Мы будем жить

Они ещё посидели и попили чай, разошлись только к 7 часам вечера. Юрий изъявил желание проводить Марину. И было наивно полагать, что он не заметил, как искривилось в этот момент лицо Павла. У них с ним были странного рода отношения. Павел Александрович был приезжим богачом (в рамках состояния Деревяненко и Красинова уж точно). О своём прошлом он не распространялся, но друзья положительно знали всё – в детстве он с сестрой был оставлен пьянчугами–родителями на попечительство толстосумке тётушке, жили они в Воронежской губернии в собственном имении. До 1861 за мамой женщины (та, впрочем, была уже в возрасте, но старушкой её назвать язык не поворачивается, уж больно активная) числилось где-то 100 душ крестьян, и даже после отмены крепостного права многие из них остались работать на этой земле – тётушка, как и её родительница, оказалась настолько добра и хозяйственна, что простой народ бед и не знал. Можно было бы сказать, что и Павел с сестрой не могли не пойти по её стопам, может где-то в другом варианте разворота всех событий они бы стали достойными домочадцами, отпускали своих детишек носиться с крестьянской ребятнёй по золотистым полям, сами бы сидели на белом, расписном крыльце: Павел, придерживая любимую жену за талию, а сестра его, Мария Александровна – положа голову на широкое плечо мужа. Но, увы, такому раскладу не суждено было сбыться. Охваченный юношеским рвением к познанию нового и желанием увидеть свет Павел уезжает учиться в столицу. Поступает на юридический, но слетает с него после 2 курса. Его бы можно было назвать новым Раскольниковым, но, к счастью, ушёл он не по финансовой причине, а потому что решил полностью отдаться творчеству. В конце первого года обучения он находит в себе поэтический талант (как он сам считал), катализатором химической реакции в его мозгу стала, как ни банально, любовь. Лизавета была по истине обаятельна, но в той же степени равнодушна к Давыдову. Не сказать, что он не имел особой славы у дам – красивый, молодой, имел подтянутое крепкое телосложение, мягкие блондинистые локоны, ещё и начинающий поэт. Идеальная формула для сведения с ума любой влюбчивой дурочки. И ему это нравилось. Нравилось ровно до начала отношений, на этом этапе он рвал все связи с «партнёршей» и исчезал в предутреннем тумане, загадочно уходя из её квартиры навеки, оставляя лишь взбитые простыни и разбитое сердце. Можете себе представить его удивление, когда Лизавета оставалась холодна даже после их продолжительного общения. Это не столько подстрекнуло в Павле какой-то шулерский азарт добиться того, что так просто не даётся, сколько доказало ему, что не все представительницы прекрасного пола напомаженные пустышки. Давыдову таки удалось растопить чувства девушки, и та уже почти согласилась на помолвку, как на горизонте событий появляются новые лица. Сначала её родители не лестно отозвались о, как они выразились, гульном и распутном пропойце с манией величия, а затем на фоне всех этих не самых приятных обстоятельств Лизавета нашла себе кого–то на ступеньку выше в писательском таланте – известного на тот момент Михаила Фёдоровича Смотрякова. Юрий понятия не имел, где он сейчас, да и стихи его ему, откровенно говоря, не нравились. Его причину, впрочем, можно назвать объективной – вкусовые предпочтения, а вот ненависть Павла к творчеству Михаила изобиловала всеми вариантами нерационального привязывания к формулировкам и издёвкам в адрес «плохого ритма». Юрий разительно отличался от выше описанного индивида. Приезжий из глубинки, выходец из многодетной семьи, а поступил на актёрское, учиться любил и всегда выделялся из всех своей харизмой и нечеловеческой чуйкой в общении с людьми. Везде мог найти повод для разговора, спора, а в дискуссиях практически всегда выходил победителем, так как хорошо ощущал и ложь, и лесть, и страх. На вопросы – как же он получил свою сверхспособность, тот отвечал весьма лаконично: «Фрейд и детство в многодетной семье». Да уж, в психологии он разбирался, действительно, очень хорошо, и мог бы стать великолепным мошенником или мозгоправом, но почему-то пошёл в театр, где преуспел. Впрочем, из-за юного возраста и занятости актёрской ниши Деревяненко пока работал в небольшом театре, недалеко от центра. Конечно, не Большой и не Малый, но он к большему не стремился, почему-то был уверен, что всё придёт само, а пока он предпочитает заниматься тем, чем хочет, а не идти по головам. Ещё в училище преподаватели заметили в нём задатки писателя, сначала тот пытался сочинять прозу. Написал сборник небольших рассказов под общим названием «В цвете персика», куда вошли зарисовки из жизни вымышленных героев, но издать его он так и не решился. Наконец из-под его пера родились первые стихотворения – абстрактные, несколько резкие, однако Юрий Анатольевич достаточно быстро ощутил, что это «его». На одном из собраний поэтов он повстречал Марину Викторовну. Как выразился актёр, они сразу поладили, но девушка говорила совсем об обратном. Впрочем, это не отменяло факта того, что после этого они стали не разлей вода. Если где-то была Королёва, то примерно там же нашёлся бы и Деревяненко. Естественно, слушки ходили, и им особо не хотелось их опровергать, для них самих всё было ясно как полярное небо – мы друзья. Да и с такой красавицей Юрий смотрелся откровенно убого. Нет, он не был уродлив, но всё же рядом с Мариной всегда представлялись своего рода настоящие мужчины – военные в толстых шинелях, богатые аристократы с густыми усами или бакенбардами, но уж точно не кто-то вроде Юры. Он был от природы долговязым, тощим и высоким, вся его фигура отдавала кошачьим изяществом, что, может, для кого и было красивым, но в общественном мнении считалось всё же несколько болезненным. Он и вправду часто сваливался с какой-нибудь лихорадкой, зиму не любил всеми фибрами души – одно дуновение ветерка, и скажи привет простуде. В лучшем случае. Вечно худое лицо с выпирающими скулами и характерными мешками под карими, по естеству своему слегка узковатыми глазами, будто он с рождения только и делал, что хитро щурился. Длинные чёрные волосы, завязанные сзади в небольшой хвост. Всё в нём было каким-то женским, противоположный пол замечал его исключительно из-за невероятной искромётной харизмы и картинно утончённой улыбки, что так и передавала всем заряд хорошего настроения на будущий день, если не неделю. Его, впрочем, любовь никак не интересовала, в какой-то степени он даже презирал её, возводя в абсолют только низкие человеческие потребности, потому что, как он считал, только в них человек прекрасен и естественен. Как вы можете понять, они никак не были схожи – вспыльчивый и любвеобильный Павел поначалу на дух не переносил пытливого и харизматичного Юрия, однако всё же между ними был некий воображаемый мост – Антон Алексеевич и Марина Викторовна, первый был близким другом Давыдова, а вторая – Деревяненко. Как-то так сложилось, что из всех членов поэтического цеха именно они сошлись наиболее хорошо, став такой обособленной группкой, встречающейся в их квартирах по очереди (кроме Юрия, тот делил жилплощадь с сёстрами, ибо позволить больше не мог).