Путы Судьбы (Shrouded Destiny)

***

Север       После Перешейка Королевский тракт сузился до двух извилистых грунтовых дорожек, окруженных бесконечными холмами и лесами.       — Я уже почти не чувствую своей задницы, — простонал Кирт Вэнс. — Она, должно быть, приняла форму седла. Надеюсь, все деньги, потраченные на покупку еще двух дюжин полукровок у лорда Пайпера и эта безумная спешка, того стоят.       Эдмур тоже уже не чувствовал ног и спины. Все его тело было изможденно. Измотаны были все. Они ехали уже почти двадцать дней, и поддерживать темп скачки им позволяло лишь наличие четырех хороших лошадей на каждого всадника. И выдержка. Особенно выдержка бедного оруженосца Рональда, который в одиночку заботился обо всех лошадях. Наследник Талли чувствовал себя виноватым: они были недалеко от замка Виперн, когда до него дошла весть о предстоящей свадьбе племянника. И это была его дерзкая идея — купить дополнительных лошадей и поехать на Север, чтобы успеть на свадьбу, несмотря ни на что. Все его друзья все еще были с ним, хотя и ворчали, и это согревало сердце.       — Я начал мечтать о мягкой постели и горячей ванне каждую ночь, — удрученно покачал головой Эллери Вэнс. — Но когда я открываю глаза утром, весь окоченевший, усталый, покрытый грязью и потом, меня встречает холодная земля внизу и мрачное небо вверху.       — Прекрати свое поэтическое нытье, нам удалось найти постоялый двор, чтобы переночевать дважды! Это того стоит — не каждый день принцессу выдают замуж за наследника Севера, — раздался усталый голос Марка Пайпера. — Такое грандиозное событие случается максимум два раза в столетие!       — И уж король знает, как пировать и праздновать, — вяло добавил Рональд Вэнс, старший брат и наследник Приюта Странников. — Я до сих пор помню бесконечную щедрость королевской свадьбы. Вино текло как река, а столы были так нагружены яствами, что от одного их вида желудок наполнялся.       — Старый Лев не жалел средств, когда его мечта сбылась. К сожалению, остальные не срут золотом, — пошутил Лаймонд Гудбрук, вызвав волну искренних, но усталых смешков.       — Этот пир не будет хуже, после почти десяти лет лета даже холодный и экономный Север должен иметь полные склады и откормленный скот, — сухо заметил Патрек Маллистер.       — Я бы не был так уверен, — спокойно возразил Хьюго Вэнс. — У них каждый год выпадают летние снега, последний раз, очевидно, менее луны назад.       — Если это лето, то страшно представить себе северную зиму, — содрогнулся Эллери Вэнс, и остальные согласились. Действительно, когда они миновали Ров, стало заметно холоднее.       — Надеюсь, мы успеем вовремя, — снова застонал младший брат Вэнса. — Представьте, если мы опоздаем на свадьбу на день, а приедем только к уборке, когда все бочки с элем и вином высохнут.       — Не сглазь, Кирт, — предупредил Эдмур. — Мы проезжали мимо Сервина сегодня утром, и кастелян сказал, что свадьба должна состояться сегодня или завтра. Едем, Винтерфелл уже виден вдали, на холме.       — Этот человек был так стар и немощен, что вряд ли в полном уме, — фыркнул наследник Вэнсов. — Не удивлюсь, если он даже знал, какой сегодня день.       Дальше они ехали в молчании: долгое и суровое путешествие изрядно потрепало всех. Эдмур подал знак Кирту, и тот ворчливо поднял штандарт с серебряной форелью дома Талли. Гранитные стены Винтерфелла становились все более внушительными по мере их приближения, и хотя замок не был таким огромным, как Харренхолл, он так же ошеломлял. А когда они приблизились, стало ясно, что за первой стеной находится внутренняя, еще более высокая. Эдмур разглядел не менее двух десятков человек, патрулирующих валы наверху — стальные шлемы сверкали на солнце. Под огромными стенами виднелся сказочный Зимний городок, о котором упоминала его сестра.       — Вторая стена должна быть не менее ста футов в высоту, — присвистнул Марк Пайпер, когда они поднялись на холм, ведущий к воротам.       — При должном укомплектовании этот замок будет неприступным, — с благоговением в голосе заметил наследник Маллистеров, глядя на нависающие серые стены.       — Их все равно можно выбить голодом, — сказал Лаймонд Гудбрук. — В таком замке нужен большой гарнизон, а это значит, и много ртов.       — Я слышал, что богороща огромна, в ней водятся мелкие животные и растут дикие фрукты. В замке также есть стеклянные сады, где можно выращивать еду даже зимой, — возразил Эдмур. — Кроме того, внутри много места, чтобы разводить домашнюю птицу.       — Да, а когда даже летом выпадет снег и заблокирует дороги, дураки, осаждающие это место, будут массово умирать от голода и холода, — рассмеялся Патрек.       — А чего еще можно ожидать от замка, возведенного самим Строителем! — с усмешкой согласился наследник Талли.       Остаток легкого подъема они преодолели в молчании. Под стенами стояли ряды небольших аккуратных домиков из бревен и неотесанного камня, вытянувшиеся к востоку. Улицы были заполнены веселыми простыми людьми, а у главной дороги Эдмур увидел различные лавки, предлагающие товары и продукты. На площади выступали барды. Это было самое большое скопление людей, которое они видели с тех пор, как въехали на Север. Наконец они пересекли большую площадь и вскоре оказались перед грозными воротами, с каждой стороны которых возвышались два зубчатых бастиона. Рядом был выставлен огромный кол, увенчанный отрубленной головой, что вызвало их любопытство.       — Стоять! — Огромный мужчина в кольчуге и мягком плаще с серым лютоволком вышел вперед, как только их отряд приблизился к открытым воротам. Эдмур повидал немало дозорных и гвардейцев, но тот, что стоял перед ним, был одним из самых грозных. Остальные стражники за его спиной выглядели так же внушительно и были хорошо вооружены.       — Что привело вас, южан, в Винтерфелл?       — Я сир Эдмур Талли, брат леди Кейтилин Старк и дядя Робба Старка, — Эдмур подтолкнул своего коня вперед, а затем повернулся, чтобы представить своих спутников одного за другим. — Это сир Рональд Вэнс, наследник Приюта Странников, и его братья, сиры Хьюго, Эллери и Кирт. Это лорд Лаймонд Гудбрук, сир Марк Пайпер, наследник Розовой Девы, и сир Патрек Маллистер, наследник Сигарда. Мы здесь, чтобы присутствовать на свадьбе моего племянника!       — Ваше присутствие здесь удивительно, сир. Вы можете войти, но без шуток. Леди Старк известили о вашем прибытии, и вам лучше быть тем, за кого вы себя выдаете, иначе вы можете оказаться в наших подземельях, — хмыкнул гвардеец. — Или присоединитесь к нашему хваленому королю-дезертиру вон там.       Мужчина указал на покрытую смолой голову; она уже начала гнить, но можно было разглядеть обветренное лицо, искаженное в злобном оскале.       — Король-дезертир?       — Манс Налетчик, король-дурак за Стеной, который пытался пробраться в замок после прибытия королевских особ. Он был найден следующей ночью и укорочен на голову ко всеобщей радости.       С этим последним предупреждением гвардеец подал знак, и остальные стражники освободили дорогу. Они миновали небольшой туннель, потолок которого был испещрен отверстиями для болтов, и только потом ступили на огромный разводной мост, увидев, что внутренние и внешние стены разделяет ров.       — Это объясняет, почему стражники так напряжены, — заметил Лаймонд.       — Не могу их винить. Содержание королевской свиты, должно быть, нелегкое занятие, пробираются одичалые или нет, — дружелюбно пожал плечами Эдмур.       — Откуда у них столько воды, чтобы заполнить целый ров на холме? — Патрек Маллистер почесал шею, оглядываясь по сторонам.       — В Винтерфелле есть горячие источники, — беззаботно сообщил Эдмур. — Вероятно, они питают ров.       — Хорошо, я умираю от желания принять ванну, — простонал Кирт.       — Не волнуйся. У нас будет достаточно времени, чтобы привести себя в порядок. Свадьбы перед Старыми богами проходят вечером, а до заката еще несколько часов, — добавил Марк.       Вторая сторожка была еще больше и грознее первой, и, миновав ее, они выехали в открытый двор, где столкнулись с настоящей стальной стеной. Несмотря на скромное платье и усталый вид, Кейтилин выглядела как царственный цветок среди моря гвардейцев, которые с подозрением смотрели на них.       — Эдмур?! — Удивленно-радостный возглас сестры, казалось, разрядил напряженную атмосферу, царившую среди вооруженных людей.       — Кэт! — воскликнул наследник Талли и сошел с лошади, широко улыбнувшись, но тут же вздрогнув, как только его ноги опустились на землю. Боги, как же все болело! — Мы скакали изо всех сил, как только узнали о свадьбе. Надеюсь, мы не помешаем?       — Нет, конечно! Я рада, что ты здесь, — лицо Кейтилин потеплело, когда она обняла брата. — Вы прибыли как раз вовремя: церемония состоится сегодня вечером! Когда я услышала о знаменах Талли, я не знала, кого ожидать.       Младший брат широко улыбнулся.       — Я бы ни за что не упустил шанс навестить тебя, сестра. Я уже и не помню, когда в последний раз видел Робба. Приехать на его свадьбу — меньшее, что я мог сделать.       — Проходите, проходите. Добро пожаловать в Винтерфелл, — она указала на слугу, держащего поднос с хлебом, солью и вином, и ее нос почти незаметно сморщился. — Вы все должны переодеться в чистую одежду и смыть с себя дорожный запах.

***

      Отдых показался ему ужасно коротким, когда стук в дверь вывел его из оцепенения.       — Леди Старк ждет вас у входа в Великий замок, милорд, — раздался голос молодой девушки-служанки, которая показывала ему его комнаты. — Скоро начнется свадьба.       — Я буду через несколько минут, — простонал он и услышал удаляющиеся приглушенные шаги.       Новость прогнала остатки сонливости, и Эдмур вскочил с кровати, чтобы через мгновение пожалеть об этом: мышцы и суставы жалобно застонали. Он поспешно схватил чистый темно-синий плащ, щедро предоставленный Кейтилин, и вышел из комнаты. Горячая ванна и новая одежда не помогли Эдмуру почувствовать себя менее болезненным и усталым. Пол коридора, выложенный плиткой, шатался под ногами, и большая часть тела болела при каждом шаге. Поскольку зал для гостей был переполнен, он получил комнаты в Великом замке, рядом с самими Старками. А покои его спутников находились в причудливой башне неподалеку от Гостевого дома. Лестница оказалась нелегким испытанием, но Эдмур все равно ее преодолел. В этот момент он радовался тому, что свадьбы перед Старыми богами проходят гораздо быстрее, чем затянувшаяся рутина проповедей и клятв в септах. Северяне не затягивали с ненужной помпой и пышностью, это уж точно. Снаружи уже стемнело, и на западе виднелось мягкое красноватое зарево. Несколько мангалов и факелов освещали двор, а вечерние порывы ветра заставляли Эдмура дрожать и плотнее натягивать плащ.       Кэт, которая теперь была на голову ниже его, с фонарем в руке и в теплом красно-синем платье, уже ждала у входа в сопровождении трех детей, но он заметил нескольких стражников, следивших за ней на расстоянии. Достаточно далеко, чтобы обеспечить уединение, но не слишком далеко, чтобы быть бесполезными. Дети привлекли его внимание, поскольку Эдмур не встречал их раньше. Однако сестра достаточно хорошо описала свой выводок в письмах, и догадаться, кто они, было несложно. Старшая, Санса, выглядела как более молодая и красивая версия матери с высокими скулами и мягкими рыжими локонами, одетая в красивое серебристое платье. Она быстро приближалась к росту матери, но в ней и явно чувствовалась кровь отца. Арья была полностью волчицей, в ней не было ни малейшего следа от их крови — темные волосы, серые глаза и чуть вытянутое лицо. Рикон, облаченный в горностаевую мантию, выглядывал из-за юбок Кэт. Он тоже унаследовал окрас матери. Мальчишка с любопытством посмотрел на Эдмура своими большими голубыми глазами и сказал:       — Ты странно ходишь.       Это честное замечание заставило их всех замереть на долгий, затянувшийся удар сердца, прежде чем слегка покрасневшая Санса вежливо кашлянула. Арья изо всех сил пыталась подавить смех кулаком, а глаза Кейтилин потемнели, и она недовольно наморщила лоб.       — Рикон, это не очень вежливо, — напомнила леди Винтерфелла мягким, но твердым тоном. — Ты должен извиниться.       — Э-э, простите, — грустно пробормотал мальчик тем высоким голосом, который был присущ всем маленьким детям. — Но ведь это правда! Ты говорила, что врать плохо…       — Все в порядке, — усмехнулся Эдмур, ободряюще помахал рукой и потянулся вниз, чтобы взъерошить его густые русые кудри. — Но если ты не знаешь, что сказать, можешь молчать и наблюдать.       Рикон энергично кивнул, и Кэт бросила на него благодарный взгляд.       — Ты похож на матушку, — робко заметил он. — И на Робба.       — Я рад, что ты заметил, племянник, ведь я Эдмур Талли, брат твоей матери, — он гордо улыбнулся мальчику, который сразу же оживился. — Можешь звать меня дядя Эдмур.       — Нам пора, — сказала Кэт, повернувшись, чтобы идти впереди, ее серый плащ, подбитый тяжелой шерстью, развевался за ней. — До Чардрева еще довольно далеко, а Нед и Робб уже ждут нас там.       Они направились к одной из стен, где находился вход в богорощу. К счастью, темп движения задавал Рикон со своими все еще короткими ногами, что вполне устраивало Эдмура. Он смущенно кашлянул.       — Я должен еще раз извиниться за свой скудный подарок.       — Глупости, — решительно покачала головой его сестра, — Роббу понравилась шапочка из перьев. Сир Пайпер сказал мне, что ты сам подстрелил серую сову. Кроме того, твое присутствие здесь значит гораздо больше, чем какой-то подарок. Мало кто согласится ехать так долго, почти целую луну, только для того, чтобы присутствовать на свадьбе племянника. — Стена, окружавшая богорощу, была чуть выше двадцати футов и Кэт провела их через арочную каменную дверь с двумя стражниками по обе стороны. — Следуйте за мной осторожно и не забывайте о корнях и камнях, — предупредила леди Винтерфелла, и пошла вперед, светя фонарем сквозь густую темноту. Все четверо последовали за ней, словно маленькие утята и Эдмур почувствовал себя одним из ее выводка. По правде говоря, Кейтилин была единственной, кто его воспитывал…       Они шли по тропинке из древнего, потрескавшегося камня, заросшей мхом, наполовину погребенной под набившейся грязью и опавшими золотыми и красными листьями. Из-под земли торчали коварные толстые корни, грозящие уронить носом вниз неопытных визитеров. Богороща была темным, древним местом, особенно ночью, когда густой полог над ней скрывал луну и звезды. Кусты, ветви и деревья извивались и танцевали под мерцающим светом. Она сильно отличалась от богорощи Риверрана с ее подстриженными кустами и ухоженными, обрезанными деревьями. Напоминала ему богорощу Харренхолла, хотя и с гораздо более первобытным настроением.       — Дядя Эдмур, — нарушил тишину детский голос Рикона. — Тебе снятся сны?       — Я сплю легко и спокойно, но если мне и снятся сны, то я не помню их к моменту пробуждения, — ответил он после некоторого раздумья. — А тебе?       — Много! Мне все время снится Джон, — улыбнулся юноша. У Эдмура возникло ощущение, что Санса и Арья с интересом наблюдают за происходящим, в то время как Кейтилин слегка сбилась с шага.       — Джон?       — Да! Мой брат, — Рикон снова ослепительно улыбнулся. — Говорят, он ушел на север, чтобы сражаться со снежными медведями, но я вижу, как он сражается с ледяными людьми огненным клинком!       — Весьма интересно, — почесал голову наследник Риверрана, не зная, что еще сказать. Джон Сноу был неудобной темой для Дома Талли.       В наличии бастарда или трех бастардов не было ничего необычного, более того, этого даже следовало ожидать. Нет, Эдмур ничего не имел против мальчика, но решение лорда Старка воспитывать его в Винтерфелле, вместе с законными детьми, было оскорбительным, если не сказать больше. Тот факт, что он якобы был похож на отца и был вполне способным, когда Робб больше похож на мать-южанку только все усугублял.       И, наконец, таинственная мать, безымянная женщина, которая все еще каким-то образом оставалась в сердце Эддарда Старка. Читая редкие письма Кейтилин, Эдмур подозревал, что та все еще переживает, что остается на втором месте после этой неизвестной женщины. Однако он не знал, что думать об этом, поскольку лорд Винтерфелла упрямо приказал прекратить все разговоры на эту тему.       — Ага, и он носит большую волчью шкуру со снежным мехом в качестве доспехов, — продолжал Рикон, — и там есть Призрак, и много волков, и эти низкорослые загадочные люди! Иногда там бывает и дядя Бен!       — А у тебя есть другие сны? — осторожно переступая через толстый корень, Эдмур попытался сменить тему. Неужели и он в детстве так увлекался сказками и историями?       — Однажды я видел Брана под землей в кресле из бледных корней, — голос мальчика стал нерешительным. — И там был очень старый человек с одним красным глазом. Но это всего лишь глупые сны. Бран спит в склепах, и говорят, что он не проснется.       Скорбно-гневный оборот застал наследника Талли врасплох. О том, что его племянник скоропостижно скончался, он узнал сегодня по прибытии, но у него не было времени подумать об этом. А Рикон просто был в том возрасте, когда дети еще не понимают, что такое смерть.       — Шшш, милый, — раздался успокаивающий голос Кейтилин. — Мы все скучаем по Брану.       — Я просто хочу, чтобы он проснулся и снова поиграл со мной, — тоскливый голос Рикона заставил сердце Эдмура сжаться.       Неужели его больной отец просто не проснется в один прекрасный день, оставив его… одного? Эдмур содрогнулся от этой мысли, хотя, возможно, это было бы милостью Неведомого — из-за тяжелого недуга рассудок Хостера Талли постепенно покидал его, и с каждым днем он слабел. Раньше отец был сильным, твердым и мудрым, и видеть, как он превращается в хрупкого и немощного призрака самого себя, едва способного встать с постели было ужасно. Это разбило сердце Эдмура. Оставаться в Риверране стало слишком мучительно. Они продолжили путь в молчании, и вскоре темнота окуталась пеленой теплого тумана, исходящего от нескольких бурлящих озер, мимо которых они проходили. Вскоре они, наконец, вышли на большую поляну, заполненную мужчинами и женщинами. Многие из гостей держали в руках масляные фонари, и их свет смешивался с румяным светом мерцающих факелов, воткнутых в землю. В итоге на поляне было почти так же светло, как днем.       Сильный порыв ветра разогнал тонкую туманную завесу, и показалось огромное чардрево. Эдмур едва подавил дрожь — его пятиконечные листья были похожи на руки, готовые схватить неугодного, а белая кора напоминала кость, не говоря уже о печальном лице, которое, казалось, вот-вот заплачет багровыми слезами.       Сердцедрева с их леденящей душу мрачной аурой всегда пугали Эдмура. Однако под кроной багрово-красных листьев, совсем рядом с вырезанным лицом, стоял молодой человек. Мощный, крепко сложенный, ростом почти с Эдмура, с темно-русыми кудрями, обрамлявшими его красивое, чисто выбритое лицо. Робб Старк был одет в черный бархатный дублет с большим серебряным лютоволком на груди и серебряными же ободками. Его лицо было бесстрастным, но в голубых глазах читался намек на нервозность. Кэт провела их через торжественную толпу справа от священного дерева, туда, где застыл Эддард Старк. Рядом с ним, словно статуи, сидели четыре гончие. Нет, это были не собаки… Слишком лохматые, с большими головами и острыми ушами — неужели те самые лютоволки? Лорд Винтерфелла тепло кивнул родным. По традиции, семья жениха располагалась справа, а напротив них, по левую сторону от чардрева, находилась венценосная чета: королева с острой улыбкой, не касающейся до глаз, Джоффри Баратеон с золотыми кудрями и скучающим лицом, со странным любопытством взирающий на чардрево. Младший принц, Томмен, выглядел испуганным и тщетно пытался спрятаться за юбками королевы. Рядом стояли печально известные братья Ланнистеры: один — высокий, гордый и доблестный, одетый в белое и золотое, другой — низкорослый и нескладный, одетый в цвета своего Дома.       Пока Кэт что-то тихо шептала встревоженному Рикону, Эдмур блуждал взглядом по туманной поляне, где по обе стороны уходящей вдаль тропинки стояли остальные гости. Он готов был поспорить, что здесь собралось более сотни человек. Жизнь на холодном Севере придала почти всем вождям и лордам суровость, лица их были грубоватыми, в их крепких телах тоже не было мягкости. Стало тихо. Из клубящегося тумана вырисовывалась огромная фигура — показался король. Он напоминал Эдмуру громадного медведя, что сопровождал юную деву, ниже его почти на две головы. Борода, черная, как уголь, на раскрасневшемся лице контрастировала с нежными золотистыми локонами и бледной кожей его дочери.       — Кто предстал перед Старыми богами? — Властный голос Робба разорвал тишину, все следы колебаний исчезли с лица племянника.       — Мирцелла из дома Баратеонов пришла сюда, чтобы сочетаться браком, — голос Роберта Баратеона был столь же мягок, как звук боевого рога. — Женщина, взрослая и расцветшая, истинно рожденная и благородная, пришла просить благословения богов. Кто возьмет ее?!       — Робб из дома Старков, наследник Винтерфелла. — Багровые листья над головой шумно зашелестели, несмотря на отсутствие ветра. — Кто отдает ее?       — Роберт из дома Баратеонов, лорд Семи Королевств, и ее отец, — король повернулся к дочери. — Принцесса Мирцелла, берешь ли ты этого мужчину?       Отвечая, она смотрела на племянника, и голос ее был мягким, сладким и твердым. Роббу повезло: принцесса казалась неземной в своем светлом шелковом платье, изящно облегавшем юное тело. Даже королева, при всей своей холодной красоте, не могла сравниться с дочерью. Воистину, Услада королевства! Король отошел в сторону, а Робб и Мирцелла, взявшись за руки, опустились на колени перед сердцедревом в безмолвной молитве. Вырезанное лицо смотрело на них сверху вниз, словно приговаривая, и Эдмур не мог понять, радуется оно или считает их недостойными.       Когда они поднялись, Роберт расстегнул золотой плащ Мирцеллы, украшенный короной с золотым оленем дома Баратеонов. Вместо него на плечи невесты Робб опустил тяжелый плащ из белой шерсти, отороченной серым мехом. Со светлого полотна скалился дикий лютоволк Старков.       Они обменялись поцелуем, и все закончилось.       Робб смело подхватил свою теперь уже жену на руки и направился в Большой зал, как того требовали традиции. Толпа последовала за ним, разразившись радостными возгласами, среди которых самые громкие и бурные принадлежали королю. Несмотря на пугающее чардерево, Эдмуру понравилась свадебная церемония. Длилась она не более четверти часа. И это, определенно, было благословением для его ноющего тела и урчащего желудка. Они влились в Большой зал, словно голодный поток, и их встретили длинные столы, уставленные огромным количеством еды и напитков. Эдмур сидел с Тирионом Ланнистером справа от него и лордом Хоулендом Ридом слева. За другими столами его друзья расположились среди северных лордов и вождей. Если кто и планировал торжественные речи, о них забыли ровно в тот момент, когда король прямо на ходу схватил зажаренную кабанью ногу и вгрызся в нее — сочный жир хлынул в его жестскую бороду. Подавальщица тут же наполнила его кубок вином, и зал уже был охвачен праздником. Вино и эль текли рекой, половина мужчин пела вместе с бардами «Прекрасные девы лета», а другая половина весело болтала.       — В Винтерфелле есть септон, не так ли? — спросил Эдмур, запивая кусок сочного мяса золотым арборским.       — Да, септон Чейл, — ответил Тирион Ланнистер, проглотив кусок пирога с олениной. — Молодой, веселый человек, которого никак не ожидаешь увидеть в септе, где ужасно скучно.       Эдмур уже видел пресловутого Беса раньше, но его вид всегда вызывал оторопь. Лицо карлика было гротескным, а разноцветные глаза и обычно резкие, язвительные слова, настораживали.       — Я ожидал, что свадьбу будет приводить септон. Разве Верховный септон не будет оскорблен, что Вера отвергнута в королевском браке?       — Возможно, — фыркнул Тирион. — Но что им остается делать, кроме как пожаловаться королю и навлечь на себя его гнев? Это была его идея, видите ли. Моя дражайшая сестра настаивала на том, чтобы сам Верховный септон проделал путь на Север, потому что Чейл не имеет достаточно высокого ранга. Но у моего королевского доброго брата не хватило терпения ждать больше луны, и он повелел играть свадьбу, как у Старков повелось. Хотя я не могу жаловаться, северные свадьбы меня вполне устраивают — быстрая церемония без ненужной помпы и сразу к выпивке и пиршеству!       — Вера может ныть и скулить, но у них нет власти на Севере и Верховному септону здесь делать нечего, — сказал Хоуленд Рид, потягивая, похоже, эль. Кранноглорд был невысоким, стройным человеком с подстриженной бородой, пронзительными глазами и темно-коричневыми волосами.       — Но ведь здесь, в Винтерфелле, есть септа? И разве Мандерли не следуют семерке? — проворчал Эдмур.       — Здешний септон родился и вырос на Севере, на берегу Белого Ножа, — лорд Рид пренебрежительно махнул рукой. — Крошечная деревянная лачуга, которую вы называете септой — это больше желание лорда Старка иметь гармоничный брак. Септон Чейл может верить в Семерых, но в Старков он верит больше. Снежная септа в Белой Гавани не подвластна Верховному септону, они подчиняются Мандерли, иначе волки не пустили бы русалок на Север.       — Мейгор давно вырвал зубы у Веры, — добавил Тирион после очередного щедрого глотка вина. — Прошло почти три столетия с тех пор, как Верховный септон имел право сделать или сломать корону. Видел бы ты нынешнего — он еще внушительнее моего королевского доброго брата в обхвате и, если верить слухам, берет взятки с любого, кто готов их давать. У всех, знаешь ли, свои потребности — я видел его в борделе раз или два, и он там был явно не для того, чтобы читать проповеди шлюхам.       — Возможно, в Королевской Гавани так и есть, — со вздохом согласился Эдмур. — Но я слышал, что самые набожные септоны в Долине разбогатели и процветают на щедротах долгого лета.       — Потрясающе, — тон Тириона отражал его скуку, но Эдмур заметил, как Хоуленд рядом с ним прищурился с расчетливым взглядом. Бес повернулся и с любопытством посмотрел на него. — Мы не ждали южных гостей, поскольку мой королевский добрый брат решил провести свадьбу как можно скорее. Но чем больше народу, тем веселее!       Он поднял свой кубок в знак тоста и одним махом осушил его, а подавальщица тут же вновь наполнила его.       — Королева не выглядит счастливой, — заметил Эдмур.       — Север ей не понраву, — весело усмехнулся карлик. — Мало что может согреть холодное сердце моей сестры. Полагаю, она не хочет отдавать свою драгоценную дочь. Лорд Рид, вы ведь отважились войти в Башню Радости и остались живы, чтобы рассказать об этом, не так ли?       В глазах Тириона появился неподдельный интерес, он полностью сосредоточился на лорде Сероводного Дозора, словно ястреб, готовый пикировать на добычу.       — Да, это так, хотя выжил я с трудом, — подтвердил лорд Перешейка, голос его был мягок, как шелк. — Но не просите меня рассказывать вам подробности. Это была жестокая, кровавая битва, и у меня нет желания переживать ее снова.       — Жаль, — еще один щедрый глоток вина заставил Эдмура задуматься, как Тирион умудряется столько пить и при этом выглядеть трезвым. — Это могла бы быть битва века. Доблестное мастерство лорда Старка было бы увековечено в песнях за то, что он сразил Меча Зари и его товарищей по королевской гвардии!       — В битве нет ничего славного, лорд Тирион, только кровь и смерть, — голос Хоуленда стал таким же холодным, как ночь за окном.       — Но подвиги доблести должны быть увековечены в памяти поколений, и я удивлен, что никто из бардов еще не начал петь «Белого Охотника и Прекрасную Деву»!       — «Белый Охотника и Прекрасная дева?» — с любопытством повторил Эдмур.       — Видите ту огромную белую шкуру? — Тирион указал на стену над креслами короля и лорда Старка, и усталый Эдмур, не заметивший ее при входе в Большой зал, невольно издал восхищенный вздох. — Великолепно, не правда ли? Нетронутая и вдвое больше, чем все, что я когда-либо видел! Я бы не поверил, но все горные кланы рассказывают одну и ту же историю. Бастард вашего доброго брата в одиночку одним ударом убил зверя и спас юную дочь лорда Лиддла. Он не потребовал от вождя никакого вознаграждения, только послал шкуру в подарок своему отцу-лорду. И теперь о его смелом поступке будут вспоминать каждый раз, когда бард…       — Родственные связи важны на Севере, и некоторые из нас просто хотят почтить своих родителей, — сухо прервал Хоуленд Рид. — Сомневаюсь, что Джон Сноу думал о песнях, чести и славе, когда сражался с чудовищем в десять раз больше себя. Хотя, признаю, это хорошая история.       Эдмур испытывал смешанные чувства по поводу всего этого. С одной стороны, если рассказы были правдой, то сделанное Джоном Сноу было доблестным поступком, но с другой — все почести и слава, которые он заслужил, позорили Кэт. И, несомненно, Бес все это знал, однако все равно решил поднять эту тему. Неужели он хотел вбить клин между Талли и Старками? Вздохнув, он покачал головой: лучше наслаждаться праздником, чем зацикливаться на столь неприятных темах, и Эдмур снова обратился к аппетитной утке.       — Ах, черт бы вас побрал, северяне, никакого чувства юмора, — проворчал Тирион и снова осушил содержимое своего кубка. Затем он нахмурился и посмотрел на стол, где сидела принцесса, которая заметно нервничала. — Моя любимая племянница, похоже, с ужасом ожидает предстоящей постели. Не согласитесь ли вы помочь мне в одном небольшом начинании, милорды?       — Говорите, — вздохнул Эдмур.       — Я хочу устроить драку, — наследник Талли чуть не поперхнулся вином при этих коварных словах, но Хоуленд Рид поспешил похлопать его по спине.       — Хочешь отвлечь внимание, чтобы лорд Робб и его жена улизнули без провожания? — ровным голосом спросил кранноглорд.       Но, похоже, благородная мысль пришла Тириону слишком поздно: начались бравурные песни, и Большой Джон Амбер тут же встал.       — ВМЕСТЕ!       К его воплям присоединились остальные северяне, но прежде чем что-то еще успело произойти, Цареубийца, который, в отличие от всех остальных, до сих пор воздерживался от еды и питья, стремительно стащил свою королевскую племянницу с кресла и бросился к спальным покоям, прежде чем кто-либо успел пошевелиться.       — Это жульничество! — воскликнул Галбарт Гловер, и остальные мужчины спьяну погнались за невестой, но от вина и еды они стали медлительными и вялыми. Удивленный Робб пошел к дамам, которые подхватили его на руки и, как голодные стервятники, стали срывать с него одежду, неся к покоям.