Мятежное солнце

      Вики ощущала в кончиках пальцев лёгкое покалывание. В груди вдруг стало так тепло. У неё едва не закружилась голова. Не зная, с чего именно начать, она написала и отправила то, о чём так хотелось сказать вслух:       «Я соскучилась по тебе…»       Вот так — просто и искренне.       Ответ пришёл незамедлительно.       «Почему?»       Вики невольно провела языком по внезапно пересохшим губам. Пальцы сами касались клавиатуры. Как это будет звучать — беспорядочно или поэтично — не имело никакого значения. Она просто хотела сказать ему правду.       «Я скучаю по тебе, — напечатала она вновь. — скучаю по твоим объятиям».       Прошла пара минут, а он так и не ответил. Вики мгновенно напряглась, взволновано сжимая в руках телефон. Может, он обдумывал ответ и пытался его сформулировать, подумала девушка.       «Продолжай, Вики»       Она прекрасно помнила всё, что он говорил ей и то, как не выпускал её из объятий той ночью перед отъездом… так что, теперь говорила от чистого сердца.       «Я скучаю по тому, как ты смотрел на меня, — написала она. — Скучаю по твоим губам, с которых начиналось каждое утро и заканчивалась каждая ночь…»       «Я слушаю,» — написал Голод, намекая, чтобы она продолжала.       Вики закусила нижнюю губу в попытке подавить улыбку.       «Я скучаю по твоей ненасытности. Скучаю по твоим прикосновениям. Я очень хочу, чтобы ты был здесь, рядом со мной…»       На ответ у него ушло не больше пятнадцати секунд.       «А что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал, если бы был рядом?»       От его слов у девушки мгновенно по телу разлилось приятное тепло. Как же она жаждала, чтобы он приехал! Время, что они были не вместе, тянулось непозволительно долго.       «Ничего, — ответила она. — Но вот представь, что я бы с тобой сделала…       Вики села по-турецки и положила на колено телефон, закрывая руками счастливое и одновременно смущённое лицо. Телефон снова зазвенел, и она дважды чуть не выронила его из рук от волнения, пытаясь посмотреть ответ.       «Не останавливайся!» — написал Голод, и она не смогла сдержать смущённую улыбку.       Вики почувствовала сильное облегчение. Ему нравилось и она могла продолжить.       «Я хочу, чтобы ты был рядом со мной, в нашей постели, — продолжила дразнить она. — Хочу почувствовать, как ты касаешься меня везде. А я зарываюсь пальцами в твои волосы.       «Что на тебе надето?» — спросил он вдруг.       «Я в твоей чёрной футболке, — улыбнулась она, а затем невольно провела кончиками пальцев по хлопковой ткани. — Когда ты приедешь?» — спросила она, пытаясь подавить смущение.       «Планирую в понедельник вечером. И ещё… у меня к тебе будет просьба…»       «Какая?» — взволновано спросила Вики.       «Я хочу, чтобы ты была в моей футболке, когда я вернусь»       На этот раз, Вики всё-таки выронила из рук телефон и он упал в шёлк простыней.       Спешно отыскав его, она вновь взяла в руки телефон, чтобы напечатать ответ:       «Хорошо».

* * *

      В субботу, Вики и Мими по традиции направлялись в их любимое кафе. Голод должен был вернуться в понедельник к вечеру, поэтому девушка заранее мечтала о его возвращении и о том, как она встретит его…       И пока Вики шла по шумной лондонской улице, в её глазах светилось предвкушение долгожданной встречи. Она едва слушала то, что рассказывала ей Мими о своём медовом месяце, который сейчас занимал все мысли подруги.       На мгновение, остановившись Вики увидела, как они выходят из отеля на другой стороне улицы, и внутри у неё всё оцепенело.       Голод и Диана… вместе.       Они остановились на ступенях около выхода из отеля «Savoy». Он повернулся к ней лицом как раз в тот момент, когда и она посмотрела на него. Стройная девушка, поправила кудрявые тёмные волосы, чтобы невинно заглянуть ему в глаза.       Диана уверенно положила свои руки на лацканы чёрной кожаной куртки, шепча, видимо, что-то очень важное, а он, прикрыв её ладони своими руками, отвечал ей, что-то не менее важное…       Она согласно кивнула, сказала ещё что-то, и тогда он со вздохом, который, казалось, исходил из самых глубин его души, быстро произнёс какие-то слова… и наклонился, чтобы поцеловать её.       — Нет, — прошептала Вики, отказываясь верить своим глазам. В её голове закружился калейдоскоп безумных образов, и в центре этого всепоглощающего вихря был он.       Голод — тот, за кого она вышла замуж, которому отдавалась ночь за ночью и которому безоговорочно доверилась. Мужчина, в которого она слепо, безрассудно — до безумия — влюбилась. До сих пор любил Диану.       «Да, он никогда не переставал любить её!» — мысленно сказала она.       — Вики! В чём дело? — заметив смертельную бледность, покрывшую лицо подруги, встревожилась Мими, и, проследив направление её взгляда, ахнула: — Голод?!              Девушка уже не слышала её вопроса, потому что вдруг бросилась бежать — ничего не видя, ничего не слыша, только бы скрыться подальше от этого места.              Исчезнуть.       Вычеркнуть из памяти.       Забыться.       — Вики!       Она не обратила внимания на громкий окрик Мими, не слышала ворчания людей, на которых натыкалась. Она просто бежала, огибая углы, пересекая оживлённые улицы.       Бежала, ничего не видя перед собой, пытаясь убежать от Голода и от себя самой. Боль в груди была столь сильной, что ей хотелось рассыпаться на куски, но она решительно направлялась подальше от этого места, подальше от Голода и Дианы.       — Вики! — Рука Мими вцепилась в её запястье и резко дёрнула на себя, не дав подруге ринуться через дорогу прямо под колёса машин. — Остановись же ты наконец! — выговорила она, вся дрожа от злости. — Что ты пытаешься сделать — убить себя?       — Я должна… исчезнуть, — задыхаясь, пробормотала Вики. Её начала бить нервная дрожь. Она закрыла глаза, почувствовав головокружение.       — Ты должна успокоиться, — сурово заметила Мими. Она крепко сжимала руку подруги, оглядываясь по сторонам. — Пойдём, мы буквально в двух шагах от нашего кафе. Давай, закажем тебе что-нибудь покрепче, и ты объяснишь мне, что, чёрт возьми, сейчас происходит…       Мими перевела Вики через дорогу, и они вошли в кафе.       — А сейчас, — сказала Мими, как только усадила подругу за столик в самом углу зала и поставила перед ней бокал бренди, — скажи мне, кто была эта девушка? Ты её знаешь?       — Это была Диана, — прошептала Вики дрожащим голосом.       — Та самая Диана, на которой женился Война? — нахмурившись, спросила Мими. — Но в таком случае что тебя так потрясло? Она же невестка Голода.       — Он любит её. Всегда любил. — «И всегда будет любить», — добавила про себя Вики и закрыла глаза, потому что её опять начала колотить дрожь.       Заметив это, Мими поднесла бокал к губам подруги.       — Вот выпей, — сказала она. — Тебе это сейчас необходимо.       Вики в отчаянии сделала глоток, потом другой, ощущая, как огненная жидкость разливается по телу, и вскоре почувствовала, что понемногу начинает приходить в себя. Неистовая дрожь начала отступать, щёки мгновенно порозовели.       — А теперь попытайся объяснить мне, что значат твои слова, — настаивала Мими, заметив, что подруге стало полегче.       «Объяснить?»       Длинные ресницы Вики взметнулись, карие глаза, которые казались поистине бездонными после перенесённого шока, бессмысленно смотрели в пространство. Будь здесь Голод, он моментально догадался бы, в каком она состоянии…       Но Голод сейчас был с Дианой.       — Голод влюблён в Диану, — севшим голосом пробормотала Вики. — Я думаю, они раньше встречались какое-то время, — добавила она. — Пока Диана не запуталась в том, кого же из двух братьев она любит, и не сбежала от них обоих в Италию, к своей матери.       — Интересно, ты сама это выдумала? Если нет, откуда тебе это известно?       — Голод сам сказал мне однажды. Я… нечаянно подслушала его разговор по телефону, когда мы были в Нью-Йорке, — Вики с трудом сглотнула застрявший в горле комок. — Конечно, я потребовала объяснений. И он рассказал мне…       Мими ошеломлённо смотрела на подругу. Впрочем, она всегда подозревала, что существовала какая-то тайная причина, по которой Голод Рассел решил жениться на отвергнутой невесте своего младшего брата.       Жениться потому, что был влюблён в жену своего младшего брата?       — И ты осталась с ним, когда узнала это? — пробормотала Мими, чувствуя, как поднимается в ней волна неистовой злости. — Осталась после этого?       — Я тогда начала испытывать к нему чувства, — слабым голосом проговорила Вики. — И мне казалось, что это взаимно…       — Неужели он не подумал о том, какие страдания может это принести тебе после того, что заставил пережить тебя Война?       — Мы оба пережили подобное, — мягко поправила её Вики, — и он относился ко мне очень хорошо, — добавила она, словно защищаясь. Вики сама не понимала, почему защищает Голода после того, что увидела сегодня. — Я не верю, что он сделал бы что-нибудь, чтобы умышленно причинить мне боль.       — Тогда почему же ты сейчас сидишь здесь, изнывая от боли, которую не в состоянии унять? — заметила Мими.       — Не знаю… я теперь ничего не знаю. — прошептала Вики и низко опустила свою светловолосую голову, не в состоянии смотреть подруге в глаза.       — Не знаешь? — повторила Мими. — Зато я знаю. И я хотела бы вытрясти из него всю правду.       — Он не виноват в том, что не может перестать любить её, — пробормотала Вики.       — Неужели? — не унималась Мими — Выходит, если Война сейчас войдёт сюда, ты почувствуешь себя вправе броситься в его объятия?       Вики обречённо покачала опущенной головой.       — Нет, к нему нет, — прошептала она. Но если бы Голод оказался сейчас рядом…       — О, нет, — выдохнула Мими, до которой, кажется, только сейчас всё дошло. — Вики, приди же в себя! — выкрикнула она. — Дура.       «Потому, что признала свою слабость, — уныло подумала Вики. — Доверчивая дура»       — Вот. — Перед Вики снова возник бокал с бренди. — Выпей ещё.       Её опять всю трясло, сделав небольшой глоток, Вики отодвинула бокал.       — И что ты собираешься теперь делать? — тихо спросила Мими.       «Я не знаю, я ничего не знаю», — подумала Вики и закрыла глаза. Но вскоре пожалела об этом, потому что перед ней тут же предстал образ Голода. Его взгляд, когда он наклонился, чтобы поцеловать Диану. Это было больно.       Боль, злость, абсолютная беспомощность и полнейшее разочарование — всё это разрывало сердце девушки, потому что взгляд Голода в тот момент был взглядом человека, который понял, что на его любовь не отвечают. Вики узнала этот взгляд, потому что сама испытывала сейчас то же чувство, и ей было больно. Нестерпимо больно…       Но с какой стати она сидит здесь, обвиняя его в предательстве, если Вики и раньше догадывалась, кого любит Голод? Ведь он не виноват, что она дошла до такого безумия: позволила себе влюбиться в него. Ведь он не ждал и не просил её любви!       «Но это он настаивал на том, чтобы Война и Диана — они оба — исчезли из нашей памяти», — мрачно напомнила себе Вики. И то, что он встречался с Дианой, было предательством по отношению к ней.       — Теперь ты уйдешь от него? — спросила вдруг Мими.       «Уйти?»       При этой мысли Вики мгновенно охватила паника. Страшная и безграничная паника, она наполнила её душу ужасом и сковала тело ледяным холодом.       «О Господи, помоги мне!» — молилась Вики, осознав всю глубину своего горя.       — Я не в состоянии сейчас думать, — прошептала она, поднося дрожащие пальцы к вискам. — Мне нужно какое-то время… Нужно подумать обо всём…       — Всё, что тебе нужно, Вики… — нетерпеливо перебила её Мими, — так это открыть наконец глаза! Неужели тебе мало, что тебя постоянно ослеплял Война? Зачем тебе нужно было повторять всё это с его высокомерным братцем?       Вики подняла голову.       — Ч-что ты хочешь этим сказать?       Подруга взглянула на неё, и в её глазах Вики прочла сочувствие. Казалось, Мими пожалела о том, что невольно сорвалось с её губ.       — Война разыгрывал представление из отношений с тобой фактически с самого первого дня, — произнесла наконец Мими. — Все это замечали… Догадывались, что его обольстительные улыбки и безупречные манеры всего лишь часть… игры. Но ты, ты повелась, потому что слишком доверчива. Я много раз предупреждала тебя насчёт него. Но ты никого не слушала. Но, что хуже всего, ты стала заниматься абсолютно тем же самым с его братом! — раздражённо заявила Мими. — Приди в себя, Вики, — закончила она, — и освободись от проклятых братьев Рассел навсегда.       «Теперь слишком поздно,» — подумала Вики.       — Как ты думаешь, что они делали в этом отеле, раз выходили оттуда вместе? — внезапно спросила Мими.       Достаточно! Вики вскочила со своего места, не в силах смириться с очевидным ответом на этот вопрос.       — Мне н-нужно уйти, — дрожащим голосом пробормотала она.       — Нет! — Мими быстро схватила Вики за руку, не давая сдвинуться с места, а в её глазах светилась неприкрытая боль от сознания того, что она так жестоко ранила сердце подруги. — Прости, что я сказала об этом. Пожалуйста! — умоляла она. — Сядь, и мы ещё подумаем, что тебе теперь делать! Ты сейчас не в том состоянии, чтобы идти куда-то!       — Это та правда которую мне нужно было услышать. — усмехнулась она вдруг.       — Нет! Я никуда тебя одну не отпущу.       Мими вновь притянула её к себе и крепко обняла не позволяя оттолкнуть себя.       — Мы во всём разберёмся, хорошо?       И тогда Вики не выдержала и разрыдалась, зарываясь лицом в густые волосы подруги.       Оказавшись на пороге особняка, Вики быстро вбежала в дом, захлопнув за собой дверь. Нервно сжимая телефон в руках, она обречённо покачала головой. Девушка сжала губы, пытаясь остановить истерику, но это было бесполезно.              Приняв душ, Вики вышла из ванной, замотала влажные волосы в полотенце и уставилась на собственное отражение в зеркале. Тёмные круги под глазами, впалые щёки, измождённое лицо. Сама себе стала отвратительна. Может, сбежать? Просто собрать вещи и уйти? В этом доме она не могла находиться теперь. Вики больше не знала, кто она, и как ей дальше жить. Она ничего не понимала.       За последние несколько счастливых недель Вики уже начала считать этот огромный особняк своим домом. Теперь же он казался ей чужим и враждебным. Как и в первый день пребывания здесь.       И пока девушка стояла среди его отполированной деревянной роскоши, в её сознании возник образ настоящего дома, а не созданного красивой иллюзией. Единственного дома, в котором она смогла бы сейчас спокойно дышать…       Когда вечером, около восьми часов, раздался звонок в дверь, Вики, хоть и ждала его, всё-таки с трудом заставила себя подняться с кресла, в котором сидела, бездумно уставившись на мерцающий экран ноутбука.       Ощущая болезненную сухость во рту, спокойная, но очень бледная, Вики заставила себя выйти из гостиной и прошла через холл к двери. Она увидела высокую тёмную фигуру. Ощутила его раздражение, которое буквально проникало через преграду, когда он в очередной раз нетерпеливо нажал на кнопку звонка.       Вики зачем-то провела дрожащими пальцами по бокам своих поношенных джинсов. Она не надевала их с тех пор, как покинула родительский дом, около трёх месяцев назад. Не надевала и голубого вязаного свитера, длиной до талии, который был на ней сейчас. Эти вещи принадлежали к тем, что она оставила здесь, да так и не забрала. Другая её одежда осталась висеть в шкафу в доме Голода. Она не взяла оттуда ничего. Ей просто невыносима была сама мысль о том, чтобы войти в их спальню и взять свои вещи, а потом уйти, зная что больше не вернётся.       Она только зашла в его кабинет и написала записку, которую вложила в конверт вместе с обручальным кольцом. Ключи и конверт она оставила на столике в холле, чтобы Голод увидел их сразу, как войдёт в дом.       Записка получилась непозволительно короткой. Вики хотела сохранить хоть какие-то остатки гордости и самоуважения, поэтому не могла написать, что уходит лишь из-за того, что обнаружила его предательство.       «Я больше не могу жить в этой лжи…» — вот всё, что было в её немногословном послании.       И вот он пришёл сюда, как она и ожидала, чтобы обрушить на неё свои вопросы, на которые Вики, решившая утаить правду, не знала, что ответить.       «Ты дура, Вики, — говорила она сама себе, пока её дрожащие пальцы пытались справиться с замком и медленно открывали дверь. — Наивная, доверчивая дура».       «Сможешь различить нарумяненную ложь от бледной истины?» — неожиданно вспомнились слова гадалки и её сердце дрогнуло, что случалось с ней всякий раз, стоило ей взглянуть на этого мужчину.       Голод стоял перед ней в той же самой одежде, в которой она видела его с Дианой. Та же чёрная кожаная куртка, та же идеально выглаженная синяя футболка, вот только волосы были распущены…       Его лицо казалось мрачной маской. Вики не хотела думать о том моменте, когда оно приобрело такой вид. Зелёные глаза ничего не выражали, пока он какое-то мгновение смотрел ей в лицо, словно пытаясь найти в нём признаки того, что всё случившееся — лишь чья-то глупая неудачная шутка. Но он не обнаружил таких признаков и, похоже, принял это.       — Позволишь? — тихо спросил он.       Вики опустила взгляд, боясь, что глаза её выдадут, и отступила на шаг назад, безмолвно разрешая ему войти в дом. Он остановился прямо перед ней, отчего сердце девушки болезненно сжалось в груди. Её побелевшие пальцы отчаянно сжимали дверную ручку.       Какое-то время они так и стояли молча, ощущая лишь невероятное напряжение, возникшее между ними. А магнетическая сила его присутствия испытывала сознание Вики, пробуждая мысль о том, что она не должна была этого делать.       Голод протянул руку, и Вики мгновенно напряглась. Ей показалось, будто он хочет прикоснуться к ней. А она знала, что не сможет вынести этого прикосновения, что все её взбудораженные чувства сразу выйдут из-под контроля и она не сможет сдержаться…       Но он только осторожно снял её онемевшую руку с дверной ручки и тихо закрыл дверь. Потом двинулся в направлении гостиной, а она осталась на месте, дрожащая от волнения, пытаясь обрести прежнее «хладнокровие» и найти в себе силы приблизиться к нему.