Папочка

— Кугисаки, ну сколько можно! — Мегуми не без доли сочувствия наблюдал, как девушка водружала на стонущего Юджи уже шестой внушительный пакет. Когда этим утром она незамысловато предложила им пройтись по городу, то, конечно же, не сказала, что сегодня начался сезон распродаж. — Потерпи. Ещё два бутика и мы у цели! — Нобара победно вскинула вверх кулак, и в ее глазах устрашающе блеснуло пламя азарта, отчего Мегуми тяжело вздохнул. Нет, он-то как раз не тащил ни одной сумки, но шататься по торговым центрам третий час подряд было куда более изнуряющим, чем схлестнуться с особым уровнем. Спустя полчаса и ещё три магазина они как никогда были близки к завершению, пока Кугисаки не приметила очередную кричащую вывеску «Распродажа 70%» и не рванула внутрь, оставив их с Итадори на лавке в центре зала в компании всех покупок. — Так. Я больше не могу, — Юджи, погребенный под шуршащими пакетами, из-за чего только его ноги и голова торчали из недр разноцветной упаковки, сполз по деревянной спинке вниз. — Фушигуро, сделай что-нибудь. Мы ведь так тут и погибнем бесславной смертью, и нас не найдут под этой грудой! Мегуми весело хмыкнул в ответ: — Могу сходить за газировкой, если это как-то облегчит твое безрадостное существование. — Мне арбузную. — Окей. Вскоре выяснилось, что на этом этаже располагались сплошные магазины одежды и ни одного автомата с напитками. Ближайший был в «Севен элевен» на улице через дорогу. Прикинув по уже имевшемуся опыту, сколько примерно Нобара будет терзать продавцов, Фушигуро справедливо решил, что времени у него предостаточно. На улице уже давно сгущались чернильные сумерки, а с неба сыпался мелкий, похожий на пух снег. Народ в выходной день, казалось, толпился везде, даже в таком месте как минимаркет на углу. Отстояв очередь из пяти человек, Мегуми пробил три банки фруктовой газировки и уже укладывал их в пакет, когда левое запястье, обернутое в несколько слоев ткани под всей одеждой, неприятно закололо. Он неосознанно дернул рукой, словно пытался сбросить ощущение, но то никуда не делось. На улице стало ещё хуже: руку теперь жгло, как раскаленным обручем, а к пульсирующей боли прибавилась невнятная тревога. Та оседала на коже невидимыми каплями и заставляла всё тело вибрировать от предчувствия чего-то неотвратимого и, вероятнее всего, опасного. Мегуми тут же огляделся вокруг, бросив пакет с газировкой на землю. Если это было проклятие, то для начала ему стоило увести его прочь от магазина. Долго раздумывать над этим не пришлось. С другой стороны дома нашелся пустой закоулок, освещаемый одним тусклым фонарем, где из всех зрителей были разве что грязные мусорные баки и пара пронырливых крыс. Парень без раздумий шмыгнул туда, ощущая зловещее приближение все сильнее с каждой секундой. Сомнений не оставалось — это что-то, чем бы оно ни было, следило именно за Мегуми, а не за одиноким незадачливым зевакой, случайно забредшим не в ту сторону. От запястья по всему телу уже вовсю стреляло острыми разрядами и по ощущениям было сродни одной из тех огромных кричащих во всеуслышание вывесок, на которые так легко заглядывалась Нобара, но вместо распродажи все пять чувств Мегуми вопили о прямой и очень явной угрозе. Бросив самую элементарную завесу, он сложил ладони вместе. Из тени мгновенно материализовалась Гончая и, словно перенимая тревогу хозяина, с тяжёлым рыком встала в стойку, готовая в любой момент атаковать. Мегуми оглянулся вокруг ещё раз. Инстинкты буквально вопили, что проклятие где-то тут, где-то рядом, но ничего не происходило — проклятой энергии он не ощущал, фонарь зловеще не мигал, и даже воздух не рябил от напряжения, как обычно оно случалось. А потом внутри него что-то всколыхнулось, вынудив развернуться и отпрыгнуть в другой конец проулка, тем самым в последний момент позволяя увернуться от черного тягучего месива, уже тянувшего к нему свои лапы. Прямо у него за спиной возникло то проклятие из молла, которое почти прикончило его в прошлый раз. Оно все так же возвышалось черной дымной скульптурой с отвратительной бледной маской, навсегда запечатлевшей в себе ужасающее лицо гниющего трупа. Мегуми тут же встал в боевую стойку, а в голове на повторе набатом кричало, что в этот раз он был готов, а значит, уничтожит эту дрянь, даже если и ценой своей жизни. В следующее мгновение Гончая, повинуясь приказу, кинулась вперед на проклятие, но то даже и не думало сдвинуться с места, а огромные острые когти прошли сквозь темный саван, как сквозь туман, лишь потревожив воздух вокруг. — Чёрт! — прошипел Мегуми. Если гончая не могла его задеть, то стоило воспользоваться проклятым оружием, только вот в теневом хранилище ничего не осталось. Последнее о чем думал Мегуми в выходной день, так это как бы поплотнее забить свою тень катанами и копьями. — Целься в маску! Развернувшись на лапах, шикигами вновь рванул к проклятию, но то будто почуяло неладное и моментальное растеклось черной дымчатой лужей по земле. «Значит, все-таки маска», — заметил про себя Мегуми, но не успел даже закончить мысль, как враг возник за его плечом. Проклятие коснулось его своей чернотой едва ли на долю секунду, и парень с громким шипением откатился в сторону, сжимая плечо ладонью. Отвратительно знакомое ощущение тысячи ледяных иголок, прошивших плоть насквозь, вновь окатило по нервам. — Давай же! — крикнул он, и Гончая, вынырнув из тени, отбрасываемой баком рядом с ним, снова кинулась вперед, протягивая когти к бледной морде. В тот же момент проклятие, как и минуту назад, быстро стекло на землю грязными клубящимися сгустками, но вместо того, чтобы возникнуть в новом месте, стало заполонять собой все пространство в маленьком проулке и под ногами Мегуми, подобно поземному туману на полях. Пришлось отступать назад к главной улице, когда чернота подобралась вплотную к кроссовкам, и время на раздумья оставалось все меньше. Он быстро сложил ладони — из темноты, взмахнув широкими крыльями, появился Нуэ. Ещё секунда, и парень уже схватился за чешуйчатые лапы шикигами, и тот резко взмыл в воздух. Не осталось ни маски, ни формы — сплошное мутное марево, стелющееся по земле. Мегуми уцепился руками за карниз и взобрался на ближайший узкий отвес, наблюдая, как Нуэ по его приказу бросал вниз разряды электричества прямо в чёрную гущу. Но и это не дало ровно никакого эффекта — те погружались под слой двигающегося тумана и утопали в асфальте. Мегуми сцепил зубы. Эта тварь была и правда особенной на фоне всего того, с чем ему приходилось иметь дело до этого. Юджи с Нобарой были на другой стороне улицы, и парень даже было собрался им позвонить, но телефон под завесой терял связь. Оставался ещё самый последний вариант, хотя о нём думать хотелось меньше всего. Пока Мегуми лихорадочно перебирал в голове имеющиеся возможности, то с грустью опять посетовал на то, что не прихватил ничего из кланового хранилища Зенин. И тут его внезапно осенило. Ведь точно, оставался свиток Зенин, который он так долго переводил и даже нашел кое-что, что из соображений безопасности планировал опробовать сначала на Годжо, но у них так и не сложились. Что ж, вот случай и представился, пусть и не такой приятный. Мегуми переплёл пальцы между собой и бесстрашно шагнул прямо вниз: — Расширение территории. В следующую секунду пространство вокруг окутало вязкими чернильными лужами, в одну из которых он нырнул, погружаясь с головой, а через мгновение появился из боковой тени на стене дома словно из черного окна. Проклятие тем временем так и продолжало циркулировать клубами по земле, но теперь под ним и вокруг него разлились, как нефтяные разводы на воде, тени. — Даже если мои шикигами не могут тебя задеть, ты всё ещё отбрасываешь тень, — и он снова переплел пальцы, но теперь в другом положении. Повинуясь, тени на земле, на грязных стенах и мусорных баках, которые до этого легкой дымкой двигались, вторя проклятию, моментально замерли, а следом за ними застыло и само проклятие. — То, что есть у каждого. То, что преследует всех, всегда и везде. То, от чего не избавиться даже проклятию. А затем он, как дирижер, взмахнул руками, и тень, а вместе с ней и само проклятие, задвигалось в такт движениям. По тому, как мелко стало подрагивать темное месиво, Мегуми понял, что враг совсем не ожидал такого поворота. Проклятие больше себе не подчинялось и яростно пыталось разорвать эти оковы. Фушигуро свел ладони вместе, и клубы принялись соединяться в более плотное тело. — Давай же, покажись, дрянь, — Мегуми загребал ладонями в воздухе, словно лепил конус из песка, только песок был черным и куда более сыпучим. — Я заставлю собраться тебя воедино. Проклятие неумолимо упиралось и всячески дергалось, пока Мегуми управлялся с тенью, придавая ей более осознанную форму. В какой-то момент он мог поклясться, что даже слышал истошный визг. Комок тем временем становился все плотнее и больше, пока из его недр не стал мелькать край чего-то белого. Кусок маски то появлялся, то снова исчезал внутри, но Мегуми заликовал про себя. У него стало получаться. Однако тварь тоже не сдавалась так просто и то и дело пыталась вырваться из захвата. Но спустя несколько долгих мгновений Мегуми наконец сжал тень настолько плотно, что в темном клубящемся мареве целиком появилось белое пятно. — Давай! — крикнул он, и Гончая с диким рыком вцепилась когтями в изуродованную маску-морду проклятия, разрывая ее на части. То оглушительно завизжало, а через несколько секунд растворилось в воздухе чёрным едким дымом. — Ну и чёрт, — Мегуми откинулся спиной на грязную стену и тяжело выдохнул. Руки от локтей вниз дрожали страшно, как будто он полдня тягал в зале тяжеленную штангу. Проклятой энергии в нём почти не осталось, и теперь он ощущал себя не лучше высушенного на солнце слизня. Оставалось придумать, как доползти до ребят, но едва завеса над ним пала, в кармане сразу же завибрировал телефон. С большим трудом он смог выудить его из куртки и с третьей попытки ответить на звонок: — Фушигуро, ты где?! Тут завеса появилась рядом с нами! Мы сей… — Итадори, это я, да. Это моя завеса, — тяжелое дыхание сбивалось от быстрой речи. — Кое-что случилось, но всё уже в норме. Хотя я был бы не прочь, если бы вы меня забрали. — Сейчас будем! — выпалил Юджи в ответ. — И пакет с газировкой прихватите, он остался у входа в магазин, — но его слова уже утонули в коротких гудках сброшенного вызова.

***

— Ну и денек был вчера! У меня до сих пор плечи побаливают, — Юджи раскинулся звездой на кровати, за что тут же получил плюшевым котом по голове — среди подходящих летательных снарядов в ближайшей доступности был один он. Мегуми терпеть не мог, когда кто-то без спроса распоряжался его вещами и кроватью в том числе. О неискоренимой привычке Годжо при этом он старался не думать. — Ага, я, кажется, понял кого он мне напоминает! — вдруг отозвался Итадори. Теперь он вертел в руках лохматого кота и внимательно присматривался к мелким деталям, таким как темные очки или вышитая нитками хитрая улыбка. — Даже не вздумай сказать, что он выглядит как… — Годжо-сэнсэй! — перебил Юджи, подняв на Фушигуро совершенно ясные глаза, и того будто всего скрючило от услышанного. — Годжо-сэнсэй вернулся! Я же совсем забыл тебе сказать! Увидел его в коридоре, пока шёл к тебе. Но он, по-моему, страшно спешил куда-то, и я не стал его звать. Мегуми так и впечатался взглядом в Итадори. Его слова, будто мячик, гулко отбивались от внутренних стенок черепа и вызывали почти физическую боль. Он был уверен, что выглядел в тот момент как умирающая рыба, которую неожиданно выбросило на берег штормом, вызванным одним единственным именем — Годжо Сатору. — Мару, — вдруг отозвался Юджи, и Мегуми спустя несколько долгих мгновений, за которые ему пришлось научиться снова дышать и моргать, озадаченно посмотрел на друга. — Чего? — Мару. Твоя игрушка напоминает мне Мару. Так звали кота нашей соседки, когда я с дедушкой ещё жил в Сендае. Такой же белый и вечно взъерошенный. Секунды три Мегуми глупо переводил взгляд с кота на Юджи, а потом, выдохнув с тихим облегчением, прикрыл глаза и рассмеялся, чем несказанно удивил Итадори. Кот соседки. Хах, в этом и был весь Юджи. После принесенных новостей расписанный заранее день словно сошёл с рельс и покатился на полной скорости в пропасть. Всё, за что бы ни брался Мегуми, делаться совершенно не желало. Отчет директору о нападении не составлялся, бинт, который наложила Иери-сан на задетое проклятием плечо, постоянно сползал, а комната и вовсе, сколько бы Мегуми ни переставлял суетливыми пальцами вещи с места на место, как будто становилась захламленнее. С этим непотребством надо было срочно что-то делать, и он даже знал, что именно, но как только за Итадори закрылась входная дверь, он твердо решил, что оно подождёт. Рваться сломя голову к Годжо в комнату на другой конец общежития выглядело бы как минимум глупо, хоть и очень хотелось. Тот наверняка занимался куда более серьезными вещами после долгого отсутствия. Главное, что он был цел и невредим, как надеялся Мегуми. А остальное могло и подождать. Да и вдруг он уже вообще всё забыл? Вдруг тот вечер исключительно для Мегуми превратился в огромный снежный ком и теперь неудержимо несся вниз с вполне определенной целью: задавить его под тяжестью всех переживаний, которые он навесил на себя за последние три месяца. Впрочем, выяснить это он мог одним единственным способом. Так Мегуми промучался с полудня. Наручные часы показывали уже семь тридцать пять, и он как раз подумал, что подождет до начала девятого перед тем, как пройтись по соседнему крылу, когда в дверь внезапно постучали. Знакомый отклик проклятой энергии прокатился по коже прохладными мурашками, и парень вздрогнул. Он уже знал, кто стоял за его дверью, и потому никак не мог успокоить свое зачастившее сердце и поток энергии, который бил кипящим гейзером во все стороны. Годжо наверняка его почувствовал. Не мог не почувствовать. — Открыто, — собственный голос звучал слабым, чужим. Затем дверь медленно отворилась, и на пороге возник Годжо. В вечерних сумерках он показался Мегуми почти иллюзорным. Если бы не отчётливое ощущение его энергии на рецепторах, то Мегуми бы подумал что бредит, так долго ждал он этого момента. Годжо и раньше пропадал на миссиях, которые затягивались на полгода, но всегда возвращался всё тем же Годжо Сатору. А сейчас в нём будто что-то безвозвратно поменялось. Или, может, дело было в Мегуми, сказать было сложно. Во-первых, Сатору не двигался с места и смотрел из-под спущенных очков так пронзительно и цепко, что Мегуми обдало ледяным потом. Где-то за этим новым, неизвестным взглядом должен был притаиться вечно смеющийся и ехидный, с каким он всегда возвращался с заданий, но Мегуми всё никак не мог его там найти. А во-вторых, и самых удивительных, Годжо Сатору постучал в его дверь, а не ворвался как обычно смерчем, плюхаясь без раздумий на кровать. Что-то внутри Мегуми начинало отчаянно раскручиваться, заполнять внутренности туманным предвкушением напополам с паникой. Годжо выглядел неуловимо, нет, не чужим, но совершенно другим. И это пугало в достаточной мере, чтобы парень вцепился ладонями в столешницу позади себя. — Привет, Мегуми, — в голосе послышалась легкая улыбка. — Привет, — только и прохрипел Фушигуро в ответ и тут же откашлялся, неумело маскируясь. — Шоко сказала, что ты изгнал то проклятие, — Годжо прикрыл за собой дверь и теперь стоял, привалившись, к ней спиной. Секунду-другую Мегуми тупо разглядывал его перед собой. Рациональная часть его сознания подсказывала, что надо что-то сказать, как-то среагировать, но Мегуми бы мог честно признаться, что в тот момент она занимала ничтожно малую долю его существа. Всё же остальное в нём было приковано к Годжо, к его растрепанным волосам, ужасно тугой футболке, так ладно, словно вторая кожа, облегающей торс и крепкие плечи, широким ладоням в карманах брюк и едва заметной улыбке, с которой тот, не мигая, смотрел на него. — Мегуми..? — А, да. Я его изгнал, если ты об этом, — он пялился, как идиот, и не менее идиотски краснел. — Тяжело было? — Да. Хотя скорее изнуряюще. И кое-что показалось мне странным. — Но ты ведь уже и сам отчасти понял? — Годжо тихо усмехнулся и цокнул языком. — Не до конца. — Хочу сначала послушать твои предположения, — Сатору склонил голову на бок, и теперь вся его поза просто кричала, насколько умело он владел ситуацией, несмотря на то, что это была комната Мегуми. И история тоже его. Но впечатление складывалось ровно обратное — Годжо будто видел куда больше, чем он сам, и теперь игрался с ним, заранее зная, кто выйдет победителем. От этого к горлу подкатило жгучее раздражение. Но Мегуми ещё раз урезонил себя мыслью, что Годжо есть Годжо, и чтобы там ни произошло, тот всегда останется собой. — Я был готов, когда проклятие появилось рядом. Не как в прошлый раз в молле. Поэтому смог одолеть его, — вдаваться в подробности как именно он узнал о его приближении, Мегуми бы не стал даже под страхом смерти, но Годжо словно прочитал его мысли наперёд. — Да? Как здорово, — хитрый прищур сверкнул из-под очков. — А как именно ты догадался, что оно приближается? Тут Мегуми уже не нашел в себе силы объясниться. Правда казалась такой смущающей, что по шее и лицу поползли красные пятна румянца. Но Годжо был не тем, кого можно было с лёгкостью обмануть. И в данный момент это скорее огорчало, чем радовало. — Твоя повязка, — начал медленно парень, стараясь говорить ровно, — в общем, она была на моём запястье в тот момент и как будто… предупредила меня. Но я понятия не имею, как это сработало. Он глубоко вдохнул и отвернулся к окну, чтобы скрыть, как предательски горит всё лицо. Признание в глазах Мегуми выглядело настолько личным, что Годжо по всем привычным законам был просто обязан вставить свой едкий комментарий. Но в ответ послышался лишь рваный вздох, будто у того на мгновение сбилось дыхание. — Я рад, что она помогла тебе, Мегуми. Видишь ли, всё оказалось не так просто, как я думал, когда уезжал в тот вечер, — Сатору резко запнулся, и Мегуми вдруг стало не хватать всего воздуха в комнате, потому что он говорил о том самом дне. Тем не менее замешательство исчезло так же быстро, как и появилось. — В день, когда на тебя напали, я знал, что Юта был проездом в Японии. После того, как Шоко тебя подлатала, я отправил ему сообщение с просьбой разузнать всё возможное по этому проклятию. Я не мог бросить тебя одного, пока не уверился полностью, что ты идешь на поправку, но и ждать долго не мог тоже. Эта дрянь бы не оставила тебя в покое, пока не сожрала, — на последних словах Мегуми почудилось, что голос у Годжо стал пронизывающе холодным, а сам он весь ощетинился. — Перед своим отъездом Юта действительно нашел несколько зацепок в Фукуоке, и туда-то я и отправился. Теперь в голове Фушигуро всё начало складываться в цельную картину, и потухшее раздражение вернулось на прежнее место, отчего мальчишка сердито фыркнул и отвернулся к окну: — Почему даже Юта, в смысле Оккоцу-сэмпай, был в курсе событий, а мне ты ничего не сказал?! Три месяца, Годжо. Три! Ты мог хотя бы прислать короткое СМС, но я не удостоился даже этого, — он выпалил слова на одном дыхании и как ни старался оставаться спокойным, у него не выходило. В конце концов Мегуми снова посмотрел на Годжо и увидел, что тот едва приспустил темные очки и теперь с нескрываемым удивлением глядел в ответ. — Так вот оно что… — пораженным голосом выдал он в итоге и на мгновение улыбнулся так широко, что у Мегуми свело челюсть. — Во-первых, Юта был единственным свободным магом с подходящим уровнем, поэтому я его и попросил, только и всего. Во-вторых, я ничего тебе не сказал, потому что к тому времени ты уже достаточно себя накрутил. Твое гипертрофированное чувство вины и ответственности может тебя однажды погубить, Мегуми, — улыбка всё ещё легко играла на его губах, но голос был серьезней некуда. — А в-третьих, касательно сообщений... Это вторая часть моей захватывающей истории. Я не мог, — Годжо замолчал, смотря в упор, отчего стало даже немного неуютно. Мегуми с самого начала подозревал, что что-то во всей этой истории было не так, и оказался прав. Сатору его не игнорировал, как иногда нашёптывало нутро, а просто не мог с ним связаться. — В смысле не мог? — Проклятие. Оно как-то было связано с электромагнитными волнами и при желании могло блокировать все сигналы вокруг. И пока я не понял в чём дело, пару раз оно даже умудрялось ускользнуть от меня несмотря на то, что я хорошо скрывал свою проклятую энергию. Оно чуяло не меня, а мой приближающийся включенный мобильник. Пришлось отключить. Кстати, ещё одна причина, почему оно не охотилось в большой толпе, где среди сотен тысяч людей с телефонами легко упустить проклятую энергию нескольких магов. Поэтому, прости, я правда не мог с тобой связаться. Но я видел, что ты писал мне и даже звонил. Ты правда волновался, Гуми-чан? Так на тебя не похоже, но я бесконечно рад, — и вот Годжо снова начал паясничать, глупо хлопая пушистыми ресницами и складывая руки у сердца, на что Мегуми привычно закатил глаза, но щёки тем не менее у него покраснели. — Так ладно. Здесь всё ясно. А при чем тут повязка? — этот вопрос волновал его наверно больше, чем все остальное. — Вот это уже сложнее. Когда я понял, что гоняюсь за призраком, я стал думать о тебе и о том, что оно будет преследовать тебя, пока не доберется. Но мне повезло. Однажды я всё-таки выследил его и, если опустить подробности нашей непродолжительной встречи, во время которой оно быстро осознало, что ему не победить, то вышло так, что, нападая, оно зацепило лишь мою повязку. Но кусок тряпки вылечить нельзя, а, скажем так, перепрограммировать его обратной техникой по остаточной энергии у меня получилось таким образом, чтобы при приближении к проклятию она начинала резонировать. Ну знаешь, как плюс на минус. Теперь за исключением некоторых мелочей всё стало окончательно понятно, и в комнате осела душная тишина. Мысли, что так настойчиво вертелись в голове Мегуми последние месяцы, вдруг показались ему совсем невзрачными. Вот они снова стояли рядом и как обычно обсуждали проклятия, и Годжо снова был собой без этого тонкого налёта загадочности — сплошная ухмылка до ушей. Всё вернулось на исходные позиции. Но тут Сатору неожиданно легко оттолкнулся от двери и подошёл вплотную к Мегуми, почти зажав того между своим телом и столом позади. Очки аккуратно легли на край столешницы, и он посмотрел на парня горящим, отчаянным взглядом: — Знаешь, пока я путешествовал, я много думал. И вдруг представил себе, что вот я возвращаюсь обратно в Токио, а ты начал встречаться с той девушкой Аяме. Или с какой-нибудь другой. Или даже с парнем. Я тогда так разозлился, что не мог уснуть всю ночь. А как подумаю, что тебя мог кто-то касаться… — теплая ладонь легла Мегуми на щеку, и Годжо мягко провел большим пальцем по его нижней губе, слегка надавливая и заставляя приоткрыть рот с тихим «ах». Мегуми задрожал. Колени подломились, и всё это показалось ему совершенно нереальным. Выдуманным. Он до белых костяшек вцепился в стол, одновременно надеясь, что наваждение вот-вот пройдет, и что больше никогда не закончится. — Хочу развеять твои заблуждения. Мне вовсе не плевать на то, что с тобой происходит. Боюсь, всё как раз наоборот, — голос прозвучал совсем тихо и хрипло, вторая ладонь с нежностью обхватила лицо. И в следующее мгновение Годжо склонился ниже и легко, почти невесомо коснулся своими губами губ Мегуми. Целую вечность, казалось, Фушигуро не дышал и не существовал, потому что нельзя существовать, если сердце не бьется, пропуская удар за ударом. А потом его глаза широко распахнулись и, сбросив оцепенение, он тут же заполошно просипел, подавившись воздухом: — Годжо, я… я… Резким рывком он вывернулся из теплых ладоней, и Годжо остался стоять один в чужой комнате, оглушенный громким хлопком закрывшейся двери.