких излишеств. Мягкий климат, приятная глазу картинка, улыбчивые, немного слишком расслабленные люди. В такие вечера я особенно остро скучал по Чикаго с его шумом и несдержанностью. Но мне не на что было жаловаться, передо мной стояла большая чашка кофе, напротив, довольно насвистывая, сидел Вик, за уличными столиками можно было курить, и мы ждали Хелен. Она не могла, просто не умела не опаздывать. Мы написали ей ещё когда только вышли из студгородка, а до этого места ей было гораздо ближе, но вот мы уже полчаса рассматриваем прохожих, а нашей малышки все ещё нет. Я заметил ее почти сразу, ещё до того, как летящий образ превратился в нашу дорогую Хелен. Она как всегда мчалась, не обращая внимания на такие мелочи как преграды в виде отдыхающих, в слишком лёгком для вечера белом платье, приятно контрастирующем со смуглой глянцевой кожей. Она была действительно прекрасна. – Лекс! – я поднялся ей на встречу, и тут же был пленён её маленькими, но сильными руками. – как же я соскучилась, сколько всего хочется с тобой обсудить, да-да, знаю, мы созванивалась каждый день, но это же не одно и тоже! - Вик деликатно покашлял. – О, привет любимый. Мы не виделись всего две недели, но я уже ужасно соскучилась. Как бабушка? Как ферма? Ты отдохнул? Выглядишь уставшим. Я с сомнением окинул взглядом друга, по-моему, он пылал здоровьем. Но эта словесная пулеметчица начала встречаться с моим другом ещё на первом курсе, и до сих пор почему-то считала его самым несчастным и трогательным на свете существом. – Хел, я в порядке. Хотя, бабушка решила, что раз уж я занимаюсь тут умственным трудом, мою жизнь нужно разнообразить ранними подъёмом и физическими упражнениями, впрочем ничего нового, – он прижал свое бушующее сокровище к груди, а мне стало немного грустно. Глядя на них, было понятно, что теория половинок – чушь полная, более не похожих и не сочетаемых людей было найти сложно. Он – деревенский парень из Техаса, она – модница и красотка из Лос-Анжелеса. В начале им было сложно, да и сейчас иногда их ссоры будто раскалывали мир пополам, но все же, они искренне хотели быть вместе. И были. Как найти человека, с которым захочется так же работать над чем-то сообща? – Вы что, не ели без меня? – Хелен кинула взгляд на стол. – Почему? Я ем, – я указал на чашку с кофе и полупустую пачку. – У тебя расстройство пищевого поведения, Колингвуд, – подруга слегка нахмурилась. – Я сказал ему то же самое, Хантер, - кажется, против меня тут проводилась слаженная операция. Не так уж и мало я ем, просто это не важно для меня, в отличие от готовки, которая меня успокаивает. Нет ничего более психотерапевтичного, чем взять хороший кусок свинины: можно окорока, но лучше шеи, - вложив в это всю душу, отбить его кулинарным молотком, ну или скалкой, так я тоже делал, оставить мариноваться в соевом соусе с чесноком, чтобы соль от соуса немного разбила плотные волокна белка. А потом обжарить мясо на сковороде. Подавать с лёгким салатом и свежеиспеченным хлебом. Я немного завелся от этих мыслей, можно ли это считать извращением? - Давай я закажу большую порцию картофеля фри, и мы втроём её съедим, и большую порцию мидий, - Хел умоляющие посмотрела на меня, и мне ничего не оставалось, кроме как согласиться, свинством было бы отказывать лучшей подруге. Есть с ними было приятно, друзья смеялись, пачкались, подталкивали мне мидий побольше. Мне было хорошо рядом с ними, я чувствовал себя частью чего-то большего, чем я сам. Частью семьи? Братства? Общества? Да, что-то в этом роде. Но тарелки унесли, мороженное ещё не подали, и ребята передвинулись ближе, сплетая руки. У меня появилось ощущение, что они объединяются против меня, такое случалось очень редко, но все же случалось. Хелен нахмурилась, а Виктор с каким-то растерянным видом начал шарить взглядом по столу. - Лекс, ты же знаешь, я не пошла в магистратуру, - начала Хелен, а у меня закралась мысль, что она сообщит мне сейчас об отъезде. – И мне предложили место штатного фотографа в том журнале, где проходила стажировку. Я радостно ей улыбнулся, новость была прекрасная, не понятно, правда, почему тогда ей понадобилась моральная поддержка Виктора. – Родители помогли мне снять небольшую квартиру на окраине Сан-Хосе. Придётся почти час добираться до работы, но зато у меня есть свой угол, – на мгновенье Хел улыбнулась, но потом, будто решаясь, снова свела брови. – Мы с Виком решили, что стоит пожить вместе. Он переедет ко мне на следующей неделе. Внутри пробежалась сразу толпа эмоций: ощущение утраты, досада, смешанная с радостью за друзей. Но что я мог им сказать, неужели они думали, что я начну устраивать сцену, как маленький ребёнок? Это их жизнь, они прошли этап студенческих ухаживаний и начинали что-то большое и прекрасное. Я поднялся, Виктор тоже вскочил, готовый удержать меня от побега, если что, но я только обошел стол и обнял его, а потом и его девушку. – Значит, всё-таки оставляете меня наедине с чёртовым Алексом? – улыбнулся я. Мы дружно рассмеялись, похоже, моя фраза смогла разрядить обстановку, и дать нам возможность снова наслаждаться приятным Калифорнийским вечером. Хотя, перспектива жизни в одном блоке с Алексом и его верным подпевалой Сэмом удручала. Возможно, получится договорится с комендантом и переселить остатки его свиты к нам, а самому переехать в соседний блок. Тогда я смогу присматривать за своим наказанием, но не пялиться на него каждый вечер. – Кстати о Ле-Клермоне, – Хелен цепко ухватила свою креманку с пломбиром в шоколадной крошке и карамели со взбитыми сливками и свежими фруктами, она умрет от диабета - я даже не сомневаюсь в этом, впрочем, может ее придушит какая-нибудь знаменитость из-за неудобных снимков. – Ты так его ненавидишь, но мы никогда не слышали историю, почему, вы же, вроде, выросли вместе. – Ну, – я, не разделяя энтузиазма подруги, вяло размазывал кофейное мороженное, – разве тебе не достаточно, что его Отчим-Великий-Справедливый-Щедрый-Добрый-Самыйлучший-Босс моей матери, нарек меня бесплатной нянькой? – Вообще не достаточно. Я долго об этом думала, если бы вы были друзьями, а у вас было много шансов подружиться, ты сам говорил, сколько времени ты проводил в доме Бредстоуна, то просьба присмотреть за непутевым пасынком не была бы для тебя проблемой. Так что прекращай юлить и расскажи эту историю хотя бы перед неизбежным лицом долгого расставания. – Хантер, это не честно, вы меня бросаете, и мне же приходится платить вам отступные в виде историй, я вам не Шахерезада, – но в чем-то она была права, не было смысла так долго скрывать это от них. Про свою бесплатную работу я рассказал им почти сразу, в первый год - это точно. Я впервые был в таком большом и роскошном особняке. Зал, в котором проходил прием был больше раза в три, чем наша с мамой квартира. Он был слишком величественный, слишком походил на залы из каких-нибудь сериалов про гламурную жизнь. Мне казалось, что если я сделаю несколько шагов, то смогу пройти сквозь декорации, как Труман Бёрбанк. Но осознание, что все это реально заставляло меня чувствовать себя еще меньше. Зачем мама притащила меня сюда в костюме за 50 долларов, который жал мне в плечах, а мои запястья торчали из него, не давая и шанса усомниться кому-либо, что пиджак мне мал? Мама, кажется, тоже немого нервничала, хотя она была куда более уместна здесь, чем я. Недавно перекрасившись в блондинку, она сильно похорошела и стала выглядеть моложе своих 36. – Эмма, рад вас видеть, – к нам подошел высокий мужчина с сединой на висках и слишком прямой спиной, которая выдавала в нем бывшего военного. Конечно, это был Филипп Бредстоун, хозяин этого дома и организатор приема в честь-о боже- я совсем забыл, чего. – Вы просто потрясающе выглядите, миф о том, что англичанки похожи на старых кляч, развеян. Он поцеловал руку моей маме, которая благосклонна улыбнулась. А я был просто ошарашен тем, что только что услышал. В моей голове появилась тысяча остроумных ответов на его неуместный комментарий. И было не важно, что я никогда не был на родине своей матери, а она сама, кажется, совершенно не обиделась, хотелось нагрубить этому придурку. – Познакомьтесь, это мой сын, Александр, – мама слегка подтолкнула меня вперед, не давая шанса справиться со своими эмоциями. – Юный Колингвуд, – Филипп энергично потряс мою руку, – рад познакомиться, парень, если ты хотя бы на четверть такой же смышленый как твоя матушка, мы подружимся. Меня хватило только на то, чтобы буркнуть что-то не слишком угрожающее, впрочем, хозяин дома уже не слышал этого, отвлекаясь на новых гостей. – Побудь здесь, вот там, за колонной, кажется, фуршет, – распорядилась мама, - только не накидывайся на еду, как будто ты из голодного края, и так уже живот висит над ремнем. Я найду Стивенсона, нам с ним нужно обсудить один из возможных исков от рабочих. И она ушла, оставив меня переваривать ее короткую речь, за которую она успела раскритиковать мои манеры и внешность. Я почувствовал, что у мня потеют ладони, здесь в сияющем дворце из пафоса и денег мне не было места в моём дешёвом костюме с животом, висящим над ремнём. Я медленно пошел вдоль стены, надеясь увидеть где-нибудь диван, на котором можно будет отсидеться, пока мама не закончит общение со своим прямым начальником, главой юридического отдела филиала Холдинга Ле-Клермон в США. Вокруг было столько красивых, дорого одетых людей, кожа которых светилась от получаемого ухода и походов к косметологу, что я почувствовал, что покрываюсь холодным потом, злостью и стыдом. Хотелось домой, достать из шкафа пачку печенья и углубиться в просмотры каких-нибудь сериалов или почитать какой-нибудь гейский роман. Но вот в углу у лестницы я увидел пару почти пустых диванов. На одном только сидел угловатый, коротко стриженный блондин. Он был моего возраста, может, на год старше, но вряд ли перешел в старшую школу. Его поза выражала презрение и плохо скрываемую агрессию. Пиджак валялся под его вытянутыми ногами, а брюки на коленях были так сильно подтянуты, что я мог видеть концы его высоких носков. Мне это понравилось, показалось, что общая злость и ненависть к этому месту, а заодно - и миру может нас объединить. Я сел напротив него, тоже скрестив руки на груди, и украдкой рассматривал незнакомца. Нескладный, слишком длинный и худой, с большими ладонями и ступнями, он походил на щенка-подростка. – Привет. Отстойная вечеринка, да? – голос прозвучал чуть более заискивающе чем хотелось. – Я – Алекс Колингвуд. – А я – Александр Ле-Клермон, – нехотя проговорил парень, пристально рассматривая меня, его недобрый взгляд задержался на моих прыщах, очках, дешевом пиджаке и выкатившемся вперед пузе, – и я не общаюсь с прислугой. Вали отсюда, - он мотнул головой в сторону. – Там есть еда, поешь что-нибудь кроме МакДональдса, свинка. Друзья молчали, стараясь не смотреть в мою строну. Но, кажется, Вику очень не терпелось что-то спросить. Он с трудом выдержал скорбную паузу. – И когда ты похудел? – наконец поинтересовался он. Я рассмеялся, было забавно, что он захотел спросить только это. А не например, что я сделал после этих слов. Или как у моей матери получилось из младшего помощника юр. отдела стать его главой, сдвинув с этого поста Стивенсона. – В старшей школе я пошел на плаванье, к тому же начал расти, – и заставил себя перестать любить есть еду, вместо этого начал любить ее готовить. – Ох, Лекс, мне так жаль, – Хел, и правда, выглядела расстроенной. – Он повел себя как настоящий мудак. Думаю, непросто присматривать за таким придурком. Я покачал головой, не так уж и сложно, все в порядке, я уже совсем не тот напуганный подросток. Теперь у нас тоже есть свой большой дом и костюмы, которые мне по размеру, и друзья, поэтому мне не приходится искать одобрение у тех, кто этого не заслуживает.