Beastly Beauty

Я была зажата между теплом обнимающего меня тела и блеском завораживающих глаз. Тусклый свет театра мерцал, когда Хосок подошел к нам, скрестив руки на груди. Он перевел взгляд на перевязанную руку, которая обнимала меня. — Разве ты можешь танцевать с ней? Чонгук ослабил хватку и положил руку мне на плечо. — Да, она почти зажила. — Даже если тебе придется поднимать ее? Потому что я могу помочь, если… — Все в порядке, — коротко сказал Чонгук. Глаза Хосока снова встретились с моими, его взгляд невозможно было прочесть. — Ты взяла на себя инициативу. Покажи чего ты хочешь и я помогу в остальном. — Хорошо, — ответила я, прежде чем повернуться к Чонгуку. Он взглянул на меня с призрачной ухмылкой на губах, но я не позволила себе этим отвлечься. — Танец расскажет об общем прошлом, в котором один танцор забывает свою историю, а другой пытается помочь им вспомнить. Чонгук фыркнул. — Что-то напоминает, тебе не кажется? Я пожала плечами. — Да. Но никто об этом не знает. Я хотела выбрать что-то значимое для себя. Что-то, с чем я связана. — Отличный намёк с твоей стороны, — сказал Хосок, и я могла услышать в его тоне и глазах веселье, которое он проявлял. — Но в этом есть потенциал для отличной хореографии. — Вы перестанете меня дразнить? Давайте начнём. — Выпрямив позу, я встретилась взглядом с моим партнером по танцу. — Я хочу, чтобы мы начали вместе в центре сцены, а затем мы разойдемся и двинемся в противоположные стороны. — Как пожелаешь, — Чонгук подмигнул, взял меня за руки и попятился, остановив нас прямо посреди сцены. Хосок поставил портативную колонку, а после попросил мой телефон. Я вытащила его из кармана своих леггинсов и передала ему после того, как он щелкнул по экрану, и заиграли знакомые ноты фортепьяно, новые аккорды скрипки выстроились вместе с ритмом. — Ого, — прокомментировал Чонгук, все еще держа меня за руки. — Они придумали её за день? Я покачала головой. — Они сказали, что готовили её к проекту. Лишь немного подогнали её под настроение, на которое я надеялась, а уже вчера добавили скрипку. — Впечатляет, — сказал Хосок. — Можешь ли ты начать все сначала? — попросила я, визуализировав несколько движений, пока песня играла на заднем плане. Пока мы разговаривали, в моей голове плясали силуэты. Хосок перезапустил трек, и как только первые клавиши задели мои уши, я взяла Чонгука за руки, сжимая наши ладони вместе и медленно поднимая их между нашими грудями. Когда мелодия ускорилась, я прижалась к нему и развернула его тело. — Тогда ты поймаешь меня за запястье и оттащишь меня назад, — сказала я, чувствуя, как его пальцы обхватывают мое запястье прямо в тот момент, когда скрипка пронеслась по фортепиано. Чонгук потянул меня назад, и я повернулась в его объятиях, как раньше. Музыка остановилась. — Могу я предложить кое-что? — спросил Хосок, шагая к нам. Уже? — Конечно, — ответила я, наблюдая за каждым его движением. Он остановился по бокам от нас, затем протянул руки Чонгука, чтобы более сильнее обнять меня. — Положи руки сюда, — приказал он, и я затаила дыхание, когда обе их руки легли мне на ребра, чуть ниже груди. — Теперь дотронься подбородком ее плеча. Щека Чонгука была горячей на моей, когда он положил голову на изгиб моей шеи. Каждый вдох, который он делал, ощущался моей спиной, и мягкий голос Хосока был совсем рядом. — Чеён, если ты немного наклонишься к нему и запрокинешь голову назад — отлично. Меня беспокоила реакция Хосока на то, что я танцую с его братом, а он был в роли хореографа — твердый в голосе, сосредоточенный, острый взгляд и нахмуренные брови. — Мне так больше нравится, — пробормотал Чонгук мне на ухо. — Это зависит от Чеён, — рявкнул Хосок, отступая назад и встречаясь со мной взглядом. — Если ты думаешь, что это не сработает… — Нет, нет. Мне так больше нравится. Если начать с такой интимности, получится больше контраста. — Верно. Это казалось такой мелочью, но мне нравилось, как Хосок так легко понимал мое видение проекта, и меня привлекало то, что он не боялся вмешиваться и предлагать возможные корректировки. Это повысило мою уверенность, потому что он доказывал мне, что верит, что я могу принять критику. — Повторим? — предложил Чонгук, высвобождая меня из своих объятий. Я кивнула, и Хосок снова включил песню. На этот раз Чонгук смог более внимательно следовать за мной, удерживая мой взгляд, когда наши руки встретились между нами. Ноты усилились, и я отвернулась, начав наклоняться вперед в почти падении. Он схватил меня за запястье и вместо того, чтобы притянуть обратно к себе, подошел сзади и притянул в объятия, в которые нас привел Хосок, обхватив меня руками и положив ладони мне на ребра, уткнувшись лицом в мою шею. Я откинулась на него, наклонив голову ближе к его, и моя рука, естественно, поднялась, чтобы дотронуться до его волос. Предвидя следующую часть песни, я сказала ему: — Теперь подними меня ровно настолько, чтобы мы могли вращаться. Удерживая свою поднятую руку на его затылке, второй рукой я взяла его за предплечье, когда он приподнял меня за грудь, чтобы чуть-чуть оторвать меня от земли, и развернулся так, что мои кончики пальцев ног коснулись пола. Когда мы замедлились, я использовала последний инерционный момент, чтобы вывернуться из его хватки. Мы продолжали пробовать разные движения, я думала о следующих шагах, Хосок предлагал свои варианты, а Чонгук работал над тем, чтобы соответствовать тому, что я от него просила. Пока мы продолжали и несколько раз просматривали одни и те же моменты, чтобы решить как правильно, они вдвоем начали расспрашивать о моем визите к Намджуну, Юнги и Тэхёну. — Ты ничего не заметила? — спросил Хосок после того, как помог нам улучшить движение. — На самом деле, я не чувствую себя комфортно ни с кем из них, но прежде никогда не замечала, чтобы они говорили что-то, что выделялось бы как странное. — То есть вообще ничего? — спросил Чонгук, нахмурив брови. Я позволила ему вернуть меня к центру. — Ну, если бы ты дал мне продолжить… — Виноват, Рыжик. Я игриво покачала головой. — В любом случае, я собиралась сказать что у меня действительно промелькнуло другое воспоминание. Оба парня оживились от моих слов. — Что в нем произошло? Ты видела его лицо? — спросил Чонгук. — Если бы я увидела его лицо, разве ты не думаешь, что я сказала бы тебе раньше? — Справедливое замечание. — Что ты видела? — спросил Хосок, убирая волосы со лба. — Я играла на пианино рядом с ним. Я видела только его руки. Ни голоса, ничего больше. — Я… не помню, чтобы он когда-нибудь играл на пианино. — Взгляд Хосока метнулся к его брату, и они обменялись безмолвным словами. — Что? — спросила я, нерешительно глядя на них. Чонгук вздохнул, возвращая внимание ко мне. — Ты помнишь насколько хорошо он играл? Я нахмурилась. — Это было быстро, но казалось, что он знал, что делал. А что? — Если бы он играл часто, мы бы, скорее всего, знали об этом. Но никто из нас не помнит, чтобы он когда-либо увлекался музыкой. Начав соображать, я посмотрела на них. — Думаете, он стёр воспоминания у вас больше, чем вы изначально думали? — Возможно. — Но если он мог это сотворить, то почему бы просто не забрать всю вашу память? Разве это не облегчило бы ему задачу, чтобы вы не шли по его следу? Хосок поставил музыку на паузу, сунул мой телефон в карман и посмотрел на нас. — Я все время думал об одном и том же. Почему мы помним моменты, но не помним его лицо? Но тогда он был подростком, а молодые БулГэ, как известно, слабее, поэтому я думаю, что он просто стёр то, что ему было необходимо. А теперь, я думаю, он понял, что без нас здесь, ты никогда не смогла бы вспомнить его. — Он действительно сказал мне, что ждет, пока я его вспомню, — вспомнила я, чувствуя холод, словно ледяная вода, стекающая по моей голой коже. Меня не устраивало то, что я знала, что монстр, от которого я пыталась убежать, хотел именно того, что я и делала. Иметь общую с ним цель — худшее, что может быть. — Эй, подожди, она знает? — во взгляде, который Чонгук послал своему брату, назревал определенный гнев. Хосок пробормотал себе под нос: «Ну да».  — Ты выдал мне дерьмо из-за того, что хотел подтолкнуть ее к воспоминаниям, но потом просто решил рассказать ей, кто ты такой? Ты что, шутишь? — Чонгук шагнул к нему, но остановился, как только я прижала руку к его груди. — Прекрати, — твердо сказала я. — Он не показывал мне специально… — Показывал тебе? Я оглянулась и увидела, что Хосок отвел взгляд. — Он просто… немного разволновался, — объяснила я, надеясь рассеять нарастающее давление. — Я видела, как его глаза сияли, вот и все. Взгляд Чонгука переместился на меня, жар в них слегка рассеялся. — Но он рассказал тебе все? — Что еще я должен был делать, Чонгук? — вспылил Хосок. — Она увидела меня, она была сбита с толку. Я спросил, помнит ли она легенду, которую я рассказал ей, когда мы были детьми, и это вернуло ее память. — Но когда я пытался вернуть ее память, ты разозлился и сказал мне, что мне не следовало этого делать! — Это произошло до того, как она что-либо узнала, — голос Хосока стал тише. — Всё было по-другому. Чонгук усмехнулся. — Конечно, было. — Просто прекратите это, вы оба! — За моим резким криком последовала тишина. Никто из них не смотрел на меня, но я продолжила: — Вы оба сделали то, что считали правильным, и что сделано, тому не миновать. Уже бесполезно ссориться из-за этого. — Есть что-нибудь еще, что мне нужно знать? — спросил Чонгук. Я поймала его взгляд, заметив его почти отчаянное выражение. Он презирал чувство неосведомленности, которое, как я помню, случалось даже тогда, когда мы были детьми. Но как мне рассказать ему о том, что произошло между мной и Хосоком? — Я снял маску ради нее. Глаза Чонгука не отрывались от меня, даже несмотря на то, что заявление Хосока заставило его челюсть шевельнуться. Его радужные оболочки сканировали мои, и по ним пробежала вспышка боли. — Она вспомнила о тебе что-нибудь еще после этого? — спросил он, наконец прервав наш зрительный контакт и взглянув на своего брата. Хосок покачал головой. — Только в тот раз, когда я рассказал ей о легенде. Проведя зубами по нижней губе, Чонгук издал смешок. — Почему бы нам не прояснить это? — Что? — Подумай об этом, Чеён, — он вцепился в мою руку, сжимая ее, как будто говоря, как внимательно я должна слушать. Его голос стал тише. — Как ты думаешь, почему ты почти ничего не помнишь о Хосоке? Он не пытается помочь тебе вернуть эти воспоминания, как я. — Чонгук… — слабо позвал Хосок, но это не имело значения. Чонгук был таким серьёзным, каким я его никогда не видела. — Ты только что сказала, что Капюшон хочет вернуть твое прошлое, так зачем ему забирать его у тебя? Кто тот человек, который с самого начала был против того, чтобы ты вернула себе свои воспоминания? С его паузой и отсутствием музыки в заброшенном театре царила оглушительная тишина, мешавшая думать. — Что… — я едва слышала собственный голос. Мой взгляд наткнулся на Хосока, и волнение в его желтых глазах заставило мое сердце колотиться. Когда я снова посмотрела на Чонгука, в нем была та же боль, что и в ту ночь, когда он отвез меня на вершину холма у океана, обнял меня и прошептал слова, которые пробудили фрагмент нашего прошлого. Видение расширилось, заполнило мой взгляд, пока я не оказалась прямо там, заново переживая каждую секунду. Мы были на открытом поле с высокой травой, и стояли под деревом. Красные и оранжевые листья шуршали над нами, а трава качалась у наших ног. Небо темнело, окутывая одеялом признаки ночи. Чонгук сжимал мои маленькие руки и плакал, когда кто-то схватил его за руку и попытался отстранить от меня. — Чонгук, нам нужно идти, — голос был твердым, хотя я слышала, как он дрожит. — НЕТ! — закричал Чонгук, толкнув второго мальчика. — Зачем ты это сделал?! Зачем ты заставил ее забыть меня?! — выдавил он, крича, когда его хватка наконец ослабла. Его глаза были красными и опухшими, и он скрипел зубами между каждым криком. — ПОЖАЛУЙСТА! Я была неподвижна. Несмотря на то, что треснувшие осколки падали из моего сердца, я могла только смотреть в тумане, как более высокий мальчик оттаскивал от меня младшего. А после он повернул голову, чтобы показать свой профиль, обнажая бандану, обернутую вокруг нижней части его лица. Его взгляд задержался всего на секунду, и хотя этого взгляда было достаточно, он заговорил сквозь рыдания своего брата. — Мне очень жаль. Прости.