Запертые

Пепельного оттенка свет, единственный, который имеется в этой ограждённой от всего части Тени, проникнув в зал через голубой стеклянный купол, преломляется в мягкие, почти мистические отблески. Этот купол, некогда созданный, чтобы ловить солнечные лучи, окрашивает всё вокруг в приглушённые оттенки лазури, будто пытаясь вернуть окружению утраченное величие. Потолки высокие, и под самый свод к ним тянутся узкие витражные окна. Солас дал их рассмотреть перед тем, как перейти к главной причине визита сюда: на одном витраже Андруил с луком наперевес, гонится за диким кабаном; на втором — сильван, одержимое духом дерево, раскинул свои руки-ветви. Третий витраж оказался наполовину разбит, и, видя заинтересованность на лице Рук, Солас сжалился: — Иногда изображения на окнах повторяются от здания к зданию, — сказал он. — Если я правильно узнаю рисунок, то здесь Джун, кующий доспехи из солнца и металла. — Из солнца? — Рук застыла вполоборота. Солас то ли хмыкнул, то ли пропустил смешок. — Фольклор. На самом деле с помощью магии, но «из солнца» звучит… вычурнее. Цветные блики от витражей пляшут на пыльно-серых каменных стенах, делая их почти живыми, но они всё равно не способны скрыть время, оставившее свои метки. Напротив витражей — мраморный барельеф, занимающий своей историей всю длину стены. Раз взглянув тяжело сразу уловить сюжет, но Рук успела выхватить взглядом бегущего от охотников волка. Солас запретил отвлекаться без его разрешения, поэтому узнать, чем же закончилось преследование, получится только когда они закончат. На полу зала — мозаика. Бледная, выцветшая, узоры не разобрать. В сапогах не чувствуется, тем не менее Рук готова спорить, что если коснётся пальцами, то поверхность окажется щербатой. Пол не блестит, не отражает свет, как, возможно, делал это раньше, но из-за купола и витражей «солнечные» зайчики всё равно скачут по колоннам. — Не разводи сильно руки, — внезапно врывается в размышления голос Соласа, и девушка вздрагивает. — Концентрируйся на центре. Всё должно быть единым. Рук словно выталкивает на поверхность толща воды, и только спустя несколько секунд де Рива выполняет команду: чуть сдвигает ближе вытянутые руки, и поток энергии между ладонями стабилизируется. — Хорошо, продолжай, — эльф кивает. Стиснув зубы, Рук пытается сосредоточиться. Трудно держать концентрацию, когда мысли идут вереницей. Например, что в этом зале делали её предки? Возможно, собирались, чтобы воздать хвалу одному из своих богов? Читали пророчества или устраивали ритуалы? Она косит взгляд вправо, замечая полуразрушенный постамент, и, почему-то, отчётливо представляет, как раньше там стояла статуя. — Это храм Силейз? — интересуется Рук, и Солас хмурится. Неспеша он крутит головой по сторонам, но не чтобы найти ответ на вопрос — его он и так знает, — а чтоб понять, где можно разглядеть характерные черты этого места. — Не храм. Моленная. Как ты поняла? — Не знаю, у древних элвен в какое строение не ткни — всё храм. — Нет, — он качает головой. — Как ты поняла, что зал относится к Силейз? — Я… как-то не… Рук торопливо пожимает плечами, и энергия между ладонями вздрагивает, как пламя свечи от порыва ветра. — Мне так показалось. Что там, — она кивает головой вправо, — должна быть статуя. Солас щурится. Ему уже кажется, что следующий ответ на вопрос, который он задаст, ему не понравится. — А какого цвета венок на её голове? Рук возмущённо фыркает, ей хочется развести руками, вскинуть брови, показать всю степень негодования от глупости вопроса, но как только она пытается возмутиться, маг сразу же перебивает. — Да откуда я вообще долж… — Ты знаешь. Такая твёрдость озадачивает Рук. Его слова бескомпромиссны, и внутри действительно появляется уверенность, что знает, хотя она даже не рассмотрела, что у Силейз был венок. — Оранжевый… наверное. С полминуты ничего не происходит, и только потом Солас… начинает смеяться. Рук косится уже на него, прикидывая, как быстро вообще в этой тюрьме эльфийские боги могут сойти с ума, но он прекращает до того, как это станет достаточно жутким. — Кажется, у нас проблемы, уважаемая спасительница мира, — девушка вскидывает бровь. — Ты не долийка, сомневаюсь, что ты видела много статуй эванурисов, но это не важно, с них со всех давным-давно осыпался цвет. — Ближе к сути, господин Ужасный волк, — Рук сжимает губы, и по её виску скатывается капля пота, выдавая, как тяжело стало удерживать магический поток, что так норовит схлопнуться. — Во времена рассвета империи у всех статуй Силейз, где её изображали с венком, он был лилового цвета. — И что ты… — Кроме тех, которые делались самыми первыми. Их она позже приказала перекрасить, потому что ей разонравился оранжевый. Цепь света в руках Рук размыкается. В ту же секунду пространство вокруг сжимается, и образовавшийся импульс отбрасывает девушку назад. С глухим ударом приземлившись, спиной ещё несколько метров она протирает пол, и даже невольный сокамерник морщится, то ли сочувствующе, то ли разочарованно. Рук прикидывает, что по ощущению в рёбрах схоже с тем случаем, когда её лягнула кобыла. Отдышаться и поразмыслить не дают: подходит Солас, роняя свою тень на магессу. — Ладно, заслужила, — вздыхает Рук, и следом устало спрашивает, не поднимая век: — Откуда я знала про венок? — Оттуда же, откуда я знаю, что в детстве ты нарочно сломала палец, засунув его в дверь, чтобы не сдавать своему Когтю вязание узлов. Рук распахивает глаза и вскидывает голову, но всё ещё продолжает лежать на полу. Про сломанный палец внутри дома знали все, а про то, что это было нарочно — только они с Виаго. В конце-концов, дверью хлопал именно он. Солас, возвышаясь над поверженной своим же даром, договаривает: — Первые статуи стояли в резиденции Силейз. Их видели только слуги и эванурисы, в том числе я. — Хочешь сказать, что… — Каким-то образом при перенесении в Чёрный город Тень связала нас. И я пока не знаю, на что это может повлиять. Глубоко вздохнув, Рук откидывается обратно на пол, устремляя взгляд в купол. Она уже не обращает совершенно никакого внимания на привычку Соласа перебивать, отвечая на вопросы и продолжая фразы быстрее, чем они прозвучат в воздухе. В какой-то момент это даже начало казаться удобным, ведь ещё ни разу он не ошибся в толковании того, что могло вылететь из её рта. Связано ли это с тем, что он тысячелетний дух мудрости в теле заносчивого мага, или с этой их очередной связью, которой Тень так любит их награждать, разобраться сложно. — Всё, поднимайся, — вдруг говорит Солас, протягивая ладонь. — Придётся повторить упражнение. Рук смотрит на него недоверчиво, но всё-таки принимает руку, за которую он одним движением вытягивает её в вертикальное положение. — Издеваешься, да? — Я учу, — отвечает Солас с привычной серьёзностью. — Поверь, разница есть. Девушка становится на прежнее место и разминает плечи, готовая начать. Солас делает взмах, формируя светящийся шар, и помещает его между ладоней своей вынужденной ученицы. Шар сразу же преобразуется в луч между руками эльфийки, лицо которой мгновенно напрягается. Это почти как держать в течение часа ящик, забитый хламом. Или нет, скорее, доверху заполненное ведро воды, потому что энергия так и норовит выплеснуться, и нужно использовать не только силу, но и ловкость. Было бы не так сложно, если бы не проблемы с вниманием. Де Рива описала бы это так: ты спускаешься по лестнице с полным ведром воды на вытянутых руках, при этом вокруг ходят люди, что-то обсуждают, ты пытаешься их подслушать, а между делом в другое ухо тебе надиктовывают новые задачи на день. И как она вообще умудрилась стать Вороном? Наверное, не благодаря, а вопреки. Свет купола смешивается с холодным сиянием магии, образуя замысловатые орнаменты на внимательном лице Рук. Пальцы её подрагивают, брови сведены, и вся поза говорит о колоссальном усилии. Она чужая в этом месте, но голубой свет будто пытается её обнять, играя бликами на плечах. Солас встал чуть в стороне, наблюдая за её очередной попыткой. Лицо спокойное, но взгляд — пристальный, оценивающий. Он думает о том, что дал слабину за неимением альтернатив. Когда сошла первая волна гнева (а затем отрицания, торга и отчаяния), маг обратил внимание на то, за что всегда цеплялся при оценивании кого-то как личности: любознательность. Рук самоуверенная, суетливая, местами язвительная и критикующая… была. Пока не поняла, что теперь Солас, живший тысячи лет и обладающий неимоверным запасом знаний, от неё никуда не денется. Он попался на крючок сознательно, решив посмотреть, что из этого выйдет. Рук интересовалась магией, предками, историей, а он отвечал всё охотнее, пока сам не начал провоцировать её интерес, чтобы она спросила. Давно Ужасный волк не принимал на себя роль учителя, и всё его нутро благоволило этому. Давать советы, а не приказы — вот его сущность, от которой ему пришлось когда-то отказаться. Рук искренне удивилась, когда Солас сам предложил позаниматься. Обладая магическими способностями, она никогда их не развивала, не использовала как что-то большее, чем просто поддержку клинков, исцеляющие заклинания или эффектное зажигание свечей на подвесном канделябре. Поэтому первая же сфера, которую Солас вложил ей в ладони, отправила девушку спиной в барельеф уже через десять секунд. Из плюсов: презабавнейшее выражение лица наставника, не ожидавшего такого поворота. — Оказывается, здесь ещё больше работы, чем я думал, — он провёл ладонью по лицу и приказал встать. Эльфийке кажется, что это уже попытка пятисотая. Плечи ноют, голова гудит, но у неё получается уверенно держать энергию, кажется, дольше чем обычно. Это замечает и Солас, поэтому решает к спуску по лестнице с ведром добавить акробатические элементы. — Я тебе рассказывал историю про разноцветных галл? Рук прыскает, магия вздрагивает, но держится. Она понимает сразу, зачем он завёл эту тему. — Нет, когда б ты успел. — Тогда рассказываю. — Солас, нет. — Ты слишком долго держишься, объявляю экзамен. — Бездна тебя раздери… — …я присутствовал на одном из приёмов во дворце Эльгар'нана, — начинает он, его голос звучит ровно, но в уголках губ застывает улыбка. — Мне быстро наскучило, поэтому я решил внести немного красок в мероприятие. Рук держится что есть силы, потому что это уже смешно. Учитывая репутацию Фен’Харела, дальше произойти могло что угодно. Она стискивает зубы, но смешки вырываются через нос. Солас, подметив это, ехидно ухмыляется, и говорит, чтоб не отвлекалась, хотя, на самом деле, хочет добиться противоположного. — Поговорив то тут то там со слугами и гостями, я вложил им в голову мысль, будто перед трапезой должно быть какое-то шоу. Я восхищался подготовкой и говорил, что так подобрать разные цвета для шерсти галл могла только Гилан'найн, и что Андруил будет довольна тем, как они раскрашены, потому что шоу будет ярче… — Солас, перестань, тут сейчас всё на воздух взлетит, — пытается прервать историю Рук, хотя больше всего на свете ей хочется узнать продолжение. Но тут только выбирать: либо удержать цепь, либо утолить любопытство. — Не перебивай, — мужчина отмахивается. — Так или иначе, спустя несколько часов верноподданные носились по дворцу, боясь уточнить информацию у самих «богов». Да и чем больше времени проходило, тем больше людей узнавало про шоу, и нужно было что-то придумывать. — Я каждый раз удивляюсь двум вещам в таких историях, — голос Рук звучит саркастично. — Первое — что ты приходил на такие мероприятия, хотя они тебе не нравились; второе — что после таких историй тебя всё равно продолжали звать. Солас поднимает бровь. — А я говорил, что меня продолжали звать? Эльфийка несколько раз с силой вдыхает и выдыхает через рот, потому что сил её больше нет. Тейя часто говорила, что есть две самые простые вещи в мире: заставить Рук начать драться и начать смеяться. — Короче говоря, по итогу в бальную залу без предупреждения завели стадо разукрашенных в разные цвета галл. Он замолчал. — И что потом? — Галлы боятся громких звуков. Я всё верно рассчитал, и именно в момент как их завели ударил гонг, символизирующий начало банкета. — И-и-и? Солас опять делает многозначительную паузу, и добавляет с насмешкой: — Ты в жизни столько галльего помёта не видела. Первые пять секунд Рук не подаёт признаков жизни, и Соласу кажется, что план провалился, но спустя мгновение видит, как краснеют сначала её уши, затем щёки, и даже зубы скрипнули от напряжения. Пространство с грохотом схлопывается под раскатистый смех эльфийки, улетающей за постамент. Даже после удара об пол оттуда слышно гоготание, и Солас не может сдержать искреннего смешка, когда подходит ближе. — Теперь я буду представлять лица древних богов в момент удара гонга каждый раз, когда ты будешь говорить «концентрируйся», — содрогается она в остаточном хихиканье. Поясница ноет, но это уже не кажется таким страшным. — Значит, у тебя ещё больше поводов научиться самоконтролю, — хмыкает он довольно. С усилием Рук поднимается, и упражнение начинается заново. Трудно не представлять, как цветные галлы мечутся по залу, и внутри себя она чувствует ликование. Только теперь чаще стоит задаваться вопросом: это её эмоции, или Соласа, которые он пронёс сквозь века? — Рук, — строго говорит эльф, его голос возвращает её к реальности. — Думай о центре. Она вздыхает, снова сосредотачиваясь, но её улыбка не исчезает. — Солас, — начинает она, глядя на сияющие волны между пальцев. — Ты ведь знал, что это вызовет хаос. Почему ты это сделал? Он на мгновение задумывается, затем говорит с лёгкой усмешкой: — Иногда хаос — лучший способ напомнить богам, что не всё в их власти. — Я тоже однажды напомнила, — хмыкает Рук и пытается вытереть лоб плечом. — В итоге смотри, где оказалась. Солас закатывает глаза. — Ты невыносима. Девушка внезапно смеётся, и это удивляет мага так же сильно, как и то, что от этого не исчезла её концентрация и ничего не взорвалось. — Рук? — Просто, — сквозь смех говорит она, — обычно этой фразой заканчивалась каждая наша с Виаго тренировка. Солас не отвечает, но в уголках его губ снова появляется та едва заметная улыбка, которую Рук уже начала узнавать.