Гори, чтобы светить...

И вновь история повторялась. Ну почти. Саша, завидев, что пропущенный от Андрея, сразу перезвонила и не дав ничего ему сказать и спросить, выдала: — Встретимся в Москве, на вашем концерте. Или после… Как удобно будет! Удачи! Дальше пошли гудки. Князь, толком не проснувшись, стоял потирая глаза в своём номере с чемоданом. — Даа, Андрюх, как всё-таки запутанно выходит.! — усмехается вполне бодрый Горшенёв, стоящий у форточки с сигаретой. — А… Москва когда? — зевнув, вопрошает Андрей. — Самая последняя. Через две недели. — Блять. И больше никак это не описать.

***

Долго Саше Лукьяновой ждать кастинг не пришлось. Через три дня после её звонка — позвонили ей, приглашая в назначенное время на пробы. Для Александры это мог быть новый опыт, и так просто сдаваться она не хотела. Лукьянова знала, что конкуренция там серьёзная, но всё же, впервые, не теряла надежды. И даже сейчас, стоя в небольшой комнате с разным оборудованием и четырьмя людьми, что сидели за небольшим столиком, прямо напротив неё — она всё же верила в себя и свой успех. — Что ж, — окинув Сашу безразличны взглядом, изрекла женщина средних лет в очках, чуть прищурив глаза, попросила, — будем действовать как на вступительных, но правила немного легче. Прочтите стихотворение. Неважно какое… Любого автора. Можно мужчину. Александра чуть нахмурила брови, вздохнула и проговорила: — Сергей Есенин. Исповедь самоубийцы.

Простись со мною, мать моя, Я умираю, гибну я! Больную скорбь в груди храня, Ты не оплакивай меня. Не мог я жить среди людей, Холодный яд в душе моей. И то, чем жил и что любил, Я сам безумно отравил. Своею гордою душой Прошел я счастье стороной. Я видел пролитую кровь И проклял веру и любовь. Я выпил кубок свой до дна, Душа отравою полна. И вот я гасну в тишине, Но пред кончиной легче мне. Я стер с чела печать земли, Я выше трепетных в пыли. И пусть живут рабы страстей — Противна страсть душе моей. Безумный мир, кошмарный сон, А жизнь есть песня похорон. И вот я кончил жизнь мою, Последний гимн себе пою. А ты с тревогою больной Не плачь напрасно Надо мной.

Делая акцент на слова, которые она считала важными и ключевыми, раставляя паузы, немного отличный от авторской задумки и меняю интонацию, она проживала это стихотворение каждой клеточкой своего тела. Саша прекрасно понимала и пыталась своим чтением показать смысл стихотворения. Стихотворение было не о физической смерти, а о моральной. В нём поэт показал моральное истощение, духовное самоубийство из-за того, что нужно насовсем проститься с прошлым. Ставить крест на том, что не вернётся… Один из оценивающих резко подорвался с места после финальных строк и захлопал. Пелена перед глазами Саше пропала и она моргнув, удивлённо уставилась на него. У мужчины, что был режиссёром данной картины, скатывались по небритому лицу крупные слёзы. Его зелёные блестели… «Наверное, это хороший знак…» — подумалось Саше и она перевела взгляд на остальных. Та самая женщина, что прежде казалась непреступной и даже немного высокомерной, сидела совершенно без лица. Она глядела будто сквозь, судорожно водя глазами. Остальные два человека тихо переговаривались между собой. Казалось, что это длилось бесконечно. Вдруг один из переговаривающихся встал и решительно произнёс: — Александра, мы вас совершенно точно и неопровержимо — берём! Лукьяновой казалось, что сердце пропустил несколько ударов. «Получилось… Получилось! »

***

POV: Саша

Время снова бежало впереди меня. Я сбилась со счёта дней прибывания в Москве, но вполне осознавала, что это всё затягивалось на две с лишним недели. На съёмочной площадке я проводила время с утра до ночи, возвращаясь достаточно поздно в квартиру. Наверное, день на пятый шум, что воспроизводили новые соседи, был уже глубоко безразличен. Все мои мысли поглощал проект и лишь в перерывах я могла думать о чём-то другому. Когда меня начала мучить совесть, что я взяла и просто уехала толком ничего не рассказав Андрею, который мне «боевые ранения» латал — я поняла, что это фиговая идея и старалась не думать об этом. Правда, мысли сами по себе лезли в голову и от них хрен избавишься! Я совершенно точно осознавала, что мне нужно поговорить с Андреем, по причине того, что случилось за тот вечер. Нельзя это взять и просто забыть. По крайней мере, поцелуи точно… Это было, ни то чтобы ново, но… Как-то окрыляюще! Может, что-то снова затеплилось внутри… Хотя, не может. Точно есть. И хочется скорее это вновь ощутить… Мой взгляд скользнул по календарю. Почти начало апреля. Завтра приедет «Король и Шут» со своей завершающей программой. Билеты я еле успела отхватить, деньги появились хоть какие-то. Остаётся только ждать…

Конец POV: Саша

***

Следующий день.

Князю казалось, что время тянется бесконечно долго. Все самолёты–поезда, заселения в номера, репетиции — смешались в единую резиновую временную петлю. Андрея жутко крыла усталость, а так же хандра. В Москве было облачно, когда обещали солнечную погоду всю неделю. Завалившись на диван в гримёрке, он пытался чуть-чуть поспать, слушая говор Михи, которые вырисовывал на руке очередную подсказку*. Рядом суетились остальные, гримёрная комната была в полном оживление. Неожиданно скрипнули петли несмазанной двери от чего Горшок подпрыгнул, выругавшись, ведь чуть не испортил свои труды. Но его выражения лица резко сменилось и он заулыбался. — Лёха! Здорово! Ты как здесь, брат? — поприветствовал Михаил вошедшего. Пред глазами всех участников предстал лидер группы «Кукрыниксы» — Алексей Горшенёв. Они все его поприветствовали, а он лишь улыбнулся, сев на свободный диван к Мише. — Н-ну как — нашли бас-гитариста? — после всех приветствий и ответов на вопросы, поинтересовался Алексей. — Пока нет, — старательно выводя буквы, ответил Михаил, но вдруг отпрянул от созерцания руки, начав ей трясти, — Блять, вспотела сука! — Так и не выучил, — констатировал факт младший Горшенёв не без улыбки смотря на это. Горшок лишь отмахнулся и встал, уходя в неизвестном направлении. Взор Алексея пал на Князя, мирно лежащего на диване. — Отчего задумч-чив так, Князь? — беззлобно усмехнулся Ягода. — Долго всё это, Лёх, — вздохнул Андрей, складывая руки на груди. — А ты здесь какими судьбами? — Да вот, гастрольный график совпал, д-думаю, время есть — повидаюсь хоть с в-вами! Князев покачал головой, понимая, что дальше разговор продолжать не хочет — закрыл глаза, отворачиваясь к спинке дивана. — Ут-томили писарь, — усмехнулся Горшенёв-младший. — Да он после концерта с дамой должен встретиться — дождаться не может, как видишь! — появляется Миха, выдавая Андрея с потрохами. — Ого! Удачи тогда, Андрей! — с воодушевлением поговорил Алексей. — Спасибо, не помешало бы… — лениво отвечал Князь, входя в состояние полудрёмы. *** Зал, погрузившийся в темноту, громко подпевала и высоко прыгал в такт музыки. Андрей и Миша носились по сцене, чуть ли не выпрыгивая в толпу от переизбытка энергии. По телу растекалось приятное тепло, а улыбка невольно полезла до ушей. Андрей был задумчив, но обстановка чуть выбивал его из мыслей, поэтому о слишком важно не думалось. Он судорожно время от времени водил глазами по толпе, осматривая каждую девушку. «Где же она.? » — мелькнула волнительная мысль. Нет и нет. Концерт уже идёт к своему логическому завершению. Горшок уже три раза успел подбежать и спросить одними лишь глазами, пришла ли Саша, на что получал категоричные отрицания. Последние песни. Концерт закончен. Миха кричит благодарность в микрофон и они уходят. Всё, теперь точно всё. Андрей с разочарованный вздохом направляется в ванную комнату, чтобы освежиться после такого драйва, умыв лицо, он слышит и чувствует, что в кармане джинс вибрирует телефон. Вытирая руки как можно быстрее, он достаёт гаджет и видит имя, которое заставляет его засиять. — Алло! Сашка, привет! Ты где? — радостно проговаривает он. — Привет. Как концерт прошёл? — её голос был чуть осипшим. — Что случилось? — он вмиг становится серьёзным. — Почему тебя не было? — Меня на входе не пустили. Сказали билет не действительный… — шмыгнув носом рассказала девушка. Князь по голосу понял, что она очень расстроилась. От этого в груди неприятно трепыхнулось что-то. — Сейчас я разберусь, не расстраивайся! Побываешь ещё сто раз и бесплатно, гарантирую! Кстати, с этим бы тоже попросила, чего ты так…? — Да неудобно как-то, — замялась Саша. — Неудобно спать на потолке — одеяло сваливается, Саш. Не ломайся и не стесняйся, ты для меня много значишь! Я… Я хочу, чтоб ты не стеснялась просить меня о таких простых вещах! — объясняя будто маленькому ребёнку говорил Князев. Наперёд зная, что она ничего не сможет на этот сказать, сильно смущаясь или же постарается что-то ответить, но из-за волнения потеряет мысль, Андрей перевёл тему, — Ты, кстати, где? — Я здесь, около входа. — Ты чего, два с половиной часа там стояла?! — Нет, я гуляла. Примерно прикинула, когда конец и вот — позвонила. Можем сейчас встретиться? — Конечно, только… — Андрей вышел из ванной и глянул в окно, примечая, что около входа стоит толпа фанатов, а вдали ото всех Саша. Он махнул ей, она лишь улыбнулась, чтоб не привлекать внимание толпы, которая его не замечала. — тут не получится, там СМИ-шники, вся фигня… Ты же тут достаточно времени находишься, обосновалась где? —Угу. Недалеко отсюда, **. — О, здорово! Кафешки или рестораны там есть какие-то? — Да, есть… Лучше приходи ко мне, поешь, чай, кофе… Андрей еле удержался, чтоб не добавить к этому списку: «тебя…», но сдержался, зная, что Лукьянова совсем там в перец Чили превратится. — Да, давай! Так даже лучше! Ну, жди, буду через полчаса где-то! Саша сбросила вызов и Андрей, убирая телефон улыбнулся, смотря как она уходит из его полезрения в нужное ей направление. *** Саша быстро вернулась домой, скидывая с себя пальто и ботинки, она поспешила на кухню проверять наличие чая и кофе. Удивительно, но то было у неё. Протерев кухонный стол, она вполне себе ясно представляла, что Андрей голоден, ведь за два с половиной часа ушло много энергии. Поставив на разогрев недавно сваренный суп, она поспешила переодеться из одежды в которой собиралась пойти на концерт в домашнюю. Надевая длинную футболку, она услышала трель дверного звонка, быстро затянув шнурки на штанах, Александра поспешила открыть дверь. Пред ней предстал Князь, от которого пахло мужским шампунем, уже успевший помыться и переодеться в футболку и джинсы угольного цвета. — Снова привет! — он аккуратно притянул Сашу в свои крепкие объятия, оказавшись на пороге её квартиры. Александра прильнула к нему всем телом, чувствуя как приятная дрожь пробежалась по коже. — Пошли я тебя хоть покормлю по-человечески! — усмехнулась Саша, ухватывая Андрей за запястье и ведя за собой на кухню. — Неплохая планировка квартиры, — прокомментировал музыкант, моя руки, при этом оглядываясь. — Честно, я особо в этом не разбираюсь, — пожала плечами Саша, поставив тарелку на стол. — главное, что почти всё есть, остальное не столь важно! — Мне знаешь, что интересно, — отойдя от мойки, Андрей чуть прищурился, смотря на неё. — Что тебя сподвигла поехать в три часа ночи в Москву из Владивостока? — Пол бутылки коньяка, — честно призналась Саша, пряча смешинки в глазах. Князь рассмеялся. Точно он не думал, что ситуация окажется настолько забавной. Попиршествовав и попив чай, Андрей и Саша разместились на небольшом диване, продолжая диалог. Князь сидел чуть наискосок, посему их колени с Лукьяновой сталкивались. — И долго съёмки будут длиться? — спрашивал Князев, выслушав рассказ про роль в документалке. — Два месяца. — В Москве всё это? — Да. — А мы завтра уже уедем обратно… — с досадой поведал он, проведя пальцем по плечу Саши. — То есть, вы, буквально, здесь один-два дня? — уточнила Лукьянова. — Примерно. — Жаль… Саша подвинулась ближе к Андрею, откидываясь на спинку дивана, смотря в потолок в размышление. У Князева было сто вариантов ответа, но он не знал каким лучше воспользоваться. — Ну, что поделать… Альбом нужно писать. — Да-а, зря я всё это с кино закрутила, теперь долго не увидимся… — Сашк, ну ты чего?! — ухватил её за плечи Андрей, поворачивая к себе лицом. — Ты ж сама сказала, что очень хотела по пробоваться на эту роль! — Всё гораздо сложнее, чем ты можешь думать, — проведя рукой по его щеке, проговорила Лукьянова смотря куда-то вдаль. — Не кисни, — улыбнулся Андрей и чуть наклонил Сашу в свою сторону, притягивая ближе, прильнул к губам, с какой-то опаской. Александра замерла, тая в мужских руках, но всё равно подалась навстречу, отвечая. Она запустила руки ещё чуть влажную чёрно-красную шевелюру, поглаживая голову музыканта. На это действия он довольно охотно повёлся, усаживая Сашу к себе на колени. Руки скользнули по телу, к шее, которая мгновенно покрывалась мурашками, что заставляло Александру прижиматься ещё ближе. Мужчина отступил от уст девушки, прикасаясь губами к шее, оставляя на ней влажные следы от поцелуев, что отдавались ему вздохами со стороны девушки. Атмосфера накалялась и обоим вот-вот могло окончательно снести башню, но против никто не был. Чувствуя нарастающее возбуждение у себя и у девушки, музыкант прибывая на краю своего рассудка, решил поинтересоваться у партнёрши, которая была не против сих действий, а даже сама на них охотно шла, разрешение на дальнейшие действия. На это получил кивок и его руки скользнули под футболку Саши, отправляя вещь в неизвестное направление. Дальнейшие действия не поддавались особо интересному описанию, помимо того, что обоим было хорошо, что страдали в этот вечер соседи. Впрочем, о них ни Саша, ни Андрей не думали, да и не заметили даже недолгое постукивание по батарее, которое прекратилось так же быстро, как началось. Завершив удовлетворение обоих, они устало свалились на диван, прижимаясь друг другу. — А знаешь, я всё-таки проиграл… — тяжело дыша сообщил Андрей. — В чём? — поинтересовалась Саша. — В марафоне по некурению. Я курил три раза после этого. — честно признался Князев. — Ну и что, — хмыкнула Лукьянова. — ты всё равно не лошок. Это не имеет значение. — А что имеет значение тогда? — Ты. Улыбка вновь заскользила по устам Андрея. — И ты. Ты и я. — Не большое, для всех, но гигантское для нас… — Да, — чмокнув Сашу в нос, Андрей изрёк, — знаешь, я, наверное, подольше останусь… — Надеюсь, что здесь и со мной… — Иначе быть не может.

Тридцать седьмого мартобря В семнадцатое воскресенье Я, может, разлюблю тебя — Моё проклятье и спасенье И в високосный пятый год, Когда зазеленеют льдины И загорится неба свод Все чувства потеряют силы… Когда исчезнет людской грех, И души обретут свободу, Я позабуду этот смех И допишу немую оду. Нина Кулич