Beastly Beauty

Мысли превратились в кашу, когда я вошла в свою комнату, испустив обессиленный вздох. Я прислонилась к двери, не зная, как вообще начать ориентироваться во всем, что произошло ночью. Одной мысли о поведении Джина было уже достаточно, чтобы у меня голова закружилась от боли. Заново переживая кошмарную встречу с Капюшоном живот скручивало от тошноты. Произошло слишком много вещей за ночь: поведение Джина, действия Тэхёна, предполагаемое забытое прошлое, которое у меня было со сталкером. И Хосок. В его присутствии мой разум затуманился. Он открылся мне лишь частично, а я в ответ ослабила бдительность сильнее, чем предполагала. Хотя относительно большая часть меня хотела ему доверять, но его отсутствие помогло немного рассеять туман. Пришлось напомнить себе, что он стал проявлять ко мне необъяснимый интерес с того момента, как я здесь оказалась. Он попросил стать его танцовщицей без каких-либо объяснений. Мне нужно было узнать его причины, прежде чем я продолжала позволять его таинственному магнетизму еще больше привлекать меня к нему. Но был ли у меня шанс на это? Мой разум хотел только засыпать меня вопросами, сомнениями и подозрениями, но мое тело взяло вверх, потащив меня в ванную. Я почистила зубы, и быстро переоделась, сонно побрела к кровати, зарывшись под одеяло. Я только задремала, когда временный покой, которого я так стремилась достичь, вырвался из пальцев. Образ черного плаща, перчаток, его скрытого лица - выдвинул на первый план мои мысли. Я мгновенно распахнула глаза, и сделала неустойчивый вдох, пытаясь успокоить нервы. Этот процесс повторялся все больше, и я не могла сосчитать сколько раз я прошла через это. Моя ночь была полна страданий, поскольку воображение работало против меня. Даже когда его не было, обтянутые кожей руки продолжали сжимать меня. Мне едва удалось поспать час. Каждый раз, когда я начинала засыпать, я просыпалась от вспышек или звука его голоса. Будильник сработал слишком рано, сигнализируя о том, что мне нужно подготовиться к уроку. Хосок уже ждал меня, как только я прибыла, хотя, что удивительно, он стоял у двери, а не внутри. Я подошла ближе, взглянув на него, но тут же остановилась от раздражения, которое выражали его брови и глаза. - Слишком долго, - нетерпеливо сказал он, немедленно приближаясь ко мне. Я смотрела на него, сердце учащенно билось, поскольку он внезапно оказался в метре от меня. Хосок протянул свой телефон, и я с недоумением посмотрела на него. - Впиши свой номер. Я хотел сменить место встречи, но не мог связаться с тобой. Мне пришлось прийти сюда и ждать, а теперь мы потеряли время, так как нам все еще нужно туда пойти. Нерешительно взяв у него телефон, я начала набирать свой номер, и ненадолго замерла, когда заметила имя нового контакта. Щеки внезапно потеплели. Вместо «Чеëн» он просто ввел значок солнца. Как только я вернула телефон, Хосок, не теряя времени, кивнул и прошел мимо меня. С возбужденным любопытством я последовала за ним в следующее здание. Это было одно из самых больших и экстравагантных строений в кампусе, украшенное высокими арками, под которыми нам пришлось пройти, чтобы добраться до главного входа. Я так и не поняла, для чего это здание, и у меня не было возможности осмотреть интерьер, поскольку Хосок сразу же направился к винтовой лестнице, как только мы вошли. Нас окружала тишина, если не считать тихого постукивания наших ботинок, когда мы поднимались по лестнице. Он шел впереди, остановившись только тогда, когда мы наткнулись на большую дверь красного дерева в самом конце здания. Мои глаза проследили за его рукой, когда он протянул ее, тонкие пальцы сжали бронзовую ручку. Хосок отступил и позволил мне первой войти в большой зал. Я шагнула вперед, мгновенно пораженная красотой. Хотя это была довольно простая студия, от этого она становилась более привлекательной. Оттенки деревянного пола были того же цвета, что и вишня в шоколаде. Красновато-коричневый цвет отражался на деревянных стенах, и студия была бы слишком темной, если бы не окно, тянущееся через всю стену напротив двери. Яркие лучи восходящего солнца проникали внутрь и отражались в отражении зеркала, стоявшего на стене справа от меня. - Так красиво, но почему было так важно прийти сюда? - спросила я, поворачиваясь к лицу в маске. Его глаза осторожно скользнули по моим чертам лица, прежде чем он ответил. - Сюда редко кто приходит. И в другой студии слишком много людей. Я нахмурилась, пересекая оставшуюся часть студии. - Разве никто не может пройти мимо, просто взглянув и увидев нас? - спросила я, указывая на большое окно, из которого виднелся темно-серый фонтан посреди внутреннего двора, и разглядывая детали мастерства изготовления статуй. Три балерины на пуантах, каждая из которых наклоняется в разных направлениях, положив руки друг на друга для поддержки. В груди возникла легкая боль. Я скучала по подругам. По тем, которые у меня были в старшей школе, для них были открыты все двери, и хотя мы все еще время от времени встречались, в основном наши пути расходились. Я надеялась, что в ближайшее время у меня появится подруга, или я сойду с ума от  окружающего меня тестостерона. — Окно затемнено снаружи. Мы видим их, но они не видят нас. — Голос Хосока был спокойным, почти безмятежным, и это только сделало его заявление еще более пугающим. — Какая разница, видит нас кто-нибудь или нет? — беспокойно спросила я. Он внимательно наблюдал за моим выражением лица, показывая всем видом, что может легко меня прочитать. — Почему ты так нервничаешь? — Просто скажи мне причину, Хосок. Пожалуйста. — Его бровь дернулась, но он лишь вздохнул. — Я собираюсь танцевать. Мои губы удивленно приоткрылись, и я поспешила вернуть все самообладание, пытаясь казаться невозмутимой - или, по крайней мере, уменьшить свой пыл. — Я думала, ты не хочешь танцевать при посторонних. — Поэтому я и привел нас сюда, — ответил он приглушённым голосом. — Но что насчет меня? — я услышала его слабый вздох от удовольствия. — Ты уже видела меня, и по какой-то причине этот факт меня не беспокоит, как оказалось, — ответил он, поймав мой взгляд. — Я не говорю, что покажу тебе целое представление, но ты сможешь учиться быстрее, если я покажу тебе то, что требую от тебя.  Его объяснение имело смысл, и я решила довериться ему, но не раньше, чем отправила сообщение Чимину о своём местонахождении. Я сообщила ему, в какое время мы, скорее всего, закончим.  На всякий случай. Хосок прошел включить музыку, и я заметила перчатки, заправленные за спину его темных штанов. Заиграла музыка, и он внезапно вынул перчатки и натянул их. — Почему ты их носишь? — я не смогла удержаться от резкого вопроса, вылетевшего из моего уст. Он повернулся ко мне, заканчивая натягивать вторую перчатку на пальцы, и желтый цвет его глаз превратился в медно-оранжевый.  — Ты также спросишь меня о моей маске? Потому что и на этот вопрос ты не получишь ответа. — Я не собиралась спрашивать о твоей маске, — тихо ответила я. Хосок показался удивленным, интенсивность его единственной видимой части лица переходила в более расслабленное состояние.  — Давай начнем. Почему бы тебе не повторить с раздела, который мы изучили в прошлый раз, — предложил он, хотя, когда он был в роли обучающего, каждое сказанное им слово было фактически приказом.  Я сделала то, что он приказал, пройдя первые несколько шагов, которым  научилась на предыдущем уроке. И несмотря на то, что я не пропустила ни одного движения, детали были неверны, и я прекрасно это осознавала - мой разум был расплывчатым от стресса, который я испытала в последние несколько дней, не говоря уже о полном отсутствии отдыха.  Даже глядя на себя в зеркало, я могла видеть, насколько мои движения были слишком слабыми, а  глаза  расфокусированы. Хосок, казалось, тоже это заметил. — Ты не вкладываешь в это все свои силы, — резко заявил он.  — Я постараюсь сделать лучше, - ответила я, пытаясь сконцентрироваться. Начиная заново, я повторяла каждое движение. Я понимала, что это улучшение с первого захода, но мое тело отказывалось работать в полную силу.  Хосок вздохнул, и нажал на небольшой пульт от стереосистемы, чтобы выключить музыку. Я сглотнула, предвкушая его раздражение. И приготовилась к крику и недовольству, но  вместо этого он лишь подошел и негромко заговорил: — Покажи мне арабеск, —  приказал он.  Я поднялась на носочки на одной ноге и приподняла вторую ногу за собой, не забыв вытянуть и руки. Баланс не дался так легко, как обычно. — Ты слишком сильно наклоняешься вперед, и это разрушает твое равновесие. Позволишь? — спросил он, протягивая ко мне руки, но останавливаясь перед тем, как дотронуться до меня. После того, как я кивнула, его ладонь легла мне на ребра, слегка надавив, чтобы помочь мне вытянуть грудь. Затем его рука скользнула к моей талии, отчего живот сразу же напрягся от его прикосновения. — Хорошо, держи равновесие, — сказал он тихо. В тот момент, когда Хосок отпустил руку, я ослабила позу, но снова встала, проведя ладонью по одной стороне лица.  — Чеëн, что происходит? — его тон стал внезапно мягким. Я нерешительно встретила его взгляд, качая головой. — Я просто...в последнее время плохо сплю. — Ясно, — нахмурился он. — Как думаешь, сможешь пройти через это сегодня? Важно, чтобы мы добивались прогресса на каждом уроке.  Я кивнула, но Хосок, похоже, не поверил мне, продолжая смотреть. — Почему бы тебе не посидеть немного, пока я перейду к следующей части? Ты можешь понаблюдать за мной, и увидеть небольшое выступление. В течение следующих десяти минут я сидела на краю студии, пока Хосок показывал мне следующую часть своей хореографии. Я должна была захватывать каждый шаг, но все, что я видела, это красиво движущееся тело.  Сначала он, казалось, не решался начать, но быстро отправился в мир, куда доступно только настоящим танцорам. Наблюдение за Хосоком было завораживающим. Каждое его движение было сильным, почти агрессивным, но после он переходил в моменты более мягкой грации, и мне казалось, что он позволял мне в эти короткие секунды заглянуть за стены, которые он выстроил вокруг себя. Моменты уязвимости, которые были смыты новой волной более холодных и резких движений. Возможно, это была моя бессонная ночь или, может быть, это было заклятие, которое он на меня наложил, но когда Хосок вытянул руку, наклонился и повернулся, я увидела ангела. Ни кого-то  из тьмы или света, как я представляла его в свою первую встречу с остальными парнями. Для меня он не был ангелом ни чисто белого, ни испорченного черного. Крылья, которые подарило ему мое воображение, были серебряными; он был чем-то уникальным, отличным от всего, что я знала. Я продолжала теряться в грезах о Хосоке с великолепными пернатыми крыльями, раскинувшимися на его спине. Его янтарные глаза, казалось, светились в моем воображении, сияя, как золотые медальоны. — Чеëн. Я даже не осознавала, что была далеко от этого всего, пока Хосок не назвал меня по имени, а потом меня настигло понимание, что я заснула без появления капюшона, который мучил меня. — Прости, клянусь, я смотрела...большую часть.  Он подошел ближе и присел, положив руки на колени, и пристально взглянув на меня. Его голова слегка наклонилась в сторону, и в его глазах, казалось, таилась легкая грусть. — Мне жаль, что ты так устала. Ты  завтракала? — в ответ я покачала головой, вспомнив, как в последние несколько дней из-за стресса я ощущала лишь тошноту. Он вздохнул. — И воды с собой ты тоже не взяла. Тебе нужно лучше заботиться о себе. — Его слова звучали заботливо, в отличие от нейтрального тона, с которым он их произнес.  Я собиралась ответить, но Хосок встал и протянул руку. Вложив свою ладонь в его, я позволила ему помочь мне подняться.  — Пройдись по частям, которые я тебе только что показал. Я вернусь, — сказал он, прежде чем снова включить музыку. Хосок вышел через большие двери прежде, чем я успела ответить. Я пыталась повторить большинство шагов, которые он представил. Собрав все свое внимание и энергию, мне, наконец, удалось пройтись по движениям с той точностью, которую они требовали.  Это вышло неидеально, но было намного лучше, чем раннее, и этого было достаточно, чтобы я почувствовала себя наполненной. В конце концов, мои глаза закрылись, и музыка унесла меня. Каждая нота была как нежное руководство, направляющее мои конечности через каждое действие.  Когда я завершила последовательность последним поворотом, дверь открылась, и вошел Хосок, поймав мой взгляд в зеркале. Вернувшись в обычное положение, я заметила бутылку воды и протеиновый батончик в его руках. Слюнки сразу же потекли, а губы приподнялись в мягкой улыбке. Он заметил это, и тихо усмехнулся. — Почему ты так смотришь на меня? Мне не хочется заниматься с тобой, когда ты теряешь сознание в моем присутствии. — Я поняла, — ответила я, несмотря на то, что нутром чувствовала, что Хосок сделал это из искренних переживаний. Чем больше времени я проводила с ним, тем больше я улавливала в нем намеки на заботу. Я замерла, когда он подошел ко мне и протянул продукты. Когда я приняла их, мои пальцы коснулись кожи на его ладони.  Впервые вместо того, чтобы беспокоиться о себе из-за того, что он носит перчатки, как и Капюшон, я молилась только о том, чтобы это ничего не значило, ради желания доверять ему и стать ближе к нему.  На этот раз меня не охватил страх за себя. В итоге мы остановились перед широким окном, оба уставившись на вид, пока я ела батончик, который он мне дал, и пила воду. Из динамиков тихо играла музыка, пока мы наблюдали сверху за студентами передвигающимися по кампусу. Мне казалось, что дела пойдут медленнее, так как настали выходные, но все наоборот торопились. Я должна была предугадать, что танцоры будут продолжать заниматься, композиторы будут писать, актеры будут репетировать, а вокалисты будут петь. — Похоже, люди забывают, как остановиться, когда приходят сюда, — прокомментировала я. — Включая тебя, — ответил Хосок. — Ты уже перегорела за первую неделю здесь.  — Я не перегорела, просто...Меня напугало..,— запнулась я, взглянув на него. Его глаза были уже готовы захватить мои с силой, не оставляя места для побега. Затем он задал вопрос, от которого у меня забилось сердце. — Что-то или кто-то? Прежде чем мой разум смог даже осмыслить смысл того, что он сказал, мой телефон начал звонить. Вытащив его, я обнаружила на экране имя Чимина и быстро ответила на звонок: — Привет, ты что-то хотел? — Чеëн, - ответил Чонгук. Его голос застал меня врасплох, но еще более тревожным было отсутствие приветствия и серьезность его тона. — Чонгук? Почему ты… — Чимин. Он ранен.