Любовь рассудку не подвластна, хоть и слепа, но и всевластна

Утро для главы клана Цзян выдалось нелегким. С похмелья у него жутко болела голова, во рту пересохло, ноги были как ватные. Пошатываясь, он сел на кровати и огляделся. Как и следовало ожидать, Цзян Чэн был у племянника в клане Ланьлин Цзинь. Саньду Шэншоу опять лег, и начал вспоминать события вчерашнего вечера, которые привели его в эту незнакомую комнату. Постепенно в его сознании стала вырисовываться общая картина. И вдруг главу клана как громом поразило: Он же вчера встретил деву всей своей жизни! Он нашел ее! Но на свою беду, Цзян Ваньинь ничего о ней не знал: не имени, ни клана. Надо непременно все разузнать, — загорелся Саньду Шэншоу. Воображение Цзян Чэна понесло его в радужные глубины. Она прекрасно подходит под описание решил он — такая красота затмит солнце. Не робка, значит будет хорошей женой главы клана, а еще сильная заклинательница, раз поймала его. Тут Ваньинь запнулся в своих мыслях, ему вдруг стало как-то неловко. Какой позор, — в очередной раз подумал он, но решил не отвлекаться, чтобы не портить себе настроение. Зато, если бы не упал, то и не понял насколько сладки ее объятия, и как мягко ее тело, — оправдал сам себя глава клана. Его крайняя плоть при этом зашевелилась, но в этот раз Цзян Чэн только этому порадовался. Про немалые страдания, которые испытали они оба, сейчас Глава Цзян думать не желал. Этот пункт предсказания он предпочел обойти стороной. Пребывая в сладких мечтах о грядущем счастье, Саньду Шэншоу ни разу не задумался о том, что дева может ему отказать. Цзян Чэн был главой процветающего клана и завидный жених на выданье, поэтому об отказе не могло быть и речи! Забыв про головную боль, Ваньинь пытался вспомнить до мельчайших подробностей ее прекрасные черты, но они расплывались, оставляя лишь манящий рот и белозубую улыбку. Глава Цзян, отринув стеснение, тут же представил как целует эти уста и даже закрыл глаза, вытянув при этом губы. Замечтавшись, он не заметил как в покои вошел Цзинь Лин. Тот явился чтобы проведать дядю, но увидев его с таким нелепым выражением на лице, юный глава клана Цзинь опешил. — Дядя, — неуверенно позвал А-Лин. Его обеспокоенный взгляд скользил по растрепанному Цзян Чэну, чей расслабленный и довольный вид племянник видел впервые. Глава Цзян открыл глаза. Он был настолько счастлив, что даже не стал бранить племянника за несвоевременное появление. Подозвав того поближе и усадив к себе на кровать, Цзян Чэн улыбнулся. Такое поведение не могло не насторожить Цзинь Лина, который, грешным делом уже подумал о том, а не вселился ли в дядю кто-то другой. Саньду Шэншоу же попросту пребывал в эйфории, ведь сейчас ему откроется имя его суженной! Пылая от нетерпения, он сбивчиво, но настойчиво изложил свою просьбу племяннику. Первый раз в своей жизни, Цзян Ваньину было плевать, что о нем подумают. Выслушав дядю, А-Лин как-то странно на него посмотрел, но так ничего и не ответил. Цзян Чэн по привычке уже начал выходить из себя. Ну не мог же глава Ланьлина, не знать своих гостей! Или этот мальчишка, попросту не желает дяде личного счастья?! Видя каким нетерпением горят глаза главы Цзян, Цзинь Лин смущенно промямлил — что никакой прекрасной заклинательницы возле дяди не видел. — Не может быть! — упорствовал Цзян Ваньинь. — Она точно была! Я ее помню! Ведь я уснул на ее груди… — прибавил он слегка смутившись, и неловко кашлянул в кулак.       А-Лин медленно поднял на дядю взгляд полный жалости. От этого взора глава клана Цзян ощутил сильное беспокойство, и нехорошее предчувствие сжало ему грудь. Понимая, что лучше скажет он, чем кто-то другой, Цзинь Лин сделал вздох и на выдохе выпалил: — Дядя, не было никакой заклинательницы. Ты упал в объятия главы клана Лань, и спал на его плече весь вечер. Когда все стали расходиться, мы тебя не смогли разбудить. Твои руки так сильно вцепились в ханьфу Цзэу-цзюня, что он принял решение самолично отнести тебя в комнату и уложить в постель. Но ты и после этого не желал отпускать его, поэтому главе Лань пришлось отрезать рукав за который ты держался, чтобы он мог вернуться домой в Гусу. — Так вот же он, валяется возле кровати, — прибавил Цзинь Лин, поднимая нечто белое и подавая дяде. Глава клана Цзян с каждым словом племянника становился все бледнее и бледнее. А концовкой он и вовсе был поражен, словно оглушительным раскатом грома. Произошедшее просто не укладывалось в его голове. Цзян Чэн тут же вспомнил про все, что он тут себе надумал: поцелуи, сладкие объятия, томление плоти и скорый брак — все это промелькнуло в мыслях подобно яркому калейдоскопу, который тут же разлетелся на тысячи мелких осколков. И когда он увидел протянутый ему кусок ткани, то это стало последней каплей. Обрезанный рукав, — мелькнуло в опустевшей голове Цзян Ваньина, прежде чем тот от шока, потерял сознание.

***

Утро для Вэй Ина, как всегда началось прекрасно. Проснувшись в одиннадцать утра, вместо Лань Чжаня он обнаружил записку, в которой говорилось что тот вместо дяди ведет сегодня утренние занятия. На это Вэй Усянь только усмехнулся. Старый учитель Лань, всегда так делал — нагружал Лань Чжаня работой, лишь бы тот поменьше времени проводил с Вэй Ином. Но тут правила Гусу, в кои-то веки, играли Вэй Усяню на руку, ведь после девяти вечера дядя не мог ничего сделать, а именно в это время в их жилище и происходило самое интересное. Какой же Лань Чжань неутомимый любовник, — в который раз в восхищении подумал Вэй Усянь. На краткий миг, волнующие воспоминания о прошедшей ночи захватили разум юноши, но он, понимая, что мечтами не насытишься, прервал этот эротический поток и оставил сладенькое на вечер. Вэй Ин решительно перенаправил течение своих мыслей на вчерашний праздник. На день рождении А-Лина, Цзян Чэн вел себя очень странно, — размышлял он. Но зато, как он сладко спал в объятиях Лань Сичэня! Не удержавшись, Вэй Усянь захохотал в голос. Я всегда знал — Сичэнь единственный человек который тебе подходит А-Чэн. Так, так, — продолжал размышлять про себя Вэй Ин. — С главой Цзян все ясно. А что же Цзэу-цзюнь? По-моему, ему очень понравился такой кроткий и милый Цзян Ваньинь. Лань Сичэнь весь вечер смотрел на него с неприкрытым интересом, и ни на кого больше не обращал внимание. А как он нёс Цзян Чэна на руках! Просто блеск! Неужели они и вправду попались на мой крючок? — с восторгом думал Вэй Усянь. А как же не попасться? Ведь мой план был идеальный, — самодовольно заключил он. Их только и стоило направить друг к другу — открыть глаза, так сказать. Уж Вэй Ин то знал Цзян Чэна как свои пять пальцев. Знал, как на того можно и нужно воздействовать. А идея с прорицателем удалась на славу. Старик явно обладает актерским талантом, не зря Вэй Усянь его выбрал, да и заплатил он ему прилично. Вот с Лань Сичэнем бы такой номер не прошел — глава Лань слишком умный. А Цзян Чэн, вопреки всей своей предвзятости к подобным вещам, действительно поверил словам «прорицателя». Вон как рыскал глазами по заклинательницам, ясно дело — искал приметы, — с довольной улыбкой подумал Вэй Ин, и сладко потянулся в постели. В какой-то момент он даже заволновался, а вдруг А-Чэну понравится кто-то другой? Но увидя разочарование на лице брата, Вэй Усянь вздохнул свободно — все как он и думал, ему подходит только Цзэу-цзюнь. А когда Глава Цзян наконец-то рассмотрел Лань Сичэня, то прямо весь расцвёл. Все сразу стало очевидно, и беспокоиться больше не приходилось. Вот что значит расслабиться, и открыть глаза пошире. Интересно, как долго Цзян Чэн будет противиться воле сердца? Надеюсь, недолго. Вэй Ин искренне хотел счастья брату, и когда задумывал весь этот план, то решил, что если Цзян Ваньину и Лань Сичэню действительно суждено быть вместе — то они сойдутся, а если нет, то и никакой прорицатель не поможет.

***

Глава клана Цзян, очнулся поздно вечером. Первое что он увидел, было встревоженное лицо А-Лина, сидящего возле него. — Дядя, ты пришел в себя! — радостно воскликнул он, помогая тому сесть в кровати. Цзян Чэн же ничего радостного не видел, и только хмуро посмотрел на племянника. Цзинь Лин прекрасно понимал состояние дяди — такой позор для него, хуже смерти. Пытаясь тактично успокоить его, юноша как бы между прочим, сказал: — К тому времени, как ты поднялся со своего места, все были пьяны и на тебя никто не смотрел. Потом А-Лин замолчал, и протянул главе клана укрепляющий отвар из трав, который оставил лекарь. Беспокоясь за дядю, Цзинь Лин сразу вызвал его, стоило Цзян Чэну потерять сознание. Глава Цзян взял чашу в руки и залпом выпил, не ощущая никакого вкуса. Видя, что дядя молчит, А-Лин тихо продолжил: — Как только ты упал, Ханьгуан-цзюнь и Вэй Усянь сразу тебя загородили. А больно любопытным Вэй Ин продемонстрировал Чэньцин, и они быстро рассеялись. Так что никто на тебе внимание не заострил. Ты же знаешь — с Бичэнем и Чэньцин шутки плохи, — чуть веселее добавил он. Цзян Чэн слегка выдохнул. Не все так плохо, — подумал он. Но новая мысль мелькнула быстрее ветра: Он что, теперь обязан Вэй Усяню и Лань Ванцзи? Однако у Ваньина не было сил об этом думать. Все, что он сейчас ощущал, это полное опустошение. Ему не хотелось не говорить, не возмущаться, не злиться. Молча встав с кровати, и так и не сказав ни слова племяннику, он отправился домой. И как Цзинь Лин не убеждал его остаться еще на день, Цзян Чэн не откликнулся и даже не обернулся. Я непременно навещу его завтра, — решил юный глава Цзинь. — Пусть сначала придет в себя. Прибыв в Пристань Лотоса, Саньду Шэншоу молча прошел в свои покои и заперся там. Не раздеваясь, он кинулся на кровать. В этот момент Глава Цзян никого не хотел ни видеть, ни слышать. Ему было необходимо остаться один на один с разрозненным потоком своих мыслей. Те ворохом кружились у него в голове, поднимая бурю чувств в сердце. На удивление самого Цзян Чэна, мысль о том, что он прилюдно упал, его совсем не волновала. Ваньинь думал только о Лань Сичэне. По дороге домой, он еще раз обдумал все слова прорицателя, и теперь ясно осознавал, что все приметы сходятся только в одном человеке. Цзэу-цзюнь стоял на голову выше, потому что он был первым в списке среди молодых господ своего поколения — самый лучший заклинатель, который красив и телом, и душой. Клановый узор Гусу — облака, они могут затмить солнце — еще одна примета. Пережил страдания? Пережил. Вон, только недавно стал снова выходить в свет и не заикаться. Ну и как бы Цзян Чэн не противился, он не мог не признать, что союз с Гусу действительно поднял бы его клан на недосягаемую высоту. Ах, но почему Лань Сичэнь не девушка, — пронеслась невольная мысль в его голове. Но он мужчина, тут уже ничего не поделаешь. Теперь все зависит от того, примет ли глава Цзян такой поворот событий, или нет. Вот Вэй Усянь принял, и живет лучше некуда, — опять помянул он бывшего друга юности. Первый раз в жизни, Цзян Ваньинь решил быть честным с собой до конца. Он задал себе вопрос, ответ на который и решит все его дальнейшие действия. Нравиться ли ему Лань Сичэнь? И понял, что к своему стыду — да. Но он не хотел быть обрезанным рукавом, он хотел жениться на девушке! Ну почему, среди юных особ ему никто не понравился? Его сердце тогда, отреагировало только на Цзэу-цзюня, который произвел на него неизгладимое впечатление. Да, вчера он был пьян. Но ведь только по-настоящему расслабившись, он и смог оценить первого господина Ланя. Это была как любовь с первого взгляда. Яркая вспышка — и он ослеплен. Недаром глава Цзян подошел к нему, а потом и не отпускал. Я разглядел его только сейчас, — вдруг понял Ваньинь. И это откровение перечеркнуло все его прошлые убеждения. Вэй Усянь ведь тоже разглядел Лань Ванцзи не сразу… После долгих и тяжелых размышлений, в ходе которых Цзян Чэн буквально ломал собственные устои, глава Цзян, все же решил принять свои чувства к Лань Сичэню. Но это не означало, что он собирался предпринимать какие-либо шаги навстречу к нему. Любить можно и на расстоянии, — заключил он. Не один Цзян Ваньинь предавался мыслям о любви. Первый нефрит Гусу, сидя в своем цзинши, так же прислушивался к своему сердце. А оно признавалось своему хозяину в том, что глава клана Цзян вчера заставил его стучать сильнее и громче. Сичэнь был рад и не рад одновременно. Его не пугало то, что Цзян Чэн был мужчина. Его пугал непримиримый и суровый нрав главы Цзян, который терпеть не мог обрезанных рукавов. Хотя вчера вышло довольно забавно, — подумал Лань Сичэнь. Рукав то я, и правда отрезал, хотя глава Цзян вряд ли это оценит. Цзэу-цзюнь чувствовал, что воспоминания об этом вечере, навсегда останутся с ним. Никогда ему теперь не забыть, как этот суровый заклинатель спал на его груди, и как он нес эту драгоценную ношу в кровать. И почему-то, уложив его, ему нестерпимо захотелось опуститься рядом и прижать этого человека к себе. Он мечтал продлить этот момент очарования, когда его руки чувствовали тепло непримиримого хозяина Пристани Лотоса. Сичэнь предавался тайным мыслям о Цзян Чэне, а Цзян Чэн о Лань Сичэне. И не один не надеялся найти взаимность друг у друга. Цзинь Лин, как и обещал, навестил дядю. Найдя его в сносном состоянии и обменявшись парой фраз, он отбыл в Гусу Лань, где его ждал А-Юань. Юноши тепло приветствовали друг друга, и договорившись насчет ночной охоты, с сожалением распрощались. Они использовали каждый предлог чтобы видеться, а Вэй Ин в тайне над ними посмеивался, думая о том, передается ли по наследству личные предпочтения? Прошло еще два дня. В Пристани Лотоса все было по-прежнему, только глава клана Цзян стал плохо спать, его замучили эротические сны. В этих снах он и глава клана Лань, занимались таким… что стыдно произнести вслух. Самое приличное там были поцелуи, но и они порой носили такой сексуальный подтекст, что Цзян Чэн при мыслях о них, опять возбуждался не на шутку. Теперь его член дымил уже постоянно, настойчиво требуя разрядки. Один раз после сна, где Сичэнь ласкал губами его половой орган, а Цзян Ваньинь в этом сне стонал и молил не останавливаться, потому что вот-вот должен был кончить, он и вправду излился, только в свою руку. И если во сне его ласкал Сичэнь, то наяву сам себя удовлетворял Цзян Чэн. Такие сны лишали его покоя, и он начал осознавать, что любовь на расстоянии штука сложная. Тем более, когда тело требует, чтобы объект твоей любви касался его. Но упрямец Ваньинь, никогда не сделает первый шаг. И он решил, что как бы не было сложно, он останется в Пристани Лотоса, чтоб ненароком не столкнуться с Лань Сичэнем. Таким образом он сам обрек себя на добровольное заточение в родных стенах. Эротические сны все так же преследовали его, но Цзян Чэн и в них стал находить утешение. Вэй Усянь, в роли свахи, решил — пора делать следующий ход. Он достаточно «промариновал» своего брата, и понадеялся что тот дозрел. Услышав о том, что главу Цзян неделю никто не видел, Вэй Ин подумал: самое время подключать Цзэу-цзюня. Если А-Чэн, все-таки на что-то решился, то пора об этом узнать. Поэтому, сделав скорбное лицо, Вэй Усянь направился к Лань Сичэню. — Глава клана Лань, — начал он. — Я пришел посоветоваться. — Чем могу быть полезен, молодой господин Вэй? — поинтересовался Лань Сичэнь. — Дело касается моего брата, он серьезно болен, — прискорбно вздохнул Вэй Усянь. Говоря это, Вэй Ин не спускал глаз с выражения лица Цзэу-цзюня, надеясь найти ответ на свой вопрос. Промелькнувшее в глазах искреннее беспокойство, и то, как резко глава Лань вскочил с места, объяснили Вэй Усяню многое. — Болен? — воскликнул Цзэу-цзюнь. — Чем болен? — Не знаю, он не выходит из комнаты, и ни с кем не говорит уж неделю. Вы же знаете — у нас с ним сложные отношения, и я не могу туда поехать, — вновь вздохнул Вэй Усянь. — Да, да, понимаю, — поспешно согласился Сичэнь. — А чем я могу помочь? — с неопределенной надеждой в голосе, тут же поинтересовался он. — Вы не могли бы навестить его? Он относится к Вам с уважением, поэтому непременно примет, — продолжил свою линию Вэй Ин, делая вид, словно совсем не замечает излишне бурной реакции главы Лань. Цзэу-цзюнь, который и сам уже давно жаждал увидеться с Цзян Чэном, но не находил для этого подходящего предлога, без долгих колебаний согласился поехать в Пристань Лотоса.