catch up with you.

— Нехуй было. Ты от меня теперь не убежишь. Тебе некуда бежать, Лёшенька, — и смешок довольный-предовольный после шёпота. Ещё бы блять. Лёша надеется, что это просто бредовый сон. Очень похоже на сон. Да, верно. Главное же не сойти с ума, правильно? Правда вот слабо верится ему в то, что это сон. Физические ощущения сильнее. На ноги он может опираться всегда, но не сейчас. Сейчас он бы упал, но не может. Не может, потому что не готов проиграть. Не может, потому что признаться слишком трудно для него. Не может перед Санечкой так упасть… Нет. В голове проносится мысль подтверждающая:

«Надо было думать головой день назад»

***

Рука Сашина резко ставит на стол сгущёнку. А… понятно, почему он опять внезапно так до него доебался. А Деревяшкин думал, что этот каприз немного усмирит Парадеева и последний не станет тратить деньги на сгущёнку, также как и Лёша на его кроссовки. Вот только теперь у него одна единственная проблема: разговор. Зачем ему с ним разговаривать? А главное, нахуя? Лёша воротит нос, отворачивается и глаза в пол отпускает. Вот же пиздец. И не выкрутишься так. Лёня быстро берёт свой телефон, отправляя смску Владу.

koreshzy:

позвони через 10 минут. притворись тренером

kuertov: жди. Лёша остаётся наедине со своим кошмаром наяву, который решил исполнить его хотелку, завёл в столовую даже, усадил и банку сгущёнки дал. Открытую причём уже. Вот и причина доебаться! — Ты ж сожрал половину, а я просил целую! — начал опять выёбываться Лёша. Куда ж, блять, без этого? Нужно потянуть время и вескую причину найти, чтобы её не есть. Желательно на десять минут. Или хотя бы на пять. А потом съебаться якобы в тренерскую. Лёша знал, что он не остановится, если начнёт есть сейчас варёную сгущёнку. Лёша знал, что он может съесть эту банку в одно лицо хоть за три минуты. Лёша знал, что сладкое и слабость это синонимы. По крайней мере для него. Но Парадеевичу на его реакцию, кажись, похуй абсолютно. Он прямо перед лицом Лёши отодвигает крышку и становится видно, что банка была открыта только что. Теперь не повыёбываешься. «Да как же, блять, у него все так получается?» — Лёша зол. Лёша пиздец как зол. Не на сгущёнку. А на Сашино везение. Он выигрывал его постоянно потому что ему везло. На соревнованиях с Даноном летом ему тоже повезло. И сейчас повезло. Повезло встретить Лёшу, выходящего из медкабинета и дотащить до блядской столовой. Ну пиздец. Парадеевич протягивает ложку ему. Лёша себя чувствует пятилеткой, ведь между выбором: ёбнуть Санечке по лбу этой ложкой или начать спокойно есть сгущёнку, он бы без угрызений совести выбрал первое. Но нет. Принципы, в рот он им давал. Лёша пыжится и берёт ложку. Недовольный пиздецки. Непонятно чем. И есть начинает. От желания снести ебало Саше его отвлекает, к сожалению, только сгущёнка. — Может поговорим, пока ты ешь? — спрашивает Санечка и ответа не получает. Тоже злится. Но меняется только выражение глаз и голос на полтона становится грубее, когда он зовёт последнего по имени — Лёш. — Я сейчас подавлюсь, если буду говорить. — Ну так остановись и скажи нормально. — Не могу. — Почему? — Я ем. Блять, гениально! Саня аплодировал бы стоя. На колени бы встал. Отсосал бы, наверное, даже этому гению ебаному. Если б видел это со стороны и если б не вся ебучая абсурдность ситуации. А теперь что он делает не так нахуй?! Сгущёнка есть, банка полная. В чём нахуй проблема?! Саня держится. Саня держится, чтобы не разъебать сейчас полстоловой. Саня держится, чтобы не послать на хуй этого Деревяшкина. Думает, что фамилия у него пиздец какая говорящая, ведь на деле реально вместо мозгов будто древесина. Саня надеется, что это просто побочное действие одиннадцатого класса на Лёшу, а не отговорки в стиле «побегай за мной ещё». Надежда умирает последней. И умирает прямо на глазах Санечки, который усердно пытался отвести глаза от кушающего варёную сгущёнку Лёши в телефон. Умирает она, когда на всю опустевшую столовую, созданную будто для них двоих звонит телефон. Лёшин. Саня нечаянно взглядом читает бегло надпись «будущий миллиардер». И вроде бы ничего такого, но было одно но: — Да, Сергей Анатольевич? — на лице Парадеевича вполне читаемая эмоция и гласит она ясно и понятно: «Что за хуйня?», — Подойти к вам сейчас? — Парадеев понимает, что и кому писал Лёня, так что как только последний встаёт и делает шаг в сторону выхода, сразу чувствует на запястье неслабую хватку. Попался. — Ты обещал. — Сань, отпусти! — Лёш, прекрати этот цирк. Давай поговорим, — но Деревяшкин не слушает, а теория Парадеевича о «говорящей фамилии» Лёши подтверждается. — Это ты прекрати! Немедленно убери свои руки! — Ты ставил условия договора. Ты не можешь их поменять, когда я их выполнил, — Саня спокойно ставит свою вторую руку параллельно первой на стол, так, что Лёша теперь на нём сидит. Хотя тут трудно сказать сидит, когда он дёргается изо всех сил, — Лёш, ты ж понимаешь, что я как минимум не отстану от тебя. — Я тебя не просил тащить мне варёную сгущёнку! Я сказал это, чтоб ты отвязался от меня, блять, но нет, ты воспринял это слишком буквально! — А ты меня слишком несерьёзно, — Саня наклоняется к уху и строго шепчет Лёше, — Хотел быть быстрее меня? Беги. Поддаваться не буду. Проиграешь — с тебя разговор. В этот раз условия ставлю я и ты, Лёшенька, теперь не избавишься от меня. Лёша плывёт. Лёша тает. Лёша хочет остаться на этом ебучем столе блять рядом с ним. Может быть, он бы даже дал ему на этом столе. Хочется быть рядом. Хочется бесконечно слышать этот шёпот и этот тембр. Такой успокаивающий, картавый, будто мурлычущий, бархатный… Но зачем? Он разве создан, чтоб проигрывать? Он начал бегать быстрее Сани ещё осенью и сейчас позиции не сдавал. Он давно стал лучше него. Он уже доказал сам себе, что может без людей. Значит и они без него могут тоже.

Наверное?

Лёша собран. Лёша срывается с места. Срывается на пару и его крыша. О-ху-еть. Догонялки начались. Кошмар наяву проявился. Теперь главной его задачей было убежать от его родного соперника, которому он глотку готов перегрызть за победу. За свою победу. Не за команду. Определённо он изменился. И это было видно. Видно было по тому, как неощутимо он бежал, как старался увеличить количество шагов, как он контролировал себя… Лёша таким не был. Лёша не такой. Лёша похоронил себя доброго. Себя командного. Себя-капитана. Лёша давно уже снял себя с этой должности вместо тренера и поставил на неё Санечку, но почему-то каждый раз продолжал пытаться стать лучше. И у него получилось! Получилось стать быстрее, лучше и бонусом заставить ещё самого Парадеевича за собой бегать. Извращенским методом, конечно. В груди покалывало всё. Хотелось вернуться в лето. Хотелось вернуться в момент знакомства. Хотелось обнять его, но он убегал каждый раз и теперь был впереди. И теперь переступил порог своей комнаты. И теперь был в безопасности. Его комната и безопасность для него стали синонимами, как и догонялки с Сашей, которые продолжались уже ебаных два дня, и кошмар, внезапно ставший реальностью. Слов нет, один только ахуй. А Лёша и не хотел говорить: ни с Сашей, ни с ребятами, которые опять гадали что между ними случилось.

***

— А вы с Лёшей не хотите объясниться, может, что опять случилось? — в очередной раз поднимал эту тему Фраме, обращаясь к Сане, сидящему на соседней кровати. — Нет. Я хочу, чтоб он объяснился передо мной. А потом мы, может, и объяснимся перед вами. — Что за тайная связь у тебя с Лешей? — усмехается Илья, вылезая из тиктока на полминуты, — Сначала драки, потом взаимная помощь, а теперь догонялки… Мы что-то не знаем о ваших отношениях? — Да нет, не в этом дело… — сам Парадеевич взялся за переносицу, не понимая что и как объяснить. Для начала себе хотя бы. Поведение Лёши сводило с ума и никаким объяснениям не поддавалось. — А в чём тогда? — Фраме нервно усмехнулся. Даже у «психолога» всея команды уже глаз дёргался, как только речь заходила об этих двоих. — Если бы я знал… Есть в мире пирамиды, которые непонятно как и кто строил. Есть в тиктоке тарологи, которые непонятно как, но попадают в точку со своими описаниями. Есть в их команде Лёша… которого понять было невозможно абсолютно. Всем парням казалось, что это ебаное восьмое чудо света, не иначе. Не зря он при первой встрече представился Санечке «магом в двенадцатом поколении». Магия непонятна обычным людям. И если он действительно маг, то понять свои ритуалы и как это все работает, мог только он. Но никак не остальные. Также не понимали парни, как главный соперник Лёши мог плохо его знать. — Может ты знаешь и не хочешь нам говорить? — Илья усмехнулся, а Ермолаев начал рассматривать это как новую версию. — Илюх, я неясно выразился? Я. Не. Знаю. Это его проблемы, что он ведёт себя как придурок и… — «…этим завораживает» — мельком пронеслось в мыслях Санечки, из-за чего он опять начал тереть переносицу. — И?.. — Фраме искренне пытается понять ситуацию между Лёшей и Сашей в очередной раз и не сойти с ума при этом. — Ничего никому не объясняет. Мне нужно выспаться, я устал за ним бегать. — Обычно парни за девушками так носятся, — разбавляет своими шутками атмосферу Илья и Ермолаев посмеивается вместе с ним, пока Парадеевич фыркает, в недоумении спрашивая. — Что ты хочешь этим сказать? — Хочу сказать, что даже Фраме уже оставил ваши разборки, а Влад помогает косвенно, при этом не лезет. Даже Лёша, участник этих разборок, пытается сбежать от тебя, а это значит… что только тебя одного это беспокоит. — Хуйня полная, — выносит вердикт Саня на теорию Ильи, понимая, что сам вынудил Лёшу на такое поведение, но рассказывать это все очень не хотелось, — Я спать. Парни усмехаются, перекидываются ещё несколькими фразами, после чего всез троих вырубает. Их разговор был слишком нагружен информацией. Время разгрузиться и поспать. Поспать, ведь тело так устало гоняться весь день за Деревяшкиным. Поспать, ведь голова была похоже на свалку идей о том, почему Лёша ничего общего с Санечкой не хочет иметь. Поспать, ведь сон спасает их всех от кошмара наяву. И на этом спасибо. Большего для баланса жизни и Вселенной не надо. Ну, Санечка так считает. Санечка не только считать умеет, кстати, но только этим второй день перед сном и занимается. Считает ебаных овечек. Считает чтоб уснуть. Считает, чтоб вырубиться и отдохнуть наконец-то. Каждый день был изнурительной тренировкой для них обоих и настоящим кошмаром. Очень хотелось отдохнуть. Очень хотелось успокоиться уже. Очень хотелось чтоб был спокоен не только он сам, но и его капитан, который умудрялся ничего почти не есть и при этом улепётывать как псих, сбежавший из дурки. «Потрясающее качество, просто охуенное!» — думал про себя Парадеевич каждый раз, пока бежал за Лёшей. И да, он каждый раз, оступался или видел как Леша отдаляется, только Санечка нагонял его. Какой-то очень странный закон в этой Вселенной, гласящий: «Лёша всегда в выигрыше». Всегда прав и лучше его послушать. Санечка не раз уже убедился в этом. Хотя, что уж греха таить? — Санечка бы послушал его. Послушал его если б он давал ценный совет или просто нёс хуйню. И то и другое получалось охуенно. Парадеевич слушал бы его, если б он его обзывал и если б он рассказывал ему какие-то физические законы. Парадеевичу нравится его голос. Нравится его тембр голоса. Нравятся слова, которые он подбирает в общении неважно с кем. Нравится стиль общения и подача. Нравится… Саня хмурится и думает, что бред всё это. Усмехается и переворачивается на другой бок. Хуеву тучу времени он убил только на то, чтоб просто сменить позу несколько раз и так и не уснуть. Он давно потерял счет времени уже, но когда взял телефон, то увидел на экране цифры, показывающие без восьми минут три ночи. В голове не укладывается, как можно столько ворочаться и умудриться, блять, только сейчас посмотреть время и увидеть, что прошло уже часа два… или сколько? Парадеевич потирает глаза устало. Не может посчитать. Насчитался овечек ебаных. Голова гудит и он нехотя привстаёт с кровати, раздражаясь из-за своих проблем со сном. — Сука-а… — устало протягивает он и поднимается с такой же заёбаной кровати, которая терпела эти хуй знает сколько часов Сашиного приступа, в котором он ворочался постоянно. «Надо воды попить…» — проясняется в голове единственная мысль эта и Санечка идет к двери медленно, но верно. Открыв дверь, ощущает себя более бодро: балкон открытый, тянет приятной прохладой. Волосы кудрявые немного раздуваются в стороны разные, блестят в лунном свете, а на лице появляется красивая расслабленная улыбка. Санечка наслаждался этой ночью, зная заведомо, что вряд ли он выспится. А если выспится, то останется безмерно благодарен всему, что этому поспособствовало. Парадеевич подходит к лестнице, медленно вниз спускаясь, продолжая любоваться на красивый лунный свет, звёзды, видные из окон и луну. Луна сегодня такая красивая… Верно? Санечка подходит к кулеру и берёт стаканчик, зевая и подтягиваясь. Глаза прикрыты от удовольствия. Вода такая желанная. И всё волшебное такое… На его волосы так красиво падает свет под этим ракурсом, что кажется, что эти волосы ненастоящие. Потрогать хочется их. В таком свете кажется, что эти серебристые волосы могут поранить, ибо свет их холодный такой. Холодный, как и Санечка сам с его серыми глазами. Холодный и эту холодность выдают скулы ярко выраженные и худощавое, но при этом атлетичное телосложение. Холодный… хотя сам Парадеевич холод ненавидит. Ненавидит и это выдают веснушки на лице. Всё-таки он тёплый немного где-то внутри, будто тёплый шарф, надетый в холодный февраль. Свет лунный падает на его лицо. Освещает его ясные черты лица. Освещает всё, кроме тени у стенки, которую сам Парадеевич не замечает сначала. Замечает он её только когда глаза открывает. Он бодр теперь и он смотрит прямо в ту манящую темноту… Глаза коричневые оттуда светятся будто. Самые тёмные глаза. Темнее, чем даже тень, в которой он стоит. Темнее кофе чёрного, который так обожал их обладатель. Черты лица совсем другие. Потеплее, но такие размытые, незаметные в этой тьме. Волосы растрёпанные, жёсткие, хоть и могут показаться мягкими. На лице родинки… такие родные. Такие интересные и подходящие этому лицу… Он бы рассматривал их вечно. А может и не только рассматривал. Внешне он напоминал последние деньки августа и приятно тёплую осень своей коричневой одеждой и волосами, оттенка потемнее чем одежда его. Коричневый всегда у Санечки ассоциировался не только со спокойствием, но с владельцем такой одежды, волосы и глаз будто невозможно его достичь. Спокойствием наслаждаться недолго: мгновение, несколько секунд. Каждому это нравилось. Каждый бы продолжил смотреть так друг на друга. Вместо сна на подушке такого мягкого каждый из них видел свой яркий сон. Во всех деталях. И эти гляделки в такой умиротворённой атмосфере продолжились бы, если бы не… — Ты даже здесь меня достанешь, — фыркает Лёня и стаканчик выкидывает. — Конечно достану, ты сомневался? — Санечка усмехается и… блять, как же красиво свет нежный ложится на его горячую ухмылку. Лёше требуется несколько секунд, чтоб вернуть себе способность думать и отвести взгляд от ухмылки его. Лёша глаза закатывает. Злится, злится, злится! Ещё немного и прикончит этого уёбка блять, который за языком разучился следить ещё с момента их первой встречи. А может и не умел никогда? Забавно. Первым после сна и момента какого-то интимного любования друг другом соображает Лёша. А, точно! Они же враги и главные соперники друг для друга. Где там заготовленный сценарий?… Три… два… Один. — Догоняй, — и ухмыляется. Красиво. Не видно в темноте почти и у Санечки есть только несколько секунд, чтоб разглядеть эту дьявольски привлекательную улыбочку, перед тем как начнутся их догонялки. Любимая игра стала самым отвратительным и уморительным испытанием. Любимый спорт превратился в пытку. Уже ебаных полгода они менялись ролями: убегающий и догоняющий. Никогда договориться не могли. Никогда и понять, наверное, друг друга не могли. Также как и окружающие их обоих. Обоих связывает любимый спорт. Обоих связывает соперничество. Обоих связывает желание прекратить это всё. И у каждого оно разное. Слишком разное. Как и внешность. Лёша несётся по коридорам, петляя и путая Парадеевича, который за это время догонялок успел проснуться и даже нагнать Деревяшкина. Последний не сдаётся: знает, что неудачу пережить не сможет. Знает, что должен разговор. Знает, что не хочет говорить с Саней. Ни при каких условиях. Почему? А сейчас поймёте. А пока внутри все опять накаляется до предела. У обоих. Пока они бегут, оба видят только друг друга. Оба и никого другого замечать не хотят. А им и не нужно. Пока все спят, их никто не контролирует. И не сможет их разнять, даже если драка начнётся. И не сможет их остановить, даже если кто-то из них решит внезапно трахнуть второго. И не сможет их даже сейчас остановить, пока они носятся без оглядки по коридорам корпуса. Бешеные, разгорячённые, одержимые друг другом и своей правотой… И всё это могло бы бесконечно продолжаться, если бы не Лёшина память, которая подвела его в самый неожиданный момент. Знал этот корпус он очень плохо. Знал хорошо только старый, но не этот. И постоянно путался, куда бы не шёл. И в этот раз забежал он не туда. В тупик. В загон. Чуть стену не расхуярил. Или себя, наверное, всё-таки? А он бы продолжил бежать, ведь на стену ему похуй, если бы не удар коленями. Лёша моментально опирается на стену, ощущая как ноги подкашиваются и громко шипя. Через несколько секунд это недовольное болезненное шипение смешивается с чужой отдышкой. Становится больше похоже на секс. У обоих отдышка. Оба потные и уставшие. Оба пока что не действуют по отношению друг к другу никак, но первым опоминается Санечка, руки по сторонам вокруг Лёши расставляя и упираясь коленом в стену между Лёшиных ног. Парадеев утыкается лбом в стену, продолжая восстанавливать дыхание, пока тишину не нарушает тот, из-за кого и начались эти догонялки. — Выпусти меня, хватит пидораса из себя строить, — и руками на плечи Сашины давит, оттолкнуть пытаясь. Не получится. — Нет. — С хуя ли? Ты, блять, забыл, что я твой капитан и я главнее? — Лёша любил манипулировать, но на Санечку не действовала эта хуйня. Никак блять. — А ты, я смотрю, забыл мои условия. Эта игра была по моим правилам, — шепчет опять устало, выдыхая томно, — Нехуй было. Ты от меня теперь не отвертишься. Лёша дёргается. Дёргается и понимает, что передёрнул бы себе. Пиздец, как же неудобно блять. Вырываться на свободу, когда тебя прижал шкаф ебаный к стене. Лёша надеется, что это сон бредовый и что это скоро закончится. Желательно без драк и без анального секса. Он на всё готов, лишь бы этого не случилось. На всё буквально. Даже, наверное, отсосать. Но, к счастью или сожалению, агрессии и желания высказать ему все в лицо больше в Лёше, чем дипломатии. И желания не оказаться в такой неловкой ситуации. Деревяшкин не понимал до конца, ощущает ли Саня его выпирающий член или нет? Загадка века, блять! Лёша знал, что при любом близком контакте с ним он уходит после этого с эрекцией. Появилось это правда недавно относительно. Лёша понял, что это пиздец, когда Парадеев на него разозлился из-за звонка «тренера» и прижал его. Лёша замечал изменения в теле, когда думал о Санечке. Тянуло к нему бешено и беспощадно. Даже к девушкам такого влечения не было. Искушением было повестись на него и повестись на Саню. Но… Лёша не такой. Он знает лучше. И он точно этого не хочет. Не здесь. Не сейчас. И вообще его девушки интересуют. — Саш, ну пожалуйста отпусти! Колени болят… — Я ничего твоим коленям не делаю. И поверь, я буду здесь стоять, пока ты не поговоришь со мной. — Блять, ты такая заноза в жопе! — Я жду твоих объяснений. Я перед тобой извинился, даже чуть не отсосал в раздевалке, купил сгущёнки... Что ж тебя в этот раз не устроило, мой повелитель? — Меня не устраивает, что тебе на меня не похуй. — Ты мой капитан как минимум и человек, с которым не заладились отношения изначально. Почему мне должно быть похуй? «Блять, да ты заебал! Всё, отъебись!» — Лёша бы так и сказал, если б заранее знал, что Парадеевич отъебётся, но тут скорее Парадеевич отъебёт мозги Лёше своей настойчивостью. А может и не только их, учитывая положения их тел. Надо что-то решать. И быстро. Лёша устал. Лёша хочет закончить этот кошмар ебаный, из-за чего он выдыхает устало и поддаётся или… только делает вид? — Да, Сань! Ты не понимаешь! Мы с тобой соперники, недруги, враги. Понимаешь, это неправильно. Неправильно, что ты за мной бегаешь так, — Деревяшкин немного отодвигает Саню от себя, который, кажется, его заслушался. В лицо смотрит своими карими глазами. В душу. — Понимаешь, я бы сам всё наладил, но… — на его лице какая-то улыбка слишком странная, слишком лукавая. Рывок. Лёша хватает его за шею, зажмуривается сильно-сильно и к лицу быстро приближается, будто не видел пять лет после разлуки. Будто они не враги. Будто они… Нет, он не это хотел сказать. Саня реагирует сразу, хватая Лёшу за плечи. Хватает и ощущает смазанный поцелуй. Поцелуем это назвать сложно. Лёша умудрился промазать и проехаться своими губами по траектории от центра губ Сашиных до уха. Лёша быстро соображает. Быстро соображает и также быстро действует. — Я не скажу тебе ни за что. Толчок. Саня теряет равновесие, а Лёша опять убегает, будто и не ударялся коленями. Саня ударяется о стенку затылком и в глазах темнеет. Он не видит теперь то в какую сторону убегает Лёша, зато видит кое-что другое. Кое-что… знакомое?… Кое-что слишком странное. Странное, но… неужели так и было?

***

— Да ты охуел?! Выпусти меня! — Лёша начинает дёргаться, с ужасом понимая, что сердце начинает биться сильнее от этой хватки на запястьях, — Ты пьян! Тебе алкоголь вообще давать нельзя! — А тебе нельзя находиться рядом со мной! Ты что следишь за мной?! — На кой чёрт ты мне нужен?! Я тебя ненавижу! — вены на лбу слишком сильно напряжены, а по телу жар распространяется со скоростью света. Лёша не это сказать хотел. — Заткнись нахуй и тогда разойдёмся! И не смей ко мне лезть больше, даже не думай! Я тебя ненавижу ещё сильнее! Музыка на фоне оглушает. Темно. Сыро. Свет только от фонарей уличных. Шум воды. Лёша на бортике. Лёша действует. Также, как и сейчас. Лёша на губах его оставляет поцелуй внезапный. Нежный, приятный. Первый. Нагло крадёт его у Саши. Толкает. Убегает опять.

«Не рассчитывай на мою помощь, принятие и подарки больше никогда.»

***

— Что за…? Вопрос этот в голове гудит и от стен отражается, опять прилетая в голову. Ещё больнее. Дежавю. Или нет? Саня вниз по стенке. Саня не уверен, что вспомнил он что-то до одури знакомое. Саня не уверен, что такое было. Если было то… когда? Почему он сказал это? Поцеловал и опрокинул точно так же, как и сейчас. Поцеловал и съебался в крысу, так, что пятки сверкали. Поцеловал и… Санечке понравилось. Понравилось во второй раз. Не меньше чем в первый, хоть вышло и неудачно. Почему? Почему, блять?! Лицо краснеет. Парадеев в колени утыкается, пряча глаза серые свои, лишь бы не видеть этой хуйни. Хотя картинка такая ясная и красивая даже стояла в голове по умолчанию будто. Не перед глазами даже. Надо перестать думать. Нихуя не понятно. Ничего блять. Бесполезно тут думать, что бы там не было. Было такое или это плод ебаного воображения или, может, Парадеевич это во сне увидел? В любом случае, теперь уже и Саня на пару с Лёшей надеется на то, что это просто пиздец какой плохой сон. В любом случае между ними было слишком много дерьма. Настолько много, что Саня не смог бы без помощи вспомнить когда такое было. Было ли вообще? Он искренне надеется, что нет. Он искренне верит, что ему не должно было так понравиться. Он знает, что Лёша сделал это не из-за взаимности. Из-за желания оттолкнуть его, чтоб освободиться самому. Как и сегодня. Хотя кто знает этого Лёшу. Саня, например, спустя полгода был уверен, что знать его он не хочет. Особенно после поцелуев… Нехотя он идёт к себе в комнату, пока в голове крутится всё, что случилось тогда и сегодня ночью. Уснуть он не сможет, но постарается. Наутро они оба попытаются забыть, убедить себя в нереальности происходящего. Наутро каждый из них почувствует боль в ушибленной части тела. Наутро каждый из них поймёт, что это не сон. Это кошмар, происходящий наяву.