Я видел, в кого ты превратишься

Том ощущал сильную боль, простреливающую судорогой сквозь все его тело. Он лежал на полу рядом с Омутом памяти, уже в привычном для себя пространстве несуществующего Хогвартса. Когда боль практически сошла на нет, Реддл попытался подняться. «Меня выкинуло обратно. Как я сразу не понял, что это не Джинни? Не ожидал, что передо мной может появиться кто-то, кого я давно убил… Но что это вообще было?» Только сейчас Том заметил, что недалеко от него стоит женщина в личине его матери, взгляд ее был грустным и слегка обеспокоенным. — Прости, Том, я забыла, что осталось уже так мало времени… Реддл ничего не понял. Его сердце до сих пор билось очень быстро, в полном недоумении он посмотрел на нее. — До чего мало времени?! Что это было? — едва поднявшись на ноги, он сразу сел в кресло. Тело и здесь почему-то плохо поддавалось контролю, руки и ноги до сих пор судорожно дергались. — Что со мной происходит? — Скоро грядет время перехода. Такие, как этот фантом, будут появляться перед тобой все чаще. Когда настанет время тебе покинуть это место, все они придут проводить тебя. — Какое время перехода? Я окончательно умру? Скажи мне! — Прости, Том. Я не могу говорить о событиях твоего будущего. Но, подозреваю, у тебя осталось около двух недель по местным меркам. — Пара недель?! Всего пара недель?! — Том чувствовал, будто его сердце провалилось в какую-то пропасть. — И это не может быть душа Лили Поттер, так ведь? Ты сама говорила, мертвым нет пути назад! Почему там вообще оказалась мать Поттера?! — Реддл не в силах был успокоиться. Все в нем замирало от плохого предчувствия после этого видения. — Ты прав, это не её душа. Это тот отпечаток, который на твоей душе оставило её убийство. Крестраж — всего лишь материальное прибежище для осколка, но душу разбивает акт смертельного насилия над другим человеком. Сколько их было совершено тобой? Больше пятидесяти, не так ли? — Я не считал. — Этот ответ крайне расстраивает. Он не знал, что сказать ей на это. — Почему именно Лили Поттер? Я чуть не перепутал её с Джинни… Когда я пришел в дом Поттеров убить Гарри, Лили умоляла меня не трогать его. Я все повторял и повторял ей: «Отойди… Отойди прочь от него». Сейчас я ощутил то, что чувствовала она в тот миг? — Маленький Альбус в кроватке, почти того же возраста, что и Гарри тогда… Не удивительно, что тебе привиделась именно она. Хотя… не только эта внешняя схожесть сыграла свою роль. Ты что же, захотел вдруг почувствовать себя частью семьи, которой принес столько боли? Сам знаешь, что не имеешь на это никакого права. Но сдержать свои эмоции было сложно, да, Том? Том ненавидел, когда она так хорошо понимала его чувства. — Я понял, о чем ты. Я не получил прощения ни за какие свои убийства, и нечего мне ощущать привязанность к ребенку, чьего отца я множество раз пытался убить. Не заслуживаю этого. Но знаешь что! Поттер тоже убил меня и не один раз, а я перестал испытывать к нему ненависть. Так что плевать мне на это, мне не все равно на жизнь Альбуса, я хочу видеть, что он в безопасности. — Ты просто представляешь, смотря на него, что такой могла бы быть твоя жизнь, повернись все иначе. Будь у тебя хотя бы один любящий родитель. — Я не отрицаю того, что у нас с ним много общего, но я стал собой в совсем иной среде. Я не желаю этому ребенку никаких страданий. Том смотрел на нее, не понимая, чего ожидать дальше. И тут он вспомнил единственную причину, почему его нахождение здесь, между мирами, может быть закончено. — Поттер умрет? Еще слишком рано! Он не должен! — Неужели ты теперь желаешь ему долгой жизни? Только потому, что его смерть тебе не выгодна? Ладно, не смотри так. Я знаю, что не из-за этого. Нет, у него еще есть достаточно времени, вот только, как ты знаешь, в Омуте оно может идти с совершенно разной скоростью, а для тебя самого — уже нет. Реддл посмотрел ей в глаза. Он отказывался продолжать бояться каждого шороха прошлого. — Что мать Гарри хотела от меня? Или этот отпечаток души, чем бы это ни было. — Принцип талиона. Око за око. — Жизнь за жизнь. Но я уже мертв. Она улыбнулась странной улыбкой, смотря на него. — Тень Лили Поттер не за жизнью твоей приходила, а чтобы причинить те же страдания, что были испытаны твоей жертвой перед смертью. Но пока она была достаточно слаба, скорее предвестник будущего, чем реальная угроза. Том не считал, что его болезненные судороги и всепоглощающее чувство страха можно было назвать «достаточно слабыми». «Если сейчас это только предвестник, что меня ждет дальше?» — Я хочу вернуться в Омут. Пусть получит, что хочет — столько раз, сколько нужно. Мне плевать. Я вернусь туда. Я не буду больше жить в страхе, это куда непереносимее, чем смерть. Женщина посмотрела на него мягко и с невероятной грустью, как смотрят, провожая в последний путь. — Я очень сильно горжусь тобой, Том. Уже за одно это желание. Но, как бы ты ни хотел, будучи уже мертвым, эти твои слова не имеют особой силы. Тебе известно, что единственное, что тебе грозит при встрече с ней — это страдания. Но не смерть. Том не знал, что ей ответить. Сердце тянуло слабой, непрерывной болью. — Я сам не горжусь собой, вот в чем дело. Ты верно сказала, мне нечем восполнить причиненные мной беды. Если ты знаешь, что мое время на исходе, я не буду противиться. Я только хочу увидеть их еще раз, Альбуса и Гарри. — Ты увидишь. Я дам тебе эти две недели для того, чтобы собраться с мыслями, потом ты сможешь воспользоваться Омутом вновь. *** Том добрался до книжных полок с классической художественной литературой. И завис в этом разделе библиотеки на большую часть отпущенного ему времени, залпом проглатывая различные романы. Он вспомнил одну книгу, которую читал когда-то очень давно, еще во времена школьных каникул в приюте. Кажется, тогда она тоже вызывала у него достаточно сильные чувства. История о выходце из низших слоев общества, впоследствии ставшего знаменитым писателем. Весь путь этого героя, достигшего славы и успеха собственными силами, разрушившего границы того положения, в которое его поместила жизнь при рождении… Том понимал многое в этой книге, но никогда не мог нормально относиться к ее финалу, а также к основной мотивации главного героя — любви к девушке. Сейчас, перечитывая её вновь, он смутно начал осознавать эту часть сюжета — восторженное увлечение человеком, который совершенно не подходит герою, и во многом из-за этого кажется тому бесконечно притягательным. Реддл всегда знал, какая пропасть разделяла его и других людей. Множество дней и ночей в своей прошлой жизни он провел за чтением. Этот огромный мир на страницах книг был неимоверно привлекателен. Так он нашел все, что хотел — интересных собеседников, пусть и уже мертвых в большинстве своем, секреты силы и бессмертия, истории чужих судеб, мгновения расцвета и падения государств. Он никогда не искал в книгах того, что истово желал найти сейчас — успокоения от собственных чувств. Но перечитывая ту самую, знакомую с юношества, книгу, Том вместо спокойствия в какой-то момент ощутил неимоверную ярость. «Как легко можно ошибиться, положив всю свою жизнь на попытки доказать, что ты достоин того, кому ты вовсе не нужен. Кто никогда не примет тебя тем, кто ты есть от рождения. Даже если ты настолько сможешь изменить себя, что от твоего прошлого почти ничего не останется. Как этого избежать? Как вообще можно быть настолько уязвимым перед другим человеком и пойти на это добровольно?» Через некоторое время его злость сменилась столь же сильной грустью. «Мне ничего из этого не довелось почувствовать в своей жизни. Ни доверия к другому человеку, ни заботы. Я понятия не имею, каково это, когда ты хочешь быть так близок к кому-то… и физически, и эмоционально. Когда кто-то видит в тебе столько смысла, что ради этого стоит жить и во имя этого не жаль умереть. Мне даже боль расставания не пережить. Со мной некому расставаться». Том несколько минут смотрел на страницу книги и словно ничего не видел перед собой. «Читая все эти истории сейчас, я могу ощутить тень таких чувств. Призрачное подобие чужой любви. Опыт, пережитый кем-то другим, и прочувствованный мной из вторых рук». После чтения художественных романов Том все же добрался до полки с книгами по бытовым чарам, а затем перешел на магические кулинарные книги, и, как ни странно, его это сильно заинтересовало. Он знал, что никогда ему уже не суждено применить эти заклинания на практике, но Реддл желал хотя бы узнать их. Впитать новые знания, на которые не хватило целой жизни. Том делал все, что угодно, лишь бы не думать об Омуте памяти и происходящих там событиях. Чтобы не вспоминать, как быстро истекает его время здесь. Как мало он прочел и понял, как нестерпимо больно осознавать, что этот мир останется здесь, а он уйдет в неизвестность. Непереносимо. «Я ненавидел весь мир, пока жил. И, умерев, я чувствовал отчаяние от своего заключения. Теперь же остались только сожаления». Реддл, в конце концов, перешел к еще более сомнительной литературе. Впервые взяв в руки женский магический журнал, он рассмеялся почти истерически, а потом начал залпом прочитывать один за другим. Существо с лицом его отца появилось вновь рядом с ним с библиотеке, как в хорошие, уже ушедшие дни. — «Магический еженедельник» за девяносто пятый год? Серьезно, Том? — Отстань и не осуждай мои литературные вкусы. — Я уверен, этот журнал никогда не относился к твоим вкусам. Или ты заинтересовался крайне увлекательной историей о третьем браке Селестины Уорлок, а также её советами по сохранению молодости голоса после семидесяти лет? — А что в этом странного, она, между прочим, почти моя ровесница. Они уставились друг на друга пристальными взглядами и, не продержавшись и пяти секунд, рассмеялись до слез. — Том, она старше тебя на девять лет, если честно, ха-ха! Реддл игнорировал ироничный тон собеседника. — Все равно вполне в моем вкусе. — О, кого ты обманываешь? Женщины вообще не особо в твоем вкусе. — Я бы из принципа поспорил, но какой смысл врать?.. Факты моей жизни подтверждают твои слова. Они провели несколько минут в уютных перебранках, пока Том не услышал следующее: — Ты не успеешь прочесть всё, что хотел, как бы ты ни старался. Я знаю, что тебе страшно, но не думаешь же ты, что мы оставим тебя одного? Том ощущал, как от каждого слова собеседника под ребрами стягивается боль. — Я… не знаю, как найти в себе силы. Мне казалось, я готов, но сейчас все вещи вдруг обрели новые смыслы, а я не успел ничего. Я один сейчас и всегда был один. — У тебя есть мы, я буду это повторять столько, сколько потребуется твоей голове для осознания. Мы будем с тобой до самого конца, даже если в какой-то момент ты подумаешь, что остался один — нет, это не так. Его отец подошел к нему совсем близко. Том знал, что тот сделает и желал этого, хоть и боялся попросить. Его обняли, с силой прижали к себе, погрузив в приятное тепло чужих рук. — Том, ты так и не научился за эти годы просить меня о чем-либо. — Я же знаю, что ты читаешь мои мысли. Зачем мне просить… Том помолчал, невесомо проведя пальцами по деревянному столу в библиотеке, и все-таки решился. — Можешь открыть мне вход в Астрономическую башню? — Могу. Почему вдруг захотел туда пройти спустя столько времени? — Хочу увидеть, как солнце скрывается за горизонтом и появляются звезды. Там всегда было очень красиво. — Пойдем туда сейчас. Они поднялись вдвоем на самую высокую башню Хогвартса. За все время после смерти Реддл не мог попасть в это место — дверь всегда была заперта. Теперь же проход был распахнут настежь, золотые лучи закатного солнца проникали через множество высоких окон, через пустующие проемы… Том давно не видел такой красоты. — Какой символичный закат. Такой теплый… Вода Черного озера отражает последние лучи, Запретный лес полон зелени. Квиддичное поле с яркими башнями и блестящими кольцами для мячей. Где-то в теплицах зреет урожай. Так похоже на те летние деньки из детства, когда кажется, что время тянется очень медленно, жизнь вечна и все впереди. Он помолчал некоторое время, глубоко вдыхая воздух. — Я не могу здесь чувствовать никаких запахов, но наверняка этот вечер пах бы как спелая трава, медовые цветы и счастье. Недоступные вещи… Том посмотрел в глаза своего отца. — Я хочу попасть в Омут памяти в последний раз. А потом… пойду туда, куда он решит. *** Том был предупрежден, что время в Омуте теперь пойдет быстрее, некими скачками и урывками. Он переместился в чей-то рабочий кабинет. «А, Кингсли. Понятно». Поттер общался с Министром и делал это явно на повышенных тонах. — Гарри, никто не будет препятствовать тебе. Хочешь — выдвигай свою кандидатуру после завершения моих полномочий, или Грейнджер… Уизли. Я… мне осталось два года в должности. — Я говорил вам об этом пять лет назад, проклятые пять лет! Эта проблема десятилетиями не решается. Хотите статистику за последние годы? Если еще несколько лет назад количество дел о подозрительных смертях магглов колебалось от трех до пяти, то в этом году у меня их за последние шесть месяцев более десятка. И пока нам крайне везет, что расследования заканчиваются успешно. — Я знаю, к чему ты ведешь. Преступники, использующие непростительные — полукровки или магглорожденные из неблагополучных семей. Я видел твои отчеты. — Вот это меня и удивляет, что вы их видели, но никаких выводов из этого не последовало, — Поттер уже откровенно язвил. Кингсли устало на него посмотрел, после непродолжительного молчания озвучил: — Вот и реализуй это все через пару лет. Я едва успеваю довести до конца свои собственные проекты. — Вы сами-то слышите, о чем говорите? Не многовато ли из года в год этих «ты должен, Гарри»? Я качественно выполняю свою часть работы, но не вижу, чтобы были предприняты меры для предотвращения подобных преступлений. Это не… Резко меняется сцена в Омуте памяти. Реддл недоуменно оглядывается вокруг, не ожидая столь скорого перехода. Маленький Альбус уже вовсе не выглядел как младенец, кажется, еще несколько месяцев, и ему исполнится четыре года. Да и для четырехлетнего взгляд был слишком серьезным. Малыш сидел на маленькой кроватке, с сомнением рассматривая игрушку, которую ему протягивала дочка Гермионы. Том отвлекся от детей, пытаясь понять, где же их родители. Те обнаружились сидящими за широким столом, поверхность которого была усеяна огромным количеством свитков, книг и каких-то чертежей. Реддл подошел ближе и усмехнулся. — Гермиона догадалась, что Омут — пространственно-временной портал. Что ж, вы потратили два года не зря. Не хотелось бы хвастаться, но у меня это заняло немногим больше полугода и я не мог использовать магию при этом. В отсутствии подходящих слушателей приходится самому себя хвалить. Дожил… Гермиона с какой-то непонятной грустью смотрела на Гарри, склонившимся над свитками на столе. — Ты уверен, что хочешь это сделать? Что не пожалеешь? Я до сих пор поверить не могу, что повелась на твои уговоры… Поттер поднял на нее слегка отрешенный взгляд, который, однако, быстро стал более решительным и тяжелым. — Думаешь, я делаю это, потому что не справился со своим чувством вины? — Я иногда не понимаю, что тобой движет. Когда-то ты говорил, что хочешь семью, но она у тебя была. Да, пусть и не такая, как ты ее себе представлял, но все же. Теперь ты и вовсе словно убегаешь от всего этого — то в свою работу, то в очередную авантюру, из которой не собираешься возвращаться! Конечно, я в недоумении! — Гермиона выглядела крайне расстроенной. Поттер смотрел словно сквозь нее: — Это сложно понять, но единственная семья, которую я по-настоящему хочу видеть рядом со мной — это мои родители, умершие из-за меня. Я не должен был выжить. Я… хотел уйти к ним. Может, вы с Роном и не понимали до конца, что тогда со мной происходило, но… я не собирался возвращаться обратно в мир живых, когда шел к Волдеморту. — Но ты же выбрал вернуться! Ты сам нам рассказывал о том, что у тебя был выбор! — Да, был. И я знал, что не все части его души уничтожены до конца. Какое право я имел оставить всех вас с ним и просто умереть? — Поттер самоуничижительно рассмеялся. — Возможно, знай я наверняка, что вместе со мной умер последний крестраж, я бы не вернулся. Гермиона смотрела на него едва ли удивленно. — Ты так и не пришел в себя с тех пор, да? Как мы все это проглядели… Я же… чувствовала, что в твоем трудоголизме что-то не так — очередное самопожертвование. Гарри, ты никому ничего не должен, ты понимаешь? — Это не так. Я должен как минимум своим детям, и так уж вышло, что одному из них будет комфортно продолжать жить тут, а второму — нет. И я снова в ситуации, когда любой мой выбор причинит мне и моим близким боль. Я стараюсь выбрать наименее болезненный путь из возможных, и при этом позволить себе, наконец, хоть каплю эгоизма, для себя самого. И для Альбуса в том числе. Ради этой части своей семьи. Думаешь, это безответственное поведение с моей стороны? — Ты будешь скучать по Джеймсу. — Я буду очень сильно по нему скучать. Во многом из-за этого… я наверно задержусь еще на какое-то время здесь, может на пару лет. Хочу, чтобы он немного подрос. Я, правда, совсем не уверен, что так для него будет лучше. Надо ли ему вообще запоминать меня и привязываться ко мне… У него есть мать, которая его любит, у него есть материальное состояние, куча родственников и друзей. Я уверен, что его жизнь сложится хорошо, а вот за следующие поколения… сказать не могу. Да, на счет денег… я оставил половину Джеймсу, как мы и договаривались с Джинни. Еще четверть — Тэдди. Ты предупредишь Андромеду, когда я… Реальность перед глазами Тома начала расплываться и картина происходящего вновь изменилась. — Что? Почему так быстро закончилось? — Реддл недоуменно смотрел на новую сцену, развернувшуюся перед ним. Теперь Реддл уже не понял, где оказался. Кажется это был какой-то ресторан. «Косая Аллея?» Джиневра, теперь уже снова Уизли, и Гарри сидели за столом, молчаливо потягивая напитки из высоких стаканов. Еду за их стол пока не принесли. Джинни улыбнулась, слегка пригладив рукой тканевую салфетку. — Ты окончательно решил с переездом? Никогда не думала, что ты предпочтешь, чтобы Альбус учился в Ильверморни. Гарри посмотрел на нее, слегка сощурив глаза. — В этом и смысл, я хочу, чтобы он рос без постоянных сравнений с известным отцом. Не хочу, чтобы это оказывало на него давление. Да и кроме этого, там он сможет выбрать любой факультет, какой действительно ему подойдет, и не будет вынужден переживать по этому поводу. Джинни задумалась, стоит ли озвучить свои мысли, но все же сказала: — Знаешь, я почувствовала облегчение, когда ты ушел четыре года назад. Раньше я тебе этого не говорила, но… после расставания я ощутила, что могу опять быть самой собой. Что мне не надо играть роль идеальной жены героя, что я могу наслаждаться своей работой и достигнуть в ней успехов без оглядки на тебя. Возможно, ты и прав. Если ты уедешь, будущая жизнь и Джеймса будет проще. Ты уже не будешь на слуху у всех школьников, как это происходит сейчас. Ты же всё еще проводишь занятия в Хогвартсе? — Да, до сих пор пару раз в году бываю там. В последний раз был какой-то особенно паршивый урок, давно со мной такого не случалось. — Что они умудрились сделать? — Задал вопрос о том, чем они планируют заниматься после Хогвартса. Это стандартный вопрос для шестого и седьмого курса. В этом году треть магглорожденных, и не только, планируют вернуться в немагический мир, поскольку там они смогут с помощью своей магии быстро заработать состояние и спокойно жить в более «развитом» мире, как они это называют. Макгонагалл говорит, что половина младших курсов жаловалась на то, что в Хогвартсе не работает маггловская техника, так как им бы хотелось использовать свои ноутбуки и телефоны. — Отец упоминал, что применение магии рядом с маггловскими изобретениями часто приводит к сбоям в их работе. Какое интересное теперь новое поколение… Надеюсь, Джеймс не будет выпрашивать у меня купить ему все эти… — Почему же не будет? Я предполагаю, что все к этому идет. Интересно, как лет через пять Министерство будет отслеживать применение магии к магглам уже совершеннолетними волшебниками? Как я теперь понял, есть все шансы, что это станет массовым явлением. А потом чье-то заклятие будет снято на камеру, распространится… Я уже представляю, как Отдел магических происшествий и катастроф в составе менее двадцати магов, расползается ликвидировать последствия для многомиллионного населения Британии. Удачи моим коллегам. Вокруг Реддла закрутился новый вихрь, унося его в очередное воспоминание. Поттер, видимо, был в своем прежнем доме в Годриковой лощине. Недалеко от окна, на низкой детской кроватке сидел мальчик лет семи — Джеймс Поттер. Он держал в руках мантию из легкой серебристой ткани, периодически сжимая её в ладонях. Гарри присел рядом с сыном, что-то очень тихо ему объясняя. Казалось, мальчик был рад подарку, он улыбался, ему хотелось скорее примерить её. В глазах его отца Том заметил проблески слез. «По-видимому, это прощание. Возможно, не стоило мне быть этому свидетелем. Я уже устал от всех твоих страданий, Поттер. Мало мне было своих собственных». Дальше Том вновь переместился в новое место, на этот раз Гарри шел по коридорам Хогвартса, его походка была резкой и напряженной, периодически он останавливался, словно собираясь с мыслями. Том неторопливо следовал за ним, не особенно понимая, что ожидать в следующую секунду. В итоге Поттер поднялся по винтовой лестнице в директорский кабинет. За большим столом вместо Макгонаггал сидел какой-то старик весьма болезненного вида. Тому он показался смутно знакомым, но он больше внимания уделял в этот момент эмоциям на лице Гарри. «Что за подозрительное волнение, Поттер? С чего вдруг так нервничаешь?» — Мистер Поттер, пожалуйста проходите. Профессор Вилкост уже доложила мне о испытании ваших профессиональных способностей. Очень рад, что вы у нас так вовремя появились. Поттер слегка нервно улыбнулся: — Да, она заставила меня выложиться по полной. Не ожидал от женщины ее возраста такой мощи. — К сожалению, ей все же хочется уйти на пенсию, но лучше это будет сделать постепенно. В этом году я могу вам предложить вести все курсы, кроме первого и последнего — с новичками и выпускниками больше ответственности, их я вам пока не доверю. Возможно с пятым курсом у вас тоже возникнут сложности, так как им все-таки нужно будет сдавать СОВ… Давайте вы проведете у них занятия до нового года, по результатам их обучения в это время я приму решение, оставлять ли на вас их курс или все же подключить Галатею. Считайте следующие полгода некоторым испытательным сроком. Том уже пять минут стоял и смотрел на всю эту картину в полнейшем шоке. Ни одной мысли не было в его голове. — Большое спасибо, сэр. Тогда я сегодня должен буду обсудить с профессором Вилкост учебную программу, она обещала дать некоторые свои материалы в случае необходимости. — Прекрасно, для меня стало одной проблемой меньше, это не может не радовать в эти и так непростые времена. — Знаете, сэр, что-то на моей памяти простых времен никогда и не наступало, — Поттер попрощался с директором Диппетом и вышел из его кабинета. Реддл осознал, что уже вернулся из Омута памяти. Просмотр чужой жизни закончился для него. Рядом раздался знакомый голос его отца: — Том, может скажешь хоть что-нибудь? Реддл перевел на него взгляд, он пребывал в полнейшем недоумении. — Там Поттер… вместе с Диппетом, моим директором школы в сороковых. Это шутка какая-то? — Боюсь, тут нет никакой шутки. — Поттер в прошлом? Как?.. И зачем? Я думал… А… — Реддл наконец-то начал приходить в себя. — Он не планировал переезжать в Америку, да? Это объяснение его исчезновения для остальных. Он как-то умудрился воспользоваться Омутом. — Похоже на то. Ты понимаешь, как это событие изменило твои собственные возможности? Том молчал. Он боялся обнадеживать себя, хотя внутри вмиг свернулся клубок чувств из отчаянной надежды и страха. — Скажи мне это сам, я боюсь ошибиться и разочароваться в своих ожиданиях, — в итоге произнес Реддл. — Мы уже неоднократно говорили с тобой, что у тебя есть возможность вернуться в свое тело с цельной душой, если в этом времени существует второй обладатель Даров смерти. Если уж так совпало, что Поттер оказался там, у тебя появляется выбор. Ты хочешь вернуться туда или предпочтешь ждать здесь окончания его пути? Том смотрел в глаза своего отца, так похожие на собственные, и не понимал, как это вообще может быть его реальностью. Буквально пару часов назад единственной его перспективой был переход в неизвестность и прощание даже с этим подобием жизни, которую он вел здесь. То, что ему предлагали сейчас, было просто невозможно. — Я не верю… Не могу поверить. — Да, я ожидал, что ты можешь так отреагировать. Не в состоянии поверить, что тебе дают второй шанс? Сам бы его себе не дал? Том молчал. Внутри него полыхали эмоции столь сильные и противоречивые, что он едва понимал их. — Что мне нужно сделать, чтобы вернуться в свое тело? — Том краем сознания заметил, что Омут памяти в этот момент пропал из кабинета. — Я уж точно не собираюсь оставлять Поттера с собой-пятикурсником. Причем не ясно даже… кто из нас больше пострадает от этого сомнительного знакомства. — Мы пройдем с тобой туда, где ты появился сразу после смерти — в Большой зал Хогвартса. Там сейчас может состояться твой переход, тебе нужно будет всего лишь приблизиться к нему, чтобы пройти грань между мирами. Как ты и сказал когда-то — этот портал сработает только тогда, когда настанет подходящее время. — Звучит обманчиво просто. *** Как только Том зашел в Большой зал, ему все стало ясно. «Вот к чему было то видение с Лили. Вы все здесь…» Потолок Большого зала был наполнен множеством сизых грозовых туч, едва видимых на ночном небе. Всё окружающее пространство словно впитало в себя сумрачные тени. Том перевел взгляд с потолка к зеркалу у стены, в котором когда-то рассматривал различия в своих чертах лица и отцовских. Сейчас в отражении он видел себя таким, каким он мог бы быть в рассвете своего могущества — с душой, сохраненной в целостности. Чёрные пряди его волос отрасли чуть длиннее, чем когда-либо в его реальной жизни, и мягкими волнами падали до высоких скул. Том посмотрел в свои карие глаза, едва отмеченные тонкими морщинками в уголках. Высокий и безупречно красивый, он не хотел, чтобы в его взгляде отражалась хоть капля страха. «Пусть моя гордыня здесь хоть раз послужит мне хорошую службу. Вы не устрашите меня ничем. Ни болью, ни смертью». Он отвернулся от зеркала и взглянул на фигуры родителей в последний раз. Они оба пришли проводить его. — Как повезло, что большинство из них я убил почти безболезненной Авадой, а не пытал. Как знал, что когда-то пригодится, — говоря это, Реддл позволил себе хладнокровно ухмыльнулся, как в былые времена. Он знал, что легче ему не будет. — Том, ты можешь остаться здесь. У тебя есть выбор. Он улыбнулся им и сказал: — Я давно понял, кто вы. Признаюсь честно, это был один из главных поводов все же поверить вам и начать… что-то делать с собой. Не знаю только, из каких именно миров вы тут оказались. — Из того, где я не создал никаких крестражей, а предпочел искать Дары — очевидно, — сказал тот, кто выглядел как Том Реддл-старший. Том кивнул ему, продолжая улыбаться подтверждению своих догадок. — Что вы будете делать дальше? В этот раз ответила женщина. — К сожалению, таких душ, как твоя, немало в других измерениях. В каком-то смысле это почти бесконечная работа. Когда нам надоест, мы должны будем передать эту участь следующим неудачникам, кому повезет собрать вместе Дары смерти. И какое совпадение, что такие люди уже нашлись и ими оказались мы же сами — только из другого мира. Но сейчас ни ты, ни твой Поттер даже близко не готовы выполнять эту роль. — Эти великие магические предметы — просто способ найти тех, кто будет готов заниматься душами, застрявшими между мирами, не так ли? — Том засмеялся от абсурдности этой мысли, оказавшейся правдой. — Эксплуатация чужого желания быть бессмертным… Вы не хотите показать мне свои истинные лица? Ответила женщина, похожая на его мать: — Ты же и так их знаешь. Мы предпочтем сохранить иллюзию до конца, — она мягко улыбнулась ему. Том смотрел на нее не в силах прекратить этого. — Как же ты… мало было спасти от меня один мир, да? Настолько велико твое желание спасти всех? Существо с лицом его матери открыто улыбнулось и через мгновение смущенно засмеялось. Том знал эту улыбку. Больше ему было нечего спросить или сказать. Все мысли, что терзали его еще несколько часов назад, развеялись без следа. — Том. Ты забудешь этот разговор, если пройдешь сквозь грань обратно. Остальные воспоминания обо всем, что происходило с тобой — останутся. Иначе наша работа потеряла бы весь смысл. Реддл посмотрел на них в последний раз и сказал только одно слово: — Спасибо. Они остались за его спиной. Том без каких-либо раздумий прошел к центру Большого зала, сохраняя в себе ту решимость, на которую еще недавно у него не хватило бы сил. Перед ним в несколько рядов стояла толпа полупрозрачных фантомов, а позади них, так далеко — Омут памяти. Его последняя цель. Хотел бы он сказать, что помнил каждого из этих людей, но нет, часть он забыл, а некоторых никогда и не знал. Все они умерли от его руки и теперь пришли за своей местью. Несколько десятков человек. «Разорванные клочья моей души». Впереди всех на его пути стояла призрачная рыжеволосая девушка с прекрасными, зелёными глазами. Её волшебная палочка была направлена на него. Том шел прямо к ней, пока её палочка не ударилась о его грудь, прямо над сердцем. — Делай со мной, что хочешь, Лили. Но пусти меня к нему. Едва прозвучала эта фраза, все фантомы стали медленно приближаться к Реддлу. С чьей-то волшебной палочки сорвался красный луч. — Круцио. Том выдержал первую минуту агонии, потом закричал, упав на колени. Последовало несколько режущих заклинаний. Кровь, которой не должно быть в этом нематериальном мире, хлынула из рваных ран на его теле и потекла на каменный пол. Том рухнул на этот холодный окровавленный камень. Он не чувствовал унижения, когда на его израненное тело кто-то наступил, из-за чего боль стала непереносимой. Он запретил себе чувствовать унижение. Все больше и больше фигур окружало его. Каждую минуту мелькали все новые и новые вспышки заклинаний. Реддл перестал ощущать что-либо, кроме бесконечной, всепоглощающей боли. *** В приюте Вула летней ночью сорок второго года что-то произошло. Сначала миссис Коул проснулась от сильного грохота и первое, что пришло ей в голову — это взрыв бомбы от немецкой авиации где-то рядом с ними. Затем она услышала чей-то надрывный крик. Миссис Коул быстро встала с кровати и выбежала в коридор, чтобы собрать всех в бомбоубежище. Некоторые дети уже вышли из своих спален, однако они не торопились никуда уходить. — Это из комнаты Тома Реддла, посмотрите там! Я видел что-то странное. Эти слова напугали её ничуть не меньше возможного авиаудара. Дверь в комнату Тома была очень горячей, ей пришлось обернуть подолом юбки дверную ручку, чтобы открыть. Когда она зашла в комнату, её глаза расширились от ужаса. Весь воздух рядом с Томом Реддлом словно стал плотным и видимым, от него во все стороны шли полупрозрачные волны, одна из которых сбила её с ног. Сам юноша кричал не переставая, в какой-то момент она услышала хрип вместо крика и поняла, что он сорвал голос. Глаза Реддла были закрыты, спина выгибалась дугой, подкидывая все его тело вверх. Миссис Коул на какой-то момент показалось, что он взлетел над кроватью и вновь на неё упал. От следующей полупрозрачной волны, возникшей из руки Тома, треснула стена здания. Стекла вылетели, видимо, ещё в самом начале. Сзади в одно мгновение стихли все голоса детей. Миссис Коул обернулась и увидела пять человек в странной одежде. Один из них, заметно выделяющийся в этой толпе платиновый блондин, нахально улыбнулся, поднял к её лицу какую-то деревяшку и произнес: — Обливиэйт.