Овцы навострили кровавые клыки

Ложные надежды на изничтожение проклятого бурундука.

      Джисон стоял около душа, пока вода капала мимо него на бетонный пол и развеивала пар. Потому что с потоком мыслей Джи хотел утопить все свои гнусные задумки вместе с утекающими каплями.        Наверное, Минхо стоило бы предъявить огромный чек Хану за предоставление стольких благотворительных услуг в конце их совместного проживания. Но даже для такого Ли был слишком овцой, чтобы выгонять волка, когда взял его к себе «под крыло».        Что насчёт чувств Хо по отношению к Сону? Хан ему нравился, а кот был скорее поводом, чем причиной оставить у себя маленького расточителя. Возможно, для этого признания нужно было гораздо больше времени, чем можно предположить.       Казалось бы, Джисон обладает скверным характером и поведением, но не внешностью. Конечно, Минхо для него идеальный зануда, которого устраивает своя жизнь, но Хан видит в нём ничего, кроме волчьей натуры, что норовит навредить всему стаду.       А по большей мере симпатия и была причиной, почему Минхо оставил его жить у себя. Не лучший ли это способ сблизиться с тем, кто является твоим душевным интересом?        Как говорят: "Любовь зла — полюбишь и козла». Да, не имелось ввиду изводить нервы, но… уж так вышло. К тому же, может, у Хо была возможность перевоспитать Сона, кто знает?       Но, как показывает практика, Ли — не супермен, и что яйца, что нервы у него не из стали: терпеть "выходки" Джисона, что может быть порой невыносимым. Или всё это время Минхо двигал страх одиночества, и не нужен был никакой Хан..?        Нет, кое-кто по уши влюбился в придурка с дерьмовым характером и мог за это поплатиться, а когда люди любят, не хотят ли они отдаться в любовь сполна, даже если её предстоит ещё не только доказать, но и показать?       Стыдно заглядывать в окна чужим людям? Но, если подумать, их жизнь куда интереснее, чем твоя. За их ставнями и шторами, часто уставшие домохозяйки готовят ужин на всю семью, или молодые пары придаются страстям и завешивают их, кто-то курит, кто-то гладит котов или поливает цветы. Кому что, а у всех свои ценности.        Так вот ответ: не стыдно заглядывать, когда своего ничего нет, кроме кота и полудомашних пожитков.       Время шло. Джисон всё-таки научился копить деньги, оказавшись в заднем проходе у жизни. Когда пришлось пробовать на вкус действительно взросление, а не былую иллюзию, научишься и не такому.       Но это и пугало Минхо, потому что его мысли надеялись обеспечивать транжиру, полагая о безнадёжности усилий устроить его на работу. Их диалоги порой стали неплохо складываться, но они не уходили далее бытового предела.        Выйдя из ванной, Джисон вернулся в комнату. Скоро по времени, Хо должен был позвать его на ужин. А Хану было за что опускать глаза при виде него. Сейчас он медленно собирал вещи, но причина крылась в найденной квартире в качестве будущего жилья. Маленькая, но просторная, с мебелью, и арендодатель обещал оставить музыкальный центр с возможностью включать снова по утрам песни Lan'ы.       Сон снова копается в сумках и судорожно топчет одежду в них, мельком поглядывая на рабочую футболку с мыслью:        «Нужно сказать ему».       Шорох в дверях — и Джи в страхе содрогается, а это кот дверь приоткрыл своей миниатюрной головой, промурлыкивая послание от Ли. Хан ласково погладил котика и направился в кухню. Минхо как раз доготовил и собирался звать младшего, пока тот не возник перед ним. Из-за чего крик зовущего прервался в самом начале, издав смешной звук, а дума о том, что он слышал об этом не один, привела его к стыдливому покраснению на ушах.       Джисон усмехнулся и выдал: — Не помешаю?       — Уже мешаешь, нарушая мои планы, — цокает Хо и подкатывает глаза.        — Что сегодня на ужин? — интересуется.       — Актуален ответ, что это твоя совесть? — искоса глядит на Хана, переводя взгляд на тарелки.       — Скорее — да… — отводя взор в сторону, дабы не столкнуться глазами с Ли.       — Твэджи моксаль твендян гуи.       — Что?       — Со слухом проблемы? Я уже ответил на твой вопрос, — ухмыляется слегка Минхо.       После ещё какого-то количества подколов, к которым Джисон смог привыкнуть и даже начал сам шутить в ответ, они сели за стол и приступили к трапезе очередной стряпни старшего.       Сухо откашливается Ли, но внимание Хана уже привлечено им.        — Какие планы на день? — тщательно пережевывая пищу интересуется Сон.       — Не знаю. В зависимости от того, что тебе от меня нужно, — приподнимает бровь в ответ Хо.       — Не поедешь со мной посмотреть квартиру…? — неловко, не зная какой будет реакция.       — Давай, — легко приподнимая брови, слишком спокойно и не выдавая себя.       — Даже не спросишь?       — Ты вроде взрослый и сам говорил, что переедешь. Это очевидно, — с долей высокомерия между жеванием выдаёт Минхо.        В воздухе на какое-то время повисло неловкое молчание.        Сегодня предстоял тяжёлый день, и посуда снова висела на Джи после завтрака. Погода не радовала холодами, прогоняя багровые закаты оральными наказаниями, коленным румянцем.        Стоило пройти половине дня, и, просмотрев квартиру вдоль и поперёк, незаметно, но в голове Хо стал прокручивал грусть и ностальгию по бурундучьему засранцу, который толком ещё не съехал.        А по прибытии обратно домой Джисон с наполовину готовыми документами уже паковал вещи, после чего нудно, по-старому пустовала стиралка от черкашистых труселей, затоптанных носков до дырок и потных маек. Еда в холодильнике по-прежнему не уменьшалась, но в душе по прежнему пустело только от мысли очередного кошачьего одиночества в доме.       Ближе к ночи, духота в доме душила. После плотного обеда тела были расслабленными, и становилось удушливо от забитого желудка. Воздух с окна почти не дул, и после душа Хану не спалось. Он ушёл на кухню — пялиться в окна на пару с Табия. Тихо, лишь свет из чужих и знакомо-полюбившихся пространств пробивается в уличные закоулки. Резко прерывается глушь, вмешивается Минхо со своей старческой бессонницей.        — Почему не спишь? — не включая свет, входит в кухню.       — Встречный вопрос, — уныло отвечает Джисон.       — Бессонница, — отрезает.       — Тоже.       — Почему ты хочешь переехать? — резко меняет тему на интересующую.       — Как это почему? — вопросительно возникает. — Или тебя прикалывает до конца жизни обеспечивать разгильдяя? — переходя на повышенные тона, произносит Сон.       — Почему нет? — непринуждённо.       — Да ты меня ненавидишь… Тебе плевать на меня, и ты с самого начала хотел, чтобы я скрылся с твоих глаз и твоей жилой площади! И я не понимаю, почему ты оставил меня у себя! Наверное, ты садист! — начинает нарастать напряжение в голосе Джи.        — С чего такие выводы? — спокойно спрашивает Минхо, обходя стол в сторону младшего.       — А с того, что по крайней мере я терпеть тебя не могу! Ты весь из себя идеальный, а на деле ты самый натуральный засранец! Я тебя ненавижу… волк в овечьей шкуре..! — стискивая зубы до скрежета, выжимает Хан, подходя ближе и хмурясь.       — Я ужасно ненавижу тебя, — переступая границу, Ли касается носом чужого, и волосы путаются, как от притяжения магнитом.       Сухие уста Хо лениво касаются губ Джисона, не получая возврата. Глаза смыкаются от липкой, медовой нежности, не свойственной Минхо. Джисон стоит камнем, и только движения напротив возрождают кровь в жилах и дают им дойти до мозга в момент отстранения.       — Так ты, получается, «пидор»? — спрашивает Хан, оставляя впервые старшего в ступоре. Не получая ответ, он твердит в полушепоте: — Значит, я тоже.       В этот момент сумбурная смесь ненависти и любви сливается в тонкий поцелуй чувств между ними. Сердца разгораются и накручивают цифры на счётчике любви: от ненависти ничего, кажется, не осталось. Джисон жадно отбирает поцелуи с губ Ли, причмокивая на вкус последний съеденный десерт.       Руки Хо отправляются на охоту за мягкостью щёк, выискивая шоколадную крошку на одной из них, пускаясь губами по ней и провожая горящее дыхание вниз по шее к груди.       В какой-то момент Хан разгорается сильнее земли под слоем лавы и отталкивает Минхо с широко распахнутыми омутами кофейного остатка.        — Странная у тебя ненависть, — щурится в былой темноте, дабы разглядеть хитрое лицо Ли, которого и в помине не было.       — Я тебя так сильно ненавижу… — на выдохе, разгорячённо томит голосом Хо.       — Почему-то мне нравится то, как ты меня ненавидишь, — неумело перебарывает свою неловкость, чтобы сказать.       Старший хватает Сона за руку и утаскивает на второй этаж в свою комнату с тысячей звёзд на окне: теперь и в их стёклах будет пылать страсть или горячиться ненависть. Хан нелепо располагается на кровати, до которой коснуться — уже казалось чем-то невообразимым. Минхо же, чувствуя себя ещё более неповоротливо, даже имея опыт, присаживается на колени к своему объекту ненависти, заставляя упасть на мягкие подушки. Выцеловывая каждую частичку кожи с самой искренней теплотой, скопившейся за всё время совместного проживания.        Жар обдавал шею младшего дыханием кипятка напротив, а возбуждённые чресла не могли больше покоиться в тесном пространстве из вискозного белья и синтетических спортивок.       Со слюной отрываясь от ключиц, Минхо в нервном потоке недоверительно смотрит на Джисона, когда тот, в свою очередь, не понимает причину внезапной остановки. Ли молча спускает свои и соседние боксеры вместе со штанами. Открывая полусумрачный вид на два прекрасных члена, где один красивее другого, разливаясь кровеносными оттоками и выпирающими венками. Хан возбуждённо трепещет, переминая собственные губы на зубах. Хо обхватывает рукой оба органа, что не умещаются в маленькой ладошке из-за скользкого предэякулята, что не даёт возможности не ускользнуть самому горячему случаю укротить Джисона.        Но Джи действительно стал хорошей поддержкой для любимого ненавистника, накрыв его ладонь своей, закрепляя хватку и усиливая ощущения. Под хмурым взглядом и сморщенными бровями старшего, Сон помимо воздуха пропускал и короткие безмолвные стоны, как и Хо, что пытался скрыть это. Уязвимость Ли стала высокой, когда Хан ускорил движения, задевая указательным пальцем обе чувствительные головки, сочащиеся эякулятом. Рука под бурундучьей ослабевает, подходя к кульминации во время интенсивного фроттажа, губы Минхо сладостно приоткрываются, оголяя кроличьи зубки, морща лоб. А волосы Джисона липнут к потному лбу, но, заметив это, его партнёр по рукоблудству аккуратно отодвигает в сторону мокрый локон. Обнажённая плоть одна за счёт другой создаёт приятное трение и отток блаженства по обе стороны, нервные окончания стонут в преддверии оргазма. Подходя к краю, Джи замедляется и его невнушительный размер в небольшом отличии от Ли, пропадает за тёплой рукой, испуская семя. Хан небрежно распределяет по всей длине члена Минхо свою сперму, доводя его окончательно до пика удовольствия остаточными движениями, получив в награду не только лирично вырвавшийся стон, но и испачканную одежду в чужом извержении.        Хотя какая разница? После этих пойманных друг другом голодных взглядов, уже не имеет значение забитая позднее машинка с вещами, сейчас их одежда до утра будет покоится на ковре в комнате. Расплавляясь в страстном поцелуе с безумной белочкой, Хо порываемый дрожью и похотью, снимает свою футболку, а затем и Сона. Пальцы ловко и шаловливо играют с сосками справа, тем временем, как вторая укладывает сожителя в позу ложечки, высвобождая остаток кожи ног от штанов.       — Я помню, ты как-то говорил, что в отношениях хочешь быть маленькой ложечкой, — ласково, почти мурлычет Минхо.       — Верно, — неожиданно пунцевеет Хан. — Так ты сверху?        — А ты свой размер не видел? Я, кстати, видел, лупа нужна… — делает вид внимательности.       — Эй! Мой размер чуть меньше твоего, буквально на пару сантиметров! — принимая за оскорбление.       — То есть, ты хочешь меня трахнуть?        — Не особо…       — Вот видишь… А я подгадал время после душа! Мне приятно, когда ты пахнешь смесью гавайских фруктов на моей постели! — подмечает детали.       — Ты засранец!        — Нет, я мылся.       Ли заботливо придвигается к заветному месту, сцапывая с тумбочки смазку и презервативы. Он медленно выливает лубрикант на пальцы, согревая, переминает ими и подносит к кольцу мышц.       — Расслабься, если не планируешь оставить меня без пальцев.       Хан ослабляет хватку на простынях и позволяет пальцам Минхо проникнуть глубоко в его зад, задавая там ритм предстоящих движений. Пока Хо мастерски растягивает латекс по своему полю возбуждения свободной рукой. Стоны и движения внутри Джи вжимают его спину в тёплую грудь Ли, заставляя утонуть в любви и порочности. Ещё один палец запускается внутрь и с цокающим, влажным звуком разносит по комнате запах секса. Оставляя пустоту внутри Сона, старший подводит желанный член к заветным вратам рая, медленно погружаясь в омут безрассудства.       Постепенно ускоряет темп и обхватывает талию и бёдра возлюбленного. Пенис с осторожностью берёт разгон внутри чувствительных стенок Хана, растягивая их. Джисон касается своего органа, в стимуляции, тяжело дыша от издаваемых стонов, пока Минхо плавно движется членом в сладкой привязанности, поскуливая от удовлетворения.        — Ааа, Хан-ии, — проранивает Хо, позже расширяя глаза от осознания.        От внезапного сюрприза Сон непроизвольно насаживается до возможного упора и изливается себе в руку. А Ли, сгорая от стыда, пускает по чужому телу ещё пару толчков и заканчивает в презерватив.        Даже после осеменённого латексного шарика в мусорке лапки Минхо скользят по крепким рукам Хана, соприкасаясь с твёрдыми от остаточного возбуждения сосками и обнимая площадь грудной клетки. Укрываясь в изгибе томной шеи, выпуская тяжесть из лёгких.        — Я не хочу, чтобы ты переезжал… — ранимо, шепчет Хо.       — А я не хочу секса без отношений… — Как предложишь решить? — оглядываясь карими глазами.       — Решение одно для всех наших проблем… И ты о нём знаешь, — мутнит мозг в полудрёме Ли.       — Я тебя не ненавижу, — твердит Хан, разворачиваясь в кровати, обхватив лицо трепетного чистой рукой.       — Я тебя люблю, — избегая зрительного контакта, мечет вон изо рта слова Минхо.        — И я.        — Почему ты держишь моё лицо только одной рукой?       — Я никак не вытру сперму с другой…       — О боже… Ты придурок? Это не гигиенично!       Начиная с этого времени, гнёт ненависти Джисона спадает, и зарождается вера, что не каждый встречный и поперечный придурок является таковым. Открывая своё сердце для Минхо, нужно быть всегда готовым к глупостям в дальнейшем, что можешь совершить.        Утром, наблюдая за сопением Джисона и переваривая рассветные мысли, по волосам проходится ветер из окна. А голова так и кипит тем, что Табия действительно «талантливый» кот — так умело свести две заблудшие души. Пока пальцы Минхо на грани с воздухом рисуют мягкие очертания узоров на оголённых руках Хана, нос утыкается в душистый запах волос. Кажется, это кокос. Глаза хитро блуждают по телу с кошачьей грацией, а губы сохнут от каждого тяжёлого вздоха.       Время будить любимого, готовить завтрак и ехать на последний учебный день, закрывать сессию. Потом, впереди, в перерывах от переезда в комнату на второй этаж и работы в приюте, ловить хаотичные моменты совместного отдыха, наслаждаться вниманием друг друга.       По возвращении домой вечером, спустя кучу бессмысленных диалогов в течении дня, всплывает вопрос:       «- А почему волк?»       — Разве это так непонятно?! — возмущаясь одними лишь глазами, возникает бурундук.       — Абсолютно непонятно!       — Ты весь идеальный и скрытный, но ничего не бывает идеальным!       — Например, я бываю… — перебивает Ли.       — Нет же!       — В постели… — завершает фразу.       — 1:0, но ты всё равно придурок! — на что слышится оппонентный хохот.       — Так, волк, боишься, съем? Да и поэтому ли шкура, что я правда идеален? — вздымая брови над глазами.       — Шкура, только потому что это оболочка, но внутри тебя сокрыта злоба и ужасный юмор! — возмущённо пытается хмуриться Джи, зная уже о собственной сильной симпатии к Хо.       — Если бы юмор был настолько ужасен, ты бы вряд ли отвечал на него ещё более убого, чем он мог быть от меня, — язвительно шутит, довершая.       Но после в него летит подушка с дивана в гостиной, с мягким шлепком промахиваясь на пол. Джисон разваливается на диване около головы Минхо, словно пазлы из тетриса сталкиваясь прядями волос.       – Чего бы тебе хотелось прямо сейчас?       – Послушать ветряные мельницы ночью, — фантазийно отвечает Хан на мысль о бездумном мечтании.       – Сейчас ночь…Поехали?        – Слишком далеко…Но я знаю, где и когда смогу показать тебе их, только подожди…       – Хорошо, тогда отложим это на потом, — с лёгкой обидой произнёс Ли.       – Эй! Мы всё равно поедем, я ведь сказал! Недолго помолчав, продолжает: – А тебе чего бы сейчас хотелось?        – Мне?… Покататься на электросамокатах ночью.       – Странное желание… Поэтому одевайся, — оголяя десны лыбится Джисон.       За уходящим вечером ушёл и дождь, потревоживший пыль с дорог, оставив за собой приятный аромат влаги. Ветер снова появился и развеивал волосы. Минхо был одет подобающе погоде: в чёрную футболку, серый кардиган, тёмные брюки и того же цвета кеды. А Хан, наверное, в очередной раз не снимал с себя сине-серую рубашку в клетку, бежевые спортивные штаны, кое-где содержащие пятна телесных жидкостей с их первого раза, и чёрно-белые кроссовки.        Наверное, им двоим не хватило детства, поэтому из большого выбора транспорта они выбрали именно самокаты. Которые ночью, в оживлённом центре, попытайся для начала найти, а потом и разобраться, как это оборудование работает вообще.        После нахождения самокатов, Джи стал осматривать его и медленно понимать, что сам совершенно не понимает, как это работает, пока Хо перехватывает транспортное средство, осуществляя махинацию работоспособности через мобильное приложение.       – Никогда таким не пользовался… — неловко твердит.       – Ничего страшного. Я рад, что ты согласился покататься со мной. В детстве мне приходилось умолять родителей совершить со мной то же самое. Из-за того, что моя семья достаточно обеспеченная, родители много работали, и времени на такие мелочи у них не было. Подобная прогулка с ними у меня была единожды, — медленно, с тёплым намёком на улыбку произносит Ли, открывая душу, тихонько оплачивая поездку в телефоне.        Хан промолчал и нежно провёл пальцами по рукояти, доходя до запястья Хо. Сам не ожидая от себя начинает проявлять безмолвную заботу, чувство привязанности сверкает внутри.       – Спасибо, — глухо молвит Минхо.       Сон лишь хлипко выдавливает улыбку и интересуется:        – На сколько ты взял прокат?       – Час.       – Отлично.       Оказалось, и этому нужно было учить Джисона. Становиться одной ногой и отталкиваться другой, а потом держать равновесие, перенося вторую ногу на доску. Но, пожалуй, это был самый романтичный вариант времяпровождения для Минхо.       Ночь. Улицы слабо освещают сотни фонарей, возле которых крутятся только сверху насекомые, а снизу бомжи. Лёгкий ветер, отгоняющий плохие мысли, свежий аромат после дождя и бодрящий запах нефти с заправки. Остановка: только бы насладиться видом с вершины заправки, откуда видно весь город в огнях.        Внезапное осознание отсутствия у Хана водительских прав, о чём сам Сон даже и не подозревал. Ли спускается со своего самоката и кладёт его на тротуар позади себя, медленно подходит к Джи, чтобы не нарушать атмосферу, и обнимает за талию. Джисон вскрикивает от неожиданности, пугая Хо, словно кота.       – Придурок! Ты чего пугаешь?! — возмущается.       – Хотел напомнить, что у тебя нет прав.       – И что?       – В смысле и что?       – Права быть твоим у меня уже есть, — скалит зубастую улыбку.       – Идиот, я говорю про водительские, — зажимая губы, пытаясь скрыть ухмылку, Хо.       – А они нужны на самокате?       Ли звонко цокает языком и поднимает его с транспорта, переставляя на землю.        — Поднимай самокат и становись за мной, — приказным тоном.        Старший становится на самокат, давая возможность белке цепко схватиться за собственный кардиган. Он немного разгоняется и приставляет вторую ногу, разъезжая по городу уже в новом направлении, подальше от заправки.       – Мы не убрали самокат…       – Тебе на это не похуй?! Ты серьёзно?! А на отсутствие прав было как-то по-другому! — сквозь ветер в лицо зудит Ли, сразу отбрасывая облик идеала.        Такая мелочь, но поражает Джисона осознанием безошибочности выбора, что всё же он не был волком, а ему так казалось на протяжении всего времени.       Доехав до их жилого района, Минхо свернул на стоянку самокатов и оставил транспорт там. По пути он хватает взглядом магазин с медиа-продукцией и не спрашивая своего партнёра, тащит его за руку. Находит кассеты, на которых старыми печатными буквами на бумаге написано: Lana Del Rey.       – Зачем..?       – Ты вскользь как-то говорил, не смог забыть, — поражая чумовато своей чуткостью.       – Chemtrails Over The Country Club и Born to Die, — на лице не видно было эмоций, но глаза сияли ярче миллиарда бриллиантов.        Ли молча взял две названные кассеты со сборником всех песен в альбоме и отправился прямиком на кассу, игнорируя ошарашенный взгляд Хана. После оплаты ловко всунул в глубокие карманы и, взяв спутника под руку, направился домой.       Уже позднее, глубже в сумерки, зажигая гирлянды, что были повешены ещё и в гостиной, Минхо вынул кассеты и положил у трепетных рук Джисона. Он, в свою очередь, впервые за долгое время решил внимательнее рассмотреть, что находилось у Минхо на полках с CD-дисками, дискетами и кассетами. И приметил краем глаза, читая: «Forever young - Alphaville».       Тишину пробивает вскрикивание Хана от испуга, а это всего лишь тёплые руки Ли гладят бёдра младшего и останавливаются цепью на его талии.       – На что смотришь? — ехидно, словно ничего не случилось.       – Forever young… — поддерживает неловко иллюзию обмана своего возлюбленного, пока кровь по жилам цедится и снова превращается в мурашки на коже.       – Люблю эту песню. Мои родители на своей свадьбе танцевали под неё… — тихо проговаривает Хо, кладя свою голову на плечо Хана.       – Это же такое старьё! Я слушал её всё детство по радио и представлял себя вечно молодым. А сейчас думаю о том, что взрослеть действительно страшно.       – Всегда страшно: это большая ответственность… — пытается взглянуть в глаза Сона.       – Даже не включишь песню?       – А хочешь?

– Конечно, — сжимая губы в аляповатую улыбку, Хан поворачивает голову на Ли.

      Уже в новую аудиосистему Минхо вставляет глянцевый диск из помученного конверта с обложкой альбома. После отворачивается к Хану и с осторожностью вглядывается в радужку кофейных глаз. Джисон усмехается и сокращает дистанцию, когда Хо подхватывает рукой его талию и утягивает в нежный, медленный танец. Сон кладёт руки на плечи Ли и переставляет ноги, медленно шорхая носками по паркету. Они аккуратно прижимали друг друга к себе в тревожном страхе потерять равновесие друг над другом. Минхо довольно, словно кот прикрывает глаза и слегка касается подбородком головы своего возлюбленного.       – Станцуем под эту песню на нашей свадьбе? — разбавляя тишину, говорит Ли, вгоняя лоб Джи в горячую зону и усиливая его сердцебиение.       – Ты действительно хочешь жить вечно? — повторяя строчки песни.       – Только с тобой, Хан-и, — флиртует без стыда.       – А если серьёзно?

      – Зависит от твоего мнения…

– Прошу, что угодно, кроме этого старья! — выпучивает глаза Джисон.

      – Хахаха, например?       – Ed Sheeran - Perfect.       – Не слышал никогда…       – Да ты шутишь! Неужели ты такой же раритетно старый, как и музыка в твоём доме? У нас разница в возрасте два года, — восклицая влево и вправо.       – Давай включишь в машине по пути в ВУЗ? Я обещаю выслушать от начала до конца, — молвит, вновь утопая в омутах Хана.       – Baby, I'm dancing in the dark with you between my arms, barefoot on the grass, listening to our favorite song, — напевает Сон своим высоковатым, приятным тембром голоса, пробуждая всё самое тёплое в душе Минхо.       – Знаешь, мне уже нравится, — мягко улыбается Ли.       – Только там поётся про парня и девушку…       – Это уже не так важно, — с тающим взором сканирует лицо напротив старший.       Губы нежно опускаются на лоб и протаптывают тропу от лба к губам, вымеряя свою любовь в чужом лице. Уста переплетаются в звучную, чавкающую песню, наполненную страстью и чувством любви.       Доходя до событий после, они поочерёдно стартуют в душ, пока Джи подобрал не самое лучшее время посмотреть в кромешной темноте под одеялом и светом от телефона, как делать римминг своему партнёру так, чтобы это доставляло удовольствие, а не дискомфорт. В момент разгара очертаний смешных облизываний пальцев в знаке «окей», Минхо покидает ванную комнату, незаметно, наблюдая ещё какое-то время уморительную сцену.       – Весёлый театр теней, Джисон, — в очередной раз пугая до нервных вздрагиваний своего парня.        – Для тебя учусь, неблагодарный! — мысленно материт Ли.       – Я не помню, чтобы говорил что-то против…       – Кстати, о театре теней! Меня брат в детстве учил этому! У нас дома полно этих фигурок на палочках, это было семейным хобби…       – А где сейчас брат?       – Женился и съехал от родителей в Америку.       – Так далеко…       – Есть немного… Но тогда нам обязательно нужно съездить ко мне домой и показать тебе его! И… сказать родителям… — угасает в процессе разговора энтузиазмом.        – О чём?       – О том, что у меня есть парень, — на мгновение слух Хо восторгнулся тому, что он и без того знал.       – Поехали прям завтра! — неожиданно для себя заявляет.       – Давай! — радостно восклицает Джисон.