Операция по удалению фантазии

Улицы соблазняют взгляд яркими рекламными щитами и огнями, слепящими сонные глаза. Удаляясь от кипящих жизнью ночных проспектов, Джиро выравнивает шаг и продолжает идти по пустой дороге для пешеходов. «Наверное, у Аники сейчас складывается обо мне только одно впечатление... Маленький, озабоченный ребёнок, боящийся брать на себя ответственность. Вот я кто». Сворачивая за угол рандомного дома, он медленно «плывёт» по тротуару, не переставая копаться в своей, кишащей постыдными воспоминаниями, голове. По тому же пути ему навстречу выходит группа из четырёх крепких мужчин. Их смех и хриплые, неразборчивые голоса нарушают тишину спального района. Ямада не замечает их до последнего, пока, проходя мимо, не слышит: — А это разве не один из «Buster Bros!!!»? Продолжая идти дальше, Джиро игнорирует вопросительный комментарий. Как вдруг его резко хватают со спины за руку и дёргают назад, вынуждая остановиться. Встречаться с инициатором личной встречи лицом к лицу ему хочется не особо. Вот только закипающая от посторонней наглости внутри злость не даёт ему всё обдумать. — Как-то не похож на этого... лидера их, Ичиро. Думаю, это один из двух других, — говорит кто-то позади держащего, внимательно изучая хмурое двухродинковое лицо. Интенсивный запах алкоголя ударяет в ноздри. — Что ты делаешь здесь... один? — спрашивает нетрезвый мужчина, грубо вцепившийся Джиро в запястье, — Далековато, ик!.. От дома. Не находишь? Ик... Детишкам... опасно гулять в такое позднее время. — За меня можешь не беспокоиться, а вот о себе лучше б похлопотал. Смердит невозможно... С дороги, — Ямада пытается вырвать руку из чужой хватки, но та оказывается поразительно крепкой. — И куда это мы собрались, а? Дядя ведь ещё не договорил с тобой, мальч— — Катись к чёрту, урод! — он ловко залезает свободной рукой в карман бомбера, на что вся компания тут же отпрянывает назад, синхронно выругиваясь себе под нос, — Сейчас вы все у меня!— А?.. Внезапная дрожь холодной волной окатывает тело. Карман пуст. А перед глазами постепенно проецируется изображение микрофона на столе в комнате. «Дело дрянь... Я ведь специально оставил его там, чтобы не забыть. Но из-за сегодняшней суматохи... я вообще обо всём забыл». Ситуация, смехотворная на взгляд пьяных мужчин и плачевная для Ямады Джиро, вынуждает первых заливисто засмеяться. — Пха-ха, самое время преподать урок этим зажравшимся братьям, мужики! Начнём с этого, а там и до Ямады Ичиро, ик... недалеко будет! А-ха-ха-ха!! «Блять... Если бы не микрофон, всё было бы уже кончено». — «Недалеко» — это вам до ближайшего госпиталя, ублюдки. Я не собираюсь мириться с тем, как кто-то недооценивает моего брата! Джиро наносит чёткий удар в первое попавшееся смеющееся лицо. Прежде держащий его мужчина отшатывается назад. Однако, на удивление, он с лёгкостью устаивает на подкосившихся от количества выпитого ногах. И с изумительной точностью устремляет своё мощное колено не ожидающему ответа Джиро прямо в ​​живот. Зрение затуманивается. Ямада приседает на землю и, вдавливая ладонь в поражённый пресс, сжимает ткань чёрной футболки вместе с кожей, дабы хоть немного уменьшить боль. Перемешивающаяся с кровью слюна стекает со рта на асфальт. И последствия этого удара не на шутку пугают его. — Все вы, ик, никто без своего микрофона. Спесивые нетрезвые речи наполняют Джиро яростью. Всё это просто неудачное стечение обстоятельств. Он способен продемонстрировать намного большее. Только вот — не без причины, конечно — сильно размяк. Оттого и выглядит сейчас таким беспомощным, не в силах собраться с духом. Несмотря на очевидный запах перегара и иногда проскакивающие зажёванные слова, эти люди вполне ведут себя так, будто в состоянии отдавать отчёт любым своим действиям. И у Джиро никак не укладывается в голове стереотипный образ неуклюжего пьяницы и ноющий удар под своими рёбрами. — Ну и что нам с тобой делать? Сломать тебе пару пальцев, чтобы ты больше никогда не смог держать микрофон? — А это отменная идея, чувак! — Согласен. Оставим ему ярх... ярких напоминаний на будущее. Чтобы знал, что от нас так просто, ик!.. Не отделаться... — Да! — радостно восклицают все они как один. ​ При попытке заново встать Джиро получает сильный удар ногой по бедру откуда-то сбоку. А человек, прежде хватавший его за запястье — видимо, глава этой вгретой шайки — садится прямо перед ним, наротив. Берёт его противящуюся ладонь в свою и переплетает украшенные кольцами длинные пальцы с потными и пухлыми своими. Он совсем не обращает внимания на то, как Ямада пытается освободиться, ведь эта односторонняя борьба прекращается так же быстро, как и началась. Три пары жилистых рук бросаются заламывать спрятанные под бомбером отбивающиеся от прикосновений плечи. И в итоге держат их железно так, что больно пошевелиться.  Мужская кисть свирепо сжимает собой чужую, впиваясь ногтями в её тыльную сторону. Чувствуя, что кожа прогибается под давлением, а пальцы, кажется, вот-вот сломаются, Джиро инстинктивно пускает в ход козырь — зубы. Он кусает источающего зловонный перегар за предплечье, после незамедлительно встречаясь лицом с асфальтом. — Вижу, это подходящий случай опробовать... свою новую покупочку, ик, в деле! С лёгкой отдышкой мужчина вынимает что-то из заднего кармана своих штанов и начинает вертеть в руке. — За волосы его поднимите, мужики. Держащие Джиро впечатанным в каменную поверхность слушаются. И едкая ухмылка тут же лицезреет залитый кровью лоб и перепачканные ею виски с распухшим носом. Злобный взгляд Ямады, непосредственно направленный на обидчика, фокусируется. Но в последний момент цепляется за характерный металлический блеск крутящегося в руке ножа. На нём и замирает. Остриё приближается резко, проходится по левой щеке, медленно скользя сверху вниз. Сперва раз, а затем ещё несколько. Ощущение жгучести из-за проникающего в свежие порезы кислорода, заставляет шипеть и дёргаться. — Ещё одно движение, и я тебя прикончу. «А может, это и к лучшему?» После того, что произошло сегодня с утра, ничего уже не будет хуже. Ичиро всё видел, и теперь всё знает. Вероятно, больше даже не хочет его видеть. И если уж этот пьяный садист так желает покромсать его себе на закуску, то пусть. «Будь что будет». Джиро заметно расслабляется. Шипение постепенно стихает, а ожидание очередного прикосновения лезвия к лицу впредь воспринимается трепетно. Игнорирующий окружение взгляд проходит сквозь широкую спину ничего не понимающего мужчины, будто заявляя, что ему больше не страшно. Никого из присутствующих такой расклад, вероятно, не радует. Поэтому на сей раз остриё ножа без томления касается горла, начиная с усилием разрезать нежную кожу шеи. Смирившееся выражение лица Джиро меняется с демонстрацией боли. Кадык сходит с ума, будто сошедший с ума буёк. Губы трогает слабая улыбка — они что-то сипло говорят, еле слышно. Какое-то одно слово. Неунимаемая дрожь вибрирует в металле ножа. А рука, плотно вдавливающая его в уже окровавленную плоть, вдруг останавливается. «Только что... Он только что сказал "глубже"??!» — мужчина поднимает глаза, ища на поплывших от алкоголя физиономиях хотя бы один намёк на то, что они тоже это слышали. Однако кое-что моментально перенимает его внимание — высокая прямая фигура вдалеке. Её проницательный, видимый даже с такого расстояния взгляд и тлеющее нечто на уровне рта. Узнать, кто это, ему удаётся безошибочно. — Уходим! Живо! — кричит своим товарищам оторопевший, пока те, смущённые внезапным ужасом на его лице, зрительно следуют за направлением его взгляда — себе за спины. Ледяной металл покидает тут же заходящееся кашлем горло. А кровь, густо копившаяся в ране всё это время, окрашивает одежду в багрово-алый. Суетливые обидчики решительно отступают назад и уносятся на ватных ногах так стремительно, будто за ними уже увязался тот некто, что до смерти напугал их никчёмные душонки. Тревожный смешок опережает судорожный вздох облегчения: «Как же было глупо... Так просто сдаться...» Приближение неторопливых, размеренных шагов раздаётся глухим стуком каблуков об асфальт. Джиро потирает глаза, избавляя ресницы от засохшей крови, и несмело смотрит перед собой. Прямо подле его ног останавливаются чёрные ботинки на небольшой платформе, вынуждая неосознанно поднять взгляд выше. Человек, освещаемый только тусклым светом стоящего позади фонаря, кажется ему знакомым. Джиро точно уже где-то видел этот силуэт. Хоть и не с такой перспективы, конечно. «Кто это?.. Те выродки испугались не на шутку, когда увидели. А мне.... ни черта не видно. Слишком темно...». — Ха?.. — неизвестный пару секунд назад выходит из тени, — Не ожидал увидеть здесь икебукурскую псину без поводка. В такой-то час. Слабый огонёк на конце сигареты привлекает внимание своим мерцанием. Одновременно с тем падающий с неё пепел незаметно рассеивается по ветру. «Узнаю этот самоуверенный тон...» — Ао... Аохитсуги Саматоки... — сквозь зубы шипит Джиро, болезненно жмуря глаза от кровоточащих ран на лице. Он даже не может вообразить степень своего невезения. Начиная со вчерашнего дня, всё, что с ним происходит, буквально идёт через одно место. И эта нежданная неприятная встреча не исключение. — Один из моих людей доложил, что видел, как кто-то подозрительный ошивается в этом районе. Пришёл удостовериться. «Информаторы? Хорошо у них тут всё схвачено...» — Лично? — Джиро недоверчиво склоняет голову набок, — Никого свободнее не нашлось? Аники как-то говорил, что ты вроде бы якудза. Или уже понизили? — Хах... С приоткрывшегося рта выпадает окурок, что тут же расползается под тяжестью высокого ботинка. — Ты так похож на этого ублюдка, что мне почти хочется тебя убить, — беззлобно утверждает Саматоки. — Если я сейчас нахожусь здесь, это моё решение. И оно не должно тебя ебать. Джиро усмехается. И на прямолинейный ответ, и на собственные мысли. Факт того, что злейший враг их семьи спас его от приставшего пьяного сброда, разочаровывает. Пусть так получилось и неумышленно, он считает, что в каком-то смысле это ещё раз обесчестивает Ичиро. — Вижу, твой «Аники» не привил тебе элементарное уважение к взрослым, — после сказанного, Аохитсуги ненадолго замолкает, — Тц... Как это на него похоже... Градус напряжения растёт, когда жемчужные волосы, приближаясь, касаются спутанных прядей Джиро. Саматоки садится противоположно ему — на корточки. — Советую поторопиться объяснить мне, какого хрена ты здесь делаешь. Ямада сжимает зубы, сводит брови к переносице и вновь зажмуривается от следующих за всем этим болевых ощущений. — Уж лучше мне ещё раз изрежут лицо, чем я стану говорить с кем-то вроде тебя. Отодвинься. Пристальный, холодящий кожу взгляд неизменен, но избегание зрительных контактов не в принципах Джиро. А потому он смотрит в ответ, подтягивает ноги к телу и упирается локтями в колени, складывая руки друг на друга. — Что это было, когда они ушли? Разномастные глаза отрываются от созерцания палящих алых и спускаются вниз. — Разочарование? Бездумно очерчивая линии скул, они мельком пробегают по грубоватым, проговаривающим слова губам. — Жалеешь, что не закончили? Чужой пониженный голос начинает уже порядком раздражать. И Джиро фыркает. — А тебя это не касается. — И как я понимаю, микрофонам здесь места не было, — игнорируя пассивно-агрессивный ответ, догадывается Саматоки, — Так стремился кулаки размять, что аж на четверых полез? Ожидаемо от брата этого идиота. Кровь закипает в жилах почти мгновенно. Джиро медленно поднимается с земли, не обращая внимания на боль в теле. Аохитсуги следует в точь за ним. — Не смей называть его идиотом, — Ямада яростно сжимает доселе безвольные кулаки, исподлобья смотря на спокойное лицо напротив. — Ещё чего. Может, и станцевать для тебя? Жажда крови растворяется вместе с внезапным облаком сигаретного дыма. Подавляя желание закашляться, Джиро поспешно от него отворачивается. Ему всё равно, что он о нём думает. Не важно, Саматоки это или нет, он сделает всё, чтобы поставить на место любого, кто смеет говорить об Ичиро подобным образом. Заводя ноющий локоть назад, Ямада целится куда-то примерно ниже чужого пояса. И бьёт. Однако Саматоки останавливает его кулак в считанной секунде до физического контакта со своим телом. А при попытке ударить снова, Джиро оказывается застигнутым врасплох дважды. Мирно тлеющая сигарета выпадает из безмятежно держащих её пальцев. А звон браслета на белоснежном запястье, что бодрым захватом сковывает простреливающие болью руки, теперь звучит где-то сверху. — Нужно быть слишком самоуверенным дураком, чтобы сражаться с якудзой врукопашную. Весь в старшенького... Как и у него, у тебя феноменальное стремление к приближению собственной смерти. Окружающая их темнота не абсолютна: свет уличных фонарей поодаль позволяет ей это. Однако Саматоки едва различает лицо Джиро из-за закрывающей его наполовину кепки. И потому, обхватывая пальцами красный козырёк, он намеренно срывает её с тёмных волос и отбрасывает в сторону, ожидая встретить уже знакомый ему дерзкий взгляд. Вот только вопреки этим ожиданиям Аохитсуги видит далеко не подростковую борзость. — Не сравнивай меня с ним. То, как отчаяние разом наполняет его беспокойное сердце, выставляет Ямаду в самом невыгодном свете. — ...Я ему не ровня. В другой ситуации такая аналогия, несомненно, вызывала бы у него улыбку. Ещё и не меньше, чем на несколько дней вперёд. Но только из-за текущего положения дел сейчас это работает в абсолютно обратную сторону. — Как-то не горю желанием быть в курсе ваших семейных сословий, — Саматоки выпускает ослабевшие руки из своей хватки и, чётко расставляя паузы, продолжает, — Дело твоё. А вот за нахождение на чужой территории тебе, щенок, придётся ответить. — Мне нечего сказать ублюдку. Джиро хочет, чтобы эта не напускная грубость завела его в необратимый круг насилия. Где за каждое оскорбление и мерзкое слово, вылетающее изо рта, он будет награждаться тяжёлым ударом или смачной пощёчиной. Пока не исчезнут все мысли, пока тяжесть головы не заменят физические истязания. Но Саматоки как назло не ведётся на его провокации и, подозрительно сощурившись, только улыбается ему в ответ. Вместо того, чтобы испытывать боль, которая, вероятно, заставила бы его забыть обо всех дурных печалях, Ямаде приходится в замешательстве наблюдать, как пуговицы на чужой рубашке начинают непринуждённо расстёгиваться. — Что ты делаешь? Жилистая рука с всё так же звенящим на ней браслетом даже не дёргается. Откидывая полы в стороны, Аохитсуги сбрасывает плотную белую ткань с плеч, обнажая крепкую грудь. Джиро непонимающе уставляется на предстающее перед ним оголённое тело. От чересчур изучительного осматривания его отвлекает голос. — Сядь, — твёрдо говорит Саматоки, окончательно сняв рубашку, впредь свисающую с предплечья. — Зачем— — Сядь. Подчиняясь приказу, Ямада стискивает зубы и приземляется на прежнее место — холодный асфальт. Аохитсуги присаживается следом, не соблюдая совершенно никакой дистанции. — Какого?.. Эй, это близко, — с ходу раздражается Джиро, но тут же чувствует, как что-то мягкое прижимается к его саднящей шее. И из-за внезапного прикосновения всё тело невольно перетряхивает. — Да блять... Не дёргайся. Или и впрямь захотелось коньки отбросить? Непонимающие разномастные глаза опускаются вниз, замечая болтающиеся рукава чужой рубашки. С каждой секундой её белая как мел ткань всё сильнее пропитывается обильно вытекающей кровью из рваной, но абсолютно не беспокоящей Джиро раны. «В один момент часть шеи просто онемела, но я не придал этому значения. А этот... Сначала шипел как зверь, а теперь просто помогает? Бредятина». По истечении минут пяти молчание и буря в мыслях прекращаются. Саматоки подаёт голос первым. — Вроде перестала. Скомканная рубашка с тёмно-алым пятном в центре в миг отрывается от окровавленной плоти. Без какого-либо понятия о том, что вообще происходит, Ямада не спускает с якудзы недоумённых глаз. Стараясь держаться в лице, он бездумно встаёт. И буквально тут же понимает, что его вряд ли удержат ноги. Единственная причина, из-за которой он всё же не падает — это Саматоки. Он подхватывает его так резко и одновременно легко, что сначала Джиро даже не совсем понимает, как спасается от, казалось бы, неминуемого поцелуя с асфальтной крошкой. Внезапно окружающая его темнота густеет. И Джиро, прощаясь с трезвым сознанием под неодобрительный взгляд алых глаз, размякает на поддерживающих его руках. Последнее, что слетает с приоткрытых им губ — это тихое «Аники». На что Саматоки едва заметно морщится. «Ну и пристало мне ещё возиться с ним остаток ночи? Что за ребёнок... Ни капли уважения...» Взваливая на себя мальчишечье тело, заведомо перекинув за свою шею безвольно болтающуюся руку, Аохитсуги фиксирует ладонь на её запястье. И, подбирая ранее отброшенный в сторону головной убор, он обхватывает испачканного в крови и грязи Джиро за талию, покидая вместе с ним эту ущербную подворотню.