Восход Великого Солнца

Memento mori [Помни о смерти]

Латинское выражение — Все мы когда-нибудь умрем. Мой день ещё не настал Ян Кальвейт

15 сентября 1263 год. Королевство Цинтра. Цинтра. Небо ещё никогда не было таким чёрным, как сейчас. Беззвёздным. Смог от пожарища устремлялся ввысь, а оно само виднелось за десятки миль. Город охватило пламя. Горели высокие белокаменные башни, многоэтажные дома горожан, осыпалась черепица с крыш. Низвергались крепкие стены, что считались непреступными, и погребали под собой жителей. И среди этого хаоса по улочкам носились всадники, шли пешие войны в чёрных доспехах, выкрикивая кличи на своём языке и убивая всякого местного. Кровь лилась и смешивалась с дорожной грязью, образуя потоки. Крики и безумие затмили взоры большинства, как побежденных, так и победителей. Оберштер отряда «Магна», Гаус аэп Дере Штыр, наблюдал за всем с ближайшего холма, через подзорную трубу. И, как и полагается солдату, не чувствовал ничего от лицезрения подобного. Гибли эти мерзкие нордлинги, которые лишь замедляли поход имперской армии. Они смели сопротивляться даже сейчас, оставшиеся их силы укрылись в замке. Но это вскоре изменится. Гаус опустил взор на городские ворота. Через них проходили новые колонны нильфгаардской пехоты. Эти тысячи были лишь малой частью. По численности армии Империи превосходили все войска Королевств северян. Остальные окружили Цинтру лагерем, столь же огромным, как и сам город. Солдаты шли чётко, ровно, красиво, в их чёрных доспехах и крылатых шлемах отражалось пожарище. Оберштер мог бы присоединиться к ним, даже на миг подумал об этом, столь сильным было это чувство. Но быстро отбросил эту мысль. Он уже стар, на голове не осталось ни волосинки, да и в седле он держался с трудом. Кроме того, ему, аристократу, не пристало вести коня вблизи ещё недавних крестьян из покорённых территорий. Он войдёт в город вместе со всем остальным высшим командованием, когда вражеские войска сдадутся, или пока от Цинтры не останется одно лишь пепелище. Гауса устроил бы второй вариант. — Дрыф, ко мне. Лейтенант показался на коне из-за плеча и отдал честь, как по уставу. Гаусу, впрочем, было всё равно. В иерархии знати род Дрыфа был незначительным, удивительно даже, что он смог дослужиться до такой должности. — Докладывай. — Отряд оберштера Флага Моэнга вступает в город. Сопротивление скоро прекратится. — Прекрасно. А раненые? Гаус одёрнул себя, зачем он спросил такую глупость? Размер потерь не важен, это обязанность солдат — погибать на войне за величие Империи. Но слов обратно не возьмёшь. Дрыф немного поколебался, не знал, наверное, что командир спросит подобное. Но всё-таки нашёл, что сказать. — Их около полусотни. Их размещают в лазаретах. Лечением, насколько мне известно, занимается чародейка… Гаус сплюнул на землю от омерзения, и Дрыф замолчал. Штыр, как и всякий военный консерватор, не любил магов и выступал против их использования. Они сами не могли управлять своей силой, так как ими тогда повелевать? Поэтому они были угрозой, особенно для командования. Одним случайным заклинанием достаточно сильный чародей мог обезглавить армию. Гаус аэп Дере Штыр не хотел для себя подобной участи. Он даже и думать не хотел о том, что именно благодаря магам защитный барьер города спал всего через четыре дня, а значит дорога во дворец стала открытой. Прочистив горло, Дрыф продолжил. — На данный момент в городе находятся две хоругви нашего отряда. От одной недавно получили депешу, она дошла до Северных ворот и отсекла нордлингов, теперь им не уйти. — А что со второй?! — голос перешёл на крик. — Не знаю, оберштер. Ей было приказано продвигаться ко дворцу. — Кто её возглавляет?! — спросил Гаус, на его прямоугольном лбу вздулся нерв. Он не любил, когда медлили с приказами или когда их не выполняли. Побелевший Дрыф только благодаря выучке сумел ответить. — Офицер Ян Кальвейт.

*****

Ян Кальвейт продвигался с отрядом по узким улицам. Сейчас здесь было как никогда тихо, окна домов темны, а лавки магазинов в беспорядке, жители покинули их и в спешке укрылись где-то в городе. В воздухе витал запах сырости, грязи и нечистот — даже свою столицу нордлинги не могли содержать в чистоте. Где-то вдалеке разносились взрывы от осадных машин, крики людей и треск пламени. Ужасы войны ещё не добрались сюда, но их разведчики уже тут. Ян Кальвейт выглянул из-за спины одного из факельщиков, что шёл во главе колонны, и вгляделся в темноту. Собственный взор его ещё никогда не подводил. Он видел большой и величественный замок, окутанный тьмой, но на нём уже проявлялись рыжие отсветы. Сколько же богатства он таил. И сколько ещё врагов преграждают к нему путь. На случай худшего Ян Кальвейт держал руку на рукояти длинного меча. Почти с такой же настороженностью позади шли и остальные сорок солдат. Каждый второй, кто по краям строя, выставил копьё на изготовку, каждый четвёртый нёс факел, остальные в тишине наблюдали. Такой ощетинившейся змеёй они преодолели несколько улиц Дворцового квартала. Они давно покинули место своей намеченной дислокации. Но об этом знали только Ян Кальвейт и… — К-капитан, мне кажется, что мы ушли дальше, чем нам приказали. Ян Кальвейт глянул себе за плечо. — Ты так долго набирался смелости, чтобы сказать это, Якер? Помощник не нашёл, что ответить, замялся и опустил взгляд. В своём доспехе он выглядел крайне нелепо, тот едва налез на его полноватое тело. Лицом невзрачен, щекаст, с россыпью веснушек, с большим носом и маленькими, вбитыми в череп глазами. Ростом же и выправке он превосходил большинство в отряде. Да и несмотря на своей внешний вид, очень хорошо умел высчитывать сложные числа, перемножать пяти и шестизначные цифры в уме. Также имел неплохой задаток в организации. За это Ян Кальвейт и назначил его своей правой рукой. — Прошу прощения, капитан, но нам лучше послать депешу и оповестить командующего. Мы не можем пойти против приказов. Услышав подобную дерзость, Ян Кальвейт обернулся и смерил подчинённого взглядом, что тот аж вздрогнул. Но затем взгляд смягчился, и капитан улыбнулся. — Мы и не нарушаем приказ, Якер. Мы всего лишь вышли в разведку с половиной людей, дабы препятствовать возможной контратаке врага. — Д-да, вы правы, но разве нам не надо оповестить об это… Стоило руке капитана оказаться на плече Якера, так он сразу замолчал. Колонна остановилась в ожидании. Ян Кальвейт надавливал на плечо, будто специально хотел причинить боль. Свет и тень играли на его лице, придавали орлиные черты, а взгляд странно сиял. — Прекращай, Якер, или ты так и не понял, зачем мы здесь? — говорил он вкрадчиво, чтобы подчинённый понял каждое слово. — Как только город падёт и уляжется пыль, наше начальство начнёт делить трофеи. Они затребуют себе самое лучшее, а сами не пролили ни капли крови. Разве это справедливо? Так что мы всего-навсего опередим их и возьмём из замка всё то, что нам причитается. А вдобавок и покроем себя славой на всю кампанию. Ближайшие солдаты, услышав о славе и богатстве, загремели оружием и закивали. Кто-то даже был готов прокричать военный клич, но его быстро остановили. Ян Кальвейт видел их улыбки, их желания, что были в порядке вещей у вчерашних крестьян, да и большинства человечества. — Я вас понял. Якер отдал честь, после чего колонна продолжила движение. Через несколько домов справа, послышался шорох. Все насторожились в ожидании атаки. Однако ничего за этим не последовало. После нескольких секунд Ян Кальвейт кивнул одному из факельщиков, чтобы он проверил, что там. Тот среди бочек и ящиков у телеги увидел старика в лохмотьях и соломенной шляпе, который что-то прижимал к груди. Это был ребёнок. Мальчик или девочка, сложно понять из-за истощения. Худое морщинистое лицо старика казалось вот-вот упадёт, обнажив череп, но большие карие глаза пристально и с невообразимым ужасом смотрели на безликих войнов в черных доспехах с крылатыми шлемами. Ян Кальвейт пристально осмотрел их, а после громко сказал. — Грыф, заколи! Из колонны вышел высокий и крепкий воин с алебардой в руках. Четвертый десятник из восьми. Старик и ребёнок вряд ли поняли нильфгаардский, однако интуитивно осознали свой приговор. Старик прижал дитя сильнее, а сам всем телом подался назад от блестящего лезвия. Всё было кончено за один удар. От всего этого лишь Якер поморщил нос. Ян Кальвейт выждал ещё несколько секунд и прошёлся взглядом по ближайшим окнам и домам. Когда же ничего не случилось, отряд продолжил путь. — Жестоко, — тихо сказал Якер, надеясь, что никто его не услышал. — Жестокость на войне — обычное дело, как яд на светских вечерах, — Ян Кальвейт говорил, не оборачиваясь. — Нордлинги очень эмоциональны, Якер. Их надо провоцировать чем-то подобным. — Д-да, конечно, но… Мне казалось, что мы будем действовать более цивилизованно. — Считай, я так с ними и поступил. Грыф известен тем, что срубает головы быстро и безболезненно. Ты сам видел. И неоднократно. — Д-да, но… — Хватит, Якер, — от командного голоса тот поднял взгляд на капитана и посмотрел ему прямо в глаза. — Сомневающийся солдат стоит одной ногой в могиле. Я не мог рисковать жизнью Грыфа или кого-либо ещё, если бы что-то пошло не так. Якер молча согласился, но после нескольких минут продолжил: — Знаете, капитан. Мне кажется, что вам стоило бы почаще оставаться с холодной головой. Живее бы были. Услышав это, Ян Кальвейт громко рассмеялся во всё горло. В свете пламени стали заметны два глубоких шрама: вертикальный, пересекающий обе губы справа, и длинный горизонтальный на переносице. Солдаты замерли и принялись внимательно наблюдать. — Тут ты прав, Якер, — Ян Кальвейт по-отечески похлопал подчинённого по плечу. — Однако если я всегда буду с холодной головой, то стану похож на императора, — он махнул рукой, призывая возобновить марш. — И запомни ещё кое-что. Все мы когда-нибудь умрем. Мой день ещё не настал. В этом я уверен. — Так точно, капитан, — Якер заворожённо смотрел на Яна Кальвейта, будто перед ним герой из легенды или человек, прошедший не одну военную кампанию, хотя они почти одногодки. — Вы и правда удивительны, капитан. Пусть я и не учился с вами в академии, но мне удалось поспрашивать о вас. Вы совершенно отличаетесь от того, что мне говорили. Вы будто совсем другой человек. — В самом деле? Ян Кальвейт искоса посмотрел на Якера. Тот застыл от пристального взгляда. Таким же, буквально только что, он оглядывал людей, прежде чем их казнить. Но затем это плохое чувство исчезло столь же внезапно, как и появилось. Вскоре они вышли к дворцу. Проделанный отрядом крюк оказался ненапрасным. Всё как и предполагал Ян Кальвейт, ещё во время обстрела города он заметил, как одна из стен замка обвалилась. Взобравшись по камням, все оказались внутри. Двор был ухожен, со множеством зелени и пуст, никаких признаков жизни. Башни и бойницы молчали, видимо защитников слишком мало, чтобы их удерживать. В больших застекленных и мозаичных окнах ни намёка на свет. Начав обход замка, нильфгаардцы вышли к подножию одной из самых высоких башен. — Эй, что там? — подал голос один из факельщиков, указывая на что-то тёмное. Подойдя поближе, Ян Кальвейт, Якер и ещё двое солдат, осмотрели это. Последние трое явно недоумевали. — Что это за старуха? — спросил кто-то из них. Лишь Ян Кальвейт нагнулся и быстрыми точными движениями прошёлся по телу. Женщина была очень богатой, раз смогла позволить себе такую ткань, нагрудник и драгоценности: золотое ожерелье, кольцо на каждый палец и прочее. Затем капитан глянул вверх и кивнул. Как он и предполагал, она убилась, выпрыгнув с балкона, а среди всех известных Яну Кальвейту благородных особ лишь одна подходила под описание. «Калантэ Фионна Рианнон, королева Цинтры», — подумал Ян Кальвейт и вознёс хвалу богу за такую удачу. Ещё немного пошарив, он нашёл действительно большое ожерелье с золотым диском и сапфиром в центре, и всё это разрисовано письменами. Именно за таким трофеем он сюда и шёл. Пока дикари на островах добывают головы и зубы своих врагов, Ян Кальвейт прибирает к рукам ценности в качестве коллекции. Было бы лучше найти какой-нибудь магический артефакт, а после показать его одной знакомой чародейке. Теперь можно было и возвращаться на позицию. Однако остальные сорок солдат, что в напряжении прошли с ним этот путь, вряд ли обрадуются этому. — Вы двое, — он обратился к пехотинцам, что их сопровождали. — Изрубите её хорошенько, так, чтоб не нашли потом. В качестве платы разрешаю забрать с неё все ценное. Через несколько минут отряд последовал за капитаном к парадным дверям. Во дворце оказалось довольно просторно. По пути нильфгаардцев сопровождали резные колонны, статуи, узорчатые переходы, богатые ковры, гобелены и прочее. Так они оказались в большом зале. Наверное, роскошью этот дворец мог не уступать резиденции императора. Видимо, что-то в искусстве нордлинги понимали. Кто-то заворожённо рассматривал всё вокруг, а тот, кто по-смекалистее складывал всё, что мог, в заготовленные мешки. На стороже остались только Якер и Ян Кальвейт. Факелоносцам самим не терпелось присоединиться к дележке трофеев. Якер молча наблюдал за происходящим, иногда вздыхая, видя, как солдаты делили добычу, например: резали мечами полотно с геральдикой всех знатных домов Цинтры. Капитан оставался непреклонным и всматривался в темноту коридора. «Берите что сможете, но не теряйте построение», — таков был его наказ ещё до того, как они пришли сюда. Поначалу ему следовали все, но вскоре перестали. «Идиоты, — подумал Ян Кальвейт. — Пусть хоть закончат поскорее» Внезапно в нескольких метрах от Яна Кальвейта один из солдат рухнул. Он увидел стрелу в его глазу. Через секунду раздался треск, и ещё два бойца упали с криками боли. — Построение! — выкрикнул капитан, обнажая меч. Нильфгаардцы тут же забыли о добыче. Выучка и муштра не прошли даром. Но на некоторых из темноты набросились нордлинги в рубахах и кольчугах, с примитивными копьями и ножами. Кого-то они закололи сразу, другие вступили в схватку. Ян Кальвейт и Якер укрылись за стеной щитов из десяти человек: по краям встали копейщики, а позади пятеро готовили арбалеты. Оглядев поле боя, Ян Кальвейт понял: их позиция очень уязвима. Численность врага неизвестна, и у них есть стрелки, для которых они как на ладони. — Подожгите стрелы и стреляйте в первое, что увидите, — сказал он арбалетчикам, опуская забрало. — Остальные — вперёд. Копейщики, помогите нашим и оттащите раненых. Факелы киньте вперёд, как можно дальше. Все с воодушевлением принялись исполнять приказ. Медленно и неукротимо двигалась стена щитов. Грыф рассекал, протыкал врагов алебардой и помогал раненым уйти за стену. Якер и ещё двое оказывали первую помощь. Арбалетчики подавили немногочисленных стрелков огнём. Вскоре первая волна врагов отошла, и нильфгаардцы смогли по-настоящему построиться. Ян Кальвейт столь же быстро оценил и потери: около четверти бойцов, и ещё пятеро тяжело ранены. — Bloede hoel! — выругался Ян Кальвейт. Даже в худшем его сценарии всё не было настолько плохо. Надо отходить и немедленно, и с пустыми руками. Но не успел он отдать команду, как раздался грохот. За ним ещё один и ещё. Потом всё здание будто вздрогнуло. Через несколько секунд последовал ещё толчок. Колонны рухнули, плитка с потолка начала сыпаться. Дворец рушился на глазах. Никто не понимал, почему это происходит. Посмотрев в ближайшее окно, Ян Кальвейт увидел, как на башни, палаты, стены и двор падали огненные шары. «Они решили сровнять дворец с землёй?!» На этой мысли напротив Яна Кальвейта взорвался снаряд, и всё заполнил свет.