Копье, арфа и солдатики

Она всегда со мной. Я привык к ней и даже почти полюбил, но все же иногда мечтаю избавиться от нее хотя бы ненадолго. Золотая игуана, похожая на миниатюрного дракона, лежит на бархатной подушечке и смотрит на меня. Ее тело неподвижно, только глазами она отслеживает мои перемещения. Я встал из-за стола и подошел к окну — сместилась черная полоска вертикального зрачка. Она сместится снова, когда я вернусь за стол разбирать дела. Казалось бы, игуана не слишком мной заинтересована, но это не так. Когда я выхожу к своим подданным, она превращается в прекрасный королевский венец, и никто не подозревает о ее существовании. Для всех она символ моей власти, неодушевленный предмет, произведение мастеров из древнего Тириона. Но я время от времени ощущаю легкое, почти неуловимое движение чешуек, а иногда ее когти несильно царапают кожу под волосами. Иногда я не надеваю корону и запираю игуану в своих покоях. Но это совершенно бесполезно. Каким-то непостижимым образом она проникает через дверь, и я снова чувствую неотрывный, пристальный взгляд ее золотых глаз. Она лежит где-нибудь в укромном местечке, прячется в тени и наблюдает. Когда я сплю, она лежит на спинке моей кровати, склонив голову на бок и свесив длинный хвост. Иногда его кончик щекочет мне ухо, и я просыпаюсь. Игуана смотрит. Ей не требуются сон и пища, она не может устать или отвлечься. Иногда мне кажется, что никакой игуаны вовсе не существует, а я всего лишь безумец, в своем воспаленном воображении наделивший корону жизнью. Но стоит мне сделать подобные выводы, как она оказывается рядом и больно кусает меня за палец. А затем снова наблюдает. Я пробовал потерять венец, пусть это и непочтительно по отношению к великим королям, носившим его до меня. Игуана снова оказывалась на своем месте. И продолжала наблюдать. Я слышал, эти ящерицы ядовиты, но яд их слаб и действует очень медленно. Вот они и ходят за своей жертвой, терпеливо дожидаясь пока та умрет. Не знаю, чего на самом деле хочет моя ожившая корона. С дня своей коронации и до самой смерти она не оставит меня, рад я тому или нет. Пока я пишу эти строки, она медленно покачивает хвостом, и ее драгоценная чешуя в лучах закатного солнца отблескивает алым, будто залита кровью. Должно быть, ее жест означает согласие.