glow of youth.

      мингю хочется провалиться сквозь землю — настолько отвергнутым и непонятым он себя ощущает. он и сам не до конца понимает, зачем ему нужно было накидываться на джонхана. однако, что сделано – то сделано. всё его лицо горит: то ли от злости, то ли от обиды, причём он даже не может ответить себе, на кого направлены эти эмоции, грозящиеся поглотить его полностью.              мингю вытирает капельку крови с разбитой чхве сынчолем губы и спешит скорее скрыться, сбежать, исчезнуть – его шаг ускоряется, он идёт в сторону выхода из школы, желая покинуть здание как можно скорее, вдохнуть свежий воздух, потрогать траву – да что угодно, лишь бы убежать. его взгляд направлен в пол, пока он идёт по опустевшим уже коридорам – все давно уже разошлись по домам или по академиям дополнительного образования, казалось, что даже все учителя уже разошлись…              — ким мингю, куда ты так торопишься?              но мингю не останавливается.              — стой.              хватка на запястье мингю бережная, но достаточно крепкая, чтобы заставить его, наконец, остановиться. ким поворачивает голову и смотрит перед собой – его взгляд какой-то бесконечно потерянный и отрешённый, будто раненый.              — учитель чон, я… мне нужно идти.              чон вону – классный руководитель мингю. строгий, холодный, расчётливый математик, знающий своё дело. он всегда видит своих учеников насквозь, и ложь, которую мингю сейчас пытается выдать за правду, кажется ему даже жалкой. без лишних слов он делает шаг назад, в опустевший кабинет, из которого как раз выходил, когда увидел несущегося сломя голову ученика, освобождая ему проход и жестом говоря ему войти.              ким лишь вздыхает. обмануть учителя чона было совершенно идиотской идеей, и он вновь не может объяснить сам себе, зачем он попытался это провернуть. теперь бежать совершенно некуда, и мингю понимает это прекрасно, хотя, если он честен с самим собой, легче от этого понимания ничуть не становится.              учитель чон дожидается, пока мингю войдёт, и закрывает дверь, отрезая подопечному путь к отступлению. рукой указывает на парту прямо перед своим столом и терпеливо ждёт, когда мингю — неохотно, будто оттягивая время, доковыляет до неё и плюхнется на стул. после чон, поджимая губы, подходит к другой парте, к соседнему ряду, снимает со столешницы стул и ставит его в проходе между рядами, садясь к ученику лицом. не в его правилах было ругать своих подопечных прежде, чем разобраться в ситуации. даже если ученик просто не сделал домашнее задание, если отвлёкся, несмотря на всю свою внешнюю строгость и холодность вону не был тираном, совсем нет.              бесшумно набрав в лёгкие носом побольше воздуха, замечая, как мингю избегает его взгляда, вону решает нарушить тишину первым.              — мингю, — обращается он негромко, будто боясь спугнуть, — у тебя лицо в ссадинах.              сам не понимая, почему, вону соскальзывает с более логичных слов. вместо «что на тебя нашло?» или «зачем ты напал на джонхана?» учитель чон, словно старший брат, высказывает своё беспокойство. мингю всё так же сидит неподвижно, потирая фаланги собственных пальцев в какой-то нервозности, в ступоре, в стыде. вону поднимается со стула и идёт к своей сумке, стоящей совершенно не к месту на учительском столе — будто вону как раз собирался уходить. он расстёгивает молнию и, шурша чем-то с пару секунд, достаёт влажные салфетки и охлаждающий пакет. это, конечно, не лёд, но, возможно, хотя бы немного поможет.              — посмотри на меня.              учитель чон командует, однако голос его не строгий и не сердитый, скорее, напротив, — взволнованный и наполненный тревогой. мингю лишь отворачивается сильнее, уставившись теперь в окно — туда, где его ждала свобода, где не было этих осуждающих взглядов и кулаков сынчоля. и учителя чона там тоже не было.              — ким мингю, — вону повторяет, голос словно натягивается, и у мингю мурашки бегут по спине, — поверни голову. посмотри на меня.              мингю колеблется пару секунд, жуёт свои же израненные губы, у него ладони потеют ужасно. наконец, он поворачивается — медленно, неохотно, стыдливо, — словно побитый щенок. теперь он сидит к учителю не боком, а лицом, и от этого ему ничуть не легче.              но всё ещё не поднимает голову, боясь встретить ледяное осуждение в глазах учителя чона.              тот лишь вздыхает тихонько и садится обратно на стул. и хоть голова мингю по-прежнему опущена, в таком положении вону будто становится меньше, слабее, теряет свой авторитет. он тянет руку и кончиками пальцев чуть давит снизу на подбородок мингю, отчего ученик шипит еле слышно, но голову всё же поднимает. осуждения во взгляде классного руководителя он, к своему удивлению, не видит.              вону не говорит ни слова, лишь достаёт антибактериальную салфетку, пропитанную антисептиком, из пачки и осторожно прикладывает к уголку губ мингю, заставляя того сморщиться и зашипеть снова. рука кима сжимается в кулак, и если бы напротив него сидел не учитель, он бы, наверное, дёрнулся и отпихнул от себя руку с салфеткой. возможно, он бы даже ругнулся. однако сейчас это невозможно, и мингю держится изо всех сил.              — потерпи немного, ладно? — учитель чон говорит ещё тише, почти не дыша, его пальцы чуть дрожат. — если не сделать это сейчас, потом будет ещё хуже и больнее, ты ведь понимаешь.              мингю по-прежнему молчит, лишь сердце в его груди колотится как сумасшедшее, мысли его путаются, толкаются в мозгу, мешают дышать спокойно. он чувствует себя таким униженным, раздавленным, таким слабым и несчастным, непонятым, отвергнутым и много-много каким ещё. учитель чон по-прежнему ничего не спрашивает, и мингю мысленно благодарит его за то, что он не лезет под кожу, не вырывает из горла слова. он бы поблагодарил вону ещё раз, если бы он перестал заниматься бесполезным (по мнению мингю) делом и убрал руки от его лица. вону лишь достаёт чистую салфетку и прикладывает её к расцарапанной скуле — успевшая уже чуть нарасти короста жжётся, но мингю уже не шипит — он сильный мальчик. он поджимает губы, но потом выдаёт слабое:              — ай…              и моргает несколько раз.              «идиот, идиот, идиот», — проносится в его голове, когда он снова чувствует влажную капельку крови, выступающую с потревоженной ранки. учитель чон лишь выдаёт тихую усмешку — беззлобную, скорее удивлённую.              — тише, спокойно, — успокаивает он кима, щёки которого наливаются краской. — постарайся не слишком тревожить губу, хорошо?              учитель чон снова вытирает губу мингю салфеткой. на этот раз ким даже не шипит, просто слегка морщится. щиплет. но ученик восстанавливает самообладание, собираясь с силами и всё же позволяя вону позаботиться о его ссадинах. чон бережно заклеивает царапину на щеке мингю пластырем, достав его из нагрудного кармана пиджака.              — ну, вот. уже лучше.              вону чуть улыбается, будто в попытке успокоить мингю и помочь ему почувствовать себя более комфортно. это, однако, не помогает, и глаза кима устремляются в пол — его собственная обувь кажется ему сейчас такой интересной. учитель чон вздыхает. мингю учится здесь всего с пару месяцев, но за это время вону смог понять, что ким довольно упрямый, особенно если что-то его задевает.              вону с силой сжимает в руке охлаждающий пакет, и он издаёт тихий хлопок. шарики внутри холодеют, хрустят, пока учитель перебирает пакетик с отпечатанным пингвином пальцами. как только он охлаждается достаточно, вону осторожно прикладывает его к ушибу у мингю на лбу. совершенно точно завтра на этом месте будет синяк.              по коже мингю бегут мурашки от неожиданного холодного прикосновения, и он выдыхает еле слышно, боль от повреждений на его коже слегка стихает. он по-прежнему молчит, не уверенный, что должен сказать, как должен себя вести, что вообще делать. и голос учителя чона вновь разрезает неловкую, давящую, душную тишину.              — мингю, — обращается он, голос его негромкий и будто чуть хриплый, — можешь, пожалуйста, объяснить мне, почему вы с сынчолем подрались? что между вами произошло?              у мингю глаза чуть расширяются. он ожидал услышать другой, менее деликатный вопрос. и он даже немножко рад, что учитель чон не заостряет внимание на том, что именно его подопечный стал инициатором конфликта, что изначально он просто стал донимать джонхана, пока чхве сынчоль не вмешался.       однако объясняться от этого легче не становится. всё же, каким бы учитель чон ни был деликатным в вопросе общения с учениками, мингю чувствует себя уязвимым и виноватым перед его лицом. умом ким понимает, что не должен был инициировать и эскалировать конфликт, однако признаться в этом вслух будто слишком опасно, слишком стыдно. у него будто горло сдавливает от напряжения, и даже то, с какой осторожностью вону сейчас прикладывает холодный пакет к его лбу, чтобы уменьшить отёк, не помогает мингю расслабиться.              математик вздыхает, собирая своё спокойствие, прежде чем снова нарушить тишину.              — мингю, — его голос ещё тише, едва ли громче шёпота, — сделай глубокий вдох, хорошо?              как только мингю подчиняется и вдыхает глубоко, с шумом, вону продолжает, его голос всё ещё тихий и осторожный, а его ладонь с холодным пакетом — всё ещё похлопывает шишку на лбу.              — мингю, давай договоримся, — учитель чон тщательно подбирает слова, чтобы не заставить подростка чувствовать себя ещё более уязвимо. — всё, что ты скажешь мне, останется между нами. если ты будешь честным со мной, я обещаю, что никому не расскажу. не бойся, ладно?              мингю по-прежнему молчит, борясь с желанием снова поджать губы в нервном напряжении, чтобы вновь не почувствовать антисептик на ранке. должен ли он действительно сказать всё, как есть — быть честным со своим классным руководителем? не сделает ли это текущую ситуацию ещё более сложной?       вону вновь тихо вздыхает, не дожидаясь ответа мингю, и тот невольно поднимает взгляд, внимательно наблюдая за учителем, будто ожидая, когда тот потеряет терпение.              — всё, что нужно — это всего лишь честно сказать, что произошло, понимаешь, мингю? — от бесконечного звука своего имени у мингю холодок бежит по спине, несмотря на спокойный и мягкий тон голоса учителя перед ним. — по крайней мере потому, что по тебе всегда видно, когда ты врёшь или не договариваешь.              мингю чувствует, как уши его теплеют вместе с щеками. его только что буквально поймали с поличным. хоть он и не отъявленный врун, — иногда школьная суматоха не оставляет ему другого выбора, кроме как утаить какие-то мелочи вроде забытого домашнего задания или потерянного учебника. ким мнётся ещё немного, играясь с фалангами своих пальцев, прежде чем, наконец, открыть рот.              — я… учитель чон, я не знаю, — он признаётся, так искренне и невинно, что вону неловко наклоняет вбок голову. — это… просто произошло. наверное, я был зол или расстроен… и сорвался на джонхане.              мингю вновь опускает голову, его щёки наливаются румянцем, становятся практически пунцовыми, пока он не находит в себе больше сил и решимости сказать что-то.       вону слегка хмурится, переваривая услышанное. он убирает холодный компресс со лба ученика, беспокоясь, как бы не перестараться с заботой, и произносит, уже чуть громче, но всё ещё достаточно тихо, чтобы не испугать мингю:              — хорошо, я понимаю, — вону будто ступает по тонкому льду, но голос его ровный, спокойный, — в твоём возрасте расстраиваться и злиться из-за чего-то – нормально. но из-за чего ты разозлился? что вывело тебя из себя? мингю, ты ведь не набрасываешься на людей просто так, должна быть причина…              — не ваше дело, учитель чон.              голос мингю натянут, словно струна, через стиснутые зубы он звучит нечётко, сдавленно. вону еле разбирает сказанное учеником и, несмотря на достаточно дерзкую формулировку, он понимает, что тот лишь пытается защитить себя – не пораниться, не пострадать. но глаза учителя всё равно слегка округляются в удивлении. мингю, который всегда весел, энергичен и добр к другим, сейчас кажется таким чужим, таким не таким.       но учитель чон слишком устойчив, чтобы потерять самообладание.       он поджимает губы, вновь тщательно обдумывая слова.              — мингю… — вону наклоняется чуть ниже, пытаясь заглянуть ученику в лицо, — я понимаю. ты подросток, и это нормально – быть раздражительным и сердиться. но просто знай, что если тебе вдруг нужно поговорить, я здесь для тебя. возможно, для тебя это будет странно, но моя задача, как твоего классного руководителя, – не только учить тебя математике, верно?              мингю ничего не отвечает, по-прежнему разглядывая пол и медленно осмысливая услышанное.              — я просто хочу тебе помочь, хорошо? пока ты в школе, я должен заботиться о тебе, и я просто хочу понять, что произошло, и есть ли что-то, на что я могу повлиять, чтобы тебе стало легче и эта ситуация не произошла вновь. понимаешь?              наконец, мингю чуть приподнимает голову, встречаясь взглядом с учителем. его плечи расслабляются слегка, когда в глазах человека напротив он видит искреннее беспокойство и заботу. от этого его уши снова краснеют, как будто он чувствует, что не заслуживает быть понятым. вместе с этим, вина за эту нелепую драку будто проглатывает его целиком, и ком в его горле практически мешает ему дышать, не говоря уже о попытках сказать хоть слово. мингю чуть жмурится, когда учитель чон вновь прикладывает холодный пакет к его лбу – туда, где точно будет синяк.              — я понимаю, ты не хочешь сейчас говорить, и тебе, наверное, ужасно тяжело, да? — вону вновь говорит первым, нарушая неловкую тишину, а мингю лишь коротко кивает. — но, мингю, я очень тебя прошу. когда ты немного отойдёшь от ситуации, когда переведёшь дыхание и поймёшь, что стало спусковым крючком для твоей агрессии… — чон берёт секундную паузу, будто переживая, какой будет реакция ученика на его следующие слова. — пожалуйста, извинись перед джонханом. он не заслужил такого отношения к себе, и очень важно брать ответственность за свои действия. договорились?              голос вону звучит так мягко и без намёка на осуждение, что сердце мингю словно замирает на секунду. он чувствует себя странно. но в то же время он понимает, что учитель прав. настолько прав, что это кажется киму ужасно несправедливым. сил и смелости хватает лишь на то, чтобы выдать что-то нечленораздельное, похожее на «угу».       вону улыбается, не разрывая зрительного контакта с учеником. его собственные глаза чуть сужаются от улыбки, и он поправляет очки на носу свободной рукой.              — вот и славно, — наконец произносит он, убирая холодный пакет со лба мингю с кладя его на парту, за которой сидит его ученик. — думаю, сейчас тебе лучше пойти домой, отдохнуть и подумать обо всём, что сегодня произошло. и о нашем разговоре. и, пожалуйста, постарайся по пути домой не попасть снова в неприятности, ладно?              математик чуть треплет волосы мингю освободившейся рукой, заботливо и словно по-братски. у мингю холодок вновь бежит по спине, прикосновение руки вону такое холодное физически, но такое тёплое – внутренне. мингю поворачивает голову в сторону классного руководителя, застёгивающего свою сумку, и тихо наблюдает. рука тянется к холодному пакету и тихонько сжимает его, шарики внутри шуршат, а отпечатанный пингвин на нём принимает смешную форму.       наконец, ким поднимается со стула, у него зачем-то спина хрустит, и от звука он чуть ёжится.              — да… хорошо. я пойду первым. до свидания, учитель чон. и… спасибо.              мингю кланяется, избегая чужого взгляда, и спешит к выходу из класса, а затем и из школы. в голове у него такой бардак, такая путаница из всех событий, произошедших сегодня. к его собственному удивлению, разговор с классным руководителем правда помогает ему почувствовать себя немного лучше, несмотря на то, каким безнадёжно разбитым он был, заходя в этот класс чуть ранее. мингю надевает наушники-капельки и включает, что первое попадётся, выкручивая громкость на максимум, чтобы хоть немного заглушить собственный мозг. в нём крутятся все те слова, которые учитель чон говорил ему. крутится его голос, его взгляд и заботливые прикосновения…       шаг мингю ускоряется, а он даже этого не замечает, и вот он уже почти бежит, не совсем понимая, от чего, по улице в направлении дома, желая поскорее спрятаться под одеяло и не вылезать оттуда во внешний мир до самого утра. будто его мысли его догонят.       будто его догонит чон вону.