Путы Судьбы (Shrouded Destiny)

***

Замок Крастера       Он делал это тысячу раз, но сейчас, вдруг, натянуть тетиву тисового лука оказалось очень трудной задачей для его дрожащих рук. После многих северных зим Джарод думал, что знает, каков настоящий холод. Он ошибался.       Холодный воздух стал тяжелым, гнетущим, дышать было больно. Даже в самые страшные зимы он не чувствовал такого. Сейчас у него, ветерана многих сражений, желудок сворачивался в узлы, как у зеленого летнего мальчишки. Две гончие, Мод и Хелисент, испуганно мялись, поскуливая.       — Лучники — на крышу, — раздался спокойный голос Джона, он невозмутимо прошел полдюжины ярдов до выхода. Молодой человек ростом чуть меньше шести футов имел стройную фигуру, и ему еще было куда расти. Но его закрытая плащом спина сейчас казалась Джароду неправдоподобно широкой.       Впервые напевная речь Листочка зазвучала грозно, когда она быстро повторяла слова известного только им заклинания за своими сородичами. Джарод и еще пятеро Певцов быстро взобрались на крышу и осторожно расположились на деревянных балках, чтобы не провалиться сквозь солому. Луна убывала, но ни одна туча не закрывала звездное небо, позволяя ей освещать скудным светом лес вокруг них.       — Дункан, держи вход, — драконий клинок остался на поясе; вместо него Джон взял в правую руку горящий факел, а в левую — переплетенный в кожу баклер. — Прибереги обсидиан для Ходоков. Вихты не устают, но медлительны и неповоротливы. Пока ты осторожен и держишься подальше, тебе нечего бояться.       Страх заскрежетал внутри, и Джароду пришлось подавить желание бежать. Лиддлы не бегут. Тишина тянулась мучительно долго, холодный воздух щипал глаза, а каждый вдох резал горло; слышно было только, как трещат факелы. Он напряг слух до предела и, наконец, услышал их. Шаги зловеще хрустели по снегу, и через полминуты Джарод увидел в темноте приближающиеся силуэты. Затем он разглядел глаза — неестественно голубые, холодные.       Они медленно, не торопясь, приближались, и вскоре он смог различить некоторые детали. Мужчины и женщины, одетые в меха и грубые кожи, маленькие дети и старики — все они, словно медленная приливная волна гнили и плоти, приближались к залу. Лица и кожа смертельно бледные, руки потемневшие, вздутые. От вида девчушки едва ли шести именин с отрезанной половиной лица и вырванными кишками, волочащимся за ней по снегу, у него самого ужас забурлил в животе.       Руки Джарода затряслись еще сильнее, мелькнула мысль, не был ли он дураком, придя сюда. Он перевел взгляд на Детей Леса, стоявших по бокам, и увидел, что они бледны и дрожат, как одинокие листья на ветру. Неужели все они умрут здесь? Старый горец прикусил кончик языка почти до крови, яростно тряхнул головой и изо всех сил сжал лук в руках.       Он не из слабаков!       Внизу, перед залом, стоял Джон Сноу. Прямой, как копье, ледяной ветер трепал его плащ, заставляя знак белого волка плясать среди надвигающейся тьмы. Он, шестидесятилетний старик, трясся от страха на крыше, а парень шести и десяти лет отважно противостоял ледяной тьме в одиночку.       Когда враги приблизились, Джон Сноу сделал шаг вперед, и… его тело словно расплылось. Единственное, что мог видеть Джарод, — это факел, пробивающийся сквозь тьму, словно падающая звезда в небесах. Пламя заплясало, и через два удара сердца заснеженная поляна осветилась: трупы запылали. Действительно, горят, как хворост!       Джон Сноу двигался быстрее, чем мог любой из людей, оставаясь вне досягаемости врагов, пока его факел легонько постукивал по вздувшимся конечностям. Джарод ущипнул себя за ногу, чтобы проверить, не спит ли он, но боль была вполне реальной. А их молодой командир методично и безжалостно уничтожал копошащиеся трупы. Сгруппированные слишком тесно друг к другу и давящие друг друга, они вспыхивали, как солома.       Небольшая горстка вихтов вдруг бросилась к залу, и в этот момент тишину ночи разорвал боевой клич. Дункан ударил факелом в лицо первому трупу и, протаранив его щитом, отбросил прямо на двух стоящих позади. Пламя с жадностью стало пожирать их, а его внучатый племянник сразил последнего врага и быстро вернулся на свою позицию у входа в зал.       Меньше чем через минуту Джон Сноу остановился на огненной поляне; снег растаял там, где на землю упали горящие трупы, и в темноте от них поднимался пар. Поначалу они казались настоящей волной, но теперь он понимал, что их было меньше трех дюжин. А остались от них лишь кости и грязный пепел. В воздухе витал кислый запах гнили и обугленного мяса.       Факел Джона Сноу замерцал, и взгляд Джарода устремился на север, в темный лес.       Слабый вздох вырвался из его губ, когда он, наконец, увидел их. На поляну вышла… тень? Высокая, худая, бледная, лишенная всякого цвета. Иной излучал ледяную твердость и носил странные полупрозрачные доспехи, меняющие цвет с каждым шагом. В один момент они были черными, как тень, а в другой — белыми, как снег, с бурыми и зелеными пятнами от деревьев и грязи. Все это плясало, как тень на движущемся факеле, при каждом шаге существа.       Руки Джарода окоченели от холода, и он с трудом сгибал пальцы, пытаясь дотянуться до колчана на поясе. Стиснув зубы, он схватил стрелу, но древко сломалось в его жесткой хватке. Прошло несколько драгоценных ударов сердца, и новая стрела была наложена на тетиву. Но руки его были недостаточно тверды, и он не мог прицелиться так далеко в темноте.       Джон резко воткнул в слякоть мерцающий факел, одним движением перекинул плащ через плечо и обнажил клинок. Темная дымчатая рябь словно всасывала в себя пляшущий свет, радуясь тому, что ее выпустили на волю.       В руках у Ходока был невероятно тонкий, полупрозрачный, словно сделанный из стекла, длинный меч. Глаза у него были синие, такие глубокие, каких он раньше не видел; в них было что-то злобное, и это взгляд, казалось, обжигал. Сердце Джарода замерло, когда еще одна, две, три тени появились из темноты позади первой. Они стояли на краю поляны, словно ледяные статуи, глядя на них своими мерзкими глазами и не делая ни малейшего движения, чтобы приблизиться к месту противостояния.       Тот, что стоял впереди, окинул холодным взглядом всю поляну и зал, а затем резко двинулся к Сноу. Он открыл рот, и из его синих губ вырвался зловещий, резкий звук, похожий на звон сосулек.       Язык был резким, не похожим ни на что, что Джарод когда-либо слышал, но он узнал то, что последовало: тварь издевательски смеялась над ними.       В жилах Джарода закипела ярость, а руки наконец перестали дрожать. Он взял стрелу из драконьего стекла, натянул тетиву и прицелился в того, кто стоял перед молодым сыном Винтерфелла. Он все еще не был уверен, что попадет в темноте, тем более что Джон был слишком близко, а он мог двигаться чертовски быстро. Но до остальных Ходоков ему точно было не достать. Он был не один такой: все Певцы рядом с ним тоже целились. Но как раз в тот момент, когда он заколебался, Джон Сноу поднял руку, сжатую в кулак, и старый горец медленно ослабил натяжение тетивы.       Внезапно оба противника пришли в движение; темное, дымчатое лезвие встретилось с кристаллическим мечом, и тонкий, режущий, мучительный звук протянулся в холодном воздухе. Взгляд Ходока больше не был насмешливым, только злобным. Иной начал двигаться нечеловечески быстро.       Сердце Джарода билось, как боевой барабан, когда в воздухе раздавались резкие звуки, заставлявшие все внутри болезненно пульсировать. И Джон, и его враги перемещались так быстро, что Джарод напрягал глаза, но едва мог уследить за ними во тьме. Выстрелить точно теперь казалось невозможным, но он все еще держал на всякий случай стрелу с зазубренным черным наконечником на тетиве.       Минуты тянулись мучительно долго, ни одна из фигур не замедлялась, но силуэт Джона, казалось, движется все быстрее и быстрее. Яростные удары рассекали воздух и, в конце концов, один из них ледяной клинок не успел парировать — темная сталь вонзилась в бледную шею.       Что-то зашипело; звук ломающегося льда отчетливо отозвался в ночи, а затем раздался такой резкий и душераздирающий вопль, что Джарод выронил лук, а руки в перчатках инстинктивно закрыли уши. Под его удивленным взглядом Иной замер, и, словно паутина, по его телу поползли трещины, которые начали быстро таять. Вокруг Темной Сестры с шипением образовалось небольшое дымное облачко. Бледные кости и кристаллические доспехи исчезли в считанные мгновения, а у ног Джона осталась лишь лужа ледяной воды.       Он сделал это!       Однако радость Джарода была недолгой: еще три бледные тени стремительно двинулись сквозь тьму навстречу Сноу с ледяными мечами наготове. Они не бежали, но были почти так же быстры, как лошади, их шаги были изящны и не оставили следов на снегу. Молодой северянин внизу повернулся к ним и шагнул вперед, держа меч наготове.       Старый мужчина выругался и быстро обернулся; к счастью, его лук лежал у ног, а не упал с крыши. В воздухе раздался звон — его спутники начали стрелять из своих луков из чардрева, осыпая наступающих Иных обсидиановыми стрелами. Ему потребовалось мгновение, чтобы присоединиться к ним: он выпускал стрелы так быстро, как только мог.       Иные немного сбавили темп, в их холодных глазах Джарод заметил искру страха. Тем не менее они были быстры, проворны, и попасть в них было непросто: обсидиановые наконечники ударялись о стеклоподобные доспехи, издавая жуткий звук, как если бы животное кричало от боли, но, казалось, не причиняли никакого вреда. Тонкие кристаллические мечи танцевали в воздухе, отбивая большинство стрел.       Однако под непрекращающимся градом осколок заточенного обсидиана все же нашел кусочек незащищенной бледной плоти. Один из Ходоков раскололся с болезненным криком, а затем растаял. Менее чем в пятнадцати ярдах от Джона два последних врага остановились на месте, колеблясь, но дождь стрел начал стихать. Джарод потянулся к колчану, тот оказался пуст. Увы, количество драконьего стекла было ограничено, и у каждого из них была лишь дюжина обсидиановых стрел.       Джарод удивился, когда они развернулись и бросились прочь. А Джон Сноу бросился за ними, как волк за добычей. На мгновение он подумал, что их командира заманили в ловушку, но тут тьму снова пронзил треск, потом еще один истошный вопль.       Лошади под хлипким навесом испуганно ржали, и было чистой удачей, что им не удалось разорвать привязи и убежать. Один из Певцов, с серыми глазами и рыжевато-золотистыми волосами, начал напевать медленную мелодию, которая успокоила лошадей.       — Черт! — Дункан внизу резко вздохнул и смахнул со лба пот. — Никто в это не поверит. Не увидев своими глазами.       Они подошли ближе к огромному костру, который Джон приказал разжечь в центре поляны. На него ушло более трети всех припрятанных в поселении дров. Его племянник выглядел так, словно пробежал до Красного холма и обратно, и Джарод тоже ощутил усталость, хотя и просидел всю битву на деревянной балке.       — Да уж, — буркнул он, — я вот все еще не уверен, что это не страшный сон…       — Несколько обугленных костей вряд ли что-то доказывают, как и лужа замерзшей воды, — покачал головой племянник.       Он посмотрел в сторону, где спокойно сидел Джон Сноу, словно не он только что убил трех легендарных созданий. Под левым глазом у него багровела рана, а на предплечье красовалась еще одна, поменьше, и Дитя с белыми волосами, которую Джарод прозвал Снежинкой, обрабатывала их какой-то темно-зеленой пастой, печально произнося грустные слова на своем причудливом языке.       — Она говорит, что будут шрамы, — донесся голос Листочка со стороны. Сноу лишь незаинтересованно хмыкнул. — Ты очень агрессивно дерешься.       Старый горец тоже заметил это, но решил придержать язык. В его памяти еще свежи были воспоминания о том, как он застыл в страхе, в то время как парень, едва ли на четверть моложе его, храбро сражался; от этого у него закипала кровь. Не говоря уже о том, что их командир явно знал, что делает, пусть и в своей дерзкой манере. Две царапины в бою с такими противниками — небольшая цена за победу.       — Страх — их главное оружие, и кто-то должен его сломать, — хмыкнул Джон. — Сколько обсидиана удалось собрать?       Джарод не мог не согласиться: он и сам сумел преодолеть свой страх благодаря доблести молодого бастарда.       — Двадцать три наконечника и сорок семь древков, — сказала Листочек. — Остальное слишком повреждено, чтобы его можно было переделать.       — Значит, мы потеряли шестую часть наконечников стрел, но среди нас потерь нет, — подытожил он. — Повезло, что они напали на несколько защищенную позицию. Если мы будем вынуждены сражаться на открытой местности, нам не избежать смертей или тяжелых ранений. И нам необходимо найти новый источник обсидиана.       — Мы знаем несколько месторождений застывшего огня в окрестностях Клыков Мороза, а также в холмах и пещерах Призрачного Леса, — пожала плечами Листочек, и Джон Сноу удивленно повернул к ней голову. Снежинка, пытавшаяся перевязать его раненое предплечье, вздохнула в отчаянии. — Почему ты так удивлен? Мы использовали то, что вы называете обсидианом, еще на заре времен, когда вы, люди, еще не ходили по земле. Мы умеем находить его и обрабатывать куда лучше.       На поляне воцарилась тишина, и рыжая гончая прошмыгнула ближе к огню и свернулась у ног хозяина.       — А нельзя ли поймать один из ходячих трупов? — хрипло спросил Дункан. — Притащить бы такого в Дозор. Пусть северные лорды увидят, что творится здесь, за Стеной. С Севером за спиной мы не будем испытывать недостатка в мечах       — Это гораздо сложнее, чем кажется, — в голосе Сноу прозвучала тоска. — Вихты редко, если вообще когда-либо, бродят без цели в одиночку. Хозяева всегда держат их при себе. Лошади не выносят запаха мертвецов; даже если мы поймаем одного, он будет постоянно бороться. А магия, поддерживающая их, исчезает, если убить хозяина, так что придется не только поймать одного, но и дать убежать другому. Не стоит рисковать.       — Да, и они не гордые — побежали, когда ход битвы обернулся против них, — заметил Джарод. — Хитрые, но лишенные храбрости, как банда дорнийцев. Если придет слишком большая сила, они, скорее всего, уклонятся от открытого боя.       Дункан задумчиво кивнул.       — Даже если мы захватим вихта, что помешает заявить, что это всего лишь мерзкое колдовство? — Голос Джона был медленным, но тяжелым и горьким. — Ученые люди Цитадели скептически относятся к старым сказкам. Некоторые до сих пор считают Певцов, великанов и Иных просто вымершими племенами одичалых, — Листочек на это весело фыркнула, а Джарод устало потер лоб. — А ведь есть множество записей о колдунах, способных поднимать мертвых как рабов. В Эссосе могут делать это и по сей день. Если представится возможность, мы должны ухватиться за нее, но не стоит подвергать себя ненужному риску.       Старый горец не мог не взглянуть на Джона в новом свете. Он был не только яростным и смелым бойцом, но и человеком слова и знаний. И хотя на первый взгляд его цели и планы выглядели не слишком грозно, он казался хорошо подготовленным к любым неприятностям или сражениям на вражеской территории.       — Мы все еще направляемся к замку Крастера? — спросил Джарод.       — Да, нам осталось всего два дня пути.

***

Винтерфелл       Он смотрел в открытое окно: солнце едва пробилось сквозь восточный горизонт, а во дворе уже шумели люди, предвкушая предстоящую охоту. Казалось, время только усилило аппетит Роберта к развлечениям, но Нед был рад отвлечься от всего, что произошло.       Хорошо это или плохо, но его сын должен был жениться на дочери Серсеи, и хотя он испытывал некоторые сомнения по поводу выбора невесты, Нед не находил никаких недостатков в самой принцессе, о ней не ходило никаких дурных слухов. Кейтилин была довольна, Хоуленд поддерживал ее, но сам он все еще сомневался из-за письма Джона. Хотя это было уже не важно: сделка заключена и скоро будет скреплена кровью.       Вздохнув, он закрыл ставни и вернул тяжелый гобелен на место, после чего вернулся в постель, где жена наконец-то очнулась от дремоты. Проснувшись, он был удивлен обнаружить ее рядом, но доволен.       — Не слишком ли это неожиданно? — спросила она. — Меньше луны! Не лучше ли подождать и дать им время узнать друг друга? Многие лорды захотят присутствовать на свадьбе северного наследника и королевской принцессы.       — Король приказал, — покачал головой Нед. — Я послал воронов к знаменосцам, им хватит времени, чтобы прибыть в Винтерфелл, если пожелают. Кроме того, королевский визит и так опустошит наши запасы, а ты хочешь ждать луны и приглашать все королевство?»       Кейтилин наконец кивнула в знак согласия и хмыкнула.       — Кого из детей мы возьмем с собой в Королевскую Гавань?       Лорд Винтерфелла замолчал и посмотрел на жену. Он внутренне поморщился: для жены десницы сопровождать его в столице было обычным делом. Однако он не мог себе этого позволить.       — Все они останутся здесь, в Винтерфелле, и ты тоже, — сказал он.       — Нет, — лицо Кэт стало бледным как снег, а ее голубые глаза заблестели от гнева.       — Да, — вздохнул он. — Юг слишком опасен для Старков, и я не хочу рисковать ни тобой, ни нашими детьми.       — Если ты считаешь его таким опасным, зачем соглашаться? — Ее голос был едва слышным шепотом.       — Я готов рискнуть, — скрепя сердце ответил Нед. — Но ты останешься. Было бы жестоко уйти, оставив наших детей без матери и отца. Роббу будут нужны твои советы, чтобы управлять Севером.       — Робб уже взрослый мужчина, и он вряд ли будет слушать мать в шестнадцать, — мягко возразила Кэт. — Ты вбил ему в голову бесконечные уроки, и хотя ему, возможно, не хватает опыта, он более чем способен править. Ум принцессы не уступает ее красоте. Я не сомневаюсь, что Мирцелла сможет стать достойной леди Винтерфелла в мое отсутствие.       — Мое решение окончательно, — она пораженно опустила плечи. — Но не волнуйся, я не намерен долго задерживаться на юге.       Он на это надеялся. Эддард Старк исполнит свой долг, но у него не было желания долго оставаться в яме гадюк и вечно ссориться со своим твердолобым другом детства. В комнате воцарилась тишина, и Нед размял затекшие конечности: он редко спал так долго, но еще реже отказывался от сна на целую ночь.       — Что будет с Арьей, Нед? Наша дочь сказала септе Мордейн, что она больше не будет посещать ее уроки, так как ты найдешь ей другого наставника.       — Я вызвал третью дочь Мейдж, она должна быть здесь в течение двух недель.       — Лира Мормонт? — Голубые глаза Кейтилин были полны сомнения. — Она всего лишь двадцатилетняя дева, и она обучена обращению с оружием, Нед!       — Да, она почти во всем противоположна септе, — согласился он, — возможно, ей будет легче обучать нашу дочь. И я обещал Арье разрешить ей тренироваться с луком, если она будет хорошо себя вести во время королевского визита.       — Так вот почему она так послушна, — тихо пробормотала жена. — Но обучение бою? Потом будет трудно найти ей мужа!       — Я знаю, — вздохнул он. — Но волчью кровь не так-то легко приручить. Она быстро восстанет против всего, что сочтет несправедливостью. А пока пусть она попробует силы на луке — им не так-то легко овладеть. Если Арья не справится, у нее не будет оснований жаловаться.       Чтобы стать метким стрелком, требуется сила взрослого мужчины, выносливость тренированного человека и годы скучных, повторяющихся тренировок. Но даже если она овладеет им, она будет в безопасности, оставаясь на расстоянии от врага, как Алисанна Блэквуд. Но в глубине души Нед не надеялся найти для Арьи достойную пару. Он был готов позволить ей самой выбирать из северян, лишь бы избранник был честным и достойным.       — Она скоро вырастет и найдет, что мальчики поинтереснее мечей, — сказала Кейтилин с надеждой, словно пытаясь убедить больше себя, чем его. В ее глазах застыла решимость. — Нед, я буду учить нашу дочь.       — Когда? Твои обязанности не дадут тебе скучать, особенно если учесть, что здесь находится королевская свита и прибывают новые гости.       — Арья может быть моей тенью, наблюдать и изучать обязанности леди замка, — голос его жены был мягким, умоляющим. — Я могу выделять время каждый день, чтобы научить ее остальному.       — Хорошо, — согласился он. — Но она все равно должна посещать уроки с Лирой Мормонт, когда та приедет. И я остаюсь при своем обещании: если Арья будет хорошо себя вести, она сможет начать обучение владению луком.       На лице Кейтилин заиграла мягкая улыбка, она откинула покрывало, обнажив свое тело, и потянула его в постель.       Они медленно собрались во дворе перед Охотничьими воротами, готовясь двинуться в Волчий лес. Только король еще не появился, и, к ужасу Неда, если болтовня королевской свиты была верна, его опоздания были обычным делом. Увы, даже любимого шатра лорду Винтерфелла не досталось, пришлось довольствоваться другим, поменьше. Он надеялся, что у Джона все хорошо, чем бы он сейчас ни занимался.       Зима послушно рысил рядом, Нед хотел проверить, будет ли лютоволк следовать его приказам в лесу. Присутствие молодого волка нервировало почти всех лошадей.       Взгляд Неда скользнул к молодежи, которая разделилась на две части. С одной стороны стоял Джоффри, с волнением осматривающий позолоченный арбалет, он был окружен оруженосцами и младшими рыцарями из королевской свиты, за спиной у него маячил Пес. Было странно, что кронпринца не охраняет один из Белых плащей, впрочем, его это не касалось.       С другой стороны стоял Робб в сопровождении Серого Ветра, Теона, младших Старков и северных егерей. Впервые за последнее время сын выглядел рассеянным и даже нерешительным. Боги, у Неда не было возможности поговорить с Роббом после пира! Сын знал, что однажды будет должен жениться, но, вероятно, не ожидал, что это произойдет так скоро…       — Джори, — обратился Эддард к младшему Касселю, который следовал за ним в сопровождении полудюжины вооруженных людей. — Приведи мне Робба.       Капитан стражников быстро направил своего коня в нужную сторону и вскоре перед ним оказался его наследник. Зима и Серый Ветер с любопытством принялись гоняться друг за другом, нервируя лошадей южан еще больше. Даже северные лошади спустя две с лишним луны все еще настороженно смотрели на двух волков.       — Отец? — голос Робба был рассеянным.       — Что тебя так беспокоит, сын мой?       — Моя будущая жена, — прошептал наследник.       — Она тебе не нравится?       — Нет, дело не в этом, но…       — Принцесса Мирцелла учтива, красива и остроумна, и я вряд ли смогу найти кого-то более подходящего для тебя, — признал лорд Винтерфелла. Ни одна из северных девиц и близко не стояла рядом с принцессой ни по осанке, ни по грации, ни по учтивости.       — Я исполню свой долг, — вздохнул Робб. — Я просто смотрю на королеву с ее холодными глазами и язвительным взглядом и думаю, не похожа ли Мирцелла на свою мать.       — Не беспокойся. Мы с твоей матерью были двумя чужими людьми, когда сочетались браком, и все же мы полюбили друг друга.       — Как вам это удалось?       — Это требует времени, усилий и понимания, но у вас будет целая жизнь, чтобы узнать друг друга. Самое главное — не зацикливайтесь на том, что могло бы быть, но не случилось. Пока ты уважаешь свою жену, она будет относиться к тебе с теплом. Вы уже успели поговорить?       — Да, но совсем немного. Мирцелла действительно красива и обходительна, но в ней скрывается гордыня, — горькая улыбка появилась на лице Робба.       — Гордость часто сопутствует королевской власти, Робб, — усмехнулся Нед. — Но что с того? Нет лучшей пары для принцессы, чем мой сын и наследник. Север так же велик, как и все остальные королевства вместе взятые, и в Вестеросе нет других женихов с такой древней и могущественной родословной, как у тебя, и нет других наследников, столь же опытных и обученных, как ты. Не принижай себя.       К большому удовольствию Эддарда, щеки Робба покраснели, и он наклонил голову. Но через несколько мгновений его сын покачал головой и откашлялся.       — Что еще посоветуешь?       — До свадьбы меньше луны, но времени у нас достаточно, — улыбнулся лорд Винтерфелла. — После охоты поухаживай за ней, как полагается. Покажи своей суженой Винтерфелл…       — Я знаю, как происходит ухаживание, — перебил Робб, прокашлявшись. — А что, если я совершу ошибку?       — Все совершают ошибки, Робб. Это неизбежно. Не бойся. Главное — учиться на них, — сын задумчиво кивнул и большая часть его прежней нерешительности исчезла. В этот момент Роберт, наконец, уселся на своего дестриэ. — Береги себя и не отвлекайся. Охота — дело серьезное, его не стоит недооценивать; загнанные в угол животные — самые опасные.