Чёртов лунный свет

Май 2020 — Вик, о господи… Вик ты слышишь меня? — Дамиано склонился над девушкой, аккуратно приподнимая её за плечи. — Твою мать, ты… Взгляд тут же нашел окровавленный лоскут ткани. Пальцы филигранно приподняли материю, чтобы увидеть, насколько была глубокой рана. Одежда Вик едва ли напоминала тот костюм, в котором она уезжала со стоянки. Давид снял свою рубашку и укрыл оголенный низ живота девушки, предотвращая переохлаждение. — Он… — её голос звучал так тихо, что он едва мог разобрать слова. — Тише, тише, все хорошо, — руки невесомо гладили плечи девушки, боясь принести еще больший вред, — я рядом, ты же знаешь, что я всегда буду рядом, Вик… Тебе ничего не грозит… Сверху послышался скрип двери и к ним вышла та самая старая карга, как там её… сеньора Дороти точно, в отвратительно желтом халате. — Три часа ночи! — она заверещала. — Одни крики! Как вам не стыдно… — Дороти остановилась посреди своей гневной тирады, когда увидела плачевную сцену. — Вызовете скорую! — истерически проревел Дамиано. — Чего стоите, шевелитесь, она истекает кровью! От шока бабка без слов засеменила в свою квартиру. Последнее, что хотелось делать, так это вставлять мозги разным старухам, помешанным на порядке. Страх за жизнь де Анджелис был сильнее всех других потребностей. Глаза нервно оглядывали девушку на предмет других ранений, но кроме кровоточащих ран на лице он не мог ничего найти. Как же он испугался, когда она скатилась с лестницы. При таком падение возможность внутреннего кровотечения была крайне высокой. — Прошу тебя, Вик, — к горлу подступил ком паники, страха и чего-то еще, — не закрывай глаза. — Он… — снова простонала Вик, — там… Сзади открылась дверь, впуская двоих парней. — Дамиано, что случилось? — Итан со скоростью света оказался возле не движущегося тела Виктории. Черные глаза внимательно прошлись по телу. — Томас, аптечку с моей машины! Быстро! — приказал своему другу Торкио. — Как только ты позвонил, мы сразу же… — Томас, мать твою, аптечку! — кричал Итан. — Ф-Фредерико, — блондинка начала кашлять кровью. Чёрт, это все-таки было похоже на внутреннее кровотечение. Это имя сработало катализатором для его едва сдерживаемой ярости. Всё, что Дамиано ощущал, — новую грань жестокости к этому мудаку. Сквозь плотный шар до его слуха долетали уверенные фразы Итана, который оказывал первую медицинскую помощь, перевязывая запястье бинтом. Даже пропускал слова Томаса, помогающего придерживать голову Вик. — Ты ранен? — глаза Торкио бегали по торсу Давида, испачканного кровью. — Это не моя кровь, — он сказал эти слова на автомате, черча в голове план действий. Он его убьет. Резко спохватившись, Давид практически бежал вверх по лестнице. В глазах не было ни единой эмоции, кроме жажды отомстить. Когда-то теплые глаза сейчас были похожи на бурление лавы в преисподней. Задушит голыми руками. Или еще лучше — возьмет молоток и раздробит коленные чашечки, ломая пальцы на руках один за одним. Фредерико заслуживает настоящего ада. И Дамиано безоговорочно поможет ему туда добраться, превращаясь в личного Люцифера. Забежав в открытую дверь, Давид пошел за кровавыми следами, оставленными на полу и кое-где на стенах. Блядь, что ты с ней творил? Возле двери в спальню лужицы крови стало больше. Открыв дверь, его оголенный торс обдало свежим потоком воздуха, смешанного с недавним запахом дождя. Скомканное покрывало, разбитая лампа, куски порванной одежды. Сердце сжалось от страшной мысли про изнасилование. Балконная дверь была настежь открыта. Твою ж… Наступая на осколки, Давид несколько раз перепроверил каждый угол квартиры, с недовольством отмечая, что этой твари удалось скрыться. Блядь. Блядь. Блядь. *** Июнь 2020 Монотонное клацанье медицинских приборов вывело Вик из тяжелого сна. Её сознание не желало просыпаться, пробираясь сквозь лабиринт теней. Свет от флуоресцентных ламп резко надавил на глазные яблоки, заставляя зажмуриться. В комнате, где бы Вик не находилась, она была не одна. Кто-то сидел на стуле, шаркая кроссовками по ламинату. — Лу? — голос де Анджелис был совсем севший и слабо доносился: то ли от пересушенного горла, то ли от специальной маски на лице. В поле зрения появилась копна темных волос её подруги. Лукреция аккуратно приблизилась к кровати, возле которой на тумбочке стоял букет нежно фиолетовых пионов. Её любимых. — Ты очнулась! — голос Моретти наполнился слезами. — Никуда не уходи, я позову доктора, — дверь тихо захлопнулась за девушкой. Никуда не уходи. Будто бы Вик могла. Под медицинской маской дышать стало невыносимо, и она правой рукой убрала пластик с лица. От этого, казалось, несложного движение, тело девушки покрылось вспышками боли. Набравшись смелости, де Анджелис посмотрела влево, ожидая увидеть обрубок, но её запястье имело относительно здоровый вид. Толстые слои бинта покрывали почти всю руку девушки, лишая возможности нормально ею двигать. Пальцы едва ли сжались в кулак. — Доброе утро, синьорина Виктория, — в палату вошла женщина средних лет, держа перед собой медицинскую папку, — меня зовут доктор Аллегро, и я ваш лечащий врач. Голос Лукреции был приглушен, будто бы она с кем-то говорила по телефону у входа. — Что случилось? — она попыталась сесть, но все усилия поднять корпус были тщетными. — Вас доставили к нам с переломом ребра, — Аллегро, нацепив очки, начала перечислять все увечья с папки, — черепно-мозговой травмой средней тяжести, кровотечением во внутреннюю полость легких и глубокой режущей раной в предплечье. Из-за кровотечения тяжелого характера вы провели последние пять дней без сознания. От всей этой информации у Вик закружилась голова. Пять дней? — Мы остановили кровотечение и зашили рану, но, — женщина кинула сочувственный взгляд на руку, — останется шрам. Ваши показатели первые три дня были в критическом состоянии, и мы подключили аппарат искусственной вентиляции легких. Это поистине чудо, что вы пришли в себя, — морщинки вокруг её глаз разгладились. Лукреция помогла Вик приподняться, чтоб выпить воду, пока доктор записывала показания с мониторов. Три маленьких, но не менее жадных глотка — и она лишенная сил снова опустилась на подушку. — Можно? — в дверях стоял какой-то знакомый мужчина в форме. Переминаясь с ноги на ногу, парень колебался полностью зайти в палату. Где же она его видела? — Моя пациентка все еще слаба для допроса, — недовольно поджала губы доктор Аллегро. — Сеньора, во-первых, это не допрос, а дача показаний, — немного замялся полицейский, — а во-вторых, это противоречит всем правилам, которые… Вик вспомнила этого парня. Это был сержант Эспозито, помощник инспектора Росси. — Ничего, — Вик ободряюще посмотрела на парня, — я могу говорить. Лу, помоги мне сесть, пожалуйста. С рваным вздохом она оперлась на изголовье кровати, хватаясь свободной рукой за свою грудную клетку. Но желание выслушать сержанта было сильней этой боли. — Пять минут. И никакого стресса, — строго приказала лечащий врач и покинула палату. Спустя несколько секунд, Лукреция последовала её примеру и удалилась. — Сеньорита, что вы помните о вечере 30-го мая? — Эспозито чувствовал не в своей тарелке, смотря на то, как девушка морщится от боли. 30-е мая? Вик закусила щеку изнутри, собирая по крупицам все детали. Ей казалось, что перед глазами насильно поставили черно-белый проигрыватель, который транслировал ужастик с её участием в главной роли. Пленка крутилась, не останавливая свой ход: ужин, скандал, мятный чай, поцелуй, четыре таблетки, лапающие руки, холодное лезвие и кровь. Кровь, которая была везде. Кровь, которая въелась в самые десна, заполняя ротовую полость, трахею и легкие металлическим привкусом. Кровь, которая необратимо смешивалась с болью и катастрофическим желанием остановить планету. И его мертвый голос. От всей навалившейся лавины картинок в глазах невольно защипало. — Что вы хотите услышать конкретно? — Я хочу знать все с вашего отъезда в неизвестном направление с синьором Бруно. За показаниями других свидетелей вы скрылись с ним в противоположном от вашей квартиры направлении. А значит вы не сразу там оказались, — господи, до чего же этот сержант был занудным, когда читал факты с бумажки. В другой любой ситуации де Анджелис захотелось бы отмыть язык Эспозито от сухости этих канцеляризмов. — Другие свидетели? — брови девушки сомкнулись на переносице. — Синьор Давид и синьорина Сольери, — снова заглянув предварительно в бланк, ответил мужчина. Ну конечно. — Мы несколько часов бродили по набережной вдоль Тибра, — прокашлялась Вик. Рассказывать об этом было еще больнее, чем вспоминать, — потом поехали ко мне домой, где все и произошло. Девушка безучастно наблюдала за порхающей ручкой над бланком. — Дальше? — настаивал на продолжении рассказа. Виктория набрала побольше воздуха в легкие и, смотря в окно, рассказала обо всем: про игры Фредерико с клофелином, про сестру Сандру, про его план мести. Избегая неприятных воспоминаний, девушка коротко описала момент с ножом и лампой. А после этого все было словно в тумане. Она отчетливо не помнила происходящего, подсознание лишь подкидывало ощущение паркета под ногтями, когда она ползла, загоняя себе осколки в кожу, и бетон, от которого по спине пробежал холодок. — Что будет с Фредерико? — после длительной речи в горле начало саднить. — Его ж поймали? Сержант, собирая документы, не спешил отвечать на вопрос, избегая зрительного контакта. — У нас есть хорошая новость: ваша машина обнаружена в одном из гаражей Бруно. Видимо, угон автомобиля был составляющей плана. А на счет самого преступника… — затянулась пауза, исход которой Вик уже знала наперед, — ему удалось скрыться, но мы уже объявили Бруно в розыск. Мы обнаружили в вашей спальне его телефон с видеозаписью, где совершались насильственные действия. Поэтому, как только Бруно поймают, его ждет судебный процесс, которого не избежать. Фредерико сбежал? Страх парализовал сознание, которое снова перенеслось в ту спальню, пропитанную ужасом. Как только поймают. В голове де Анджелис это звучало иначе — если поймают. Эспозито о чем-то еще говорил, но девушка ничего не улавливала из-за нарастающего шума в ушах. Будто бы кто-то переключателем отключил громкость окружающей среды. Давление усиливалось, и Вик пришлось хватать воздух ртом, потому что иначе кислород отказывался поступать в легкие. Кто-то закричал. В палату забежала медсестра, которая ловкими движениями поставила в вену катетер, и уже через несколько секунд морфий полностью унес девушку в другое измерение. Измерение, где она была под пристальным наблюдением одной парой мертвецки холодных зеленых глаз. *** — Деньги, запасная одежда, зарядка, таблетки, результат негативного теста? — Дамиано казалось в сотый раз назвал перечень необходимых вещей при вылете з-за границу. — Дамиано, я еду на несколько месяцев, а не на несколько лет, — рассмеялась Джорджия, ласково смотря на парня перед собой, — не успеешь оглянуться, как осенью я снова буду тебя доставать в Риме. Они находились в одном из терминалов международного аэропорта Фьюмичино, ожидая на прямой рейс в Париж. Сольери давно готовилась к этому, хотя так до конца и не назвала точную цель поездки. Сейчас, стоя в бежевом комбинезоне и со смешными коричневыми очками, Джо выглядела младше своих лет, но отчего-то радость от предстоящего полета не затрагивала по-детски карие глаза. Девушка посмотрела на часы, проверяя время. Вот-вот должна была начаться регистрация. — Не могу поверить, что ты все-таки провернула свою аферу с отцом, — криво усмехнулся Давид. — Кстати, когда мне ждать визита Роберто? — Если все пойдет по плану, то папа узнает про мой побег, когда я буду наслаждаться круассанами на Елисейских полях, — ответила брюнетка, нервно оглядываясь по сторонам. — Наверное через несколько дней он обязательно найдет способ расспросить у тебя про взбаламутившуюся дочь. Молодые люди еще несколько минут постояли в тишине, думая каждый о своем. Все мысли Давида были сосредоточены на сегодняшнем звонке Лукреции, которая сообщила, что Вик очнулась. Это была прекраснейшая новость, покрытая толстым слоем вины, которая все время дышала парню в затылок, не отпуская ни на шаг. — Мне пора, Дами, — прервала его размышления Джорджия, — не натвори глупостей тут без меня. — Береги себя, Джо, — он действительно переживал за её благополучие. — Тебе идёт щетина, — рука девушки привычно погладила скулу Давида, — но она не защитит тебя от всех проблем. Встав на носочки, Джо трепетно поцеловала его в щеку, оставляя за собой шлейф ванильных духов. Подождав, пока она пройдет регистрацию, Дамиано спеша покинул аэропорт. Почти на выходе в дверях он из-за собственной невнимательности чуть не сбил входящего мужчину. — Прошу прощения. Но человек даже не остановился, продолжая эмоциональный телефонный разговор: — Моя фамилия Барбаросса! — почти прокричал он в трубку. — Да, Андреа! Вы должны хоть наизнанку вывернуться, но останов… — окончание фразы скрылось вместе с экспрессивным человеком за дверьми. Дамиано лишь хмыкнул, и, думая про эфемерную власть лишь от одной фамилии в причудливом мире богачей, покинул территорию аэропорта на своем мотоцикле. Его ждала Вик. *** Следующие четыре дня уже не перетекали крупицами в песочных часах, как было в первые 24 часа после пробуждения. У Вик не было соседок в палате, и она не знала радоваться ли этому факту одиночества или нет. Омерзительное ощущение, что её намеренно изолировали от общества, опасаясь про психическое состояние девушки, плотно засело в мыслях. Такая гипотеза подтвердилась, когда на третий день де Анджелис ожидал разговор с психотерапевтом, который был настолько продуктивным, как Дамиано после безумной ночной тусовки. Будто бы все прощупывали почву на предмет нестабильности. — Каким было ваше детство? — молодая, может на несколько лет старше Вик, девушка что-то записывала в блокнот с оранжевыми страницами, время от времени поправляя очки на переносице. На бейдже было указано лишь имя Габриэлла. — Какое отношение мое детство имеет к нынешней ситуации? — устало спросила Вик, переводя взгляд на пионы. Посреди сплошного белого интерьера, а у больницы очевидно был пунктик на различные оттенки белого на стенах и мебели, одиннадцать бутонов фиолетового цвета сразу же бросались в глаза, привлекая внимание визитеров. Каждое утро букет заменялся на точно такой же, идентичный предыдущим фиалковым тонам. Посторонний наблюдатель не заметил бы, но Вик прекрасно видела разницу в тонких лепестках. В порыве злости она даже попросила медсестру убрать цветы, но та лишь пожала плечами, сказав, что это распоряжение сверху. — А что имеет отношение? — Габриэлла заправила рыжую прядь за ухо. Вик раздраженно закатила глаза. Она устала от этого пинг-понга вопросов, которые служили вместо обычных реплик. Каждый день девушка терпела по сорок минут этого грёбанного самоанализа. Как вы ощущаете себя сейчас? Что на вас давило в тот момент? Чувствуете ли вы разочарование? Как, по-вашему, можно это решить? — Габриэлла, — начала Вик, теряя терпение, — я здесь оказалась только благодаря одному чокнутому психопату с навязчивой идеей отомстить моему другу. А вы здесь получаете заработную плату за то, что копаетесь в моей душе в поисках сомнительного посттравматического синдрома. Не думаю, что вам нравиться выслушивать обозленные речи от пациентов после того, как задаете совершенно не имеющие к делу вопросы! — де Анджелис тяжело дышала после своей тирады. Габриэлла спокойно выслушивала поток злости со стороны девушки, будто бы они обменивались последними новостями. — Наоборот, — психотерапевт прошлась пальцами по оранжевым страницам, — это моя любимая часть работы. После этого снова посыпались вопросы, на которые Вик решила не отвечать. Либо давать односложные ответы. Может Габриэлла сквозь свои очки с толстой оправой уловит её намек и отстанет? Предполагали ли вы, что Фредерико может причинить вред? Нет. Он вам нравился? Молчание. Потому что нравился. И Вик себя ненавидела за то, насколько глубоко впустила в свое сердце. На шестой день де Анджелис заметила примитивную взаимосвязь между необоснованными приступами раздражения и количеством посетителей, число которых возросло по мере её выздоровления. Папа, сестра, Итан, Лу, Томас, Марта и даже Лео. Каждый день она видела семью и своих друзей, вместе с которыми к ней в помещение залетали сочувственные вздохи, пропитанные любовью прикосновения и потупленные взгляды, когда разговор заходил про сбежавшего Фредерико. Всё это зудело, покалывая в области кулаков, сжатых девушкой. Вик навещали все, кроме Дамиано. Как можно описать фрустрацию, когда то, что мы желаем больше всего на свете, упрямо ускользает с наших рук? За все эти шесть дней от него не было никаких сообщений. И это ранило сердце больней, чем небольшие передвижения по палате, разрешенные доктором Аллегри. Виктория даже набралась смелости написать Джорджии. Но Сольери ответила коротким «Не знаю», лишенным намека на продолжение беседы. Дамиано просто не хотел её видеть. *** — Ты придурок! Небольшая коричневая подушка полетела к источнику этой фразы, под аккомпанемент собачьего лая Чили. — Вот, даже Чили со мной согласна! — Томас победоносно поднял руки вверх. — Ведь правду говорят, что собаки очень похожи на своих хозяев. Раджи присел на край кровати, подхватывая собачку к себе на руки и гладя её за ухом. — Ой, заткнись! Лучше встань и помоги с коробками, — Дамиано подавил в себе желание отправить в сторону гитариста что-то более увесистей. Они находились в доме отца Вик, обустраивая её спальню перед выпиской из больницы. Семья девушки единогласно приняла решение о переезде с той квартиры, полной неприятных воспоминаний. Дамиано первым вызвался помочь с вещами, которые уже практически были расставлены. Последняя пара коробок ожидала своей очереди на первом этаже, где Итан возился с духовкой. Синьор де Анджелис и Лу в эти минуты должны были забирать выписку Вик. Наконец всё закончив, парни оценивающе оглядели результат своих стараний. Небольшая кровать у стены, над которой были расклеены светло-синие звезды, светящиеся в темноте. Давид знал, что эту инсталляцию Вик сделала вместе со своей мамой в детстве, и когда у девушки произошел подростковый бунт, во время которого пострадали все постеры и обои, этот десяток звезд остался нетронутым. Рядом стоял журнальный столик и шкаф, недавно наполненный одеждой, и маленький туалетный столик. Композицию завершал белый пушистый прикроватный коврик со специальной подушкой для Чили. А в ванной комнате, за стенкой, скрывался шкафчик, заполненный всеми необходимыми медицинскими приспособлениями. За это время Дамиано научился разбираться в обезболивающих лучше чем в баскетболе. — Вот черт, — внезапно выбежал с комнаты парень, оставляя растерянного Томаса, — чуть не забыл! Дамиано вернулся в комнату, ставя на журнальный столик вазу с пионами. Он каждый день посылал ей в больницу цветы, не находя силы на личную встречу. — Ты так с ней и не виделся за эти две недели? — Раджи упал на кровь, наблюдая, как отсвечивает солнце на ободке вазы. Вздох, сделанный Давидом, говорил громче любых слов. Он молча облокотился на дверь, борясь с желанием закурить, ибо напрочь пытался отказаться от никотина, уменьшая количество сигарет день за днем. — Я не пойму тебя, — Томас поднялся на локти, чтоб лучше разглядеть друга, — ты днями проводил время у койки, пока она была без сознания, но сейчас ты всячески избегаешь встречи. Раджи откровенно намекал на возможные взаимоотношения между друзьями, ибо собственными глазами видел терзания Дамиано, когда Вик лежала в больнице, не приходя в себя. Ему несколько раз приходилось прикрывать Дамиано от назойливой медсестры, которая запрещала спать в палате с де Анджелис. — Это сложно понять. — Я попытаюсь, — блондин не давал слабину в своем напоре узнать, что же твориться в коробочке под этой темной шевелюрой. Дамиано закинул в рот пару жвачек, и не спешил отвечать. Но не выдержал и пяти минут под пристальным взглядом Томаса. — Хорошо я скажу, — вокалист рявкнул, — я налажал, теперь понимаешь? Я чувствую вину за то, что дал Вик остаться наедине с этой лживой тварью. Если бы я прибежал раньше, то не дал бы ему остаться безнаказанным. И теперь эта сволочь где-то себе спокойно разгуливает, возможно, калеча жизни другим девушкам. Единственное, на что мне хватило мозгов, так это сразу же позвонить Итану. Блядь, если б вы не приехали тогда, летя на всех скоростях, я б не знаю, как бы все это закончилось! Это было лишь половиной правды. За его недосказанностью скрывалась вина еще за свои поступки прошлого. Дамиано даже не представлял, сколько девушек ожидали чего-то, побывав в его постели. Ну, потому что просто не мог в силу своего характера. Парень искренне сожалел о своем прошлом, когда был полным ублюдком. Внутренний дьявол уже трижды приговорил Дамиано к казни. Ну и чем ты лучше Фредерико? От ненужных фраз Раджи Дамиано спас гудок машины, припаркованной у входа. Она вернулась. Выбежав на улицу, у Давида перехватило дыхание от одного вида Вик. Круги под глазами, впалые скулы, исхудавшие плечи, серость кожи от недостатка солнечного света. Такое ощущение, что она вернулась не с места, где людей делают здоровыми. Девушка передвигалась крайне осторожно, хоть и без посторонней помощи. Её голубые глаза расширились, заметив парня на пороге. Собравшись с духом, де Анджелис начала мило улыбаться Итану с Томасом, которые тоже вышли, чтобы помочь с сумками. Боковым зрением Дамиано замечал, как Вик постоянно ищет его взгляд, но сейчас не мог посмотреть на неё в ответ. Только не сейчас, зная, что ей стало лучше. Ведь тогда он просто-напросто не справиться со всем этим дерьмом, которое висело над его головой. Давид не отрывал взгляда от зеленого газона, когда ребята проходили мимо него. Отец Виктории, которого Дамиано в шутку звал Ди-Эй, добродушно похлопал по плечу вокалиста, приглашая в дом. Но не успел он ступить несколько шагов за остальными, как что-то потянуло его в обратном направление. Этим что-то оказалась женская рука с очень цепкой хваткой. — Какого хрена? — Это я должна спрашивать какого хрена, — холодный шепот Лукреции очень контрастировал с июньским теплом, — что ты здесь забыл? — Я пришел к Вик, и… — Ты ни разу не появился за две недели в больнице, после того как она очнулась, — шипела на него Моретти, — ты хоть понимаешь, как она себя чувствовала? Ведь это ты, тот первый человек, которому она обратилась за помощью. А теперь ты заявляешься к ней в дом как ни в чем не бывало! — с каждым словом острый ноготок девушки все сильнее впивался в белую майку парня. — Успокойся, Лу! — как можно тише выпалил он, сдерживаясь, чтоб не перейти на крик — Я знаю, что виноват! Больше всех остальных это знаю. И я хочу её уберечь от последствий. Она должна быть в безопасности! — Может не стоит? Несмелый вопрос сорвался с третьих губ. Дамиано оглянулся через плечо, хотя мог узнать этот голос среди миллиона остальных. На пороге стояла Вик, сжимая в здоровой руке фиолетовый пион. — Эм… Вик… ладно, я буду внутри, — Моретти явно чувствовала себя неуютно и поспешила скрыться в доме. Дамиано все еще не верил в происходящее. Вот она стоит напротив тебя, такая измученная, но живая и, главное, здоровая. — Я не хочу такой безопасности, где нет тебя, — де Анджелис подходила все ближе, пока не остановилась в нескольких сантиметрах. — Вик, мне так жаль… — Не надо, — она остановила его, — ты спас меня. — Фактически, ты сама себя спасла, я был лишь на подхвате, — нервный смешок сорвался с его губ, но сразу же потонул в голубых глазах, — чёрт, прости, я не это имел в виду. — Все нормально, — Вик аккуратно прикоснулась к его лицу, будто бы Дамиано мог исчезнуть от одного неверного движения. — Вик, ты же знаешь, что я люблю… — но нежный поцелуй не дал ему закончить начатую фразу. Вечернее солнце освещало верхние этажи двухэтажных домов вдоль улицы, и медленно скрывалось за горизонтом, унося вместе с собой очередной день и тихие слова: Я тоже.