Beastly Beauty

Чимин спал, когда я вошла в палату, отчасти рада этому. Пока он дремал, у меня была возможность снова обработать его состояние, не делая для него беспристрастное лицо. Страх, тоска, вина — все это охватило меня, как только моя маска исчезла. Его ноги были приподняты, как в прошлый раз, а выражение его лица было хмурым. Кровать стояла у окна с видом на город, и вечернее солнце вливалось внутрь, пропуская луч света на половину его лица. Я подошла и не слышно задернула занавеску. Не было никакого смысла винить себя в том, что с ним случилось — я знала это, но избежать этого было нелегко. Я все еще сожалела о своей недостаточной осторожности. Если бы я только более внимательно отнеслась к предупреждению, Чимин был бы освобожден от такого несправедливого бремени. Даже в бессознательном состоянии, когда дыхание должно было выходить с легкостью, его тело оставалось напряженным. Брови прижались к закрытым глазам, а выступающая мускулатура челюсти сигнализировала, как сильно он стиснул их во сне. Я протянула руку, проводя тыльной стороной ладони по его щеке, надеясь, что это чувство каким-то образом перейдет в его сон и принесет ему утешение. Чимин всегда был страстным. Там, где я колебалась, преследовать новый интерес, он терялся в этом без единого сомнения. Пока я задумывалась, нужно ли мне это, он решительно соглашался. Он подпитывал мою настойчивость танцевать на протяжении всех трудностей, которые возникали в моей жизни. Приступы беспокойства, когда я пошла в старшую школу, внезапный развод моих родителей, расставание с Сокджином, все в противном случае остановило бы меня. Но преданность Чимина тому, что он любил больше всего, не позволяла мне не искать того же. У него был способ вдохновить всех, кого он знал. С легкой горько-сладкой улыбкой я вспомнила обещание, которое он дал мне после того, когда мои родители окончательно развелись. — Неважно, сколько всего разваливается вокруг тебя, и какой бы ты не чувствовала себя сломленной, я обещаю, что буду рядом, чтобы собрать тебя воедино. Он безоговорочно сдержал свое слово, и это делало всю ситуацию еще более невыносимой. Он всегда представлял себя непобедимым, всегда с улыбкой на лице уверял меня, что с ним все в порядке. Но впервые он разорвал нить, и мне пришлось сыграть свою роль в том, чтобы довести его до этого момента. Чтобы поблагодарить его за то, что он поднимал меня на ноги после каждого падения, когда я причинила ему вред. Как только очередная боль пронзила мою грудь и слезы появились в глазах, Чимин зашевелился. Сделав вдох и проморгавшись, мне удалось немного расслабиться. Он делал также, когда ему нужно было вылечить мое разбитое сердце? Неужели он сдерживал слезы и терпел боль? — Привет, — сказал он с удивлением, когда его глаза открылись, встречаясь с моими. — Ты не говорила, что придешь. — Мне тогда уйти? Не люблю беспокоить людей, — поддразнила я, делая шаг к двери. Он усмехнулся и схватил меня за запястье. — Ты никуда не пойдёшь, глупышка. Садись, — мой короткий смешок наполнил воздух, затем я села на стул рядом с его кроватью. Наклонившись вперед, я оперлась руками о перекладину, обрамлявшую матрас, и положила подбородок на руки. Чимин повернул голову к подушке лицом ко мне, на мгновение словно прочитав эмоции на моем лице. Даже находясь в больнице, он все ещё хотел убедиться, что со мной всё в порядке. — Мы переписываемся, но я чувствую, что ты не рассказала мне всего, — начал он с осторожностью в голосе. — Я вижу, как ты устала. Прикусив губу, я глубоко вздохнула, прежде чем ответить. — Зачем ты это делаешь? Он нахмурился. — Делаю что? — Ставишь меня превыше всего, несмотря ни на что. Ты в больнице, Чимин. Твои ноги. — Я знаю, что со мной случилось, Чеён. Но я в безопасности. За мной ухаживают, и я выздоравливаю. Но ты все еще в опасности. — Откуда тебе знать, что ты в безопасности? С чего ты решил, что он не придет сюда, чтобы причинить тебе вред снова? — Я никогда не был его настоящей целью. Он использовал меня, чтобы общаться с тобой, и если бы он хотел причинить мне больше боли, он бы уже сделал это. — Это не мешает мне беспокоиться о тебе, — прошептала я. Губы Чимина растянулись в короткой улыбке. — Я скоро выпишусь, и тогда ты сможешь присматривать за мной, сколько захочешь. Врач сказал, что я быстро иду на поправку. Может быть, уже через несколько дней меня выпишут. В этот раз мое беспокойство наконец вышло наружу. Он нахмурился, когда увидел, как изменилось мое лицо. Но я начала отвечать прежде, чем он успел спросить. — Я скучаю по тебе, и я хочу, чтобы ты вернулся, но… — Но ты боишься, что он снова причинит мне боль, если я вернусь, — закончил Чимин. Я прикрыла глаза, когда он начал гладить меня по голове. — Я буду осторожен. Я постараюсь не оставаться один, как ты… подожди, ты пришла сюда одна? — Возможно, — осторожно ответила я под его пристальным вниманием. — Чеён. — Я знаю-знаю. Мне нужно быть более осторожной. Я просто очень хотела тебя увидеть. Чимин переместил голову на подушку, устремив взгляд в потолок. — Разве ты не могла попросить Чонгука привести тебя? Или Хосока? Я замерла при упоминании братьев, вспышек моего почти поцелуя с одним и многочисленных поцелуев с другим. Сияние оранжевого, мимолетный кошмар, шрамы, кулон, который заставил Хосока уйти. — Я так много должна тебе рассказать, — сказала я, на что он глубоко вздохнул. — Хорошо. Я рассказала ему все, начиная с той ночи, когда Тэхен проводил меня к моему общежитию. Я упомянула, как он предупреждал меня о Хосоке, и как он сказал мне, что кулон, который он дал мне, предназначался для защиты. Я рассказала о преследовании Капюшона, и его подтверждение, что готов явиться лично, что, конечно же, привело Чимина в ярость. И то, что я вспомнила почти всё из своей истории с Чонгуком, и как я стала ближе к Хосоку. — Что ты имеешь в виду под словом «ближе»? — мои колебания заставили его сузить глаза. — Он тебе нравится, не так ли? Я откинулась назад, выпрямляясь на месте. — Да. — Почему? — Я…знаю, что это звучит неубедительно, но между нами есть связь, которая позволяет понять друг друга, даже не разговаривая. И поскольку я узнала его получше, все, что я могу сказать о нём — он хороший. — А что, если ты ошибаешься? Я посмотрела на него. — Что заставляет тебя думать, что это не так? — Я действительно думаю, что он неплохой, но это не значит, что он не опасен. — Его глаза многозначительно смотрели на меня, и мое сердце колотилось, сдавливая рёбра. — Почему ты считаешь, что он опасен? — наконец спросила я. — Что ты знаешь? Он покачал головой, отводя взгляд. — Чимин? — Я не знаю, что ответить. Ты все вспомнила о Чонгуке, но не о Хосоке, верно? Мне потребовалось мгновение, чтобы ответить, но я не понимала почему это имело для него значение. — Ты знаешь больше, чем я. Он стал серьёзней, что доказывало мою правоту. Раскрыт еще один секрет. Еще один секрет, о котором я даже не подозревала, его скрывали от меня с самого начала. Сколько он мне еще не рассказал? — Я все время знал о Чонгуке и Хосоке. Я не общался с ними, когда мы были детьми, потому что они были твоими друзьями. Но я помнил их лица. На первом курсе в кампусе я встретил Чонгука. Я не узнал его изначально, но у него была твоя фотография с ним, и я вспомнил его после того, как увидел ее. Когда я сказал, что знаю тебя, он не удивился. Он уже знал, кто я. В моих ушах звенело эхо щелчка камеры и слабый смех Чонгука. Мы были на пути к домику на дереве, когда он наткнулся на серое устройство. Его улыбка была такой же яркой, как и всегда. В тот день он настроил полароид, притянул меня к себе и сфотографировал нас. Оказалось, что это была единственная оставшаяся пленка, и Чонгук проявил фотографию до того, как полароид закончил печать. — Значит, ты знал, что я была с ним знакома еще до моего первого дня? — Чимин кивнул, с опаской наблюдая за моей реакцией. — Я знал, что они братья, потому что ты говорила, что они уехали, когда мы были детьми. Я до сих пор помню, как внезапно они исчезли. Я сказал об этом своей маме, и она просто сказала, что тебе скорее всего было грустно, поэтому ты хотела притвориться, что этого никогда не было. И я тоже. — Но что насчет того, когда мы были старше? Почему ты никогда не спрашивал меня о них? — спросила я, пытаясь сдержать все свои эмоции. Я должна уже привыкнуть к таким откровениям, не так ли? Чимин провел рукой по темно-синим прядям. — К тому времени прошли годы, и, честно говоря, я был просто рад видеть тебя рядом. Зная, что я мог всё испортить, я подумал, что ты забудешь об этом, и ты действительно забыла всё. — Чонгук сказал тебе, что мои воспоминания исчезли? Почему он тебе доверял? — Я не уверен, могу ли вообще это рассказывать. Это связано с Хосоком… — Это связано с прошлым, которое нас связывает с ним? Я увидела, как он сглотнул, отчего у меня завязался нервный узел в животе. Он не должен был говорить это. — Не совсем. Чимин знает, кто такой Хосок. Он знал все время. Прикусив язык, я собралась с духом, прежде чем заговорить. — Это связано с тем, кто он есть на самом деле? — его глаза были настороже, когда он посмотрел на меня. — Ты не могла бы уточнить. — Что он такое? — поправила я, и Чимин нахмурился еще больше. — Да. — Ты знал. Все это время ты знал, кем он был. Ты знал о легенде. — Чеён, как ты… — Я просто… — я засмеялась под нос, чувствую горький привкус во рту. — Я верю, что ты тоже пытался защитить меня, как и они. Но мне больно признавать, что человек, который, как я думала, был честен со мной все это время, на самом деле хранил секрет даже дольше, чем они. Он пытался удержать мой взгляд, брови сошлись в вине, а уголки губ опустились вниз. — Ты можешь злиться, если хочешь. Я тоже злюсь, что мне пришлось выбирать между рассказать тебе или доверием им. Но они оба…даже если бы тебя не было здесь, я могу только рассказать, насколько сильно они заботились о тебе. Зная, насколько ты важна для меня, я распознал в них ту же любовь. И если они любят тебя так же сильно, как я, значит ты действительно была в опасности, позволив тебе забыть о них. — Я все еще не понимаю. Почему они вообще тебе все рассказали? — слабо спросила я. — Я не знал, узнаешь ли ты когда-нибудь о Хосоке. Ни один из них не хотел, чтобы ты знала. Они тоже не планировали рассказывать мне, но однажды ночью я столкнулся с ними, дерущимися в комнате общежития. И когда я говорю «дерущимися», я имею в виду избиение. Я должен был отсутствовать еще час, поэтому они ослабили бдительность, — Чимин замолчал, на мгновение закрыв глаза. — Они не слышали меня, поэтому я простоял там достаточно долго, чтобы увидеть, как Чонгук ударил Хосоку прямо в челюсть, и удар сбил одну часть его маски. Я помню, как он рычал, а затем я выдал себя из-за шума, потому что они повернулись ко мне, и тогда я увидел всё — его глаза, зубы, его лицо. Чимин остановился и снова нашел мои глаза, проверяя мою реакцию. Зубы? Лицо? Что он видел такого, чего я еще не видела? — А потом? — его брови дернулись от моего отсутствия удивления. — А потом я потерял сознание… Проснулся до того, как они спорили о том, что со мной делать. Чонгук сказал что-то вроде: « Если он знает, то он может помочь нам защитить ее. Мы просто должны заставить его доверять нам». Поэтому после того, как они заметили, что я просыпаюсь, Чонгук попытался мне всё объяснить. Хосок держался на расстоянии, я думаю, чтобы не испугать меня. И я бы попытался выбраться оттуда, если бы он не заблокировал дверь. Я бы не поверил, если бы Чонгук не стал упоминать тебя, все связывать с тобой, и этого было достаточно, чтобы я хотя бы послушал. — Так они тебе все рассказали? Просто так? — спросила я. Он кивнул. — Им пришлось. Уже позже Чонгук заявил, что планировал рассказать мне в какой-то момент, как только он сможет убедить Хосока позволить это. Но я не думаю, что Хосок согласился бы, если бы я не увидел его той ночью. — Разве ты не сомневался в них или не думал, что, может быть, они тебе врут? — Конечно, — вздохнул Чимин. — Я подумал, что, возможно, они одержимы тобой, и третий мальчик, о котором они мне рассказали, был действительно хорошим, или его не существовало. Но, как я уже сказал, когда ты действительно любишь кого-то, ты можешь определить заботу человека, который заботится о нем так же сильно, как и ты. К тому времени я знал Чонгука уже несколько месяцев. У меня просто не было особых причин не верить тому, что он мне рассказал, особенно если он доверил мне секрет Хосока. Я не знала, как себя чувствовать. Было больно от осознания того, как много он от меня скрывал, но в то же время я понимала, что он сделал это по той же причине, что Чонгук и Хосок — чтобы защитить меня, сохранить мои воспоминания. Но были детали, которые все еще не имели смысла. — Если ты знал о третьем мальчике, почему ты не пытался помешать мне поступить? — Все, что мы знали, так это то, что он последует за тобой, куда бы ты ни пошла, поэтому было бы лучше, если бы ты поступила в наш университет, чтобы мы могли продолжать защищать тебя. — Но даже сейчас…если ты узнал Чонгука и Хосока, разве ты не запомнил лицо третьего мальчика? Или его имя? — Я видел его только один раз, и это было на расстоянии. Это было тогда, когда мы еще не были так близки, поэтому мне было неудобно спрашивать тебя о них. По сути, единственное, что ты когда-либо рассказывала мне, это то, что первые двое были братьями, — он сделал паузу, и мне было трудно его понять. Словно он чувствовал…вину? — Чимин? — тихо позвала я, и его глаза вернулись в реальность. Он с печалью посмотрел на меня. — Мне очень жаль, — прошептал он, — я единственный, кто мог вспомнить. Я единственный, кто мог знать, кто он. — Нет, — я покачала головой и осторожно села на край его кровати. Я взяла его руки, позволив ему снова встретиться со мной взглядом, прежде чем продолжить. — Ты не знал, Чимин. Ты был ребенком. Мы все были такими. Так что не смей чувствовать себя ответственным за все это. Я всё вспомню, хорошо? Остальная часть моего прошлого вернется ко мне, и мы узнаем, кто он. Я уверена в этом. Он сжал мои руки, и его нижняя губа задрожала, прежде чем он заговорил. — Я бы никогда не сделал ничего из этого, если бы не верил, что это было ради тебя. Я всегда хотел только самого лучшего для тебя, — сказал он сквозь хриплый голос. Выражение его лица стало немного лучше, и я прерывисто вздохнула, наклонившись вперед, чтобы обнять его. — Все в порядке. Тебе больше не нужно ничего скрывать. Я не злюсь на тебя. — Я бы не стал винить тебя, если бы тебе тоже пришлось скрывать, но я не знаю, смог бы выдержать это, — ответил он приглушенным тоном. В течение следующего часа я лежала у него под боком, положив голову ему на грудь. Он успокаивающе проводил рукой по моей голове, и вскоре после этого я задремала. К счастью, я смогла спокойно отдохнуть рядом с ним. *** Знакомый выступ, мои руки схватились за холодные перила, пока я смотрела вниз через открытые занавески на переднюю часть сцены. Мужской силуэт стоял ко мне спиной, лицом к заброшенным сиденьям. Он наклонял шею из стороны в сторону, затем покачивая плечами и вытягивая руки. — Ты спускаешься, Рыжик? Или тебе нравится наблюдать оттуда? Пыхтя, я подошла к лестнице и стала медленно спускаться по ней. Проходя мимо недостающей ступеньки, я пробормотала себе под нос: — Однажды вся эта лестница развалится, и тогда мы застрянем здесь навечно. — Приключение ждет своего часа. Наконец, достигнув пола, я повернулась, увидев Чонгука всего в паре футов от меня. На его губах заиграла ленивая улыбка, и он собрал часть волос обратно в пучок, позволяя передним волнам обрамлять его лицо. На нем были серые спортивные штаны и черная футболка. — Неудивительно, что ты сочла это приключением, — ухмыльнулся он. — Неудивительно, что не ты сделал это. У меня на губах появилась улыбка, как всегда, когда он находился рядом. За что я была ему благодарна. Отсутствие неловкости между нами только успокаивало, чем холодный ветерок в начале зимы. — Думаю, мы не изменились так сильно, как думали, — сказала я, вспоминая, как он всегда был первым, когда мы были детьми. — Должно быть, тебе не повезло, — засмеялся он. — Ты всегда говорила, что я раздражающий полоумный. — И я поддерживаю это, — сказала я, смеясь вместе с ним. Прежде чем кто-либо из нас смог сказать больше, платформа над нами задрожала. Я подняла глаза и увидела, как Хосок уже спускался по лестнице. Достигнув пропасти, он спрыгнул остаток пути вниз. Пульс пропустил удар от одного его присутствия, но затем, когда он выпрямился и встретился со мной взглядом, мне пришлось напомнить себе, что нужно дышать. Мое сердце было барабаном, который становился все громче, чем ближе он подходил. Я была уверена, что он должно быть слышал каждый удар, особенно зная о его способностях. Загорелая кожа Хосока выделялась на фоне свободной белой футболки, которая на нём была, наряду с оливково-зелеными джоггерами и белыми кроссовками. Его маска была такой, какой я не видела прежде, — чистой белой, которая соответствовала его одежде. Даже его аксессуары не могли ускользнуть от моего внимания: от серебряной ленты на его запястье до серебряных цепочек, свисающих с колец в его ушах. Я не видела его с той ночи, только писала ему несколько раз. Все, что я могла представить, это когда он отстранился от меня, пытаясь успокоиться после того, как его глаза изменились во второй раз. Оставлять развитие наших отношений на его усмотрение было ужасно. Если он не сможет научиться доверять себе, я боялась, что то, что мы начали, никогда не будет продолжено. — У тебя есть песня? — спросил он, отрывая от меня взгляд и поправляя перчатки. — Да, Юнги прислал её. Он сказал, что им еще нужно добавить несколько слоев, но пока она достаточно хороша, чтобы её использовать. — И ты уверена, что хочешь, чтобы это был парный танец? — янтарные глаза встретились с моими коричневыми, как никогда устрашающе. — Ты ведь в курсе, что я тоже здесь, — сказал Чонгук, скрестив руки на груди. Я взглянула на обоих. — Да, я уверена. Это должен быть парный танец. — Отлично, в любом случае из нас получится отличная пара. Теперь приступим к работе, — схватив меня за руку, Чонгук потащил меня к центру сцены, и я издала писк, когда он игриво закрутил меня в свои объятия. Прижавшись спиной к его груди, я взглянула вверх. Хосок медленно приближался к нам, и я готова поклясться, что за его глазами было раскаленное пламя.