Гори, чтобы светить...

Пой же, пой. На проклятой гитаре Пальцы пляшут твои вполукруг. Захлебнуться бы в этом угаре, Мой последний, единственный друг.

× × × × × × × × Пой же, пой! В роковом размахе Этих рук роковая беда. Только знаешь, пошли их на хер… Не умру я, мой друг, никогда. 1922 г.

Саша стояла перед раздосадованным художественным руководителем на балконе отеля всё того же Владивостока. Он смотрел на неё с неприсущей его глазам виной и печалью. Василий Ильич скрепил свои старческие сморщенные руки в замок, не выпуская их из такого положения, долго смотрел. Молчал. Был готов заплакать. Александра выжидающи смотрела на него сонным глазами. Разборки длились очень долго, но она в них не принимала участия. Она тревожно спала в номере Андрея, пока тот тихо суетился рядом, по телефону выясняя детали происходящего. Всё почему-то было очень серьёзно. Иначе бы они не стояли с худруком тут в два часа ночи, зная, что меньше, чем через час вылет в другой город. – Саша, – Василий тяжело вздыхает опуская глаза в пол, поджимает губы и быстро поднимает голову смотря прямо на неё, говорит выдавливая каждое слово, – мне придётся... тебя уволить... Мир замирает. Лишь пара слов заставляет окончательно проснуться и стоять со взглядом запуганного волчонка. Худрук что-то ещё говорит, жестикулирует, смотря на актрису. Но она не слышит его, абсолютно. Когда он остановливает свой монолог и ждёт слов Саши, та просит пару минут и выходит с балкона, возвращаясь с листом бумаги, на котором написано заявление об увольнение по собственному желанию. Она суёт его в руки Ильичу, вместе с ручкой. Василий вновь смотрит на неё, будто жалея и скрепя сердцем подписывает. – Саш, можно последнюю просьбу? – вопрошает он, на что получает категоричный ответ: – Нет. Всего доброго. Лукьянова кладёт перед ним все пропуска и мелкие бумажки, которые нужны были для туров, и выходит. «Это либо конец, либо что-то новое...»

*

3:34

Актёры и актрисы давно покинули свои номера и отправились в аэропорт, только в уменьшенном количестве. Саша осталась. Она доплатила за номер до утра и просто сидела на кровати, заливая в себя вино из мини-бара. Нужно было что-то думать, действовать. Деньги заканчивались, работы нет, она далеко от своей квартиры. Сидит, глядит на звёзды, что сверкают в окно номера и чувствует себя противоречиво. Всё закончилось так паршиво, потому что Ильич не хотел терять таких гадких людей, но талантливых актёров. Но с Андреем отношения вышли на другой уровень... И хоть работа и отношения это разные вещи, но Саша считала, что и там, и там должно быть всё хорошо. Но пока всё достаточно запутано. Допив бутылку вина, Лукьяновой что-то так ясно стукнуло в голову и она собрав свои немногочисленные вещи, выскочила из номера и помчалась на рецепшен, забрала деньги за часы, которые не стала проводить в отеле, у взоволнованной девушки за стойкой, выскочила на улицу, помчавшись в аэропорт. – Вам куда? – спрашивал сонный кассир. – В Москву, пожалуйста!

***

Утро для Андрея наступало мучительно долго. Он не мог спать, ходя из угла в угол, даже когда Миша, облокотившись о стену в его номере, благополучно уснул. Он переживал о той информации, что он узнал и о той, что оказалась правдой. Объективно – Сашу уволили не за что. Объективно, потому что он не знал были ли какие-то конфликт между ней и начальством, но что-то ему подсказывало, что нет. Князев обдумывал свои вопросы и слова, что хотел сказать. Часы пробили девять часов и Андрей направился к номеру девушки. Какого же было его удивление, когда он не увидел ни её, ни вещей. Сначала было подумал, что ошибся номер, но сверив цифры, понял, что нет. Музыкант направился на рецепшен, чтобы узнать, куда всё-таки делась Саша. Девушка за стойкой не припераясь о том, что информация конфедециальна, хлопала своими глазками и мило выдала всё то, что знала. – Андрей, ты чё с утра пораньше тут ползаешь? – встретил его ленивый голос Горшка, который перебрался со стула на кровать. – Саша уехала. – В смысле? – Горшенёв резко привстал, хмуря брови. — Её ж уволили и она не поехала с этими, разве нет? – Да, так и есть, – кивает Князь. – Она уехала после них, где-то часа через полтора и сдала номер. – А куда? – Щас узнаем, – Андрей достал свой мобильник и набрал номер Саши. Наконец пошли гудки, а не как пол-тура всего времени! Но радоваться ему пришлось недолго... – Аппарат абонента выключен или находиться вне зоны доступа сети... – М-да, Андрюх... – протянул Горшенёв. – Теперь только ждать нужно! Иди хоть это... Проспись! Нам ещё дохуя нужно сделать, прежде чем в Ростов ехать! – Я и думал этим заняться, пока ты не окупировал мою кровать, Мих! – Кто успел, того и пирожок, – зевнул Михаил, завалившись обратно. – Шторки прикрой и можешь идти в мой номер, разрешаю! Андрей на это хмыкнул и выполнив просьбу, ретировался в номер друга, где тут же погрузился в сон.

***

Самолёт прибыл в столицу только вечером, ближе к ночи. Саша проторчала в аэропорту до утра, дожидаясь рейса, а в самолёте с облегчением заметила, что сидит в гордом одиночестве на своём месте. Она думала поспать, но сна не было ни в одном глазу. Лукьянова несколько часов из восьми часов полёта провела за расскрашиванием детских раскрасок, ибо делать нечего было от слова «совсем». Мимо ходящие стюардессы и люди, конечно, поглядывая и на неё искоса, но этого, в силу усталости, не замечала. Александра старательно выводил каждую линию иступившемися карандашами, пока несколько вообще не сломалось. С горем пополам докрасив всю раскраски, она убрала карандаши в коробочку и положила к себе, подумывая, по приезду, их наточить. Саша порылась в рюкзаке, который не привышал на регистрации положенные вес, посему был разрешён в салоне. Там ничего кроме текстов и документов она интересного не нашла. Решив, что тексты ей не нужны, она начала складывать из них самолётики и разные непонятные фигурки, не требующие ножниц. Спасла Лукьянову стюардесса, которая спустя четыре часа полёта, скорее всего, устала смотреть на страдания девушки и принесла ей, бескорыстно, журналы, за что Александра была ей бескрайне благодарна, о чём в развёрнуто форме поведала, смущая девушку. Дальше Саша принялась штудировать журналы, даже полностью читая телевизионные программы, ранее не интересовавшие её. Спустя ещё два часа она знала содержание трёх из шести журналов наизусть. Лукьянова не могла понять зачем и для чего ей данная информация, но всё равно читала и запоминала. А сна ни в одном глазу. Сотый раз придя к выводу, что в такие поездки нужно брать книги, в её случае – несколько, она задумалась о том, куда же ей поддаться. «В Москве-то не разгуляешься без гроша в кармане!» Перелистнув следующую страницу очередного журнала, который она читала уже пятый раз, она вдруг наткнулась на объявление о том, что готовится к съёмке новый полнометражный фильм про отношения людей к друг другу, любого уровня: друзья, знакомые, родственники, да и просто незнакомцы. Посмотрев на режессёра и продюсера, Лукьянова поняла, что данная идея должна выйти вполне неплохой, ибо она знала и смотрела фильмы под покровительством этих людей. Данные личности как раз повествовали о наборе актёров, кастингах, идеи. Лукьянова глянула на обложку и с удивлением заметила, что это вчерашний тираж! Она вновь посмотрела место съёмок и там был написан адрес, чёрным по белому: г. Москва... И дальше контакты и другие подробности. Саша, учавствовавшая на съёмках некоторых шоу и в каком-то сериале массовкой, понимала, что опыта в кино у неё, как такого – нет. Но обнадёживала себя мыслями, что попробовать всё равно стоит. «Хуже, всё равно не будет!» – пришла она к мысли, когда самолёт прибыл на посадку.

***

Очередной спектакль для труппы был окончен, правда радости не приносил никакой. Теперь роль, которую играла Саша Лукьянова в спектакле «Арлекино» перешла на каждого актёра. Все были тем страшно недовольны, а ещё больше Василий Ильич, который места себе не находит после случившегося, а сверху на него ещё свалились проблемы с покупкой билетов. Теперь стало меньше набираться людей. И было тому проблемой отсутствие Саши Лукьяновой! Актёры, не особо любящие её и общающиеся, того не понимали. Как может на одном человеке держаться всё? Очень просто! Она же главная героиня всех спектаклей. Она их лицо! Люди, видевшие афишу, писали отзывы на сайтах в интернете в большинстве своём про неё, стоило ей исчезнуть – масса негатива и прочего. Василий Ильич искренне не понимал, как он смог допустить это, но вот Женя Красновский наконец осознал, что его чувства к Саше были не те. Он был сначала восхищён ей, но когда она превзошла его в успехе, что-то неприятно защемило. Это была простая человеческая зависть. Зависть, которая была наполнена тупым восхищением и путаньем с любовью! Он думал над этим довольно долго, но всё равно не смог осознать свою вину. Красновский обратился к Маше. Своей верной спутнице, что бегала за ним словно собачонка. Она ответила совершенно другое то, что он хотел слышать, но что не было правдой. И пока она его пыталась расхвалить, чтоб потешить его эго, перед ними неожиданно возник худрук. – Знаете, вы такие мерзкие люди, но хорошие актёры, правда, это ни есть хорошо! Играть вам только злых Королей, да злодеев недалёких, честное слово! – искренне проговорил художественный руководитель, скрепя зубами и в который раз сожалея, что потерял хорошего актёра, оставляя неприятных людей.

***

Саша находилась в небольшой однокомнатной квартире за несколько станций метро от центра столицы. Это ударило по её по карману очень сильно. Теперь, у неё и правда не оставалось почти ни копейки, разве что только хватало на проезд туда-обратно. Квартира была отнюдь не самая хорошая, но и не плохая. Золотая середина. Правда вещи были достаточно старыми, но вполне рабочими. Арендодателем этой однушке являлась старенькая бабуля, которая не взяла много денег за съёмку квартиры, но к Сашиному сожалению, это были её последние. Саша ещё идя с самолёта отзвонилась в Петербург, сообщая женщине, у которой снимала квартиру до этого, что освободила апартаменты и больше не нуждается в ней. Сроки вполне совпадали, поэтому платить или получать деньги Саше не пришлось. То, что она нашла квартиру, в которой сейчас мирно лежала на кровати, которую недавно застелила это казалось ей лишь удачей или подарком судьбы, но как оказалось позже вовсе нет. Соседи сверху начали кричать друг на друга, у тех, что слева заплакали дети, ну а снизу решили, что вечер – время ремонта. Лукьянова взвыла, но отчётливо поняла, что бабуля, сдавшая ей эту квартиру, была явно глуховата, раз говорила о том, что здесь очень спокойно и тихо. Уснуть Александре удалось лишь под утро, но злосчастный будильник оповестил, что ей нужно просыпаться, если она хочет вообще на что-то существовать. Квартира хоть и на месяц, а еды-то нет! Саша еле разлепив глаза схватилась за телефон, видя, что у неё есть один пропущенный со вчерашнего дня, она решила позже с этим разобраться и набрала номер телефона, что увидела в газете, чтобы договориться о том, чтоб её записали на кастинг.