Апрельское утро

Перед самым закатом Чонгук спустился по Серантину с холма Намсан. Его путь проходил через извилистые тропинки, где деревья с лёгкими остатками зелени отбрасывали длинные тени. Ветер шуршал листвой, играя с ней так, будто она была музыкальным инструментом. Солнечный свет уже начинал терять свою яркость, превращаясь в мягкий, почти золотистый отблеск, который проскальзывал между ветвями. Чонгук шёл неторопливо, наслаждаясь каждым шагом. Холм Намсан всегда вызывал у него особое чувство — как будто этот уголок Сеула принадлежал только ему. Он любил смотреть на город сверху, особенно в такие моменты, когда всё вокруг казалось застывшим в тишине, будто весь мир ждал чего-то. Когда он наконец достиг подножия холма, его глазам открылся город, утопающий в закатных красках. Небоскрёбы отражали уходящее за горизонт солнце, а свет от них играл золотом и мягкими розовыми оттенками. Где-то вдали слышался гул машин, но здесь, у подножия холма, казалось, он был всего лишь фоном, приглушённым, как эхо. Чонгук остановился, чтобы ещё раз оглянуться назад, на тропинки, которые он только что преодолел. Ему нравилось это чувство завершённости, как будто он закрыл ещё одну маленькую главу своего дня. Но внутри что-то не давало ему расслабиться. Сжималось и трепетало, как струна, натянутая слишком туго. Это была смесь радости и беспокойства — радостного предвкушения встречи с Рэнни и тихого, почти незаметного шёпота сомнений, который он старался не слушать. Когда он добрался до своей квартиры, солнце уже почти скрылось за горизонтом. Подъезжая к дому, он смотрел на небо, превращающееся в палитру из фиолетовых, розовых и оранжевых оттенков. Это зрелище всегда захватывало его. Закат был для него чем-то вроде метафоры — мгновением, которое никогда не повторится, но в котором так много смысла. Входя в подъезд, Чонгук замедлил шаг. Он чувствовал, как его сердце бьётся чуть быстрее, чем обычно. Лифт остановился на его этаже с тихим звоном, и он вышел, направившись к своему балкону. Чонгук всегда любил эти несколько минут одиночества, когда он мог стоять, глядя на город, не думая ни о чём. Балкон был небольшим, но уютным. Прозрачная перегородка открывала вид на крыши соседних домов и далёкие огни города. Чонгук опёрся на перила, глубоко вдыхая прохладный вечерний воздух. Город перед ним жил своей жизнью: где-то мигали неоновые вывески, пробегали редкие машины, а люди, словно тени, двигались по тротуарам. Чон смотрел на всё это и чувствовал, как его мысли утихают. Но только на мгновение. Потому что в голове снова всплыл образ Рэнни — его улыбка, его уверенность, его слова, которые всегда звучали так, будто он знал что-то большее. Внутри снова что-то защемило, но Чонгук решил не придавать этому значения. Рэнни был его другом. Точнее, даже больше, чем другом. Он был тем, кого Чонгук так долго искал, даже не осознавая этого. Когда он наконец вошёл в квартиру, воздух внутри встретил его привычным уютом. Светлая комната, минимализм, который он так любил. Всё было на своих местах, а на кухонном столе лежала оставленная утром пачка энергетика. Чонгук усмехнулся, снимая куртку и аккуратно вешая её на крючок. Он всегда старался, чтобы его дом был местом покоя, но с недавнего времени этот покой стал делить с ним Рэнни. В квартире пахло чем-то приятным и лёгким — смесью его любимых ароматических свечей и свежести, которую он всегда любил. Чонгук огляделся, замечая, что Рэнни уже пришёл. Его куртка висела на спинке стула, а на столе стояли два стакана с чаем. Рэнни всегда был внимателен к деталям, и Чонгук ценил это больше, чем готов был признать. — Ты вернулся, — раздался голос из комнаты. Рэнни выглянул из-за угла с лёгкой улыбкой, в его руках была книга. — Как прогулка? — Намсан прекрасен, как всегда, — ответил Чонгук, стараясь скрыть, как сильно он рад видеть Рэнни. — А ты давно пришёл? — Минут тридцать назад, — пожал плечами Рэнни. — Решил подождать тебя с ужином. Чонгук почувствовал, как его губы сами собой растянулись в улыбке. Этот жест внимания был таким простым, но в нём было что-то невероятно тёплое. Он прошёл в комнату, садясь на диван и наблюдая за Рэнни, который с лёгкостью продолжал чтение, словно их общение было самым естественным в мире. — Ты всегда так спокоен, — заметил Чонгук, опускаясь на спинку дивана. — Как тебе это удаётся? Рэнни поднял взгляд, его глаза сверкнули интересом. — Может, потому что я знаю, что важно, — сказал он, закрывая книгу. — А всё остальное просто шум. Эти слова снова задели что-то внутри Чонгука. Он замолчал, обдумывая их, и, почувствовав взгляд Рэнни на себе, быстро сменил тему: — Ты готовил ужин? Что на этот раз? — Твоя любимая паста, — с улыбкой ответил Рэнни, вставая. — Пойдём, покажу. Разговор за ужином, начавшийся спокойно, быстро ушёл в неожиданное русло. Рэнни, протягивая Чонгуку тарелку с пастой, заговорил о работе: — Ты ведь говорил, что твоя работа — это скорее временный вариант? — спросил он, слегка прищурив глаза. — А не думал бы сменить её на что-то более постоянное? Например, в библиотеке? Чон замер, его рука с вилкой остановилась на полпути. Этот вопрос показался ему странным. Он знал, что Рэнни работает в библиотеке, но никогда раньше тот не предлагал ему что-то подобное. — В библиотеке? — переспросил Чонгук, пытаясь выиграть время, чтобы обдумать предложение. — Ты серьёзно? Рэнни улыбнулся, его лицо оставалось невозмутимым. — Почему бы и нет? Это спокойная работа, а ты любишь книги. К тому же это место, где ты мог бы найти больше стабильности. Чонгук чувствовал, как внутри него что-то зашевелилось. Он не был уверен, что это за чувство — беспокойство или раздражение. Его природа всегда требовала пространства, времени наедине с собой. Мысль о том, что он будет проводить целые дни, разделяя место с другими людьми, казалась ему давящей. — Я подумаю, — наконец сказал он, опустив взгляд на тарелку. — Но ничего не обещаю. Рэнни кивнул, принимая ответ с той же лёгкостью, с какой задал вопрос. Но для Чона эта тема ещё долго крутилась в голове. Когда ночь вступила в свои права, и комната погрузилась в полумрак, освещённая только светом луны, он всё ещё не мог найти покоя. Его мысли возвращались к Рэнни. Что-то в нём не давало ему покоя. Это было как нить, которая всегда ускользала, стоило только попробовать ухватить её. Он вспомнил их разговор с Чимином. Почему Чимин так недоверчиво отнёсся к Рэнни? Почему не смог просто поверить в то, что кто-то может быть искренним? Чонгук хотел задать ему эти вопросы. Но втайне от Рэнни. Ему казалось, что обсуждение этого будет равносильно предательству. Но и молчать он не мог. Решение пришло внезапно. Он быстро оделся и, стараясь не шуметь, вышел из квартиры. Рэнни спал, и Чонгук надеялся, что его уход останется незамеченным. Город встречал его прохладным воздухом и мягкими огнями фонарей. Чонгук медленно шёл по тротуару, засунув один наушник в ухо. Музыка, обычно успокаивающая, теперь звучала как-то отстранённо, словно была не для него. Он шёл вдоль пустынных улиц, где редкие машины проносились мимо, оставляя за собой короткие вспышки света. Его мысли, как всегда, были хаотичны. Он пытался разобраться, что именно его беспокоит. Беспокойство росло, как снежный ком, а в голове крутились фрагменты разговоров с Рэнни. — Почему он предложил работу в библиотеке? Почему всегда так легко угадывает, о чём думает Чон? Почему, несмотря на их близость, что-то в Рэнни кажется неправильным? В какой-то момент он остановился, чтобы посмотреть на отражение луны в витрине. Её свет казался холодным, почти чужим. Это чувство отражало его собственное состояние — внутреннюю растерянность и лёгкую тоску. Чонгук вздохнул и продолжил идти, зная, что впереди его ждёт разговор с Чимином. Время было около пяти утра, когда он написал ему сообщение. Ответ пришёл быстрее, чем он ожидал: — Когда? — коротко спросил Чимин. — Это не столь важно, поэтому когда тебе будет удобно, — ответил Чонгук. — Это как-то связано с Рэнни? — Да. Чимин ответил почти мгновенно: — Встретимся через полчаса на нашем месте. "Нашим местом" была круглосуточная забегаловка, маленькое, но уютное кафе, где они проводили немало вечеров в прошлом. Рэнни не знал об этом месте, по крайней мере Чон надеялся на это. Он медленно шёл туда, растягивая время. Тепло фонарей сменялось тенями, мягкий свет неоновых вывесок перемешивался с холодным блеском луны. Город постепенно просыпался, но всё ещё оставался полусонным, словно утро не торопилось наступать. Чонгук пытался разобраться в своих мыслях. Каждый шаг был как удар сердца, а каждое размышление — как очередная попытка понять, что его тревожит. Он вспоминал слова Чимина, его предупреждения. Может, он был прав? Или это просто его собственный страх, что он снова окажется уязвимым? Когда он наконец добрался до забегаловки, знакомая фигура друга уже ждала его. Чимин сидел у окна, его макушка была видна через стекло. Чонгук остановился на мгновение, чтобы сделать глубокий вдох, прежде чем войти. — Снова опаздываешь. Две минуты. Не изменяешь своим привычкам, — усмехнулся Чимин, глядя на него с лёгкой улыбкой. Чонгук ничего не ответил, просто сел рядом. Его напряжённое лицо выдавало всё, что он пытался скрыть. Он не знал, как начать разговор. Чимин терпеливо ждал, отпивая из своей чашки кофе. Наконец Чон заговорил: — Почему тебе не нравится Рэнни? В нём есть что-то странное, но я не могу понять, почему. Чимин отставил чашку, его взгляд стал серьёзным. Он долго молчал, словно обдумывая ответ. — Потому что он слишком правильный, — наконец сказал он. — Ты сам этого не видишь? Он говорит, что ты хочешь услышать. Делает то, что тебе нравится. Но это не то, каким бывают люди. Это больше похоже на игру. Чонгук нахмурился, его пальцы нервно теребили край стола. — Ты думаешь, он лжёт? Чимин кивнул, не отводя взгляда. — Думаю. Но я не знаю, зачем. И это беспокоит меня больше всего. Чонгук почувствовал, как внутри него всё переворачивается. Его интуиция давно кричала о том, что что-то не так. Но теперь, услышав это от Чимина, он не мог больше игнорировать этот факт. — И что мне делать? — спросил он, его голос был тихим, почти шёпотом. — Прислушайся к себе, — сказал Чимин, кладя руку ему на плечо. — Ты всегда знал ответы, просто не хотел их видеть. А я рядом, если понадобится помощь. Чонгук вышел из забегаловки, чувствуя, как его мысли клубятся, словно густой туман, заполнивший всё пространство в голове. Улицы ещё не успели наполниться утренним шумом, и город оставался тихим, почти замершим, как будто ждал, что он решит делать дальше. Фонари мерцали, отражаясь на мокром асфальте. Небо над головой начинало светлеть, но солнце ещё не поднималось — это было то редкое время суток, когда ночь и день пересекались в странной гармонии. Он медленно дошёл до своего дома, но заметил, что что-то не так. Рэнни сидел на лавочке возле подъезда, скрестив руки на груди и чуть наклонив голову вперёд. Его фигура была неподвижной, а взгляд устремлён куда-то вперёд, но Чонгук сразу почувствовал, что тот ждал именно его. Когда Чон подошёл ближе, Рэнни поднял голову и посмотрел на него с выражением, которое сложно было прочитать — смесь раздражения и чего-то странно спокойного. Лёгкий утренний ветер растрепал его волосы, но лицо оставалось сосредоточенным. — Где ты шлялся? — резко спросил Рэнни, его голос звучал громче обычного, грубее, словно он был недоволен не только Чонгуком, но и самим собой. Он растерялся на мгновение, его шаги замедлились, но он быстро постарался выровнять тон: — Просто гулял. Мне нужно было проветрить голову. Он знал, что это звучит неубедительно, но не мог придумать ничего лучше. Его голос прозвучал слишком мягко, как будто извиняясь за то, что сказал. Рэнни прищурился, его взгляд прожигал. Казалось, он видел Чонгука насквозь, будто изучал каждую деталь его лица, каждое движение. — Гулял? По лесу, да? Чонгук, ты действительно думаешь, что я поверю в это? Его голос был низким, но в нём ощущалась напряжённость. Чонгук почувствовал, как внутри него что-то сжимается, словно невидимая рука сдавила грудь. Он постарался говорить спокойно, но его голос всё равно дрогнул: — А почему ты не можешь просто поверить мне? Разве это так сложно? Рэнни нахмурился, его тон стал ещё жёстче, почти обвиняющим: — Потому что ты врёшь. И ты знаешь, что врёшь. Эти слова прозвучали как удар, как холодный ветер, неожиданно пробравшийся под одежду. Чонгук замер. Ему хотелось возразить, но в голове не находилось слов. Он сглотнул, стараясь сохранить хладнокровие, но внутри всё кипело. Его руки, засунутые в карманы, невольно сжались в кулаки. — А ты разве не врёшь мне? — резко бросил он в ответ, не думая, просто выплёскивая накопившееся напряжение. Его голос был резким, но в то же время наполненным болью. Рэнни откинулся назад, его лицо изменилось, стало почти оскорблённым. Он сделал вид, что обиделся, но в его глазах промелькнуло что-то странное — неуловимая тень, которая заставила Чонгука напрячься ещё сильнее. — Я? Вру? — с наигранным удивлением спросил он, приподнимая брови. Его голос звучал мягче, но в этой мягкости скрывалось что-то острое. — Да как ты можешь так говорить? Чонгук уже собирался извиниться, но Рэнни вдруг прервал его мысли, резко сменив тон: — Я знаю, где ты был. Эти слова прозвучали холодно, почти обвиняюще. Чонгук нахмурился, чувствуя, как в груди поднимается волна беспокойства. Его дыхание стало чуть глубже, но он старался не выдать своей растерянности. — Что ты имеешь в виду? — тихо спросил он. Его голос звучал осторожно, как будто он боялся получить ответ. Рэнни наклонился чуть ближе, его голос стал ниже, но от этого только более угрожающим: — Я увидел тебя в окне, когда ты ушёл. И решил пойти за тобой. Я знаю, что ты был с Чимином. Эти слова были как удар молнии, от которого всё внутри Чонгук замерло. Холод пробежал по его позвоночнику, и он почувствовал, как мелкая дрожь охватывает его тело. Он смотрел на Рэнни, не зная, что сказать. Это было не просто неожиданностью — это было пугающим откровением. — Ты следил за мной? — наконец спросил он, едва веря своим ушам. Его голос дрогнул, и он ненавидел себя за это. Рэнни не ответил сразу. Его взгляд остался спокойным, почти слишком спокойным, как будто он наслаждался ситуацией. Он улыбнулся, но в этой улыбке не было ни тепла, ни радости. — Я просто хотел знать, где ты. И да, я видел вас. Я сидел на скамейке неподалёку. Ты не заметил меня, я специально выбрал место, где меня не видно. А потом пошёл домой другим путём, чтобы оказаться здесь раньше тебя. Его слова звучали спокойно, даже буднично, но каждое из них оставляло после себя неприятное, липкое ощущение. Чонгук чувствовал, как его горло сжимается. Его мысли путались, а сердце стучало так громко, что казалось, Рэнни мог его услышать. Рэнни продолжал, его голос стал мягче, но от этого только хуже: — Ты не должен был мне врать, Чонгук. Это разочаровывает. Я думал, что мы честны друг с другом. Эта мягкость была как нож. Чонгук чувствовал, как теряет почву под ногами. Его ноги словно приросли к земле, он не мог сдвинуться с места. — Ты говоришь о честности? — спросил он, стараясь удержать голос ровным. Но даже он сам слышал, насколько слабым он звучал. — Но ты сам не отвечаешь на мои вопросы. Ты сам… Рэнни перебил его, резко изменив тон. Его голос снова стал резким, почти обвиняющим: — Я всегда был честен с тобой. А ты? Ты доверяешь мне? Этот вопрос прозвучал как вызов, как последний удар в сердце. Чонгук почувствовал, как его дыхание сбилось. Он не знал, как ответить. Его мысли разрывались между страхом и гневом. Рэнни тем временем смотрел на него, его глаза были внимательными, почти изучающими. Эта смена тонов — от мягкости до резкости — сбивала с толку, заставляла чувствовать себя уязвимым. — Я пытаюсь, — наконец выдохнул Чонгук, но его голос звучал так, будто он не уверен даже в этом. Его взгляд был направлен вниз, он не мог больше смотреть на Рэнни. Рэнни насмешливо хмыкнул, качнув головой, и его голос вновь стал мягче, почти утешающим: — Пытаешься? Этого мало, Чонгук. Это звучит так, будто ты не уверен во мне. А это больно. Мы ведь стали близкими, разве не так? Чонгук отвёл взгляд, чувствуя, как его внутренняя уязвимость нарастает. Он понимал, что ситуация выходит из-под контроля. Каждое слово Рэнни било по его сомнениям, заставляя их разрастаться, как ядовитые растения, поглощающие свет. — Я не знаю, — честно признался Чонгук, голос его дрогнул. — Иногда мне кажется, что я чего-то не вижу. Что-то, что ты скрываешь. Рэнни замер, его взгляд стал холодным, но он быстро смягчился, словно сменив маску. Его голос стал почти шёпотом, но в нём звучала сталь: — Если я что-то скрываю, то только потому, что боюсь потерять тебя, — произнёс он, глядя прямо в глаза Чонгука. Его слова звучали убедительно, но в них было что-то, что заставляло сердце Чона сжиматься. — Разве ты не чувствуешь того же? Разве ты никогда не боялся открыть свою душу полностью? Чонгук молчал, его сердце стучало глухо и тяжело. Эти слова задели его за живое, но в них было что-то, что не давало ему покоя. Что-то, что он не мог выразить словами. В конце концов, он только кивнул, пытаясь завершить разговор, который стал для него слишком болезненным. Рэнни, заметив это, медленно встал с лавочки и слегка коснулся его плеча: — Идём домой, Чонгук. Утро уже наступает. Они поднимались по лестнице молча. Шаги Рэнни звучали ровно и отмерено, как метроном, а Чон за ним плёлся, как потерянный. Каждый звук, будто в гулком эхо, дробился и повторялся в его голове. Его собственные шаги казались тяжёлыми, как будто обувь была сделана из свинца. Каждый подъем по ступеням был невыносимым, словно каждое движение отдавалось в теле гулким эхом пустоты. Ему хотелось остановиться и отдышаться, но Рэнни шел вперед уверенно, не оглядываясь, не подстраиваясь под Чонгука. На их лестничной площадке было темно, светильник давно перегорел, и Рэнни первым достал телефон, чтобы осветить пространство. Этот простой жест казался чрезмерно контролирующим. Свет от телефона выхватывал только части пространства: ручку двери, слегка облупившуюся краску на стенах, очертания ботинок Чона, которые он разглядывал, лишь бы не смотреть в лицо Рэнни. — Ты сегодня какой-то задумчивый, — мягко сказал Рэнни, хотя в этом «мягко» было что-то неестественное. Чонгук молчал. Он хотел что-то сказать — оправдаться, сменить тему, спросить о чём-нибудь малозначительном, чтобы разрушить эту напряжённую атмосферу. Но слова застряли где-то в горле. Рэнни остановился, посмотрел на него и сказал: — Если у тебя есть вопросы, просто задай их. Всё равно ты не сможешь их долго держать в себе. Голос был ровным, но это не успокаивало. В нём звучал вызов. Чонгук открыл дверь своей квартиры и жестом предложил Рэнни войти первым. Тот прошёл внутрь так уверенно, словно это была его собственная квартира. — Я думаю, мы должны поговорить, — сказал Чонгук, закрывая дверь. Его голос звучал хрипло, будто он не мог выдавить из себя слова. Рэнни уселся на диван, закинул ногу на ногу и посмотрел на него снизу вверх. Свет из окна падал на его лицо, делая тени на щеках и под глазами глубокими, почти пугающими. — Ты действительно думаешь, что разговор решит всё? — спросил он, глядя на Чонгук с каким-то странным интересом. Чонгук опустился на стул напротив, чувствуя, как нервы натянуты до предела. — Я не знаю, — честно признался он. — Просто у меня такое чувство, что я чего-то не понимаю. Что ты чего-то не договариваешь. Рэнни тихо рассмеялся. Смех был приглушённым, но в нём было что-то странное, что заставило Чонгук вздрогнуть. — Ты так привык всё анализировать, что даже когда перед тобой нет угрозы, ты её создаёшь, — сказал он. — Может быть, дело не во мне, Чонгук? Может, дело в тебе? Эти слова задели Чонгука сильнее, чем он ожидал. Он не знал, что ответить. Вместо этого он просто смотрел на Рэнни, который сидел в расслабленной позе, как будто наслаждался ситуацией. — Ты всегда пытаешься увидеть в людях что-то плохое? — продолжил Рэнни, откинувшись на спинку дивана. — Или это только со мной так? Эти слова звучали спокойно, но Чон почувствовал, как в груди поднимается волна паники. Он хотел верить Рэнни, хотел доверять, но что-то глубоко внутри него не позволяло это сделать. Снаружи подул ветер, и порыв заставил окно чуть задребезжать. Чонгук посмотрел в его сторону, как будто это могло помочь ему собрать мысли. Его руки, сложенные на коленях, слегка дрожали. — Знаешь, что самое странное? — внезапно сказал Рэнни. — Это то, как легко ты отпускаешь свои сомнения, когда тебе говорят то, что ты хочешь услышать. Чон поднял взгляд, его сердце заколотилось сильнее. — О чём ты говоришь? — спросил он, его голос дрогнул. — О том, что ты хочешь, чтобы я был твоим другом, чтобы я оказался «правильным». Ты хочешь верить в это так сильно, что готов закрыть глаза на всё, что тебе мешает. Эти слова заставили Чонгука замереть. Его голова слегка наклонилась, а взгляд затуманился. Он понимал, что Рэнни прав, но осознание этого было почти невыносимым. Рэнни поднялся и подошёл ближе. Он наклонился к Чонгуку так, что их лица оказались на одном уровне. — Но я ведь тоже умею играть в твои игры, — тихо сказал он. — Только я в них выигрываю. Чон остолбенел. Его сердце стучало глухо и тяжело, словно он услышал то, чего не должен был слышать. Рэнни выпрямился, слегка улыбнулся и направился к двери. — Пойду я. А ты подумай. О нас. О себе. — Иногда ты звучишь, как будто хочешь оправдаться, — медленно сказал он, стараясь удержать голос спокойным. — Но мне не нужно оправданий, Рэнни. Просто правда. На лице Рэнни появилась тень — мгновение, почти незаметное, словно облако заслонило солнце на долю секунды. — Правда? — переспросил он, и в этом слове было столько насмешки, что Чонгук почувствовал, как его сердце сжалось. — А если правда слишком тяжела, чтобы её услышать? Ты уверен, что справишься? Слова пронзили его, как сквозняк, который вдруг вырывается из щелей в комнате. Чонгук отвёл взгляд, Рэнни вышел, оставив Чона сидеть в тишине. Свет из окна стал тусклым, как будто день отступал, не успев начаться.

***

Чонгук сидел на полу своей комнаты, прислонившись спиной к холодной стене. Его ноги были вытянуты перед ним, а руки безвольно лежали на коленях. Квартира окутывала его своей тишиной, такой плотной и вязкой, что казалось, будто он погружён в воду. Даже звук собственного дыхания отдавался глухим эхом. Через полузакрытые жалюзи пробивались полоски света, которые медленно скользили по полу, по бледным стенам и редким предметам мебели. Пыль кружилась в этих лучах, танцуя в своём ритме, которому Чонгук был чужд. Его взгляд блуждал по комнате, но ни за что не цеплялся. Мебель стояла на своих местах, как всегда, но теперь она казалась ему чужой. Каждый предмет будто потерял своё значение. На столе, среди разбросанных листов бумаги и проводов, лежала его старая миди-клавиатура. Чонгук машинально отметил, что на одной из клавиш появилась трещина, но это не вызвало у него ни раздражения, ни сожаления. Всё было неважно. Слова Рэнни продолжали звучать в его голове, как застрявшая мелодия. «Ты хочешь, чтобы я оказался правильным». От этого эха не было спасения. Оно перемешивалось с его собственными сомнениями, создавая странный ритм, который перекрывал любые попытки мыслить ясно. Он поднялся на ноги, словно что-то толкнуло его к действию, но двигался медленно, как человек, пробирающийся через густой туман. Его шаги глухо отдавались по квартире. Чонгук подошёл к окну, распахнул его, впустив свежий воздух, но даже это не принесло облегчения. Он смотрел на улицу, на людей внизу, которые спешили по своим делам, словно был невидимкой, отдельным от этого мира. Светофор сменил цвет. Машины тронулись, их движение казалось ему чем-то неестественным, почти пугающим. Он отвёл взгляд, снова устремив его на жалюзи. Эти полосы света, казалось, врезались в его сознание, как отметки времени, которое он больше не мог контролировать. Чонгук облокотился на подоконник, его пальцы слегка касались холодного металла. Ему хотелось думать о чём-то другом, отстранённом, но все попытки вернуться к повседневным мыслям проваливались. Всё сводилось к одному: почему он позволил Рэнни так глубоко проникнуть в его жизнь? Он вспомнил, как Рэнни смотрел на него этим пронизывающим взглядом, как будто видел всё, что скрывалось внутри. Чонгук не мог решить, было это утешением или угрозой. Его глаза скользнули по столу, где лежал телефон. Он задумался, стоит ли написать Чимину, но сразу же отбросил эту мысль. Чимин наверняка был бы рад увидеть, что он ошибся, но Чонгук не был готов признать, что сомнения в Рэнни оправданы. Или он просто боялся, что Чимин окажется прав. Почувствовав, как в груди поднимается тяжесть, Чонгук вернулся к своему привычному месту на полу. Он сел, вытянув ноги и откинув голову на стену. Свет из окна теперь падал прямо на его лицо, но он закрыл глаза, стараясь не замечать его. Музыка сама собой начала играть в его голове. Она была медленной, почти неслышной, словно доносилась издалека. Каждый звук был как дыхание, которое становилось всё тише, пока не растворялось в абсолютной тишине. Это напоминало ему о том, как он раньше находил утешение в звуках клавиш. Но сейчас эта идея казалась ему слишком далёкой, как будто он уже разучился чувствовать музыку. Его мысли снова вернулись к Рэнни. Что если он был прав? Что если все эти страхи и сомнения существовали только в его голове? Но тогда почему каждое слово, каждое действие Рэнни казались ему наполненными скрытым значением? В какой-то момент Чон открыл глаза, но комната показалась ему ещё более чужой. Это было как сон, который не заканчивается, как пауза между двумя ударами сердца. Он снова почувствовал себя пустым, как будто внутри него ничего не осталось, кроме этих вопросов, которые он боялся задавать. Свет в комнате стал тускнеть. За окном уже начинал сгущаться вечер, а Чонгук так и не двинулся с места. Ему казалось, что он погружается в это состояние, как в трясину, и чем больше он борется, тем сильнее его затягивает. Он сидел, слушая, как город за окном начинает оживать ночным шумом. Эти звуки напоминали ему о времени, которое он не мог остановить, о событиях, которые он не мог изменить. И в центре всего этого был Рэнни, со своим спокойным голосом и словами, которые были слишком похожи на правду.

***

Рэнни не пришёл. Его не было днём, вечером, а теперь уже и ночью. Чонгук ходил по квартире, нервно оглядывая телефон, словно ожидал, что он сам вдруг зазвонит. Но экран оставался чёрным, а тишина в комнате становилась всё более плотной и давящей. Ощущение, будто стены смыкаются вокруг него, не отпускало. Он сел на диван, схватил телефон и, долго не решаясь, наконец нажал на имя Рэнни в контактах. Гудки, короткие и сухие, сменились автоответчиком. Чонгук нахмурился, убрал телефон и попытался успокоиться, но тревога не отпускала. Может, батарея села? — попытался он убедить себя, но мысль, что что-то не так, не покидала его. Он попробовал ещё раз. Всё тот же автоответчик. В третий раз гудки были долгими, и это показалось ему странным. Когда, наконец, звонок прекратился, экран высветил надпись: «номер не определён». — Выключил телефон? — прошептал Чонгук, стараясь отогнать нарастающую панику. — Или симку вытащил? Он уставился на телефон, словно пытался прочитать на экране ответ. Но ответа не было. Только молчание, которое теперь казалось оглушительным. Сердце начинало колотиться сильнее, дыхание становилось поверхностным. Чонгук уже потянулся, чтобы снова попробовать позвонить, как телефон внезапно завибрировал. Этот резкий звук в тишине заставил его вздрогнуть. На экране высветилось имя Чимина. — Ко мне приходил Рэнни, — начал Чимин, его голос был напряжённым и немного раздражённым. — Откуда он знает, где я живу? Чонгук застыл. Словно весь его мир на секунду замер. — Чего? — выдавил он, не веря своим ушам. — Он стучался ко мне, — продолжил Чимин, и в его голосе уже слышалось раздражение. — Но я не открыл. Он сказал, что я пожалею о том, что мешаю вам строить отношения и лезу в твою голову, заставляя тебя сомневаться в нём. Эти слова ударили Чона, как ледяной душ. — Откуда он мог узнать, где ты живёшь? — тихо спросил он, пытаясь хоть как-то осмыслить услышанное. — Не знаю, — отрезал Чимин. — Проверь свой телефон. Может, он прочёл наш чат и нашёл адрес. Хотя вряд ли. Чонгук тут же бросился проверять. Его пальцы лихорадочно перелистывали сообщения, заметки, звонки. Он искал хоть какую-то зацепку, хоть что-то, что могло бы объяснить происходящее. Но ничего. — Ничего, — пробормотал он, его голос был тихим, почти бессильным. — Что это за игры? — спросил Чимин, его голос звучал тяжело, сдавленно, как будто он сам старался держать себя в руках. Чон почувствовал, как по спине пробежал холод. Он вспомнил взгляд Рэнни, его манеру говорить — слишком уверенную, слишком пронзительную. Теперь этот образ пугал его. — Я не могу остаться один, — наконец сказал Чонгук, глядя в окно. Его голос был почти шёпотом. — Тогда приезжай ко мне, — твёрдо сказал Чимин. — Не обсуждается. Чонгук поспешно схватил куртку. Ему нужно было выбраться из квартиры. С каждым мгновением воздух казался всё тяжелее, стены — всё ближе. Он быстро сунул в карман ключи и телефон, захлопнул дверь и вышел на улицу. Ночь была прохладной, но даже этот холодный воздух не приносил облегчения. Луна еле проглядывала сквозь облака, освещая пустынные улицы. Чонгук шёл быстро, но ему казалось, что шаги звучат слишком громко, отзываясь в ушах. Он оглядывался через плечо, но никого не видел. Каждый звук — отдалённый шум машины, шелест листвы — заставлял его вздрагивать. Подойдя к дому Чимина, он поднял взгляд на свет в окнах. Это зрелище, неожиданно уютное, подарило ему крупицу спокойствия. Он вошёл в подъезд, взбежал по лестнице и постучал. Дверь открылась сразу. — Проходи, — сказал Чимин, отходя в сторону. Его голос был ровным, но глаза выдавали напряжение. Чонгук вошёл, ощущая, как тепло квартиры обволакивает его, но внутренний холод не уходил. — Рассказывай, — сказал Чимин, опускаясь в кресло напротив дивана. Чон сел, чувствуя, как ноги подгибаются. — Он — начал он, но слова застряли в горле. — Я не знаю, как он узнал. Я проверил всё, там ничего нет. Никаких адресов, никаких упоминаний. Но он знал. Чимин нахмурился, его взгляд стал ещё мрачнее. — Ты понимаешь, что это ненормально? — спросил он. Чонгук кивнул, опустив голову. — Я думал, что могу доверять ему. Но теперь — его голос задрожал. — Теперь я не уверен. — Это уже не просто странность, Чонгук, — твёрдо сказал Чимин. — Это серьёзно. — Ты думаешь он может что-то сделать? — спросил Чон, его голос был едва слышен. — Не знаю, — ответил Чимин. — Но я знаю одно: оставлять это так нельзя. Тишина снова заполнила комнату. Чонгук теребил край куртки, пытаясь собрать мысли. — Я боюсь, Чимин, — тихо сказал он. — Я знаю, — ответил тот. Его голос стал мягче. — Но ты не один. Мы разберёмся. Чонгук кивнул, его взгляд был направлен в сторону. Он знал, что Чимин прав, но страх продолжал грызть его изнутри. Чон сидел на краю дивана, его плечи были напряжены, а руки дрожали, едва сжимая ткань его джинсов. С каждым словом Чимина его дыхание становилось всё более поверхностным. На мгновение он встретился взглядом с другом, но сразу же отвернулся. Внутри него бурлил коктейль из страха, недоверия и неясной тревоги. — Ты уверен, что он не мог найти адрес другим способом? — спросил Чимин, подаваясь вперёд. Его голос был ровным, но в нём сквозила обеспокоенность. — Я не знаю, — пробормотал Чонгук, нервно потирая лицо руками. — Я проверил всё. Ничего нет. Это невозможно. — Может, он следил за тобой? — предположил Чимин, нахмурившись. Эти слова, такие простые и логичные, будто выстрелили в грудь Чонгука. Он замер, его глаза широко раскрылись. Мысль о том, что Рэнни мог следить за ним, вдруг стала невыносимо реальной. — Следил? — сдавленным голосом повторил он, чувствуя, как грудь сжимается. Его руки затряслись ещё сильнее. — Нет… Это же… — Эй, Чон, — резко сказал Чимин, видя, как друг начинает терять контроль. Но слова Чимина тонули в вихре паники. Чонгук чувствовал, как всё вокруг будто рушится. Ему стало трудно дышать, воздух казался плотным, словно его было недостаточно. — Это невозможно… Это… это… — пробормотал он, хватаясь за грудь, пытаясь глубже вдохнуть, но с каждым вдохом становилось только хуже. Его лицо побледнело, на лбу выступили капли пота. — Чонгук, остановись, — Чимин быстро пересел рядом и схватил его за плечи. — Эй, слушай меня. Всё нормально. Ты здесь. Никто не придёт. Всё под контролем. — Нет, это не под контролем! — почти закричал Чонгук, закрывая лицо руками. Его голос дрожал, а дыхание становилось всё более неровным. — Он знает. Он знает всё. Чимин смотрел на него, растерянный и встревоженный. Он попытался говорить мягче, его голос стал более утешающим: — Чонгук, посмотри на меня. Всё в порядке. Ты здесь, со мной. Просто дыши. Глубокий вдох, медленный выдох. Ну же. Но Чонгук не мог. Его накрыло волной страха, так внезапно и сильно, что он почувствовал, как начинает тошнить. Он схватился за живот, стараясь удержаться на месте, но тело будто не слушалось. — Я не могу, — выдавил он, его голос стал почти шёпотом. — Чимин, я не могу. Чимин быстро встал и налил стакан воды. Он вернулся к Чонгуку, заставил его взять стакан в руки. — Пей. И глубоко вдохни. Ты не один, слышишь? Ты не один. Чонгук дрожащими руками поднёс стакан к губам, но даже глоток воды не помог. Его глаза блуждали по комнате, словно он искал спасение. В дверь постучали. Глухой, уверенный стук раздался в коридоре, отозвавшись эхом в голове Чона. Его глаза расширились, а стакан выпал из рук, упав на пол с глухим звуком. Чимин обернулся к двери, его лицо стало серьёзным, но руки тоже дрогнули. Стук повторился, громче, настойчивее. — Открывайте, — раздался знакомый голос Рэнни, который будто перекрыл всё вокруг. — Я знаю, что вы там. Чонгук вжался в спинку дивана, его руки крепко сжимали колени. Он даже не пытался встать. Его тело будто парализовало. Он смотрел на Чимина, его взгляд был молящим, почти детским. — Не открывай, — прошептал он, но голос был таким слабым, что Чимин едва его услышал. — Чонгук, — начал Чимин, но замолчал, увидев его состояние. Рэнни снова постучал, теперь уже яростно, его голос прорезал тишину: — Чонгук, я знаю, что ты там. Хватит играть в прятки. Чимин выключил свет в коридоре и подошёл к окну, проверяя, закрыты ли шторы. К счастью, плотный блэкаут не пропускал свет. — Он не сможет нас увидеть, — сказал Чимин шёпотом, подходя ближе к Чонгуку. Но слова не могли успокоить его. Чону казалось, что Рэнни знает всё. Что он видит их даже через стены. — Вы меня слышите! — крикнул Рэнни. Его голос был пронзительным, почти безумным. — Ты не сможешь от меня скрыться, Чон Чонгук! Стук стал ещё громче, теперь уже кулаком, словно Рэнни готов был выбить дверь. Чонгук закрыл уши руками, сжавшись ещё сильнее. — Чонгук! — крикнул Рэнни, а затем, немного помолчав, добавил уже почти спокойно, но от этого только более угрожающе: — Тебе не скрыться. После этих слов наступила тишина. Только тяжёлое дыхание Чонгук разрывал глухую пустоту. Чимин осторожно выглянул в глазок, но за дверью уже никого не было. — Он ушёл, — тихо сказал он, но сам не поверил этим словам. Чонгук не ответил. Он смотрел в пустоту перед собой, чувствуя, как внутри всё сжимается. Его мысли были только об одном: Куда он пошёл? И что будет дальше?

***

Прошла неделя как Чонгук обосновался у Чимина. Он не покидал квартиру, боялся даже выйти на лестничную площадку. Его мир сузился до четырёх стен и вида с балкона, где он проводил большую часть дня, нервно высматривая каждый метр вокруг. Его глаза метались от входа в подъезд к площадке перед домом, затем обратно. Чонгук следил за каждым прохожим, пытался распознать знакомый силуэт, хотя сердце каждый раз начинало колотиться быстрее, если он замечал кого-то, похожего на Рэнни. Чимин выработал чёткую схему действий: он всегда выходил первым, проверял двор, осматривал улицу, прежде чем направиться в магазин. Каждый поход превращался в миссию. Их уровень паранойи достиг предела, но иначе Чонгук просто не мог функционировать. Они даже показали фотографию Рэнни консьержке. Чимин старался говорить уверенно, без эмоций, но его голос выдавал напряжение: — Если он появится, просто не открывайте ему дверь. Не впускайте, даже если он скажет, что знает кого-то из жильцов. Консьержка, пожилая женщина с усталым лицом, кивнула, но её взгляд был настороженным. Всю эту неделю от Рэнни не было никаких вестей, но это не приносило Чону облегчения. Напротив, его тревога только усиливалась. Он затих, но почему? — эта мысль преследовала его. Чонгук почти не спал. Его сон был рваным, беспокойным. Он просыпался каждый час, хватая воздух ртом, словно только что вынырнул из воды. Он вздрагивал от любого шума — звука дверного замка, скрипа половиц или шума с улицы. Ему было страшно. Настолько страшно, что он даже не пытался это скрывать. Телефон завибрировал, вырвав его из состояния полудрёмы. Чонгук с трудом потянулся за ним, надеясь увидеть сообщение от Чимина. Но экран показал незнакомый номер. Он медленно открыл сообщение, а пальцы слегка дрожали. «Тебе не скрыться.» Грудь сдавило. Воздуха вдруг стало мало. Чонгук почувствовал, как его ладони становятся влажными. Он опустился на пол рядом с кроватью, стараясь отдышаться. Сердце билось так громко, что он едва слышал собственные мысли. Он хотел рассказать об этом Чимину, но слова застряли в горле. Ему казалось, что это только усилит страх друга. Когда Чимин вернулся с работы, он сразу заметил состояние Чонгука. — Ты опять не спал? — спросил он, кладя пакет с продуктами на кухонный стол. Чонгук кивнул, не отводя взгляда от телефона. — Снова сообщение? — добавил Чимин, нахмурившись. Чон протянул ему экран. Чимин прочёл сообщение, его лицо оставалось спокойным, но руки сжались в кулаки. — Это ненормально, Чонгук. Ты не можешь так жить. — Я знаю, — выдохнул он, поднимаясь с места. — Но я не знаю, что делать. Чимин нахмурился ещё сильнее, затем вдруг предложил: — Может, нам отправить кого-нибудь к тебе домой, чтобы он забрал вещи? Чонгук нахмурился. Он хотел согласиться, но слова сами собой сорвались с языка: — Кого? Он наверняка знает обо мне всё. Знает о моих друзьях. Чимин сел напротив, сложив руки на столе. Его лицо было сосредоточенным, взгляд серьёзным. — Это не может продолжаться вечно. Я не знаю, что с тобой происходит, пока я на работе. Вдруг он снова придёт? — Я… — начал Чонгук, но замолчал, пытаясь найти выход. — Я не знаю, кого можно попросить. Чимин посмотрел на него пристально, затем, словно что-то решив, сказал: — Тогда давай вместе съездим. Ты позовёшь кого-то из своих друзей, я — из своих. Он же не станет устраивать свои игры против четверых. Он задумался. Его интуиция кричала, что это плохая идея, но рациональный голос убеждал, что Чимин прав. — Ладно, — наконец выдохнул он. Чимин кивнул, достал телефон и начал набирать номер своего друга. Но его взгляд вдруг задержался на экране, он замер, а затем медленно опустил телефон на стол. — Что? — настороженно спросил Чон. Чимин показал экран. Там было новое сообщение, отправленное час назад с неизвестного номера. «Вам не скрыться.» Горло Чонгука пересохло. Ему казалось, что комната стала меньше, стены сжались, а воздух стал тяжёлым, как влажный туман. — Это шутка? — прошептал он. Чимин медленно покачал головой. Его взгляд был холодным, как ледяной ветер. — Это не шутка, Чонгук. Это угроза. Чимин сидел напротив Чонгука, его лицо было напряжённым, но он всеми силами старался выглядеть спокойным. Он знал, что если потеряет самообладание, то Чонгук рухнет окончательно. В его глазах было не только беспокойство, но и решимость: он обязан защитить друга, чего бы это ни стоило. — Послушай меня, — сказал он, придвигаясь ближе и стараясь заглянуть Чонгуку в глаза. — Мы поедем туда не одни. Ёнсу и Джэхван будут с нами. Мы не оставим тебя одного. Эти слова, произнесённые твёрдым тоном, звучали как обещание, но до Чона они доходили с трудом. Его руки, сложенные на коленях, мелко дрожали, а взгляд был рассеянным. Он будто не слышал Чимина или просто не хотел слышать. — Они не понимают, на что он способен, — прошептал Чонгук, опуская голову ещё ниже. Его голос был почти неслышным, но каждая фраза была пропитана страхом. Чимин почувствовал, как внутри него нарастает злость. Злость не на Чонгука, а на Рэнни, на эту невидимую силу, которая вгрызалась в разум его друга, разрушая всё изнутри. — Чонгук, — мягко, но настойчиво произнёс он, кладя руку ему на плечо. — Ты слышишь меня? Чонгук кивнул, но всё ещё не поднимал глаз. — Мы справимся, — сказал Чимин, сжимая плечо друга чуть сильнее. — Ты не один, помни об этом. Чонгук хотел бы поверить этим словам. Хотел бы почувствовать тепло и уверенность, которые Чимин пытался передать. Но внутри него всё кричало об обратном. Образ разрушенной квартиры, угрозы, написанные на стенах, и тот, кто всё это устроил, будто тенью стояли за его спиной. Когда раздался звонок в дверь, Чонгук вздрогнул так сильно, что чуть не вскрикнул. Его сердце на мгновение остановилось, а затем начало биться так быстро, что отдавало болью в висках. — Это свои, — быстро сказал Чимин, вставая с дивана. Он подошёл к двери, бросив через плечо взгляд на Чонгук. Тот сидел, сжавшись в кресле, как будто хотел исчезнуть. Его глаза метались по комнате, словно он искал выход, хотя его и не было. Ёнсу и Джэхван вошли в квартиру, обмениваясь короткими приветствиями. Каждый из них выглядел уверенно, но напряжённость читалась в их взглядах. — Всё будет нормально, — сказал Ёнсу, подходя к Чонгуку. Его рукопожатие было крепким, а голос — твёрдым. — Мы тебя не бросим, — добавил Джэхван, его взгляд был полон понимания. Чонгук хотел что-то сказать, но ком в горле не давал. Он просто кивнул, надеясь, что это будет достаточно. Дорога к квартире Чона длилась бесконечно. Каждый поворот, каждый случайный шум снаружи заставлял его напрягаться ещё сильнее. — Всё нормально, — вдруг сказал Ёнсу, повернувшись к нему. Его голос звучал спокойно, но в глазах было беспокойство. — Это всего лишь квартира. Мы заберём, что нужно, и уедем. Чонгук хотел ответить, но вместо этого только покачал головой. Его мысли крутились вокруг одного: «Что, если он там? Что, если он ждёт?» Когда они подъехали, Чонгук почувствовал, как его ноги становятся ватными. Он едва мог выйти из машины. — Ты сможешь, — мягко сказал Чимин, но его голос звучал так, будто он больше убеждает самого себя, чем друга. Перед дверью квартиры Чон замер. Его рука с ключом дрожала так сильно, что он даже не пытался вставить его в замок. — Чонгук, дай мне, — сказал Чимин, протягивая руку за ключом. Чонгук передал его, чувствуя, как ладони покрываются потом. Он хотел уйти, убежать, но ноги не слушались. Когда дверь открылась, запах пыли и чего-то ещё — тяжёлого, металлического — ударил в лицо. Чонгук замер на пороге, а затем сделал шаг вперёд. Его взгляд упал на миди-клавиатуру, лежащую посреди комнаты. Она была разломана пополам, её клавиши валялись по полу. Он почувствовал, как внутри всё переворачивается. — Нет… — прошептал он, сделав ещё один шаг. Надписи на стенах казались ему кричащими. Буквы были словно вырезаны в воздухе, в его сознании. «Тебе не убежать от меня.» «Ты мой.» Эти слова эхом звучали в его голове, как удары колокола. — Это всё, что у меня было — его голос сорвался. Он рухнул на колени, хватаясь за голову. Чимин подошёл к нему, опустился рядом и положил руки на его плечи: — Чонгук, смотри на меня. Нам нужно уходить. Сейчас же. Но Чонгук не слышал его. Он продолжал смотреть на разрушенный компьютер, его губы дрожали, а слёзы катились по щекам. — Зачем? Почему он это сделал? — всхлипывал он. Чимин резко встряхнул его: — Мы не можем здесь оставаться! Слышишь? Ты должен встать! Джэхван, осматривавший комнату, вдруг шагнул к ним: — Нужно убираться отсюда. — Уходим, — решительно сказал Ёнсу, его голос звучал жёстко. Чонгук чувствовал себя опустошённым, как будто всё внутри него было выжжено. Он сидел в машине, сжавшись в углу заднего сиденья, как будто пытался стать меньше, незаметнее. Его дыхание было поверхностным, почти рваным. Чимин сидел за рулём, его руки сжимали руль так крепко, что суставы побелели. Ёнсу на переднем сиденье молчал, напряжённо вглядываясь в зеркало заднего вида, а Джэхван повернулся назад, чтобы наблюдать за дорогой. — Всё нормально, — выдохнул Ёнсу, но его голос звучал напряжённо, как натянутая струна. — Никого нет. Чимин резко свернул на боковую улицу, затем ещё одну, выбирая самые узкие и незаметные переулки. Дворники на лобовом стекле скрипели, стирая капли дождя, который только что начался. Лёгкий стук капель по крыше машины создавал иллюзию покоя, но внутри авто всё было пропитано страхом. Чонгук поднял взгляд, его лицо было бледным, губы дрожали. — Ты уверен, что нас не преследуют? — спросил он, голос сорвался на последнем слове. Чимин ответил не сразу, сосредоточенно вглядываясь в дорогу. — Не уверен, — наконец сказал он. Его голос был тихим, но резким. — Но я не собираюсь останавливаться, чтобы проверить. Эти слова заставили сердце Чона сжаться ещё сильнее. Он почувствовал, как ладони покрываются потом. — Там была машина, — вдруг сказал Джэхван, его голос был почти шёпотом. — Где? — резко спросил Ёнсу, повернувшись к нему. — Поворот назад. Чёрная BMW. Чимин сжал руль ещё сильнее, резко увеличив скорость. Машина рванула вперёд, и Чонгук почувствовал, как его тело прижало к спинке сиденья. — Это он — прошептал Чонгук, его глаза расширились, дыхание стало ещё более рваным. — Это он. — Успокойся, — жёстко сказал Чимин, бросив взгляд через зеркало. — Мы оторвёмся. Но сам Чимин был далеко не спокоен. Его челюсти сжались, а взгляд метался между дорогой и зеркалами. Дождь усилился. Вода на дороге блестела, отражая редкие огни фонарей. Лужи под колёсами машины брызгали в стороны, создавая глухие удары. — Ещё одна улица, — произнёс Ёнсу, указывая на переулок. — Заворачивай сюда. Чимин крутанул руль, машина резко свернула, почти теряя сцепление с мокрым асфальтом. Чонгук почувствовал, как его сердце стучит в горле. — Он всё ещё за нами? — спросил Ёнсу. — Да, — коротко ответил Джэхван, не отрывая взгляда от заднего окна. — Держится на расстоянии, но не отстаёт. Чимин сжал зубы. — Слишком уж нагло. — Он хочет, чтобы мы знали, — тихо сказал Чон. Его голос был едва слышен, но в нём звучал первобытный страх. — Он играет с нами. Ёнсу обернулся к нему, но ничего не сказал. Он не мог спорить с этим. Чимин свернул на более узкую дорогу, где фонари были редкими и тусклыми. Машина с трудом проходила повороты, но он не сбавлял скорости. — Если мы заедем в этот переулок, он может не успеть за нами, — сказал Ёнсу, указывая вперёд. Чимин молча повернул, резко выкручивая руль. Машина почти боком зашла в поворот, шины завизжали, но сцепление держалось. — Где он? — спросил Чимин, не отрывая взгляда от дороги. Джэхван посмотрел в заднее окно и замер. — Нету. Эти слова повисли в воздухе. На мгновение в машине стало тихо, кроме звука дождя и гула мотора. — Уверен? — спросил Ёнсу, его голос звучал недоверчиво. — Да, — сказал Джэхван, чуть расслабляясь. — Он пропал. Чонгук не смог расслабиться. Его руки всё ещё дрожали, а в голове пульсировала одна мысль: «Это не конец. Это не может быть концом.» Чимин свернул на более оживлённую улицу. Свет фонарей и редкие прохожие создавали иллюзию безопасности, но никто в машине не чувствовал себя спокойно. — Мы едем домой, — твёрдо сказал Чимин, его голос звучал как команда. — А что, если он… — начал Чонгук, но Чимин перебил его: — Он не найдёт нас. Не сейчас. Чонгук хотел поверить этим словам, но холодный страх продолжал сжимать его сердце. Когда они подъехали к дому Чимина, все молчали. Никто не осмеливался сказать то, о чём думал: Это только начало.