Beastly Beauty

Хосок не двигался, и мой ответ не уменьшило страдание, охватившее каждую часть его тела, от неподвижности его тела до опустошения в голосе.  — Прости, — сказал он достаточно громко, чтобы мы могли его услышать. Чонгук заговорил, когда я не смогла этого сделать, и в его словах была едкость. — Я забираю ее обратно. Не приходи к ней, пока не разберешься со всем этим.  Я чувствовала на себе взгляд Хосока, хотя в темноте было трудно разглядеть на таком расстоянии. В любом случае, я не думала, что хочу увидеть его. Не после того, что случилось. Было бы слишком много происшествий за день, чтобы найти еще больше той злости, которую он вмещал в себя.  Чонгук вынес меня из леса обратно в мою спальню, где я заснула только из-за слабости в теле. Хосоку потребовалась еще неделя, чтобы согласиться встретиться со мной, и только до тех пор, пока Чонгук тоже будет присутствовать там. Я не винила его за то, что он дистанцировался после того, что произошло, но я ненавидела находится в неведении, как у него дела и какое место мы занимаем в его глазах. Но когда мы наконец встретились, все, что мы делали, это работали над хореографией для моего проекта. А после он ушел прежде, чем я успела поговорить с ним как следует обо всем. Я не могу себе представить, как трудно ему было смириться с тем, что он почти потерял контроль во второй раз. Я изо всех сил старалась признать, что ему нужно личное пространство, что он борется с чувством вины, но гнев все еще кипел где-то глубоко во мне. Может быть, не совсем на него, а на темноту, которая продолжала вбивать клин между нами.  На самом деле я была в ярости, чем больше я осознавала, что он скомпрометировал все, что он так усердно пытался предотвратить, только потому, что чувствовал себя загнанным в угол нашим врагом.  Хосок не ответил, даже когда я попыталась сказать ему, что у меня не было кошмаров с момента нашей последней встречи с Капюшоном.  После еще одной недели, когда я его не видела, я решила, что именно он должен прийти ко мне. Как бы трудно это ни было, мне нужно было продолжать двигаться. Однажды после занятий я рано поужинала с Чонгуком и Чимином.  Мы взяли бутерброды в одном из магазинов кампуса, прежде чем сесть за каменный стол в тени дерева.  Чимин получил разрешение снова начать ходить, его кожа полностью зажила. Ему сказали, чтобы с танцами было полегче, тем более, что он испытывал покалывание в некоторых нервах, но он был в восторге от того, что снова встал на ноги, несмотря ни на что.  — Я бы не сказал, что я ей нравлюсь, — проворчал Чимин, откусывая немного от еды. Чонгук усмехнулся.  — Ты слеп, когда дело доходит до женщин, приятель.  — Это та, у которой ты являешься партнёром в «Современнике», да? —  спросила я. Он кивнул, и я улыбнулась, замечая румяные пятна на его щеках.  — Пригласи ее на маскарад, — предложил Чонгук с набитым ртом. У меня желудок упал при упоминании об этом событии.  Мы не говорили об этом из-за всего, что происходило в последнее время, но я боялась быстро приближающейся ночи.  Я вспомнила слова Капюшона, когда видела его в последний раз. Вспомнила невидимую ухмылку, вплетенную в его тон.  — Ещё не время. Он ждал — чего, я не была уверена, но я чувствовала непреодолимый страх, что его появление выпадет на вечер маскарада. — Ты в порядке? — спросил Чимин, заметив мое молчание. Я постаралась смягчить выражение лица, когда кивнула, но они оба слишком хорошо меня знали, их глаза синхронно сузились. — Давай, Рыжик. Если тебя что-то тревожит, ты можешь поделиться этим с нами. — Знаю, — со вздохом ответила я. — В последнее время все как-то… не так.  Чимин положил руку мне на плечо. — Хочешь высказаться? Я воспользовалась моментом, чтобы собраться с мыслями, убедившись, что нас не слышно другим ученикам. — Мои кошмары прекратились. Я не видела его уже больше месяца, и мне просто не по себе. Как будто он чего-то ждет. Как будто скоро наступит самое худшее.  — Мы не позволим, чтобы с тобой что-то случилось, — сказал Чимин. Я покачала головой. — Я знаю, что вы сделаете все, чтобы обезопасить меня, но что, если это все равно не остановит его? Сколько бы мы ни видели, как он это делает, я все еще думаю, что он скрывает еще больше силы, чем нам известно.  — Хосок сказал мне то же самое после того, что случилось в театре, — тихо сказал Чонгук, — Мне показалось, что он сдерживал свою атаку, потому что знал, насколько Хосок слаб.  — Он сильнее и может сделать больше, чем мы думаем. Я не понимаю, как мы можем остановить его, кроме как перехитрить, и как нам это сделать, когда он, кажется, имеет доступ к моему разуму? Чонгук прикусил губу и встретился со мной взглядом. — Мы не можем перехитрить его. Мы должны использовать силу, которая сильнее его.  Я нахмурилась, но Чимин опередил меня тем же ответом. — Но Хосок не использовал свою силу годами. Даже если он тренировался несколько недель, он никак не мог стать сильнее.  — А я говорю не о Хосоке, — сказал Чонгук, не сводя с меня глаз, — а о Чеён. Эта глубокая чужеродная энергия зашевелилась под моей кожей, заставив мое сердце стучать быстрее.  — Я не… это даже не часть меня. Я не могу над этим контролировать, — прошептала я довольно отчаянно. — И, во-первых, это никак не может быть сильнее его.  Чимин тоже был захвачен этой частью моей жизни, хотя он изо всех сил пытался понять это так же, как и я. — Даже если бы этого было достаточно, ты не можешь серьезно позволить Чеён встретиться с ним лицом к лицу. Если что-то пойдет не так, она… — Мы все остались бы с ней, чтобы помочь. Мы не позволим ей скрыться из виду. Но прежде чем что-то подобное могло произойти, мы бы сначала могли её обучить. Чонгук остановился, заметив ужас на моем лице.  — Послушай, я знаю, это страшно, но эта сила… она была дана тебе не просто так. Она предназначена для борьбы с таким, как он. Он не может ждать вечно, но, возможно, он выжидал, потому что не знал, как добраться до тебя, не обжегшись. Если ты проявишь эту способность и научишься ее усиливать, он ни за что не сможет прикоснуться к тебе. Ты могла бы остановить его навсегда. Чимин сжал мое плечо, и я взглянула на него, заметив его хмурый вид. — Мне это не нравится. Мне тоже. Но это был единственный вариант. Я не могла бездействовать, когда Хосок терял свою душу, чтобы защитить меня. — Хосок должен помочь мне, не так ли? — спросила я Чонгука. Он кивнул. — Он единственный, кто имеет реальное представление о том, как научить тебя.  — Тогда убеди его встретиться со мной, — Чонгук глубоко вздохнул, затем открыл рот, чтобы ответить, но закрыл его, когда его взгляд метнулся к кому-то позади меня. — Давно не видел вас, ребята. Сокджин. Я повернулась на своем месте, чтобы посмотреть, как он, Юнги, Намджун и Тэхён подходят к нам. — Наконец-то без инвалидной коляски? — спросил Намджун, когда его взгляд остановился на Чимине.  Чимин горько улыбнулся.  — Достаточно долго.  — Рад видеть, что тебе лучше, — прокомментировал Юнги.  — Хотите сесть?  — предложил Чонгук, и я с трудом удержалась, чтобы не повернуться и не посмотреть на него.  Небрежно я повернулась и была готова бросить на него вопросительный взгляд, но он старался не смотреть мне в глаза.  — Вообще-то, — начал Тэхён своим баритоном, — мне нужна помощь в завершении моего проекта. Я надеялся получить несколько критических замечаний, а затем попросить кого-нибудь из вас заснять его для меня. Прозвучало довольно дружелюбно, и это напомнило мне, что мне нужно сделать то же самое. — Я согласился. — Юнги пожал плечами.  — Да, я присяду, — сказал Джин.  Намджун засунул руки в карманы, и наши взгляды встретились.  — Мы могли бы помочь и тебе, если ты хочешь. Пока мы были вместе, я не была слишком против. Возможно, это был один из последних раз, когда я могла принять к сведению какие-либо подсказки, что, вероятно, было причиной, по которой Чонгук пригласил их сесть с нами в первую очередь. — Да, это было бы здорово. Срок сдачи через пару дней, так что я в деле.  Остальные посмотрели на Чонгука и Чимина, ожидая их ответов.  — Куда она, туда и я, — шутливо сказал Чимин. Я надеялась, что я единственная, кто почувствовал спрятанную там нерешительность. Чонгук бросил обёртку, оставшуюся от наших бутербродов, в мусорное ведро рядом с собой, прежде чем встать.  — Куда идти? Тэхен выбрал одну из старых танцевальных студий, вроде той, куда переехал наш класс по современнику после того, как пожар повредил другое здание. Это было идеальное место для записи рутины, с темными деревянными полами и деревянными балками на потолке. Пока мы шли к месту назначения, я немного отстала от всех, погруженная в мысли о Хосоке, той ночи в лесу, маскараде… — Эй, — раздался мягкий голос Джина.  Он замедлил свой шаг, чтобы соответствовать моему, и я мельком взглянула ему в глаза.  Что-то в них казалось другим — не такими отчаянными, как когда-то. — В чем дело? — спросила я, втайне радуясь, что он отвлекает меня. Он сосредоточил взгляд на земле.  — Ты просто выглядела немного одинокой. Как ты себя чувствуешь?  Я изо всех сил пыталась сформулировать ответ.  — Я просто…задумалась. Но я снова пытаюсь сосредоточиться.  Я хочу вернуться к той, кем я была до того, как начали появляться эти дурацкие письма. Джин понимающе взглянул на меня, и я вспомнила, как хорошо он меня знал, несмотря на наши отчужденные отношения. Он все еще мог улавливать мои реплики, как Чимин и Чонгук.  — Знаешь, в последнее время ты не казалась такой увлеченной танцами. Я имею в виду, что даже тогда, когда ты впервые попала сюда, казалось, что они больше не посещали твои мысли.  Он всегда был таким наблюдательным? — Ты прав. Но я хочу быть танцором.  — Ты должна ею стать, если хочешь получить шанс занять место в зимнем выступлении. Страсть — это все в искусстве. Ты будешь в два раза лучше, если снова сможешь подключиться к ней, — сказал он, на это раз становясь мягче в тоне. — Вернись к той девушке, которую я знал в старшей школе, которая всегда оказывалась в своём мире, когда танцевала.  Тогда мне было трудно смотреть на его лицо, его слова били слишком глубоко, даже не желая того. Вместо этого я наблюдала за парнями впереди нас. — Я постараюсь это сделать. — Я сделала паузу. — Как дела? — А, — он издал легкий, неловкий смешок.  — На самом деле у меня все хорошо. Я начал ходить на терапию, и это очень помогло.  Удивление не было близко к тому, что я почувствовала.  За все время, что я его знала, он всегда насмехался над мыслью о том, чтобы обратиться к какому-либо консультанту по психическому здоровью.  Для него это было слишком.  — Это… действительно здорово, Джин. Что заставило тебя начать?  — Ты, — ответил он, почесывая затылок.  — Я не осознавал, насколько… насколько я был не в порядке, пока ты не появилась. Я увидел, как ты смотрела на меня, как будто я был кем-то, кого ты едва знала.  Это заставило меня хотеть стать лучше.  И я знал, что начать это можно с просьбы о помощи. Несмотря на то, что это было неожиданно,   его речь, которую он произнёс наконец-то стала узнаваемой Сокджином, которого я знала раньше. Но все же какая-то маленькая, недоверчивая часть меня оставалась в противоречии. Должно быть, это отразилось на моем лице, когда и Чимин, и Намджун случайно оглянулись, и последний замедлил шаг, давая нам возможность догнать его.  — У вас все хорошо?  — легкомысленно спросил Намджун, но я услышала серьезность за этим вопросом, и вспомнила, как несколько раз Джин явно вызывал у меня дискомфорт.  — У нас все хорошо, — ответила я с ободряющей улыбкой. — Просто общаемся. Он еще мгновение смотрел на Джина, но больше ничего не сказал. Когда мы втроем ускорили темп и догнали  остальных, я не могла не чувствовать себя неловко за них обоих.  Как бы я ни надеялась, что Джин был искренним, казалось, что он шел со мной в надежде упомянуть о своей терапии с самого начала — как будто ему нужно было доказать мне, что он старается, становится лучше. И Намджун казался добрым, что проверял меня, но мне было интересно, защищает ли он всех своих друзей. Мы прибыли в студию прежде, чем я смогла слишком долго задерживаться на вопросах. Сначала Тэхён прошёлся быстро по своему танцу, и некоторые из нас дали несколько советов по мелочам — изменение позиций, времени, но ничего более. Потом он действительно станцевал номер, и у меня чуть не отвисла челюсть.  Он был невероятен.  Намного более талантливый, чем кто-либо когда-либо намекал. Когда он двигался, он словно окутывал успокаивающим гипнозом всех, кто смотрел на него. Ничто не могло сравниться с танцем Хосока, но и не должно было. Стиль Тэхёна был настолько разным, что их невозможно было поставить рядом даже на мгновение. Когда он принял свою последнюю позу и музыка стихла, его темные глаза встретились с моими через всю студию. Жесткий. Проницательный.  Неумолимый. Холод пронзил мой позвоночник. — Снято,  — объявил Джин, останавливая запись. Мы все стояли у зеркала, чтобы видео не засняло нас в отражении.  — Один дубль?  — спросил Тэхён, выпрямляясь и выпуская меня из-под своего взгляда. — Один дубль. Всё было идеально. Я не могла не согласиться, и как бы я ни влюбилась в свою собственную хореографию, я понимала, что у Тэхёна столько же шансов на победу, как и у меня.  — Думаю, настала очередь Розэ, — сказал Юнги, подходя к динамику и используя свой телефон, чтобы найти трек, который они с Намджуном сделали для меня.  Чонгук начал идти к центру зала, но резко остановился.  — Как ты только что ее назвал?  Юнги перестал постукивать и посмотрел на него. Он вызывающе поднял бровь, но ничего не ответил.  Чонгук смотрел на него всего секунду, прежде чем усмехнуться, эта обычная игривость отразилась на каждом лице.  — Только я могу использовать для нее прозвища. Она ненавидит их, если только они не исходят от меня. Верно, Рыжик?  Я закатила глаза, сделав бесстрастное лицо. К чему это было?  — Ты идиот, — сказала я.  Когда я подошла к нему, и мы переплели руки между грудей, его глаза заблестели, а на губах появилась ухмылка.  — Лучше будь добра к своему партнеру по танцам. В конце концов, он несет ответственность за то, чтобы поднять тебя.  После легкого спора заиграла музыка. — Если ты даже притворишься, что можешь меня уронить, ты труп, — прошептала я. Он рассмеялся себе под нос, а затем мы продолжили нашу рутину.  Я чувствовала тяжелые взгляды парней на нас, когда мы двигались, но сосредоточение внимания на Чонгуке облегчало эту ношу. — Эта хореография потрясающая, — похвалил Чимин, когда мы закончили.  — Это хорошо отражает вашу тему, — сказал Намджун. — У вас есть какие-либо предложения? — спросила я, заметив, что Тэхён и Юнги очень тихие.  — Я думаю, это было здорово, — сказал Джин с пола, скрестив ноги и прислонившись спиной к зеркалу. — Единственное, что, я думаю, могло бы быть лучше, — это ваши выражения. Вы оба. Вы рассказываете историю, поэтому вы хотите, чтобы зрители видели вас двоих почти как персонажей. Ваши лица должны отражать эмоции, связанные с историей.  Я полностью согласна. Я пыталась сделать именно это с тех пор, как мы только начали работать над проектом, но было тяжело, когда всегда кто-то смотрел. Я изо всех сил пыталась погрузиться в эту роль, даже несмотря на то, что история отражала мою собственную. Снова встав лицом к лицу, Чонгук наклонился вперед и прошептал мне на ухо: — Просто подумай о нас. Почувствуй, через что мы прошли. Забудь обо всем остальном. Я сглотнула и кивнула, сжимая его руки.  — Запиши на этот раз, — сказал Чонгук Джину.  Музыка заполнила пространство, и я представила себе песню как что-то физическое, что-то, что плывет по воздуху и обвивается вокруг нас двоих, как барьер из лент, закручиваясь и, блокируя все вокруг нас. И, наконец, я это почувствовала.  Наше прошлое, наши воспоминания, угроза тьмы, которая опутала наше будущее и вырвала его из рук. Я была связана с этим, проживая это снова с ним. Я отвернулась от Чонгука — в тот день, когда потеряла его — и закрыла глаза, когда боль от всего этого сжала мои брови и губы. Он подошел ко мне и протянул руку, но я согнулась и вырвалась из его хватки. У меня перехватило дыхание, когда я увидела его лицо, отражающее страдание, отчаяние, которое, как я знала, он испытывал так долго. Но после всех неудачных попыток воссоединения, всех почти и не совсем, которых требовал танец, он поймал меня в свои объятия, и я прижалась к нему крепче, чем когда-либо прежде. Из меня вырвался слабый стон, заглушенный нарастающей эмоциональностью музыки, но я была уверен, что Чонгук услышал, когда он прижал меня еще ближе и вел нас через следующие движения. Когда песня замедлилась и начала стихать, наш барьер исчез как раз в тот момент, когда мы удерживали конечную позицию.  Чонгук держал одну руку на моей пояснице, другую за моей шеей, чтобы поддержать меня, когда он наклонился вперед, а я откинулась назад, выгибая позвоночник, чтобы соответствовать форме его тела. Мои ноги переместились между его ногами, а одна икра зацепилась за его собственную. Музыка закончилась, но мы держались, держались, пока наше дыхание не успокоилось, а сердца не утихомирились.  Глаза Чонгука метнулись между моими, и то, что я чувствовала от них, было не гневом или желанием, как раньше, а горько-сладким принятием. Я выдохнула, когда он медленно поднял меня на ноги, одна рука оставалась на моей шее, а другая поднялась, чтобы коснуться моей щеки — слеза, которая ускользнула незамеченной.  — Не плачь, Рыжик, иначе я больше никогда не смогу танцевать с тобой.  Слова были нежной лаской, но ему удалось снова влить эту игривость, чтобы скрыть, как много он на самом деле имел в виду. Я улыбнулась. — Я не плакала. У меня просто аллергия.  Он рассмеялся, когда мы отстранились, и тогда я слишком хорошо осознала нашу реальность. Я убрала волосы с лица, пытаясь бороться с приливающей к щекам кровью.  — Что ж, мы записали — нарушил тишину Тэхён, хотя его голос все еще звучал холодно. — Чеён, это было… Мне понравилось, — сказал Чимин, и я увидела, как он был взволнован мной.  — Спасибо, — ответила я, чувствуя себя все более и более удовлетворенной. В конце концов, выбор станцевать что-то настолько личное было правильным решением. Взгляд остальных лишь говорил мне, что они чувствовали то же самое. Юнги прислонился к стене, он казался заинтригованным.  Намджун стоял у зеркала рядом с Джином, и его голова была слегка наклонена, как будто он был впечатлен и все еще обдумывал то, что увидел.  Джин удивленно смотрел на нас двоих, и я была уверена, что он задавался вопросом, когда мы с Чонгуком стали так близки. Юнги отключил свой телефон от стереосистемы.  — Хороший совет, Джин. — Актерское мастерство — ценный навык, — ответил Сокджин.  Но это никоим образом не было игрой, и я надеялась, что именно это сделает его достаточно сильным, чтобы тронуть зрителей, даже если они никогда не узнают, что это значило для меня — для нас. Просмотрев видео, мы с Тэхёном остались довольны результатами и согласились, что с этим покончено. Когда остальные начали выходить из студии, Тэхён позвал меня и Чонгука, дав остальным понять, что мы их догоним.  Дверь закрылась, когда они ушли.  Он стоял в центре зала, засунув руки в карманы своих свободных белых брюк.  — Что?  — спросил Чонгук, но взгляд Тэхёна пронзил меня.  — Ты доверяешь ему.  Это не было сформулировано как вопрос, но я знала, о чем он говорит. Я нахмурилась, но ответила: — Да.  Он смотрел, что мне не понравилось.  Мое сердце начало колотиться, вспоминая ночь, когда он предупредил меня о Хосоке, ночь, когда он сказал мне носить ожерелье.  В ту ночь, когда меня преследовал Капюшон. Чонгук осторожно взял меня за руку.  Взгляд Тэхёна остановился на Чонгуке.  — А ты заботишься о ней. Что он хочет этим сказать? Было ошибкой танцевать перед ними, показывая им нашу связь. — Да, — заявил Чонгук. — Ты бы пошёл на всё, чтобы защитить ее?  Вопрос заставил нас обоих замолчать, и внутри просочилась паника. Чонгук сжал мою руку.  — Почему ты спрашиваешь об этом? Взгляд Тэхёна был стальной холодный.  — Просто ответь мне. Ты готов сделать всё, чтобы защитить ее?  — Да, — сказал он без колебаний.  — Хорошо. Тогда мне есть, что тебе показать. И прежде чем кто-либо из нас успел подумать или пошевелиться, Тэхён вытянул ладони перед собой, и из ниоткуда возникло бледно-голубое, почти серебряное сияние, прокатившееся по его венам и коже, пока в каждой ладони не образовался шар голубого света.  Они пульсировали и метались в его трюме, и их окружал белый туман. Затем они рассеялись так же быстро, как и появились, и тонкий слой… льда на его предплечьях превратился в воду. Я едва дышала, пока Тэхён наблюдал за моей реакцией.  Чонгук, с другой стороны, отпустил меня и шагнул вперед.  — Ты… ты потомок.