Я видел, в кого ты превратишься

— Протего максима! Поттер шел по аудитории в Хогвартсе, внимательно оценивая, как семикурсники справляются со стандартными заклинаниями для сдачи выпускных экзаменов. Каждый год Минерва Макгонагалл приглашала его на такие показательные занятия в канун майских событий. В этом году был юбилей — десять лет. Гарри использовал подобные встречи со школьниками, чтобы присмотреться к тем, кто собирался продолжить обучение на авроров или же порекомендовать кому-то из неопределившихся пойти этим путем. Последний год Том редко заходил в Омут памяти, пару раз он просил сдвинуть время вперед на несколько месяцев, но жизнь четы Поттеров продолжала идти по своим хоть и кривым, но устойчивым рельсам. После рождения Альбуса было несколько тяжелых недель, Поттер брал отгулы, некоторое время жил с новорожденным ребенком у друзей, пока жена приходила в себя. Том был и разочарован, и впечатлен, но ход времени стер остроту момента. Джинни стало лучше и, казалось, на какое-то время отношения восстановились почти до прежнего уровня. — Поттер, я уже вижу, что тебе никто из них не понравился, можешь не стараться делать это выражение лица. У тебя аж челюсть сводит от очередного разочарования. О, они сейчас еще вопросами тебя засыпят, как обычно. Что, думал успеешь свалить под шумок к Минерве? Не в этой жизни. Гарри на самом деле был достаточно приветлив с учениками. Они, конечно, хотели приятно удивить его своими способностями, но Том точно знал, какими Поттер видел этих детей, проживших спокойные годы без опасностей и тревог в стенах замка. — Ты не получишь от них того, что тебе нужно. Храбрости мало для того, чтобы совершать те поступки, которые ты ждешь от них. Нужны еще ум и амбиции. О, как неловко, что Шляпа предпочитает думать, что все эти качества вместе как-то не уживаются в одном человеке — ей все время хочется выбрать что-то одно. И еще есть качество, которое я под конец жизни начал особенно сильно ценить — верность. Вот и четвертый факультет обрел свои черты. Я знаю, Поттер, что для тебя это слово — совсем не пустой звук. Кто бы мог подумать, что оно настолько в твоем характере. Я бы и хотел тебя осудить за эту глупую верность, но как бы я мог, если мне самому это ценно, — Том уже час развлекал себя воображаемым диалогом с Поттером. Ему было скучно. — Сэр, мы слышали, что вы умеете противостоять заклинанию Империус, это правда? Занятие подошло к концу, и ученики, вернувшись за парты, смогли наконец задать вопросы своему кумиру. Многие заметно нервничали и смущались, особенно девушки с первых парт. Вся аудитория была крайне оживленной, однако никто не смел шептаться друг с другом — Поттер заставил их вести себя тихо одним своим присутствием. — Считается, что для противостояния этому заклинанию нужно обладать сильной личностью и не менее сильной волей. Так говорили мне в свое время, когда обучали противодействовать ему. Со временем, вспоминая разные случаи из своей практики, я понял, что это далеко не вся правда. Я знал очень много действительно сильных людей, которые были не способны дать отпор Империусу. — Как же нам противостоять ему? Тогда как вы справились с этим? — несколько учеников одновременно задали ему вопрос. Поттер помолчал несколько секунд, взвешивая слова. — Иногда определенные черты вашего характера оказывают куда большее влияние на ваши магические способности, чем вы могли себе представить. Я всегда крайне плохо реагировал на какое-либо принуждение со стороны других людей. Обычно это вызывало во мне сильный гнев. Находясь под Империусом вы чувствуете непередаваемое блаженство, ваши мысли пусты, невесомы. Мне редко в своей жизни доводилось пребывать в настолько расслабленном состоянии, и, как ни странно, подобный аномальный комфорт вызывает у меня отторжение. Комбинация этих черт моей личности дает необходимый эффект. Как видите, дело тут вовсе не в какой-то особенно сильной воле, хотя она, однозначно, поможет сбросить заклинание быстрее. Некоторые ученики после этих слов погрузились в размышления. — Любое из трёх непростительных заклятий требует искреннего желания причинить вред жертве. И подобные эмоции лежат в основе любых направлений темной магии. Произнести слова будет недостаточно, чтобы получить эффект. Конечно, аспект применения заклинания мы с вами можем оценить только в теории, но способы защиты от непростительных вы должны запомнить очень четко. — А вы использовали сами эти заклинания? Вы же смогли трижды пережить смертельное заклинание, это просто невероятно! — Я бы назвал это невероятной удачей, и ничем более. Вопрос про использование заклинаний Поттер проигнорировал. «О, мой правильный светлый мальчик… Конечно, ты не лжёшь им. Ты ведь не должен лгать… Но все-таки, два из трех, не так ли? Ты не ответил мне Авадой ни разу. Впрочем, на других применять Круциатус и Империус не стеснялся… На войне все средства хороши?» — Но мы же знаем, что вы способны противостоять и остальным двум! Разве… Во-Волдеморт не применил к вам Круциатус несколько раз во время битвы за Хогвартс, когда думал, что вы умерли? И его заклинание не сработало. Как вы смогли ему противостоять? Разве у него не было этого самого искреннего желания? Том и правда только сейчас вспомнил про тот момент и почему-то ощутил тошноту. — У меня было достаточно искреннего желания, мальчик… — Том ухмыльнулся. — Они до сих пор с дрожью в голосе произносят мое имя… Посмотрел бы я на твое лицо, если б ты сейчас увидел меня. По лицу Поттера было видно, что разговор зашел куда-то не в ту сторону. — В самом конце Том Реддл лишился большей части своей силы, так что его заклятия уже никому не могли причинить вреда. «О, Поттер, ну как завуалировал. Старшая палочка, жертвенная магия… Не хочешь говорить им об этом? А с кем ты вообще способен говорить на такие темы? С кем ты откровенен, скажи мне? Большинство людей не достойны твоего доверия? Часть своих тайн ты хранишь при себе…» Гарри уже вышел из учебной аудитории, продвигаясь по лестницам вверх. Том продолжал находиться рядом, привычно соблюдая совсем небольшую дистанцию между ними. Произнеся пароль у статуи горгульи, Поттер зашел в до боли знакомый круглый кабинет. — Директор, как я рад вас видеть! Минерва стояла у книжного шкафа в пол-оборота к вошедшему гостю. — Гарри! — её строгое и заметно постаревшее в последние годы лицо осветила улыбка. — Как прошло занятие? Не разочаровали? Поттер смущенно улыбнулся, неловко пытаясь пригладить растрепанные пряди волос. — Все прошло хорошо. Как у вас дела? Нет проблем с кадрами в этом году? — О, ты не представляешь, как этот вопрос испортил мне нервы. Я не знаю, каким чудом Альбус умудрялся находить новых преподавателей каждый год, пока еще действовало проклятье. Потому что сейчас и без этой проблемы крайне сложно бывает найти достойную замену. Кстати… может ты посоветуешь? У тебя никто из авроров не выходит на пенсию? — Если моя жизнь и дальше пойдет такими темпами, на пенсию выйду я, — Поттер рассмеялся с весьма удрученным видом. — Что случилось? — директор посмотрела на него обеспокоенно, мгновенно забыв о собственных трудностях. — Я бы… устроил вас в качестве преподавателя? — Да вы шутите, мистер Поттер? — она поправила очки, сделав такое серьезное лицо, что Гарри аж засмеялся. — Ты и так пару раз в год ведешь у нас занятия, мне ли не знать, как ты хорош. Но разве ты можешь уйти из Министерства? — У меня двое маленьких детей, с которыми оказалось справиться не так просто, когда ты работаешь на полную смену, да еще задерживаешься через раз. Я не… я пока просто рассматриваю варианты. — Конечно я буду очень рада твоему возвращению в Хогвартс. Пожалуйста, не сомневайся ни минуты, это твой дом, который всегда примет тебя. Поттер улыбнулся ей и очень тепло поблагодарил. Том чувствовал удивление, раздражение и зависть. «Как просто. Пришел, попросил и сразу получил. Твой дом, Гарри? Что ты задумал? Все-таки повелся на уговоры жены, да? Кто у нас тут час назад говорил, что не переносит, когда на него оказывают давление, а, Гарри? Но, конечно, это не касается семьи. Тут ты будешь идти на поводу, сглаживать углы, терпеть, молчать и игнорировать проблемы. Я смотрю уже третий год на эту сомнительную историю любви, меня откровенно тошнит. Спасибо всем загробным сущностям, что есть возможность пропустить какие-то отрезки времени, я бы уже сошел с ума, если бы видел каждый день твоей жизни!» — Пока я здесь, могу я попросить воспользоваться Омутом памяти? Если я не очень помешаю вашим делам? Макгонагалл слегка удивилась, но без каких-то вопросов разрешила. — Схожу как раз пообедать, а то опять пропустила подходящее время. Ты не торопись, если что я буду в Большом зале. Вновь придется отвлекать эльфов, чтобы накрыли стол… Оставшись один, Гарри медленно подошел к Омуту. Приложив палочку к виску, он вытянул серебряную нить воспоминаний, после чего погрузил её в газообразную жидкость и наклонился к ней. Том не мог попасть в его воспоминания, а только наблюдал со стороны. «Как странно видеть этот Омут вот так, из реального мира. Пожалуй, подойду поближе». Поттер выглядел сосредоточенным. Казалось, просматриваемое воспоминание не вызывало у него бурных чувств, больше было похоже на то, что он высматривает какие-то детали, стертые из памяти с течением времени. Около пяти минут ему потребовалось, чтобы вернуться обратно. Гарри выловил воспоминание и вернул его себе, после чего наклонился над светящейся жидкостью и сказал: — Ну давай же! Его пальцы сильно сжались на краях Омута, и в этот момент жидкость в чаше приобрела золотистый цвет. Поттер воскликнул что-то невнятное и его утянуло в это необычное воспоминание. Том ощутил тревожный холод. — Что он делает, что это? Какого… Поттер, ты суешься в не пойми что?! Этот артефакт не так прост, и совсем не всегда безопасен! Бестолковый идиот! В это же мгновение Том и сам ощутил чувство свободного падения. Они стояли на вокзале Кингс-Кросс среди толпы детей и провожавших их взрослых. Том не мог вспомнить, когда последний раз был здесь. «Я и так уже был в Омуте, как я могу ещё раз попасть в него? Что происходит?» Гарри Поттер, точно также недоуменно оглядывался по сторонам, пока не увидел кого-то в толпе. Его глаза широко открылись от изумления. Том посмотрел в ту сторону. На встречу им шли люди, в которых Том, несмотря на густой дым, узнал Поттеров и их троих детей. Альбус, казалось, уже был старше десяти лет, хотя все ещё сильно уступал в росте старшему брату. Том не мог поверить своим глазам. «Он очень похож на Гарри, я бы и секунды не усомнился, что они ближайшие родственники». — Не может этого быть, — Гарри из настоящего времени смотрел на свою семью с застывшим выражением лица. — Нет, это невозможно… — У тебя ещё и дочь появится, мм… По крайней мере теперь понятно, что вы остановились на трех. Это уже успех, Поттер. Ты же хотел большую семью, почему ты так удивлен сейчас? Ни один из Поттеров не услышал его голос. — О, её назвали Лили. Вы решили всех мёртвых родственников собрать? А назвать именами супругов — Джеймсом и Лили — брата и сестру, это по-твоему нормально, Поттер? Я уже сам начинаю сомневаться в твоей адекватности. Оставить прошлое позади не для тебя, да? Он, как и Поттер, шли прямо за его семьей. Все было словно в тумане, чьи-то обрывки разговоров и крики, знакомые постаревшие лица из прошлого и настоящего. Том продолжал свой бессмысленный монолог, который не мог быть никем услышан: — Что ты пытаешься сказать миру через своих детей? Что ты помнишь о погибших? И почему это должно влиять на новые жизни? Моя мать такая же… любительница называть именами родственников. Мало кто хочет жить со следом чужой жизни в своем имени!.. -… вообще-то я и правда применил к инструктору Конфундус, когда сдавал на маггловские права… Реддл увидел друзей Гарри с их детьми. — …если ты попадешь не в Гриффиндор, мы лишим тебя наследства, ха-ха… Поттер из настоящего смотрел на Рона все с таким же шокированным лицом, только теперь в его чертах начало проступать еще и отвращение. — А если меня распределят на Слизерин? «Альбус, ты этого боишься? Мир не изменился. Все тот же бесконечный круг, в котором есть изгои». — …Распределяющая шляпа учтет твое пожелание. Том скривился в грустной усмешке. — Потому что кто же в здравом уме может пойти на факультет, где учился я, не так ли? Даже если это действительно подходящий ему дом? Поезд уезжал и Поттеры с Уизли вернулись обратно к маггловским машинам, на которых приехали на вокзал. Том ощутил, что окружающая реальность быстро ускользает от него. *** Очнулся он вновь в директорском кабинете и сначала даже не понял, в каком из миров он находится. Потом, однако, заметил рядом с собой Поттера, судорожно вытаскивающего волшебную палочку: — Экспекто Патронум! Гермиона, могу я зайти к тебе ненадолго? Мне нужно посоветоваться с тобой? Стоило только фигуре оленя раствориться в воздухе, как Поттер опять приблизился к Омуту, пытаясь его осмотреть и понять, что произошло. — Это не может быть мое будущее. Какая-то плохая шутка… — он прошелся руками по краю чаши, задел несколько рун, направил на Омут палочку. — Апарекиум! От заклинания, вызванного проявить невидимые символы, загорелся золотым светом второй ряд рун, ранее не видимый, однако через несколько секунд этот свет потух. Поттер вздрогнул от неожиданно появившегося патронуса-выдры. Всё его внимание было сосредоточено на каменной чаше. Он вызвал еще одного патронуса для передачи сообщения Макгонагалл. — Директор, я воспользуюсь вашим камином, был рад встретиться с вами сегодня. Если у меня будет конкретное решение в части работы, сразу же вам сообщу. Поттер воспользовался камином и Том переместился вслед за ним в дом к Гермионе и Рону. Едва вывалившись из камина, Гарри позвал подругу: — Гермиона, я здесь! Она зашла в гостиную комнату с девочкой на руках. — Что-то случилось, да? У тебя был такой тон голоса… У вас опять что-то с Джинни? Поттер смотрел на нее, не зная как начать. — Мерлин, что случилось, Гарри? Не пугай меня! Ты… давай лучше сядем. — Я сегодня провел пару занятий в Хогвартсе, ничего необычного, каждый год это делаю. Потом попросил у Макгонагалл Омут памяти, хотел вспомнить одно полузабытое воспоминание… Все шло хорошо, я, правда, так до конца и не увидел, что хотел, но это ладно. Когда я уже вытащил свое воспоминание из Омута, тот стал сиять каким-то золотым светом, и меня утянуло в него. Гермиона внимательно слушала его, застыв в изумлении. — Я увидел как будто бы наше будущее… Мы провожали наших детей на поезд, Рон сдавал на маггловские права, у меня была еще младшая дочь, а у тебя — сын. Я знаю, это звучит как бред. Это просто бред, но я… — Гарри, сколько лет было нашим детям? На сколько Роза была старше своего брата? Поттер застыл, в его взгляде поднималась какая-то пугающая эмоция. — Примерно на год-полтора младше. Максимум на два. Но это как раз невозможно! Ты же не беременна! Она посмотрела на него словно извиняющимся взглядом: — Прости, я не… я еще никому из друзей не говорила. — Нет. Нет! — он не мог это принять. — Почему это постоянно происходит со мной?! Почему я все время прохожу через этот кошмар. Я еле пережил одно пророчество, теперь это, чем я заслужил?!.. — Гарри, пожалуйста, не переживай. Не кричи! Успокойся! Он не мог успокоиться. Том видел, как его трясет от еле сдерживаемого гнева. — Посиди тут. Я сейчас уложу Розу, заварю нам чай и мы что-нибудь обязательно придумаем! Я быстро. Пока Гермиона вышла из гостиной, Реддл подошел ближе, рассматривая Поттера и пытаясь оценить его состояние. Тот сидел, закрыв ладонями лицо, слегка покачиваясь вперед-назад. Через мгновение он резко встал, пройдя прямо сквозь Реддла. — Поттер! Не ты один тут не понимаешь, что происходит! — Том тоже начал злиться. Он, конечно, понимал, что Избранный опять умудрился неосознанно воспользоваться силами, о которых не знал. «Омут среагировал на какой-то его запрос, хотя этот идиот похоже и сам ничего не понял. Теперь становится ясно, что руны чувствительны даже к довольно простым заклинаниям. Жаль, я ничего отсюда не могу проверить!» Гермиона вернулась в комнату, осторожно левитируя поднос с чайником и двумя кружками. — Держи, и выпей сейчас же. Я добавила туда пару капель зелья, чтобы тебе стало лучше… Да и себе тоже, заодно. Что ты там еще увидел такого, что до сих пор не можешь прийти в себя? — У меня там была дочь… Ровесница твоего сына. Я… я не знаю, как к этому относиться. Раньше, до рождения детей, я всегда хотел семью. Большую семью, в которой все заботятся друг о друге, дети растут в любви, и супруги никогда не… не теряют чувства друг к другу. Я… Это мечта, она была со мной с самого детства. То, что мне не довелось испытать самому. Сейчас же… я цепляюсь за это желание, пытаясь убедить себя, что все это у меня есть, — он замолчал. Гермиона пыталась найти слова поддержки, но ничего подходящего все никак не приходило на ум. — О, Гарри… Но, разве там, в будущем, наши дети не были счастливы? — Как сказать. Джеймс вполне был, как мне показалось. А вот Альбус… Кажется, будто история сделала очередной оборот, и я словно сам стою перед выбором — на какой факультет пойти, и боюсь, что попаду на Слизерин. Гермиона, ничего не изменится за двадцать лет. Как только закончилась война, я думал, что сейчас мы все восстановим и изменим наш магический мир к лучшему, прошло десять лет — нет никаких действительно значимых достижений. Пройдет еще десять лет, и твой муж будет хвастаться тем, как он применил Конфундус к маггловскому инструктору при сдаче экзамена на права, все будут намекать на то, что лучше бы их детям не водить дружбу со слизеринцами… Мой сын будет бояться попасть на этот факультет. И знаешь, там магического ничего не осталось. Мы прибываем на вокзал в машинах, отправляем детей на поезде в школу-интернат, чтобы видеть их пару месяцев в году. Поттер едва переводил дыхания, выпаливая эту речь без остановки. — Мне не нравится то, что я увидел. Мы проиграли магглам в технологиях, сами ничего не создали толком за эти десятилетия. Лучшие изобретатели нашего поколения — Фред и Джордж, и те тратили свой талант на развлечения, а не что-то… — У нас осталось слишком мало людей, ты же знаешь. Моя карьера в Министерстве продвигалась неплохо… скорее всего, и дальше так продолжится… — Когда? Еще лет через пять? А то и больше? У тебя второй ребенок еще не рожден, как теперь выяснилось. И даже если кто-то из нас двоих займет должность Министра, как мы планировали, что мы будем делать с тем, что нам досталось? Магический мир примет отмену факультетов в Хогвартсе? — Ты же знаешь, что нет. Волдеморт очень четко озвучил всем именно такое будущее для школы во время битвы за Хогвартс, теперь эта идея — табу. — Он призывал оставить только Слизерин и обучать исключительно чистокровных волшебников, это вообще не то же самое! — Общественности все равно на детали, ты же знаешь это даже лучше меня! — Блять, он десять лет как мертв, а все продолжает портить нам жизнь! Я не понимаю, почему мы позволяем делить одиннадцатилетних детей на какие-то касты по сомнительным чертам характера. У них в этом возрасте личность даже близко еще не сформировалась, а потом, все следующие годы — навязывание ярлыков, насмешки, объединение в компании таких же изгоев, чтобы не быть в одиночестве. Они оба замолчали, не в силах продолжать эту дискуссию. Том не сдержался: — Знаешь что, Поттер. Не надо обвинять меня в своих проблемах. Именно вы сейчас не способны справиться с последствиями. Мало ли что я и когда в своей жизни говорил. Помню, как сказал, что ты — мертв, и где мы оба теперь? — его, конечно же, никто не слышал. — Надо… — Гермиона глубоко вздохнула. — Надо бы изучить Омут памяти. То, что с тобой произошло — ненормально. — Да я уж заметил. Впрочем, ничего нового. — У тебя не болел шрам? Гарри и Том почти одновременно посмотрели ей в глаза. — Нет, никогда с его смерти. Она кивнула. — Хоть это радует. Я попрошу Минерву дать мне Омут на изучение. Все равно пока особо делать нечего, на работу еще не скоро выйду, а Рон сможет посидеть с Розой без проблем. — Я применил на нем Апарекиум, и проявилось множество рун, светящихся золотым светом. Они довольно быстро погасли, я не успел их запомнить. — Отлично, начну с этого. Руны — моя стихия, — Гермиона улыбнулась. — Что-то еще было там такого, что тебя смутило? Что за воспоминание ты просматривал до этого? Оно может иметь значение. Гарри медлил с ответом. — Я вспоминал свой шестой курс… Время, когда был влюблен в Джинни. Хотел вспомнить себя и то, что тогда чувствовал. — Это помогло? — Я ничего не ощутил. Ничего. *** Поттер вернулся домой, договорившись встретиться с Гермионой на следующих выходных, чтобы узнать, как продвигается исследование Омута памяти. Том уже собирался вернуться, закончить на сегодня и обдумать новую информацию, но, продолжая наблюдать за Гарри, он невольно начал ощущать, что тот вовсе не успокоился после встречи с подругой. Его злость затаилась на самой поверхности, прекратив вырываться в пространство вокруг, но совсем скрыть ее у парня не выходило. Гарри ужинал с Джинни, которая сегодня была неожиданно оживленной и радостной. Как понял Реддл, в этот вечер у нее состоялся особенно удачный репортаж. Джинни уже почти полгода работала в качестве редактора спортивной рубрики в «Ежедневном пророке». Удобный график работы, один день в неделю — выезд на матч, остальные — написание текстов статей из дома. Хороший вариант, чтобы продолжить заниматься тем, что нравится, пусть и в качестве журналиста. Лицо Тома опять исказила грустная усмешка. Он вспомнил, как Поттер пошел выпрашивать дополнительный отгул раз в месяц. Детей договорился оставлять в дни работы жены у старших Уизли, Рона с Гермионой и Андромеды Тонкс. Конечно, Роза и Тедди тоже часто бывают у Поттеров в гостях. Получился почти равноценный обмен. Его взгляд стал острее, жестче. «Он весь прошлый год на все был готов пойти, чтобы сохранить семью. И пока все остается без изменений. Я вижу это в его жертвенной натуре совершенно четко. Мне только интересно, есть ли у Поттера какой-то предел, за который тот уже не сможет перейти?» Реддл углубился в воспоминания. — Я не собираюсь впадать в самообман, спасибо за помощь в избавлении от этой черты моего характера. Гарри, ты будешь идти ей на уступки столько, сколько сможешь — и это видение из Омута станет твоей реальностью. Как иронично, Поттер. Ваш мир движется к закату. Еще несколько десятилетий, и вы все станете просто фокусниками, скрывающимися по безопасным норам, пока окончательно не вымрете. Магглы уже слишком близки к вам в развитии, скоро их технологии превзойдут магические аналоги. Кто поумнее, как твоя подружка Чжоу, уйдет и растворится в мире магглов. Думаешь, я рад своим словам? Злорадствую ли я? Желаю этого проигрыша? Ты даже не представляешь, какое сожаление я испытываю. Поттер копался в своем ужине, практически не в состоянии проглотить хоть что-либо. Мыслями он явно был где-то далеко. В это время Джинни, слегка замявшись, аккуратно спросила: — Гарри, ты бы не хотел… еще одного ребенка? Поттер поднял на нее нечитаемый взгляд. — Я даже спрашивать не буду — не беременна ли ты. И так знаю, что нет. Тогда вопрос откуда такие мысли? — Возможно, как раз потому, что мы практически не спим вместе уже два года. Я не вижу смысла в такой семье. Поттер знал, что она права. Сейчас, после случая с Омутом памяти, он понял, что находится в поворотном моменте своей жизни. Не было никакого идеального решения, только компромиссы разной степени приемлемости. — Я подумаю сегодня об этом, Джин. Пойду, посмотрю, как там дети. «Ищешь способ сбежать от очередного неприятного разговора?» Том прошел в детскую вместе с Гарри. Альбус был очень спокойным ребенком, редко капризничал или плакал. Реддл видел, как мальчик иногда лежал в полной темноте в кроватке, не спал, но и не звал никого. Цвет его глаз окончательно прояснится совсем недавно, став насыщенно зелёным. Поттер тоже заметил, что сын вовсе не спит, он взял его на руки, слегка укачивая. — Ты почему не спишь, мой хороший? Альбус посмотрел на отца, улыбнулся и протянул к лицу Гарри ручку. Тот наклонился, позволив прикоснуться к себе. В этот момент Поттер застыл, неотрывно смотря в глаза сына. Тому это показалось странным. Лицо Поттера постепенно утратило любые эмоции. В какой-то момент отец и сын одновременно перестали смотреть друг на друга, словно оборвалась невидимая нить, связывающая их несколько последних мгновений. — Папа, — малыш сказал это так чётко, что Реддл вздрогнул от неожиданности. Гарри же словно и не был удивлен. «Что произошло?» Вернув ребёнка в кроватку, Гарри, сохраняя полное спокойствие, вернулся в гостиную. Он недолго постоял, оперевшись на стену у двери и рассматривая свою жену. Через некоторое время она обратила на него внимание. — У мальчиков все в порядке? Поттер молчал. — Гарри? — Ты знала, что Альбус — легилимент? Том понял, что произошло в комнате. «Он показал тебе что-то, пытался объяснить свои чувства. Умный мальчик. Только вот почему способности открылись так рано?» Джинни совершенно не выглядела удивленной. Она отвела взгляд от Поттера, после чего ответила: — Он дважды влезал в мои мысли, это только те разы, что я заметила. Хотела понаблюдать за ним ещё некоторое время, прежде чем говорить тебе. — Ты знаешь, что Ал видит и понимает, как ты к нему относишься? Он показал мне, как ты отреагировала, когда он впервые попробовал понять, почему с Джеймсом ты ведешь себя настолько иначе. Знаешь каково это, видеть его глазами отвращение на твоём лице? Джинни ничего не ответила. — Никакого третьего ребенка не будет, Джин. Тут она уже не смогла сдержаться. — Ты думаешь, что во всем моя вина, не так ли, Гарри? А ты у нас святой? Жертва обстоятельств? Только ты один любишь своих детей? Да ты непереносим! — И в чем именно я так непереносим? — Я знаю, что ты мне так и не простил то, как я отреагировала на Альбуса после родов. Все тебе уже столько раз объясняли, что такое бывает, что мне нужно было прийти в себя, но ты нацепил на свое лицо эту маску мученика во имя семьи! Никогда ты больше не смотрел на меня так, как раньше! Мне не нужно такое отношение к себе! И, может, я бы полюбила Ала, но каждый, каждый раз я вспоминаю, что из-за его рождения ты перестал относиться ко мне… с той любовью, которую я заслуживаю. Она замолчала, в её глазах мерцали злые слезы. — А ещё, может тебе никто и не посмел сказать, но ты задолбал со своими вспышками бешенства по поводу и без! У тебя всегда нет нормального настроения, на работе уже кучу людей довёл до увольнения — все недотягивают до твоих стандартов! Да Рон из-за тебя в первую очередь уволился с Аврората, он с тобой не хотел работать, а уже во вторую очередь — из-за семьи! Поттер молча слушал все её слова. Никакие эмоции так и не появились на его лице. — Я тебя услышал. Интересно, зачем ты начинала со мной отношения, если у меня такой дрянной характер? Все еще в школе знали, как я иногда срываюсь. Это совсем не новость. — Мы думали, это из-за Волдеморта и боли в шраме. Гарри засмеялся. Джинни уставилась на него с яростью во взгляде. — Да ты издеваешься? — он не мог скрыть грустную усмешку. — Что еще в моем характере вы оправдывали крестражем? И кто это — вы? Опять Рон? Сказать тебе, что действительно давал мне этот крестраж, помимо парселтанга? Он забирал проклятые муки совести и чувство вины — вот что! Кусок души этого слизеринского психопата помогал мне игнорировать все это, иначе я бы совсем сошел с ума после того, что мне приходилось делать. Столько смертей рядом со мной и из-за меня, и не говори мне, что нет прямой вины! Может тебе на это и плевать, но мне нет. И посмотри, что теперь происходит с нашим обществом. Я умер за вас, чтобы спасти всех, но какой в этом смысл, если все это повторится! Может даже и с моим сыном. Я не хочу ему такой судьбы. — Гарри, никто не умаляет твой подвиг. Мы просто хотим спокойно жить, работать без постоянных упоминаний о войне, растить наших детей. — Действительно, репортажи о квиддиче спасут нас всех, если очередной псих решит, что «Магия — сила». — Не смей принижать мою работу! Ты как будто бы добился каких-то великих успехов на своей! Чушь! И тебе ли не знать, что я прекрасно могу сама себя защитить! — Ты могла десять лет назад. Тогда мне казалось, что именно такая девушка мне и нужна — способная на совершение смелых поступков. Я не думал, что ты будешь так ограничена в своих интересах. — Пошел ты, Поттер! Я родила тебе двоих детей! Что ты хочешь от меня? Чтобы я мир изменила от одного твоего желания? Опустись на землю! Такого никогда не будет. Все хотят мирной жизни, и только один ты — продолжаешь воевать не пойми с кем! Они смотрели друг на друга, молча, но словно продолжая этот гневный диалог. В конце концов эмоции в глазах Гарри окончательно утихли, сменившись хладнокровной решимостью. — Утром я заберу Альбуса и съеду отсюда. Не хочу, чтобы он рос с матерью, в мыслях которой он будет постоянно видеть… такое. Джинни и сейчас никак не показала удивления. — Этот дом и половина моего счета в Гринготтсе — твои. Приеду навестить Джеймса в выходные, заранее предупрежу о времени. После этих слов Поттер развернулся и ушел в гостевую спальню на втором этаже. В доме стояла оглушающая тишина. Том вернулся в детскую — проверить, спит ли Альбус. Он не понимал, что чувствует сейчас, но ощущал практически нестерпимую потребность увидеть ребенка после того, свидетелем чего стал. Альбус и правда, наконец, уснул. «Малыш, ты даже не представляешь, что происходит. Я и сам до конца поверить не могу, что твой отец сейчас сделал». Том подошел к широкому окну, из которого открывался вид на Годрикову лощину. На небе красивым призрачным шаром горела луна. Снова вспомнилось приютское детство. «Альбус вызывает у меня много воспоминаний из собственного прошлого, которые я не особенно хотел воспроизводить в своей голове. Но перестать приходить к нему и проверять, как он растет… я не хочу еще больше. Не хочу терять эту возможность, даже с такой ценой». Том отвернулся от окна и увидел у кроватки Альбуса девушку с длинными рыжими волосами. «Джинни вернулась. Зачем?». Освещение в комнате было приглушенным, но она его почему-то не включила и даже не воспользовалась Люмосом. Том попытался уловить, что Джинни делала рядом с кроваткой Альбуса. В этот момент она повернула голову и посмотрела Реддлу прямо в глаза. Он понял в тот же миг, кто перед ним. В ужасе Том попытался отойти назад. Теперь девушка повернулась к нему всем телом, закрывая собой колыбель с Альбусом. В руках у нее была волшебная палочка, а глаза, словно испускающие изумрудный свет, смотрели на Реддла со смертельной злостью. — Лили Поттер. Том не стал отводить взгляд. Тело его не слушалось, ноги и руки отказывались двигаться, он словно оцепенел. Лили Поттер направила на Тома волшебную палочку и произнесла три слова: — Отойди прочь. Прочь! Том не мог никуда отойти. Он пытался это сделать всеми силами, но тело не слушалось его. Он вспомнил, что за слова она бросает ему в лицо — его собственные слова. — Отойди от него сейчас же! — по фигуре Лили словно прошлась рябь, но через мгновение она снова стала четкой и материальной. Том знал, что у него не осталось времени. Она была совсем близко, на конце её волшебной палочки тлел зеленый огонь. Даже крик не мог сорваться с его рта. — В последний раз предупреждаю… Он не мог сдвинуться. Все вокруг поглотил зеленый свет.