Ловушка для инквизитора

      Еле живого Тэа, с разодранной грудью и окровавленными щиколотками ног, притащили обратно спустя три часа. Все три часа Аугуст ходил от стенки до стенки у его камеры, дюжину раз прогоняя в голове свой план и ровно столько же раз от него отказываясь. Но когда капли густой багровой крови окропили пол под ногами Тэа, он решился окончательно. Он поможет ему освободиться. Инквизитор, что приволок еле дышащее тело, открыл камеру и бросил Тэа на каменный пол. Тот ударился коленями и завалился на бок, не произнеся ни звука, — похоже, он был без сознания. В горле Аугуста встал гадкий комок горечи и сожаления — он не мог спокойно смотреть на изуродованное тело перед собой. Этот юноша ещё совсем недавно был так невероятно красив, а теперь выглядел, как грязное кровавое месиво. Аугуст кивнул напарнику, давая понять, что принял пленника и запрёт его клетку. Тот, уходя, обернулся, будто что-то вспомнив: — Ведьмин час в полдень, проверяй, чтоб он не подох раньше времени. — Я позабочусь, — отозвался Аугуст, отмечая, как двусмысленно прозвучала фраза. . Потом, вдруг опомнившись, уточнил: — Ты идёшь на костёр? — Конечно, все идут. Парни обещали расправиться с мертвяками пораньше, чтобы успеть к началу казни. В прошлый раз было очень много народу — близко не подобраться. — Мне тогда самому привести… отродье? — Аугуст запнулся на последнем слове, шумно сглатывая. Ему не хотелось клеймить Тэа погаными прозвищами. Ему было тошно от этого. — Ну, он еле живой. Брыкаться не станет. — Пожал плечами тот. — Уверен, он и сам уже хочет побыстрее отправиться обратно в преисподнюю. Когда инквизитор скрылся за поворотом коридора, Аугуст бросился к клетке, опускаясь на колени. — Тэа… Тэа, ты дышишь? — Он протянул руку сквозь прутья и дотронулся до бока юноши. Тот не реагировал. Аугуст покрутил головой по сторонам и прислушался, нет ли шагов на лестнице. Всё было тихо. Он отпер камеру и, войдя внутрь, присел рядом с телом, прижимая пальцы к сонной артерии на шее, в надежде услышать пульс. Он почувствовал очень слабые толчки крови под разгорячённой кожей и облегчённо выдохнул. Достав из кармана кусок лезвия, Аугуст разрезал верёвку на руках Тэа — те уже были синюшно-бледными. Он взял кисть его руки в свои ладони и стал растирать затёкшие запястья, улучшая кровоток. Делая это, он почувствовал, как его пальцы еле заметно пожали. — Ты жив? Тэа? Всё будет хорошо, слышишь? Я помогу тебе! Только держись, не умирай. Аугуст поднялся на ноги и, выглянув из камеры, снова прислушался к шуму наверху. Голоса и городской гул раздавались только из-за окна — народ собирался на площади, скоро полдень. Аугуст вернулся к Тэа и поднял его на руки. Тело было иссушенным и лёгким, лицо измождённым и блестящим от пота. Сердце Аугуста защемило между рёбер, когда он увидел рваную, сочащуюся кровью и лимфой, рану на его груди. С юношей на руках, он вышел в тюремный коридор, аккуратно переступая с ноги на ногу и прислушиваясь. Когда он зашёл в камеру с подготовленным мешком для трупа, Тэа стал приходить в себя — его ресницы трепетали на веках, а изо рта вырывались хриплые стоны. — Сейчас, сейчас. Я помогу тебе. — Аугуст опустил его на пол и выправив свою рубаху из брюк, оторвал от неё широкий длинный лоскут. В тюрьме не было воды и он не смог промыть рану, но мог хотя бы перевязать её, защищая от трения. Пробравшись пальцами под спину Тэа, он обтянул его торс тканью, прикрывая истерзанную грудь и повязывая крепкий узел на боку. После чего тронул парня за плечо и немного потряс. — Очнись, эй, давай, Тэа! Не проваливайся в сон! Ты должен мне немного помочь. — Тот разлепил тяжёлые веки и невидяще уставился в глаза Аугуста. — Ты слышишь меня? Слышишь? Кивни, если понимаешь, что я говорю. Несколько секунд он не двигался, но потом Аугуст увидел слабый кивок и продолжил — времени оставалось слишком мало. — Слушай меня внимательно, хорошо? Я помогу тебе забраться в мешок для трупов — его уволокут из темницы за четверть часа до твоей казни. Если повезёт, то даже раньше. Тюремщики захотят побывать на площади, поэтому постараются избавиться от мешка побыстрее, — они кинут тебя в реку. Тебя немного отнесёт течением, но ты не пугайся, там мелководье. И я развязал тебе руки — ты сможешь выбраться. Сможешь же? Тэа снова слабо кивнул в ответ. — Вот и хорошо, чудно. У тебя всё получится, Тэа. — Сп-сиб… Спас-сибо... — Он еле разлепил засохшие губы, чтобы сказать это, и Аугуст понял, что он не выживет. Что он просто не сможет выбраться из мешка и утонет. Одна ведьмовская смерть взамен другой. — Матерь Божья… Что же с тобою делать... — Аугуст… — тут же перебил его некрепкий голос. — Они повесят тебя. Казнят за помощь ведьме… — Ты не ведьма! — повторил Тэа его же прежние слова. — Я соврал тебе… Это есть во мне… Это проклятье. Колдовство… И я всё равно почти мёртв. — Из его изумрудных глаз упали крупные капли слёз. — У меня нет сил бороться. Брось меня… — Меня не касается то, кто ты. Мне не боязно. Я не хочу быть тут более, я насмотрелся вдоволь. И я не хочу оставлять тебя в этом аду. — Ты благородный и справедливый человек, у тебя есть честь. Сохрани свою жизнь, — шептал Тэа, пока его глаза болезненно закатывались. — Нет, не теряй сознания! Смотри на меня! Я не брошу тебя здесь, слышишь? — Он тряс обмякшее тело в руках. — Тэа! Тэа! Слышишь? — Веки того снова открылись и взгляд еле-еле сфокусировался на лице Аугуста. — Старайся удержаться в сознании, уцепись за что-то, чтобы не уснуть! — Поцелуй меня… — Что? — Аугуст ошарашенно уставился в бледное лицо, убеждая себя, что ему послышалось. — Поцелуй меня, — мольба в хриплом голосе не оставляла сомнений. — Тепло, которое ты дашь мне, поможет мне держаться в сознании. Ты сможешь дать мне надежду… Аугуст ничего не ответил на это. Он даже не замешкался, не медлил — приподнял рукой чужую голову к себе и коснулся его губ. Они были сухими и податливыми. Он даже больше не переживал о том, что это всё похоже на наваждение, на ведьмовской соблазн, на затмение сознания — он хотел этого, хотел целовать его губы и лицо, хотел прижимать худое тело к сердцу, хотел спасти ему жизнь. — Я не оставлю им тебя, — между поцелуями шепнул Аугуст. — Я сбегу вместе с тобой. Я буду ждать тебя у реки и помогу выбраться. Руки Тэа вдруг поднялись, из последних сил, сотрясаясь от напряжения, и легли на его грудь, прижимаясь. — Я хочу, чтобы ты пошёл со мной. Так х..хочу! — раненые хрипы выходили из его груди вместе с тяжелым дыханием и раздирали сердце Аугуста. — Но мы не сможем уйти слишком далеко. Я не могу идти сам — я стану только бременем для тебя... — Тэа сипло откашлял сгусток крови, но упорно пытался донести до молодого инквизитора свою волю. — Спаси свою жизнь, Аугуст. Ез.. езжай подальше от власти Святой инквизиции. Не омрачай своё честное имя связью с..со мной, с помощью мне! Тебя... тебя казнят, — голос Тэа звучал искренне и умоляюще, отчего Аугуст только крепче убедился в своих намерениях. — Я буду ждать тебя у реки, Ясный Свет… — Аугуст не успел обдумать, как это ласковое обращение слетело с его губ. Зелёные глаза под ним воссияли яркими искрами. Аугуст наклонился напоследок к его лицу и оставил тёплый след поцелуя на его лбу и виске. — Только умоляю тебя, веди себя тихо! Они должны поверить, что в мешке мертвец. — Я сделаю всё, что ты скажешь! Небеса в этот час были на их стороне. Только Аугуст с клокочущим о грудину сердцем, отошёл от камеры на дюжину шагов, как два крепких тюремщика пришли забрать тело. Как только задняя дверь темницы закрылась, он метнулся наверх, в комнаты послушников, и собрал свои немногочисленные вещи. Через десяток минут он был уже на берегу, скрываясь под водопадом ивовых веток, спадающих с низких деревьев.