Broken / Сломленный

Остров Нурнур, Силли, Англия, 05 июня 2008 года       Теодор поправил одеяло в колыбельке и улыбнулся, глядя на сладко сопящих девочек, которые сцепились ручками и мирно спали. Он не переставал поражаться тому, какие они восхитительные. Проведя ладонью по шоколадным кудрям дочери, он почувствовал, как по телу прошла горячая волна тепла абсолютного счастья и любви. Казалось бы, можно ли любить ещё сильнее, чем он любил Гермиону? Выяснилось, что да. Даже в самых смелых своих мечтах он не мог представить, что будет отцом таких замечательных девочек. Тео поцеловал в лоб Лиру, затем Джин и вышел из комнаты.       Гермиона сидела в гостиной, глядя на огонь в зачарованном камине. Он прошёл к ней и опустился рядом, обняв любимую за плечи. Притянул её к себе и поцеловал в висок.       — Девочки уснули, — шепнул он.       Грейнджер кивнула головой, лежащей на его плече, и обвила свои руки вокруг его тела, сцепив ладони в замок. Она закрыла глаза, наслаждаясь теплом и спокойствием, которые он излучал. Мягкий запах печенья, исходящий от Теодора, наполнил лёгкие, даря чувство безопасности. После побега из мэнора Гермиона снова была в раздрае, борясь с уничижающими мыслями, которые, как вороны, кружили над её рассудком, ожидая, когда она окончательно падёт духом, чтобы склевать её нутро. Увидев Драко, она сперва испугалась того, что он может с ней сделать. Она никогда ещё не наблюдала его в такой ярости, из него выплёскивались агрессия и злоба, которых Гермиона не замечала ни в одних глазах до этого. Но после того, как он рухнул на пол, раздирая свою грудь в отчаянии, она не смогла позволить себе злиться на то, что он совершил. Мысли о том, что это её вина, лавиной хлынули на её бедный разум, который в последнее время только-только начал приходить в себя после перенесённых потрясений. У неё случился нервный срыв, когда Тео вернул их в убежище. Гермиона билась в истерике, рыдая и выкрикивая нечленораздельные слова. После того, как её горло окончательно отказалось воспроизводить хоть какие-либо звуки, она впала в оцепенение, лёжа в объятиях Тео, который укачивал её, шепча успокаивающие слова до тех пор, пока она не уснула, погрузившись в сон, полный кошмаров о том, как она своими руками разрезала Драко грудь и вырывала сердце, безумно смеясь над его страданиями. Каждый раз, когда она просыпалась в холодном поту с криками боли и отчаяния, Теодор неизменно оказывался рядом и утешал её, за что Гермиона была безумно ему благодарна. Она не знала, как бы пережила это без его заботы и поддержки. Гермиона хотела бы найти Маховик времени и отмотать всё назад, но мысль о том, что она потеряет девочек и Тео, разрывала её изнутри, вонзая лезвие в сердце и прокручивая его раз за разом. Она поделилась этим с Тео, на что он задумчиво закусил губу. Через некоторое время он сказал, что был бы рад найти способ помочь Драко. Ведь если тот и выживет в этой мясорубке, то после его всё равно отправят к дементорам за совершённые преступления. Поттер не отпустит его живым. Слишком много боли Драко принёс им всем. Гермиона плакала от бессилия и не могла подняться с постели. Теодор взял на себя всю заботу о девочках и Скорпиусе, пока она приходила в себя. Только сегодня она нашла в себе силы выйти из комнаты. Сегодня был день рождения Драко. Гермионе хотелось дать ему знать, что она помнит о нём, что она рядом, что любит его, показать ему дочь, чтобы Драко увидел, что из ужасного ритуала родилось нечто прекрасное, перечеркнувшее то, что сотворил с ними Люциус. Тео сказал, что оставил ему колдо, которое он сделал через пять дней после того, как Гермиона пришла в себя после родов. Он пояснил, что был обеспокоен состоянием Драко и боялся, что тот может навредить себе, поэтому дал ему якорь, показал, что тому есть ради чего жить и бороться.       — У меня есть идея, — сказал Тео, непрерывно глядя на огонь.       Гермиона подняла голову и вопросительно посмотрела на него. Он, не отрывая взгляда от камина, крепче сжал её в своих руках и начал говорить:       — Помнишь, я рассказывал, что мой отец готовил пути отступления на случай, если змееголовый проиграет?       — Угу, — качнула головой Гермиона, не сводя с Тео взгляда, она немного нахмурилась, пытаясь понять, к чему он клонит.       — Он наколдовал целый, мать его, остров, чтобы провести там остаток жизни, ни в чём не нуждаясь. По-моему, там даже остались домовики, — он нахмурился на мгновение, но затем его брови расслабились. — Я не знаю, где отец его спрятал… но могу попытаться это выяснить.       Его кулаки сжались при мысли, что нужно будет контактировать с отцом в том случае, если в поместье он не найдёт информацию об острове.       — К чему ты клонишь? — Гермиона отстранилась и заглянула в яркую синеву его глаз.       Тео повернулся к ней и посмотрел прямо в янтарные радужки. Его взгляд был полон тихой грусти, он нежно провёл по её щеке кончиками пальцев.       — Я могу попытаться найти портключ, который перенесёт тебя, детей и Драко на этот остров, — прошептал он.       В сердце кольнуло болью, он сглотнул и отвёл взгляд. Гермиона распахнула глаза, когда до неё дошло, о чём он говорит. Он готов был оставить её и детей, чтобы Драко стал счастлив. Теодор предлагал ему спасение в обмен на свою жизнь с ней и детьми.       — Нет! — вырвалось у Гермионы. Она схватила его лицо и повернула к себе, заставляя смотреть в её глаза. — Нет, Тео, я не оставлю тебя! Как ты мог о таком подумать? А как же Джин?       — Я… не знаю. Я могу навещать девочек… Тебя…       — Но ей нужен ты! Девочкам нужен ты, Тео! Они любят тебя, — Гермиона погладила его скулы. — Я люблю тебя.       — И его тоже, — шепнул он, но в глазах его не было ревности, только констатация факта.       — И Драко тоже, — прошептала она, соглашаясь. — Я не хочу, чтобы девочки лишались кого-то из вас. Вы оба им нужны. Нужны мне.       — Драко заслужил покой. Всё, что с ним случилось… Всего этого не должно было произойти. Я хочу, чтобы он провёл остаток жизни в тишине и спокойствии. На его долю выпало слишком много испытаний.       — Как и на нашу. Мы все заслужили немного тихой жизни. Но я не позволю кому бы то ни было разлучить меня с вами.       — Ты предлагаешь…       — Да, — твёрдо перебила его Гермиона. — Мы переберёмся на этот чёртов остров все вместе. И если это означает, что вы будете со мной и с детьми, то я готова провести всю свою жизнь не вылезая за его пределы.       — А как же Гарри, Джинни и все остальные?       — Они справятся без меня. Слишком долго я была обузой.       — Ты не обуза, Гермиона, не говори так! — жарко возразил Тео.       — Если бы не я, Рон был бы жив… — начала Гермиона, но была перебита:       — Ты ни в чём не виновата, слышишь меня? — Теодор сжал её талию, заглядывая в глаза. — Прекращай уничтожать себя этим. Ни в чём из того, что случилось, нет твоей вины. Только Жнецов и Дианы. И они ответят за всё, что с нами произошло.       Гермиона всё так же смотрела на него, испытывая удушающее чувство.       — Каждый из них заплатит за то, что сотворил. Это вина ублюдков, жадных до власти и силы, но никак не твоя, или Драко, или чья-либо ещё. Мы все стали жертвами обстоятельств в этой войне, Гермиона. И вы с Драко пострадали больше всех.       — Джинни… — прошептала она. — Джордж… Они пострадали больше, чем мы.       — У нас не соревнование в том, кто больше пострадал. Каждое горе важно и ценно. Все мы чего-то лишились. Но и обрели тоже, — он поднёс свою руку к её лицу и заправил выбившийся локон. — У нас появились девочки, — тёплая улыбка озарила его. — Джинни скоро родит малышку. Мы обязательно спасём Драко, Гермиона, — шепнул он. — И будем вместе.       Она слабо улыбнулась, и он притянул её к себе, сгребая в тёплые объятия крепких рук. Ей слабо виделось, как они все смогут быть вместе, но мысль об этом согрела её хладное нутро.       — Что же мы будем делать с ревностью Драко? — слабо усмехнулась она, зарываясь лицом в шею Тео.       — Оставь это мне, — ухмыльнулся он и тут же серьёзно произнёс: — Мы никому не должны говорить об этом. В особенности Гарри. Он жаждет мести и, боюсь, не остановится даже перед тем, чтобы кинуть Аваду, когда увидит Драко. Нужно следить в оба за тем, что мы говорим. И за Гарри. Это я возьму на себя, когда мы будем на миссиях, буду следить за тем, чтобы он не набросился на Драко.       — Я хочу, чтобы эта война закончилась как можно скорее, — устало пробормотала Гермиона, крепко сжимая Тео.       — У меня такое ощущение, что мы подбираемся к финальной черте, — проговорил он, лицом зарываясь в её волосы и вдыхая любимый аромат. — Мы уничтожили все известные нам лаборатории Жнецов, срубили почти всю верхушку. Орден стал сильнее благодаря новым членам. Нужен последний рывок. Узнать, где прячется Диана, и отрубить змее голову.       Гермиона лишь сильнее прижалась к нему, оставляя нежный поцелуй на шее. Она не была настроена так оптимистично. Чувство того, что буря, бушевавшая уже почти два года, вскоре разразится кровавым дождем, от которого им не спастись, не покидало её, вызывая дрожь внутри. Главный штаб Ордена Феникса, Манчестер, Англия, 15 июня 2008 года       Новый главный штаб Ордена расположился на окраине Манчестера в одном из заброшенных складских помещений на Хоуп Роуд. Примечательно, что улица носила такое название — именно надежды больше всего не хватало орденовцам в эти тяжёлые времена. Запасы истощались, ингредиенты для зелий добывались с огромным трудом, еда на полках стремительно таяла, многие хорошие бойцы лежали в лазарете под присмотром команды Забини, сражаясь с новыми проклятиями, которые придумывали Жнецы. Люди, которых спасли из лабораторий, также находились под постоянным наблюдением целителей. У некоторых жертв отсутствовали конечности, многие не смогли пережить последствия жутких экспериментов Долохова и Яксли и скончались от ужасных травм. Несколько мужчин умерли на руках у мадам Помфри, когда она пыталась вытащить из них огромные иглы, которые проросли из лёгких. Пятеро молодых девушек умерли от проклятия, которое постепенно разъедало кожу, превращая её в чёрное месиво. Гермиона была в отчаянии, что не смогла вовремя придумать контрзаклятие, но Гарри строго сказал ей не винить себя в этом. Долохов отказывался выдавать какую-либо информацию даже под пытками. Команда Симуса работала день и ночь, чтобы вытянуть из ценных пленников хоть что-то, но всё было бесполезно. Гарри выглядел всё хуже, он похудел настолько, что теперь одежда висела на нем прямо как в одиннадцать лет, когда он донашивал вещи за своим грузным кузеном. К общим переживаниям добавлялась и тревога за ещё одного малыша. Джинни немного переносила ребенка, но роды прошли намного лучше, чем у Гермионы. Маленькая Лили стала новым членом их большой подземной семьи и вызвала восторг у Джеймса, Альбуса и Скорпи, которые были очень привязаны к малышкам Тео и Гермионы. Подумать только, когда начиналась война, в убежище было трое детей, а сейчас их количество увеличилось вдвое. Кто бы мог знать, что в этом хаосе смертей и разрушений могла проклюнуться новая жизнь.       Звуки тяжёлых шагов Гарри глухо отскакивали от бетонных стен, ведущих на цокольный этаж, где находились камеры с пленниками. Ордену удалось выгнать Жнецов из убежища в Бирмингеме, но после они в срочном порядке переносили всё в новый штаб. Гарри тогда подумал, что не зря он несколько месяцев тратил время на поиски помещения, которое сможет заменить его в случае обнаружения. Поттер размышлял о том, как магическое население Британии уступчиво к разного рода жёстким законам и смене власти. При Волдеморте многие предпочли спрятаться в раковины, придерживаясь принципа «не вижу зла, не говорю о зле, не слышу зла», умывая руки и давая волю жестокости и бесчинствам. Так и в этот раз большинство волшебников просто смирилось с новыми законами, засунув голову в песок, безропотно подчинившись захватившим власть ублюдкам. Закон запрещал маглорождённым покидать пределы страны, переезжать с места на место, введена их обязательная регистрация, а несогласных забирали в казематы Министерства, якобы для заключения под стражу, но на деле их отправляли к Жнецам, разводить, как скот, и выкачивать магию из нерождённых детей. Использованный материал, как их называли Жнецы, они передавали в лаборатории для проведения экспериментов. Лишь малая часть волшебного сообщества нашла в себе силы показать своё несогласие бунтами и митингами, которые жёстко подавлялись Авроратом. Гарри горько усмехнулся, не тому он обучал своих людей, которые сейчас плясали под дудку Министерства, выполняя бесчеловечные приказы, вместо того чтобы помогать и защищать народ. Ради пары дополнительных золотых люди были готовы совершать преступления против своих. Гарри подумал, что Бог оставил эту страну, глядя на то, как живущие в ней легко поддаются чужому влиянию раз за разом, абсолютно игнорируя свои прошлые ошибки. Он размышлял о том, что после войны заберёт Джинни и детей и переедет из Англии к чёртовой матери, оставив этот народ самому разбираться с последствиями своего молчания. Ему осточертело спасать мир. Он уже умер однажды за них, жаль, что люди не поняли простую истину, что жизнь одна и они сами должны бороться за тот мир, в котором хотят жить.       Тяжёлая железная дверь распахнулась, выпуская затхлый, пахнущий железом воздух наружу. Стоны и крики разносились со всех сторон, создавая гнетущую атмосферу. Гарри хмуро прошёл мимо клеток, стараясь не смотреть на покалеченных пленников, и остановился напротив последней, которую заняли сегодня утром. Тяжело вздохнув, он отпер решётку и вошёл внутрь, встречая тёмный взгляд Симуса. Гарри кивнул ему, и Симус произнёс «Ренервейт», возвращая пленника в сознание. Тот поморгал, приходя в себя, затем осмотрелся, его взгляд упал на цепи на руках и ногах, затем поднялся на Фениксов.       — Гарри? Что происходит? — Фоули бился в цепях, которые зачаровал Симус.       Поттер сложил руки на груди, сжимая кулаки, и с отвращением посмотрел на него.       — Знаешь, Берт, я доверял тебе своих детей. Я считал тебя другом. Так позволь же объяснить мне, какого чёрта ты предал меня?       — Я не понимаю, о чём ты говоришь, — Фоули пытался сохранять спокойствие, но тяжёлая капелька пота, выступившая у него на виске, давала знать о высочайшем напряжении.       — Не понимаешь? — брови Гарри взметнулись, создавая складки на лбу. — Хочешь сказать, если Гермиона сейчас не проникнет в твою голову, ты останешься в живых?       — Конечно! Ты что… Ты думаешь, это я крыса? — Фоули подался вперёд, но цепи, звякнув, стянули его грудь поперёк, вжимая в стул, отчего Берт поморщился. — Я бы ни за что не предал Орден, Гарри! Я сам тренировал каждого бойца, стал бы я делать это, если бы был предателем?       — Для поддержания легенды… почему бы и не помочь врагу, — челюсти Гарри сжались.       — Ты мне не враг, Гарри, — Фоули покачал головой. — Как и я тебе.       — Что ж, проверим, — Поттер сделал шаг назад и крикнул через плечо, внимательно наблюдая за реакцией Фоули на его слова. — Гермиона, он готов к сеансу легилименции!       Грудь Фоули задрожала от судорожного вдоха, зрачки расширились и забегали в стороны в попытке придумать выход из ситуации. Он был прикован к креслу, палочку отобрали, если он сейчас ничего не сделает, то его жизнь оборвётся в подвале с крысами. Губы Фоули беззвучно шевелились, пока он пытался придумать, что сказать, но все слова будто вылетели из головы под натиском паники. За решёткой было тихо, никаких шагов, возвещающих его скорую гибель, и Фоули ещё больше занервничал, невольно сжав ладони в кулаки, впиваясь ногтями в тонкую кожу.       Гарри увидел достаточно и, хмыкнув, наклонил голову вправо. Фоули поднял на него взгляд и понял, что Поттер обвёл его вокруг пальца. Не было никакой Грейнджер за пределами камеры, Гарри нужна была его реакция, и он выдал себя с потрохами, не сумев сдержать панику. Он посмотрел на Поттера исподлобья, сжав зубы.       — Сам дашь нам информацию или предоставить заняться этим Симусу? — голос Поттера понизился, зазвучали угрожающие нотки.       Финниган засунул руки в карманы и свысока посмотрел на Фоули, губы изогнулись в жестокой усмешке. За эти полтора года он неплохо поднаторел в добывании информации из пленников. Фоули видел, во что превращались те, кто отказывался говорить. Перспектива остаться ободранным овощем не прельщала его. Фоули боялся боли, но мести Жнецов он боялся больше. Осознание того, что он угодил в ловушку, опрокинулось на него ведром с ледяной водой. Конечности резко похолодели, сердце мелко-мелко застучало, предчувствуя скорую гибель. Он судорожно размышлял, что делать. Он в любом случае не жилец. Финниган не оставит на нём живого места, так же, как и Жнецы, если он сдаст информацию. Но месть со стороны Жнецов сейчас казалась чем-то далеким и неосуществимым по сравнению с пытками, которые начнутся здесь и сейчас. Из другой камеры донёсся вскрик пленника и Фоули дёрнулся, услышав его. С трудом сглотнув, он открыл пересохшие губы, нижнее веко дрогнуло в нервном тике.       — Тащи склянки для воспоминаний, — голос дрожал, как он ни пытался его контролировать.       Гарри презрительно хмыкнул. Трус. Поттер скосил глаза на Симуса и кивнул ему. Тот потянулся к столу, на котором были разложены инструменты для пыток, взял несколько баночек, достал волшебную палочку и подошёл к пленнику. Подставив кончик древка к виску Фоули, Симус посмотрел на него, постаравшись вложить в свой взгляд всю ненависть и презрение к этому человеку.       — Лучше тебе дать всё, что нам надо.       Фоули облизал пересохшие губы и нервно кивнул. Симус начал одно за другим вытаскивать его воспоминания и наполнять склянки. Закончив процедуру, Симус посмотрел на Гарри и отошёл обратно к столу, достал Омут памяти, который они заранее принесли сюда как раз на тот случай, если Фоули пойдёт на контакт, и сдвинулся в сторону, давая Поттеру подойти к артефакту и проверить воспоминания. Гарри бросил взгляд на Фоули и направился к Омуту памяти. Влив первое, Поттер наклонился и погрузился в него.       Перед глазами возник древний шотландский замок, вокруг него находилось поле травы, дул сильный ветер, который шёл с моря, окружающего остров. Гарри огляделся и, увидев Фоули, последовал за ним. Тот направился в замок, произнеся несколько заклинаний, снимая чары, Гарри прошёл следом в широкие двустворчатые двери. Тёмные коридоры вели его своими лабиринтами мимо древних доспехов, стоявших то тут, то там на каменных постаментах, больших полотен и гобеленов со сценами охоты и военных сражений. Гарри тщательно запоминал дорогу, хоть в этом сейчас и не было необходимости — они изучат это воспоминание вдоль и поперёк позже. Фоули дошёл до дверей, ведущих в большую залу. Возле огромного витражного окна стояла невысокая женщина в изысканной приталенной мантии, её чёрные, как вороново крыло, волосы струились по спине, опускаясь до талии. Она повернулась к вошедшему, и на алых губах расцвела хищная улыбка. Челюсти Гарри сжались при виде неё. Она разрушила его жизнь, из-за неё умерли его родные, из-за неё Джинни страдала, а Джордж сидел в своём теле как в клетке, находясь в оковах разума. Хотелось прямо сейчас схватить её за горло и вбивать свой кулак в змеиное лицо. Фоули подошёл к женщине и поцеловал протянутую руку. Он смотрел на неё подобострастно, поглощая её лик, словно пустынный путник, добравшийся до оазиса. Гарри поморщился, глядя на эту сцену.       — Какие вести принёс мой самый верный последователь? — томным голосом спросила Диана, рассматривая Фоули из-под ресниц.       — Я узнал местонахождение нескольких убежищ, мы сможем ослабить их, там базируются целитель и несколько лидеров со своими бойцами.       Гарри понял, что он говорит о доме в Саутгемптоне, который первым подвергся нападению. Тот, в котором жили Блейз, Тео и Невилл. Тот, где умер Джим и где Теодор получил новые шрамы от руки Малфоя. Гарри сжал кулаки до боли в костяшках. Он качал головой, понимая, что доверял этому человеку как самому себе, и осознавая, какую ошибку совершил.       — Прекрасно, — шире улыбнулась Диана, её взгляд заскользил по фигуре Фоули.       Он был подтянут, несмотря на свой возраст, тяжёлые тренировки в Аврорате давали о себе знать. Фоули вдохнул воздух и качнулся вперёд, но резкий взгляд чёрных глаз пригвоздил его к месту, запрещая двигаться без разрешения. Она улыбнулась такой послушности.       — Когда мы на него нападём, возможно, я позволю тебе принять участие в ритуале, — произнесла Диана.       Фоули облизнул губы.       — Ты слишком щедра, — прохрипел он. Гарри чувствовал его возбуждение, выражающееся в учащённом дыхании и бьющейся венке на шее.       — Мне ничего не жаль для моего самого верного слуги.       Алые губы распахнулись, острый кончик языка на секунду выскользнул, оставляя за собой блестящую дорожку слюны. Чёрные радужки устремились вниз, указывая на пол, и поднялись к лицу Фоули. Тот, поняв приказ, медленно опустился на колени, не сводя взгляда со своей хозяйки, затем наклонился и поцеловал край её изящной туфли. Диана холодно улыбнулась и поставила вторую ногу ему на спину, надавливая острой шпилькой на позвоночник. Фоули слабо простонал, его язык высунулся изо рта и начал вылизывать туфлю Дианы. Гарри затошнило от этой сцены, он решил, что на сегодня с него хватит, не хотелось наблюдать сексуальные игры двух ненавистных ему людей. Он разберётся с этим позже.       Вынырнув из воспоминания, Гарри с выражением отвращения на лице повернулся к сидящему в кресле Фоули, напряжённо наблюдавшему за кончиком волшебной палочки Симуса, нацеленной ему на грудь.       — Из-за неё? — спросил Гарри. — Ты предал меня из-за Дианы?       Фоули приоткрыл рот, смотря на Поттера исподлобья, и хмыкнул. Его губы скривились в нервном оскале глубокой неприязни. Лицо вмиг поменялось из напуганного и непонимающего в грубое, омрачённое гневом и презрением. Взгляд стал острым, жалящим.       — О не-ет, — протянул он тихим голосом. — Из-за тебя, Поттер, — Фоули выплюнул его фамилию из своих уст, будто она была чем-то противным, мерзким.       Гарри сощурился в непонимании. Симус нахмурился, а Фоули, казалось, сорвало резьбу, слова начали вылетать из его рта со скоростью пулемета, будто он боялся, что его прервут и не дадут сказать всё то, что копилось в его гнилом разуме годами.       — Из-за тебя! Всё из-за тебя! Из-за твоего героизма, — презрительно поморщился Берт. — Из-за твоей жертвенности. Из-за того, что ты не дал Тёмному Лорду навести порядок в Великобритании. Из-за того, что ты обскакал меня, который работал в Аврорате задолго до того, как ты пришёл туда. Получил должность главного аврора из-за своих связей с жалким Кингсли, а не заслужил её, как я! Из-за того, что мешал нам, отклоняя законы, которые выносил на рассмотрение Шафик. Из-за тебя я лишился большей части своего состояния, из-за грёбаного закона о репарациях, где все чистокровные были обязаны потратить свои галлеоны на помощь магловским выродкам, — плевался слюной Фоули, его глаза горели таким огнём презрения, который Гарри ни разу не видел ни у одного Пожирателя. Он слушал, не перебивая, сжав челюсти, желваки на его скулах ходили ходуном из-за едва сдерживаемого гнева. — Ты, поганый щенок-полукровка, из-за которого были все мои проблемы. Я ненавидел тебя с самого первого дня, как увидел в Министерстве. Я сразу понял, что от тебя будут одни неприятности, и оказался прав! Ты со своим нищим дружком постоянно путались у меня под ногами. — При упоминании Рона кулаки Гарри зачесались, дрожь прокатилась по телу. — Я надеялся, что вас убьют в одной из стычек с Пожирателями, но вы были живучие гады. Я решил втереться к тебе в доверие. Держи друзей близко, а врагов ещё ближе. И ты повёлся на мои хвалебные речи, как тупой ребёнок, которым ты и был, даже в гости звал, — хохотнул Фоули, не замечая, как вена надувается на виске Гарри от ярости, настолько он увлёкся своими словами, которые мечтал высказать в лицо Поттеру много лет. — Ты и твой жалкий рыжий пёс вечно лезли куда не надо. Как я мечтал, что случайная Авада или Бомбарда разнесёт ваши головы на мелкие кусочки. Вы недостойны были своих мест, из-за вас не взяли моих племянников, потому что великие герои войны изволили поступить в Аврорат, заняв последние свободные должности. Ты уволил моих людей, которые были не согласны с твоими приказами, они работали долгие годы, пока какой-то щенок не решил, что те профнепригодны. Когда ты предложил проводить процедуру приёма Сыворотки правды, чтобы узнавать, имеют ли сотрудники Министерства зуб на грязнокровок, я провёл много часов за свитками, пытаясь найти выход, и мне стоило больших денег изготовить зелье, меняющее сознание на несколько часов, чтобы побороть мысли об этой грязи. Я заставил себя думать, что маглы и их отродья — это хорошо. Из-за тебя мне пришлось потом отмываться долгие часы от этого. Каждые полгода, Поттер! Каждые полгода я менял саму свою суть из-за такого ублюдка, как ты. Защитника грязнокровок и мерзкой погани, что портят наш мир своей гадостью. Ты не представляешь, как я был расстроен, когда узнал, что твоя подружка и её полукровный выблядок выжили в том взрыве. Я поистине наслаждался видом их трупов на похоронах. Там им и место! С каким удовольствием я передавал тебе остатки твоего дружка и его семьи мерзких предателей крови. О-о-о, я был рад наблюдать твоё непомерное горе. Как бы я хотел увидеть всех Уизли разорванными на клочки, включая твою жену-свиноматку, плодящую новую грязь, поражающую мой мир! Мой! Я, чистокровный волшебник, вынужден терпеть таких, как вы! Ненавижу, — прошипел Фоули, тяжело дыша. Грудная клетка вздымалась под напором яростного дыхания, кулаки сжимались до побеления, глаза горели чистой, неразбавленной ненавистью.       Гарри глубоко вдохнул и медленно выдохнул через нос, не сводя горящего взгляда с человека, о котором думал совсем другое, и не хотел даже подозревать, что он способен произносить такие слова.       — Что с Кингсли? — глухо проговорил он.       — Кормит рыб на дне Бристольского залива, — хохотнул Фоули.       — Как давно? — его слова отозвались болью в сердце, но Поттер не сводил с него глаз.       — Со дня нападения на Мунго, — усмехнулся Фоули. — Ублюдок ничего не понял, когда я его провожал домой в конце рабочего дня. Мерзкая крыса сдохла в муках, я постарался. Поверь, я с большим наслаждением выдавил его блядские мозги из черепной коробки. Эта мразь, предатель крови, не заслужил скорой смерти.       — Ты всё сказал? — спокойно спросил Гарри, глядя из-под опущенных ресниц на Берта.       Тот откинулся на спинку стула и презрительно хмыкнул.       — Надеюсь, ты скоро сдохнешь вместе со своей семейкой, — усмешка презрения исказила его губы.       Гарри медленно кивнул. Его рука метнулась к лицу пленника и со смаком врезалась в нос, вдавив хрупкий хрящ внутрь, голова откинулась с хрустом шейных позвонков назад, из глаз посыпались искры. Кровь хлынула из ноздрей, веки Фоули в удивлении расширились, он явно не ожидал такого выпада от Гарри, который предпочитал не применять силу. Когда первый шок исчез, пришла боль, и Берт заорал не своим голосом. Кулак Гарри вдавил его нос в лицо, оставив вместо себя кровавое месиво. Всё-таки Поттер хоть и похудел, но тренировки не бросал, сила в его руках была немереная, а помноженная на боль и ярость превратилась в тяжёлое оружие. Алая жидкость заливалась в распахнутый в крике рот, заполняя горло, по которому затем стекала в желудок. Крик превратился в бульканье, Фоули закашлялся, брызнув кровью на одежду своих пленителей.       Поттер тяжело дышал, его гневный взор был направлен на месиво, оставшееся на ненавистном лице. Он вложил в свой удар всю боль, которую Фоули причинил ему. Симус поражённо уставился на Гарри, не смея пошевелиться, он никогда не видел Поттера в таком состоянии. По правде говоря, Симус не думал, что Гарри вообще способен причинить кому-то вред, тот даже в бою кидал только невинные заклинания, не бросив ни разу Режущего проклятия. Гарри посмотрел на свою руку, сжал губы и повернулся к Симусу, не обращая внимания на всхлипы боли пленника.       — Вытащи из него всю информацию. Пусть напишет адрес замка, чтобы мы могли обойти Фиделиус, — его голос подрагивал. Гарри кинул взгляд на истекающего кровью, захлебывающегося Фоули. — Затем делай с ним что хочешь, — бросил он и вышел из камеры быстрым шагом, пытаясь подавить пробивающую его нервную дрожь.       Симус сглотнул, проследив за Гарри, затем повернулся к пленнику. Их взгляды пересеклись, и Фоули увидел в его глазах, что тот выполнит приказ с особым удовольствием. Малфой-мэнор, Уилтшир, Англия, 20 июня 2008 года       A Quiet Life — Teho Teardo, Blixa Bargeld       Подземелье было наполнено запахами и разноцветными клубами пара. Почти месяц Драко не вылезал из подвала. Он наколдовал себе здесь небольшую кровать, проводя в лаборатории дни и ночи напролёт. Если бы Тинки не приносила ему еду, он сомневался, что сам бы вспоминал о том, что нужно питаться. Иногда он выходил наружу, глотнуть свежего воздуха и очистить голову. Нарцисса обеспокоенно спрашивала его, в чём дело, но Драко неизменно уверял мать, что всё в порядке.       Он часто и подолгу сидел у могил, где, как он раньше думал, находились его жена и сын, и размышлял. На душе висел тяжёлый камень сожалений, который придавливал его к земле. Ярость и злость улетучились, не оставив от себя и следа, и на смену им пришли опустошение и оцепенение. Он размышлял о своей жизни, о его роли в этой и прошлой войнах. Оба раза именно он положил этому начало своими действиями. Всё-таки бездействие иногда приносило пользу. Если бы он не пустил Пожирателей в Хогвартс, возможно, Ордену удалось бы победить Волдеморта ещё до того, как тот выступил в полную силу. Если бы Драко не убил семью Уизли, Орден мог бы найти Диану, Драко бы был вместе с семьёй и не стал тем, кем стал. Чувство вины топило его, заставляя захлёбываться и судорожно вдыхать воздух. Он часто смотрел на колдографию, которую оставил ему Тео, храня её в нагрудном кармане, у сердца. Разглядывая своих детей, Драко всё больше уверялся в том, что хочет, чтобы у них было счастливое будущее, не омрачённое войной и преступлениями своего отца. Он видел единственный выход из того положения, в которое сам загнал себя. Драко не боялся, он был к этому готов давно, ещё когда сидел в камере под Министерством, думая, что его семья мертва, но мысли о том, что он собирается сделать, больно сжимали его горло, лишая кислорода. Чувствуя себя поломанным, изувеченным, изничтоженным абсолютно и полностью, он не видел света впереди. Его душа была разорвана больше, чем душа Волдеморта. Что от него осталось, кроме пустой оболочки? Не обречёт ли он любимых на новые страдания, если не решится сделать то, что задумал? Драко сомневался, что для него нашлось бы ещё место под этим солнцем.       Вспоминая тот день, когда он увидел её месяц назад, Драко размышлял о том, почему всё так повернулось. Виновато ли было его поведение, раз Гермиона не решилась довериться ему тогда, когда тучи начали сгущаться? Почему она послушала именно Поттера, а не Драко? Почему не сбежала с ним?       Когда он услышал её голос среди выкриков заклинаний и шума битвы, сердце подскочило к горлу, а ярость с новой силой оскалила свои острые зубы, требуя крови и возмездия. Он был зол, но на самом деле, если быть честным с самим собой, как только увидел её, маленькую и беззащитную, подумал о том, чтобы увести её подальше и больше никогда не выпускать из своих рук. Но узнав о том, что он сделал, запечатлев её горькие слезы, услышав её судорожные рыдания, понял, что без него ей, им всем будет лучше. Гермиона была для него светом, её поддержка и сила помогали Драко преодолевать свои страхи долгие годы. Без неё он не чувствовал себя цельным, как будто кто-то отколол долотом кусок от него самого. Мысль о том, что она до сих пор любит его, даже принимая во внимание все причинённые им страдания, заставляла сердце учащённо биться в груди, но это быстро проходило, когда осознание своих поступков новой лавиной накатывало на него.       Драко часто смотрел на девочку с кудрями и синими глазами на колдографии. Он не понимал, как такое возможно, но, похоже, они с Лирой были двойняшками. Драко бы так хотел подержать их на руках, вдохнуть их детский запах, почувствовать их тепло и улыбки. «Скорп так вырос», — думал он, глядя на сына, который теперь начал приобретать взрослые черты, острые скулы и подбородок заменили детскую припухлость щёк, появилась небольшая угловатость, присущая подросткам. Скорп сильно вытянулся. Драко часто проходил мимо отметки, которую оставила Нарцисса, и проводил по ней рукой, думая, перерос ли сын эту линию. Драко понимал, для чего Тео дал ему колдо. Друг знал его как себя самого, читая его мысли и чувства как открытую книгу. Малфой задумался о том, что Гермиона теперь с ним, но не нашёл следов привычной ревности, только спокойствие оттого, что она в безопасности. Тео не даст её и детей в обиду. Мысль об этом приносила ему облегчение. Гермиона сможет опереться на Тео потом, в мире, который начнёт собирать себя из осколков. Ей будет намного лучше с тем, кто не причинял ей бесконечные боль и страдания.       Зелье в котле забурлило, издавая характерный звук, и Драко поднялся с кровати, проверяя варево. Заглянув в котёл, он удовлетворённо вздохнул. Всё было готово. Осталось проверить зелье заклинаниями. Взмахнув несколько раз палочкой, Драко наколдовал чары, которые выявляют яд, но всё было чисто. Он улыбнулся.       — Тинки, — тихо позвал он, разливая зелье по флаконам.       Эльфийка с тихим хлопком появилась рядом с ним и обратила не него обеспокоенный взор своих больших глаз.       — Разлей это во все бутылки, которые хранятся в подземельях. С огневиски, — уточнил он. — И принеси мне ту самую, которая хранится пятьсот лет.       — Хорошо, — пискнула Тинки, принимая из рук Драко флаконы с прозрачным зельем.       — Спасибо, — улыбнулся ей краем губ Драко. Он замялся, прежде чем произнести следующую просьбу: — Тинки… Ты можешь связаться с Типпи?       — С домовым эльфом рода Нотт? — Тинки удивлённо подняла бровки.       — Именно. Она же сможет услышать твой зов?       — Да, — пискнула эльфика и прикрыла глаза. Через пару мгновений она вновь посмотрела на Драко. — Она услышала его, но я чувствую, что она боится.       — Если… Если она согласится встретиться с тобой, попроси её передать это Тео, — он запустил руку во внутренний карман мантии и вытащил пухлый конверт.       Тинки приняла плотную бумагу и кивнула ему. Её глаза были полны скорби, она чувствовала горечь и печаль Драко, но понимала, что её слова ему ничем не помогут.       — Господин Драко хочет, чтобы Тинки покинула поместье для встречи с Типпи?       — Нет, не нужно, — Драко мотнул головой. — Это небезопасно для тебя. Вы можете встретиться у ворот. Если она согласится. Я надеюсь, она согласится, — на грани слышимости прошептал Драко, уведя взгляд в сторону. Затем посмотрел на эльфийку, с которой его связывала вся жизнь. Он медленно сел на пол, глядя на неё. — Спасибо, Тинки. За всё.       Её глаза наполнились слезами, раздался жалобный всхлип. Драко притянул маленькое тельце к себе и сжал в своих объятиях.       — Позаботься о Нарциссе, Тинки, — прошептал он, поглаживая хрупкую спину, сотрясавшуюся в рыданиях.       Тинки сильнее заплакала и сжала свои маленькие пальчики на его мантии.       — Господин Драко не должен уходить от госпожи Нарциссы. Госпожа любит своего сына, — заголосила она.       — Я никуда не уйду, Тинки, — он слабо улыбнулся ей краешком губ. — Тебе пора, — сказал он, отстраняясь от эльфийки.       Тинки шмыгнула носом, бросила последний взгляд на любимого воспитанника и исчезла. Тяжёлый вздох вырвался из груди Драко. Он схватился за край стола и поднялся на ноги. Взяв в руки последний пузырёк с зельем, Драко долго смотрел на него, не шевелясь. Затем сжал. Из разомкнувшихся губ вырвался тихий выдох. Главный штаб Ордена Феникса, Манчестер, Англия, 15 июля 2008 года       Гарри разглядывал подробные карты замка Рошен со всеми потайными входами и выходами, отметки на схеме показывали, где обычно стоит охрана и какие обереги и ловушки скрываются в стенах древней постройки. На листе рядом аккуратным почерком выписаны все заклинания и контрзаклятия, которые необходимы были, чтобы побороть защиту замка. Когда Теодор принёс ему все эти бумаги, Гарри на миг выпал из реальности. Подняв шокированный взгляд на Теодора, тот пояснил, что домовик Малфоя связалась с Типпи и передала всё это Ордену. Гарри казалось, что его глаза не могут раскрыться ещё больше, но, когда Тео достал письмо от Малфоя, написанное косым аристократическим почерком, Поттер впал в состояние фрустрации. Малфой писал, что поможет Ордену побороть Творцов, и назначил дату битвы. Он уверил, что очистит замок от большинства ловушек и постарается снять обереги. Также он сказал, что приготовил сюрприз для Творцов, но не знал точно, что тот сработает, поэтому Ордену нужно быть там в назначенный день и час для финальной битвы. В этот день Творцы соберутся всем составом, чтобы устроить грандиозную вечеринку в честь двухлетней годовщины переворота, охрана будет, но не усиленная, и это была лучшая возможность, чтобы разом покончить с ними.       Поттер созвал срочное собрание, чтобы обсудить полученную информацию. Здесь были все члены Ордена, включая не боевой состав. После долгих споров и уверений со стороны Теодора было принято решение довериться тому, что писал Малфой. Нотт пояснил, что он видел Драко и в каком состоянии тот был, это могло повлиять на его желание помочь Ордену. Симус и Перси были уверены, что это ловушка Жнецов, которым надоело, что Орден укрепляет свои позиции, и решили разом избавиться от всех. Гарри хотел посоветоваться с Гермионой, но Теодор отговорил его — ни к чему ей сейчас лишние тревоги и волнения.       Сейчас весь состав готовился к нападению, Орден достал все свои припасы для изготовления целебных зелий. Гермиона, Блейз и его команда варили живительные напитки денно и нощно. Готовилось неимоверное количество портключей для отправки раненых в лазареты, Гермиона и Тео зачаровывали защитные обереги для членов Ордена. Бойцы тренировались в боевых заклинаниях с особым усердием. Был дан приказ стрелять на поражение. «Всё или ничего», — так сказал Гарри, когда заканчивал свою речь. Эта битва будет последней, у Ордена больше не осталось сил для борьбы. Либо пан, либо пропал. Сложно было поставить свои жизни на слова Малфоя, но Гарри пересилил себя, вняв уверениям Нотта.       Теодор всё это время искал намёки на то, где находится остров отца, но в поместье не было и следа этой информации. Типпи отец туда не брал, и она не знала домовиков, которые находятся на острове, чтобы связаться с ними. Да и сам Тео не был уверен, есть ли они там. Скрепя сердце Теодор понял, что ему придётся пообщаться с отцом. Гермиона пыталась его отговорить, но это был единственный вариант помочь Драко и осуществить их план. Накануне ночью они долго лежали в объятиях, Тео старался успокоить заходящееся в бешеном стуке сердце, которое трепетало перед встречей с человеком, которого он ненавидел всей душой. Нежные поцелуи переросли в страстные, наполненные каким-то отчаянием, и их тела сплелись в безумном порыве. Она шептала ему, что всё будет хорошо, он в свою очередь клялся, что сделает всё возможное и невозможное для них всех. В эту ночь было произнесено много клятв и обещаний, и Теодору хотелось верить, что они все исполнятся.       Зайдя в помещение, которое служило главным залом для собраний, Тео посмотрел на Гарри, и тот, оторвавшись от изучения карт, поприветствовал его лёгким кивком. Сжав руки в кулаки, Тео вдохнул побольше воздуха в грудь и сделал решительный шаг в сторону Гарри.       — Я хочу поговорить с отцом, — сказал он.       Гарри моргнул от удивления и выпрямился, он задумался, теребя пальцами край карты. Теодор всегда всем своим видом показывал, что не хотел иметь ничего общего со своим родителем, и никогда не искал встречи с ним, что же изменилось сейчас? Гарри немного нахмурился.       — Могу я узнать — зачем?       — Это… личное, — запнулся Тео, но глаза не отвёл.       Поттер сжал челюсть, вспомнив шрамы на спине Теодора. Он несколько раз кивнул, понимая, о чём тот хотел поговорить с отцом. Близилась финальная битва, и, возможно, Тео нужно было закрыть какие-то свои счёты с этим садистом.       — Да, — хрипло произнёс Гарри и прочистил горло. — Да, конечно, Тео.       Теодор выдохнул через нос, кивнул и развернулся. На полпути к выходу голос Поттера заставил его остановиться.       — Ты убьёшь его? — в его интонации не было упрёка.       Тео слегка усмехнулся, опустил голову и посмотрел на свои дрожащие кулаки. Он сомневался, что сможет хотя бы ударить ублюдка, слишком силён был страх перед ним, записанный на подкорке, вырезанный на его спине кровавыми жгутами. Тео обернулся через плечо, не глядя на Гарри, открыл рот, но ничего не сказал и вышел за дверь. Поттер сглотнул и направил глаза на карту, уставившись на неё невидящим взором.       Спустившись по небольшой бетонной лестнице, Тео застал в подземельях одного Симуса, сидящего на стуле, закинув скрещённые в лодыжках ноги на стол. Финниган поднял глаза и сощурился, глядя на Нотта, который впервые спустился в подземелья, где пытали пленников. Теодор дёрнулся, когда услышал хриплый стон одного из них, и посмотрел в ту сторону.       — Что, святой Нотт пришёл оценить нашу работу? — со смешком произнёс Симус, засовывая руки в карманы перед английским лордом, как того требовали традиции его народа.       Теодор сглотнул и повернулся к Финнигану. Он с трудом разомкнул крепко сжатые челюсти и выдохнул:       — Я пришёл поговорить с отцом, — голос дрогнул на последнем слове.       Финниган убрал ноги со стола и встал со стула. Он наклонил голову вправо и оглядел Нотта. Тот выглядел напряжённым.       — Гарри дал разрешение?       — Да, — тихо сказал Тео.       Симус кивнул и, усмехнувшись, повёл того к камере, в которой находился отец Теодора. Ноги отказывались слушаться, но Тео заставлял себя идти вперёд. Он бы хотел владеть окклюменцией, чтобы спрятать свой страх перед отцом, но эта наука, к сожалению, давалась не так легко, как легилименция. Симус остановился перед решёткой и взмахнул палочкой, открывая её, он придержал дверь и саркастически протянул руку в сторону камеры, приглашая Теодора внутрь. Нотт сделал пару вдохов и повернулся к человеку, который был его главным страхом почти всю жизнь. Увидев, во что превратили его отца, он нервно сглотнул, глаза расширились. Теодор перевёл поражённый взгляд на Симуса, который только усмехнулся и поднял брови, без слов спрашивая: «Что-то не так?». Теодор качнул головой и вошёл в камеру. Звук захлопывающейся стальной решётки больно скребнул по затылку. Шаги Симуса начали отдаляться и вскоре затихли.       Тео молча стоял, разглядывая отца. На руках того отсутствовали некоторые пальцы, на тех же, что остались, видны были новые толстые ногти, выросшие до половины ногтевого ложа, лицо покрывали свежие и старые раны, один глаз заплыл, склера окрасилась в чёрный от запёкшейся крови, ноги неестественно вывернуты стопами в разные стороны. Дрожь пробежала по телу Теодора.       Отец молча разглядывал сына мутным глазом. Он сохранял свою гордую осанку чистокровного аристократа даже в таком положении, всем видом показывая презрение.       — Отец, — совладав наконец с собой, твёрдым голосом произнёс Теодор, глядя ему в лицо.       Тот не ответил, лишь поднял подбородок выше, пытаясь смотреть свысока на сына. Тео вздохнул и пересёк расстояние, разделяющее их.       — Мне нужна информация об острове.       Теодор Нотт-старший хрипло рассмеялся, разлепив иссохшие, потрескавшиеся губы, покрытые запёкшейся кровью. Тео сжал челюсть. Когда приступ смеха Нотта-старшего прошёл, тот иронично посмотрел на Тео, сохраняя усмешку.       — Когда я выйду отсюда, первое, что я сделаю, это брошу в тебя Аваду, сын, — презрительно скривил губы Нотт-старший.       Протяжный выдох через нос, глубокий вдох. Тео успокоил нервы. Он засунул руку во внутренний карман мантии, вытащил колдографию и поднёс её к лицу отца. Тот глянул на снимок, рассматривая сына и девочку с такими же кудрями и глазами, как у него. Нотт-старший вновь безразлично уставился на сына.       — Это моя дочь. Джин Джулиана Нотт. Твоя внучка и наследница нашего рода.       — Она родилась в законном браке? — выгнул бровь его отец.       — Это не имеет значения, — желваки на скулах Тео зашевелились.       — Если нет, тогда она простой бастард, — выплюнул Нотт-старший. — Кто её мать?       — Это тоже не имеет значения, — левое нижнее веко дёрнулось в нервном тике.       — Если её мать не чистокровная волшебница, то эта девчонка никто для меня. Ты можешь наплодить сотню бастардов, но я признаю только ту, которая родится в законном браке, согласно древним традициям нашего рода. Я не позволю какой-то полукровке портить свою родословную, — зарычал Нотт-старший.       Теодора затрясло, когда он услышал оскорбления в адрес дочери. Медленно он убрал колдо обратно в карман и посмотрел на отца.       — Я дал ей имя матери, — тихо произнёс Тео, глядя в мутные глаза, пытаясь увидеть в них хоть крупицу человечности.       Тот сощурился.       — Мне всё равно, в честь кого ты назвал своего бастарда, родовая магия не примет её.       — Уже приняла, — Тео твёрдо смотрел в его глаза. — На семейном гобелене появилось её имя, отец.       Нотт-старший со свистом вдохнул воздух, ноздри расширились от гнева. Он сплюнул на пол и прошипел:       — Ублюдок. Ты позор нашего рода. Ты и твой бастард. Я надеюсь, вас убьют первыми. Такое отребье, как вы, недостойно жить рядом с нами, — разразился яростной тирадой Нотт.       С каждым его словом Тео всё больше и больше терял контроль над своим гневом, его потряхивало от едва сдерживаемых эмоций. Он давно привык к оскорблениям отца, они проходили через него, как вода сквозь сито, но его дочь не смел оскорблять никто. Тео никогда в жизни не чувствовал такую жгучую ненависть, поднимавшуюся из самых потаённых уголков души, каждое слово отца посылало разряд тока в его мозг, отдаваясь импульсами в сжатые кулаки, на глазах появилась пелена, скрывшая от себя всё, кроме ненавистного рта, откуда вырывались новые грязные ругательства.       Тео набрал воздуха в грудь, пытаясь унять агрессию, но вместо успокаивающего выдоха из его рта вырвался звериный крик, и кулак сам метнулся в сторону отца, нанося удар за ударом. Стул опрокинулся вместе с пленником, но Тео не останавливался, лупил его по всему телу, выпуская боль и ненависть, копившиеся десятилетиями, наружу. Его кулак вбивался в рёбра, скулы, череп, сломанный нос, нанося всё более разрушительные удары. Numb — Tommee Profitt, Skylar Grey       Чьи-то руки оттащили кричащего и сопротивляющегося Тео от отца. Он рвался обратно, отчаянно пытаясь сбросить с себя железную хватку, сжавшую его поперёк груди. Тео ничего не видел перед собой, глаза будто покрылись плотной плёнкой, грудь вздымалась, как после бега, дыхание рваными кусками вырывалось из горла вместе с криками.       Вторая пара рук присоединилась к первой, и его вытащили из камеры, опустив на бетонный пол за пределами клетки с отцом.       — Тео! Тео! — обеспокоенный голос ворвался в сознание.       Он, содрогаясь от неконтролируемой дрожи, перевёл распахнутые в бешенстве глаза и увидел зелёную радужку через пару мгновений. Когда плёнка сошла, прояснив взор, он разглядел шрам в виде молнии и блеснувшие стёкла очков.       — Успокойся, всё хорошо. Тео, ты слышишь меня? — Поттер пытался достучаться до него, но тот не отвечал. — Вызови Забини, — крикнул Гарри кому-то за спину Теодора и вновь вернул взгляд на бьющегося в крупной дрожи Нотта.       Какие-то звуки пробивались сквозь шум в ушах, но он не понимал, что это, его губы шевелились, но Теодор не знал, что он говорил, его мозг был сейчас сконцентрирован только на одном — вернуть всю боль, которую ему причинили, обратно. Поттер крепко держал его за плечи, сжимая в железных тисках своих рук, не давая совершить новый рывок в сторону отца. Тео не знал, сколько они так просидели, борясь, но вскоре почувствовал ещё одни прикосновения к себе. Кто-то оттолкнул Поттера, и лицо Тео уткнулось в широкую, твёрдую грудь. Горький запах целебных зелий заполнил носовые пазухи.       — Тихо-тихо, — тихий баритон ворвался в его разум. — Всё в порядке, Тео. Всё закончилось. Он не причинит вам вреда. Тш-ш. Вы в безопасности. Ты в безопасности.       Кто-то укачивал его в своих объятиях. Нотт услышал чьи-то горькие рыдания. Ему захотелось утешить этого человека.       «Из-за чего этот человек так горько плачет? Ему сделали больно?»       Теодор почувствовал, как его голову прижал к себе тот, кто его утешал. Мутная пелена спала с разума, и с новым вдохом сознание прояснилось.       Это из его рта раздавались горькие всхлипы. Плёнка на глазах оказалась горячими слезами, которые не переставали течь вниз по лицу. Задрожав, Тео схватил Блейза за край мантии и уткнулся в него.       — Блейз, — жалобно простонал Теодор в его грудь.       — Тш-ш, всё закончилось, друг. Всё хорошо, — Забини продолжал убаюкивать его.       Поттер за спиной Тео в растерянности стоял, сжимая и разжимая кулаки. В его глазах плескался шок. Симус с таким же видом осел на пол и смотрел на подрагивающую спину Нотта.       — Что произошло? — дрожащим голосом спросил Гарри.       — Я не знаю, — глухо ответил Симус. — Он зашёл внутрь, а потом раздались крики и звуки ударов, когда я забежал… Он будто с цепи сорвался… Я никогда не видел его таким, — его голос сорвался.       Всхлипы Тео вскоре затихли, он молча сидел, всё так же уткнувшись в широкую грудь Забини, чувствуя внутри опустошение. Блейз потянулся к своему чемоданчику, призвал оттуда Успокаивающее зелье и дал его Теодору. Тот выпил всё залпом, пузырёк выпал из ослабевшей руки.       — Ты как? — тихо спросил Блейз, вглядываясь в лицо Тео.       Тот только кивнул, у него не было сил говорить, горло саднило, кулак, который безжалостно вбивался в тело отца, болел. Тео посмотрел на него, увидел кровь на костяшках и судорожно вздохнул. Забини, заметив, куда направлен взгляд Нотта, накрыл его кулак своей ладонью и потянулся к чемоданчику, доставая экстракт бадьяна. Он обработал рану, направил кончик палочки на руку и произнёс Исцеляющее. Сбитые костяшки вернулись на место, ссадины и синяки сошли. Пробормотав напоследок Очищающее, Блейз убрал с Теодора остатки крови отца.       — Вот и всё, — тихо сказал он. — Будто ничего и не было. Тео, как ты себя чувствуешь?       Нотт поднял на Блейза разбитый взгляд, и тот всё понял без слов.       — Я отведу тебя в убежище, — сказал Забини, поднимая Теодора на ноги.       С трудом поднявшись с помощью Блейза, Тео, пошатываясь, направился к выходу. Со стороны камеры раздавался булькающий шёпот его отца. Нотт остановился возле клетки и посмотрел на то, что сделал. От лица отца осталось кровавое месиво, зубы валялись на полу, сверкая своей белизной, бордовая лужа растекалась под телом Нотта-старшего. Тео опустил голову, уставившись на свои ноги. Забини взял его за плечи и повернул в сторону выхода.       — Давай, пойдём отсюда, — тихим голосом произнёс Блейз.       — Дж… Джули… ана… Джул… на… Дж… — бормотал Нотт-старший, уставившись в потолок.       Сердце Тео кольнуло при мыслях о маме. Но в голове было совершенно пусто после всего произошедшего. Гарри отошёл с дороги, пропуская Тео и Забини к выходу.       Симус с сочувствием смотрел на Тео, сейчас он жалел, что столько времени кидался на него. Ребята вышли из подвала, и Гарри с Симусом тревожно переглянулись.       — Ты знаешь, почему он так сорвался? — спросил Симус.       Гарри тяжело вздохнул, снял очки и потёр лицо ладонью. Опустившись на пол напротив Симуса, Гарри вернул на место окуляры и взглянул в синие глаза Финнигана.       — Отец избивал его… Я видел шрамы на его спине… Там такое месиво, Симус, — последнее он прошептал, не в силах говорить в полный голос.       Симус сглотнул и посмотрел в сторону клетки с отцом Теодора.       — Эти аристократы настоящие психи, — дрожащим голосом произнёс Финниган. Замок Рошен, Остров Мэн, Шотландия, 1 августа 2008 года       Гарри сжал волшебную палочку и вдохнул холодный морской воздух. За его спиной стоял весь Орден. Мрачные стены замка Рошен виднелись из-за холма, в изножье которого стояли волшебники, скрытые Дезиллюминационным заклинанием. В записке, которую передал Малфой, говорилось о том, что охранники не способны смотреть сквозь него, в отличие от верхушки. Гестия и Дедалус подлетели к Гарри и спрыгнули с мётел, уменьшив их и засовывая в карманы мантии.       — Охрана на местах, как и писал Малфой, людей не так много, по трое человек на каждый вход, — отчиталась Гестия.       — То же самое, — сказал Дедалус. — На башнях по три-четыре человека, на входах по три.       — Отлично. Накиньте Дезиллюминационное и ведите свои группы согласно плану, — Гарри почувствовал мандраж, предшествующий битве. — Начинаем.       За его спиной раздались тихие команды, понемногу волшебники отделялись от толпы, направляясь на свои позиции. Гарри дал указание своей группе и повёл их вперёд.       Теодор, тяжело дыша, подавил дрожь и повернулся к Гермионе, которая стояла, прижавшись к нему. Он обнял её ледяными руками и прошептал:       — Держись рядом. Прошу, не лезь в пекло, — его голос подрагивал от нервов. — Я не переживу, если с тобой что-то случится.       Гермиона обняла его и крепко прижала к себе в решительном жесте.       — С нами всё будет хорошо, Тео, — твёрдо произнесла она. — Я люблю тебя.       Она перенесла свои руки на его невидимое лицо и коснулась его губ своими в поцелуе. Тео выдохнул, ответив на него, прижал её к себе крепко-крепко и отстранился.       — Роллинс? — позвал он.       — Я тут, — раздался голос парня позади Гермионы.       — Не отходи от неё ни на шаг, — отдал приказ Теодор.       — Не отойду, — уверенно произнёс тот.       Тео сглотнул и повернулся к замку.       — Начинаем.       Они двинулись по холму к западной стене, у которой было меньше всего охраны. Теодор пытался отодвинуть плохие мысли на задворки сознания, но они всё равно просачивались в разум. Он нашёл портключи, ведущие к острову. Хриплый шёпот отца, выплевывающего кровь и произносящего имя покойной жены, не выходил у него из головы все эти дни. Несколько ночей назад ему приснился портрет матери, манящий его к себе, и Тео утром отправился в поместье. Подойдя к молчаливому изображению, он долго смотрел на маму, не решаясь спросить. Её синие глаза, как всегда, озарились морщинками, когда она улыбнулась, глядя на своего сына. Когда Тео наконец набрался храбрости задать вопрос про остров, мать грустно на него посмотрела и указала на свой рот, показывая, что не может говорить. Теодор не знал, почему её портрет всегда неизменно оставался молчаливым, он думал, что отец его так наказывает за то, что Теодор стал причиной её смерти. Тео долго рассматривал изображение и раму, затем начал произносить различные заклинания, которые могли помочь обнаружить скрытые чары. Когда ни одно из них не помогло, Тео с досадой ударил кулаком по стене. Из тонкой кожи на костяшках брызнула кровь, и капелька попала на портрет, отчего тот засиял голубым светом. Удивлённый вздох вырвался из его груди, когда рама отодвинулась, открывая Теодору вид на тайник, спрятанный за портретом. Внутри были портключи и записка, сообщающая, где находится остров. Тео с облегчённым вздохом достал предметы из сейфа и увидел в глубине невскрытое письмо, на котором косым аккуратным почерком было выведено «Моему Тео». Поколебавшись, он достал письмо и забрал с собой, решив, что прочитает потом. Это явно почерк мамы, он был уверен, но кому именно предназначалось письмо, не знал, — они с отцом делили одно имя на двоих. Теодор закрыл портрет и попрощался с матерью, которая обронила нарисованную слезу, глядя на то, как её сын отправляется на битву.       Вернувшись в убежище с портключами, Теодор передал один Гермионе на случай, если с ним самим что-то случится. Но, как оказалось, та не собиралась сидеть в бункере, дожидаясь окончания битвы. Когда Теодор услышал об этом, он категорически был против того, чтобы она шла туда вместе с Орденом, но Гермиона стояла на своём.       — Драко послушает только меня, Тео! Я передам ему портключ и сразу покину поле боя! — убеждала его Гермиона.       — Нет! Ни за что! Я не позволю тебе находиться там, это слишком опасно, Гермиона! Слишком! — Теодор чуть ли не рвал на себе волосы.       Гермиона была настроена решительно. Она не отступала, используя контраргументы, глядя на него горящим взором.       — Как ты не понимаешь? Я могу потерять вас обоих! — в конце концов закричала она на него.       — Нет, — он замотал головой. — Нет, ты не пойдешь туда. Это моё последнее слово, Гермиона.       Она подняла на него взгляд исподлобья. Её рука сделала резкое движение, и Теодор рухнул на пол под действием Обездвиживающего проклятия. Гермиона присела возле него и нежно погладила по щеке.       — Прости, — шепнула она. — Но я не буду стоять в стороне. Не в этот раз.       Она решительно направила на него палочку и проникла в голову, выискивая сведения о том, где будет проходить финальная битва. Теодору ничего не оставалось, как судорожно пытаться думать о чём угодно, только не о проклятой бумажке, которую показал им всем Поттер, но дрянная записка с адресом, как назло, медленно поплыла у него перед глазами, будто насмехаясь над ним. Гермиона прочла адрес замка и вышла из его сознания, снимая чары, но Тео так и остался лежать на полу, не веря, что она так поступила с ним.       — Тео, — Гермиона нежно коснулась его.       Он перевёл на неё взгляд, полный агонии.       — Зачем?       — Я не смогу оставить вас одних.       — А как же девочки? Скорпиус? Ты подумала о них? — Тео сел и обессиленно откинулся на стену. — Что будет с ними, если они потеряют нас всех? — с надрывом произнёс он, впиваясь руками в свои кудри.       — Они не останутся одни. — Тео замотал головой, Гермиона подползла к нему и схватила за руки, отнимая их от его кудрей. — Тео. Мы выживем, — твёрдо сказала она, заглядывая в его глаза. — Всё будет хорошо, — улыбка тронула краешки её губ.       Тео лишь закрыл веки и сокрушённо покачал головой. Он пытался уговорить Гермиону остаться в убежище, но та отказывалась даже обсуждать этот вариант. Она была уверена, что Драко послушает только её, и намеревалась передать ему портключ.       Нотт нащупал второй в своём нагрудном кармане и глубоко вдохнул. Он надеялся, что они смогут избежать большого скопления Жнецов и добраться до Драко первыми.       Его команда дошла до западных ворот, Тео тихим шёпотом дал указание своей группе занять позиции. Судя по звукам, Роллинс потащил Гермиону за свою спину, прикрывая ту на случай, если их обнаружат. Теодор с командой без труда обезоружил троих охранников на входе, и все вошли в небольшие западные двери замка.

***

      Драко стоял возле Дианы, на лице была маска безразличия, но внутри горел огонь возмездия. Глаза торжествующе блестели, когда он видел, как ублюдки спокойно выпивают огневиски с добавленным в него зельем, над которым Драко трудился больше полугода. Жидкость без вкуса, цвета и запах имела ошеломляющий эффект. Особую бутылку огневиски пятисотлетней выдержки он преподнёс лично Диане, которую она тотчас же открыла, поделившись напитком с ближайшим кругом. Все Творцы были разодеты в богато украшенные мантии, всем своим видом показывая, что они хозяева жизни. Драко резко отличался от них своим чёрным одеянием, только платиновая макушка выделялась на фоне его вороных одежд, подходящих больше для похорон.       Малфой огляделся по сторонам. Скоро должны были подоспеть орденовцы. Он сделал всё, что мог, чтобы очистить им путь и помочь подобраться к этим тварям. Сердце колотилось под рёбрами в волнении. Как бы он хотел напоследок увидеть Гермиону, но разум подсказывал ему, что это невозможно. Как только его заметит кто-то из Ордена, тут же пустит Аваду в висок, Драко был в этом уверен. Он вдохнул поглубже, успокаивая расшалившиеся нервы, задвигая ненужные сейчас мысли в ящики своего сознания.

***

      Гермиона стискивала в руках древко и пробиралась в глубь замка, держась за плечо Роллинса. Она знала, что Тео идёт впереди, но не видела его за чарами сокрытия. Пока их не обнаружили, не было смысла снимать с себя Дезиллюминационное. Из-за угла вышли охранники, идущие на смену тем троим, которых обезвредил Тео, и все остановились, затаив дыхание. С трёх сторон вылетели заклинания, и охрана беззвучно рухнула на пол. Теодор накинул на них Скрывающие чары и отлевитировал в угол, чтобы на них случайно никто не наткнулся. Сердце Гермионы забилось о грудную клетку от волнения.

***

      Гарри осторожно вёл свою группу по извилистым коридорам, мысленно рисуя карту замка, которую изучал весь последний месяц. Ловушки и правда были обезврежены, как и обереги. «Надо же, Малфой не обманул», — подумал Гарри, но приказал себе не расслабляться, неизвестно, что ждёт их впереди.       Они добрались до зала, оглушив редких охранников, скучающе стоящих в коридорах. За огромными дверями слышались голоса и тихая музыка. Гарри остановился и снял с себя Дезиллюминационное. Остальные последовали его примеру. Пора. Гарри оглянулся на свою команду, увидел сосредоточенные лица волшебников, в глазах которых горел огонь, кивнул им и распахнул двери.

***

      Сердце Тео бешено билось возле горла, пытаясь, видимо, выпрыгнуть за пределы тела и убежать из этого ада. Вокруг летали вспышки заклинаний и раздавались выкрики. Битва началась. Он увидел команду Гестии, сражающуюся с Родольфусом Лестрейнджем. Он отражал атаки десятерых орденовцев сразу, иногда колдуя без палочки, просто рукой отбрасывая волшебников назад. Тео выпустил новую порцию Оглушающих, прорываясь сквозь плотные ряды Жнецов. Роллинс оттащил Гермиону подальше от сражения, прикрывая собой её хрупкую фигуру, и Теодор потерял их из виду.

***

      Когда в зал ворвались волшебники, разбрасывая заклинания, Драко сразу понял, что это Орден. Он вытащил палочку и отошёл к дальней стене, стараясь не попасться на глаза Диане, надеясь, что та не отправит его в гущу сражения. Двери в другом конце распахнулись, и новая волна орденовцев хлынула в помещение, оттесняя Творцов в центр. Драко накинул на себя Дезиллюминационное и щит, кидая Режущее в толпу Творцов.

***

      Гермиона отстреливалась из-за спины Роллинса, бросая одно за другим Оглушающее и Парализующее заклинания во врагов. Вокруг стоял невообразимый хаос из тел, вспышек чар и разрушающихся стен, в которые те попадали. Пыль от разрушений мешала обзору. Из больших дверей зала повалили Жнецы, отчаянно выкрикивая страшные проклятия. Фиолетовая вспышка ударилась о стену возле её головы, и Гермиона крикнула от неожиданности. Роллинс послал Оглушающее в того, кто бросил в них заклинание, и заорал:       — Гермиона накинь на себя Скрывающее!       Она в этот момент как раз уворачивалась от очередной вспышки, подпалившей ей волосы, пролетая мимо неё. Гермиона только и успевала, что отстреливаться и накидывать на себя щит. В голове всплывали кадры из битвы за Хогвартс. Адреналин бурлил в крови, заставляя конечности двигаться с невероятной скоростью. Роллинс обернулся и, увидев, что она его не послушала, снова закричал:       — Гермиона, Скрывающее, немедленно!       — Я слышала, — рявкнула она, кидая очередное Оглушающее. Только она собралась накинуть на себя Деллюминейт, как рядом с ними просвистела вспышка Бомбарды и ударилась в пол возле них.       Взрывом их откинуло к противоположной стене большого коридора. В ушах зазвенело, Гермиона подскочила на дрожащие ноги и закашлялась от пыли. Роллинс с глухим стоном, держась за голову, поднялся и обвёл коридор ошалевшим взглядом.       — Сюда! — крикнула Гермиона, утягивая его в нишу, в которой стояли железные доспехи. — Пиертотум локомотор!       Рыцарь соскочил с помоста и рванул в толпу, замахиваясь секирой. Голова Жнеца оторвалась с плеч и покатилась по полу.       — Ого, — выдохнул Роллинс.       — Следи за толпой, — крикнула Гермиона и наконец-то наложила на себя Деллюминейт.       Она пыталась отдышаться, руки подрагивали, сердце отбивало бешеный ритм в груди. Гермиона высунулась из-за угла, стараясь разглядеть платиновые волосы Драко в этой мешанине.

***

      Гарри увидел чёрные локоны Дианы и рванул к ней, раскидывая заклинания в попадающихся по пути Жнецов. Та стояла у дальней стены, размахивая рукой. Гарри сперва не понял, что она делает, но, когда отметил, что по велению её ладони орденовец из команды Гестии взмыл в воздух, хрипя и хватаясь за горло, мурашки побежали по его спине. Что за чёрт? Такого Поттер ещё ни разу не видел в своей жизни. Отвлёкшись, он не заметил Розье, который засёк его. Эван кинул в него Режущее, которое угодило в левое плечо. Гарри вскрикнул от боли, полоснувшей его по мышцам. Его вскрик услышали находящиеся рядом члены его команды и повернулись в сторону Розье, выпуская в того череду заклинаний, от которых Эван с лёгкостью отбивался.       Поттер чертыхнулся на себя за невнимательность и крепче сжал палочку, бросаясь в атаку.

***

      Теодор отбивал одну вспышку за другой, отступая в глубь зала. Он давно потерял Грейнджер из виду, и это беспокоило его больше всего. По лбу катился пот, заливаясь в глаза, духота зала, пыль и мелькание заклинаний мешали сосредоточиться. Тео наткнулся спиной на кого-то и резко обернулся. Финниган кивнул ему и бросил в Жнеца, наступавшего на Теодора, Режущее. Тот вскрикнул и, держась за шею, рухнул на пол, издавая булькающие звуки. Симус развернулся и встал плечом к плечу с Тео, отстреливаясь от новых Жнецов, которые очередной волной хлынули в распахнутые двери. Удвоив усилия, они начали отбиваться от нападавших.       — Следи за левой стороной, — крикнул Симус, кидая ещё одно Режущее.       — Понял, — Теодор выпустил три Оглушающих в Жнеца, который надвигался на них, размахивая палочкой.

***

      Драко пробивался к выходу, стараясь стрелять в Творцов, которые напирали на орденовцев. Он подумал, что пора прекращать это всё. Рука с палочкой опустилась, сердце отозвалось тягостным стуком. Драко сжал челюсть, глубоко дыша, успокаивая мысли. На миг грудь кольнуло сожалением, но, представив перед собой образ Гермионы и детей, Драко улыбнулся и поднял голову.       Он уже разомкнул губы, когда услышал чей-то крик «Гермиона, накинь на себя Скрывающее!». Что? Она здесь? Драко резко развернулся в сторону голоса, но не увидел кудрявой гривы. Он остервенело начал продвигаться в том направлении, откуда слышал крик. «Какого драккла они разрешили ей участвовать в этом безумии? Я убью Теодора нахрен». Драко доверил ему самое дорогое, и этот придурок потащил её сюда. В самое пекло.

***

      Гермиона чертовски вымоталась. Дыхание сбивалось, руки подрагивали, со лба текла струйка невидимой крови, очерчивая скулу. Гермиона пыталась пробиться к дверям зала в надежде, что Драко будет там, но Жнецов было слишком много. Они нападали волнами, всё прибывая и прибывая на остров. Ей казалось, что битва никогда не кончится.       Роллинс рядом с ней тяжело дышал, без устали бросая новые и новые заклинания, но его силы были на исходе. Он вскрикнул, когда одно из проклятий попало ему в ногу, и повалился на пол. Гермиона рванула за ним. Режущее.       — Жить будешь, — сказала она, накидывая на них щит.       — Звучит оптимистично, — выдохнул Роллинс, морщась от боли.       — Тебе надо спрятаться.       — Я не брошу тебя, — упрямо сказал он.       — Ты задержишь нас. Тебе нужно дождаться целителя в безопасном месте.       — Тогда ты будешь ждать его со мной, — он схватил её за руку.       Гермиона, оглядывавшая толпу, посмотрела на него, но краем глаза заметила вспышку платиновых волос. Резко дёрнувшись в ту сторону, она судорожно вглядывалась в толпу, но не видела среди людей Драко.

***

      Отразив заклинание, Поттер остервенело крикнул Диффиндо, и Режущее, вырвавшееся из его палочки, проскочило под рукой Розье, впившись в его грудь. Тот вскрикнул от неожиданной вспышки боли и посмотрел на свои рёбра. Это было его ошибкой. Дедалус мгновенно воспользовался преимуществом и кинул новое Режущее, попав тому точно по горлу. Фонтан крови брызнул во все стороны, окропляя собой всех, кто находился поблизости. Лицо Гарри окрасилось багряными каплями. Он не стал медлить и двинулся дальше, перепрыгивая через тело Розье, несясь к Диане.       Глава Жнецов заметила несущегося на неё Поттера, и злобная улыбка исказила её симпатичное лицо. Она протянула руку в его сторону, Гарри нырнул вправо, но это ему не помогло. Железные тиски сжали его горло, и он почувствовал, как ноги отрываются от каменного пола. Воздух перестал поступать в лёгкие, гортань перекрыло сдавливающей хваткой. Гарри захрипел, в глазах заплясали чёрные мушки.       Команда, следовавшая за своим предводителем, набросилась на Диану, но та с лёгкостью отбивала чары, несущиеся в неё отчаянными вспышками.

***

      Тео и Симус выкрикивали всё новые заклинания, поражая Жнецов точно в цель. Краем глаза Нотт заметил, что враг целится в Симуса, и вырубил его, прежде чем тот успел выпустить своё из палочки. Симус выдохнул и повернулся к Тео.       — Спасибо, — устало выдавил он сквозь сбившееся дыхание.       Волна Жнецов переместилась к другому краю зала, давая им передышку. Оба тяжело дышали. Тео вытер пот, заливающийся в глаза, и улыбнулся Финнигану.       — Будешь должен, ирландец.       — Слизеринская змея, — усмехнулся Симус.       Тео широко улыбнулся ему и протяжно выдохнул, возвращая себе контроль над дыханием.       — Мне нужно найти Гермиону.       — Я видел её в коридоре, но это было Годрик знает сколько времени назад, — сказал Симус, вытирая лицо краем защитной мантии.       Зелёная вспышка мелькнула позади Теодора, глаза Симуса в ужасе раскрылись, и он изо всех сил толкнул Нотта в сторону. Тео не понял, что произошло, когда рухнул спиной на каменный пол. Воздух вышибло из лёгких от удара. Нотт закашлялся и перевернулся на живот, глядя на Жнеца, несущегося на него во весь опор. Он вытянул руку с палочкой и бросил ему в живот Парализующее. Жнец не успел отбить заклинание и рухнул, пропахав носом каменный пол. Тео усмехнулся и повернулся к Симусу. Не увидев того, Нотт перевёл взгляд вниз, и из его груди вырвался крик.       — Нет! Симус!       Он рванул к телу Финнигана, отважно бросившегося под луч проклятия, которое предназначалось ему, и вцепился в его плечи.       — Симус! Симус! Нет, нет! Нет! — Тео исступлённо тряс его, но Симус уставился невидящим взором в величественный сводчатый потолок и не шевелился. — Ты мне должен, будь ты проклят, вставай! — на глазах Теодора выступили горячие слёзы. — Симус! Нет… Нет… Зачем…       Вспышка заклинания ударилась рядом с Теодором о пол, и он отскочил от тела мёртвого товарища. Утерев влагу с лица, Тео поднялся на ноги. Он глубоко задышал, прогоняя скорбь, и направился к выходу из зала в поисках Гермионы.

***

      Драко выбрался из зала, стараясь устранять на своем пути как можно больше Творцов. Дезиллюминационное давно спало, и в него кидали заклинания орденовцы. «Блять, Поттер их не предупредил, что ли?» — раздражённо думал Драко, отбиваясь от летящих в него проклятий. Он был рад, что те не используют ничего страшнее Режущего, с которым он легко справлялся.       Впереди раздался крик, и Драко увидел мелькнувшие кудри. Он бросился туда, стараясь не упускать из виду место, где заметил копну волос.       — Гермиона! — он, не выдержав, крикнул в надежде, что она услышит его голос сквозь этот гвалт.

***

      Гарри не чувствовал тела, сознание уплывало, мышцы расслаблялись с увеличивающейся хваткой на горле. Руки безвольно повисли, его палочка выскользнула из обессилевшей ладони и с глухим стуком, не слышным никому, приземлилась на каменный пол.       Лицо Дианы растянула широкая улыбка. Кто-то вскрикнул, увидев эту картину.       — Гарри! — голос Невилла пробился сквозь волны прибоя в ушах Гарри.       Его уносили мягкие волны туда, где больше не будет боли и страданий, где никто не умирает, где покой и тишина.

***

      Тео вырвался в коридор, увернувшись от падающего осколка стены, разбитой Бомбардой, и прижался к противоположной. Он увидел мелькнувшую белую макушку, и сердце ёкнуло. Драко! Он собрал последние силы и рванул вперёд. Мышцы нещадно ныли, ноги подрагивали от усталости, а рука с палочкой отчаянно просилась вниз, но он старательно удерживал её на уровне груди. Тео был истощён физически, морально и духовно. Хотелось рухнуть на холодный пол и пролежать так вечность. В последнюю секунду он заметил летящее в него фиолетовое проклятие и отскочил в сторону. Он упёрся рукой в стену, пытаясь отдышаться, и огляделся вокруг. Отовсюду Жнецы напирали на остатки орденовцев. Весь пол был усеян телами павших товарищей и врагов. Это просто безумие. Тео с сожалением отметил, что их сторона была в меньшинстве. В огромном, гигантском меньшинстве. «Салазар, Драко, если у тебя был какой-то план, самое время его начать приводить в исполнение».

***

      Гермиона рухнула на пол от заклятия, угодившего ей в ногу. Щиколотка взорвалась резкой болью, горячая кровь хлынула из раны. Дрожащей рукой Гермиона пыталась направить кончик древка на идущего в её сторону Жнеца, но палочка так дрожала, что нужная руна никак не могла возникнуть в воздухе. Гермиона отчаянно выдохнула и обречённо опустила ладонь. У неё не осталось сил. Роллинс истекал кровью в нише позади неё, куда она затащила его. Она пыталась пробиться к Драко, найти его, ей показалось, что он звал её, но не смогла разглядеть его сквозь мельтешение тел, заклинаний и взрывов. Это был её последний миг. Она была не права, когда говорила Тео, что всё будет хорошо. Если он ещё жив, она надеялась, что он сможет позаботиться о детях. Силы стремительно покидали её, в глазах двоилось от усталости. Организм, отвыкший от подобного напряжения, просто не выдерживал нагрузки. Она тяжело дышала, опираясь на подрагивающую руку, и смотрела в глаза смерти с гордо поднятой головой.

***

      Драко кинул Режущее, поразившее врага в грудь, и отпихнул тело от себя. Впереди послышался вскрик до боли знакомого голоса. Сердце подскочило к горлу. Он бросил взгляд туда, откуда донёсся звук, и замер на мгновение. Там была она. Гермиона. Она сидела на полу, из её ноги сочилась густая кровь, рука с палочкой бессильно опустилась, подбородок гордо задрался, храбро глядя на ублюдка, который шагал в её сторону, наставляя на неё своё древко. Страх, смешанный с бешеной яростью, затопил Драко, снося бурной лавиной все мысли, кроме одной: «Я убью тебя, сука!». Драко рванул к тому, кто посмел поднять на неё палочку, и крикнул, наставляя на мерзавца свою палочку:       — Авада Кедавра, мразь!       Зелёный луч вырвался из боярышника и с силой устремился в нападавшего. Ублюдок рухнул. Драко побежал к Гермионе, боясь, что кто-то другой заметит её, такую маленькую, гордую, храбрую, обессилившую.       — Гермиона!       Он крикнул ей, пытаясь привлечь внимание, показать, что он здесь, он рядом, он защитит её, спасёт из этого хаоса, но она будто не слышала, опустив свою гордую голову вниз, рука, которая держала её на весу, подогнулась, и Гермиона рухнула на пол.

***

      Кто-то сильный поднял её и куда-то потащил. Гермиона была ужасно истощена, чтобы сопротивляться, и она безвольно повисла, прижимаясь к крепкому плечу. Слабый аромат цитруса пробился в забитые пылью и запахом крови пазухи, и она нашла в себе силы открыть глаза. Платиновые волосы блеснули в сантиметрах от её лица.       — Драко, — выдохнула она ему в шею.       — Да, малышка, я тут, — он повернулся к ней, тяжело дыша. — Я унесу тебя отсюда. Сейчас, потерпи немного, милая.       Гермиона без сил сомкнула веки. Звуки битвы остались позади.       Драко вынес её из проклятого коридора в ответвление, где было тихо. Он осторожно опустил её на пол и осмотрел. Она ослабла, на ноге кровоточила рана, но в остальном с ней всё было в порядке. Он потянулся к карману и достал оттуда Укрепляющее.       — Давай, детка, выпей, тебе станет легче.       Гермиона послушно открыла рот, и он влил в него зелье. Выпив живительную влагу в три глотка, Гермиона устало откинулась на стену. Силы постепенно возвращались к ней, наполняя конечности энергией. Она открыла глаза и увидела перед собой обеспокоенного мужа. Он облегчённо выдохнул, схватил её лицо и прижался к ней губами. Гермиона ответила на поцелуй, притягивая Драко к себе за шею. Языки сплелись, дыхание участилось, в этом поцелуе было всё: боль, сожаление, отчаяние, надежда, страсть и любовь. Всё то, что они пережили, прорывалось сейчас с каждым движением губ, с каждым выдохом и вдохом, с каждым касанием кожи к коже, напитывая их жизнью. С глухим стоном Драко отстранился первым, понимая, что эта передышка могла стоить им обоим жизни. Они тяжело дышали, глядя друг на друга. Драко счастливо улыбнулся, отчего его глаза засияли.       Wednesday Afternoon — Palaye Royale       — Ты жива. Ты цела, — выдохнул он, разглядывая такое любимое лицо.       — И ты, — Гермиона устало притянула его к себе и зарылась руками в серебряные пряди. — Драко…       — Тш-ш, детка… Посмотри на меня, — он осторожно отстранился и заглянул в её потемневшие глаза. — Гермиона… — Она непонимающе нахмурилась. — Гермиона, вы проигрываете, — с сожалением произнёс он.       — Нет, — она закачала головой. — Нет, нет, нет…       — Да. Это так малышка, — он нежно завёл локон ей за ухо и погладил по щеке.       — Нет! Драко! — она вспомнила цель, зачем пришла на эту бойню. — Драко, послушай меня, у нас есть план, мы поможем тебе, вот…       Она засунула руку в карман джинсов, где лежал мешочек с портключом, и достала его. Гермиона протянула его Драко, в её глазах светилась надежда на спасение.       — Вот, Драко, это портключ, он перенесёт тебя на остров, где ты будешь в безопасности.       Драко посмотрел на него, и в его глазах мелькнула обречённость. «Слишком поздно», — подумал он, поднял на неё взгляд, полный сожаления, и Гермиона нахмурилась.       — Что? Почему ты… — Он согнул её пальцы в кулак, пряча в них мешочек, и прижал его к её груди. — Драко, что происходит? Возьми его, он для тебя!       — Гермиона, — его голос сорвался, кадык дёрнулся, пытаясь сглотнуть ком, вставший в горле. — Детка… Я… Я бы очень хотел… Но…       — Но? Какое «но», Драко? Нет никакого «но»! Бери чёртов портключ и исчезни отсюда немедленно! — закричала Гермиона, но Драко лишь сильнее сжал её кулак, всё также глядя на неё с грустью. — Что происходит?       — Гермиона… Я хотел увидеть тебя перед тем, как…       — Перед тем, как что?.. — крикнула она, срывая голос. Внутри росло беспокойство, потёкшее по венам раскаленной лавой.       — Я могу помочь вам выиграть эту войну, Гермиона, — произнёс он успокаивающе. — Орден проиграет, если я не сделаю этого.       — Не сделаешь чего? — дрожащим голосом спросила она. Гермиона чувствовала, что что-то неладно, и это пугало её.       — Я всё думал, глядя на ту колдографию, — Драко улыбнулся ей. — Та девочка, похожая на Тео, сестра Лиры?       — Что? Драко… Я не понимаю… Возьми чёртов портключ! — из её горла вырвался всхлип, глаза наполнились слезами, застилающими взор, и она яростно сморгнула их.       Драко, нежно улыбаясь, вытер влагу с её щёк и заглянул в любимые карамельные радужки.       — Расскажи мне о ней, милая, — он облизал пересохшие губы. — Прошу.       — Я… Она… Её зовут Джин, — растерянно произнесла Гермиона, шмыгнув носом.       — Как твою маму, — ласково улыбнувшись, он снова стёр слёзы, выкатившиеся из её глаз.       — Драко… — жалобно проскулила она.       — Она сестра Лиры?       — Да… Они… Они двойняшки.       — Но как такое возможно? — улыбнулся он, разглядывая черты её лица.       — Блейз говорил, что такое случается… Таких случаев немного. Буквально по пальцам можно пересчитать, — растерянно бормотала Гермиона, борясь с подступающими слезами, пытаясь найти в лице Драко что-то, что он скрывает от неё прямо сейчас. — Драко, что…       — Значит, они наше маленькое чудо. Расскажи им обо мне, Гермиона, — горло перехватило, и он глубоко вдохнул, прогоняя острый комок. — Расскажи им, что я люблю их.       — Драко… — новый всхлип вырвался из её горла, слёзы потоком хлынули из глаз.       — Передай Скорпи, что он всегда сможет увидеть меня на небе, рядом с созвездием своей сестры, — прошептал он.       — Нет, — она замотала головой, закрывая уши. Она не хотела слышать этого. Это выглядело как прощание. Гермиона отказывалась прощаться с ним. — Нет, Драко, нет, нет, нет…       — Любимая, посмотри на меня, прошу, — он обхватил её лицо ладонями, их взгляды пересеклись. Спокойное серое небо и тёмная карамель. — Я так сильно люблю тебя, малышка. Ты единственное, что удерживало меня в этом мире, Гермиона. И я безумно рад, что ты встретилась на моём пути. Прости меня за всё, милая.       Гермиона смотрела на него сквозь слёзы, застилающие глаза, горькие рыдания вырывались у неё из груди. Драко стирал большими пальцами солёные дорожки с её щёк и глядел со всей нежностью, на которую был способен.       — Мы встретимся с вами в лучшем мире, Гермиона. Где не будет боли и страданий.       — Нет, Д… Драко… П… Прошу… Пере… Перестань… — рыдала Гермиона, цепляясь за его рубашку.       — Я люблю вас. Вас всех. Я уверен, что Тео сможет позаботиться о вас, Гермиона, — он стёр новую дорожку слёз с её щёк и посмотрел ей прямо в глаза. Драко улыбнулся ей тёплой улыбкой и, оставив лёгкий поцелуй на солёных губах, прошептал: — Всё хорошо, детка.       Кодовая фраза сработала, и зелье забурлило в венах. Драко сжал зубы, чувствуя приближение агонии, кровь тонкой струйкой потекла из носа, капая на колени Гермионы. Она в ужасе уставилась на алую дорожку, рот распахнулся в немом крике.       — Драко! О боже, Драко! Что…       Он застонал сквозь сжатые зубы, по телу прошла дрожь. Кровь хлынула из носа, он распахнул губы и закашлял, оросив алыми брызгами её руки, пытавшиеся стереть ужасную красную влагу с его лица. По венам Драко потёк изобретённый им яд, окрашивая вены в чёрный, заставляя внутренности гореть в адском пламени. Его било в агонии, кровь вытекала из ушей, носа и рта. Драко забился в судорогах, падая на Гермиону. Она в шоке подхватила его и положила себе на колени, сжимая его плечо одной рукой, другой поддерживая голову.       — Драко, что с тобой? Что с тобой? Боже… Помогите! Помогите! Кто-нибудь! Прошу!       Гермиона закричала в пространство, надеясь на божье провидение, на то, что кто-то услышит её и придёт на помощь. Но шум битвы скрывал их трагедию от остального мира. Драко смотрел на любимую женщину, на ту, ради которой он пожертвовал всем, на ту, кто родила ему прекрасных детей, кто подарила счастье и покой. Он был рад увидеть её снова перед смертью. Это всё, чего он желал. И его желание сбылось. Сожаление кольнуло его в сердце, когда он узнал про портключ, но было слишком поздно что-то менять. Он выпил зелье ещё тогда, в лаборатории, когда попросил Тинки разлить яд по всем бутылкам, которые потом отправились прямиком в убежища Творцов. К рядовому составу и верховной элите. Тело билось в агонии, пожираемое смертоносной жидкостью. Если он рассчитал верно, то все Жнецы в этот самый момент подыхали медленной мучительной смертью. Прямо как он сам. Но рядом с ним его Гермиона, поэтому Драко не обращал внимания на боль, вглядываясь в любимые черты, сейчас искажённые горем и осознанием скорой утраты. Кровь застилала глаза, выливаясь алыми дорожками вместо слёз. Сквозь красную пелену он в последний раз посмотрел на любимую. Тело дёрнулось и замерло. На губах Драко застыла улыбка, глаза невидяще уставились на Гермиону и остекленели.       — Нет! — нечеловеческий крик боли разрезал тишину коридора. — Нет, Драко! Нет! Пожалуйста!       Гермиона завыла от агонии, разрывающей сердце. Она чувствовала, как её душа прямо сейчас умирает вместе с ним. Она сжимала его в своих объятиях, трясла за плечи, просила, умоляла ответить ей, сказать что-нибудь, накричать, разозлиться, хоть что-то! Но он оставался таким же неподвижным и безмолвным. Гермиона рухнула на него сверху, прижимая лицо к его груди, цеплялась пальцами за его одежду, сжимая её, комкая ткань в ладонях. Гермиона выла, как раненое животное, проливая горькие слёзы над любимым человеком. В этот момент ей казалось, что её жизнь оборвалась вместе с ним.

***

      Теодор пытался найти брешь в телах, заполонивших коридор. Они были везде: вокруг, под ногами, слева, справа, спереди, сзади. Из этой мешанины, казалось, не было выхода. Он задыхался, теряя последние силы. Какой-то Жнец заметил его и направил свою палочку в голову Тео, тот попытался вытащить руку с древком, но оказался зажат со всех сторон орденовцами, которых Жнецы теснили в угол. Тео обречённо выпустил воздух из лёгких и опустил голову. «Мы проиграли. Это конец». Он ждал, когда заклинание поразит его, но услышал крики боли, раздающиеся со всех сторон. Удивлённо подняв голову, он увидел, как Жнецы один за одним падают в исступлении на пол и корчатся в агонии, раздирая одежду. Орденовцы расступились в замешательстве, дышать стало легче. Он в шоке уставился на Жнецов: из их ртов, носов, глаз, ушей текла густая бордовая кровь, наполняя тесный, затхлый коридор запахом железа. Он смотрел, как они бились в припадке, сдирая с себя одежду. На их телах растекались чёрными полосками реки вены, заполняемые чем-то тёмным.       — Салазар, — пробормотал он и услышал, как какой-то орденовец согласился с ним.       — Что это такое? — спросил кто-то из Фениксов дрожащим, усталым голосом.       — Подарок от Малфоя, — прохрипел Тео.       — Что? От Малфоя? — раздались удивлённые восклицания.       — Я думал, он на их стороне, — сказал кто-то из толпы.       — Вы ошибались, — жёстко произнёс Тео и, с трудом оторвав взгляд от корчившихся в адских муках на полу людей, двинулся туда, где в последний раз мелькнули светлые волосы друга.       Нечеловеческий крик боли ворвался в тишину коридоров, и Тео замер, узнав, чей это был голос. Кровь застыла в жилах, обдавая холодом нутро. Он рванул со всех ног туда, откуда раздавались плач и крики. Забежав за угол, Тео резко остановился, будто наткнувшись на невидимую стену. Его взгляд приковала к себе платиновая шевелюра, он перевёл глаза дальше и увидел бордовую лужу, а затем алые дорожки и чёрные прожилки вен на бледном лице. Силы покинули его, и Тео рухнул на колени рядом с мёртвым телом друга.       — Драко… Нет… Что ты наделал… — осознание навалилось на него и придавило к земле.       Тео наклонился вперёд, всматриваясь в застывшие глаза Малфоя.       — Что ты, блять, наделал?! Как ты мог?! — заорал он вне себя от горя. — Как ты мог оставить её?! — слёзы наполнили глаза, застилая взор. — Ты поклялся всегда быть рядом с ней! Ты поклялся ей!       Рыдания вырвались из его горла. Тео обессиленно уткнулся лбом в холодный каменный пол и запустил пальцы в волосы. Он оплакивал друга, которого считал братом. Человека, которого искренне любил и желал ему только самого лучшего. Того, ради кого отошёл на второй план, уступив ему счастье. Того, кого предал. Кому доверял и кто предал его. Друг. Убийца. Предатель. Муж. Отец. Сын. Брат. Драко был для Теодора неотъемлемой частью жизни. Константой, которая никогда не исчезнет. Горы сотрутся в порошок, моря высохнут, вулканы остынут, но их дружба будет нерушимой. Так было всегда. Они вдвоём против целого мира, что бы ни случилось. А теперь его нет. Сердце вырвали из груди Теодора и бросили на каменный пол древнего замка. Он содрогался в рыданиях, даже не пытаясь успокоиться. Боль пронзала его тело тысячей ножей, разрывая на куски душу. Как он сможет собрать себя заново, если всё, чего ему хотелось сейчас, это лечь рядом и забыться вечным сном?

***

      Блейз подбежал к очередному раненому орденовцу и провёл необходимые манипуляции. Руки на автомате выводили необходимые руны, зелья вливались в раскрытые рты, мази наносились на порезы, но его мозг отказывался работать. Забини был истощён как никогда. Эта битва отняла все его силы. Он чувствовал, будто постарел на двадцать лет. Никогда в жизни он не видел столько трупов. Столько раненых. Оторванные конечности валялись по всему полу, заливая кровью древние плиты. Люди умирали в страшных муках, а их, целителей, было всего трое, и спасти всех не получалось.       Блейз устало поднялся с пола и прошёл в раскрытые двери большой залы, усеянной телами товарищей и Жнецов. Всё прекратилось в один момент, Забини не знал, что послужило тому причиной, но облегчённо вздохнул, когда последний Жнец затих, истекая кровью на полу.       Он прошёл мимо мёртвого Кассиуса Уоррингтона, краем сознания Блейз отметил, что рад, что тот умер в муках, как того и заслужил. Пэнси будет рада, что наконец-то окончательно избавилась от мерзавца.       В зале было тихо. Он перевёл взгляд на середину помещения и увидел там распростёртое тело Дианы, лежавшее среди павших Фениксов. Он хотел бы порадоваться, что битва окончена, но даже на это не хватало сил.       — Блейз, — кто-то хрипло позвал его с другого конца помещения.       Тихий зов эхом отразился от стен, звуча инородно в наполненном тишиной зале. Забини пошёл на зов, спотыкаясь о лежащие тут и там трупы, еле переставляя ноги. Впереди он увидел Невилла, который склонился над чьим-то телом. Забини подошёл ближе и заметил Поттера, на шее которого синим цветом цвели отпечатки пальцев.       — Твою мать, — ругнулся Блейз и опустился возле Гарри на колени. Он наколдовал Диагностическое заклинание и напряжённо всматривался в показатели. Тонкая линия пульса. Он сжал губы. Давай же. Она всё тянулась, не прерываясь на какие-либо движения.       — Давай, блять, — вслух выругался Забини. Его нервы были на пределе.       Будто услышав его, слабый импульс проскочил по тонкой линии, и Блейз выдохнул. Он сжал палочку и принялся исцелять Поттера, который находился на грани жизни и смерти. Сильное удушье, перелом гортани. «Проходили такое. Жить будет». Невилл рядом с ним пошевелился.       — Всё в порядке, — прохрипел Забини. — Он жив.       — Слава Мерлину, — выдохнул Невилл, вытирая кровь с лица.       Блейз кинул на него взгляд.       — Ты сам как?       — В порядке, — слабым голосом отозвался Невилл. — Пара царапин, — безжизненно сказал он.       — Ну-ну, — хмыкнул Блейз. — Я осмотрю тебя, как закончу с ним.       — Не стоит. Есть другие, которым твоя помощь нужна больше, чем мне.       — Как скажешь, — ответил Блейз, устало накладывая заклинания на шею Поттера.       Когда гортань срослась, он влил целебные зелья в рот Поттера и нанёс мазь на кожу. Прошептав Ренервейт, он смотрел, как Гарри приходит в себя. Тот открыл зелёные глаза, зрачки забегали, пытаясь передать в мозг информацию. Гарри дёрнулся, но Блейз положил руку ему на грудь. Поттер перевёл на того ошалелый взгляд и открыл рот.       — Не говори, — прохрипел Забини. — У тебя сильно повреждена гортань. Я подлатал тебя, но нужно время.       Поттер кивнул, успокаиваясь, и откинул голову назад, глядя в потолок. Блейз повернулся к Невиллу.       — Ты не видел Тео или Гермиону? Может, Драко?       — Я находился в зале всё это время, если честно, не знаю, как в этой мешанине можно было хоть что-то разглядеть, — покачал головой Долгопупс.       Блейз кивнул и начал подниматься. Поттер схватил его за руку, и Забини перевёл на него усталый взгляд.       — Ты хочешь пойти со мной? — ему не нужен был ответ, он прочитал это в глазах Гарри.       Поттер кивнул, и Забини помог ему встать. Пошатываясь, они вдвоём направились к выходу из зала. Забини потянул его к дальним дверям.       — Там я ещё не был, — пояснил он. Гарри кивнул.       Поттер потирал свою шею и осматривал тела. Гарри был в уверен, что если кто-то и выжил, то их можно пересчитать по пальцам. Недалеко от того места, где его схватила Диана, лежали мёртвые Гестия и Дедалус. Подходя к дверям, он увидел труп Симуса. Больное горло сдавил спазм, на глаза навернулись слёзы. Забини скосил на него взгляд.       — Не рекомендую сейчас плакать, твоё горло может не выдержать нагрузки.       Поттер глубоко вдохнул и кивнул. Они пошли дальше в звенящей тишине, прерываемой редкими шорохами и стонами. Забини подходил к раненым и латал их. Гарри осматривался в поисках знакомых лиц, надеясь увидеть их живыми, а не среди трупов, устилающих пол. Но натыкался на них именно там. У стены мелькнула рыжая макушка, и Гарри рванул туда. Уже подходя, он понял, что его надежда на то, что оставшиеся члены семьи Уизли смогут пережить эту войну, были тщетны. Чарли сидел у стены, укачивая на своих больших руках погибшего брата. Очки слетели с Перси и валялись между телами, кровь покинула лицо, выделив веснушки. Чарли тихо плакал, молча роняя слёзы по брату. Гарри сел рядом и положил руку ему на плечо. Чарли ничего не сказал, продолжая баюкать брата. Гарри сжал его напоследок и поднялся на ноги. Хотелось бы утешить его, но какие слова могут помочь, когда теряешь близких?       Они победили, но горький привкус победы, давшейся такой тяжёлой ценой, застрял на языке, смешиваясь с горечью утраты и сожалений.       Блейз потянул Поттера за локоть, и они вышли в коридор, усеянный трупами и залитый кровью, и направились дальше. Проходя мимо ниши, Забини уловил слабое движение, он пошёл туда, держась за стену, перешагивая через мёртвые тела. Взгляд уловил знакомую макушку, и Забини рухнул на колени, поворачивая к себе лицом молодого парня.       — Эй, Блейз, — прошептал Роллинс, слабо улыбнувшись. — Тебя-то я и ждал.       — Ты у меня пофамильярничай ещё, пацан, — грубовато ответил Забини, но широко улыбнулся. Он был рад, что Роллинс выжил в этой мясорубке. Тот усмехнулся и сомкнул веки. — Сейчас подлатаю тебя, Джейс.       Забини подлечил его, влил ему в горло предпоследний пузырёк с Крововосполняющим зельем и сказал лежать здесь, пока они выясняют, действительно ли всё закончилось. Роллинс слабо кивнул и остался в нише.       Двигаясь дальше по коридору, они услышали тихие всхлипы. Переглянувшись, Забини и Поттер пошли быстрее, спеша на звук. У Блейза было плохое предчувствие, пролезавшее в нутро как скользкая змея. Завернув за угол, первое, что они увидели, это сияние платиновых волос, на которые падали солнечные лучи сквозь разбитое витражное окно.       — Ох, Мерлин, Драко…       Забини подбежал, но он знал, как только услышал всхлипы, что ничего не сможет сделать. Он сел на колени рядом с Драко и провёл по его лицу рукой.       — Нет, друг… — Забини прижал ладонь ко рту и недоверчиво закачал головой.       Новый всхлип раздался в ушах, и он повернулся. Гермиона и Тео сидели у стены. Теодор невидящим взором смотрел на Малфоя, Гермиона прижалась к груди Нотта, сидя у того на коленях, и тихонько плакала. Сердце Забини заныло от боли. Теодор перевёл на него пустой взгляд.       — Мне так жаль, Тео, — прошептал Блейз.       Нотт ничего не ответил, лишь сомкнул веки и прижал Гермиону поближе к себе в бессознательном жесте защиты. Она обвила свои руки вокруг его торса и судорожно вздохнула. Её взгляд не отрывался от лица Драко, навсегда застывшего восковой маской. Гермиона отстранилась от Тео и подползла к мужу. Положив свою ладонь на его лоб, она провела по любимому лику и сомкнула его веки. Она вытерла кровь с его лица и пригладила растрепавшиеся волосы. Теперь он будто спал. Наклонившись, Гермиона поцеловала Драко в остывающие губы.       — Я люблю тебя, — шепнула она и почувствовала, как горячие руки Теодора обвились вокруг её талии, щека прижалась к её спине. Гермиона положила свою ладонь на запястья Тео и сжала их.       Теодор смотрел на бездвижное лицо Драко и вспоминал строки, которые тот написал в письме, которое передал с Типпи. До последнего он не хотел верить, что это было прощание, отгоняя от себя мрачные мысли. Тео корил себя, что не смог передать Драко ответное письмо, так как Тинки не реагировала на запросы Типпи, как бы та ни старалась связаться. Только сейчас Тео понял, что Драко давно решил всё для себя, и Нотт не знал, был ли способ остановить его.       In The End — Mellen Gi Remix — Tommee Profitt, Fleurie, Mellen Gi       «Тео,       Я пишу эти строки, потому что не знаю, увидимся ли мы вновь. Приближается финал, и многое может пойти не так, но мне бы хотелось сказать тебе всё то, что у меня на сердце. То, чего я никогда раньше не говорил тебе, потому что изображал из себя дурацкого аристократа, неподвластного эмоциям.       Я знаю, что был плохим другом. Постоянно срывался на тебя, не слушал твои наставления, ворчал и вёл себя как идиот. Но, несмотря на это, я правда пытался быть кем-то большим для тебя, чем просто сыном друзей твоего отца. Признаюсь, сперва ты меня раздражал своими вечным позитивом и отсутствием манер. А твои жуткие кудри вызывали во мне дикое желание украсть у отца волшебную палочку и выпрямить их. Но потом я увидел свою прелесть в таком твоём поведении. Я всегда восхищался тобой. Ведь, несмотря на то, как твой отец обращался со своим единственным сыном, ты неизменно оставался весёлым и жизнерадостным, как будто ничего плохого не происходит. Это поражало меня до глубины души.       Честно, я думал, ты сломаешься рано или поздно. Поэтому всегда старался тебя поддержать и залечивал твои раны. Твоё наказание после шестого курса я воспринял как личную боль. Ведь это из-за моего провала у твоего отца в голове появилась идиотская идея сделать из тебя второго меня. Я винил себя в этом. Салазар! Я так себя винил. Никогда не забуду то утро, когда увидел твои шрамы. Но ты не сломался. Ты невероятно сильный, Тео. Намного сильнее, чем я, чем кто-либо, кого я когда-либо знал.       Прости, что так и не смог разработать зелье, чтобы избавить тебя от напоминаний о том лете. Я правда пытался. Удалось же мне сделать зелье, которое избавило Гермиону от шрама, оставленного моей сумасшедшей тёткой. Но твой отъезд и рождение Скорпиуса отвлекли меня от исследований, и я просто забыл об этом. Знаю, я плохой друг. Но я вспомнил об этом, когда увидел тебя в мэноре. Тогда, когда ты прорвал всю вековую защиту и появился в нашей спальне, спасая мою жену от меня самого. Как ты это провернул, чёрт возьми? Я вспомнил о том, как сильно хотел помочь тебе. И Тео… Я создал его. На втором листе ты найдёшь рецепт. Гермиона поможет тебе приготовить его. Оно сложное и требует много времени, сил и ингредиентов, но вы справитесь. Она умная девочка. Как и ты.       Прости, что причинил вам так много боли. Я не хочу и не буду оправдывать свои поступки. Мне нет прощения. Я знаю это. Но в глубине души надеюсь, что вы простите меня. Возможно, не сразу. Моё тело успеет к тому времени исчезнуть с лица земли. Но я надеюсь, что вы простите меня за всё, что я натворил. Пожалуйста, если я не слишком многого прошу, не говорите детям о том, каким чудовищем был их отец. Пусть они запомнят меня таким, каким я был с Гермионой. Я понимаю, что вам будет сложно утаить от них правду. Все газеты мира будут писать о том, каким монстром я был. О, я представляю, какую разгромную статью накатают «Пророк» и другие бульварные газеты. И я с ними согласен. Это действительно так. Возможно, я попаду в сборник величайших злодеев последнего столетия наравне с Волдемортом. Что ж, хоть где-то я оставлю свой след. Но, несмотря на это, я прошу, Тео, не говорите им об этом. Пусть они хотя бы на краткий миг будут знать меня человеком, который любил их и защищал.       Я рад, что Гермиона остаётся в твоих надёжных руках. Мерлин, никогда не думал, что эти строки дадутся мне так легко, но я действительно рад. Ты самый лучший вариант для того, чтобы заботиться о ней и защищать. Я знаю, что ты сделаешь всё, чтобы сохранить мою семью в безопасности. Ведь ты всегда был лучше меня. На уроках, в квиддиче, своим поведением в школе ты показывал мне, какой я идиот, что верю словам Люциуса. И как же ты был прав, Тео. Ты бы знал, как я жалею, что ты не вправил мне мозги ещё тогда, на втором курсе, когда я впервые обозвал Гермиону. Ты всегда был более рассудительным, хоть и пытался строить из себя шутника.       Спасибо за поддержку и заботу. Я ценю это. Я правда очень сильно ценю это, Тео. Я рад, что судьба подарила мне такого преданного друга, как ты. Наверное, ты лучшее, что могло случиться со мной. После Гермионы и Скорпи, конечно. Их я люблю больше, ты уж не обижайся.       Позаботься о них как следует. Поцелуй за меня девочек. Научи Скорпиуса летать на метле так, чтобы он утёр нос гриффиндорцам, когда пойдёт в Хогвартс. Клянусь Салазаром, если он попадёт на Гриффиндор, я достану вас с того света. Я ворвусь в Хогвартс призраком и заставлю старую шляпу изменить своё решение.       Прости, что ухожу не попрощавшись лично, но я же англичанин. Нам свойственно покидать всех молча. Я надеюсь, что смогу увидеть Гермиону ещё хотя бы раз. Мне будет достаточно этого, поверь. Спасибо, что был со мной все эти годы, Тео, оберегал и чинил меня, вставлял мозги на место и заботился обо мне, когда я сам не мог этого сделать, погружаясь в пучину пустых страданий. Сейчас я понимаю, какой ерундой было всё, что происходило со мной до и после войны, по сравнению с тем, через что я прошёл за эти два года.       Я хочу извиниться перед вами за всё, что сделал. Пожалуйста, передай мои извинения Гермионе. Я напишу ей письмо. Но ты тоже скажи ей. Утешь её. Обними крепко-крепко, так, чтобы дыхание спёрло. И поцелуй за меня её мягкие щёчки.       Я искренне надеюсь, что вы обретёте покой и счастье. Вы заслужили это больше, чем кто бы то ни было. Увези её из проклятой Англии. Подари ей жизнь в нормальном мире. Сделай то, чего не удалось мне.       Пишу это с надеждой на то, что вас ждёт светлое будущее. Не грустите обо мне, но, пожалуйста, вспоминайте добрым словом хотя бы иногда. Хотя бы шёпотом. Я услышу.       Покажите Скорпу созвездие Дракона, я буду смотреть на него оттуда и оберегать.       Спасибо за то, что ты был в моей жизни, Тео. Я благодарен тебе за всё.       Твой безнадежный друг, Драко.       P. S. Не потеряй то, что я тебе передал. Сохрани мою семью.       P. P. S. Прошу, отдай мое письмо Гермионе после битвы, не хочу, чтобы она переживала.       P. P. P. S. Я люблю вас».

Leave Out All The Rest — Linkin Park

Конец.

Leave Out All the Rest

Вычеркни из памяти всё плохое

Мне приснилось, что меня не было рядом,

И ты до смерти перепугалась,

Но никто не внимал твоему страху,

Потому что всем остальным на меня было наплевать.

Пробудившись ото сна,

Я ощутил этот страх:

А что я оставлю после себя,

Когда моя миссия на земле будет выполнена?

Если ты спросишь меня, я хочу, чтобы ты знала:

Когда пробьёт мой час,

Забудь о зле, которое я совершил.

Помоги мне оставить после себя несколько причин, по которым ты будешь тосковать.

Не держи на меня зла.

И когда ты почувствуешь пустоту внутри,

Вспомни обо мне,

Вычеркнув из памяти всё плохое.

Не бойся,

Я уже получил по заслугам.

Внешне я изменился, но я остался собой.

Я сильный лишь снаружи,

Но внутри я слаб.

Я никогда не был идеальным,

Впрочем, как и ты.

Если ты спросишь меня, я хочу, чтобы ты знала:

Когда пробьёт мой час,

Забудь о зле, которое я совершил.

Помоги мне оставить после себя несколько причин, по которым ты будешь тосковать.

Не держи на меня зла.

И когда ты почувствуешь пустоту внутри,

Вспомни обо мне,

Вычеркнув из памяти всё плохое.

Забыв о боли, что накопилась внутри,

Ты научилась ловко её прятать.

Ты делаешь вид, что кто-то придёт и спасёт меня

От самого себя.

Я не могу быть таким, как ты.

Когда пробьёт мой час,

Забудь о зле, которое я совершил.

Если ты спросишь меня, я хочу, чтобы ты знала:

Когда пробьёт мой час,

Забудь о зле, которое я совершил.

Помоги мне оставить после себя несколько причин, по которым ты будешь тосковать.

Не держи на меня зла.

И когда ты почувствуешь пустоту внутри,

Вспомни обо мне,

Вычеркнув из памяти всё плохое.

Забыв о боли, что накопилась внутри,

Ты научилась ловко её прятать.

Ты делаешь вид, что кто-то придёт и спасёт меня

От самого себя,

Я не могу быть таким, как ты.