My Hands, Your Bones

      Леви проснулся в незнакомой спальне, сквозь тонкие занавески пробивалось послеполуденное солнце, в воздухе витал густой аромат ванили. Легкий ветерок с шелестом отодвинул занавеску, и Леви вцепился пальцами в толстое одеяло, чтобы убедиться, что всё это происходит с ним на самом деле. Он не запаниковал. Как он мог, вспоминая все ужасные моменты, произошедшие за несколько часов до этого? Он знал, где находится — где-то в сельской местности Нью-Йорка, в доме, куда Эрвин Смит привозил других омег, которых покорил.       Покорил.       Подобно тому, как Эрвин Смит завоевывал землю, как делал её своей собственностью, он продвигался вперёд, держа в своих руках всю мощь армий. Но Леви не сомневался, что народы падут на колени перед Эрвином Смитом, что короли и императоры будут целовать его ноги и умолять отведать его кожи в обмен на всё, что им дорого. Эрвин Смит, безусловно, был могущественным человеком — у человека, который выглядел так, как он выглядел, не было другого выбора, кроме как быть таким властным.       Леви откинул одеяло в сторону, слегка поежившись, когда ветерок коснулся его обнаженных рук. От него слегка пахло цветочным мылом, и он был переодет в другую одежду. Мягкая выцветшая футболка была ему на несколько размеров больше, чем нужно, и черные пижамные штаны, которые ещё больше сползли с его талии, когда он сел. Эрвин не трогал его спортивную сумку, и Леви был бесконечно благодарен за это. И все же, было что-то интимное в том, чтобы переодеваться в чужом доме, от чего Леви чувствовал себя неуютно.       Леви осторожно выбрался из постели, пижамные штаны окончательно соскользнули с его талии. Раздраженно вздохнув, Леви снял и бросил их на пол. Чужая футболка сидела на Леви как платье, и он не особенно переживал по этому поводу... тем более что собирался переодеться.       — Ты проснулся. — Этот голос так напугал Леви, что он чуть не потерял равновесие. Он быстро повернулся к двери спальни и снова вздрогнул, увидев Эрвина, который осторожно входил с подносом в руках. — Я думал, ты поспишь подольше. Как ты себя чувствуешь?       Эрвин поставил поднос на стол у стены и повернулся к Леви с доброй улыбкой, от которой в уголках его глаз появились морщинки, а сердце Леви ушло в пятки. Эрвин, казалось, так и не переоделся, хотя снял галстук и блейзер и закатал рукава кремовой рубашки до локтей. Его руки были такие мускулистые, — на самом деле, у Эрвина были такие правильные формы, что Леви подумал, не был ли блондин всего лишь плодом его разгоряченного воображения.       Внезапно смутившись, Леви одернул подол футболки и вцепился в него изо всех сил. Отведя глаза, Леви пробормотал достаточно громко, чтобы Эрвин услышал:       — Просто охуенно, спасибо.       Его разум и тело от течки всё еще пребывали в легкой истоме, но спазмы стали терпимыми, и он уже не был таким возбужденным — казалось, только голод брал верх. Словно в подтверждение, его желудок недовольно заурчал.       Эрвин усмехнулся и указал на поднос.       — Я принес тебе немного еды. Ты, должно быть, проголодался. — При упоминании о еде Леви с надеждой поднял глаза и несколько раз радостно заморгал, что, безусловно, обрадовало Эрвина. — Я не знал, что тебе нравится, поэтому я просто... тут есть блинчики с шоколадной крошкой, картофель фри, омлет и рогалики с клубникой, черникой и обычным сливочным сыром.       — Срань господня, — изумленно произнес Леви, нетерпеливо приближаясь к подносу. — И все это лишь на одного человека. Как ты думаешь, сколько я, блять, ем?       — Явно недостаточно, ведь ты довольно худой, — ответил Эрвин. То, как он скользнул взглядом по телу Леви, заставило его содрогнуться. — Пожалуйста, ешь, сколько захочешь.       Леви выдвинул стул из-за стола, прежде чем снять крышки и приняться за еду. Он попробовал буквально всё, и ему особенно понравились рогалики. Он провел пальцами ног по деревянным панелям пола, наслаждаясь ощущением швов под подушечками пальцев. Он чувствовал на себе взгляд Эрвина, чувствовал, как тот изучает тело Леви своим пронизывающим голубым взглядом.       Набив рот клубнично-сливочным сыром, Леви почувствовал, как на смену голоду приходит всё более знакомое чувство жара. Накрыв блюда крышками, он повернулся и посмотрел на Эрвина, который прислонился к столу, не сводя с Леви глаз.       — На что ты продолжаешь пялиться? У меня что, какое-то дерьмо на лице? — спросил Леви, хотя его голос дрожал, и эффект от его слов пропал.       Будь он в здравом уме, он бы возненавидел себя, но желание быть оттраханным, казалось, лишило его сил сопротивляться. Леви знал, что должен был бы ненавидеть это, но Эрвин был таким приветливым, таким открытым и надежным... Леви хотел его так отчаянно, что почти не имело значения, насколько отвратительно он себя вел, лишь бы его наградой был горячий блондин.       — Да, — согласился Эрвин и, нагло наклонившись вперёд, взял Леви за подбородок, прежде чем чувственно провести языком по его губам. — Сливочный сыр.       — Я уже наелся, — тихо сказал Леви, беря Эрвина за воротник и поднимаясь.       — Ты уверен? — спросил Эрвин, хотя все равно притягивал Леви к себе.       — Да. — Голос Леви стал хриплым, и от одной только потребности в прикосновениях все чувства унижения и гордости разом улетучились.       Эрвин хмыкнул в ответ и, не теряя времени, приник к губам Леви, как к своим собственным. Эрвин целовал так, словно искал облегчения, осквернял губы Леви, словно тот был грешником. Леви наслаждался каждым мгновением. Сжав в кулак рубашку Эрвина и встав на цыпочки, Леви оказался полностью во власти чужого языка.       Они медленно оторвались друг от друга, губы Эрвина быстро скользнули вниз по подбородку Леви. Огонь вновь разгорелся под кожей Леви, заменив его кровь расплавленной лавой и окрасив кожу в такой ярко алый цвет, что Леви смутился, увидев это. Однако Эрвин был очарован текстурой кожи Леви, тем, как он чувствовал себя в его объятиях.       — Ты так хорошо выглядишь в этой рубашке, — прошептал Эрвин, оставляя влажные поцелуи на шее Леви. — Боже, ты чертовски неотразим. Я никогда раньше никого так не хотел. — Голос Эрвина звучал так искренне, что Леви позволил своему одурманенному жарой разуму принять это.       Леви видел звезды, мир приобретал все оттенки космоса, и всё, чего он хотел, — это чтобы этот великолепный мужчина взял всё, кем и чем он был, и переписал так, чтобы это соответствовало его почерку. Было ли это романтично? Он знал, что часть его мозга отчетливо понимала, что то, что было у них с Эрвином, продлится всего несколько недель, но другая, более громкая часть его, которая жаждала сделать это с альфой, подтолкнула Леви к ответу:       — Сделай это.       Эрвин поднял взгляд на Леви, уткнувшись носом ему в грудь. Эти глаза, словно голубое пламя, впивались во взгляд Леви, как будто он мог заглянуть прямо в его сердце.       — Ты уверен, Леви?       Возбуждение внизу живота Леви становилось все более неистовым, сводя его с ума от желания, что еще больше подчеркивалось тем, как смазка медленно стекала по внутренней стороне бедра. Леви простонал в ответ, слабо сжимая колени:       — Да, блять, да, Эрвин. Я уже мокрый для тебя. — Словно желая доказать свою правоту, Леви схватил Эрвина за руку и провел ею под футболкой к своей заднице. Эрвин коснулся её, ощущая влагу на собственных пальцах. — Посмотри, посмотри на меня.       Эрвин был ошеломлен, совершенно сбит с толку. Его зрачки снова расширились, и он посмотрел на Леви так, словно хотел достать для него звезды с неба. Больше ничего не сказав, он схватил Леви за запястье и притянул к себе. Медленно скользнул руками вверх по бедрам Леви, позволяя своим пальцам коснуться каждого сантиметра кожи. Леви на мгновение задумался, был ли Эрвин таким с каждой омегой, если течка вот так же захватывала его.       Леви впился ногтями в плечи Эрвина и выдохнул несколько проклятий, когда Эрвин проник в него пальцами. Его ноги задрожали, и он вздохнул с облегчением. Невозможно описать то чувство, которое охватило Леви в груди — это стеснение в сочетании с безмерной радостью от внимания альфы было всеобъемлющим. Леви подумал, что в этот момент он был благодарен за то, что выбрал Эрвина, а не камеру.       — Давай перейдем на кровать, — предложил Эрвин, подчеркивая каждое слово движением пальцев.       Леви смог только кивнуть. Эрвин повел их назад, пока Леви не почувствовал, что его спина плотно прижата к матрасу. Он вцепился в простыни, чтобы не упасть, и позволил себе насладиться зрелищем, которое являл собой Эрвин Смит.       Несомненно, он был девятым чудом света. Леви был уверен, что многие мужчины потеряли себя в глазах этой Сирены, настолько очаровались лазурными оттенками, что не смогли вернуться. Леви был Одиссеем, привязанным к мачте и пленником Песни, в то время как остальные затыкали совесть пчелиным воском и оставляли лица на песке. Ему казалось, что он единственный, кто может смотреть в глаза этой ужасной красоте в погоне за знаниями и не отворачиваться.       Взъерошенные светлые локоны, дыхание, вырывающееся из полных и сочных губ — Леви попытался запечатлеть этот образ в своем мозгу. Эрвин наклонился, чтобы снова поцеловать Леви, и вся поэзия жизни рассыпалась у них перед глазами. От прикосновения их губ огонь распространился по каждой клеточке тела Леви, причиняя ему такую ужасную боль, что он выгнулся дугой на кровати, чтобы прижаться к Эрвину, как будто тот был лекарством от болезни Леви.       Эрвин ласкал его с терпением, которое никак не вязалось с его нахмуренными бровями и раскрасневшимся лицом. Он развернул Леви так же нежно, как и в машине, и Леви почувствовал, что сходит с ума.       — Хватит! — Леви тяжело задышал, вцепившись в простыни, когда пальцы Эрвина легонько коснулись его простаты. — Я... я готов! Только... просто вставь его уже! — Голос Леви дрожал, зрение затуманилось, а сердце сжалось так сильно, что он обнаружил, что желает смерти или облегчения (в зависимости от того, что наступит раньше).       У Эрвина хватило наглости тихо рассмеяться и поцеловать Леви в висок:       — Прости, малыш. Я дам тебе то, что ты хочешь. — Эрвин отстранился, а Леви в ожидании наблюдал за ним. Он расстегивал молнию на брюках, казалось, целую вечность, пока, наконец, он не вытащил свой твердый член. Эрвин сдавленно выдохнул, когда прохладный воздух комнаты коснулся разгоряченной кожи его плоти, и издал стон, когда Леви провел пальцем от кончика члена Эрвина по всему основанию.       Эрвин схватил Леви за запястье и поцеловал его ладонь, и его губы прошептали, касаясь кожи:       — Сегодня в этом нет необходимости. — Эрвин склонился над телом Леви, а набухшая головка его члена описывала круги по влажному от смазки анусу Леви.       — Ты большой, — выдохнул Леви, закрыв глаза, когда Эрвин медленно вошёл в него. Его рот приоткрылся, и он жалобно застонал.       — Ты брал и больше, не так ли? — прошептал Эрвин, двигая бедрами и входя глубже.       Леви прикрыл рот рукой и со всей силы вонзил зубы в ладонь. Он оставил свой профиль крайне скудным, указав лишь своё имя, возраст, рост и вес. Однако он назвал себя шлюхой и заявил, что принимает члены, превышающие размеры его жизни — Ханджи тогда от души посмеялась над этим.       Леви агрессивно покачал головой, не открывая глаз:       — Ты... ты первый.       Эрвин замер.       Леви и в голову не приходило, что для Эрвина это было нарушением соглашения, или что говорить кому-то, чей член наполовину входил в твою задницу, о том, что ты девственник, было не слишком круто, но теперь, когда он это сделал… он осознавал реальность ситуации. У Леви перехватило дыхание, и он попытался справиться с любой реакцией Эрвина ещё до того, как тот успел отреагировать. Его мозг со скоростью мили в секунду представлял, как все может пойти не так.       — Мне жаль. — Леви распахнул глаза и увидел озабоченное и нежное лицо Эрвина. Из всех сценариев, которые Леви представлял, извинение Эрвина не входило ни в один. — Мне жаль. Я обошелся с тобой грубо, потому что у меня сложилось впечатление, что ты опытный человек. Мне очень жаль, если я заставил тебя делать то, что тебе не нравится.       Леви несколько секунд открывал и закрывал рот, как рыба, прежде чем произнес:       — Во-первых, ты был более чем нежен. А во-вторых, это я солгал в своём профиле, так какого хрена ты извиняешься? И в-третьих... Я бы оттолкнул тебя, если бы ты делал что-то, что мне не нравилось. — В глубине души Леви понимал, что, возможно, это не так, что если бы он был в здравом уме, то он бы и пальцем не тронул Эрвина, но он был так уверен в своих словах, что готов был отбросить их в сторону. — Итак, — Леви подвигал бедрами, и это движение заставило обоих мужчин застонать. — Продолжай.       Эрвин не нуждался в дальнейшем приглашении. Он входил медленно, упираясь руками в бедра Леви. Глаза Леви закрылись, и он задрожал от удовольствия. Леви почувствовал себя завершенным, и вместе с тем удовлетворённым. Головка члена Эрвина уперлась в простату Леви, и внезапно он кончил.       Они были только на верхушке айсберга.